"Возвращение воина" - читать интересную книгу автора (Коул Аллан)

Глава 12. ПОБЕГ

Когда замышляешь побег, время может стать как злейшим врагом, так и лучшим другом.

Мне приходилось разговаривать с орисситами, попавшими в плен, после того как армии удавалось освободить их, и все в один голос клялись, что пытались совершить побег с момента пленения. Однако они говорят, что, когда вы начинаете обдумывать подробности, чтобы приблизиться к идеальному плану, дни могут постепенно сложиться в месяцы, а месяцы — в годы. Освобожденные пленники в один голос утверждали, что возникает какая-то особенная летаргия, сознанием овладевает растерянность, теряется уверенность в своих силах, поэтому все идеи отвергаются слишком быстро.

Другими словами, чем дольше вы ждете удобного момента для побега, тем менее вероятность того, что у вас хватит воли его совершить.

С другой стороны, тот, кто захватил вас в плен, наиболее насторожен именно в первые дни. Попытки выбраться на волю, предпринятые в первые недели плена, почти во всех случаях обречены на провал. Дело обычно кончается гибелью беглеца-неудачника, потому что захватчик в таких случаях склонен применить жестокую кару как предупреждение остальным.

С течением времени, однако, бдительность врага притупляется. Создается впечатление, что он впадает в состояние самогипноза и приобретает уверенность, что вы ни за что не решитесь и помышлять о побеге.

Когда я очнулась от шока и обнаружила, что являюсь рабыней в рудниках Короноса, несмотря на то что я пробыла здесь долгие месяцы, воля к побегу не ослабела.

Время стало моим союзником и в результате других обстоятельств.

В течение тех месяцев, когда я прозябала в бессознательном состоянии, ежесекундно рискуя расстаться с жизнью, я не смогла в полной мере оценить тот эффект защиты от окружающего, который оно создавало. Мой эмоциональный шок в результате полученного увечья был приглушен, потому что у меня не осталось никаких воспоминаний о том, что со мной сотворили. Этот провал в памяти, кроме того, дал мне возможность преодолеть горечь и скорбь, избежать болезненных воспоминаний о погибшей команде.

Они были моими друзьями, храбрыми воинами и положили головы, служа мне. Это оставило глубокий след в душе. Но эта рана, по-видимому, частично зарубцевалась.

Думаю, что мне было дано уникальное преимущество. Теперь я не сомневаюсь в том, что Новари сознательно опустила свою магическую защиту. Конечно, такое преимущество было слишком ненадежным, но я намеревалась использовать его в полной мере.

Прошло много дней, прежде чем замаячили первые неясные контуры плана побега. В течение рабочего дня я была безвольным животным, которое могло пригодиться только для того, чтобы добывать золото в рудниках Короноса.

К концу дня мы, спотыкаясь, возвращались в камеры и падали в полном изнеможении. Мне потребовалось огромное усилие воли для того, чтобы постепенно приближаться к ясному восприятию действительности. Единственным желанием было стремление как можно быстрее погрузиться в сон. Иногда я так уставала, что возникало обостренное чувство жалости к себе, и слезы непроизвольно струились по щекам.

Я в конце концов осознала, насколько сильна была воля Залии на протяжении тех долгих месяцев, когда она ухаживала за мной. Это совсем не означало, что я стала полностью ей доверять. Несмотря ни на что, она вполне могла быть шпионом Новари. Поразмыслив, я признала, что подвергаю себя опасности, доверяясь Залии. Но, так как первый шаг к доверию был сделан, уже невозможно было сдерживать естественные эмоции — и все возрастающее восхищение Залией стало одним из доминирующих чувств. Моей главной задачей было постараться удержать эмоциональный прилив в жестких рамках, поэтому я не полагалась абсолютно во всем на женщину, которую недостаточно знала.

Независимо от этого почти сразу стало очевидно, что воля Залии столь же тверда, сколь работоспособно ее большое и сильное тело.

Однажды я была свидетелем того, как Залия спасла жизнь одной женщине, когда мы работали в плавильной камере. По какой-то неизвестной причине высокий штабель золотых стержней вдруг упал на рабыню. Несколько довольно сильных рабов попытались растащить эту сверкающую, но и смертоносную массу, освободить пронзительно кричавшую женщину, но их попытки были тщетны. Залия бросилась вперед, одним движением отстранила рабов и подняла стержни, снимая с женщины непомерный груз. Все мышцы и суставы богатырши скрипели от невероятного напряжения. К сожалению, рабыню так сильно покалечило, что она стала практически бесполезна в рудниках; несколькими днями позже стражники уволокли ее прочь, чтобы добить, как сломавшее ноги вьючное животное.

Когда мы работали в качестве рудокопов, я видела, как Залия отбивала одним ударом большой кусок породы, в результате чего обнажались новые золотые жилы толщиной с ногу. Когда мы тянули тележки, нагруженные рудой, вверх по чрезвычайно крутым подземным проходам, именно Залия помогала нам с наименьшими потерями добираться до верхней части выработки, а потом служила своего рода противовесом, чтобы снова спустить нас вниз. Я потеряла счет случаям, когда кто-нибудь спотыкался, выпадал из общей связки, а Залия спасала всех от неизбежного падения вслед за несчастным в глубокую яму с отвалами.

Кроме того, Залия могла быть исключительно нежной. Например, в тех случаях, когда она промывала мою рану, каждую ночь, перед сном, мягко снимая пыль и грязь, попавшие за день под повязку, и очищая пустую глазницу такими легкими прикосновениями, что я не всегда их чувствовала. Но что было более важным, так это то, что Залия не проявляла никаких признаков страха, который наверняка могли внушать мои раны. Она занималась врачеванием так, как будто бы это было самое обычное и простое занятие на свете.

