Нечего на зеркало пенять, да-а?

(произносится с южным акцентом).

Пацанам России – конкретно красе и чисто гордости нации – посвящается эта книга.

События и персонажи в большинстве своем вымышлены. Хотя и не всегда…

Глава 6 Люди в голубом

Парашютист позвонил только в восемь вечера. Денис давно был дома, ввел в курс дела жену и не находил себе места, бесконечно курил, пытался смотреть телевизор или читать. Время шло, братаны томились в КПЗ. Возбужденный Адольф, чувствуя напряжение хозяина, тенью шнырял по квартире, хотел помочь кого-нибудь порвать. В общем, вел себя как киллер без работы.

– Нашли, – сообщил Парашютист, – адрес, фото в ментовке с “несгибайки” сняли, телефон…

– Молодцы, – обрадовался Денис. – Когда будешь?.

– Минут через двадцать…

– Жду, – Денис прошелся по комнате.

– Ну что? – спросила Ксения.

– Все есть, даже фотография.

– Давай думать, как можно это использовать… Ты считаешь, это он?

– Не знаю, – Денис потер подбородок. – Ты понимаешь, просто так не убивают. Поговорка у бандитов даже есть – если ты не убивал, то и тебя не убьют. Они почти все этого принципа придерживаются. Есть, конечно, исключения… Но не Олег же с Паниковским! И потом, зачем вообще эту девушку грохнули – ума не приложу.

– А вот такой приблатненный?

– Мог. Психология подростка… Просто так, даже не задумываясь, что делает.

– Просто так ничего не бывает.

– Верно, не бывает, – согласился Денис, – хоть малость какая, а должна быть. Если это он, то я не понимаю, как ему удалось ее в лес заманить – Вот ты, основываясь на женской психологии, зачем могла бы в лес со знакомым пойти?

– Смотря какой знакомый, – Ксения задумалась. – Все это байки про то, что девица, мол, случайно оказалась ночью в лесу. Не бывает так. Нормальный человек сам не попрется куда ни попадя без определенной цели. Если пошла – значит, приключений захотелось. Силой, как я поняла, не тащили, иначе следы бы остались – Из этого делаем вывод – знала, с кем и зачем. К примеру, процентов девяносто женщин на изнасилования сами нарываются, думают – пронесет, а потом волосы на себе рвут. И никогда, кстати, в жизни не признаются, как дело реально было.

– В том-то и дело, что там вообще ничего не было.

– Ну и что? Любые такие походы имеют строго определенную цель – выпить вина, переспать, спрятать что-нибудь или посмотреть. Сама девица абсолютно четко знала, зачем идет. Что этим закончится – да, не предполагала…

– Эта история вообще бред… Просто пырнули ножом, и все. Ни мотива, ничего… Единственные подозреваемые – и те Садист с Паниковским – Полный дурдом. Вот ты сказала – девица знала. У нее не спросишь – А кто еще мог знать?

– Скорее всего, только сам убийца. Версии о том, что это кому-то еще сказали, отбрось. Даже если это и так, у вас нет возможности всех опросить. Да и человек, которому это известно, легко может не входить в круг сотрудников фирмы.

– Это да. Всем понятно, что ребята ни при чем. И ментам в том числе – Но барыга-то их обвиняет! А у него в чем интерес?

– Похоже, что боится он…

– Чего?

– Не знаю. Но по твоим словам выходит, что он кого-то покрывает. Ты сейчас об этом не думай. Когда все закончится, вот и решат с бизнесменом… И без тебя, кстати. Тебе, дорогой, нечего лезть туда, где ты ничего не соображаешь. И не дуйся! Ну какой из тебя мститель?

– Это верно, – согласился Денис, – я карлик. На мне только военная форма хорошо сидит…

– Не утрируй. Любой из твоей обожаемой команды в десять раз лучше тебя этому придурку по голове настучит. Ты думать должен – Вы сначала попытайтесь доказать, что тот, кого вы по объявке так круто вычислили, и есть искомый убийца…

– Пика нужна. Тогда начать доказывать можно.

