"Ядовитые цветы" - читать интересную книгу автора (Берсенева Анна)

Глава 3

Лиза жила теперь от встречи до встречи с Арсением. Самым мучительным было — расставаться с ним, хотя она понимала, что при его работе это неизбежно. Иногда он звонил ей утром из Склифа, говорил, что освободился после дежурства и будет дома через час, — и Лиза ехала к нему в Воротниковский переулок, проклиная каждый эскалатор, который движется так медленно.

Или они договаривались о встрече где-нибудь в центре и шли в театр. Они одинаково любили театр, хотя Арсений привык к нему с детства, а Лиза и узнала-то по-настоящему только сейчас, начав встречаться с ним. Правда, Арсений любил спектакли со сложными психологическими ситуациями, а Лизу увлекали страсти, кипевшие на сцене: она втайне сравнивала их с собственными чувствами.

До двадцати лет Лиза не знала, что такое любовь, и теперь была влюблена с такой силой, которой и не подозревала в себе прежде. Сердце её начинало стремительно колотиться от одной только мысли об Арсении, ей снились его синие глаза в тени темных ресниц, и когда она просыпалась в одиночестве, ей хотелось плакать от того, что нельзя сейчас же увидеть их наяву.

Наташа довольно скоро заметила, что Лиза влюблена. Да и мудрено было бы не заметить! Сначала Наташе казалось, что та встречается с Виктором, но потом она поняла, что звонит ей совсем другой человек.

— Лиза, — осторожно спросила она однажды, — я понимаю, это не мое дело, но все же мы с Колей волнуемся… Ты ведь не с королем своим встречаешься, правда?

— Правда, — подтвердила Лиза.

— А с кем же, если не секрет?

Лиза помедлила с ответом, но потом подумала, что было бы глупо таиться, и сказала:

— Я с ним в Склифе познакомилась. Он моим палатным врачом был.

— Это тот, красавчик? — всплеснула руками Наташа. — Ну надо же! А я ещё подумала, когда к тебе приходила: от такого, наверное, девушки выписываться не хотят!

Лиза ужасно удивилась её словам. Ведь она и не хотела выписываться из Склифа, неужели это так легко могло прийти в голову каждому?

— А король твой что же? — спросила Наташа.

Это был больной для Лизы вопрос. В первые дни своей любви она совершенно забыла о Викторе, и, когда он навестил её в больнице, не испытала ничего, кроме неловкости перед ним. Она с некоторым страхом ждала после выписки его звонка и предстоящего объяснения, но он не позвонил через неделю, как обещал, и через месяц не позвонил. Лиза даже сама позвонила Виктору в офис. Зачем откладывать неприятное событие, если оно должно произойти неизбежно?

— Господин Третьяков в командировке, — ответил мелодичный женский голос. — Вы оставите какое-нибудь сообщение для него?

— Нет, я дождусь его возвращения, — сказала Лиза и положила трубку.

Впрочем, она не слишком много думала о Викторе. Что ж, она благодарна ему и, конечно, всегда будет вспоминать его с добрым чувством. Но ведь она никогда не говорила, что любит его, и, значит, ни в чем его не обманула. Надо только постараться все ему правильно объяснить, вот и все. И разве она могла много думать об этом сейчас, когда вся её жизнь была овеяна любовью, когда мир для неё растворился в глазах Арсения?

Виктор позвонил, как всегда, неожиданно — на этот раз особенно неожиданно для Лизы. К счастью, звонок его был коротким.

— Лизонька, ужасно рад вас слышать! — прозвучал его голос в трубке. — Извините, дорогая, что не давал о себе знать. Дел было невообразимо много, не знал, когда смогу вернуться. Надеюсь, здоровье ваше в порядке?

— Да, — ответила Лиза. — А вы теперь в Москве?

— Нет, пока ещё в Женеве, но буду в Москве завтра и сгораю от нетерпения вас увидеть. До встречи завтра, хорошо? Я позвоню вам во второй половине дня, и, если вы не очень будете заняты, мы с вами непременно встретимся.