Однажды мне захотелось самой посмотреть, насколько велика моя рана, и я начала лихорадочно искать какую-нибудь гладкую отражающую поверхность, чтобы воспользоваться ею как зеркалом и не спеша изучить причиненное мне увечье. Оказалось, что в рудниках практически нет блестящих предметов с гладкой поверхностью, — все, кроме золота, было изборождено. Но и слиток золота не подходил. Ровная, гладкая поверхность золота отражает слабо.

И вот однажды я нашла большую блестящую ложку и попыталась разглядеть себя в ее внешней поверхности, снимая при этом с головы повязку. Но Залия помешала мне, мягко, но настойчиво отбирая у меня ложку и возвращая бандаж на место.

— Ты еще не готова к этому, — сказала она.

— Я так уродлива? — спросила я. Мой голос дрожал, что меня сильно удивило.

— В этой камере только одна уродливая женщина, Рали, — это я, — ответила Залия. — Пожалуйста, потерпи еще немного. Пусть рана немного заживет.

Потом Залия спрятала ложку в тайнике, расположенном за выходящим из стены камнем.

— Немного погодя мы обязательно ее достанем, — пообещала мне Залия, — когда придет срок.

Я почувствовала себя немного спокойнее, как будто бы с плеч упал груз. Поначалу мне очень хотелось увидеть свое лицо, но оказалось, что под тонким покрывалом этого желания прячется испуг. Мне действительно было очень страшно заставить себя посмотреть в зеркало, но почти так же я боялась и неизвестности. Залия мягко, но так настойчиво, как умела только она, запретила это до того времени, когда я, может быть, стану храбрее.

И это время вскоре наступило.

Однажды ночью Залия закончила обмывать мои раны и произнесла:

— Ну вот, наши дела заметно улучшаются, Рали. Теперь ты можешь сама все увидеть. И сама во всем убедишься.

Мое сердце подпрыгнуло, когда я услышала, что говорит Залия. Но прежде чем я смогла пролепетать ответ, Залия сорвала с моей головы надоевшую повязку. Потом она подошла к тайнику и вытащила из него ложку и маленький сверток. Вернувшись ко мне, Залия развернула его и показала мне содержимое.

Это была золотая латка для глаза, которая была прикреплена к золотому ремешку.

Приладив ремешок, Залия не спеша надела латку на мой глаз, так чтобы мне было удобно. Латка была мягкой и легкой, как шелк самой тонкой выделки. Вскоре болезненная пульсация и ощущение пустой глазницы исчезли, и ко мне вернулось давно забытое ощущение полноценности.

Залия протерла ложку рукавом туники и поднесла ее к моему лицу так, чтобы я смогла поглядеться в нее. Мгновенно покрывшись холодным потом, я инстинктивно попыталась отстраниться. Мое сердце трепетало, как крылья колибри.

Но я взглянула.

Сначала лицо показалось мне незнакомым. Оно было значительно более худым, озабоченным и тревожным, чем я его помнила, а волосы превратились в спутанный колтун, похожий на грязную швабру. Потом я стала узнавать эти удлиненные черты, все еще нежную кожу и единственный голубой глаз, пристально смотревший на меня с ложки. У этого глаза был тот внимательный вдумчивый взгляд, который отличает Антеро.

Я увидела золотую латку, которая закрывала то место, где раньше был второй глаз. Пониже латки шел маленький крючковатый шрам.

— Ты напоминаешь мне пирата, — улыбнулась Залия.

Я нервно посмотрела на нее и снова вернулась к отражению на поверхности ложки.

То, что я увидела, не было столь пугающим, как я боялась.

— Очень недурно. И даже романтично, — произнесла Залия, все еще пытаясь ободрить меня.

Но я и в самом деле подумала, в последний раз внимательно вглядываясь в поверхность ложки, что женщина права. Но я была слишком застенчивой, чтобы признать это.

— Не знаю, — сказала я. И сразу попыталась превратить все в шутку. — Я выгляжу достаточно жутко, чтобы заставить добрую половину девушек в Ориссе истерически кричать при виде меня.

Залия рассмеялась.

— А другую половину, наиболее привлекательную, заставить кокетничать с тобой. Чтобы выяснить, настолько ли заманчива ты в постели.

— Ты, безусловно, права, — сказала я, — кстати, веришь или нет, у меня тут, в Короносе, есть рудник, который я хотела бы тебе продать.

Втайне я почувствовала облегчение. Я зашла столь далеко, что даже обняла Залию и поблагодарила. Это был довольно неприятный для нас обеих момент, поэтому мы быстро отстранились.

Я потрогала латку на глазу, не переставая удивляться тому действию, которое она на меня оказывала.

— Где ты ухитрилась найти это? — спросила я.

— Я сделала ее, — ответила Залия, — в течение того времени, когда ты ходила, непрерывно тыкаясь в стены. Мне оставалось только… подождать, когда заживут раны на лице. Теперь ты смогла ее надеть.

— Сделала? — удивленно переспросила я, слегка пощупав материал. — Каким образом? И из чего? Похоже на золото. На ощупь напоминает шелк, но такого качества материала я никогда не встречала. Моя семья занималась торговлей шелком в течение многих лет. И я знаю на ощупь все сорта шелка.

— Я сделала ее из того золота, которое мы добываем, — ответила Залия.

Я была изумлена.

— Из золота? Но это совсем не похоже на золото!