– А если следователю сообщить? Пусть обыск сделает…

– Как же, проведут они. Или адрес перепутают, или не найдут ничего. Для начала я еще объяснить буду должен, откуда у меня сведения, что честный гражданин Вася Иванов якобы хранит нож, которым совершено убийство – Не я ли девицу и подколол, а ножик Васе сунул? В камере месяцок посижу, повспоминаю, а они, вместо того чтобы Васю брать, меня колоть будут, события всякие разные на меня примеривать… С Васей-то возиться надо, а я – вот он, и идти никуда не приходится. Менты – не люди, правильно наш попугай орет. Если бы они действительно любого человека защищали, а так… – Денис грустно махнул рукой, – кто первый сказал, тот и прав…

– Ну есть же нормальные люди. Котовский, к примеру…

– Это единицы. Да и Гурик святой, что ли? Я, видишь ли, не знаю, чем он на работе занят.

– В тебе раздражение говорит, – мягко сказала Ксения. – Гурген хороший мужик, взяток не берет…

– А ему никто и не предлагает. Тоже мне, шишка на ровном месте, майорчик, самое острое оружие – авторучка.

– Ладно, про него еще успеем поговорить. Что вы делать-то собираетесь?

– Пока не решили. Может, хату его подломить* и поискать?

– По Садисту соскучился? – улыбнулась жена. – Думаешь, ему там одиноко?

– Ну, не я. Есть люди.

– Это примитивно. Надо его самого заставить нож в руки взять.

– А как заставить? И вообще, даже если это он, то пика давно может быть выброшена – Или утоплена в речке, мало ли что…

– А речка там есть?

– Вроде нет…

– А нож нашли?

– Нет.

– А хорошо искали?

Денис задумался, перебирая в памяти то, что слышал от Парашютиста. Купленный эксперт рассказал все, что знал. Если бы орудие убийства нашли, то он бы его на исследование и получил. Ксения, как обычно, оказалась гораздо проницательнее Дениса. Он не испытывал комплексов по этому поводу, наоборот, всегда радовался, что сумел обаять умную женщину, и гордился этим. Ему хватило и первой жены, и второй – женской глупостью он вполне наелся. Кроме неуверенности в будущем семьи и толпы подружек-идиоток, ничего от жены-дуры ожидать нельзя. Рыбакова умные женщины устраивали более чем.

– Ты знаешь, Ксюш, а ты права. Эксперты – народ дотошный. К тому же туда сам Недоделке выезжал, контролировал. Тело утром нашли, до вечера было время все как следует облазить… Если только действительно искали…

– Если начальник ГУВД приезжал, наверное, нормально искали…

– Будем надеяться. Так, что мы имеем? Ножа нет, унес с собой.

– А какой формы нож?

– Ну, не кухонный точно. Эксперт говорил, что похоже на армейский клинок, причем не наш…

– Если только это опять тот, о ком ты думаешь…

– Да, если… Но, видишь ли, в этой шараге, если нормально рассудить, больше-то и некому. Не вписывается он в остальной коллектив, хоть тресни…

– А если взять ее личных, неизвестных знакомых?

– Ты же сама говорила, что возможностей у нас таких нет. И по времени не выходит, я считал. Никуда она не заезжала, когда ее Олег у метро высадил. Значит, сама поехала на встречу. Для ссоры время надо, а там разрыв – полчаса максимум, ровно, чтобы доехать.

– У нее семья осталась?

– Не знаю…

Ксения походила по кухне взад-вперед.

– У вас есть только один выход – заставить его снова взять в руки нож, довести до этого…

– Времени нет доводить.

– Подожди. У меня есть мысль – что может привести его в бешенство, если он из себя блатного корчит? Что для него самое страшное, что могут подумать окружающие?

Денис открыл рот и секунд на десять застыл.

– Точно! – Он схватил телефон. – Ну, ну, отвечай, где вы бродите?.. Мишель?! Здорово, я это! Слушай внимательно! Кто “Голубой дельфин” на Охте держит?.. Знаешь его?.. Нормально. Сейчас берешь Горыныча, и едете к нему. Скажешь, нужно несколько журналов для голубых, покруче, жесткое порно – Это ты, блин, обалдел!.. Иди сам туда же! Я сейчас Антону позвоню, он вам быстро мозги прочистит – Ну не для братвы же!.. Нет, и не мне. Я, знаешь ли, не увлекаюсь… Короче, объяснишь про пацанов… Уже знают? Тем лучше… Несколько штук, цветных… С возвратом? Нет – Все, давай!.. Стой, еще ксерокс нужен хороший. У кого есть?.. У Гугуцэ? Он сейчас в конторе?.. Звонишь ему, скажи, чтоб сидел на месте… Хоть всю ночь… Я с Парашютистом через час подтянусь туда… Давай, Мишель, действуй, я в тебя верю…

