"Опасность для сердец" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 3

Серина проснулась рано утром. Сквозь задернутые шторы пробивался свет. Девушка по-прежнему спала в детской, которую предпочла остальным комнатам, несмотря на то, что могла перейти в любую из больших спален.

Она любила детскую и спасалась в ней от утомительных обязанностей хозяйки имения, не приносившего дохода, от старой ворчливой прислуги и даже от собственных страхов за отца.

Мать Серины умерла, когда ей исполнилось девять лет. Девочка очень любила ее, но здоровье леди Стэверли ухудшилось из-за травмы в результате падения во время верховой езды. Насколько Серина помнила, мать никогда не выходила из дома и даже принимала гостей, лежа на диване. Когда леди Стэверли стало хуже, она уже не покидала своей спальни, мучаясь приступами такой нечеловеческой боли, что смерть могла принести ей только облегчение. Сэр Гайлс, преданно любивший жену, имел мало друзей. Он нравился соседям, но самые недоверчивые из них не могли понять или одобрить его страсти к картам. Уезжая в Лондон, он все свое время проводил в клубах.

После смерти жены он вел уединенный образ жизни. Вскоре Серина поняла, что, если не возьмет хозяйство в свои руки, дела пойдут от плохого к худшему и в конечном итоге непроветренные комнаты будут утопать в пыли, а озлобленная прислуга откажется работать, и уже с двенадцати лет девушке пришлось отдавать распоряжения по дому. Уже через год слуги привыкли подчиняться ей, и, когда нужно было о чем-нибудь попросить отца, они застенчиво просили ее похлопотать. Юной девушке такое положение не подходило, но Серина с легкостью приняла все на себя, находя силы справляться с каждодневными обязанностями. В награду она получила безграничную привязанность отца и порядок, который поддерживался в имении благодаря ее усилиям и соразмерно доходам.

Только сейчас, лежа в своей уютной постели, она до конца поняла, что означала для нее смерть отца. Даже когда они опускали тело сэра Гайлса в землю в маленьком церковном дворике на окраине Стэверли-парка, ей казалось, что это всего лишь странный сон. Все произошло слишком быстро и неожиданно. Слезы застыли в глазах девушки, она бесчувственно шла рядом с Николасом, который вел ее под руку. Всем своим существом она отказывалась мириться с действительностью. Душа ее кричала, что это неправда, и Серина надеялась, что, проснувшись, увидит, что все осталось как прежде.

Долгое ожидание нового хозяина только усилило чувство нереальности. Изо дня в день Серина все больше и больше привыкала к одиночеству, а маркиз Вулкан так и не появлялся. Девушка уже начинала сомневаться в правдивости истории, рассказанной Николасом, которой пока не было подтверждения. Неужели Николас придумал это? Неужели рассказ о той безумной карточной игре, в которой отец проиграл Стэверли и дочь, всего лишь плод воображения кузена?

Каждый день она ждала и выбегала из дому, услышав малейший звук, и подолгу всматривалась в аллею в ожидании незнакомого экипажа или всадника.

– Если он должен приехать, почему не приезжает? – с нетерпением спрашивала она Николаса, чтобы услышать один и тот же ответ:

– Никто не знает, никто не может предугадать намерения Вулкана. Я говорил тебе, Серина, он странный и плохой человек.

Она ждала с холодным спокойствием, но эта неопределенность ослабила не только горе, вызванное смертью отца, но и чувство страха перед будущим. Девушка старалась скрыть свое волнение от Николаса. Очень рано Серина научилась управлять своими чувствами, тем более если дело касалось мужчины, прятать волнение в улыбку и не задавать вопросов.

Каждую ночь со дня смерти отца она молилась не только за него и за упокой его души, но и за себя. Она осталась одна! Серина говорила себе об этом снова и снова, и все же ее будущее заложено, а свобода связана. Девушка старалась думать о лорде Вулкане, как об обыкновенном человеке, его личность вызывала в ней сильный интерес.

Слова Николаса не могли убедить ее в чем-либо, она знала о его личных причинах неприязни к маркизу. Но даже при таких обстоятельствах понимала, что Николасу следует доверять и прислушиваться к его словам.