— Но тем не менее это так, — подтвердила Залия. — Ты рассказала мне, что видела золотой корабль короля Мэгона, до того как тебя захватили в плен, не так ли?

— Да, — ответила я, — тогда я удивилась, как этот корабль мог так легко держаться на поверхности. Еще меня очень удивили золотые паруса, которые надувались ветром, как шелковые.

Залия показала на латку.

— Латка в точности из такого же материала. В один из ближайших дней ты обязательно увидишь, как изготавливают такое золото, — богатырша передернулась, — это самое худшее, что есть в рудниках. Скоро подойдет наша очередь. — Немного помолчав, она продолжала: — Если судить по тем сведениям, которые мне удалось собрать, технология получения этого материала была разработана в те времена, когда правил первый король Белый Медведь. Она была утрачена после того, как королевство пало.

— До того момента, пока через много веков не явилась Новари и не открыла секрет повторно, — пробормотала я.

Залия кивнула.

— Новари сделала это открытие, когда король Мэгон возобновил работы в рудниках, чтобы поддерживать военные действия, оплачивать услуги союзников и наемных армий, воевавших под его знаменем. Но оказалось, что магический процесс получения этого материала гораздо дороже, чем рассчитывали поначалу. Стоимость конечного продукта значительно превышала стоимость сырья. Сейчас же все то золото, которое мы выкапываем из земли, поступает в те древние машины, которые Новари вернула к жизни. — Залия слегка наклонилась вперед и добавила: — А для производства всего одной унции [тройская унция — основная мера веса золота, равна 31,1 г] волшебного материала требуется много-много тележек, доверху нагруженных чистым золотом.

— Еще для этого требуется огромное количество энергии, — подчеркнула я. — Мне не известен ни один колдун в мире, который на такое способен.

— Так не один же колдун… — напомнила Залия.

— Ах да, — спохватилась я, вспомнив захватнические рейды Новари, которые коснулись и моих заклинателей.

— Вещи, которые изготавливают из этого материала, — продолжала Залия, — обладают настолько необыкновенными свойствами, насколько это вообще возможно в материальном мире. Оружие никогда не ломается, и его не требуется затачивать. Щиты отражают любой удар. Огромные корабли легки, как если бы они были построены из хорошо высушенной сосны, и при этом прочны, как стальные.

— Если судить по тем количествам волшебного материала, которые мы получаем в рудниках Короноса, Новари собирается вооружить самую большую армию в истории. У нее есть пустоголовая марионетка Мэгон, которой предстоит возглавить эту орду.

Залия произнесла:

— Как твоя, так и моя родина находится в смертельной опасности, Рали. Именно поэтому я здесь.

— Ты имеешь в виду, что именно поэтому тебя сюда послали? — спросила я.

Чуть-чуть помедлив, Залия ответила:

— Да. Истинная причина в том, что… моя королева… приказала мне исполнить это поручение.

— А не пришло ли время рассказать мне о твоем королевстве? Я даже не представляю, где оно расположено. Не знаю ни имени твоей королевы, ни ее взглядов на жизнь, ни ее целей. Неизвестно мне и то, почему твой народ почитает богиню Маранонию. Она богиня войны. А война имеет поддержку в народе только на начальной стадии. Потом проливаются потоки крови, и только солдаты и садисты могут найти в себе достаточно желания славить Маранонию.

— Я должна тебя разочаровать, — отвечала Залия. — Я не скажу тебе ни слова до того дня, когда ты поклянешься, что полностью доверяешь мне.

— Думаю, что сама богиня приказала тебе получить от меня уверения в честности, ты же рассказала мне, что Маранония являлась тебе и приказала найти меня.

Залия презрительно усмехнулась и произнесла:

— Прежде всего ты хорошо понимаешь, что я больше ничего не могу рассказать тебе о видении. Кроме того, ты знаешь, что мне запрещено говорить о том, приказала ли Маранония доверять тебе или же просто хотела, чтобы я встретилась с тобой и произнесла определенные слова, то есть «серебряный корабль».

Маранония приказала: «Когда ты встретишься с Рали, упомяни серебряный корабль. Она знает, что я имею в виду».

— Ты старательно избегаешь острых углов, как придворный политик, — сказала я, — это так, это эдак. Ты говоришь мне то, что доставляет тебе удовлетворение. А раз к тебе явилась Маранония, то она обязала тебя доверять мне.

Залия презрительно скривила губы.

— Так это именно ты рассуждаешь, как придворный политик, — заметила она. — Ты говоришь о доверии, но мне не доверяешь. Рали, доверие должно быть взаимным. В противном случае я могу поставить мою королеву и мое королевство под угрозу.

— Нет, Залия, мое слово надежно. Ты узнала мое имя, воинский ранг. Новари знает ровно столько же, сколько и ты. В подходящий момент я снабжу тебя точно дозированной информацией. И это все, мой недоверчивый друг.

Я дотронулась до латки на глазу и решила как можно мягче и быстрее ускользнуть от назревающей ссоры, хотя бы в знак благодарности за этот чудесный подарок.

— Что бы там ни было, большое спасибо тебе за это, — добавила я.

Потом я сняла латку и протянула Залии со словами:

— Ты можешь быть уверена, что, когда я буду надевать ее каждую ночь, я снова и снова буду благодарить тебя.

Удивленная моим жестом, Залия сказала:

— Оставь ее себе, и почему ты собираешься использовать ее только ночью? Я сделала ее не только для косметических целей. По большей части для того, чтобы ускорить заживление раны, предотвратить попадание грязи и инфекции. Ты поймешь, что латка обладает волшебными свойствами, она не пропускает грязь, рудную пыль и прочие вредные частицы. Ради этой латки я пошла на многие лишения и испытала бесчисленные тяготы. Кроме того, я сильно рисковала, когда добывала этот материал для тебя.

