"Иноземия, или туда и снова туда" - читать интересную книгу автора (Высоцкий Михаил)

Глава 11. В абсолютно новом месте или Etro?gast

Жители Этросгаста, ставшие свидетелем нарушения границы, не испугались и не стояли столбом, а тут же своими секретными каналами послали важную весть — пришли враги, и ВЕСНА обязана опять встать на защиту своего отечества. ВЕСНА должна опять, как встарь, слиться из капель народных в тело великое и непобедимое, и кровью своей очистить от скверны Избранную Страну. Так повелось со времен изначальных, когда еще Великий Отец Народа не устал от дел мирских и не слег в вечный сон, готовый проснуться в тяжкий для Этроса час, и так будет вовеки веков. Об этом знал каждый, кто родился в Этросе, с момента своего первого крика, и каждый был готов отдать свою кровь на благое дело, дабы ВЕСНА опять одержала победу, потому что проиграть она не могла по самой сути своей. ВЕСНА, непобедимое детище Великого Отца Народа, было самой сутью Этроса, она и была самим Этросом, и пока было так, пока народ и ВЕСНА были едины, никто их не мог одолеть. Ибо так завещал сам Великий Отец Народа, ныне почивавший во сне, и сколько бы не тужились никчемные чужеземцы, чьи души не были отмечены знаком Великого Отца Народа, одолеть Этрос им никогда не было суждено.

Зак обо всем этом, естественно, не знал, а даже если бы и узнал — не уделил бы ни малейшего внимания всем этим народным бредням и чаяниям, разве что перевод сочетания «Великий Отец Народа» с Этросгастского языка на нормальный мог бы его несколько озадачить. А мог бы и не озадачить, чего только в мире не бывает. Вместо всего этого Зак занимался намного более увлекательным делом — он учился водить машину не по шоссе, где и ребенок справиться, а по пересеченной местности, которой и был весь Этросгаст. Причем так как о самом наличии педали «тормоз» Менский не подозревал, то границу между Ропой и Этросгастом Ав и Она скорее почувствовали не глазами, а местами, на которых сидят. Потому что еще совсем недавно ровное сиденье вдруг ни с того ни с сего решило показать, как именно чувствует себя объезжающий молодого дикого быка наездник, и за пару секунд Ав с Оной успели испытать все прелести столкновений головы с потолком, друг с другом и всего со всем. Все то, что предварительно Зак не укрепил, очень скоро оказалось размазанным равномерно по всей кабине, и единственным не пострадавшим объектом был сам Менский, каким-то диким чутьем умудряющийся колебаться в фазе с суликомобилем, и ни голове, ни конечностям, ни седалищу своему особого вреда не нанести.

Впрочем, ладно, не будем такими жестокими. Заметив краем глаза, что скоро его будут убивать, Зак снизошел до чувств своих спутников да несколько притормозил сусликотранспортер. Со ста километров до этак восьмидесяти пяти, что, по его мнению, было вообще тем минимумом, с которым только и можно было ездить. Полностью это от дикой тряски не спасло, но хоть немного легче, но стало.

Опасаясь, что Зак вдруг может взять, да и передумать, опять запустив машину на полную мощность, ни Ав, ни Она ничего ему уже и не говорили, занявшись боле полезным делом. А именно — созерцанием того, что Этросгаст представляет собой изнутри. Потому как хоть многие и писали про это, да и с прошлых военных компаний осталось несколько живых свидетелей сего, но своими глазами увидеть самую загадочную в мире державу — это все же нечто совершенно другое.

Хотя, не знай наши герои, что они едут именно по Этросгасту, догадаться об этом просто по внешнему типично сельскому пейзажу было бы нелегко — точно такие же дома и люди вполне могли быть где-то в глубинке Великославии. Хотя грязи тут и было поменьше, а пьяных и вовсе не наблюдалось, но сами хилые домики, бедные поля да горемыки работяги были слишком обычными, чтоб производить впечатление некой загадочности и малопонятности. Другое дело, что дети тут, например, не играли в прятки и доганялки, а чинно ходили строем, помогали своим родителям, да, наверняка, ежедневно по несколько часов учили что-то патриотическое. Но подобные мелочи могут броситься в глаза лишь тому, кто их специально ищет, тот же, кто будет просто осматривать из узких бойниц сусликотранспортера окрестности, никогда ничего подобного не заметит. Так что Она и Ав, можно сказать, были несколько разочарованы, узрев пред собой не монстров кровавых, а людей обычных, но Зака подобное разочарование не коснулось.

