"…Со многими неизвестными" - читать интересную книгу автора (Адамов Аркадий Григорьевич)Глава 6 ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕКИЙ ПРОХОРОВКогда прошла первая минута растерянности, Сергей сказал Федорову: – Ну что ж, Иван Григорьевич, давайте потолкуем. Может быть, вы нам чем-нибудь поможете. Искать надо вашу Марину. – Он нарочно назвал девушку этим именем, чтобы еще больше не разволновать старика. И все присутствующие поняли это. И еще все поняли, что сейчас их обоих надо оставить наедине, ибо только с Сергеем Федоров будет до конца откровенным, больше ни с кем. Последним выходя из кабинета, Лобанов с надеждой и тревогой взглянул на Сергея, словно говоря ему: «Ну, старина, постарайся, сделай что-нибудь, ведь сам видишь, что творится». И еще Сергей прочел во взгляде друга предостережение: «Пока мы не проверили твоего Федорова, ты не очень с ним откровенничай, С ним самим много неясностей?-. И Сергей понимающе кивнул ему на прощание. Федоров сидел у стола, безвольно опустив на колени руки, и угрюмо смотрел в пол. Когда за Лобановым закрылась дверь, Сергей неторопливо закурил и сказал: – Прежде всего, как Марина попала к вам? Подробно расскажите. Вы давно были знакомы? Федоров покачал головой: – Совсем мы не были знакомы. – А как же тогда? – А вот так. Издалека начинать надо… Федоров со вздохом вытащил из надорванной пачки папиросу, потом с силой чиркнул спичку и жадно затянулся. – Дело было так. После войны встретил я случайно одного человека. Вместе мы когда-то сроки свои отбывали. За что уж он сидел, и не помню. Ну вот. И так, значит, получилось, что встретились мы с ним через десять лет. И сразу он меня узнал. А как узнал, так про побег мой и напомнил. Страсть, как я перепугался. Ну, думаю, все. Отгулял. Но он мне и говорит: так, мол, и так, выдавать я тебя не собираюсь, сам невесть как перемучился, цену-то свободе знаю. Словом, живи, мол, как живешь. Только мне тоже помоги. Ты, значит, попал в переплет, ну и я попал. Не знаю, кто хуже. И рассказал, что женат был. Жена попалась ведьма. Он от нее и ушел. Она в Волгограде с дочкой осталась, а он в Москву подался… При упоминании Волгограда Сергей невольно насторожился. Опять этот город! Скорей всего, это случайное совпадение. Но так все было запутано в деле, которым он занимался, столько уже возникало в нем неожиданностей, что Сергей каждую минуту ждал новых. – …Ну вот, – не спеша продолжал Федоров, сам, видимо, успокаиваясь от своего неторопливого рассказа. – Устроился, значит, он в Москве, на дочку деньги высылает. Но одного до смерти боится: как бы жена не узнала, где он сейчас. Пусть, говорит, думает, что я здесь, в Борске, живу. Я буду письма свои к ней тебе направлять, а ты их ей пересылай, чтобы штемпель на конверте не московский был. А ей твой адрес дам, ты ее письма мне в Москву шли, до востребования. Не затруднит это тебя? Ну я, конечно, согласился. Я бы, знаете, и не на то согласился. Страх, как я его боялся. Хотя человек он оказался не вредный и за все годы ни разу о моем положении не напомнил. Да и не виделись мы совсем. Я только письма их из конверта в конверт перекладывал. А чего они друг другу писали, я, конечно, не знаю. – По какому адресу вы письма его ей пересылали? – спросил Сергей, все больше заинтересовываясь рассказом. – Тетке ее посылал, Власовой Агриппине Ивановне. С припиской: «Для Марины». Тоже, значит, Марина. – А она не видела разве, что почерк-то был разный? – снова спросил Сергей. – В письме и на конверте.\ – Почерк был один, – покачал головой Федоров. – Он мне и второй конверт с адресом присылал. «Вот это конспирация», – подумал Сергей. И, не удержавшись, опять спросил: с – Выходит, вы и фамилии ее не знали, и адреса? И его адреса тоже не знали? – Выходит, так. Путаница, конечно. Ну, да мне-то что? Как он просил, так я и делал. На какой-то миг Сергей вдруг усомнился в его искренности. Неужели Федоров не знал, зачем все это потребовалось? Ведь уж очень странно. – …Ну, а потом померла у них дочка, – продолжал между тем Федоров. – Писем меньше стало. Я-то подумал, что он совсем ей писать перестанет. Ан нет. Писал все-таки. А недавно получаю я от него письмо для самого себя. Просит он принять к себе одну девчушку. В большую беду она, мол, попала. И на свете у нее никого нет. Пусть, мол, у меня поживет, а там видно будет. А девушка хорошая, писал, тихая, скромная. Очень, мол, ее жалко. Тоже, значит, душевный человек оказался. Вот так Мариночка и приехала… Федоров тяжело вздохнул и умолк, опустив голову. Потом добавил: – И теперь такое случилось. Даже не знаю, как моей Галине Захаровне сказать. Так эта девчушка ей в душу вошла… – Как же зовут того человека? – Семен Трофимович зовут. А фамилия Прохоров. – И адреса его, выходит, не знаете? – на всякий случай еще раз уточнил Сергей. – И где работает тоже? – Ничего не знаю. Да шут с ним, – Федоров махнул рукой, – Вот только бы Мариночку найти. «Нет, совсем не „шут с ним“, – подумал Сергей. – Надо срочно установить этого Прохорова. Тогда мы, наверное, и на Марину выйдем. То есть теперь уже не на Марину, а тоже шут ее знает на кого». Кое-как успокоив Федорова, пообещав навести все необходимые справки о пропавшей, Сергей наконец простился со стариком. Одна мысль сейчас не давала ему покоя. Она возникла в тот момент, когда Федоров назвал имя жены Прохорова. Черт возьми, как она еще вчера не пришла ему в голову, эта мысль? Впрочем, события развивалась так стремительно и неожиданно, что это вполне объяснимо. Ведь до сегодняшнего утра Сергей был уверен, что у Федорова живет Марина Иванова. Именно она! А узнал он об этом только вчера. Когда же было и возникнуть той мысли. Но теперь Сергей был почти уверен в своей догадке. И если это так, то события принимают новый, куда более опасный оборот. Поэтому не успела за Федоровым закрыться дверь, как Сергей позвонил дежурному и попросил срочно заказать по спецсвязи Москву, потом позвонил Лобанову. Когда тот вошел в кабинет, то увидел, что Сергей внимательно рассматривает какие-то фотографии, разложенные на столе. Лобанов уже издали узнал их и сам неизвестно почему заволновался. – Ну, что нового? – торопливо спросил он, подходя к столу. – Смотри сам, – глухо ответил Сергей, не отрывая глаз от фотографий. Да, сомнений не было. Догадка Сергея подтвердилась. Фотография разыскиваемой Марины Ивановой из Волгограда полностью совпала с фотографией убитой в гостинице женщины. На друзей смотрело одно и то же лицо. На одной фотографии – живое, чуть смущенное, задумчивое с какой-то затаенной улыбкой, такое хорошее, открытое лицо. На другой – слепое, запрокинутое назад, искаженное болью. А документы этой женщины… Они оказались у той, которую прислал к Федорову неведомый пока Прохоров. Сергей торопливо передал Лобанову рассказ Федорова. – Но как могли документы Ивановой попасть к этой девушке? – спросил Лобанов. – Через Прохорова? А как они могли попасть к нему? – Она его жена, вот что, – убежденно сказал Сергей. – Он убил жену. Бывшую. – Возможно, что так, – согласился Лобанов. – И подложил ей чужие документы, стервец. – Идея! – вдруг воскликнул Лобанов. – Гениальная идея! – Ну, ну… – Что дашь? Почетную грамоту дашь? – Ну тебя к черту! Персональную пенсию я тебе дам. Говори скорее. – Ах, так? Да ты знаешь, кого лишишься? – И уже другим, торжествующим тоном Лобанов объявил: – Так зот слушай, пока я еще тут. У той девушки оказались документы Ивановой, а