Когда прошедшей ночью Юдора разбудила ее и сообщила о приезде лорда Вулкана со свитой, девушка была очень недовольна. Серина никогда не думала, что маркиз Вулкан явится в час, когда она спит, и мысленно представляла, как холодно и сдержанно встретит его.

– Никак не ожидала, что он приедет ночью, – вскрикнула Серина.

– Возможно, для него это самое подходящее время, – мрачно заметила Юдора.

– Сколько человек, сказал старый Бистон, прибыло с его светлостью? – спросила девушка.

– Трое, но он настолько растерян, что, скорее всего, их больше, чем ему показалось.

– Юдора, проследи, чтобы Бистон вынес самое лучшее вино и добавил еще два хрустальных бокала. Глупо, что я ждала приезда только его самого или с кем-нибудь из управляющих.

Наконец, готовая к выходу, она еще раз посмотрелась в зеркало, когда Юдора взяла большой серебряный подсвечник с туалетного столика и подняла высоко над головой, чтобы осветить ей путь. Серина почувствовала облегчение, убедившись, что лицо ее спокойно, несмотря на бешеное биение сердца.

Присутствие Торко, ее большого мастифа, действовало успокаивающе. Он спал на коврике у дверей ее комнаты с тех пор, как умер отец, хотя был приучен спать в конуре. Серина любила Торко. Когда он спускался вниз по лестнице вместе с ней, она не чувствовала себя такой одинокой, такой ничтожной в присутствии этих разодетых людей из Лондона, живущих в мире, о котором она имела смутное представление.

Девушка медленно спускалась, с трудом сосредоточивая внимание на чьем-либо лице, заметив только то, что трое мужчин, сидевших у камина, встали при ее появлении, а женщина оставалась сидеть – женщина, с большими страстными глазами, горевшими от нетерпения и любопытства. Серина присела в реверансе, исподлобья переводя взгляд с одного из присутствующих на другого.

– Сожалею, что меня не было здесь, когда вы вошли, и я не смогла принять вас сразу, милорд.

Ей было интересно, кто же из них маркиз. Девушка ожидала увидеть человека старого, намного старше, чем трое из присутствующих. Ей ответил низкий голос:

– Мы должны извиниться за вторжение в столь поздний час, мисс Стэверли.

Сначала она подумала, что маркиз намного моложе, чем она ожидала, затем поняла, что ошиблась, заметив печать усталости на лице маркиза и равнодушие в глазах, что отнюдь не считается признаком молодости. Но он был красив, самый красивый мужчина из всех, кого ей когда-либо приходилось встречать. И этот человек выиграл ее в карты! Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Вдруг женщина у камина вскрикнула, испугавшись грубого рычания Торко, что заставило Серину вздрогнуть и вспомнить о своих обязанностях хозяйки дома.

Юдора принесла немного сладких пирожных. Изабель, взяв одно из них, с пренебрежением надкусила, как бы показывая, что это ей не по вкусу. Все держались официально, девушка поняла, что тишина воцарилась с ее появлением. Идя по коридору к лестнице, она слышала, как внизу разговаривали и даже весело смеялись, но потом все замолчали, кроме маркиза, который задавал вопросы и выслушивал ее ответы, заставляя себя держаться как можно вежливее. Они оставались недолго. Попрощавшись, маркиз сказал Серине:

– Я вернусь завтра и поговорю с вами наедине. Прошу простить нас за грубое вторжение в ночное время и за то, что пришлось поднять вас с постели.

– О, пожалуйста, пусть это вас не беспокоит, милорд, – ответила она, присев в реверансе, – я буду ждать вас завтра.

Серина подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо, но он уже отвернулся и направился к двери. Девушка успела рассмотреть только силуэт его широкоплечей фигуры. Когда он вышел, послышался только постепенно затихающий топот лошадиных копыт.

Серина вернулась в спальню в смятении. Она не знала, как отнестись к человеку, которому была обещана в жены.