Как человек, уже имевший собственный опыт пребывания в подобных странах, вроде Страны Этов, он действительно примерно такое же и ожидал тут обнаружить. Самые страшные монстры, как известно, самые безобидные, и самим своим существованием угрожающая всему остальному миру страна просто обязана изнутри производить впечатление бедной второсортной провинции, а не империи какой могучей. И причина этого очевидна — если страна чувствует себя непобедимой, если она действительно непобедима, то ей нет никакой необходимости в излишней зрелищности, как и самому опасному хищнику нет никакой нужды в пугающем внешнем виде. Достаточно того, чтоб все были заняты своим делом, укрепляя силу родины, а виселицы на каждом шагу, колючие проволоки да карательные отряды — удел слабых стран, которые и так едва сводят концы с концами. Конечно, узнай какой ученый о подобной теории — он бы Зака на смех поднял, но в отличие от различных академиков Менский строил свои теории не на абстрактных понятиях теории государства и права, а на самом что ни на есть конкретном жизненном опыте. И потому во всем окружающем он видел не сельский пейзаж, а нечто совершенно иное.

А видел Зак что, что даже эты в своей стране не смогли создать. Идеальный порядок. Страну, где каждый знает свое место, знает свое дело, знает, какой именно кусок поля он должен скосить, сколько именно детей родить, сколько именно врагов убить во время неизбежной войны. Откуда это знание — непонятно, но оно было, и от младенцев до сивых старцев каждый был занят именно там, где он мог оказать наибольшую пользу родине. При этом никто абсолютно ни словом, ни видом, ни мыслью не высказывал пагубные для государства идеи свободы выбора и демократии, и все, судя по всему, были вполне довольны своим уделом, и тем, что их жизнь от рождения и до смерти расписана с большой точностью. Людям тут нравилось быть не личностями, а лишь деталями большого механизма по названием Этросгаст, прием нравилось всем настолько тотально и глобально, так что у Зака начали закладываться определенные подозрения…

Такой любви к родине, как не без оснований полагал он, не может быть у обычных людей по определению — всегда найдется некий асоциальный элемент, которого не смогут вовремя обнаружить и перевоспитать в раннем детстве, и который, придя во взрослую жизнь, обязательно захочет что-то изменить. И если таких будет сто, то пусть даже девяносто семь из них государственная машина подавления сможет найти и ликвидировать, двое запрячутся и будут все свои мысли держать при себе, но один просто обязан начать действовать, бороться с системой, партизанить, выйти на связь с иноземными державами… Так бывает всегда, даже в тех странах, где пропаганда поставлена на массовый поток, но вот только в Этросгасте подобного, как помнил Менский из прочитанных статей, не случалось ни разу. За все сотни лет существования страны. Может ли такое быть? Может, если сделать одно допущение — тут живут действительно не люди. Кто — это уже другой вопрос, как так могло произойти — третий, почему именно тут — четвертый, ну и пятый, шестой, седьмой и так далее вопросы тоже могли быть заданы. Но ответы на все прочие вопросы можно было искать лишь тогда, когда был бы получен ответ на тот главный, первый. Который, формулируя глобально, звучит примерно так: «Что такое Этросгаст?».

К чему все это? А к тому, что Зак наконец понял, что именно заинтересовало его родителей в этой стране. Сама страна. Подобное образование настолько не вписывалось в обычную картину мира, было настолько алогичным, настолько дико смотрелось на общем фоне, что не могло не вызвать интереса со стороны настоящего Менского, в которых, как было известно Заку еще со времен своего первого странствия, тела кровь самого Ажау Гаста, человека, которому весь окружающий мир был обязан своим существованием…

Конечно, будь у Зака больше времени, не грози проход между Иноземией и Восточным миром закрыться, он бы занялся более детальным изучением всего того, что касалось Этросгаста, но обстоятельства заставляли спешить. Приходилось надеяться, что его родители действительно за два проведенных в особняке в Сити Виль года во всем разобрались, и ключ был именно там, где на карте стоял жирный крест. Потому как, не будь оно так… Зак бы просто не знал, что делать дальше, а подобное состояние для него часто оборачивается депрессией, потерей аппетита, да и вообще, намного лучше иметь в жизни определенную цель, чем жить в поисках оной.

Философия философией, а солнце, как правильная звезда, имеет такую дивную особенность, что каждый вечер оно прячется за горизонт. И хоть для многих это оказывается неожиданностью, изменить природных ход вещей по силам разве что иному божеству, а ближайшее из оных именем Алисто как раз сейчас нежилось где-то на океанском побережье Зонса, и заниматься оттягиванием естественного ходя события явно не собиралось. Конечно, мог бы и Зак попытаться свершить подобное чудо, но он все же предпочитал решать свои проблемы более традиционными методами. И потому, когда стало темно, он заехал в ближайший лесок, где и заглушил двигатель, позволив набегавшимся за день сусликам наконец отдохнуть.

— Зак, что случилось? — не поняла Она, — Почему мы встали? Что-то сломалось?

— Нет, все цело. Ночь пришла, спать пора. Вот и остановились, — был дан Заком ответ.

