"Альдана Четыре новых человека" - читать интересную книгу автора (Кархалёва Надежда Владимировна)

Глава 26 Последние дни старой Альданы

Дима был прав — в доме Винсентов началась паника, когда в три часа ночи его не обнаружили дома. Поднятый шум, правда, пока не выплёскивался за границы деревни, где был проверен каждый квадратный метр, в том числе и камеры Управления. Все считали, что он пошёл в таверну и в силу каких-то причин не вернулся, поэтому во всех тавернах барменам был устроен допрос: заглядывал ли в их заведение пропавший. Разумеется, его никто не видел.

Марика, как много чего натерпевшаяся и навидавшаяся, предположила, что какой-нибудь ненормальный колдун мог позариться на его магическую силу, которая у парня мощная и в чистом виде, и гипнозом испортить ему сознание и привести в своё логово, чтобы отнять магию. Всех пугала до угрозы остановки сердца мысль о том, что Дима мог попасть в зону, не расчищенную от нежити. Он мог пойти в столицу и угодить в Управление там. На него могли напасть разбойники….

В суматохе от Теоны узнали только под утро, что Дима — отец её будущего ребёнка. Ахать и охать было некогда — предстояло развивать бурную поисковую деятельность. Молодая женщина еле держалась, уже перестав обращать внимание на собственные слёзы, которые текли из её глаз непрерывно.

Джессика, видя всеобщие терзания домашних, уже собралась покаяться Дашке и Саше, как объясняется исчезновение их приятеля, при условии, что они будут держать это в тайне. Передумала она не потому, что опасалась, что кто-то из них не поймёт и выдаст её, — ей не хотелось впутывать их в ложь.

А Дима устроился нормально. Шейла (девица, к которой он обратился с вопросом о ночлеге) с её подругой Флориной (да, той самой, с которой Дашка сидела в Управлении) позволили ему жить в их квартирке, пока он не определится, что ему делать дальше. Дом, в котором у них был угол, заселяли такие же сомнительные личности, как Шейла и Флорина. Первый этаж занимали три приятеля, приехавшие издалека поступать в Магическую Академию, провалившие вступительные экзамены, но собравшиеся попробовать силы ещё раз; чтобы продержаться год, они занимались мошенничеством: выдавали себя за целителей и, если за их помощью обращался одинокий, поили больного снотворным зельем под видом целебного и уносили из квартиры деньги и ценности. В соседней квартире жили два некроманта, умудрявшиеся ставить свои опыты в условиях трёх претесных комнатёнок. В одной комнате жили, во второй — творили, в третьей — хранили трупы. Куда некроманты девали свои творения — было не совсем понятно. Кажется, продавали разным людям в качестве рабочих. На втором этаже снимали квартиру музыкант с писателем, которые, не имея на руках ни одного законченного произведения, в моменты острой нужды (наступающие с завидной периодичностью раз в неделю) приказывали утончённой половине своей натуры замолчать и шли на более доходные, но гораздо менее лекальные заработки, сущность коих держалась в тайне ото всех. Другая квартира на этаже принадлежала, собственно, домовладелице госпоже Стелле Лиртен. На третьем этаже жили брат с сестрой, которых выгнал из дому отец, и теперь они работали на алхимика, известного в соответствующих кругах специалиста по ядам и вредоносным препаратам, да Шейла с Флориной и теперь ещё Дима.

Жил этот удивительный народ единым сообществом, куда Диму приняли легко. Истинную причину своего появления здесь он озвучивать не стал, сказав, что он задолжал одному чёрному магу, и колдун обещал его уничтожить, если парень не вернёт ему долг вовремя, а нужных средств у Димы, конечно же нет, поэтому он вынужден скрываться в такой дыре. Поверили ему безоговорочно и дружно посочувствовали, пообещав в случае чего прикрыть.