у Ивановой оказались документы Нины Горлиной. Улавливаешь? Сергей изумленно посмотрел на друга: – Выходит… – Именно! – Это надо проверить. Где ориентировка по розыску Горлиной? Там должна быть ее фотография. – Сейчас попросим принести, – сказал Лобанов, берясь за телефон. – Хотя что-то я этой фотографии не помню. Он дал короткое указание Жаткину и не успел повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Дежурный доложил Сергею: – Товарищ подполковник, Москва на спецсвязи. – Иду. Сергей поднялся из-за стола. – Зачем тебе Москва? – поинтересовался Лобанов. – Пусть срочно установят Прохорова. – И задержат. – Это уж на их усмотрение. Может быть, стоит за ним сначала посмотреть. – Как бы не упустили. Хитер, видно. – Маленькие они, что ли МУР же займется. И оба невольно усмехнулись при мысли, что их родной МУР может кого-то упустить. Сергей вернулся не скоро. В кабинете у себя он застал и Жаткина. Перегнувшись через стол, Володя вместе с Лобановым рассматривали фотографии. Увидев входящего Сергея, Лобанов спросил: – Ты чего так долго? – Заодно позвонил в Волгоград. Попросил срочно собрать сведения об Ивановой, о ее бывшем муже, о тетке. Первые данные дадут уже вечером. И из Москвы тоже. Тебе привет от Гаранина и из Волгограда, от Проворова. – Так. Заработала машина, – довольно потер руки Лобанов. – А мы одной вашей знакомой любуемся, – засмеялся Жаткин. – Именно, одной, – с ударением подтвердил Лобанов. – Можешь тоже полюбоваться. – И он придвинул к Сергею лежавшие на столе фотографии. – Я не ошибся. К ориентировке фотографию не приложили. На следующий день пришла. Но гениальное мое открытие, как и следовало ждать, подтвердилось. Сергей посмотрел на фотографии. – Выходит… – Выходит, – перебил его Лобанов, – что девушка, жившая у Федорова, и сбежавшая из Москвы кассирша одно и то же лицо. И еще, что паспорта ее и Ивановой обменены. Сергей кивнул и задумчиво добавил: – И все это сделал Прохоров… – Ты так уверен? – странным тоном неожиданно спросил Лобанов. – Я сейчас вдруг вспомнил одно громкое дело. Судили убийцу. И вот на суде он попытался уйти от ответственности. Причем таким способом. Он заявил, что убийца не он, а другой человек. И придумал некоего Вадика, с которым он якобы случайно познакомился. Его спрашивают: «А как же у вас оказались вещи убитого?» – «Мне их дал Вадик», – отвечает. «А орудие убийства?» – «Мне, – говорит, – его тоже Вадик отдал». – «А почему в доме, где жил убитый, видели вас, а не Вадика?» – «Он меня сначала на разведку послал». – «Почему на месте убийства остались следы только ваших ботинок?» – «Вадик велел поменяться с ним обувью», – отвечает. – Наивно, – усмехнулся Сергей. – Конечно, – Лобанов махнул рукой. – Но почему я об этом вспомнил? Этот неизвестный Прохоров… Это не Вадик? – В каком смысле?.. Ах, ты думаешь… Сергей пристально посмотрел на друга. – Да, я думаю, – кивнул Лобанов. – Ты говоришь, «наивно». А то, что рассказал тебе Федоров, не наивно? – Или очень хитро. Володя Жаткин переводил встревоженный взгляд с одного на другого и не осмеливался вступить в разговор, хотя видно было, что его просто распирает от вопросов. Дело внезапно обернулось еще загадочнее и сложнее. – Правильно, «или очень хитро», – согласился Лобанов. – Так мог хитрить Прохоров, если он существует. Но может и… Ты смотри. Давай исключим пока Прохорова. Подставим на его место Федорова. Горлина совершает крупную кражу и приезжает к Федорову. Тот сам снабжает ее документами Ивановой, которую он вполне может знать. В конце концов, она может быть и его бывшей женой. Мы ведь еще ничего о нем не знаем. А вся схема становится куда проще и, между прочим, достовернее. – Твоя аналогия страдает одним дефектом, – подумав, возразил Сергей. – Одно дело мифический Вадик, другое – Прохоров. Он сидел. Значит, мы можем из архива получить его дело. Легко узнать также, был ли он мужем Ивановой. И вообще, кто был ее мужем. Стоит только запросить Волгоград. Что я, кстати, уже сделал. Нет, Прохоров – реальная фигура. – Но вот насколько он причастен к этому делу? – Посмотрим. Ясно одно, надо найти Прохорова. – Но и не упускать из виду Федорова. Итак, в деле всплыла новая фигура – Прохоров. Разрозненные звенья начинали сцепляться. Но две главные линии все еще не пересеклись. Условно их можно было обозначить так: «Линия Прохорова – Федорова» – убийство Ивановой и кража Горлиной и «Линия Семенова – Алека» – мошенничества, ограбление в поезде с помощью снотворного и таинственный чемодан из Средней Азии. Эти две линии пока что соединялись не людьми, а только одним обстоятельством: и там и тут применялся один метод – использование снотворного. По первой «линии» предстояло подключить Москву, ибо вполне возможно, что Прохоров там. МУРу тоже помогут сведения'из Волгограда об Ивановой и ее бывшем муже. – Ну, и мы кое-чем можем помочь, – закончил Сергей. – Одна ниточка тянется к Прохорову и отсюда. Федоров… – Верно! – мгновенно подхватил Жаткин. – Как выдумаете, Александр Матвеевич? Да, одна ниточка тянулась от Федорова к этому неизвестному Прохорову. – Что ж, это идея, – ответил Лобанов. – И если Федоров согласится… Только я что-то сомневаюсь. По-моему, не согласится. Найдет причину. – Так тем более надо попробовать! – запальчиво воскликнул Жаткин. – Но предложить ему это можешь только ты, – обратился Лобанов к Сергею. – Такие уж у вас отношения создались доверительные. – Да, надо попробовать, – согласился Сергей. – Только не следует его опять к нам вытаскивать. Пойду-ка я к нему. – Он взглянул на часы. – Время есть. А после обеда надо заняться Алеком. Пока я буду у Федорова, ты свяжись с Москвой, передай насчет Прохорова. На том они и договорились. Сергей был даже рад неожиданной прогулке. Столько открытий и волнений было опять с утра, столько обнаружилось новых фактов и имен, что следовало все спокойно еще раз обдумать одному, в какой-то другой, не такой суматошной, нервной обстановке. Вот он не спеша пройдется по улице… Сергей невольно посмотрел в окно. Крупно и густо валил снег, так густо, что не видно было даже строений во дворе, машин и людей у гаража. Оттуда доносилось лишь глухое урчание прогреваемых моторов и чьи-то возгласы. В бесконечном падении снежинок было что-то успокаивающее, словно этот движущийся вниз поток снега отгораживал его от окружающей суеты и забот, отодвигал их куда-то далеко, по ту сторону этой снежной пелены. Еще больше это чувство отрешенности от всего охватило Сергея, когда он очутился на улице. Словно он был один в этом снежном царстве. Даже гудки медленно и слепо двигавшихся где-то машин долетали до него глухо, как сквозь стену. Хотелось идти с вытянутыми вперед руками, чтобы не натолкнуться на встречных прохожих, на дома или деревья. «Черт возьми, – подумал Сергей, – не заблудиться бы только». Однако постепенно, когда глаза стали привыкать, Сергей начал различать темные расплывчатые силуэты машин, людей вокруг, узнавать дома, мимо которых шел. А снег все валил и валил, неторопливо, равнодушно, безостановочно, настраивая на такой же ритм и мысли. Хотелось думать о чем-то далеком и спокойном. И все сегодняшнее, будто отступив куда-то, вдруг стало казаться таким далеким и спокойным, казаться проще и понятнее, чем час назад. Ну, что ж, в самом деле, непонятного в том, что обнаружилось? Взял этот Прохоров – именно Прохоров, а вовсе не Федоров – да и подменил документы двух женщин, чтобы запутать следы. Горлиной