— Зак, — напомнил ему Ав, — Ты ж хотел доехать до того места, чтоб нас не успели перехватить, и вроде все уже начало получаться, и сейчас…

— И сейчас, Ав, я устал, я хочу есть и спать, я хочу, в конце концов, в туалет, их тут внутри не предусмотрели, и мы останавливаемся на ночлег. А насчет Этросгаста, я уверен, что нам уже готовят теплый прием на границе, тут же нас никто не тронет, поверь, я знаю подобные страны. Тут у людей слишком правильное поведение, это с одной стороны очень опасно, это не дает их обмануть или обхитрить, но с другой — они не будут делать лишних движений, и, полгая, что мы в их руках, совершенно верно полагая, ночью нас трогать не будут.

— Ты уверен? — не поверила Она, — Как-то все это слишком надумано выглядит, как будто ты только что это придумал…

— Я только что это и придумал, — признался Зак, — Но мне действительно кажется правдоподобным, да и, к тому же, все равно я хочу спать, а доверять вам рулить я не собираюсь. Ав, ты конечно хоть и неплохой водитель, да вот только слишком правильным, медлительный, да и едешь ты всегда по прямой, по кратчайшей дороге, а не кругами, как я.

— Ну и что? Какое это имеет значение, если мы все равно стоим, и…

— Ав, это имеет значение! — Зак даже удивился тому, что Ан и Она не понимают простые настолько вещи, — За нами сейчас следят, и следят внимательно. И пока тут никто не понял, чего нам надо — нас пропускают вперед, но как только цель нашего визита станет ясна — там моментально организуют ну очень теплую встречу! Ладно, все, я сказал, и так и будет.

Решив, что на этом воспитательную работу можно считать завершенной, Зак занялся своими делами, закончив последнее из которых (поедание припасов) без лишних слов завалился спать, умудрившись достаточно удобно и мягко устроиться даже в крошечной и жесткой кабине сусликотранспортера.

Посетившие его за эту ночь сны назвать особо приятными, увы, не получится. Хоть все и начиналось очень приятно, Зак мирно лежал где-то в ранавских степях, наблюдая за бегом облаков по синему утреннему небу. Дул мягкий приятный ветерок, легко взъерошивая его курчавые волосы, где-то поблизости пела песню птичка, да кузнечики пиликали, благородно перескакивая с травинки на травинку. Но вот мирную и спокойную идиллическую картинку бесцеремонно нарушает стадо завзов. Огромны животные быстро скачут по степи, сотрясая своими тяжелыми тушами землю. И хоть и скачут они мимо Зака, но все равно, птички все попугались и попрятались а кузнечики забились в свои норки. Если в начале у Зака была надежда, что стадо это небольшое, и очень скоро оно проскачет мимо, то сколько он не ждал, завзы все скакали и скакали непрерывным потоком. Постепенно до Менского, даже во сне способного выносить разумные суждения, дошло, что завзом тут слишком много, больше, чем их не только живет во всей ранавской степи, а и во всем мире. Вынести подобное оскорбление здравому смыслу Зак не мог, а потому вместо того, чтоб спать дальше, проснулся. Впрочем, заметил он это не сразу. В первые несколько секунд по пробуждению он было решил, что завзы действительно скачут рядом, но подом до Зака дошло — это не завзы скачут, это Ав все же сел за руль, и теперь броневик уже под его управлением трясется по бездорожью Этросгаста.

Впрочем, Зак, феноменально орудуя своим мечем, все же был силачом каким, а самым обычным человеком, так что отталкивая Ава от панели управления он не нанес последнему даже ни одной телесной травмы, если, конечно, за подобную не считать небольшую шишку на затылке. Однако все опасения Зака оказались напрасными — на спидометре стояла цифра «восемьдесят», вполне нормально, и вокруг была не стена копий воинов Этросгаста, а все тот же сельский пейзаж.

— Ладно, Ав, будем считать, что мой приказ ты не нарушал, пощадим тебя. А ты, Она, хоть и пыталась его остановить, но не смогла. А теперь давайте, рассказывайте, что ту вообще происходит?

— Что? — потирая новую шишку повторил Ав, — Мы следует твоим указаниям и крутимся по Этросгасту, плавно приближаясь к нашей цели. Занимаемся этим последние часов двенадцать, сначала я, потом Она, потом опять я, с вечера и вот вплоть до нынешнего момента. Находимся сейчас мы где-то тут, — тычок пальцем в место уже не на общей карте, а на том плане, который наши герои нашли в доме родителей Зака, — Если тут все правда, то с таким темпом по прямой можем до места доехать уже за час, петляя — максимум за два. Доволен?

— Вполне, — Зак действительно был доволен тем, что и без его руководства Ав и Она со всем прекрасно справились, засчитав это как свою заслугу в качестве хорошего учителя, — Кстати, Она, а ты… Она?