Жизнь потекла бедная, но терпимая. Дима был основательно напуган подробными рассказами соседей по дому о том, как буйно на подобных улицах цветёт преступность, к тому же его знаний про мир Альданы пока было недостаточно, чтобы проявлять самостоятельность, поэтому вопрос с трудоустройством он решал тем, что решение каждый день переносил на завтра. Таким образом, существовал он за счёт приютивших его подруг, а им от нового знакомого было достаточно того, что он в немалых количествах пересказывал ему истории Джейка (не делая себя самого очевидцем их исключительно из соображений безопасности: вдруг спросят какую-нибудь подробность, а он не знает, вот так и всплывёт нечаянно его происхождение, что не есть хорошо). Некроманты и несостоявшиеся студенты с первого этажа имели доход побольше, чем у остальных квартирантов дома, поэтому иногда помогали, чем могли, троице с третьего. Общение с ними было тёплое, близкое к дружескому. У них отсиживались, когда Шейла или Флорина приводили на квартиру клиента, а ещё новоявленные приятели учили его несложной магии. Дима сочинил себе биографию: будто раньше не брался за изучение магии, потому что из-за детской болезни он потерял все магические способности (так бывает, Дима от Джейка узнал); и его желание изучать магию с азов выглядело естественным.

В общем, парень ни на что не жаловался, а в доме Винсентов уже восьмой день все ходили с гудящими головами. Одно непонятное исчезновение и две беременности — самое то для появления головной боли.

К вечеру напряжение возросло: в Фатону должен был приехать Кеану Мортис, и с одной проблемой что-нибудь обещало проясниться.

В семь часов к Винсентам постучался Тинзо Цельсий:

— А мистер Мортис уже у старейшины сидит!

— Шпион! — усмехнулась впустившая парнишку Алина. — Ой, пожелай нам удачи… — с её лица разом сошла весёлость.

Дашка с Джессикой и Сашей сидели во дворе, и она пошла уведомлять их и обсуждать план действий.

— Ну что, — вздохнула она, — настало время. Мортис прибыл.

— Не бойся. Мы с тобой! — воскликнул Саша.

— Не стоит, — Дашка отвела глаза. — Все вместе — это как-то… Как будто он в чём-то виноват. А вина его не превосходит мою.

— И в самом деле, Алекс, это же личное дело, — поддержала Дашку Джессика.

Вообще-то ей хотелось добавить, что Дашка здесь — полная дура, сама себе создала проблему, но два обстоятельства ей мешали. Джессика чувствовала, что потеряла все права, чтобы осуждать других, и что Дашка вряд ли затеяла игру в любовь только для того, чтобы развлечься.

— Я пойду сама, — сказала вампирша. — Только кто-нибудь один со мной… Джесс, ты можешь?

— Конечно, — пробормотала девушка. Она считала, что её не стоит в такие важные дела посвящать… Если её любовь выражается в том, что она намеренно причиняет боль, и моральную, и физическую, дорогим ей людям, то им не следует тянуться к ней, Джессике. Но обижать подругу отказом она не хотела.

Перед дверями башни у Дашки и Джессики сработал тормоз волнения. Им захотелось, чтобы сейчас выяснилось: мистер Мортис уже ушёл, — и потратить ещё чуть-чуть времени на то, чтобы найти министра. Потому что они не знали, что сейчас делать и говорить. Обе не представляли себе это по пути. Дашку так трясло, что собственных мыслей было не расслышать, а Джессика уже опасалась думать что-либо насчёт друзей: могла додуматься до такого, что потом самой от себя противно.

Тут дверь открыли. Мистер Мортис.

Сперва он поцеловал любимую, потом спросил, решив, что если Дашка с Джессикой, значит, пришла не лично к нему:

— Леди, что вам нужно?

— Кеану… Это… надо с глазу на глаз, — Дашка всё ещё не собралась с духом.

— Что-то серьёзное? Пойдём, — он поманил её за собой.

— Я снаружи буду, — бросила Джессика и захлопнула дверь.

— Что ж, — Кеану вернулся на несколько шагов и повернул ключ в замке, вытащил и положил всю связку в карман мантии. — Будет по-вашему.