надо было скрыться. Для этого требовались чужие документы. Их и украл Прохоров у своей бывшей жены. А ее он решил убить. Зачем? Денег он ей больше не посылал, дочка умерла. Связь могла бы и совсем оборваться. А не оборвалась. Письма шли. Федорова это тоже удивляло. Зачем же Прохорову вдруг понадобилось избавиться от этой женщины? Может быть, она его шантажировала чем-то или могла шантажировать? Сергей вспомнил грустные, чуть удивленные глаза на фотографии, скрытую улыбку в уголках губ… Или просто знала она о нем что-то и могла сообщить? Вот он и вызвал ее для последнего разговора. Стоп! Ведь почерк был один в письме, телеграмме и гостиничном бланке. Значит… Значит, сначала он послал ей телеграмму, сообщил, что приедет. Потом передумал, вызвал ее письмом, встретил, привез в гостиницу… Привез в гостиницу. Он, Прохоров. А не Семенов. Тот, видимо, к убийству в гостинице непричастен. Хотя администратор его и узнала. Ну что ж. Они могут обделывать вместе какие-нибудь делишки. На это Семенов способен. Но убийство… Нет, убийство Ивановой совершил Прохоров. И, подсунув ей, уже убитой, документы Горлиной, решил, что окончательно избавляет эту последнюю от разоблачения. Ловко, ничего не скажешь. Так же ловко он обвел и Федорова. Выходит, этот Прохоров опытный и хитрый преступник. Оно и понятно, если он отбывал наказание за что-то еще до войны. Да, надо, конечно, послать запрос об этом в Москву. Тогда появятся новые факты о нем, ценные факты. Ну, а после войны Прохоров мог совершить новые преступления. И его жена могла что-то знать о них. Все это более или менее ясно. Вот только какая же связь тут с Семеновым, с Алеком? И есть ли она?.. Размышляя, Сергей шел и шел по улице, не замечая, что снег постепенно редеет, что поднялся ветер, что вокруг уже много людей и машины, деловито урча, стремительно несутся мимо него, словно наверстывая упущенное время. Сергей машинально останавливался на перекрестках, затем шел дальше. Путь его проходил недалеко от рынка, и Сергей еле удержался от соблазна заглянуть туда и посмотреть на Семенова: как он там торгует в своей палатке. Но времени оставалось мало, и Сергей пошел дальше. Внезапно перед ним вырос длинный, худой паренек. На тонкой шее болталось свернутое в жгут серое кашне. Сергей увидел пухлые, потрескавшиеся губы на бледном мальчишечьем лице и темные, встревоженные, очень знакомые глаза. – Вот здорово!.. – тяжело дыша произнес паренек. – А я к вам бежал… Этот гад здесь, на рынке, сейчас… Сергей уже узнал его, он только не мог припомнить имя. И сразу вернулся в привычный мир забот и тревог, и снова его захватил бешеный темп развертывавшихся событий. Только сейчас Сергей заметил, что снегопад прекратился, лишь отдельные снежинки, как белые мухи, суматошно носились в ветреном воздухе. – Ты про Сеньку говоришь? – быстро спросил Сергей. – Ага. Там он, – паренек махнул в сторону рынка. – Торгует… – Пошли. Они торопливо свернули за угол, перешли на другую сторону улицы, потом еще один поворот, и снова видна толпа людей у широких ворот с длинной вывеской наверху: «Колхозный рынок». Сергей поглядывал по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь из сотрудников, дежуривших на рынке, ну хотя бы постового милиционера. По опыту он знал, как опасно и трудно задерживать преступника на рынке одному. У того могут всегда оказаться на рынке приятели и собутыльники… Между тем они уже миновали толпу у входа на рынок и теперь шли между длинными рядами, около которых толпились покупатели. Кругом стоял неумолчный, крикливый гомон. Кто-то из женщин ссорился, кто-то возмущенно торговался, что-то выкрикивали продавцы. Люди толкались в узком проходе между рядов. Под ногами чавкал грязный, мокрый снег. Сергей знал, что на рынке должна быть комната милиции, ее следовало отыскать. Но тут Валька – Сергей вспомнил наконец его имя – торопливо прошептал: – Он вот-вот уйдет. Собирался уже. – И неуверенно добавил: – Только вам с ним не справиться. – Поглядим… – неопределенно ответил Сергей. Искать комнату милиции теперь уже не было времени. Ряды кончились. Открылась небольшая, тесно окруженная палатками площадь. Люди заполнили ее до краев. Шум и гомон плыли над толпой. В стороне виднелась вывеска чайной. У входа в нее стояла группа парней. Глазами указав на нее, Валька шепнул: – Вот он… Здоровый такой, с красной рожей. В ватнике… В компании парней действительно выделялся высокий, широкоплечий парень с красным, угреватым лицом и наглыми, чуть навыкате, глазами. На нем был потертый ватник и кепка с коротким, еле видным козырьком, лихо сдвинутая назад с потного лба. Поблескивая глазами и сочно похохатывая, парень с увлечением, явно рисуясь, что-то рассказывал приятелям. Те слушали с интересом, уважительно, некоторые даже подобострастно. Сергей, не поворачивая головы, тихо сказал Вальке: – Ты отойди. Пусть не видят, что мы вместе. Сейчас чего-нибудь придумаем. Он минуту стоял, размышляя, потом стал решительно протискиваться сквозь толпу к чайной. Бесцеременно растолкав парней, Сергей подошел к Сеньке. Тот, оборвав свой рассказ, настороженно оглядел его с ног до головы… – Слушай-ка, – деловито и строго обратился к нему Сергей, – ты куда интуристовскую машину вчера угнал? Давай сразу говори. – Чего? – изумленно уставился на него Сенька. – Машину куда дел, спрашиваю? – еще строже повторил Сергей. – Сразу говори. – Да ты что?.. Ты откуда свалился?.. – Сенька все еще не мог прийти в себя от изумления. Кругом насмешливо загалдели: – Да он руль от тросточки не отличит… – Он сроду в машине не сидел… – Чего прицепился? Это я угнал… Сергей нетерпеливо махнул рукой: – Стой, ребята. Стой. Надо разобраться. Тут, братцы, шум на весь город. Международный скандал, в общем. Миллионер с супругой из ФРГ проездом у нас остановился. В гостинице. Утром выходит – черного «форда» и нет. У него сигара изо рта аж вывалилась. Супруга – во тетя, – он широко развел руки, – бац! В обморок. А сам… Парни сгрудились вокруг Сергея, неудержимо хохоча. Больше всех развеселился Сенька, чувствуя себя в некотором смысле героем этой занятной истории и в то же время поняв, что он тут явно ни при чем и ничто ему не грозит. Сергей между тем не жалел красок, описывая возникший переполох вокруг неведомого миллионера. И в конце обратился к Сеньке: – …Так что уж будь добр, дойдем до милиции, ты хоть подтвердишь, что не угонял. Я – человек новый, мне дали приметы, я и ищу. А ты заодно на эту акулу посмотришь. На живого капиталиста, так сказать. Глаза у Сеньки заблестели от охватившего его азарта, и он с готовностью ответил: – А чего ж, пошли. Я тут, как стеклышко, чист. – И лихо подмигнул приятелям: – Поглядим, что за миллионер, чего на нем есть. Парни снова весело загалдели. Всей группой они двинулись к выходу из рынка. За ними, прячась в толпе, двигался Валька, сгорая от желания узнать, как удалось уговорить Сеньку идти в милицию. На улице он, однако, отстал, боясь попасться тому на глаза. Сергей и Сенька шли впереди, горячо обсуждая мнимое происшествие. Сенька интересовался подробностями, и Сергей на них не скупился. Фантазировал он легко и даже с увлечением, черпая материал из своей богатой практики и лихорадочно вспоминая все, что он читал о быте и повадках миллионеров, уснащая это такими деталями, которые ни одному миллионеру, вероятно, и не снились, но вызывали бурную реакцию слушателей. Главное тут заключалось в том, чтобы у Сеньки не пропал интерес, не