— Но ты не учитываешь, что стража моментально обратит внимание на латку, — пыталась протестовать я, — даже самый тупой охранник не пропустит ее. В конце концов, это же золото. Более того, это волшебное золото!

— Тебе стоит беспокоиться только по поводу цвета, — успокоила меня Залия, — а это очень просто уладить. Все, что тебе необходимо сделать, — так это выбрать цвет, который тебе нравится, удержать его в памяти на мгновение — и латка приобретет такой цвет. Подумаешь о черном — она станет черной. О красном — красной. Такова волшебная природа этого материала. А так как его производят здесь с применением волшебных машин Новари, то даже наиболее чувствительный колдун ничего не заметит. Получается, что часть магической силы была не украдена, а… взята взаймы… и возвращена в другом обличье.

Я была заинтригована, поэтому спросила:

— Любой цвет, какой пожелаю?

— Попробуй, — ответила Залия.

Я сняла латку с глаза и, держась за золотой ремешок, подняла на уровень глаз. Я представила себе, что латка стала черной, и она мгновенно почернела. Я попыталась представить себе красный, зеленый и другие чистые цвета — и каждый раз окраска латки изменялась и становилась такой, как я приказывала. Потом я снова сделала латку черной — угольно-черной, что лучше всего соответствовало условиям в рудниках, и снова ее надела.

Она показалась мне более гладкой и даже более удобной, чем раньше. И я не чувствовала более потребности рывком опускать голову к плечу, чтобы получше рассмотреть предмет здоровым глазом.

— Я всегда мечтала быть пиратом, — сообщила я Залии, — теперь, по крайней мере, вид у меня пиратский.

Залия оценивающе меня оглядела. И в конце концов сказала:

— Вот чего тебе действительно не хватает, так это пары больших сережек. Это полностью отвлечет внимание от латки. Поверь, такие сережки носят только самые проницательные пираты.

Благодаря латке из волшебного золота изменилась не только моя внешность. С течением времени я стала замечать, что стала более отчетливо и объемно видеть окружающие предметы. Я больше не страдала от головокружения, если мне приходилось смотреть на что-нибудь вскользь.

Несмотря на то что у меня был только один глаз, — тот, который я потеряла, похоже, тоже служил мне. Казалось, что он непрерывно устремлен в эфир, чтобы помочь здоровому глазу сфокусироваться на предметах материального мира и представить изображение, соответствующее бинокулярному зрению.

Вскоре я дополнительно обнаружила, что способна более четко «видеть» и то, что происходит в Других Мирах.

Это произошло ночью, сразу после очередной порции крысиного мяса, когда я счищала грязь с металлической руки. В этот момент Залия уже спала. Случайно в здоровый глаз мне попала соринка, и я несколько раз моргнула.

Однако, когда я закрыла глаз, в сознании всплыло странное изображение.

Я открыла глаз — и изображение исчезло. Было ли это только плодом воображения?

Я снова закрыла здоровый глаз, и вновь возникло туманное видение. Мне удалось различить неясные линии, напоминающие часть человеческого скелета, — это была кисть руки. Я пошевелила пальцами искусственной руки и увидела, как это призрачное изображение также пошевелило пальцами.

Открыв глаза, я увидела перед собой все ту же металлическую руку. Но теперь я все-таки могла со всей определенностью почувствовать тень своей живой руки — той руки, которая недавно была частью моего тела и которая была отсечена для того, чтобы попасть в колдовское варево Новари.

Я еще раз закрыла глаз и стала поворачивать голову из стороны в сторону. Мне показалось, что вокруг меня замелькали всевозможные сверкающие силуэты. Я выяснила, что могу видеть сквозь эфир без каких-либо усилий. Для этого мне надо всего-навсего закрыть здоровый глаз, мысленно сдвинуть центр зрения, и волшебный мир тут же предстанет передо мной.

— Залия, — сказала я, — проснись!

Она резко села на своей каменной постели.

— В чем дело? — взволнованно спросила она.

— Все в порядке, — ответила я. — Мне необходимо поговорить с тобой.

Залия застонала. Она намучилась, целый день с помощью кувалды и лома добывая золотоносную руду.

— Нельзя было подождать до утра?

— Ни секунды, — ответила я.

— Так чего же ты хочешь? — спросила Залия зевая.

— Пожалуйста, расскажи мне снова, как ты сделала золотую латку, — попросила я. — В мельчайших подробностях. А пока ты будешь рассказывать, попрошу тебя крепко подумать.

— О чем?

Я показала пальцем на латку.

— Как бы нам попасть на такую работу, которая позволила бы раздобыть побольше этого материала.

Залии потребовалось потрясающе мало времени для того, чтобы выполнить мою просьбу. И это пугало.

Два раба, с которыми мы вели переговоры, с радостью схватили маленькую взятку, которую им предложила Залия. Они с готовностью согласились поменяться с нами участком работы. При этом они поклялись, что не проронят ни слова и будут по мере сил помогать нам скрывать нашу маленькую сделку. Они заверили, что будут хранить молчание, и у меня не было сомнения в том, что они сдержат слово. Грозным голосом я произнесла несколько подобающих ситуации угроз, предупредив их на тот случай, если они вдруг вздумают предать нас, но думаю, что реальной необходимости в этом не было. Этих двоих рабов мы так осчастливили…

Для меня эта сделка явилась первым шагом в понимании того, что Залия вовсе не преувеличивала, когда говорила, что предстоящая нам работа — наиболее тяжелая из всех в рудниках Короноса.