Лиза стояла в задумчивости, держа в руках телефонную трубку. Что ж, когда-нибудь они должны были поговорить. Значит, завтра. На какое-то мгновение она малодушно подумала: а может, он ещё и не завтра приедет, ведь уже бывало, что его планы менялись?

Но Виктор приехал, как и обещал. В пять часов его «Мицубиси» остановилась у Лизиного подъезда. Он вышел ей навстречу, широко улыбаясь, и Лиза расстроилась, увидев эту улыбку. Ну как сказать ему, что они больше не будут встречаться, когда он так явно рад её видеть?

Он поцеловал Лизину руку, слегка задержав её у своих губ.

— Сколько мы не виделись, месяц, кажется? — спросил он. — А вы так похорошели, просто изумительно. Хотя казалось, куда уж вам больше хорошеть. Ну, куда мы отправимся сегодня, в какое злачное место поприличнее?

Лиза подумала, что ей не надо было бы ехать с ним в ресторан. Но и не здесь же, у подъезда, разговаривать?

— Может быть, мы просто у обрыва погуляем? — предложила она.

— Это зачем ещё — у обрыва гулять? — удивился Виктор. — Нет уж, Лизонька, я вас сто лет не видел, неужели нам больше делать нечего, как только бродить по новостройкам? Или вы забыли, что в Москве есть множество преуютнейших мест, где можно прекрасно провести время? Вообще-то мы могли бы поехать и ко мне на дачу, это ведь не так уж далеко. — Виктор бросил на Лизу быстрый взгляд и тут же оставил эту идею. — Но если вы не хотите, я вам предлагаю джелатерию. Знаете, что это такое? Вы ведь, помнится, любите мороженое, вот и попробуете итальянское. Уж на что я не любитель, и то оценил это дело в Швейцарии. Меня там Олежка затаскал по итальянским мороженным заведениям. А тут оказалось, что аналогичное есть совсем рядом с моим офисом.

С каждым его словом Лиза чувствовала все большую неловкость. Ведь он предвкушает, как обрадует её, а до мороженого ли ей сейчас?

Джелатерия находилась у Красных Ворот. Выходя из машины, Лиза увидела многооконный прямоугольник Склифа, и сердце у неё дрогнуло.

— Виктор… — наконец произнесла она, когда они уселись за столик и Виктор заказал мороженое-спагетти. — Я должна вам сказать…

— Да-а, — протянул он, — судя по вашему торжественному тону, Лизонька, вы влюбились?

От удивления глаза Лизы широко раскрылись.

— Но как вы догадались?

— Что ж тут догадываться? — усмехнулся Виктор. — Я сразу об этом подумал, когда вас увидел. Вы очень переменились, Лиза, неужели вы этого в зеркале не замечаете?

Несмотря на привычную иронию, голос у него был грустный. Лиза молчала, не зная, что сказать.

— Ну, и что вы хотите мне сказать в связи с этим? — сам поинтересовался Виктор.

— Я… Я должна сказать, что вам не надо больше мне звонить…

— Это-то само собой понятно. Может быть, выпьем немного? — неожиданно предложил он. — Я бы водки выпил сейчас, хоть мы и в итальянском заведении. Впрочем, у них наверняка есть и водка.

Водку и «Кьянти» им принесли немедленно. Увидев, как Виктор быстро опрокинул полную рюмку, Лиза тоже залпом выпила свой бокал вина. Виктор был прав: выпить, конечно, следовало. Лиза сразу почувствовала себя свободнее, напряжение, охватившее её, когда она увидела Виктора, наконец немного отпустило.

— То есть я хотел спросить, Лиза, вы уверены, что ваше чувство не увянет через недельку-другую? — спросил Виктор.

Он смотрел на неё внимательно, и Лиза поежилась под его взглядом.

— Думаю, нет, — сказала она.

Ей казалось странным доказывать, что она любит Арсения больше жизни. Зачем?

— А тот юноша, в которого вы влюбились — чем он, кстати, занимается? — достаточно надежен, по-вашему?

— А почему вы так уверены, что я влюбилась именно в юношу? — вопросом на вопрос ответила Лиза.