На следующее утро ей с трудом удалось восстановить в памяти его внешность. Она могла скорее вспомнить красивое и недовольное лицо Изабель и восхищение во взгляде лорда Джиллинхэма или то, как сэр Питер пытался улыбнуться каждый раз, когда она смотрела в его сторону. Все это было непонятно. Ей уже не хотелось лежать в постели, она быстро встала, подошла к окну и раздвинула шторы.

Было раннее утро, капли росы сверкали как бриллианты, над озером стоял туман, на деревьях запели птицы. Стэверли! Как она любила этот уголок! И теперь мысль о том, что она здесь уже не хозяйка, причиняла ей сильную боль, почти физическую.

Раздался глухой удар в дверь. Девушка открыла ее и впустила Торко, который стал тереться об нее, помахивая хвостом. Она опустилась перед ним на колени, обняв руками шею и спрятав лицо в его пушистой мягкой шерсти.

– О, Торко, – прошептала она, – ты понимаешь, что произошло с нами?

Он лизнул ей лицо, обрадовавшись, что хозяйка хочет говорить с ним и поделиться своими неприятностями. Серина подняла голову и засмеялась:

– Хорошо, Торко, – сказала она, – не стоит так волноваться, давай примем все как есть и постараемся быть счастливыми, пока можем.

Торко начал радостно повизгивать, и она вновь засмеялась.

В комнату вошла Юдора с чашечкой утреннего шоколада.

– Вы смеетесь, мисс Серина? – удивилась она.

– Да, смеюсь, Юдора. Это лучше, чем плакать.

– Я рада, что вы еще находите что-то, над чем можно посмеяться, – мрачно заметила Юдора.

– Если бы слезы помогали, Юдора, – ответила Серина, садясь на край кровати и отпивая глоток из чашечки с шоколадом, – я бы плакала. К тому же нам еще предстоит узнать худшее.

– Это правда, – вздохнула Юдора, – его светлость возвращается сегодня?

– Он так сказал, – ответила девушка. – Если он прибудет утром, нужно угостить его хорошим завтраком.

– В доме мало еды.

– Есть ветчина, которую мы держали для гостей, – ответила Серина, – на ферме много птицы, а мальчика из конюшни можно послать в деревню за мясом. Зачем что-то хранить, Юдора? По всей вероятности, маркиз не собирается жить здесь.

Впервые голос ее задрожал от отчаяния, и девушка уже не могла скрывать страха, который переполнял сердце. Стэверли будет закрыт. Дом с зарешеченными окнами и дверьми постепенно обветшает, потечет крыша, окна затянутся паутиной, сад зарастет, за цветами некому будет ухаживать. Серине представилась бесконечно унылая картина.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, Юдора. Что мне надеть?

– Мисс Серина, вы наденете другое муслиновое платье? Я его вчера выстирала и выгладила. Оно вам очень идет.

Девушка улыбнулась.

– Да, я надену его, Юдора. Думаю, очень важно произвести хорошее впечатление.

Юдора ничего не сказала, а Серина порывалась спросить, что она думает о лорде Вулкане, но, боясь ее пророческих слов, так и не задала этот вопрос. Окна гостиной были открыты. Комната наполнялась свежим воздухом и благоуханием цветов. Ничто не напоминало о вчерашнем визите гостей из Лондона, если не считать наполовину сгоревших свечей, оставшихся в канделябрах.

Посмотрев на стул, на котором сидел маркиз, Серина вспомнила, как он выглядел. Высокий, крепкого телосложения, с манерами уверенного в себе человека, он держался с достоинством. Могла ли она возненавидеть его? Серина не была в этом уверена. Красота и учтивость маркиза произвели на нее впечатление. Серина все же признавалась себе в том, что боялась этого человека. Почему он должен заботиться о ней? Она в этом мире ничего не значит, а по положению в обществе и влиятельности мало кто превзошел маркиза. Девушка вспомнила леди Изабель Кальвер, такую красивую, изящно одетую, в бриллиантовых украшениях на шее и запястьях.