прошло эдакое легкое головокружение, ощущение неожиданности, чтобы он не задумался о других сторонах своего визита в столь опасное и ненавистное для него учреждение, как милиция. Поддерживать это головокружение помогала неотстававшая компания Сенькиных друзей, не меньше его возбужденных и заинтересованных неожиданным происшествием. Когда подошли к управлению, Сергей в своем рассказе как раз дошел до самого интересного: описания быта миллионерской четы на их пути от границы. Рассказывал он все это так живописно и подробно, что у неискушенных его слушателей могло создаться впечатление, что он все это время жил бок о бок с этими «акулами капитализма». Молоденький постовой милиционер у входа в управление изумленно и чуть растерянно смотрел на подошедшую компанию. Парни развязно гоготали, столпившись вокруг Сергея, и тому никак не удавалось подать знак постовому, который его не знал, что все это так и задумано, что ему теперь надо быстро провести Сеньку в здание, не теряя времени на обычную процедуру выписки пропуска. Между тем Сергей почувствовал, что тревожное ощущение непосредственной близости такого учреждения, как милиция, начинало овладевать его слушателями и с минуты на минуту Сенька мог опомниться и взбунтоваться. Неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы из подъезда вдруг не выскочил Жаткин, веселый, даже приветливый и с виду совсем не опасный. Он как-то незаметно проник в самую середину компании, где стоял Сергей, и беззаботно воскликнул, видимо, чутьем уловив настроение окружающих: – Пришли, да? Наконец-то. Сергей, предупреждающе взглянув ему в глаза, сказал: – Тут, Володя, недоразумение надо выяснить. Машину ту он, оказывается, не угонял. – Это мы мигом, – махнул рукой Жаткин, ничем не выдавая своего удивления. – Пошли. Сенька горделиво ухмыльнулся и, подмигнув приятелям, вразвалочку, не торопясь, отправился вслед за Жат-киным к подъезду, провожаемый залихватскими выкриками разошедшихся парней. Сергей пошел следом за Сенькой, бросив остальным: – Вы, ребята, топайте. Сенька все потом расскажет. С облегчением вздохнул он, только когда захлопнулись за ним высокие двери управления. У себя в кабинете Сергей усадил Сеньку к столу и, сев напротив и закурив, сказал: – Ну вот. Теперь и поговорить можно, К угону тому ты и верно, непричастен. Но раз уж встретились, хочу кое о чем тебя расспросить. Сенька настороженно подобрался и, набычившись, хмуро взглянул на Сергея: – О чем это? Пришить чего хочешь? – Все твое к тебе и так пришито, чужое уже пришивать некуда, Сеня. – А о чем же тогда толковать? – грубо спросил Сенька. Глаза его зло сузились. Сергей, словно не замечая происшедшей в нем перемены, все тем же добродушным тоном сказал: – Ты меня, Сеня, пойми правильно. Сажать мы тебя пока не собираемся. – Не пойманный – не вор. Так? – Во, во. А потому… – А потому слушай дальше. Ты же карманник, тебя только с поличным ловить можно. На месте. Если я тебе о твоих недавних кражах напомню, так ведь это для тебя значения не имеет? – Ну так и напоминать нечего. Не меньше вас понимаю, – враждебно ответил Сенька. – Зачем приволок-то? – А вот зачем. Допустим, совершаешь ты карманную кражу. Или кто другой, к примеру. Тебе что нужно? Тебе деньги нужны, вещичка дорогая, «так? – Ну, если к примеру, то так. Сенька явно заинтересовался поворотом разговора. – А нужен тебе, скажем, паспорт? – Свой не знаю куда девать, – усмехнулся Сенька. – Свой – допустим, а чужой? Вот, к примеру, на по следних кражах ты только паспорта и брал. Зачем? И кому ты их отдал, Сеня, а? – Никому не отдал. – Ну, брось. Отдал. Тебе, может, сказать кому? Может, палатку его на рынке показать? В глазах у Сеньки мелькнула тревога. – Ничего не знаю, – упрямо ответил он. – Знаешь. Боишься, значит? Человек тот, конечно, зубастый. Сенька презрительно усмехнулся, но смолчал. «Не боится он Семенова, – отметил про себя Сергей. – Еще одно доказательство, что на убийство тот не пойдет. Тут характер нужен. И Сенька бы его почувствовал». Тем временем Сенька, что-то соображая про себя, менялся на глазах. Круглое угреватое лицо его выразило вначале сомнение, потом озабоченность и наконец испуг. Глаза блудливо забегали, а сам Сенька беспокойно заерзал на стуле. Сергей сразу уловил эту перемену, но объяснить ее пока не мог. Оставалось ждать. И мешать Сеньке переживать тоже не следовало. Чтобы заполнить паузу, Сергей, не торопясь, закурил. Наконец Сенька, видимо, на что-то решился. Это было заметно по тому, как перестали бегать его глаза. А рука почему-то машинально опустилась в карман. – Ну и толкнул однажды, – буркнул Сенька, – что с того? – Только не однажды. – А я считал сколько? – Считать не считал, но помнишь. Сколько получил-то за них? – По полсотни получил, вот сколько. – Ого! Щедро. А почему так, Сеня, ты не думал? – А чего мне думать? Пусть вон трактор думает, он железный. Мне дают, я и беру. – Трактору-то все равно, где и как трудиться, а человеку дома вроде приятнее. Для этого думать надо, чтоб не ошибиться. – Трактор один бензин жрет, а человеку много чего надо. Сеньке как будто понравилась игра в слова. – Ну вот, – заметил Сергей с усмешкой, – ты вроде начал отличать трактор от человека. А теперь пошути» ли – и будет. Ты, Сеня, в этом городе жить хочешь? – Мать у меня тут… – Тем более. Так что про чужие карманы придется забыть. Рано или поздно, а ведь схватим. Скорей, рано, поскольку ты уже у нас на примете. – Я на них уже не гляжу, пропади они пропадом. – Другим занялся? Сенька метнул настороженный взгляд исподлобья и неопределенно усмехнулся: – Без дела один медведь зимой сидит, и тот лапу сосет. – А ты чем занялся? – Чем придется. Жить-то надо. – Кто как живет. Одни – по закону и по совести. Другие – наоборот. Беспокойно, но, до. поры, прибыльно. – Это как же, к примеру? – К примеру, рублевки с дураков получать. Сам-то небось не куришь. Здоровье свое бережешь. Сенька, снова набычившись, взглянул на Сергея. В глазах его мелькнул страх. – Я… курю… вот, гляди… – Он поспешно вытащил из кармана мятую пачку сигарет. Сергей улыбнулся: – Брось, Сеня. Дурака не валяй. Может, из другого кармана чего еще вынешь? Давай, не стесняйся. Люди тут все свои, понимают. – Ты меня зачем приволок, начальник? – зло прошипел Сенька. – Ты мне зачем шарики по дороге вкручивал? Сергей ответил холодно и строго: – Для твоей же пользы приволок. А иначе ты бы меня разве послушал? – И неожиданно резко хлопнул ладонью по столу. – Выкладывай сюда все! Ну? Весь гашиш. Протокол сейчас составим. Как добровольная явка. Сенька оторопело посмотрел на него. У него даже рот приоткрылся от удивления. – Чего?.. – На стол, говорю! – требовательно повторил Сергей. – Живо, живо. Вон из того кармана. Криво усмехнувшись, Сенька вывернул пустой карман. – Гляди начальник. Что найдешь, твое. – Та-ак. Все продал, выходит? – Сергея, кажется, нисколько не смутило отсутствие в кармане гашиша. – Ничего не знаю, – насмешливо пожал широченными плечами Сенька. – Ты меня, Сеня, все-таки не понял, – Сергей укоризненно покачал головой. – Мы же сейчас карман твой исследуем, найдем следы гашиша, обязательно найдем… – Подумаешь, следы… – Вот, вот. И начнем думать – откуда? Гашиш – это дело серьезное, опасное. Мы тебя не отпустим, пока не докопаемся, откуда он у тебя. И прямо тебе скажу: зря ты с ним связался. Выгода от него ой какой невыгодой может обернуться. Я тебе дело предлагаю: выдай все, пока не поздно. Добровольно