— Она спит, Зак, — пояснил Ав, — она пол ночи просидела за рулем, пока мы с тобой спали, так что лучше ты ее не буди, а поехали-ка вперед. Мне, знаешь, уже самому захотелось узнать, что нас в конце пути ждет.

— Поехали, — легко согласился Зак, — И, если ты говоришь, что ехать по прямой час, а так два… Ладно, дадим Оне выспаться.

Впрочем, объезда не вышло. Потому как оказалось, что наши герои так незаметно уже были не где-то там, а в пригородах Мостагаста, единственного настоящего города Этросгаста, а заодно — многотысячной неприступной крепости, готовой в любой момент отразить хоть объединенные силы всех остальных стран вместе взятых. Так что, заметив, что перед ними вот-вот уже будет первая полоса укреплений города, состоящая как раз из предназначенных для остановки сусликотранспортеров огромных ежей, Зак вынужден был резко свернуть, лишь чудом избежав попадания в одну из многочисленных ловушек, которых тут было больше чем достаточно. А также Менскому пришлось пересмотреть свое отношение к карте местности, потому как там, как он понял, были изображены лишь некие глобальные объекты, вроде рек или лесов, контуры же городов и селений были намечены лишь приблизительно, чтоб дать понять, что там что-то вроде есть. К счастью, судя по карте выходило, что цель их расположена не в самом Мостагасте, попасть куда было бы нелегко, а в его пригороде, где по логике вещей особых укреплений быть было бы не должно.

Их и не оказалось, так что последние километры пути наши герои, в том числе и проснувшаяся Она, проехали без всяких происшествий, лишь наблюдая из бойниц за тщательно фиксирующими их передвижение местными жителями. Хотя нет, это до сих пор они фиксировали, но стоило броневику выйти на финишную прямую, и все кардинальным образом поменялось. Теперь этросгастцы почти открыто высказывали свое беспокойство по поводу происходящего, а то и вообще бросались наперерез, желая своими телами остановить вражескую машину. Впрочем, не на того напали — Зак, обнаруживший в себе талант водителя, интуитивно этих самоубийц огибал, не желая брать на свою совесть еще несколько лишних сотен жизней. А может и зря — вместо благодарности в сторону транспортного средства наших героев полетело все, что только и могло летать. Начиная от стрел и камней, и заканчивая дрессированными птицами, но ни первые, ни последние, ни остальные повредить чуду ропейской технической мысли не могли. Суслики уверенно тянули тонны железа, дерева и живой материи, а Менский не менее уверенно управлял всеми сусликами, направляя их движение в нужное русло.

Последние несколько километров, когда наконец все вокруг осознали, куда именно направляются вражеский экипаж, жители Этросгаста совсем посходили с ума — они едва ли не рвали на себе волосы, понимая всю бесполезность любых попыток остановить неприятеля. Однако даже добровольно избавившись от волосяного покрова изменить они уже ничего не могли — Зак достиг своей цели.

Что сие знаменательное событие произошло стало понятно в тот же момент, как на горизонте замаячило нечто глобально-монументальное, хоть и уступающее по высоте тому же представительству Мена в Мосгаве, но все же вызывающее восхищение своей давящей мощью. Описать, что это было именно такое, не так уж и просто — нечто пирамидоподобное, идущее вверх то уступами, то под углом, увенчанное то ли каким-то памятником, то ли просто символом чего-то важного. Как и все, что творилось в Этросгасте, понять смысл данного сооружения с точки зрения человека обычного было достаточно проблематично. Потому нашим героям не оставалось ничего, кроме как доехать прямо до этого сооружения и попытаться проникнуть внутрь, попытавшись оттуда хоть что-нибудь да уяснить. С приближением к цели вокруг исчезли все поселения, да и вообще, все люди исчезли, и броневик ехал по мирному и ухоженному парку, равномерно ломая молодые деревья, кусты и коверкая ухоженные газоны. Впрочем, наши герои не считали это варварством по отношению к природе, потому как находились на вражеской территории, на которой, как известно, зеленые листики, букашки да комашки моментально перестают играть хоть какую-то роль.

И вот наконец броневик доехал до пирамиды. После чего еще раза два объехал ее по кругу. И не для того, чтоб насладиться архитектурными изысками, которых тут не особенно то и имелось, а просто в поисках входа. В принципе, вполне могло случиться и так, что ход бы этот вообще отсутствовал, но он по счастью был лишь неприметен, и на третьем круге, когда Ав и Она уже начинали переживать, ожидая вот-вот готовую настигнуть их погоню, девушка заметила какую-то подозрительную дырку, которая, при более близком осмотре, оказалась дверным проемом, ведущим внутрь пирамиды. Решив, что все равно больше они ничего не найдут, наши герои без всяких проблем выбрались из сослужившего добрую службу броневика и оправились изучать подземелья под монументом, служившим, как теперь уже было почти понятно, центром если не всего Этросгаста, то уж центром его духовной жизни, это точно.