– Думаю, нож он точно возьмет, – Ксения давно понимала по отдельным фразам, что хотел сделать муж, – ты только сам не втянись, говорят, очень завлекает…

– Иди ты, – беззлобно вздохнул Денис, – Адольфа вон поподкалывай, а то он все подушку на диване обхаживает, пристраивается

Раздался звонок в дверь. Нашпигованный информацией Парашютист наконец прибыл.

Альберт Шорин всегда ходил с ножом. Выкидуха* была классная, вымененная у пьяного негра на бутылку водки. Правда, выпить черный ее не успел – жадный Шорин, угрожая все той же выкидухой, отобрал бутылку обратно. Многочисленные клейма украшали клинок, по блестящей стали змеилось углубление кровостока. С ножом в кармане он чувствовал себя крутым мужиком.

На самом деле Альберт представлял собой мутноглазого ублюдка с тяжелой алкоголической наследственностью, бывшего комсорга класса, бывшего комсорга курса в институте, всеми силами старающегося произвести впечатление уголовника. Такая дикая несовместимость могла получиться только от употребления несколькими поколениями предков политуры и других лакокрасочных изделий.

Катерину он знал еще по школе, училась она в параллельном классе и на Альберта внимания не обращала. Как и он на нее. В то время его больше интересовал клей “Момент” и дешевый вермут.

Увидев Катю в конторе бывшего райкомовского инструктора, выпускника все той же школы, Шорин решил, что в зависимом положении она ему не откажет, все-таки на работу устроилась, а сейчас с этим не просто. Но Катя вежливо покивала и все. Тогда он и придумал “выезд на натуру” для съемок на природе, якобы у озера. Катя, принимавшая его за сотрудника фирмы, спокойно согласилась. И хотя понимала, что Шорин, не отличающий объектива от штатива, в принципе приглашает ее для другой цели, не возразила – ей было приятно внимание и просто интересно, что будет на этот раз. Она очень любила изображать недоступную красавицу, игра ее забавляла.

Убивать ее Альберт не хотел.

Просто, когда они шли по тропинке, Катерина со смешком вспомнила, как Альберта в десятом классе отловили в школьном туалете с полиэтиленовым мешком на голове, ничего не соображавшего от дихлофоса. Тогда Шорин вынул нож и бездумно засадил клинок ей под лопатку на полную длину.

Без затей, чтоб заткнулась.

Денис с Парашютистом сидели в офисе Гугуцэ и ждали “порногонцов”, как их окрестил склонный к метафорам Антифашист. Гугуцэ угощал друзей турецким кофе, который лично готовил на специальном агрегате, и уже во второй раз послал секретаршу за кексами. На улице давно стемнело, лампы освещали шикарный интерьер кабинета и сверкающую белизной аппаратуру. Гугуцэ составило больших трудов собрать воедино, помимо оргтехники, еще и белый телевизор с видиком, и благородный белоснежный музыкальный центр “Сан-Сук”. Ему предлагали укомплектоваться в фирме “Бэнг унд Олуфсон”*, но что-то там не приглянулось в дизайне. Да и кнопок на пультах было слишком много, не разберешься.

Гугуцэ был эстет.

Разговор шел о напитках.

– …Я, когда в Минводах был, местный “Спотыкач” попробовал – вот это вещь, скажу я вам! – Антифашист возбужденно размахивал руками. – Захотел линию в Питер завезти. Ну, загрузили, доставили барыге одному, установили в ангаре. Все официально, я, блин, ленточку разрезал – Кнопку нажал, жду. Минуту жду, две – и ничего! Ваще! Колеса крутятся, лента едет – и голяк! Представляете, блин! Инженер побежал, техники – ну, стоим, ждем. Вдруг кто-то с краю ка-ак заорет! Народ в стороны рванул – ну, блин, вижу, лужа красная из-под линии ползет! Тут инженер прибегает, линию, кричит, вверх ногами поставили! Ваще труба! Народ за животы держится, я, как гаишник на Пушкинской, одинокий и обгаженный*.

– И что? – Денис взял сигару из ящика, покрутил и сунул в карман. Потом взял еще одну.