– Как я неопытна! – вздохнула Серина. – Как мало знаю о жизни таких людей! Мы всего лишь деревенские жители, ты и я, Торко.

Собака ласкалась к хозяйке, лизала ей руку, и еще раз девушка почувствовала успокоение от ее присутствия!

Час спустя Юдора доложила о подъезжающей карете.

– Карета? – повторила Серина.

По аллее двигалась роскошная карета темно-красного цвета с серебряной отделкой в сопровождении эскорта всадников. Кавалькада подлетела к парадному входу, извозчик спрыгнул, что-бы опустить лестницу и открыть дверь. И вот показался маркиз, такой же великолепный, как и его окружение. На нем бриллиантовыми пуговицами сверкал плащ небесно-голубого цвета. На этот раз ему не пришлось долго звонить в колокол с тяжелой цепью и ждать, пока откроют дверь.

Старый Бистон в своей ветхой ливрее и белом парике ждал маркиза у двери, а Серина вышла навстречу сразу же, как только он вошел в зал. Девушка застенчиво присела в реверансе. Ей показалось, что весь этот церемониал был лишь необходимостью соблюсти приличия и что сам лорд Вулкан как бы старался принести извинения за вчерашний неожиданный визит. Он галантно поцеловал ей руку.

– Ваш покорный слуга, мисс Стэверли.

– Пройдемте, пожалуйста, в гостиную, милорд.

Серина шла впереди, и как только они уселись в креслах, Юдора подала лорду Вулкану вино. Он взял бокал, но не стал пить и поставил его рядом с собой на стол. С минуту они сидели молча и напряженно, пока не появился Торко, который медленно и с чувством собственного достоинства подошел к маркизу. Сначала он подозрительно фыркнул, а затем уже с большим доверием положил огромную голову на колени его светлости.

– Это ваша собака? – спросил лорд Вулкан.

– Моя собственная, и очень верный друг, милорд.

– Вчера я это заметил.

Опять наступило молчание, а девушка, понимая, что маркиз внимательно рассматривает ее, почувствовала, как лицо ее заливалось краской.

«Он молод, – подумала она, – его старит только выражение лица».

Серине еще никогда не приходилось встречать такие глубокие темно-серые глаза со стальным блеском. Как она ни старалась, все же не могла выдержать его взгляд.

– Мисс Стэверли, нам нужно многое сказать друг другу, – медленно произнес лорд Вулкан.

– Да, – согласилась девушка.

– Прежде всего, – продолжал он, – позвольте мне выразить искреннее сожаление по поводу смерти вашего отца.

Его голос звучал ясно и равнодушно, и Серина подумала, что это с его стороны если не дерзость, то, по крайней мере, посягательство на ее чувства. Маркиз заставлял ее говорить об отце, будучи сам, хотя и косвенно, причиной его смерти. Она гордо подняла свою головку и сказала:

– Думаю, милорд, нам лучше не говорить о смерти моего отца. Мне известны все подробности и причины из рассказа моего кузена, мистера Николаса Стэверли, который присутствовал в клубе Уайта, когда вы играли с моим отцом, и оставался с ним до самого конца... на дуэли с мистером Блэкнортоном. Имение Стэверли и этот дом теперь ваши, и я готова предоставить все необходимые вам сведения.

– Спасибо.

– Я должна передать вам, милорд, – продолжала Серина, – все дела поместья, список слуг и имена тех, кто последние несколько лет получал пенсию от моего отца. Вы... вы бы хотели продолжить это?

Ее голос дрогнул.

– Конечно.

– Я рада.

Она успокоилась и постаралась взять себя в руки.

– Мы ведем учет поголовья скота на домашней ферме. Боюсь, что наши счета не совсем в порядке. Мы... мой папа... не мог позволить... в последнее время нанять человека для этого.

– Завтра я пришлю сюда управляющего, – сказал лорд Вулкан, – я дал ему указания по всем этим вопросам.

– Вы закроете дом?

Девушка изо всех сил старалась не выдать волнения, но, несмотря на это, произносила слова дрожащим голосом.

– Думаю, да, – равнодушно ответил лорд Вулкан, – позже, конечно, можно найти покупателя.