А полное подтверждение я получила на следующий день, когда стражник просунул голову в нашу камеру и крикнул:

— Двое в Чрево Ада! Антеро! Залия! Поднимайтесь! Поднимайте свои зады — и побыстрее!

Собравшись на скорую руку, мы вышли из камеры, и я, быстро взглянув на Залию, прошептала:

— Чрево Ада?

Она поморщилась.

— Это была твоя идея, — прошептала она мне в ответ, — и, пожалуйста, не забудь об этом!

Я не забыла.

Шепот Залии взметнулся надо мной, как смех дьявола, безжалостный, унижающий… А потом нас кнутами и тумаками загнали в скорбную вереницу рабов. Когда цепь присоединяли к металлическому обручу на поясе очередного раба, я слышала щелчок закрываемого замка с невероятной четкостью.

Снова засвистели кнуты стражников, и колонна медленно двинулась вперед. Рабы в других цепочках смотрели на нас, когда мы проходили мимо, с сожалением, качали головами или издевались над нашим ничтожеством.

Нас гнали приблизительно в течение часа, заставляя пробираться по замысловатым туннелям, коридорам, проходам. Несколько раз мы спускались и поднимались в клетях рудничных лифтов. Наконец, когда раскрылись двери последнего из этих лифтов, мы вышли под яркое дневное солнце. Свет был сравним с шоком от молнии.

Впервые за много месяцев я не была замурована в туннелях под многотонной громадой скал. Воздух был морозен и свеж, и я непроизвольно задрожала от запаха призрачной свободы, который принес полярный ветер.

Я услышала, как многие рабы бормочут проклятия, и почти начала ругаться от избытка эмоций, но прикусила губу, когда почувствовала предостерегающее пожатие Залии.

Охрана ответила громким ревом, бросилась к тем, кто так неосторожно подал голос, и быстро выбила из них мольбы о пощаде. Причем это было проделано с таким мастерством, что я поняла, что происшествие является довольно обычным на пути в Чрево Ада.

Для тех, кто отведал кнута, это был только первый глоток того, что предстояло нам всем впереди.

Нас погнали, как стадо баранов, через большую площадку, которая упиралась в почти отвесные скалы, вздымавшиеся над нашими головами. Площадка была вся испещрена деревянными настилами, и по этим настилам рабы непрерывно катили тачки.

Наш путь лежал через всю площадку к усыпанной булыжниками дороге, которая извилисто спускалась к подножию скал.

Когда мы вступили на эту дорогу, на некотором удалении я увидела храм Медведя, доки, хорошо видные на фоне замерзшего озера, а также корабли со вздымающимися парусами, которые неслись по льду. Небо над головой было искрометно-прозрачным и ярко-голубым.

Эта панорама вызвала во мне почти непреодолимое желание вырваться из плена, даже если для этого потребуется перепрыгнуть через окружающие нас невероятно высокие скалы.

Залия вцепилась в мою руку, и я постаралась как можно глубже и равномернее дышать, чтобы успокоиться.

Приводя в порядок эмоции, я вспомнила, что уже видела эту площадку и скалы, но с другого направления. Взглянув на озеро, вдали я увидела знакомый скалистый берег, на котором когда-то пряталась с командой и впервые наблюдала за рудниками и плавильнями Короноса.

Снова взглянув на доки, я заметила, что там нет золотого корабля короля Мэгона. Я догадалась, что он отправился дальше, и подумала о том, не вернулась ли Новари вместе с королем в столицу.

Размышления о Новари позволили мне немного успокоиться, и вскоре я была в состоянии плестись с остальными. Внешне я ничем не отличалась от обычного отупевшего раба, бредущего по воле погонщика, однако внутри меня все кипело от любопытства, я внимательно смотрела по сторонам, стараясь запомнить каждую полезную деталь, которая впоследствии может понадобиться.

Когда мы прошли один из поворотов дороги, я увидела, как над городом возвышается храм Медведя. Казалось, город спит. Более того, казалось, что он пуст. Вслед за этим я почувствовала жужжание магического поля и поняла, что колдуны снова приступили к работе. Однако Новари с ними не было. Я бы моментально ее почувствовала. Я удивилась: где же она? Что замышляет?

До подножия скал была приблизительно миля пути, столько же — до цели нашего скорбного путешествия.

Фабрика, куда нас гнали, была сооружена из простых, грубо обработанных каменных блоков. Нас направили к большим двустворчатым воротам. Строение было длинным и исключительно низким, но, как только мы вошли внутрь, я заметила, что основная часть сооружения располагается под землей. Я насчитала всего шесть этажей, пока мы спускались пролет за пролетом под землю, чтобы попасть наконец в главный цех.

Это было страшное место. Тусклый свет и неестественные, наводящие суеверный ужас оранжевые отблески, благодаря которым казалось, что все здание ритмично пульсирует, будто бы за его стенами бьется гигантское сердце. Непрерывно доносился звук, напоминающий то рокот огромного барабана, то резкий треск раскаленного металла, падающего в воду, — такие удаленные, что казались исходящими из Других Миров.

Мы брели по огромным помещениям дьявольской фабрики, в которых стояли связки золотых мечей, копий и щитов. Я могла чувствовать излучение магического поля, исходящее от оружия, и быстро догадалась, что оно изготовлено из того же материала, что и латка. Однажды мы подошли очень близко к куче волшебных мечей, и я метнула быстрый завистливый взгляд на острые лезвия. Импульс, побуждавший меня броситься к куче, схватить оружие и лечь костьми в бою со стражей, был настолько силен, что я испытала физическую боль.