Они поднялись на третий этаж, где была маленькая комната с камином, двумя большими креслами и столиком, будто бы специально предназначавшаяся для личных разговоров. Когда они сели, на столике тут же появились два бокала, бутылка белого вина и графин красного — так могло показаться. Дашка же чувствовала (а это чувство её никогда не обманывало): в графине была кровь, — и поняла, что невыносимо голодна. Наплевав на приличия, она один за другим опрокинула в себя три бокала и подняла глаза на Кеану. Он, не притронувшись к вину, терпеливо смотрел на неё.

— Дорогая, я тебя внимательно слушаю.

Дашка пожалела, что на неё теперь не действует алкоголь.

— У нас будет ребёнок.

Мортис застыл. Полностью, даже дыхание, кажется, задержал. И ход мыслей замер. Но глаза его стали вновь наполняться осмысленным выражением стремительно — и выражение это было полубезумным восторгом. Секунду спустя на лице его появилась улыбка, а ещё через мгновение он кинулся обнимать Дашку.

— Неужели!?! О, Ветры, это случилось!

— Так ты рад? — ляпнула Дашка.

— Не то слово! Наверное, тебе трудно это понять, но… Я уже давно мечтаю о нормальной семье, какой у меня самого не было.

— Я ещё несовершеннолетняя, — пробормотала Дашка.

Когда всё слишком хорошо — это тоже плохо.

— Ты ещё одного не учла. Пока в королевстве нет закона, разрешающего союзы вампиров и людей. Я минимум через полгода добьюсь, чтобы его приняли, а тебе к этому времени уже будет восемнадцать.

— Я не хочу становиться мамой! — в отчаянии крикнула Дашка. — Извини…

— Это тебе сейчас кажется, — он сжал её ладони в своих. — Я не могу представить, что ты не полюбишь его! Ты… У тебя очень доброе сердце. Я верю.

— Из меня будет плохая жена… отвратительная хозяйка…

— Когда мы будем жить в моём доме в Зальване — у меня там полно прислуги.

— Хорошо… Но… Я не могу так сразу сказать «Да», прости…

— А я ещё не делал тебе предложение! — улыбнулся Кеану.

— Но собираешься, — ровным утвердительным тоном произнесла Дашка.

— Да, — он с нежностью посмотрел на неё и снова поцеловал.

— Ну что? — оживилась Джессика, когда Дашка, не сопровождаемая мистером Мортисом, вышла из башни.

— Полон планов на будущее, — Дашка взяла её под руку (Джессика вздрогнула), словно ища у неё защиты… если, конечно, можно защититься от себя самой.

— То есть… ты с ребёнком ему ни к чему? — осторожно уточнила девушка, давно уверенная, что всё сложится именно так.

— Наоборот. Уже видит меня своей женой.

— Но ты ведь не собираешься соглашаться?!

Джессика думала, что перепугалась беззвучно. Она хотела задать похожий вопрос, но в более тактичной форме, пока не сообразив, как. Но было поздно.

— Семейная жизнь сейчас мне в ночных кошмарах снится, если честно, — призналась Дашка. — Вообще-то, мне было бы легче, если бы мистер Мортис стал отмахиваться. А мамой я себя хоть и могу представить, пусть такой же неважной, как и женой, но… Если мне придётся рожать и воспитывать ребёнка здесь, в Альдане — наверное, это не так страшно. Тут вы все его уже любите. Меня, рискну предположить, тоже, — она усмехнулась. — Нам пропасть не дадите. А в нашем мире… Нет, там всё слишком сложно, — Дашка вдруг замолчала и сильно замедлила шаг, задумавшись: — Слушай… А если я смогу вернуться в свой мир, когда мой ребёнок подрастать будет? Как ему тяжело будет! У нас совершенно другое всё: магии нет, техника одна, шумно, всё большое вокруг, давит, пугает… Природы нет почти, она — отдельно от человека, потому что он с ней в мире существовать не может — только воевать. Вот так вот всего лишить ребёнка — это жестоко!

