"Кавалер Золотой Звезды" - читать интересную книгу автора (Бабаевский Семен Петрович)

Глава XXXII

Помнится Сергею, что даже на фронте в самые жаркие дни боев время бежало не так быстро, как в эту весну. Вслед за севом незаметно наступила прополка, люди из станиц перекочевали на поля - там они дневали и ночевали, и строительство станции замедлялось. И хотя к середине марта плотина преградила русло Кубани и по каналу прошла пробная вода, хотя монтажные работы подходили к концу, а в станицах сооружалась электросеть и провода подводились к домам и общественным постройкам, но Сергея это не радовало. Он хорошо понимал, что не сделано еще одно из главных сооружений: трансформаторные подстанции и высоковольтная магистраль, которая должна пересечь район в трех направлениях. Уже приехали из «Сельэлектро» специалисты, было и оборудование, но не хватало рабочей силы и транспорта. Вначале Сергей думал обойтись небольшими бригадами, созданными главным образом из наемных рабочих и бывших курсантов-электриков. Но вскоре убедился, что этой силы недостаточно и что строительство линии может затянуться до осени, а пуск станции был намечен на май.

В беседе с Кондратьевым Сергей настаивал, чтобы сооружение высоковольтной линии объявить народной стройкой, подобно тому, как это было сделано на рытье канала.

- Мы подымем все станицы,- доказывал Сергей,- мобилизуем весь транспорт, какой только есть в районе.

- Все станицы мы, конечно, поднять сможем,- отвечал Кондратьев,- но не имеем на это права.

- Почему?

- Есть же у нас не менее важное дело - поля, и о них не следует забывать. Ты вот что сделай: поезжай в станицы, узнай на месте, сколько каждый колхоз сможет дать людей и тягловой силы, но только чтобы без ущерба для полевых работ…

- Без ущерба невозможно!

- А ты попробуй, попробуй… Тогда и примем на бюро нужное решение.

- Да ведь это же долгая история! А время бежит!

- Не торопись. Поспешишь - людей насмешишь,- мудрые слова. Поезжай, поезжай…

И Сергей поехал. Он побывал во многих станицах и хуторах, и как ни подсчитывал вместе с руководителями колхозов и бригад, как ни прикидывал, но ни людей, ни транспортных средств не хватало. Что и как нужно было сделать, чтобы обработка полей и строительство электролинии шли одновременно,- он не знал.

«Еще посоветуюсь с отцом»,- решил он и поехал в Усть-Невинскую.

Однако к отцу Сергей приехал не скоро. Сперва побывал у Саввы, затем у Рагулина, заехал к Виктору, а потом велел Ванюше завернуть на птичник.

Начинало вечереть. Ирина прилаживала к одеялу новый, из белого батиста, пододеяльник, который она только что сшила, но еще не успела прорезать петли. Она стояла на коленях на середине раскинутого одеяла, босая, с голыми до колен ногами и, поворачиваясь во все стороны, поправляла концы и ставила карандашом точки на том месте, где должны быть пуговицы. Все эти дни, приходя домой, она не находила себе места, все ждала Сергея, выбегала на курган и смотрела на дорогу.

- Эх, дочка, дочка,- говорила Марфа Игнатьевна.- Была и я девушкой, и все это переживала… А все ж таки нечего тебе просиживать за книжками да этого Грачева водить в дом, а пора и за ум взяться. Ты теперь невеста, и одна у тебя дорога - стать женой. Вот ты и готовься к этому, посмотри, все ли у тебя припасено для новой жизни… А как же? Мы так выходили замуж. Перво-наперво - постель. Хоть он у тебя и фронтовик и любит при людях похвастать, что сильно закален на войне, а пуховую постель и ему надо приготовить. Кровать у тебя есть, на сетке, четыре подушки пухом набиты, есть и новое одеяло, а вот пододеяльника нету…

Прорезая ножницами петли, Ирина услышала шум мотора, знакомые шаги, стук щеколды, и по тому, каким голосом говорил Сергей с шофером и с какой решительностью распахнул сенную дверь, она уже знала, что у него плохое настроение.

- Иринушка! - крикнул Сергей, быстрыми шагами подходя к ней.- Ты бы только знала, как я летел к тебе! Так только птицы…

Сергей не договорил, ибо в ту минуту, когда он приблизился к ней, нагнулся и обнял ее, то, что он хотел сказать о птицах, сразу потеряло свой смысл… Он легко, вместе с одеялом, приподнял ее, обрадованную и испуганную, и стал целовать и ее улыбающиеся губы, и ее закрытые, но все видящие глаза, и ее уши, маленькие и мягкие; целовал торопливо и с той ненасытной жадностью, с какой уставший, томимый жаждой путник пьет воду, добравшись до родника.

- Ой, Сережа, одеяло падает!

- Наше?

- Наше…

- Сама мастерила?

- Сама…

- И смогла?

- Так это же не трудно.

- Ты пока оставь свое шитво,- сказал Сергей.- Собирайся, поедем к нашим…

- Ты чем-то встревожен?