Почти с нечеловеческим усилием Серине удалось сдержать крик, готовый сорваться с ее губ. Она сильно сцепила пальцы рук, сложенных на коленях. До этой минуты Серина не могла понять, почему ей так хотелось оправдать маркиза, не принимать всерьез слов Николаса и считать, что он все преувеличивает. Скорее всего, она хотела найти в нем хоть что-нибудь хорошее, в глубине души боясь худшего. Она так надеялась, что этот человек все же лучше, чем о нем думают окружающие. Но теперь стало ясно, что это были иллюзии. Серина уже точно знала, что ненавидит этого человека, который пришел разрушить ее маленький мир, разрушить жестоко и безучастно, даже не получая удовольствия от этого. Ее пугало не зло, которое лорд Вулкан мог причинить, а его бессердечность, равнодушие к чувствам людей, которые обречены на страдания по его вине, из-за его могущества. Покупателя для Стэверли! Значит, она теряет имение навсегда. Серина все же надеялась, что, выйдя замуж за маркиза, сможет приезжать сюда и Стэверли останется ее домом. Нет, она не доставит ему удовольствия видеть, как ей больно. Сдерживаясь изо всех сил, она спокойно посмотрела на него. Ненависть, проснувшаяся только что, давала ей возможность спокойно говорить о другом.

– Как мне помнится, дом и имение – это первая часть вашего пари с моим отцом. Вторая часть касается меня лично.

– Верно.

Серина сделала глубокий вздох.

– Наверное, мой отец сказал вам, что, выйдя замуж, я унаследую восемьдесят тысяч фунтов стерлингов.

– Да, и это верно.

– Это деньги моего деда, отца моей матери, – объяснила Серина, – он недолюбливал отца, потому что, будучи человеком набожным, не одобрял увлечений азартными играми. Он оставил эти деньги опекунам до тех пор, пока я не выйду замуж, и устроил так, чтобы я не могла распоряжаться ими и брать из этой суммы даже для своего отца. Если бы я сделала что-нибудь подобное, опекуны сразу же отдали бы эти деньги приюту.

– Понимаю, – сказал лорд Вулкан.

Серина встала со стула и подошла к окну. Она стояла и смотрела в сад. Как всегда, красота его заставляла чувствовать и боль, и радость. Он был так прекрасен и уже не принадлежал ей. Вдруг слезы заполнили ее глаза и все поплыло перед взором, сад был едва различим, а каждый кустик и каждое дерево переливались радужным светом.

– Вы любите этот уголок? – серьезный голос очутившегося рядом с ней маркиза заставил Серину вздрогнуть.

Она только кивнула головой, потому что некоторое время не могла говорить.

– Я покажу вам место еще более прекрасное, чем это, – пообещал лорд Вулкан. – Мой дом, Мэндрейк.

Про себя девушка сказала, что возненавидит это место. Существует ли что-нибудь более прекрасное, чем Стэверли? Он выглянул в окно, стоя у нее за спиной, и вдруг на близком расстоянии девушка почувствовала его силу, которая скрывается за изящными движениями и грациозностью. Она заставила себя отвернуться от окна.

– Итак, милорд, нам нужно многое обсудить.

– Думаю, мы уже обсуждаем, – ответил лорд Вулкан.

Серина вскинула голову.

– Что вы... собираетесь делать со мной? – спросила она.

Девушка удивилась собственной решительности, произнося эти слова. Краска снова залила ей лицо. Но она преодолела застенчивость, заставляя себя смотреть ему прямо в глаза.

– Конечно, это важный вопрос, – сказал лорд Вулкан.

– Милорд, мне нужно признаться вам в одной вещи.

Он от удивления поднял брови.

– Я предполагал. Вы влюблены в кузена?

– Нет, конечно, нет.

Серина ответила быстро, не раздумывая и почти с негодованием.

– Я очень люблю Николаса, но... между нами нет ничего подобного.

– Значит, кто-то другой из местных ухажеров завладел вашим сердцем, – продолжал лорд Вулкан, и в его голосе чувствовалась нотка сарказма, что вызвало гнев девушки.