Джессика успокаивалась. Любит своего будущего малыша Дашка, больше, чем все мы, вместе взятые. Что бы ей сейчас не казалось. Значит, скоро у неё будет своё счастье, большое и прочное. Если она, конечно, не согласится на предложение мистера Мортиса…

А Дашка впервые подумала о том, что, возможно, останется в Альдане навсегда.

Дома, узнав о том, что мистер Мортис намеревается сделать Дашку своей женой, все по очереди приклеивались к будущей маме с советами, пожеланиями, предостережениями и прочим арсеналом средств для доведения до кипения. Анна постоянно надоедала ей своей радостью: хорошего ты себе мужа отхватила, Дарья, богатого и при должности, только ты не зазнавайся, про нас не забывай, дом у тебя будет огромный, приглашай в гости (читай — к себе жить). Теона от Анны не очень-то отставала, но радость её была другого характера: ой, как замечательно, вы так друг друга любите, вы так друг другу подходите, он тебя на руках готов носить, малышу вашему повезло, что у него такие родители, как здорово, когда ваш ребёнок и мой подружатся, будем дружить семьями, а вдруг у вас будет мальчик, а у нас девочка, или наоборот, тогда, может быть, они друг друга полюбят и поженятся, какая у нас большая и дружная семья будет! Дерик, так и не ставший своей возлюбленной мужем, кидал Дашке одну-единственную фразу: «Как я тебе завидую!» — но с такой частотой, что вампирша определилась, чью кровь будет пить в следующий раз. Джейк заявлял, что это сумасшедший дом, и особняк мистера Мортиса превратится в то же самое, и что «мы от вас так просто не отстанем, и Мортис такого нашествия не вынесет, бросит тебя ко всем чертям и сбежит куда-нибудь в Чёрные Гавани, оставив тебе и особняк, и состояние». Алина довольно отмечала, что теперь мистеру Мортису можно с чистой совестью давать от ворот поворот. Оказавшаяся дома Марика принялась вспоминать знакомые семейные пары и на их примерах расписывать Дашке все особенности семейной жизни. Даже Шаки не осталась в стороне, всё расспрашивала вампиршу, сильно ли её любит мистер Мортис — так, как герои древних легенд своих возлюбленных (детальные пересказы прилагались).

Только Джессика и Саша не принимали в этом участия. Девушка верила, что Дашка не позволит вот так сразу забрать у неё весёлую, яркую жизнь взамен на другую, лишённую красок. Саша тихо терзался, не желая никого видеть. Ревность — откуда она взялась? Его чувства к Дашке давно преобразовались в дружеские… Так ему уже начинало казаться. А с тем, что у него шансов нет, он давно смирился, на её сердце не претендует… Так что это уже какое-то чувство собственности — я этим не пользуюсь, только любуюсь, но лишь я, и никто больше. Так к старым вещам относятся — никакой пользы, а выкинуть рука не поднимается. Душевные вопли перешли сначала в вой, потом — в повизгивание, под которое парень и задремал.

Его вырвал из дремоты скрип двери: в мансарду заглянула Джессика:

— Ой… Разбудила?

Саша сел, спрятал лицо в ладони и медленно опустил их, глянул на часы на стеллаже, сориентировался — три часа ночи, потянулся, упёр мутный взгляд на девушку и подумал, что ответить. Дремота его была неглубокой, он улавливал отдельные звуки на улице, в основном громкие голоса. Но надёжной — избавляла от необходимости разбираться в мыслях и чувствах. Впрочем, с Джессикой он не прочь поговорить, поэтому был выбран ответ:

— Нет, я не спал… Я просто задумался.

— Понятно. Ну, как ты? — Джессика зашла в комнату.

— Тяжело мне, — простонал Саша. — Скажи, вот на что я рассчитываю? На то, что Даша всю жизнь одинокой будет, и я смогу спокойно по ней вздыхать? И кто я после этого?

Джессика аккуратно закрыла дверь и приблизилась к нему.