Спускаясь вниз по темному и мрачному проходу, озаряемому лишь светом факелов, тут же найденных и зажженых, Зак, Она и Ав все больше и больше проникались мыслью, что они, похоже, первые святотатцы, осмелившиеся побеспокоить покой древнего монумента за последние как минимум лет двести. По крайней мере слой пыли на полу давал именно такую оценку, в то время как сама каменная кладка прохода вообще походило на нечто времен доисторических. Причем ни малейшей догадки по поводу того, куда они попали, ни у кого не было. Стены, обычные гранитные стены, не украшали никакие рисунки, не было заметно ни одного бокового ответвление, а был просто туннель, ведущий куда-то вперед. Впрочем, вперед, это не совсем точное определение. Потому что на самом деле проход шел не по прямой, а петляя то налево, то направо, то немного опускаясь вниз, то наоборот, поднимаясь вверх. Будь среди наших героев кто-нибудь, обладающий феноменальной ориентацией в пространстве, он бы определил, что проход, в целом, описывает круги по периметру пирамиды, но так как такого человека тут не имелось, то всем оставалось идти вперед. Полагаясь на то, что древний архитектор, каким бы чудиком он не был, никогда бы не построил многокилометровый туннель, упирающийся в самый что ни на есть обычный тупик. Тем более что назад идти сейчас явно было бы смертельно опасно — хоть этросгастцы и не ходили давно по этому коридору, считая его, наверно, чем-то священным, то за парком они явно следили. А это почти наверняка означает, что возле выхода как раз сейчас стоят несколько сотен лучников, готовых моментально превратить любого человека в существо, которому и дикобраз с ежом бы позавидовали. Кстати, это предложение было, между прочим, не так уж и далеко от истинности, в отличие от другого — преследовать врагов внутри здания этросгастцы не решились, посчитав, что не стоит лишний раз осквернять место сна Великого Отца Народа, который, пожелай он того, и сам сможет покарать нарушителей своего покоя. И еще, ни Ав, ни Она, ни Зак так никогда и не узнали, что на самом деле все те люди, которые пытались их остановить в конце пути, заботились не о родине своей, а о судьбе своих врагов. Потому как ни один враг, даже самый жестокий, не заслуживает той кары, которой может его подвергнуть Великий Отец Народа, и лучше уж быть разорванным толпой на кровавые куски, чем узреть лик Спящего…

Не зная обо всем этом, наши герои сделали очередной поворот, и вместо того, чтоб оказаться в тесном и душном каменном проходе, обнаружили вокруг себя огромный зал, по сравнению с которым царский дворец в Ода показался бы жалкой лачугой. Уходящий в небеса, подпираемый сотнями колонн, каждую из которых лишь человека три смогли бы обхватить, освященный сотнями зеркал, каким-то образом пропускающих внутрь свет из внешнего мира, зал вызывал лишь одно чувство — человек всесилен. Причем не любой человек, а именно тот, который все это и воздвигнул. Кто бы не был сей великий зодчий, он постарался явно на славу, и хоть его творение уже пару сотен лет никто не лицезрел, монументальности от этого не убавлялось. Впрочем, кто бы ни был этот великий творец, но строил он не просто какой-нибудь храм или дворец, а склеп. Склеп, предназначенный для упокоения лишь одного человека, чей саркофаг стоял в самом центре, не огромном постаменте, сверкая таким количеством драгоценных камней, что вся сокровищница Зака могла бы быть куплена за самый мелкий из них. Тут явно покоился местный вариант бога, и что-то делать дальше, предварительно не удовлетворив своего любопытства, Зак не собирался. Ему, да и спутникам его тоже, было интересно, как же именно должны выглядеть боги, и как именно сих небожителей пристало хоронить. Но, порядка ради, Она все же напомнила:

— Зак, ты говорил, что придя на место ты предложишь, что нам дальше делать… Мы уже на месте. Не пора ли?

— Нет, Она, еще не пора. Я уверен, что если мои родители тут были — они должны были оставить какой-нибудь след, и искать его наверняка следует вон в том гробу…

— Зак, а не боишься накликать на себя чего, ворошить покой мертвых, это, знаешь ли… Не очень… — для комплекта вставил свои пять копеек Ав.

— А ты что, боишься? Вот и я нет. Так что пошли.