– Да ничего. Техники поддатые были, ну, чертеж перепутали…

– Это бывает, – протянул Денис. – А линию куда дели?

– Циолковскому отдал… Рыбаков хрюкнул.

– То-то весь Питер от водочки Циолковского спотыкается.

– А я импорт предпочитаю, – заявил Парашютист, – хоть не отравят. Наши барыги почти всю водку в гаражах делают… Потом неделю башка трещит…

– Это смотря сколько выпить, – со знанием дела сказал Антифашист, – и импорт дерьмо бывает. Я, помню, в “Осине”* взял “Смирновскую” и “Цитрон”, пока в “Дюнах” сидел, братанов ждал, пообедал и не заметил, как выкушал. Потом, говорят, вместо двери в окно вышел и на газон. Утром проснулся, башка болит, блин, весь в грязи, в траве какой-то…

– Какой этаж? – спросил Гугуцэ.

– Вроде второй… Или третий, не помню.

– Этаж тут ни при чем, – серьезно заметил Денис, – ты просто намешал, надо было один сорт пить…

– Да уж, чистая всегда лучше, – согласился Парашютист. – Вон, Толик-Нефтяник тоже обязательно одну и ту же покупает…

– Кстати, а у него как дела? – поинтересовался Денис.

– В общем, нормально, – Гугуцэ разлил всем еще кофе, – пока только со свидетелями не решил. Он их главному рыло начистил, а они его прокляли. Сейчас у Толяна шаман живет, от проклятий оберегает…

– Ого, а зачем шаман?

– А-а, это он где-то узнал, что магия чукчей и эскимосов чуть ли не самая крутая в мире, – Гугуцэ нажал кнопку пульта. “Сан-Суи” ожил, и кабинет наполнили мягкие звуки “кантри”, – сначала хотел жреца вуду с Таити выписать…

– С Гаити, – поправил Денис.

– Да, с Гаити… Вечно, блин, путаю…

– Ты, главное, не перепутай, когда отдохнуть соберешься. А то получим обратно зомби. Чего жрец-то не поехал?

– Ребята лоханулись. Ну, жарко, солнце, они темные очки нацепили и в деревню жреца на джипе открытом ворвались. На военном, другого не было… Жители и удрали – Подумали, Дювалье* вернулся…

– Да уж, папаша Док шутить не любил. Ну наши дают, кто ж их надоумил на Гаити тонтон-макутами наряжаться? – фильм какой-то вспомнили. Ну, и для уважухи большей приоделись – все чики-чики, костюмчики черные, рубашечки белые, очки, как у Терминатора…

– Ага, люди в черном, – Денис хихикнул, – жреца небось до сих пор в джунглях поймать не могут.

– Не знаю…

В кабинет зашла секретарь.

– Там к вам пришли, – доложила она шепотом, – странные какие-то…

На пороге появились Ортопед с Горынычем. Ортопед прижимал к груди стопку журналов, один взгляд на которые рассеивал любые сомнения в сексуальной ориентации Мишеля. Горыныч нес объемистый пакет с не менее откровенной картинкой.

– Зачем столько? – удивился Денис.

– Сами дали, – объяснил Ортопед, – даже бить никого не пришлось. Хоттабыч их директору позвонил, мы приехали, все уже собрано было, – он кивнул на пакет, – а это нам в зале подарили – Нормальные ребята, кстати, без понтов…

– Понравились, значит, – поднял брови Денис. – Вы только туда не зачастите, они по-другому поймут… Страницы рвать можно?

– Да, без базара, они сказали – возвращать не надо, у них много. Если не хватит, еще дадут…

– Вот что значит грамотная пропаганда, – заявил Рыбаков. – Уважаю, ребята профессионально работают.

– Когда закончим, на помойку надо вынести, – сказал Гугуцэ, – мне только этого в офисе не хватает…

– А что, не хочешь на досуге полистать? Гугуцэ фыркнул и скривился. Совместными усилиями выбрали два десятка наиболее мерзких изображений, подходящих по формату. Фотографию объекта увеличили до нужного размера и вырезали голову. Ксерокс был очень качественный, плакаты выходили что надо. Денис и Гугуцэ занялись копированием. Дело требовало большой аккуратности – необходимо было точно вкладывать фото на место головы “пассива”.