- Не ладятся у нас дела с высоковольтной линией… Хочу поговорить с отцом. Поедем вместе.

Наступал сухой и душный вечер. В доме Тутариновых еще не светились огни. Ниловна подоила корову и пришла с дойницей в сенцы - из дверей повеяло запахом молока. Тимофей Ильич сидел на низеньком стульчике возле хаты - он только что вернулся с огородных плантаций и отдыхал. За день находился, устал, все тело ныло, старчески сухие ноги просились на покой, но не ломило в суставах, не было и в коленях той ноющей боли, которая обычно предвещала старику сырую погоду. Усталыми глазами Тимофей Ильич смотрел на небо, до половины залитое жарким красновато-синим светом, и думал: «Что-то моя ревматизма не тревожится, знать, не быть скоро дождю…»

Ниловна процедила молоко, вымыла дойницу и, повесив ее на колышек, присела, тоже на низеньком стульчике, рядом с мужем.

- Тимофей, ну что там ноги, не зудят?

- Уже вылечились,- ответил Тимофей Ильич.- Думаю записаться в танцоры.

- Знать, не быть дождю.

Постепенно стемнело. Густые сумерки полезли в сад, а из сада на улицу. В калитку вошла Анфиса, ведя за ошейник телка.

- Разыскала? - спросила Ниловна.

- В бурьянах возле мальцевского двора спал, окаянный,- сказала Анфиса, проходя мимо родителей, полная и низенькая, с заметно выросшим круглым животом.- Мамо, Семен еще не пришел? Знать, и сегодня будет ночевать на гидростанции.

- Э-хе-хе-хе! - тяжело вздохнул Тимофей Ильич.- Дождик-то пойдет, ему еще придет пора. А меня, Ниловна, другое опечаливает… Весна наступила, вода в Кубани прибыла, а электричества все нету и нету. А Прохор доказывал мне, что все упирается в воду…

- А чего ты печалишься? - сочувственно заговорила Ниловна.- Гляди, сколько столбов по улице стоит, просто как в городе. И шнур в хату проведен, чего ж тебе еще?

Тимофей Ильич поднял голову, хотел посмотреть на провода, идущие в дом, но в темноте их уже не было видно.

- Ничего ты, Ниловна, не смыслишь,- сказал он.- Ну что такое столбы? Что мы, на них богу будем молиться, коли в них тока нету?.. Будем вот так сидеть и на столбы поглядывать… Да и сын наш тоже вояка хороший, в станицу носа не показывает. И Никита Мальцев тоже сидит и чуприну свою поглаживает. Был я у него сегодня. За голову руками схватился, чуб мнет. «Почему,- говорю ему,- не ведете столбы от станции?» - «Нету, говорит, дерехтивы, а без нее не можно…» Видал ты его - без дерехтивы жить не может.

Тимофей Ильич бурчал, ругал Савву, и Сергея, и зятя, а Ниловна слушала и зевала - она привыкла ложиться спать рано, когда куры садятся на насест. Она хотела встать и уйти, но в это время на улице вспыхнуло зарево. Сперва оно осветило плетни, затем перекинулось в сад и, позолотив верхушки белолисток, упало на белую стену и ослепило Тимофея Ильича и Ниловну.

Анфиса легко, точно она и не была беременна, побежала открывать ворота, заслонив рукой от света глаза… Машина подъехала к самому порогу. Сергей и Ирина подошли к родителям.

- Мамо, и вы, батя,- сказал Сергей,- мы приехали к вам в гости.

- Спасибо, дети, спасибо,- басом ответил Тимофей Ильич.- Давно пора навестить стариков.

А Ниловна, обрадованная таким неожиданным приездом сына с будущей невесткой, прижималась то к Сергею, то к Ирине, хотела сказать что-то значительное и не находила слов… Старушка вспомнила свою молодость, увидела и себя и Тимофея Ильича - вот так же когда-то стояли они перед родителями - и ей хотелось побежать в хату, вынести икону и благословить жениха и невесту, только она не знала,- вынести ли сюда икону, или увести молодых в хату… Потом Ниловна вспомнила, что сын ее икону не примет, и от этого ей стало так больно на сердце, что она тихонько всплакнула, прижавшись уже не к Сергею, а к Ирине, и успела тайком, так, что в темноте никто и не заметил, перекрестить их обоих своей маленькой старческой рукой.

- И чего ты к ним липнешь? - сказал Тимофей Ильич.- Эй, бабы! - обратился он и к Анфисе, что-то говорившей на ухо Ирине, и к Ирине, уже как к своей, и к Ниловне.- Идите в хату и там шепчитесь и целуйтесь сколько вашей душе угодно. Да приготовьте стол, а мы тут с Сергеем побеседуем.

Женщины ушли в хату, вскоре в окнах загорелся свет и послышался девически веселый смех Анфисы и Ирины.

- Ну, что ж, сыну,- заговорил Тимофей Ильич.- Нареченную жену ты привез, а русская горькая у тебя имеется? Без этой штуковины и в хату не пущу! - И старик рассмеялся тихим, с хрипотой смехом.