Не мудрствуя лукаво, троица поднялась к саркофагу, и, хорошенько поднажав, ни на миллиметр сдвинуть с места его не смогла. Не помогли и инструменты, вроде самодельного лома, изготовленного Авом из лежащего в его вещмешке стального прута. Камень, из которого была изготовлена гробница, упорно не просто не желал поддаваться, а и вообще делал вид, что ему все по барабану, и даже царапаться и крошиться он отказывается. Впрочем, и не таких заки ломали. Не вышло силой — что же, значит надо за ум браться. Так как это был гроб, то значит в нем была крышка, а если так, то ее кто-то должен был закрыть. Если же крышка была кем-то закрыта, то некто другой совершив обратные действия может ее открыть, для не ведающего о законе возрастания энтропии Зака это было целиком очевидно. А если может некто, значит может и Менский. Причем не обязательно, чтоб этим Менским был именно Зак — Менским может быть и Квэрт, а если это был Квэрт, то он должен был оставить указание тому, кто после него встанет перед такой же проблемой… Сделав подобное умозаключение, Зак занялся поисками сего указания, и, как ни странно, действительно нашел. И не что-нибудь, а едва заметный крестик, нарисованный обычным мелом около одного из камней. И два таких крестика у другого камня. И три у третьего. Что это именно должно значить гадать особо не хотелось, а потому Зак взял, да и нажал на эти камни именно в таком порядке, рассудив, что создатели тайных замков традиционно имеют слишком костное мышление, и придумать что-то кроме обычного кодового замка явно не в состоянии.

И все бы было хорошо, если бы многострадальный Ан все же удосужился перейти на другую сторону саркофага. А так автоматически открываемая крышка добавила на его и так изобилующей шишками голове еще одну, впрочем, кто же мог знать, что древняя автоматика так прекрасно до сих пор работает. Но это было мелочью по сравнению с тем, что теперь наших героев от божественного тела отделяла лишь обычная деревянная крышка гроба, открыть которую, как самому пострадавшему, была отдана честь Аву. Он, приготовившись на всякий случай еще раз отпрыгнуть, так и поступил.

И вот тут наконец и Ав, и Она получили огромное моральное удовольствие — они увидели Зака не просто удивленного, а изумленного, пораженного, потрясенного и ошеломленного. Хотя вроде бы ну чего — лежит себе в гробу обычный человек, ничем особо внешне не приметный, ну совершил он в древние времена что-то, ну объединил какие-нибудь племена, основав Этросгаст. Или просто был диктатором, которого и поминать почем не стоит. Кто его знает… Но тем не менее, на лице Зака его спутники без всяких дополнительных умений прочитали — «я ровным счетом ничего не понимаю». Конечно же, им стало интересно.

— Зак, что с тобой? — спросила Она.

— Что ты тут увидел такого? — добавил Ав.

— Друзья мои… Или у меня уже начинаются галлюцинации, что маловероятно, или тут в гробу лежит человек, которого я прекрасно знаю. Который, как мне известно, еще жив, и еще как минимум несколько тысяч лет будет себя чувствовать просто прекрасно.

— Это как? — не понял Ав, — Он что, бессмертный? Или бог?

— И то, и другое. Да и к тому же, он — мой дальний предок. А еще, он — тот человек, который создал наш мир. И я совершенно не понимаю, что делает тут, в этом гробу, Ажау Гаст.

Хотя, Зак был прав только на половину — это был действительно Ажау Гаст, вот только то место, где он лежал, с гробом имело очень мало общего. И Менский, уже имевший определенный опыт с подобными вещами, догадался, что перед ним не просто деревянная коробка со стеклянной крышкой, а самое что ни на есть чудо электронной мысли, законспирированное под объект примитивной цивилизации. Ажау был помещен в специально предназначенную для хранения тел машину, причем совершенно не факт, что тело там хранилось в мертвом виде. Намного более вероятно, что это было нечто вроде криокамеры, куда помещался живой и здоровый человек, и лежал там сколько надо, или пока не отключат. Решив, что своим умом до того, что тут делает Ажау, Зак не дойдет, Менский решил подойти к этой проблеме с другой стороны — разбудить своего предка и спросить у того самого, что все это означает. Конечно, будить методом лома Зак не стал — наверняка саркофаг был защищен от любых примитивных попыток нанести ему повреждения. А вот попытаться разобраться, что за система всем этим управляет, и что с ней надо делать, было вроде полегче, так что именно этим путем Зак и решил пойти.

— Ав, Она, — попросил он, — Я так думаю, что это не просто гроб, а гроб совершенно особый, и где-то тут должно быть что-то вроде кнопки, рычажка, или еще чего-то такого же, которое откроет нам доступ к системам его управления. Не хотите ли вы мне помочь это нечто отыскать? Это просто, видите что-то необычное — жмите и давите на него, вдруг вам повезет.

— Зак, а ты не боишься, что тут могут быть какие-то ловушки, которые мы приведем в исполнение? — уточнила Она.

— Бояться? Нет, не боюсь. Было бы что-то такое — оно бы нам уже встретилось, а мы сколько тут ходим — ничего подобного не попадалось на глаза. Так что не переживайте. Впрочем, если боитесь, то я и сам справлюсь, мне не привыкать.