— Нет, ты не подлец. Ты глухой на оба уха и слепой на оба глаза. Или же упрямый до одурения.

— Пусть будет так. Только что ты хочешь этим сказать?

— Если бы ты перестал себе повторять, что тебе, страдальцу разнесчастному, суждено мучиться от безответной любви до скончания дней, — давно бы радовался жизни. Я же вижу, что ты не из тех, кто предпочитает строить из себя мученика. Если б всё ещё любил — попробовал бы ещё раз, получил отказ, второй, успокоился бы и подумал, что это не конец света и что всё ещё впереди. Обманывать нехорошо: ты сам себе невесть чего насочинял, вот и получается болото, из которого выбраться не можешь.

— Увяз по самые уши, — усмехнулся Саша. — Но выкарабкиваться надо, согласен. Ты, случайно, не знаешь, как?

— Знаю, — она быстрыми движениями расстегнула и сняла с себя рубашку, упавшую к её ногам, и подошла к нему; в возникшей тишине отчётливо отдавался стук её каблучков.

— Ты… соображаешь, что делаешь? — Саша, наконец, уловил исходящий от девушки запах спиртного.

— Превосходно, — промурлыкала Джессика, положив ладони ему на грудь.

— Но… ты… — запинался он, чувствуя, что сейчас сломается.

Ладони Джесс скользнули вверх, ему на плечи. Она улыбнулась, убедившись, что взгляд молодого человека перестал дёргаться (Саша прекратил попытки смотреть Джессике, не носившей под рубашкой белья, прямо в глаза, а не ниже).

— Давно пора было, — прошептала она, едва не касаясь своими губами его губ.

Саша сдался.

Пролетел час… Они лежали в постели, обнявшись.

— Как ты теперь? — игриво спросила Джессика.

— Уже лучше! — хмыкнул он.

— Но ещё не совсем хорошо? — Джессика перевернулась на живот, и её лицо оказалось над Сашиным. — Хочешь ещё?

— Когда ты окажешься в здравом уме, ты не прибьёшь меня за то, что я воспользовался твоим состоянием? — он заправил прядь её волос ей за ухо.

— Зануда ты! — Джессика, притворно обидевшись, села, спустив ноги с кровати. — Всё! Одеваюсь и ухожу!

— А я тебя отсюда не выпущу! — не вставая, Саша обхватил её за талию одной рукой.

Они повторили ещё раз.

— И всё-таки, — сказал парень, когда они закончили и оделись, и теперь сидели на кровати, глядя в окно на звёзды. — Зачем ты это сделала?

— А ты что, не остался доволен?

— Нет, что ты, всё замечательно было… Но ответь, пожалуйста, на мой вопрос.

— Не могла я смотреть, как ты убиваешься. Тебе срочно была нужна помощь. Кроме меня, предложить её было некому, — протянула Джессика.

— Что? — всполошился Саша. — Так ты…

— Успокойся, — усмехнулась она, движением руки не дав ему вскочить на ноги, — моей жертвы тут нет, я и себе в удовольствие тоже. Естественные потребности — что такого? К тому же, мне уже надоела моя девственность.

— У меня слов нет! — вспыхнул парень. — Ты… ты…

— Понимаю, знакомая ситуация, — закивала Джессика, — но мне правда так захотелось.

— Всё равно в голове не укладывается. Я думал, ты… без любви не станешь…

Да люблю я тебя, люблю! Только ты об этом никогда не узнаешь. Чувство принимает уродливые формы, истязает… А по-другому я не умею.

— Скажи, как мне тебя убедить, что всё в порядке? — она заглянула ему в глаза.

— Ладно, я отставил сомнения. Но если всё же поймёшь, что зря так поступила — можешь от души врезать мне за то, что я вовремя тебя не отговорил, — Саша прищурился: — А, пока ты не передумала, можно я тебя поцелую?

— Да пожалуйста!