– Вовсе нет. Такого человека не существует, – отозвалась она, – и я собираюсь говорить не о моем сердце.

– Неужели! Признания молодых и красивых женщин обычно касаются их сердец.

– Боюсь, что в подобных вопросах я не столь опытна, как вы, милорд, – ответила Серина, заметив, как лорд Вулкан сжал губы, услышав эту колкость.

– Приношу свои извинения, – ответил маркиз, – не стану больше строить догадок относительно ваших признаний.

– Мы только что говорили, – ответила Серина, – о моем состоянии, и вы узнали, милорд, что, выйдя замуж, я унаследую восемьдесят тысяч фунтов. Это не совсем так.

– Правда?

– Нет, если точнее, это семьдесят девять тысяч фунтов. Хочу быть с вами честной и должна признаться, что одну тысячу я истратила раньше срока.

– Но мне показалось, вы говорили, – заметил лорд Вулкан, – что вы не могли это сделать.

– Если опекуны узнают об этом, они отдадут деньги приюту, как написано в завещании моего деда. Могу я объяснить?

– Пожалуйста, – сказал лорд Вулкан. – Мы можем присесть?

– Конечно.

Девушка вернулась к своему креслу, а маркиз сел напротив нее.

– Когда мне исполнилось шестнадцать, – спокойно начала она, – я поехала в Лондон на некоторое время, на бал, который крестная мать устроила в мою честь. Я с нетерпением ждала этого, но все же боялась Лондона из-за истории, которая произошла год назад. У меня была чрезвычайно преданная подруга, милорд, дочь нашего старшего конюха и горничной моей матери. Ее звали Хармиана, и, мне кажется, все в доме любили ее.

Прелестная девушка, счастливая и веселая, она пела за работой, и хотя всегда была занята, находила время поиграть со мной. А я, одинокий ребенок, полюбила ее как сестру. В ту зиму отец приглашал много гостей, с которыми он часто охотился, и среди них был некий лорд Ротхэм. Я не обращала на него никакого внимания, тем более что мне не разрешалось обедать с гостями. Он довольно часто появлялся в нашем доме, и со временем мне приходилось замечать его в разных комнатах, куда другие гости никогда не заходили.

Как-то я обнаружила его в моей комнате, в другой раз – в бельевой. Однажды, гуляя вместе с Хармианой, мы его встретили случайно, в то время, когда он должен был находиться в обществе моего отца вместе с другими гостями. По наивности и неопытности я не подозревала, что он вел себя так не без причины. Вскоре он вернулся в Лондон, и Хармиана уехала с ним.

Впервые в жизни я столкнулась с предательством. Хармиана оскорбила мои чувства, ведь я любила ее. Она ушла, ничего мне не сказав, и меня не беспокоило отношение окружающих к ее исчезновению. Мне сказали, что лорд Ротхэм не женится на Хармиане, что он непорядочный человек и я не должна говорить или думать о ней. Я не верила тому, что слышала. Хармиана была такая красивая, мне казалось, что она нашла свое счастье. Мне оставалось только молиться, чтобы она сообщила, где находится, но мы не получали от нее никаких вестей. Прошел год. Ее родители очень переживали, они даже боялись произносить имя дочери. Прислуга перешептывалась о ее позоре, затаив дыхание, но я продолжала любить Хармиану. Все было готово к поездке в Лондон, и утром накануне отъезда я получила весточку от нее. Письмо было грязное и неграмотно написанное, не ее рукой – не думаю, что она умела писать, – очевидно, женщиной, у которой девушка жила. Она писала, что Хармиана задолжала ей, что она узнала мой адрес и просила меня выслать деньги, иначе девушка будет выброшена на улицу. Не говоря никому об этом письме, я взяла его с собой в Лондон. Первые несколько дней я ничего не могла предпринять, сопровождая крестную на прогулках по парку, ездила вместе с ней за покупками. Мне еще предстоял debut на двух больших балах. Наконец при первой же возможности, я отправилась на поиски Хармианы и нашла ее в Сент-Гайлс-ин-зе-Филдс.