Спутники Зака уже давно ничего не боялись, последний страх пропал еще во время похищение броневика, так что скоро вся троица ползала по саркофагу, давя на все подозрительные выступы да прокручивая все, что могло хотя бы потенциально крутиться. Со стороны это смотрелось довольно забавно, трое взрослых людей яко отроки малые ползают на четвереньках по древней могиле да жмут на все, что очи из узрят, но так как сторонних наблюдателей тут не имелось, то и забавляться особо никто не стал. Тем более, как бы это не смотрелось, но поиск дал позитивный результат. После того, как Ав немного сдвинул одну из веточек с орнамента гроба, тот внезапно загудел, запищал, и вместе со своим содержимым начал подниматься ввысь. Достигнув высоты полутора метров от своего основания, криокамера остановилась, открыв под собой место оператора с десятками дисплеев, шкал, да с клавиатурой, ни один из символов на которой ни Заку, ни Аву, ни Оне ровным счетом ничего не говорил.

Включилась система сама — для начала замигала одна лампочка, потом другая, а потом вообще началась такая пляска огоньков, что уследить за ней было не в силах человеческих. Наконец, убедившись, что люди как-то не спешат реагировать на ее бурное приветствие, машина несколько успокоилась, и человеческим голосом запросила:

— Назовите пароль для доступа.

— Тапочки, — не долго думая ответил Зак, вызвав у всех, включая саму машину, бурное недоумение.

— Пароль неверен, — немного подумав, ответил Заку автомат, — Назовите правильный пароль.

— Я ж говорю, тапочки. Это и есть правильный пароль, — убежденно стоял на своем Менский.

— Пароль неверен, — уверенности в голосе машины несколько поубавилось, — Назовите правильный пароль.

— Та. По. Чки, — раздельно, по слогам, произнес Зак, после чего повторил, — Тапочки.

— Пароль неверен, — машина еще никогда не встречала такого наглого пользователя, а потому задумалась — а может «тапочки», это и есть правильный пароль? Но полной уверенности в этом пока еще не было, — Назовите правильный пароль.

— Тапочки, — Зак ни на шаг не отходил от своего мнения.

Машина задумалась. С одной стороны, правильным паролем от начала времен считалась комбинация «069F8421», но с другой — Зак так уверенно настаивал на том, что этот пароль «тапочки»… Причем ничего, если бы он просто пытался обмануть машину, тогда бы все было ясно — перед ней нарушитель, которого надо уничтожить. Но детекторы лжи ясно давали понять — Зак говорил чистую правду, и пароль действительно «тапочки». Как так может быть машина не знала, но ее создатели, проектируя нечто безотказное, придумали решение всех проблем, и машина решила помимо прочего выяснить личность того, кто сейчас упорно внушал ей совершенно неверный пароль. Сделав за пару наносекунд полный анализ его ДНК, выловленного из отпечатков пальцев на клавиатуре, машина сделала однозначный вывод, что перед ней стоит дальний родственник того, чей сон она обязалась беречь. Биоритмы его мозга свидетельствовали, что ничего особо плохого он не замышляет, зла к машине или к тому, кто в ней лежит, не испытывает, ну и наконец уверен, что он все сказал правильно, и сейчас машина это подтвердит. Сопоставив все эти факты, электронное устройство решило, что пароль действительно изменился, и теперь он уже не «069F8421», а «тапочки», просто по причине общей своей безалаберности белковые тела не соизволили его, электронный разум, об этом проинформировать. Это было так на них похоже, что машина решила проявить снисходительность, и сообщила:

— Пароль принят. Жду ваших указаний.

— Я ж говорил, Ав, Она, пароль — тапочки! — покачал головой Зак, после чего уселся на место оператора и принялся изучать, что тут такого можно совершить.

— Зак, но… Ладно, что это за существо — я не буду спрашивать, — решился Ав, — Замки на паролях и у нас есть, но вот говорящий… Ладно, тебя, судя по всему, это не удивляет, поверим, что и такое бывает. Но вот скажи — откуда ты знал, что пароль — «тапочки»?

— Ну как откуда? — даже удивился Зак, — «Тапочки» — это всегда правильный пароль. Сколько я живу, всегда только им и пользуюсь. Очень удобно, и запомнить просто. Только вы об этом не очень распространяйтесь, а то его только мои лучшие друзья знают, все таки секретная вещь… Ух ты! Она, вот скажи, ты видела когда-то нечто похожее? — спросил Зак, сумевший методом научного тыка добиться того, чтоб на экране появилась какая-то картинка, изображающая лес, реку, водопад…

— Нет, — призналась Она, — Но судя по всему, это что-то южное — в наших широтах такие деревья не растут.

— Да? Ладно, — заметил Зак, после чего продолжил свои эксперименты.