Сцена напоминала бы типографию революционной газеты, если бы не бордовый пиджак Гугуцэ и не содержание листовок. Сделали тридцать плакатов, получилось очень впечатляюще.

Ортопед с Горынычем поволокли ненужные журналы на помойку, где в темноте устроили мрачную драку с бомжами, возмутившимися содержанием доставленной им “на дом” литературы.

– Клей привезли? – спросил Денис у грубо ругающегося Горыныча – тому выдавили на спину пакет старого кефира и огрели ручкой от метлы. Дернувшись за обидчиком, он споткнулся, упал и не смог сграбастать наглеца, о чем очень переживал.

– В машине…

– Тогда все, двигаем.

Альберт Шорин, насвистывая, вышел из квартиры и застыл. На лестничной площадке стены были украшены яркими и выразительными плакатами, изображавшими его самого в позиции, представить которую можно было только в страшном сне. Да и то не в каждом. Он резко обернулся и узрел на своей двери табличку “Петушатник. Вход свободный”. Шорин закрыл глаза и прислонился к стене. Через полминуты он очнулся и попытался лезвием подцепить один из плакатов. Тот сидел мертво – Денис, рассекавший ночью по подъезду, как неугомонный агитатор КПРФ перед выборами в Думу, клея не пожалел. Сверху хлопнула дверь и кто-то вызвал лифт. Шорину ударила в голову серая муть. Он должен был отомстить, не важно кому, ткнуть ножом первого попавшегося прохожего и заглушить в себе корежащие душу переживания. Вылетев из парадного, он наткнулся на внимательный взгляд невзрачного мужичонки в майке и затрапезных синих тренировочных штанах с пузырями на коленях, сидевшего с бутылкой пива на скамейке – Деревья во дворе пестрели плакатами с тем же сюжетом.

– Тю, голубец! – весело сказал мужичонка. – Чо такой возбужденный? Муж ночевать не пришел?

Судя по батарее пустой посуды, этот ранний пьяница был давно навеселе. Шорин с захлебывающимся клокочущим матом налетел на него и внезапно оказался на земле. Из носа капало, осколки передних зубов впились в язык. Он нащупал выпавший нож и снова вскочил. “Алкоголик” поманил Альберта рукой.

Сидящие поодаль в джипе Денис и Ортопед переглянулись.

– Он, скотина, – сказал Ортопед.

– Похоже. Главное, чтоб Антоха его не убил…

Если бы Шорин знал, что драться ему придется с двухкратным Олимпийским чемпионом по боксу, а вокруг его дома в этот момент стоит пять машин с полными “экипажами”, он, скорее всего, сам бы вскрыл себе вены.

Бой подходил к концу.

Альберт “плыл”, давно выронив нож и потеряв ориентацию в пространстве и времени. Антон отточенными ударами превращал его в отбивную, не давая даже упасть. Денис вышел из машины и, подойдя к Антону, положил ему руку на плечо.

– Хватит, – сказал он. – Пика, вон она. Сейчас менты приедут…

Шорин рухнул на асфальт. Антон грустно посмотрел Денису в глаза.

– Понимаю, – вздохнул Рыбаков, – но нельзя его мочить…

Антон пнул упавшее тело и пошел к своему белому пятисотому “мерседесу”. Из другой машины выпал одетый точно так же настоящий местный пьяница, бывший актер, и занял место Антона на скамейке.

Денис вернулся в джип.

– Молодец, Антон, – прокомментировал Ортопед, – сам ублюдка урыл…

– Кто ж спорит? Антон мужчина, – устало согласился Денис. – А что делать было? Во всей команде только он нормально и выглядит. Вы же все гориллы… Я бы мог пойти, но я драться не умею, он бы меня точно пикой пропорол. А потом у нас гарантии не было, что этот козел с железкой выйдет.

Во двор вкатился желтый уазик, из него высыпали три “шинели”, осмотрели тело и стали слушать возбужденного актера. На сходство лежащего с лицом на плакатах никто внимания не обратил: во-первых, понятие “лицо” было несколько деформировано, а во-вторых – в наше время какой только гадости вокруг не понавешают.

– Да он кричал, что меня на куски порежет, – экспрессивно вопил актер, отрабатывая гонорар, – что девчонку какую-то три дня назад порезал! А я что? Сижу на скамеечке, выпиваю, не запрещено! А он как прыгнет! И ножом меня хотел! Я борьбой занимался, вот и скрутил… Хорошо, вы быстро приехали!