выдай. За кого ты голову-то решил класть? За кого свободой своей решил расплатиться? Сенька, нахмурившись, молчал, но на его широкой прыщавой физиономии отразилась мучительная борьба, которую он сейчас вел с самим собой. Потом недоверчиво спросил: – Отпустишь, говоришь? Сладко поешь, начальник. Я вашу механику знаю. Сергей пожал плечами: – А знаешь, то соображай. Гашиш ты отдашь добровольно. Протокол на это составим. Как же после этого тебя задержать? – А паспорта? – Это уже не для протокола. Карманную кражу так не оформляют. Сам знаешь. – Так-то оно так… Сенька беспокойно заерзал на стуле и снова испытующе поглядел исподлобья на Сергея. Наконец со вздохом сказал: – Эх, не часто таких начальников встречаешь. Надо пойти навстречу. – Одолжение делаешь? – понимающе усмехнулся Сергей. – Ну, давай делай. Так где гашиш? – В одном месте. – Сейчас поедешь с нашими сотрудниками и добровольно выдашь. Так? – Ну, так. Чего же сделаешь, – снова вздохнул Сенька. – А пока скажи, кто тебе его дал на продажу? – Данилыч дал… – Ему и паспорта продал? – А кому же еще? Ему. – Теперь так, Сеня. Я тебя отпущу, как договорились. Но с одним условием. Три дня из дому не выходить. Сегодня у нас суббота? Так вот, до вторника. Договорились? – Чего ж поделаешь, – уныло ответил Сенька. – Лучше у матери сидеть, чем у вас. – Я тоже так думаю. А мы посмотрим, чтобы ты условие не нарушал. И Данилыча чтоб не предупредил. – Нужен он мне… Сергей улыбнулся: – Эх, Сеня, ты ведь еще полезным человеком можешь стать. Только постараться, – Пробовал, – с неожиданной мечтательностью вздохнул Сенька. – Не получается. Сосет и тянет, то выпить, то украсть. Замучился прямо. – Понимаю, – согласился Сергей. – Говорят, ребенка трудно воспитать. А уж взрослого перевоспитать еще труднее. Над этим мы бьемся. Представляешь? Ну и общественность, конечно. – А, общественность, – насмешливо махнул рукой Сенька. – Не говори. Если стоящие люди попадутся, толк будет. – И уже другим тоном Сергей закончил: – Ну ладно. От философии давай к делу переходить. Сначала запишем твои показания. Свидетельские. – Он сделал ударение на последнем слове. – Насчет Данилыча. Когда Сенька вместе с сотрудниками наконец уехал, Сергей взглянул на часы. Ого! Полдня прошло. И все-таки следовало повидать Федорова. А потом заняться Алеком. Этого парня Сергей хотел допросить сам, непременно сам. Новые данные о Семенове тут очень помогут. Он позвонил Лобанову, коротко сообщил о разговоре с Сенькой. – Докопался, значит, – удовлетворенно констатировал Саша. – Ишь ты, два артиста собрались. Я тебе сейчас машину дам. На этот раз Сергей не возражал. Надо было спешить. По дороге он думал о том, что скажет Федорову. Надо, чтобы тот написал Прохорову письмо, как обычно, до востребования. А в Москве за этим письмом посмотрят, и когда Прохоров придет… Неужели Федоров откажется написать? Сашка уверен, что откажется. Найдет, мол, предлог. И тогда… Нет, не может быть. Прохоров существует. Главная фигура теперь Прохоров. Убийство в гостинице, исчезновение Горлиной – все тянется к нему. А Семенов и Алик – это паспорта, мошенничество, ограбление в поезде, гашиш. Что связывает их с Прохоровым? Пока только применение снотворного. Хотя… Стоп, стоп!.. Девушка в беличьей шубке! Она знакома с Семеновым, знакома с Алеком, и она же знакома с… Горлиной! Эх, найти бы ее, эту Тамарочку. Но через кого? Горлина исчезла, с Семеновым разговор еще впереди, остается Алек… А машина тем временем, весело урча, добежала до залитой солнцем, сверкающей от снега улице, словно радуясь вместе с людьми и яркому солнцу, и голубому, без единого облачка, небу, и какому-то вольному, бесшабашному, весеннему ветру, метавшемуся по улице. И настроение у людей вокруг стало совсем другое. Это было заметно по их энергичной походке, по улыбкам, по тому, как что-то веселое стал насвистывать рядом шофер, и Сергей почему-то подумал вдруг: «А что ж? Все идет нормально. Минула неделя, а уже пройдено полпути к цели. Да, пожалуй, полпути все-таки пройдено». И сам невольно улыбнулся своим бодрым мыслям. Федоров, к счастью, оказался дома. Когда Сергей изложил ему свою просьбу написать Прохорову, старик, помедлив, сказал: – Зачем же писать? Семен Трифонович сам приехал. Я ему все рассказал, и он обещал к вам зайти. Очень он насчет Мариночки растревожился. Недоразумение, говорит, тут. Я и телефон ваш дал. Сергей с удивлением и беспокойством взглянул на Федорова. Такого оборота он не предвидел. Федоров, перехватив его взгляд, усмехнулся: – Да вы не тревожьтесь. Он человек неплохой. Придет. – А к вам он еще зайдет? – спросил Сергей. – Кто его знает. Обещал. – Где же он остановился? – Признаться, не спросил, – ответил Федоров. Положение осложнилось. Прохоров все знает. Так он и, придет к Сергею, как же! И к Федорову тоже, конечно, не придет. Это ясно. Но главное… существует ли он вообще, этот Прохоров? – А подружка Марины не появлялась? – на всякий случай спросил Сергей. – Тамарочка? Нет, не заходила. Вот этот газетчик, тот уже телефон оборвал. – Федоров с горечью усмехнулся. – Ничего парень, кажись, очень ему понравилась наша голубка. — И это последнее, такое нежное слово показалось вдруг Сергею самым точным по отношению к пропавшей Нине Горлиной. Голубка… Он вспомнил свой разговор с ней вчера вечером, ее тревожный, какой-то беззащитный, полный скрытой муки взгляд, ее слезы. И вдруг убежденно подумал: «Не могла она совершить кражу. Не могла. Что-то тут не то…» Сергей торопливо простился с Федоровым, заверил его, что Марину найдут, что о его деле он помнит и непременно доведет его до конца, как обещал. Просил передать привет Галине Захаровне. Новая мысль теперь не давала ему покоя: «Она не могла совершить это, не могла…» Вернувшись в управление, Сергей немедленно заказал, у дежурного разговор по спецсвязи с Москвой, с замнач МУРа полковником Гараниным. Пришел и Лобанов. Разговор на этот раз дали почти мгновенно. – Костя! – закричал в трубку Сергей. – Ну, еще раз здравствуй. – Ну, здравствуй, здравствуй, – прогудел в ответ Гаранин. – Что у тебя там стряслось? Утром же говорили. – Я снова по делу Горлиной. Понимаешь, такое ощущение, что не могла она эту кражу совершить. – Вот, вот. В один голос все говорят: хорошая девушка. Проверили все ее связи. Ничего! Подруги одна лучше другой. – Ищите Прохорова. Сегодня он появился у нас, но… Сергей перехватил удивленный взгляд Лобанова. В переговорную неожиданно заглянул запыхавшийся Жаткин и свистящим шепотом сообщил Сергею: – Вас к телефону. Там, в кабинете. Прикрыв ладонью трубку, Сергей сердито ответил: – Я же с Москвой говорю. Пусть позвонят позже. – Девушка, Сергей Павлович, – возразил Жаткин. – Я боюсь, вдруг еще раз не позвонит. – Девушка?.. – насторожился Сергей. – Молодец. Сейчас… – И крикнул в трубку: – Костя! С тобой сейчас Саша говорить будет… Он передал трубку Лобанову. «Неужели, Марина?.. То есть Нина? Больше некому», – думал Сергей, торопясь по коридору вслед за Жаткиным, Он еле сдерживался, чтобы не бежать, и так уже встречные сотрудники с недоумением поглядывали ему вслед. Наконец Сергей достиг кабинета, стремительно подскочил к столу и схватил лежавшую около аппарата трубку, больше всего опасаясь услышать короткие гудки отбоя. Но трубка молчала. – Слушаю! Коршунов говорит! – крикнул Сергей. – Сергей Павлович?.. – раздался в трубке неуверенный девичий голос. – Да, да. Марина? – Это не Марина. Вы меня не знаете. Меня