Этот импульс внезапно сменился тревожным предчувствием, что все это волшебное оружие может вскоре быть направлено против моего народа. Тревога заставила меня идти быстрее. Пора действовать, и не мешкая.

Задумавшись, я врезалась в раба, идущего впереди меня, и он огрызнулся:

— Куда спешишь, сестренка? Не ведала, знать, Чрева Ада? Там нет похлебки, усекла?

Я сбавила темп, но продолжала, осторожно поворачивая голову, изучать военный потенциал противника, и моя тревога возрастала.

На шестом, последнем, уровне мы приблизились к огромным золотым воротам в скале. От ворот исходило такое ослепительное сияние, они выглядели столь чистыми и отполированными, что я быстро догадалась — они были сделаны из волшебного материала Новари.

Мы остановились перед воротами, стражники отмыкали замки и освобождали рабов из общей связки.

— Рали, — донесся до меня свистящий шепот Залии, — пока мы здесь, ты будешь делать только то, что я тебе скажу.

Я кивнула. Два огромных, обнаженных по пояс раба, которые обливались потом, с усилием открыли ворота.

Удар горячего воздуха чуть не сбил меня с ног. Я поперхнулась, почувствовав отвратительную кислотную вонь. Горло быстро начало гореть, губы пересохли.

Прежде чем я успела собраться с духом, нас пинками и тумаками затолкали внутрь. Вне себя от ярости, я увидела, как стража быстро вышла наружу. Охранники крикнули, чтобы мы приступали к работе, и с размаху захлопнули ворота. Мы оказались взаперти.

В Чреве Ада было настолько жарко, что работать, тем более с напряжением, там было возможно не более часа. По истечении часа рабов меняли. Они отдыхали в течение часа, пока другая команда страдала внутри. Затем их снова загоняли обратно в адскую кузницу. Рабы трудились до полного изнеможения. За сменой команд следили специально обученные охранники, которые меняли людей. Потом другие рабы отводили нас туда, где мы могли немного восстановить силы, пока вторая группа не приступала к работе. Во время отдыха нам давали обильное питье. Вода была холодной. Мы могли утолить жажду и умыться. Это не являлось благородным жестом со стороны хозяев. Это была жестокая необходимость. Если бы не отдых и не холодная вода, мы быстро бы поумирали. Кто бы тогда выполнял адскую работу?

Помещение, где мы работали, было огромным, наполненным машинами, изрыгающими огонь и дым. То и дело мимо нас ковыляли рабы, с усилием тащившие деревянные платформы на роликовых катках. Платформы доверху были нагружены длинными, толстыми стержнями, сделанными из обычного золота.

Эти стержни потом перетаскивали к огромным машинам, которые занимали почти половину кузницы. Стержни загружались на широкий, грохочущий цепями конвейер, формой напоминающий лоток для промывания золотоносного песка; конвейер уносил стержни прямо в огнедышащую утробу машины.

На выходе вместо золотых стержней на конвейере лежала тонкая пленка блестящей пыли.

Именно из этой пыли, как позже рассказала мне Залия, и производился волшебный материал Новари. Из него и был построен золотой корабль Мэгона, сделано его оружие и моя замечательная латка.

Рабы двигались вдоль конечного звена конвейера, волоча на катках большие, но складные мехи, создающие обратный поток воздуха. Гибкими шлангами рабы отсасывали с конвейера золотую пыль. Она попадала в большие кувшины серого цвета, которые были сделаны, как мне позже рассказала Залия, из сахара. Эти кувшины направлялись в другой цех, где сахар испарялся, а пыль превращалась в тонкий золотой лист, который можно было шить и кроить так, как будто это была обычная материя, а также обрабатывать, придавая ему любую форму, как обычному металлу. Мечи, к примеру, были сделаны из множества слоев путем последовательного наворачивания одного слоя на другой, до тех пор пока лезвие не становилось прочным и упругим.

Помещение, в котором мы находились, я рассматривала урывками, на миг отрываясь от однообразной и мучительно тяжелой работы, которую боги, похоже, специально создали для осужденных. Под присмотром Залии я нагружала и сгружала золотые стержни. Помогала отсасывать пыль и относить наполненные сахарные кувшины, которые оказались удивительно легкими.

Нестерпимый жар и грохот машин отбирали всю энергию до последней капли, и очень скоро мне начало казаться, что я плаваю в горячей овсяной каше. Требовалось значительное усилие даже для того, чтобы поднять руку, не говоря уже о предельном напряжении, которое было необходимо, чтобы приподнять смертельно тяжелые стержни. Мне доставалось вдвойне по сравнению с остальными, потому что волшебная пыль, изготовленная машинами Новари, опалила мои чувства, иссушила их непрерывными энергетическими ударами магического поля.

Каким-то неведомым мне самой способом я сумела преодолеть это мучительное ощущение. К концу дня один из рабов не выдержал. Это был тот самый парень, который обругал меня за то, что я так неразумно спешила в ад. С ним случился апоплексический удар перед самым концом заключительной смены. Раб шлепнулся на пол и оставался там до тех пор, пока один из стражников нехотя не приблизился и не оттащил его прочь. Когда я попыталась пожать на прощание его руку, он испустил дух. Это был очень длинный вздох. Мне показалось, что в нем слышалось облегчение.