Утро наступило незаметно. Но оно стало одной из важнейших дат в истории королевства Альданы…

Деревню облетело известие, что всем жителям следует собраться возле башни старейшины. Это никого не удивило: все важные объявления и сообщения всегда озвучивались там. Когда из башни вышел один мистер Мортис, это тоже было воспринято абсолютно нормально: старейшина позволял важным людям, останавливающимся в Фатоне, доносить до жителей деревни необходимые сведения без его наблюдения.

Министр что-то держал за спиной и улыбался, ожидая, когда народ подтянется сюда. Когда толпа собралась приличная, он показал всем, что держит в руках — огромную чёрную книгу.

— Книга Смерти! Её нашли! — восторженно крикнул кто-то.

— У кого она была? — прозвенел нетерпеливый девичий голос.

Мистер Мортис поднял руку: тихо всем! Толпа, жаждущая всё узнать, послушалась.

— Что ж, люди Фатоны, вы достойны узнать правду первыми. Сообщаю вам, что Книга Смерти всё это время находилась у меня.

Все одновременно вдохнули воздух, нехватка которого стала ощущаться очень остро.

— Да, мой горячо любимый народ, совсем скоро я получу безграничную власть над королевством! Я владею необходимой силой, я неоднократно испытывал её. Одно лишь заклинание — и все, кто был похоронен в Лунном Лесу, восстали из мёртвых. Ещё несколько слов чёрной магии — и целые стаи вампиров, повинуясь мне, нападают на города и деревни. Умело наложенные чары — и мне преданно служат виверны. Я подготовился к непродолжительной войне с вами, мой народ — сохранил жизни сотням вампиров, которые все будут подчиняться мне. Да, в этом была суть моего последнего закона — увеличить число тех, кто будет сражаться на моей стороне, пусть и не по своей воле, — он прервался, наслаждаясь эффектом своих слов: никто не мог вымолвить ни звука возмущения, протеста или ещё чего, даже Айрис Ави, задыхаясь от негодования, только сжимала кулаки. — Но вы, мой народ, все года, когда я занимал должность министра, горячо любили меня, поэтому я и сейчас проявлю заботу о вас, заранее предупреждая, что намереваюсь произнести Высшее Заклинание через три дня и две ночи. Готовьтесь, я даю вам шанс. Правда, я не знаю, что вам с этого будет — вы не сможете подготовиться, чтобы противостоять моему тёмному войску, даже если у вас в запасе будет год. Но нападать внезапно на беззащитных — это нечестно, так что я проявляю благородство.

— С нами Солнечная Принцесса! — за его спиной появился Фредерик. — Подумай, в твоих руках невероятная чёрная магия, в наших — светлая, — ему с трудом удавалось сохранять ровный тон. — Силы равны, стоит ли тратить их, чтобы достичь ничьей? Мы-то сохраним мир, а ты своего не добьёшься.

— Солнечная Принцесса? — Мортис расхохотался. — Не смеши меня! Она хоть и поддалась вашему давлению и замарала себе руки, приняв Жезл Света, но вряд ли леди Теона заставит себя сотворить чудо и вызвать день, полный убийственного солнца.

— У тебя нет одного доказательства того, что ты есть истинный Повелитель Тьмы, — произнёс Фредерик. — Ребёнок-демон. У тебя ведь вообще нет детей.

— Ошибаешься, — ухмыльнулся Мортис. — У меня скоро будет наследник. В твоей деревне есть юная леди, которая носит его под сердцем. Это демон, не сомневайся. Несколько лет назад одна женщина родила от меня дочь — та оказалась демоном, но мать, испугавшись, убила её. Поэтому всё сходится, Фредерик.

— Мы убьём её! — выкрикнула Айрис, очнувшись. — Если твоему отродью будет не суждено появиться на свет — тебе не осуществить своих намерений!

— Это исключено, — притворно огорчился Мортис. — У этой леди есть невидимая защита в лице духа старины Кевина Гранда.

— Не оскорбляй его! — рассвирепела Айрис, в её руке появился веер клинков. — Он не станет покровительствовать негодяям!