Она успела выпить ещё бокал, после которого смогла даже улыбнуться Викторовой проницательности.

— Да в кого же еще? — усмехнулся Виктор. — В кого же ещё вы могли влюбиться, дорогая моя Лиза, как не в прекрасного юношу, похожего на принца из волшебной сказки?

Лизе на мгновение стало даже страшно.

«Все-таки, наверное, нелегко жить, обладая такой проницательностью», — подумала она.

— Д-да, он молодой вообще-то, — произнесла она. — Ему двадцать пять лет… Он врач, нейрохирург.

— Вы, значит, в Склифе с ним познакомились? — понял Виктор. — Что ж, тоже очень романтично. Эх, Лиза!..

— Что вы хотите сказать? — спросила она, подняв глаза и прямо взглянув на Виктора. — Что я виновата перед вами? Но ведь я…

— Конечно, вы передо мной ни сном, ни духом не виноваты, — перебил он её тираду. — Обязательств вы мне не давали, в любви не признавались, в чем же вам передо мной каяться? Просто я надеялся…

— На что?

— Какая теперь разница? Напрасно надеялся, что же и говорить об этом? Хотя — почему бы и не сказать? Я надеялся, что стал вам дорог — такой, как есть, не созданный по образу и подобию романтического героя из ваших полудетских мечтаний!

Лиза почувствовала легкую растерянность. Да, она не могла понять, как Виктор относится к ней, она ломала голову над тем, зачем нужна ему, но ведь она и подумать не могла о том, в чем он признался сейчас!

— Значит, — тихо сказала она, — простите, Виктор, что я теперь об этом спрашиваю, — значит, и я была вам дорога? А мне казалось…

— Конечно, вы и представить себе этого не могли, — сказал Виктор полупечально-полусердито. — И очень, по-моему, удивлялись, что я не предъявляю к вам мужских требований — особенно тогда, на даче?

Лиза кивнула.

— Конечно, мне очень этого хотелось, что и говорить. Но мне не хотелось, чтобы вы пустили меня к себе в постель из неправильно понятой благодарности, поэтому я и не решился… Зря, конечно. Надо было решиться, может быть, сейчас все было бы по-другому. Вы ведь ждали, Лиза, что я буду вести себя, как положено влюбленному — стоять с гитарой и шпагой у вас под окном?

— Нет, я, конечно, не думала таких глупостей… Но…

— Но вам хотелось, чтобы я сходил с ума, звонил вам по три раза на дню, признавался в любви и падал на колени, — опять усмехнулся он. — А я всего этого не делал, и вы не понимали почему.

— В общем, почти что так, — согласилась Лиза. — А почему все-таки?

Она чувствовала, что выпитое вино придает ей смелости, и спешила спросить о том, о чем никогда не решилась бы иначе спросить.

— Да потому, что я уже старый, Лиза, просто старый, неужели вы не понимаете!

Лиза посмотрела на Виктора с недоумением.

— Вы — старый? Вы Колиным ровесником выглядите, если не моложе! А сравнить вас с тридцатилетним мужчиной из Новополоцка — так и вообще…

— Ну, разумеется, но дело ведь не в этом. Конечно, денатурат я не пью с детства, на химкомбинате не работаю, живу в экологически чистом месте, занимаюсь спортом на свежем воздухе, выгляжу неплохо. Я не о том говорю, не о фигуре своей, как же вы не понимаете, Лиза!

Страдальческая морщинка перерезала его лоб, и Виктор сделал движение рукой, точно хотел смахнуть её. От вина голова у Лизы немного кружилась, она чувствовала, что щеки у неё раскраснелись.

— Я устал, Лиза, это и значит — старость… Я устал от выяснения отношений с бывшей женой, от разлуки с сыном, от работы своей сумасшедшей устал, хотя жить без неё не смог бы. И при всем желании я не могу не спать ночами, думая о вас. И говорить, что с вами молодею на двадцать лет, я тоже не стану…

Лизе вдруг показалось, что усталость, о которой говорит Виктор, проступает на его лице, — и ей стало жаль его.