зовут Тамара. Я подруга Марины. У Сергея забилось сердце, он с трудом заставил себя говорить спокойно. – Слушаю вас. – Я… я хочу вам рассказать… – как будто через силу произнесла девушка, – про одного человека… – Пожалуйста. Приходите хоть сейчас. – Нет, нет. Сейчас я на работе. Я вечером могу. – Где вы работаете? Я сам могу приехать, – не удержавшись, предложил Сергей, потом прикрыл ладонью трубку и шепнул Жаткину: – Быстро. Узнайте, из какого телефона она говорит. И тот, не переспрашивая, стремглав выбежал из комнаты. – Что вы! На работу нельзя, – испуганно возразила девушка. – Я же говорю вам – вечером. – Как хотите. Пусть вечером. В котором часу вы придете? – К вам я боюсь. Давайте встретимся. – Ну, чего же вы боитесь? – улыбнулся Сергей, стараясь затянуть разговор. – Боюсь, и все. Давайте так. Приходите в девять часов к кино «Победа». Знаете? Только один, а то я не подойду. – Но вы же меня не узнаете. – Узнаю. Вы тоже в пыжиковой шапке. Ну, все. Бежать надо. Так приходите. Только один. Я сначала посмотрю, учтите. И в трубке зазвучали короткие гудки отбоя. Сергей невольно посмотрел на часы. Времени было еще много, чтобы все обдумать. Итак, ему назначили свидание. Сергей улыбнулся. Вернулся Жаткин. Зашел в кабинет и Лобанов. – Ну, Володя, что узнали? – спросил Сергей. – Звонила Тамара, – объяснил он Лобанову. – Та самая беличья шубка. Назначила мне свидание вечером. – Ого! – заинтересовался Лобанов. – А откуда она твой телефон узнала? – Вопросов к ней много, – мечтательно произнес Сергей. – Она звонила из автомата, с Нового проспекта, – доложил Жаткин. – Я думаю… – Что вы думаете? – Сергей внимательно посмотрел на него. – Она работает где-то рядом. – Да. Я тоже так думаю. – Надо пошарить вокруг, – предложил Лобанов. – Там больших предприятий нет. Столовые, кафе, мастерские, ателье… Приметы ее у нас есть. Давай, Володя, займись. Так и решили. Жаткин стремительно выскочил из кабинета. Он все делал стремительно. Его просто распирала энергия и желание действовать. Сергей и Лобанов с улыбкой проводили его глазами. – Ну, а пока? – спросил Лобанов. – Пока займемся Алеком, – ответил Сергей. – Имей в виду, – предупредил Лобанов, – Одного я тебя на свидание не пущу. – Новости! Она как раз специально предупредила… – Вот именно. – Нет уж. На свидания я привык ходить один. …Алек был все в той же поролоновой куртке на «молнии». Под ней виднелась серая шерстяная рубашка, перламутровая пуговица у воротника переливалась ракушечным сиянием и притягивала взгляд к тонкой смуглой шее Алека. И почему-то эта мальчишечья шея напомнила Сергею Вальку. Он подумал, что надо бы этого паренька разыскать и поблагодарить. Сергей внимательно смотрел на Алека, пока тот шел от двери к столу, неловко заложив руки за спину, уже обритый под машинку и потому в первый момент показавшийся незнакомым. Но так же, как и вчера, хмурились его густые черные брови, худощавое, с усиками, красивое лицо казалось осунувшимся, губы были плотно сжаты. «Какого черта ты пошел на преступление, – с внезапной злостью подумал Сергей. – Тебе в девчонок влюбляться, песни петь, лекции слушать». Алек молча сел и выжидающе поднял на Сергея свои большие, выразительные глаза. Что-то поразило Сергея в его взгляде. В нем не было вражды, насмешки или упрямства, не было горечи или растерянности – всего того, что было раньше и что Сергей ожидал увидеть сейчас. Он только потом понял, что его поразило: во взгляде была усталость… – Ну, Алек, – сказал Сергей, – давай начнем с того, чем мы вчера кончили. Тот вяло пожал плечами. – Пожалуйста. Кажется, ему все было безразлично. – Ты обещал рассказать о себе. И добавил, – Сергей улыбнулся, – что расскажешь это только мне. Мы одни. Рассказывай… «Что с ним такое? – с беспокойством думал Сергей. – Где веселость, где злость наконец?» – Могу, если хотите, – равнодушно ответил Алек, устремив взгляд куда-то в пространство. – Только какой смысл? – Смысл тут есть, ты увидишь, – с ударением произнес Сергей. Алек все так же вяло усмехнулся: – Пожалуйста. Только задавайте вопросы. Я, понимаете, не рассказчик. – Хорошо. Свою фамилию и адрес ты назвал вчера правильно? – Представьте, да. – Когда ты приехал в этот город? – Года полтора назад. Собрался поступить в университет. Мне, понимаете, сказали, что тут совсем небольшой конкурс. Но… – Алек горько усмехнулся, – для меня он оказался слишком большим. – Провалился? – Вот именно. – Почему же не вернулся домой? – Гордость. Что будут говорить соседи? И мои старики. Они так надеялись… В общем, написал, что поступил на вечерний и устроился работать. – А сам? – Решил, понимаете, посмотреть мир. – Это как же? – Сначала здесь, грузчиком на железной дороге. Потом гонял плоты на Каме, разносил газеты в Астрахани, строил дома в Таллинне. Старикам посылал посылки – сувениры, икру. Веселые письма писал. А сам… голодал, понимаете. – Словом, глупая гордость, так ты сказал? – Конечно, глупая. – Ну, а потом? – Этим летом вернулся сюда. Решил еще раз попытаться в университет. Занимался и опять грузил вагоны. – Как же ты познакомился с тем человеком? – Случай, – пожал плечами Алек. – Дикий случай, понимаете. – А все-таки? – На вокзале, в буфете. Заметил мои голодные глаза, предложил обед. Не было сил отказаться. Ну и водка на голодный желудок, понимаете… – Обещал богатые посылки домой? – Ну конечно. – Опасный человек… Алек пожал плечами, но промолчал. – О нем ты мне ничего не скажешь? – спросил, не утерпев, Сергей. – Я уже сказал, – Алек нахмурился. – Плачу только по своему счету. – А он ведь и по твоему платил. – Его дело… – Ладно. Итак, это все была глупая гордость. Ну, а красивая женщина? Он познакомил? – Не имеет значения. И вообще прошу… Не трогайте этого. Очень вас прошу, – в больших карих глазах Алека мелькнула такая боль, что Сергею на миг стало не по себе. «Их познакомил, конечно, Семенов, – подумал он. – Это на него похоже. С кем же он его познакомил?» И тут вдруг Сергея словно осенило. Безразличным тоном он заметил: – Кстати, сегодня вечером я увижу Тамару. Алек метнул на Сергея тревожный взгляд, но тут же, спохватившись, опустил голову. На бритом виске у него проступила и лихорадочно запульсировала жилка. Сергей молчал. – Ее не трогайте, – глухо, через силу произнес наконец Алек. – Она ничего не знает. Клянусь, ничего. – Она была с тобой на вокзале, – напомнил Сергей. – Она встречала тех, кто привез чемодан. Алек рывком поднял голову и с гневом посмотрел на Сергея, уголки губ у него подергивались. – Вам мало моего слова? Да? Мало?.. – Просто ты не все знаешь, – возразил Сергей. – И я тоже, к сожалению. – Ее послали, понимаете? Она ничего не знает, – упрямо повторил Алек. «Семенов послал их встречать тех, с чемоданом, – подумал Сергей. – А потом Алек пришел ночью за этим чемоданом. Но письмо… Семенов так испугался, прибежал сюда». – Кто грозил убить Семенова? – Не знаю, – резко ответил Алек. Что ж, это было вполне вероятно. Но тут же Сергей ощутил еле заметную трещинку в, казалось бы, стройной версии о Семенове. В письме ведь содержалась угроза, и Алек пришел за чемоданом. Может быть, Алек поссорился с Семеновым, например из-за Тамары, и потребовал свою долю? Тогда выходит, что письмо написал он. Впрочем, это легко проверить, стоит только сличить почерки. И трещинка, сузившись, готова была уже исчезнуть. – Вот что, – сказал Сергей и протянул Алеку лист бумаги и свою ручку. – Напиши, пожалуйста, то, что мне