– Это наша работа – людей защищать! – провозгласил один из патрульных, зараженный аффектацией актера.

– Конечно! Наша милиция нас бережет… – Актер поперхнулся, чуть не продолжив фразу, вторая часть которой была зело неприличной. – Я этого мироеда давно запомнил. Намедни сижу на лавочке, он идет, руки в крови, глаза сверкают! Страсть! Сразу видно, убил кого-то!

Стражи порядка внимали.

Задержание убийцы означало премию и грело душу. Избитого Шорина кинули в “собачник” УАЗа, нож сунули во взятый у предусмотрительного актера полиэтиленовый мешочек.

– Вы не откажетесь проехать с нами для получения подробных объяснений и снятия официального протокола? – вежливо спросил старший наряда.

Не привыкший к такому обращению актер поразился, но взял себя в руки.

– Извольте, с превеликим удовольствием! – На секунду он картинно застыл, любуясь собой со стороны, и полез в машину.

– Клоун, – резюмировал Денис. – Не подведет?

– Точно не подведет, – сказал с заднего сиденья Парашютист.

Он лично договаривался с актером и вручил ему пятьсот тысяч, треть гонорара. За такие деньги безработный служитель муз был готов сам заколоть Шорина шпагой, облачившись в костюм Гамлета. На халтуре за месяц он зарабатывал едва ли пятую часть предложенной суммы.

– Теперь будем ждать информацию от Тулипова эксперта и этого доморощенного Чехова*, – Денис закурил.

– Какого Чехова? – не понял Ортопед.

– Это я так, к слову. Актер такой был. Поехали к Гугуцэ…

Задержанные граждане Левашов и Клдиашвили развлекались.

В КПЗ, в нарушение всех законов, книг и газет не было, оставалось проводить время в интеллектуальных беседах – Обсуждаемые с сокамерниками физиономические особенности сотрудников “каталажки” и их взаимосвязь с мыслительным потенциалом вызывали приступы дикого хохота. Начитанный Садист дошел даже до определения “отрицательный коэффициент умственного развития”, взяв в качестве примера несчастного сержанта-охранника, вынужденного слушать все это.

Что ж, раз решил пойти в милицию, будь готов к тяготам и лишениям службы, после раздумий решил сержант.

– Еще кофе? – улыбнулась любезная Любочка.

– А легко, – согласился Денис.

Он сипел в приемной офиса Гугуцэ на мягчайшем кожаном диване, стоившем больше, чем вся обстановка в их с Ксенией квартире, и беседовал с Любочкой, секретарем фирмы.

Из-за двери кабинета доносились неразборчивые выкрики – там распекали провинившегося оптовика. Денис специально не пошел в кабинет – присутствовать на деловых встречах ему было малоинтересно – меньше знаешь, лучше спишь. С пришедшим под конвоем двух “узи”* торговцем разбирались почти час.

– Я вот, когда был в Каракасе, – рассказывал Денис о своей поездке в Венесуэлу, – зашел там в так называемый “Золотой Центр”. Это домина такой громадный, прямо в центре города, этажей тридцать, и там только магазины по ювелирке. Ну, побродил немного, в лавочку одну зашел, вижу – “Джонни Крокко” написано, я про его магазинчик в какой-то нашей передаче репортаж видел. У него состояние несколько миллионов долларов, мастерские свои гранильные, прииски – а он без работы не может, сам за прилавком стоит…

“Я тебя, урод, научу работать!” – донеслось из-за двери.

– Грубые люди, кошмар какой-то, – Денис на секунду отвлекся. Любочка прыснула. – Я ему так и сказал, что зашел посмотреть, мол, по телевизору видел. Он меня вином напоил, созвал соседей всех – человек из России приехал, вот, специально в магазин зашел. Печатку подарил, с изумрудом, так меня на таможне прихватили – я с собой пятьсот долларов вез, а она две тысячи стоит… Хорошо, из аэропорта ему позвонили, он подтвердил.

Из кабинета раздался грохот и крик Гугуцэ – “Я тебе покажу подтверждение!”.

Любочка опять прыснула и отвернулась.