— Да? А известно тебе, что нашим гостям из Большого Мира предстоит сделать что-то значимое для королевства? Такова воля Гранда. И он не допустит, чтобы кого-то из них вот так просто прикончили. Он защитит их! Мать моего ребёнка — леди, которую вы все знаете как Дарью Винсент, молодую вампиршу. Кевин Гранд не указал ведь, для какой стороны она должна стать великой — для светлой или для тёмной, для добра или зла, — он взмахнул рукой, и из воздуха появился его чёрный пегас. — До скорой встречи, мой народ! Да, кстати, — крикнул он, когда его крылатый конь уже набрал высоту, — те люди, которые трудятся в вашем Управлении, не стали искать книгу не потому, что они на моей стороне — просто я пригрозил им расправой, долгой и мучительной! Не осуждайте их!

— Безумец, — пробормотал старейшина и обратился к толпе: — Кто-нибудь верит в то, что Кевин Гранд допустит такое?

— Фредерик, в нашем королевстве всё с ног на голову переворачивается, — вздохнул мистер Цельсий. — Может случиться так, как говорил Мортис. Я утратил всякую веру в превосходство как добра, так и зла.

— Всё рано или поздно случается. Но, как бы всё не сложилось — мы дадим достойный отпор, — громко сказала Айрис.

В поражённой толпе каждый перестал слышать других, провалившись в бездну шока. Некоторые высказывались, отдельные люди даже пытались спорить, победит свет или тьма, но споры эти были ненужными и бессмысленными, поэтому быстро затихали.

Дашка изнемогала от понятного всеобщего внимания. Взгляды были то настороженные, подозрительные, то откровенно презрительные, то боязливые, то сочувственные. У тех, кто достаточно знал Дашку, они были взволнованные. Вампирша заметила, что девушки-воительницы избегают смотреть ей в глаза. Оно и понятно — может быть, одна из них скоро убьёт её. Дашке стало обидно: жизнь только наладилась, перспектива материнства её уже не раздражала, волшебный мир нравился всё больше и больше, успехи в изучении магии впечатляли, — и тут такой крах, громкий, с треском!

Ребёнок… Любви к нему оставалось совсем немного, чтобы превратиться из инстинктивной, бессознательной, в явственно ощущаемую. А теперь? Как можно любить это?! Гарант великой трагедии Альданы — ему она станет матерью. Матерью великого горя.

— Домой, — велела Марика, схватившая её за руку. — Тебе сейчас нельзя никого слушать.

Дашка и не стала сопротивляться.

Толпа перед башней рассасывалась быстро. Три дня и две ночи — хоть ничтожный, но срок, и люди не желали тратить ни минуты этого времени впустую. Надо успеть освежить в памяти пригодные в бою заклинания, боевые навыки, выучить новые, проинструктировать и обезопасить домашних, попросить у всех прощения и самому всех простить, оставить молитву в Храме…

Старейшина наблюдал, как все расходятся, и собирался уже вернуться в башню, как к нему подбежала Теона. Она опять плакала, но это была уже не плаксивость беременной женщины, а настоящие слёзы.

— Как он мог?! — Теона кинулась ему на грудь. — Он… он… он столько делал для нас! Был так добр к нам! Он… Он всегда защищал нас от прислужников короля Мартина! Неужели… можно быть способным на такое? На такую подлость…

— Без таких злодеев наша жизнь немыслима, — вздохнул Фредерик. — Плачь, пока можешь, Теона, — он обнял её, по-отечески поглаживая по голове. — Ты хотя бы находишь это ужасным, отвратительным — нам же с детства объясняли, что даже самые дикие злодеяния естественны. Для тебя нет мира, где правит жестокость и обман — мы живём с истиной, что они неистребимы. Так что, если тебе больно — не скрывай. Не стыдись плакать от этой боли, как стыдимся этого мы.

— Фредерик, — она всхлипнула. — А если я… не смогу? Как мистер Мортис рассчитывал? — Теона нащупала рукой висевший у неё на поясе Жезл.

— Тут уж тебе решать…