рассказал. Алек пожал плечами. – Зачем, дорогой? – Так надо. – Ну, если надо… Значит, где работал этот год, так я понимаю? – Да, да. Алек стал торопливо писать, потом передал листок Сергею! – Пожалуйста, проверяйте. До последнего места работы, – он усмехнулся, – всюду трудился честно. – Больше ты мне ничего не хочешь сказать? – спросил Сергей. Алек покачал бритой головой, потом тихо сказал: – Только не трогайте ее. – Эх, – грустно покачал головой Сергей. – Какой же ты слепой?! Алека увели. Через некоторое время в кабинет вошел Лобанов и удивленно посмотрел на Сергея. Тот задумчиво курил, откинувшись на спинку кресла и устремив неподвижный взгляд куда-то в пространство, и даже не повернул головы на звук открываемой двери. – Предвкушаешь? – иронически осведомился Лобанов. – Свидания ждешь? Сергей молча, с усилием потянулся, раскинув руки в стороны и вытянув под столом ноги. – Ну, что Алек? – поинтересовался Лобанов. – А! – досадливо махнул рукой Сергей. – Действительно, глупая гордость и красивая женщина. Последняя, между прочим, Тамара. Но парня жаль не могу тебе сказать как. – Он коротко передал свой разговор с Алеком и в заключение сказал: – Надо сравнить его почерк, – он указал на листок бумаги перед собой, – с почерком в письме Семенову. – Теперь уже до понедельника, – ответил Лобанов. – Восьмой час, все ушли. – Да, конечно… – А я сейчас говорил с Москвой и Волгоградом, – загадочно произнес Саша. – Ну?.. – МУР отыскал Прохорова. – Не может быть! – Точно. Семен Трофимович Прохоров… кандидат экономических наук, старший научный сотрудник… – Тьфу! – Погоди. Есть еще один Прохоров, тоже Семен Трофимович. Отбывал наказание за убийство с тридцать пятого по сорок первый год. Сегодня нам выслали из архива его дело. Там фотография, дактокарта, прошлые связи. Словом, все. В Москве официально не проживает. Но… – Лобанов хитро усмехнулся, – его обнаружили в Волгограде. – Та-ак, – оживился Сергей. – В пятьдесят девятом году там был зарегистрирован его брак с гражданкой Ивановой, а через два года расторгнут. Подала на развод сама Иванова: мучений с ним не выдержала. Представляешь, если даже в те годы развели? – Представляю. Где он там работал? – На плодоовощной базе. Бухгалтером. – Бухгалтером? Интересно… – Вот, вот. Поэтому снова позвонил в Москву и Косте сказал то же самое: интересно. В смысле Горлиной. Она кассир, а он, видите ли, бухгалтер. Вот только Прохоров в том учреждении не работает. – Не имеет значения. – Именно… Друзья понимающе переглянулись, и оба одновременно рассмеялись, весело, как давно не смеялись. – Значит, Прохоров существует, – сказал Сергей. – Он действительно отбывал заключение. И именно он был женат на Ивановой. Это уже кое-что. Ты не находишь? – Нахожу. Это действительно только кое-что. – Погоди, будет и остальное. – Между прочим, я попросил Москву найти и дело Федорова, – деланно безразлично сообщил Лобанов. – Ну что ж. Пригодится, – тем же тоном откликнулся Сергей. – Мне же хлопотать за него. – Главное, чтобы он тебе никаких других хлопот не причинил. – Не порть настроение, – строго сказал Сергей. – Мне скоро как-никак на свидание идти. Ровно в девять часов вечера Сергей подошел к ярко освещенному, огромному зданию кинотеатра «Победа», расположенному в глубине заснеженного городского сада. От центральной аллеи, по которой шел Сергей, в сторону уходили неширокие дорожки и терялись в темноте. Среди сугробов снега по сторонам чернели длинные скамьи. В голых перепутанных ветвях деревьев одиноко свистел ветер. Около кинотеатра толпились люди. Скоро должен был начаться очередной сеанс. Сергей отошел в сторону и принялся расхаживать возле длинной пустой скамьи. Высоко над его головой сияла лампа на тонкой изогнутой мачте, и свежий, нетронутый снег искрился под ногами: люди здесь проходили редко и еще не успели его истоптать. Прогуливаясь, Сергей зорко всматривался в шумную, говорливую толпу у входа в кинотеатр. Он заметил, как мелькнула вдруг где-то в середине светлая шубка и тут же исчезла, потом снова мелькнула, уже в другом месте. Девушка как будто пряталась от него. Сергей, усмехнувшись, стал за ней наблюдать. Неожиданно кто-то тронул его за рукав. Сергей обернулся. Перед ним стояла невысокая девушка в темном пальто с пушистым черно-бурым воротником, скрывавшим чуть не половину лица. Из-под длинных, очень черных ресниц на Сергея смотрели лукавые темные глаза. – Вы Сергей Павлович? – спросила девушка. – Да. А вы Тамара? «Как же она меня провела», – подумал Сергей. – Тамара. Ну пошли. Не надо тут стоять. У всех на виду. Она решительно взяла его под руку и увлекла за собой. – Куда же мы пойдем? – спросил Сергей, когда они миновали толпу. – Подальше. Где никого нет. Вот сюда теперь. Они свернули с аллеи на одну из боковых дорожек. Сергей невольно оглянулся, пытаясь запомнить поворот. Девушка рассмеялась: – А вы, кажется, пугливый. – Не очень… – Боитесь, заведу куда-нибудь? – А вы кого боитесь? Сергей решил принять ее шутливый тон. – Ой, скажете. Да я никого не боюсь, – с вызовом ответила Тамара и добавила: – А теперь сюда. Они снова свернули на какую-то дорожку, безлюдную и совсем темную. В лицо им со свистом ударил ветер. – Вы и молодыми людьми так командуете? – спросил Сергей. – Всеми: и старыми, и молодыми, – бойко ответила Тамара. – Значит, и Петром Даниловичем, и Алеком? Девушка быстро подняла голову и, словно всматриваясь в его лицо, на секунду приостановилась. Потом торопливо сказала: – Значит, и ими. Она опасливо оглянулась и, понизив голос, спросила: – За нами никто не идет, как вы думаете? – Думаю, что нет. Они опять свернули на какую-то дорожку, и ветер сразу пропал. Сергей разглядел впереди, среди темных стволов деревьев, неясные очертания высокой ограды. «Наверное, конец парка», – подумал он. – Ну вот. Теперь слушайте, – остановившись, шепотом сказала Тамара. – Вы думаете, чего я вас так далеко завела? Он же за каждым моим шагом следит. – Кто? – Петя… Петр Данилович. Ревнивый ужас прямо какой. А тут еще я Алека встретила. Он его окрутил, Алека-то. Деньги ему давал. И мне тоже. Но вот – любовь… – она вздохнула. – Сердцу не прикажешь. – Алека любите? – Ага. Жгучий парень. Правда? И потом веселый и культурный. Я таких люблю. А Петька… Он только коньяк жрет и хватает. Ну, правда, еще магнитофон заводит. Ехида, – неожиданно заключила она. Сергей решил перевести разговор в деловое русло. – Кого вы на вокзале встречали? – спросил он. – Алек сказал? Торговцев каких-то. Петька… Петр Данилович велел. Чемодан они ему привезли. Уж не знаю, чего там было. Он разве скажет? А потом решил от Алека избавиться. Ревновать меня стал. Написал сам себе письмо, что, мол, убьют его. И Алеку велел ночью прийти. А сам к вам побежал, ехида такая. – А он сказал, что Алека не знает. – Врет, – с ненавистью прошептала Тамара. – Все он врет. Вы у него обыск сделайте. Знаете, чего найдете? – Чего же мы найдем? – Револьвер найдете, вот чего. Я сама видела. Он его под подоконником, в тайнике, держит. Просто ужас. Застрелить меня грозил. А потом отрава какая-то у него есть. Забыла, как называется… – Гашиш? – Во-во. Продает он ее. Через Сеньку. Вор такой у нас есть… Сергей напряженно слушал, боясь пропустить что-нибудь в быстром шепоте девушки. Самое главное он повторил про себя: «Сам себе письмо написал… пистолет в подоконнике… знает Алека… гашиш…» – А еще он какой-то яд у сестры в аптеке достает. Сама слышала. Я у него сейчас воды