– Боже мой, – воскликнул маркиз, – вы хотите сказать, что пошли туда без сопровождающего?

– Нет, мне хватило ума не ходить туда одной, – ответила Серина, – я взяла с собой факельщика моей крестной. К счастью, в молодости он был отменным драчуном. Он предупредил меня, в какое место мы идем, и я переоделась в платье служанки. Мы пошли. Не стану докучать вам, милорд, описанием этого места. Если вам не приходилось бывать там, то наверняка вам о нем рассказывали. Меня до сих пор охватывает ужас, когда я вспоминаю об этом. Перед моими глазами все еще стоят эти дети, голые, копающиеся в грязи сточных канав в поисках какой-нибудь пищи; худые, голодные, пьяные женщины и мужчины, чей вид и поведение оскорбляют само имя человека. Я нашла Хармиану на чердаке, лежащую на соломе, жалкую и грязную. Крысы, освоившиеся здесь, не думали исчезать при нашем появлении.

Она так исхудала, что я с трудом узнала когда-то красивую, счастливую девушку, которую любила как сестру. Месяц назад она родила мертвого ребенка, и здоровье ее все ухудшалось. После родов за ней никто не ухаживал. Ужас охватил ее при виде меня, она умоляла меня уйти и оставить ее. Но девушка была слишком слаба, чтобы сопротивляться, и мы взяли ее с собой. Я привезла ее в дом своей крестной, и когда та, придя в ярость из-за моего поведения, отказалась принять Хармиану, я заказала карету и привезла ее домой, в Стэверли. Крестная отменила бал в мою честь и после этого уже со мной не разговаривала. Но я спасла жизнь Хармиане, и это было для меня важнее всего.

Серина тяжело вздохнула.

– Что произошло потом? – поинтересовался маркиз.

– Хармиане становилось лучше, силы возвращались к ней. Она никогда не говорила о том, что ей пришлось испытать, но я догадывалась о душевных переживаниях девушки, брошенной соблазнившим ее человеком, когда она должна была родить ребенка. Некий молодой человек из деревни, который давно любил Хармиану, после ее возвращения снова стал за ней ухаживать. Сначала она отказывала ему, предпочитая прятаться здесь, в доме, где целый день работала. Но со временем я поняла, что она тоже любила его и что поддалась тогда соблазну злого и развратного человека, будучи неопытной деревенской девочкой. Мне оставалось только одно – помочь им уехать из Стэверли, где люди знали обо всем и где Хармиану жестоко осуждали, несмотря на ее страдания. Во второй раз в своей жизни я поехала в Лондон, чтобы посетить ростовщиков, мессиров Хинкса и Израэля, о которых часто слышала от отца. Я рассказала мистеру Израэлю, что мне нужны деньги для этой молодой пары и что я не могу дать никаких гарантий, кроме одного честного слова. Я пообещала заплатить тысячу фунтов стерлингов, как только выйду замуж, и объяснила, что не могу дать никакого письменного обещания, так как такой документ помешает мне унаследовать деньги деда. Он должен был только поверить моему слову.

Лорд Вулкан с недоверием уставился на девушку.

– Вы не оставили Израэлю никакой бумаги?

– Нет, – ответила Серина, – он дал мне шестьсот фунтов, и я обещала заплатить тысячу фунтов в день своей свадьбы.

– Я знаю Израэля, – проговорил лорд Вулкан, – он хитрый и расчетливый человек. У него денег больше, чем у кого-либо в королевстве, и все считают его большим скрягой.

– Израэль был очень добр ко мне, – сказала девушка, – шестьсот фунтов, которые он дал мне, помогли Хармиане и ее мужу устроиться в небольшой гостинице в Северном Корнуэле. Наверное, я никогда до конца не смогу отблагодарить мистера Израэля.

Лорд Вулкан продолжал пристально смотреть на Серину. Его лицо выражало недоверие и сильное удивление.

– Милорд, вы понимаете?

– Да, – ответил лорд Вулкан.