— Вот только жалеть меня не надо, — сразу заметил он. — А то на вашем личике уже изобразилось сострадание. Жизнью-то своей я, в общем, доволен. Насколько вообще может быть доволен жизнью человек, если он не полный идиот. А что устал — вполне понятно.

— Но вы действительно никогда не казались мне ни старым, ни усталым, — искренне сказала Лиза. — Даже наоборот, я удивлялась: вы всегда такой подтянутый, элегантный…

— Подтянутость здесь тоже не при чем, — поморщился Виктор. — Да, мне тоже казалось иногда, что вы понимаете… Ведь вы, несмотря на юный возраст, удивительная женщина, Лиза, самая настоящая, какой женщина и должна быть, наверное. Вы просто природой созданы для того, чтобы понимать — разве я вам не говорил об этом? И при этом вы ведь не восторженная дурочка, у вас хороший вкус. И мне начинало уже казаться, что вы понимаете мою жизнь, что люди, которые мне дороги, не кажутся вам сборищем старых зануд…

— Они мне и правда не кажутся! — даже возмутилась Лиза. — У вас отличные друзья.

Но Виктор точно не слышал её слов.

— Да, вот поэтому я и думал, что вы минуете то, чего вы все-таки миновать не смогли… Ах, Лиза, какой же я кретин, что так себя обманывал! Ведь я всегда знал, что ошибаюсь, что от себя вам не уйти, ведь я сам же с ума сходил — хоть вы, наверное, и не верите, что я на это способен, — от того, что ваши глаза так и лучились ожиданием будущего счастья! И я мог думать, что под счастьем вы понимаете прогулки со мной по разглаженным дорожкам! Да я полжизни готов бы отдать за то, чтобы это было именно так…

Время от времени Виктор опрокидывал рюмку, но Лиза не замечала, чтобы он пьянел. Только его черные глаза блестели все сильнее, да говорил он громче, чем обычно. Неожиданно он замолчал, словно наткнувшись на невидимую преграду.

— Что это я разболтался, а, Лизонька? — спросил он, улыбаясь. — Не думаю, что вам так уж необходимо все это слушать. Вы, кстати, совсем мороженого не ели. Смотрите, все растаяло. Все-таки ведь я пригласил вас сюда, чтобы угостить настоящим итальянским мороженым, а не для выслушивания душещипательных исповедей. — Огонь в его глазах погас, и Виктор спросил своим обычным тоном: — Кстати, Лиза, а позвольте узнать, на что вы собираетесь существовать в Москве, на какие доходы? Ведь в Новополоцк, я полагаю, вы возвращаться не собираетесь?

Лиза покраснела. Зачем он спрашивает об этом?

— Вам не надо об этом думать, Виктор, — решительно сказала она. — Мне и так неловко, что вы надарили мне столько вещей…

Он снова поморщился.

— Ей-Богу, Лиза, я рано похвалил вас за хороший вкус, иногда вы говорите жуткие пошлости. Вы что думаете, я вложил деньги в ваше обмундирование и теперь жалею, что они пропали зря?

— Н-нет, — смутилась Лиза. — Извините меня…

— Мне просто интересно, на что вы собираетесь жить? Не думайте, что я спрашиваю это потому, что хотел бы обеспечивать вас. То есть я хотел бы, конечно, да вы ведь не согласитесь?

Он смотрел на нее, ожидая ответа, и Лиза отрицательно покачала головой.

— Очень жаль. Но имейте в виду, Лиза, вы не та женщина, которая удовлетворится раем в шалаше, и вы сами это поймете рано или поздно. Не потому что вы боитесь трудностей, и не вскидывайте на меня возмущенные глазки. А потому, что убогая жизнь — не для вас. Конечно, вы не корыстны, но зато у вас огромный интерес к жизни. А бедная жизнь не бывает интересной, уверяю вас. О том, какие доходы у вашего доктора из Склифа, если он порядочный человек, — я догадываюсь…

Лиза наконец рассердилась. Какое право он имеет считать её стервой? Но Виктор накрыл её руку своей и продолжал:

— Я говорю это просто к тому, что вам следует подумать о будущем, раз уж вы выбрали себе в спутники… м-м-м, небогатого молодого человека. Собственно, об этом ведь я и собирался с вами поговорить, да душевные беседы помешали. Конечно, идеальным вариантом был бы муж, способный избавить вас от этих размышлений. Я, по правде говоря, почему-то не представляю, чтобы вы увлеклись какой-нибудь доходной профессиональной деятельностью. Но что теперь об этом варианте рассуждать!