Однако, как ни странно, кроме первого успеха похвастаться ему было особенно нечем — ну замигали несколько лампочек, ну открылся в поле люк, ведущий куда-то во тьму, но на главном экране по прежнему был все тот же самый пейзаж. Хотя, кто сказал, что тот же самый? Как раз нет — если до этого там был солнечный день, то теперь уже на солнце наползали облака, после чего пробежал какой-то зверек, в небе стайка птиц пролетела. Да и вообще, не картинка это была, а обычное изображение какого-то реально существующего места. Догадавшись, что это место показывается нему неспроста, Зак придвинувшись вплотную к монитору, решив изучить это место более детально. Тем более экран это позволял — с разрешением 1048576 на 589824 точек можно хоть под микроскопом смотреть, и все равно новые детали будут появляться. Так, например, Зак обнаружил, что под старым дубом поселилось и живет почтенное семейство сусликов, в дупле чего-то вроде клена грызет что-то вроде ореха кто-то вроде белки, в листве чего-то совершенно непонятного кто-то совершенно невозможный, но с крыльями, мастерил себе гнездо. Ну и наконец, на старом, солидном, умудренном жизнью валуне был аккуратно высечен чем-то острым крестик, точно такой же, как стоял на плане Этросгаста или около камней на саркофаге Ажау. В принципе, это еще ровным счетом ничего не доказывало, но в определенной мере служило свидетельством того, что там, в этом месте, уже некогда побывали родители Зака, и ему как раз туда и предстояло отправиться.

Хотя каким образом это можно сделать — пока Зак не имел ни малейшего подозрения. Ажау ему разбудить так и не удалось, а в том, что он именно спал, особо сомневаться не приходилось, разобраться с системой тоже не получалось, так что единственное, что оставалось — заняться исследованием того самого люка, открывшегося в полу в результате его манипуляций. На этот раз Ав и Она были совершенно согласны, что другого выхода тут особо и нет, и вся троица полезла вниз.

Впрочем, далеко лезть не пришлось. Короткая лестница привела их в еще одну, совсем небольшую по сравнению с верхним залом, комнатку, вдоль одной из стен которой тянулась широкая труба, диаметром не меньше метра, уходящая куда-то в стену. Освещение тут было уже не солнечное, а искусственное, электрическое, что вызвало у привыкших ко всему Аву и Оны лишь легкое удивление, но вот зато что произвело на них большее впечатление, так это закрывшийся над головами люк, открыть который никто из тройки так и не сумел. Откуда им было знать, что так оно изначально и было задумана, и машина, осознав, что все ее новые пользователи, как и предыдущие, спустились вниз, перешла в ждущий режим, автоматически закрыв люк, выключив дисплеи, опустив гроб и закрыв крышку саркофага? Ав, Она и Зак этого, естественно, не знали, а потому двое из них и почувствовали себя как в ловушке, приготовившись тут встретить последние дни или часы своей жизни. Третий же, именем Зак нареченный, вместо этого занялся осмотром комнаты, довольно быстро убедившись, что кроме люка над головой и уходящей в стену горизонтальной широкой трубы тут ровным счетом ничего нет. А так как с люком ничего сделать не удавалось, то оставалась труба, и именно ее изучению и посвятил Менский следующие несколько секунд своей жизни.

Почему секунд, а не минут или часов? Потому что когда перед тобой большая железная труба с огромной дыркой, то все, что тебе остается — заглянуть в эту дырку и убедиться, что труба идет из минус бесконечности в плюс бесконечность. Зак, естественно, поспешил сообщить эту радостную новость своим спутникам.

— Ну и что? — не поняла Она, — Ты что, предлагаешь нам полезть по трубе?

— Конечно! — обрадовался догадливости девушки Менский, — А что, ты имеешь что-то другое предложить?

— Нет, Зак. Все равно другого выхода нет. Так что полезли. Кто первый?

— Я, кто же еще, — даже удивился Менский, забросил за плече свою сумку и полез в трубу, решая, в какую именно сторону им следует направиться.

Впрочем, окончательное решение принял не Зак, а сама труба. Потому что стоило Менскому забраться туда целиком, как его моментально подхватил дикой силы поток воздуха и, как лист на ветру, понес вдоль трубы. Природа ветра при этом оставалась загадкой, как и то, каким образом Зак умудряется лететь точно посреди трубы, не касаясь стен, однако само предназначение трубы стало очевидным. Это было ни что иное, как обычная транспортная система! Причем довольно удобная — тут не было ни тряски, ни стука, скорость точно оценить не получалось, но это было явно нечто очень быстрое. Больше всего это напоминало движение в струе воды, но все же было намного комфортнее. Ты не просто передвигался с места на место, ты перелетал, причем, как скоро убедился Зак, было совершенно не обязательно лететь головой вперед ногами назад. Можно было как угодно крутится, при этом то ли стены стали шире, то ты сам уменьшался, но что бы ты не делал — тебе не угрожало столкнуться с каким-то препятствием или что-то задеть. Да и к тому же, сам ветер чувствовался только в первое время, когда происходил разгон, после чего он куда-то пропадал, и Зак просто несся вперед, игнорируя законы земного тяготения, да и все прочие законы природы. Просто сказка.