Когда я услышала его, то подумала: «Может быть, боги не оставят тебя, брат. Независимо от того, куда попадет твоя душа, там не может быть хуже, чем здесь».

Нас обработали химическим препаратом, от которого щипало в носу, а кожа покраснела так, будто мы неделю находились под солнцем пустыни.

Последний вздох умершего раба еще долго отдавался в моем сознании после окончания рабочего дня, когда я, едва волоча ноги, добралась до камеры и без сил рухнула на каменную скамейку.

Я услышала, как Залия слегка застонала, опускаясь на каменное ложе.

— Теперь скажи мне, ради всех святых, которые прокляли нас и забыли, — простонала она, — ты придумала копать наши могилы все глубже и глубже?

Я вскочила с постели, стараясь размять совершенно одеревеневшие мускулы, о существовании которых я забыла, переступив порог Чрева Ада. Но душевное равновесие быстро возвращалось, поэтому вместо ответа на причитания я ухитрилась изобразить улыбку и произнесла:

— Глянь-ка сюда, друг мой.

И протянула Залии кисть здоровой руки. Глаза Залии расширились, когда она увидела золотую пыль, набившуюся под ногтями.

— Получится симпатичная маленькая кучка, когда я почищу их, — сказала я.

— Мне казалось, что ты хочешь раздобыть кусочек конечного продукта, — озадаченно произнесла Залия.

— Хотела, — сказала я, — но я вовремя сообразила, что он не сможет послужить мне так, как я задумала. Кроме того, для моей цели потребовалось бы очень много готового волшебного металла. Новари или один из ее фаворитов обязательно заметили бы пропажу.

— Ты собираешься пустить в дело именно пыль? — спросила Залия, как-то очень недоверчиво глядя на меня.

— Да, — ответила я, — но предстоит совершить не менее дюжины походов в Чрево Ада, чтобы набрать достаточное количество пыли.

Залия ошеломленно спросила:

— Двенадцать?

— Может быть, и больше, хотя надеюсь, что этого не потребуется.

— Ради богов — нет, — умоляюще выдохнула Залия, — ради всех богов прошлого, настоящего и будущего, если у нас вообще будет какое-либо будущее.

Я рассмеялась, пытаясь перевести спор в шутку, но мой смех прозвучал в тишине.

Позже, когда я извлекла золотую пыль из-под ногтей, кучка получилась удручающе маленькая.

Как и опасалась Залия, нам потребовалось спускаться в Чрево Ада более двенадцати раз, для того чтобы наконец получить желаемое. Думаю, что мы отработали там вдвое больше смен, а каждый час, проведенный у горнов, был пыткой, которую я не люблю вспоминать.

Я утешала себя тем, что осталась жива, хотя нынешний мой опыт был достоин только проклятий. Одно меня удивляло — почему Новари оставила меня в живых.

Может быть, она чувствовала себя в большей мере отомщенной, обрекши меня на это жалкое существование? Сколько еще времени она будет наслаждаться моим унижением? Кроме того, если Новари решила использовать рудники Короноса для того, чтобы сделать меня податливее, так чтобы я в конце концов подчинилась ее воле, то когда же она наконец явится ко мне? Роилось много вопросов, каждый из которых был, по сути дела, вариацией на тему: удивление тем обстоятельством, что я до сих пор жива.

У Залии до сих пор была иная версия происходящего.

— Не исключено, что Новари не может убить тебя, — предположила она, — по крайней мере, не причинив вреда самой себе.

Поначалу я восприняла такое предположение с иронией.

— Не думаю, что ты права, друг мой. Новари в состоянии в любой момент и без особенного труда прикончить меня. Ведь однажды она чуть-чуть это не сделала, после того как я неудачно атаковала ее. В результате ответного удара Новари были убиты несколько ее слуг. Новари послала в меня смертельное заклинание, а так как я в тот момент находилась на воспринимающей стороне, то я могу поклясться на любом святом предмете, который ты выберешь, что это было разящее заклинание, нацеленное точно в меня.

— Да, понимаю, — произнесла Залия, — но сначала ты атаковала ее, — и это доказывает только то, что Новари в состоянии защититься от твоих ударов. Но я все-таки не исключаю, что ей запрещено — может быть, над ней довлеет какое-либо проклятие — действовать прямолинейно. Она не может приказать тебе умереть. Но она способна создать такие условия, которые гарантированно приведут тебя к гибели.

— Такое возможно, — признала я, — но маловероятно.

— Думаю, что этот довод ничуть не хуже всех твоих предположений, — возразила Залия. — У меня было гораздо больше времени, чтобы изучить Новари. Если уж на то пошло, именно моему королевству угрожает непосредственная опасность.

Я вскинула свой здоровый глаз на Залию.

— Твоему королевству? — спросила я.

— … Я имела в виду — моей родине, — немного невпопад ответила Залия и тут же уточнила: — Владениям королевы Салимар.

— Ага! — торжествующе произнесла я. — Вот как, оказывается, зовут твою королеву. Черт бы тебя побрал, Залия, наконец-то я умудрилась из тебя что-то вытянуть!

Она покраснела.

— Так что из этого, я и так собиралась тебе все рассказать. Я возликовала:

— Пра-виль-но!

Залия замолчала и больше не проронила ни слова.

Я знала, что моя победа была детской забавой. Но в рудниках Короноса она показалась мне очень приятной, почти как те победы на полях сражений, которые я знавала в прежние времена. И я испытала настоящую детскую радость, когда поняла, насколько Залия была инфантильна, когда жалобно захныкала, что все равно собиралась все рассказать.

Ну что ж, женщина, теперь моя очередь посмеяться над тобой.