– А я видела очень красивые украшения, – после паузы сказала она, – в Москве. Я с одним бизнесменом из Германии ездила контракт заключать как переводчик. И вот там, в гостинице, случайно Джуну увидела. На ней такое шикарное ожерелье было… Говорят, его ей сам Брежнев подарил…

– Кому? Джуне? Да окстись, Любочка, откуда такие сведения?

– Ну она же сама по телевизору рассказывала, и писали, что ее с начала семидесятых в Москву перевезли, в Кремль.

– Зачем?

– Членов правительства лечить, – Любочка смутилась. – Я глупости говорю, да?

– Да нет, что ты. Просто информация, которую с экрана выдают, мягко говоря, не совсем соответствует действительности…

– А зачем она сама врет? – наивно спросила Любочка.

– Не знаю, – Денис пожал плечами, – для престижа… Она ж просто официанткой в “Иверии” была, это гостиница такая в Тбилиси, на картишках с подружками гадала, и все. Ни в какую Москву ее никто не звал, она попала туда уже в перестройку – Просто теща моя в Тбилиси жила до восьмидесятого года, так все ж у нее на глазах было. И Джуну она прекрасно знает, и кофе в “Метро”, это ресторанчик возле “Иверии”, сто раз пила… Нравится тетке выпендриваться, пусть… Если есть дураки, которые ее слушают, ну и славно…

– А способности ее?

– Ой, да нет там ничего. Просто понты дешевые. Глоба, Давиташвили, Левшинов, Коновалов – одного поля ягоды. Один про астрологию какую-то ерунду несет, другая титулы раздает – смешно, право… Джуна, по своему происхождению, единственный титул этим лохам дать может – “младший помощник чабана”. А тут графы, герцоги, маркизы, хорошо еще великих князей не назначает. Хотя с нее станется. Киркорова с Пугачихой графьями сделала, “фанеру” им перед концертом заряжает… Потешное дворянство! А саму Джуну я недавно по тёлику видел, интервью у нее брали – так ведь типичнейшая истеричка, малограмотная, на корреспондента наорала, выгнала.

“Ты мне тут не гони!” – опять завопил Гугуцэ.

– Они что, подслушивают? – деланно удивился Денис. – Третий раз уже в разговор встревают, как специально…

– Это фразы стандартные, – Любочка пожала плечами, – к любому случаю в жизни подходят… Договорить она не успела. В приемную ворвался возбужденный Горыныч.

– Тулип звонил! Все пучком! Раскололи урода! – задыхаясь, заорал он.

Любочка встала, чтобы доложить о прибытии господина Колесникова, но Горыныч пробежал через комнату. Денис не успел увернуться и был вмят в диван переполненным эмоциями “шкафом”. Двери кабинета с грохотом распахнулись, явив взору Ортопеда, Глюка и красного Гугуцэ.

– Пика та, все в цвет! – снова прокричал Горыныч, тряся Дениса. Кофе выплеснулся на брюки. – Антон уже в курсе!

Рыбаков чуть не оглох.

Горыныча вежливо оторвали от Дениса и усадили в кресло. Любочка дала тряпку и налила новую чашку.

– Урод раскололся! – бросил клич Горыныч.

– Стоп, Даня, – попросил Гугуцэ, – ты не на митинге с Ортопедом. Кончай лозунгами говорить.

– Ну, в общем, в ментовке этот козел поплыл, те прокурорских вызвали… Пику примерили – совпадает, следак уже обвинение пишет… Все как в аптеке. Шекспира нашего в ментовке даже водкой напоили, сам начальник ему огурчик поднес закусить, чтоб лучше рассказывал. – Он дома уже, к нему Парашютист рванул, бабки отдать, заслужил. Ну и расспросить подробно… Говорит, за это его менты пообещали вообще больше не трогать, главное, чтоб из района не уходил, на их территории пьяным сколько хошь может быть, не заберут…

– Помогли человеку, – сказал Денис, – теперь он у них вроде талисмана будет…

– Точно – Надо ехать братанов забирать.

– Адвоката надо. Может, Фельдмана возьмем? – предложил Глюк.

– Давай. Ты как, Динь?

– Я – пас. Спать хочу. Вы и без меня справитесь.

Выспаться Денису не дали.

Бесконечно трезвонил телефон, он плюнул на отдых, взял Адольфа и отправился на ближайшее озеро. Там было безлюдно и можно было спустить четвероногого друга с поводка.