выпить боюсь. Во, какая ехида!.. Ой, как холодно!.. – Она зябко повела плечами и потерла пестрыми варежками щеки. – А вам не холодно? – Нет. Я хочу вам еще два вопроса задать, Тамара. – Давайте скорее, а то ноги ужас как замерзли. Она начала слегка притоптывать на месте. – Где Марина? – Не знаю. У нее чего-то в Москве случилось. Да на что она вам? Вы Петра Даниловича заберите. Он… он вам и про Марину небось скажет. – Про Марину?.. – Сергей даже опешил слегка от неожиданности. – Ну ладно. Теперь, где мне вас найти, если потребуется? – Меня-то? – она насторожилась. – Я вам свой адрес не дам. Начнете еще таскать… – Но, Тамара… – Все равно я больше ничего не знаю. Я вам зачем позвонила? Мне Алека до смерти жалко. Это же Петька его с пути сбил. Петька! И меня тоже. Все от него, ехиды, идет. Вот его забирайте! – Сначала разобраться надо, – сказал Сергей и снова спросил: – А откуда вы мой телефон узнали? – Откуда?.. А вам не все равно? – Тамара, ведь у нас начистоту разговор идет? Если спрашиваю, значит, надо. Хотите, чтобы я вам поверил, а сами… – Начистоту? Тогда скажите, Алек'а отпустите? – Не знаю. Надо разобраться. Если за ним вины нет, то, конечно, отпустим. Теперь отвечайте на мой вопрос. – Откуда телефон? Петька сказал. – Неправда, – покачал головой Сергей. – Он мой телефон не знает. И как меня зовут, тоже не знает. – Ну, значит… Степан Григорьевич дал. Я у него была сегодня. Прямо запуталась тут с вами. – Это я вижу. Может, еще чего напутали? – добродушно улыбнулся Сергей. – Так уж сразу говорите. – Думаете, про Петьку? А вы проверьте. – Попробуем. Они расстались почти дружески. Сергей, отстав, двинулся вслед за девушкой по пустынной дорожке. Было тихо. Снег скрипел под ногами. По сторонам, за высокими сугробами, безмолвно и недвижно стояли черные стволы деревьев, словно охраняя покой вокруг, только где-то высоко в их ветвях, разбойно посвистывая, метался ветер. Темная фигурка девушки исчезла за поворотом. Сергей ускорил шаги, стараясь не упустить ее из виду. Впереди замелькали огни. Ветер донес чьи-то голоса и смех. Вслед за Тамарой Сергей вышел наконец на главную аллею. Наметанный его глаз вдруг заметил, как за девушкой последовал какой-то человек. «Ага, значит, адресок твой у нас будет на всякий случай», – подумал Сергей. Но тут же новая мысль внезапно обожгла его: «А вдруг это Семенов?» И Сергей осторожно направился за удалявшейся девушкой. Он увидел, как Тамара, поравнявшись с фонарем, взглянула на часы и ускорила шаги. Через минуту она смешалась с толпой у входа в кинотеатр и исчезла из виду. «Неужели она собралась в кино? Одна?» – недовольно подумал Сергей. Но сколько он ни искал, обнаружить девушку не удалось. Людей вокруг становилось все больше. Сергей поглядел на часы. Ого! Уже почти одиннадцать. Надо, было торопиться: Лобанов ждал в управлении. Он повернул к выходу из парка. Волнение уже улеглось, и Сергей попытался обдумать все, что узнал во время этого необычного свидания. Прежде всего, зачем Тамаре понадобилось увидеть его? Ну это, пожалуй, ясно. Она боится и ненавидит Семенова и хочет помочь Алеку. Так. Теперь Семенов. Если у него действительно хранится пистолет, то он опасный человек. Это, правда, не вязалось с тем представлением, которое сложилось у Сергея о Семенове. Что ж. Значит, надо сделать поправку, очень важную поправку. Пистолет, гашиш, снотворное… Ну ладно. Дальше. Самое важное. Неужели Семенов знает, где Марина?.. То есть Нина… Тогда, выходит… Нет, он не может знать… Только подходя уже к управлению, Сергей почувствовал, как замерз. Окоченевшие пальцы еле повиновались ему, когда он вытаскивал удостоверение, чтобы предъявить постовому. – Лобанов еще не ушел? – спросил он. – Нет еще. У него товарищ. Из газеты. – А-а… Сергей бегом, чтобы согреться, поднялся по пустой полутемной лестнице. Уже в коридоре ноги стало сильно покалывать, как иголками. Было больно идти. «Надо у Сашки шерстяные носки попросить, – решил Сергей. – Так в два счета ноги отморозишь». В кабинете у Лобанова он увидел Урманского. Оба устроились за письменным столом и, как показалось Сергею, мирно и уютно пили чай из цветастого, длинного, как снаряд, термоса. На блюдце лежала горка печенья. – А-а, распиваете тут, закусываете, – плотоядно потер руки Сергей. – Кто на свидания бегает, а кто так, по-стариковски, чаи гоняет, – усмехнулся Лобанов, но тут же круглое лицо его стало серьезным. – Георгий интересные вещи рассказывает. – И, обращаясь к Урманскому, добавил: – Ты повтори ему. Повтори. – Сначала чаю дайте, – сказал Сергей, придвигая стул. – Замерз, как цуцик. Он только сейчас заметил, что Урманский необычайно встревожен, совсем не шутит, только дымит сигаретой и даже не притронулся к своему стакану с чаем. – Я, Сергей Павлович, насчет Марины, – нервно сказал Урманский. – Очень она хорошая девушка. Я, слава богу, разбираюсь в людях. – Да ну? – не удержался Лобанов. – Да, хорошая! – с вызовом повторил Урманский. – Просто у нее какое-то горе. Я же чувствую. И мне… – Мы твои переживания знаем, – снова прервал его Лобанов. – Ты факты излагай. – Да, да. Факты. Так вот. Сегодня зашел я к Степану Григорьевичу. Вы как раз только ушли от него, – он посмотрел на Сергея. – Решил его спросить, может, что о Марине стало известно. В это время приходит ее подруга, Тамара… «Выходит, не соврала», – подумал Сергей и спросил: – Про меня она ничего у Степана Григорьевича не спрашивала? Урманский задумался. – Нет. По-моему, ничего не спрашивала. Хотя вела себя как-то странно. Это я сразу заметил. – Ушли вы вместе? – Да. А на улице она вдруг меня спрашивает: «У вас с Мариной роман, да?» Я возьми да и брякни: «Роман, говорю. Да еще какой». Она вздохнула и вдруг говорит: «Хотите, я записку ей передам?» Я прямо опешил, но говорю: «Еще бы! Конечно, хочу. А где она?» «Этого я вам сказать не могу. Марина просила никому не говорить». Ну, думаю, ладно… В это время на столе зазвонил телефон. Лобанов нетерпеливо снял трубку. Минуту он внимательно вслушивался, потом, буркнув: «Ладно», бросил трубку на рычаг. Мельком взглянув на Сергея, он сказал: – Упустили твою приятельницу, черт бы ее побрал. – И, обращаясь к Урманскому, прибавил: – Ну, ну. Так насчет записки… Тот чуть помедлил, собираясь с мыслями, и продолжал: – Я, значит, тут же, на улице, написал Марине записку. Идем дальше. Недалеко от рынка она говорит; «Больше меня не провожайте». «А ответ?» – спрашиваю. «Если, – говорит, – будет ответ, то я вам позвоню. Дайте ваш телефон». Записал я ей телефон. И она пошла. А я, знаете, потихоньку за ней. – Сыщиком, понимаешь, стал, – улыбнулся Лобанов. Сергей молча слушал, обхватив руками горячий стакан и поминутно отхлебывая из него. – Станешь тут, – сердито ответил Урманский, – если настоящие, сыщики ничего сделать не могут. Так вот. Зашла она на рынок и к какой-то галантерейной палатке подходит. – К Семенову, – многозначительно заметил Лобанов. – Ему она, значит, эту записку и передала, – заключил Урманский. – Так вот. Я прошу этим типом заняться. Он знает, где Марина. – Да, Семеновым придется заняться, – с ударением произнес Сергей. – Причем завтра же. …Но назавтра произошли события, которые опрокинули все его планы. Рано утром Сергею позвонил в гостиницу дежурный по управлению и доложил: – Товарищ подполковник, ограблена квартира. Семенова, сам он в тяжелом состоянии доставлен в больницу: – Что с ним?! – Из больницы сообщили: отравление. Снотворным. |
||
|