– Но я подумала еще, – продолжала она, – что... что... если вам захочется отказаться от меня, вы должны только сообщить моим опекунам о том, что я только что рассказала. Деньги отдадут приюту, и вы освободитесь от необходимости выполнить свою часть обязательств – вам не нужно будет жениться на девушке, у которой нет ни пенса.

Лорд Вулкан с серьезным видом рассматривал ее.

– Вы считаете, я могу быть свободен, получив взамен... ничто?

– Почему бы и нет? Разве приятно ожидание брака с кем-нибудь, о ком вы ничего не знаете?

– Конечно, здесь затрагиваются и ваши интересы?

– Да.

– Вы считаете, что это... освободит... вас или других?

Серина гордо взглянула на него.

– Милорд, я связана с вами долгом чести. Вы победитель в игре случая, я – проигравший.

– Понимаю.

Лорд Вулкан задумался. Девушка ждала, но его спокойствие и умение владеть собой только раздражали ее. Серина была напряжена, но она заставляла себя держаться спокойно. Наконец маркиз заговорил, и его губы слегка искривились в улыбке.

– Мисс Стэверли, я полагаю, что вам неприятна одна мысль о браке со мной.

Девушка вспыхнула.

– Вряд ли я могу радоваться такой перспективе, милорд, поскольку мне известно, что единственная причина этому – ваше желание получить деньги.

На мгновение ей показалось, что она вызвала гнев лорда Вулкана и его стальные глаза засверкали, но выражение циничного равнодушия на его лице не менялось.

– Вы, конечно, откровенны, мэм, – заметил он, – можно мне предложить кое-что?

– Как вам угодно.

Серина старалась говорить так же равнодушно, как и маркиз.

– Тогда не будем сейчас ничего предпринимать. Вы любезно предложили мне свободу выбора. По справедливости должно быть еще что-то, что можете выбрать вы – честь. Пока не представится случая, давайте, мисс Стэверли, останемся... двумя незнакомцами, которые встретили друг друга волею случая.

– Вы хотите сказать, милорд, что я могу жить здесь, в Стэверли?

Как она ни старалась, голос ее все же выдавал нахлынувшие чувства. Но лорд Вулкан покачал головой.

– Наверное, это будет трудно, так как, мне кажется, у вас нет компаньонки.

– Пожилая кузина, которая выполняла эту обязанность в течение двух лет, умерла восемь месяцев назад.

– Тогда вам невозможно оставаться без присмотра теперь, когда Стэверли стал моей собственностью, – сказал он.

– Вы хотите сказать – люди будут думать, что вы... что я...

Она запнулась.

– Верно!

– Ох!

От волнения на щеках девушки опять выступил румянец.

– Могу я предложить, – отметил маркиз, не обращая внимания на ее смущение, – что до тех пор, пока не появится возможность принять какое-нибудь решение, вы погостите у моей матери в Мэндрейке? Я могу отвезти вас туда до наступления темноты.

– Это значит, что я должна уехать сегодня?

– Сегодня!

– О, но это невозможно.

Серина запротестовала было, но замолчала, почувствовав его силу и свою беспомощность, зависимость от этого человека, и сжала губы. Возражать и спорить не имело смысла; действительно, что она могла сказать в свое оправдание?

– Если вы так хотите, милррд.

– Так будет лучше для вас, – ответил лорд Вулкан.

Девушка встала. Она больше не могла себя сдерживать. Уехать так скоро, даже не успев попрощаться со всеми, было невыносимо. Она отвернулась, чтобы маркиз не видел слез в ее глазах.

– – Милорд, у меня к вам только одна просьба, – начала она сдавленным тоном.

– Какая?

– Можно мне взять с собой двоих друзей – все, что у меня осталось в этом мире?

– Кто это?

– Юдора, моя личная служанка, и Торко.

Серина положила руку на голову мастифа, как бы ища поддержку.

– Как вам угодно.

Девушка пыталась найти слова благодарности, но была не в состоянии что-либо сказать. Она только присела в реверансе и вышла из комнаты. Маркиз даже не посмотрел ей вслед.