Между тем закат давно угас, и из-за крыши подымалась луна. Тени от дома потянулись к воротам. Тимофей Ильич, прислушиваясь к смеху в хате, сказал:

- А веселая тебе жинка попалась.

Затем усадил Сергея рядом с собой и положил ему на колено свою костлявую и тяжелую руку.

- Не расписывались? - спросил он строго.

- Еще с месяц подождем.

- Чего ж ждать? Какая тому есть причина?

- Так условились… Ирина учится.

- А ты бы ее сам и учил… на то и муж.

- Вы этого, батя, не поймете.

- Так, так,- старик подумал.- И без свадьбы будешь кончать дело?

- Некогда, батя, разгуливать.

- Так… Оно-то и верно, зараз тебе не до гулянья… А как же с прочим?

- Это вы о чем?

- Нужно ж тебе родительское благословение или как?.. Знаю, у попа венчаться не будешь, свадьбу справлять тоже не желаешь, а все ж таки без родительского благословения нельзя.- Тимофей Ильич тяжело вздохнул.- Ты, сыну, не суперечь, ежели мать поднесет тебе икону, не бунтуй, хоть и не смотри на лик божий, и не крестись, а только мать не оскорбляй.

- Нет, нет, батя, только без этого,- поспешно ответил Сергей.- Вы же знаете, что ни вас, ни мать я никогда и ничем не обижал, а этого делать не надо… Ни к чему.

- Так-таки и ни к чему? А чем же мы тебя будем благословлять? Кулаками, что ли? - Тимофей Ильич, сжимая пальцами колено сына, рассмеялся и закашлял.

- Скажите нам доброе слово - вот и все.

- Так, так, доброе слово.- Тимофей Ильич задумался.- Я и сам не дюже охочий до тех икон, а вон мать твоя - женщина старорежимная, что она смыслит в политике?.. Ну, ничего, я как-нибудь сам отговорю. А жилье там у тебя имеется? - спросил отец после короткого молчания.- Где жить-то будете? На квартире?

- Об этом, батя, не беспокойтесь.

- Ну, добре, добре.- Старик расстегнул бешмет, выпрямил ноги.- Ну, что там у вас в районе? Что думает начальство насчет дальнейшего строительства?

- Да так, все ничего… Думаем, батя, и очень много думаем.- Сергей тяжело вздохнул.- Приехал и к вам посоветоваться.

- Так, так.- Старик наклонился, поднял палочку и стал ею чертить землю.- Значит, приехал к бате за советом… Понаобещали, понашумели, понахвастались, а теперь думаете? Плохо, сынок, думаете, вот что я тебе скажу.

- Вы, батя, меня не попрекайте, не за попреками я к вам приехал.

- Знаю… Говори, за каким советом приехал?

- Как мне поступить, батя? - Сергей вопросительно посмотрел на отца.- Чтобы пустить станцию, нужно по всему району провести провода,- работа большая и трудная…

- Так что ж из того, что она трудная? Ежели нужно, так и нечего глядеть на трудность.

- Да я это понимаю!

- Скликай людей, да и начинай… А что ты тут раздумываешь? Вот наш Никита смог бы дать и людей и тягло, а сидит, ждет дерехтиву и чуприну мнет… А ты напиши ему такую дерехтиву…

- Если бы собраться всем районом,- задумчиво проговорил Сергей,- то мы смогли бы за два месяца пустить станцию.

- Так чего ж ты мне об этом рассказываешь? Действуй, как лучше.

- А полевые работы? Бурьяна на полях знаете сколько? Тут такое трудное время.

- Поднатужимся, да и поля в бурьяне не оставим,- сказал Тимофей Ильич.- Ты, сыну, этого не устрашайся. Ежели за дело взяться как следует, да чтобы порядок был, то можно всюду управиться… Ты, сыну, так сделай: мужчин, парубков, девок, да и баб, которые без малых детей, а то и стариков, которые еще при силе, отбери и пошли на строительство, а остальные пусть будут в поле. Да и в районе надо всех служащих забрать, и машины там, какие есть…

Сергей встал, подтянул пояс так поспешно, как это он всегда делал, издали увидев генерала, оправил гимнастерку и уже мысленно был там, где должна была пройти электромагистраль… Как хорошая скаковая лошадь, увидев препятствие, горячится и не может стоять на месте, так и Сергей уже не мог ни сидеть, ни разговаривать. Переступая с ноги на ногу, он жил тем, что должно было делаться там, на будущих дорогах электролиний, и не мог решить, ехать ли ему в район сейчас, или подождать ужина…

Боясь обидеть стариков, он остался ужинать и был весел, много разговаривал, охотно ел… Пить же чай отказался, объявив, что ему нужно срочно ехать в район. Ирина, блестя глазами, шепнула ему на ухо, что она тоже поедет с ним. Тимофей Ильич только утвердительно кивнул головой, а Ниловна горестно смотрела на сына и на невестку и ничего не могла понять. Ирина что-то сказала Анфисе на ухо, поцеловала в щеку Ниловну и стала собираться.

Ванюша, изрядно закусив, первым вылез из-за стола и пошел заводить машину.