Виктор говорил совершенно справедливые вещи, но Лиза скорее откусила бы себе язык, чем стала бы советоваться с ним о своем будущем. Она догадывалась, что он хочет ей предложить.

— Не обижайтесь на меня, Виктор, но мне не нужна ваша благотворительность, — твердо сказала она. — Вы думаете, если я пойду работать к вам в фирму и вы будете платить мне, как будто я незаменимый специалист, — это не то же самое, как если бы вы мне просто давали деньги два раза в месяц? И я смогу жить с другим и получать деньги от вас?

— Черт, завидую я вашему доктору, честное слово! — хмыкнул Виктор. — Какая женщина ему досталась, лишь бы сволочью не оказался! Вы все правильно поняли, дорогая моя Лизонька, и все-таки я предлагаю вам работать у меня. Уверяю вас, я так занят, что мы с вами и видеться даже будем не часто. Вы можете совершенно не бояться, что я вам надоем своим ежедневным присутствием. Да и фирма у меня большая, не в одной комнате размещается. Ну что вам мешает согласиться? Или хотя бы сказать, что вы подумаете?

Виктор снова смотрел ей в глаза, и взгляд у него был почти умоляющий. Лиза заколебалась. Может быть, не надо обижать его сейчас, а лучше сделать вид, что она и правда решила подумать?

— Нет, — произнесла она после минутного колебания. — Виктор, простите меня, я не могу вас обманывать, я вам слишком благодарна за все. Я не хочу у вас работать, я не хочу брать у вас деньги. Это невозможно, вот и все.

Он опустил глаза.

— Что ж, я, признаться, и не ожидал ничего другого. Значит, мы с вами совсем расстаемся, милая Лиза…

Он снова налил себе водки, выпил и замолчал, глядя перед собой остановившимся взглядом. Лиза робко оглянулась и посмотрела туда, куда был устремлен его взгляд. Там не было ничего, кроме большой вазы с цветами.

— Пойдемте, Лиза, — сказал Виктор, тяжело отодвигая стул и поднимаясь из-за стола. — Я устал, по правде говоря, как собака, после этой командировки. К тому же ещё пришлось улаживать дела в Олежкиной школе. Он, представьте себе, тоже влюбился, вот как и вы, а у них там в выпускном классе не понимают этих наших страстей, и дирекция очень была недовольна, что он учебу забросил. Прагматики! Так что любовь просто преследует меня в последнее время, нет от неё покою ни в родной стране, ни за её бескрайними пределами.

Он пропустил Лизу вперед и пошел вслед за ней к дверям, на ходу расплатившись с официантом.

Они доехали до Крылатского в молчании. У подъезда Виктор вышел из машины вместе с Лизой.

— Что ж, простимся, Лизонька моя дорогая! Встречались мы с вами нечасто, а без вас мне будет тяжело. Но что тут поделаешь. Вы ведь сейчас полны естественного любовного эгоизма.

— Передавайте привет Павлу, Грише, Никите… — сказала Лиза, боясь, что сейчас расплачется от жалости к нему.

— Непременно, — ответил Виктор. — Они вас все полюбили. Вы все-таки дайте о себе знать, если вдруг что…

Он задержал её руку в своей, потом незаметно притянул её к себе и поцеловал в губы — коротко и порывисто, как тогда, июльской ночью на веранде.

— Будьте счастливы, Лиза, дай вам Бог! — сказал Виктор и быстро пошел к машине.

Лиза услышала, как хлопнула дверца, и долго ещё смотрела, как мелькают огни его машины на выезде из двора.

Поднимаясь по лестнице к лифту, она уже думала, не звонил ли в её отсутствие Арсений.