Моя очередь посмеяться.

Накапливая золотую пыль, я собирала также информацию о рудниках Короноса.

Почти сразу я обратила внимание на то, что охрана рудников организована из рук вон плохо. Конечно, повсюду стояла стража. Нас часто сковывали цепями, в особенности когда мы выходили из рудников на поверхность, подгоняемые в Чрево Ада.

Тем не менее мне казалось, что причина, по которой нас приковывали друг к другу, не имела никакого отношения к возможности побега. Искусственная рука моментально остановит любого раба, даже самого одержимого. В дополнение к этому была еще заколдованная похлебка, к которой все рабы, кроме Залии и меня, имели необоримую привычку. Нет, цепи предназначались в первую очередь для того, чтобы предотвратить нападение на охрану, а также любые попытки причинить вред себе, когда перед глазами замаячит мираж свободы и начнется бунт.

По большей части мы были предоставлены самим себе, в особенности тогда, когда находились в камерах, где нам было позволено без свидетелей питаться и спать. Кроме того, было довольно просто пройти в соседние камеры. Для этого требовалось всего-навсего миновать нескольких стражников, охраняющих наш «кроличий садок», которые обычно едва удостаивали раба сонным взглядом и вялым жестом разрешали пройти. Много раз на протяжении суток эти охранники отлучались на короткие промежутки времени по своим делам, часто спали. Никому до этого не было дела. Металлическая рука, намертво привернутая к запястью раба, предотвратит любое мало-мальски серьезное неподчинение.

Никто из охранников вовсе не собирался обращать внимание на «старожилов». Отбор был столь жестким, что выжившие в течение года отличались, по-видимому, необыкновенной приспосабливаемостью. Старожил мог говорить уголком рта так, чтобы не быть услышанным и увиденным никем, кроме собеседника. Старожил знал, как принимать удары кулаком и кнутом, чтобы последствия были минимальными. Старожил знал, как урвать несколько секунд для отдыха, как отслеживать настроение охраны, и точно знал, когда можно «закосить», то есть демонстративно уклониться от работы. Он знал систему. И система работала лучше всего, если раб уворачивался от ударов, внимательно выжидал удобного момента для того, чтобы урвать побольше еды, получить более удобные условия для работы и отдыха, улучшить качество рабской жизни. И все это в конце концов сводится к тому, что раб обеспечивает себе дополнительный срок жизни, секунда за секундой.

Точно так же — крупинка за крупинкой — я отбирала у Новари волшебное золото.

Собирая волшебную пыль, я сделала небольшое приспособление. Это была обычная крысиная кость, длинная, тонкая и довольно прямая. Я вычистила костный мозг, поэтому кость стала полностью пустой. Затем я отполировала ее внутреннюю поверхность с помощью грубой нитки, которую вытащила из своей робы. Много ночей подряд я неутомимо стачивала кость изнутри, пока ее стенки не стали тонкими, как бумага. Залия с любопытством наблюдала за мной. Но вопросов не задавала, так как знала, что я не отвечу ни на один из них. Вскоре она потеряла интерес к моему однообразному занятию.

Дасиар была права. Настоящему колдуну секреты раскрываются так же просто и естественно, как и эфир, которым он управляет.

Однажды ночью я вернулась из Чрева Ада такой изможденной, что даже не имела сил поесть. Удары магического поля со стороны дьявольской кузницы в тот день были особенно интенсивными, и мои мозги к концу дня стали похожи на раздробленную руду, которую мы нагружали на желоб.

Я заснула, не успев даже вычистить из-под ногтей драгоценную пыль. Не успела я вытянуться на каменном ложе, как надвинулся мрак и унес меня в неизвестные дали.

Я покачивалась на волнах сна, но без сновидений, в течение довольно длительного времени.

Потом в мирную дрему ворвался заглушённый крик. Он был слабым, как отдаленное эхо, в нем чувствовалась боль, как в криках, которые мы слышали, входя в Чрево Ада. Во сне у меня возникло внезапное желание разобраться, в чем дело, найти того, кто кричал, и успокоить. Я протянула вперед здоровую руку — руку с золотым налетом под ногтями — и почувствовала, как меня захватило мощной силой притяжения, как обычно луна подхватывает воды морей и создает приливы и отливы.

Я позволила этой силе завладеть мной, мое астральное тело свободно взлетело и зависло над дремлющим телом.

Снова я услышала слабый крик. Астральное тело двинулось в ту сторону, откуда он доносился, проплыло сквозь каменные стены. Его движение напоминало свободный подъем со дна глубокого пруда.

Рывком я выбралась на поверхность и очутилась под полной луной. Почувствовала, как луна упруго тянет меня за руку, вытянула ее и увидела, что все пальцы светятся. Я с восхищением посмотрела на яркий свет, исходящий от них, и ощутила, что нарастает энергия.

Будучи совершенно невидимой для спящей охраны, я поплыла по направлению к скалам и достигла Чрева Ада. В ярком лунном свете Чрево Ада казалось черным, оно выглядело как какой-нибудь айсберг, оторванный штормом от огромного ледника. Адская кузница притягивала меня значительно сильнее, чем луна. Я плавно спустилась, как призрак прошла сквозь каменные стены и металлические двери и наконец добралась до огромной машины Новари.

Помещение, в котором она находилась, было пустым, конвейер замер. Но магическое пламя продолжало реветь, притягивая меня к мерцающей границе, которая отделяла материальный мир от эфирного.

Тут я остановилась. Меня отталкивал почти непреодолимый поток магической энергии.

В который раз я услышала вскрик. На этот раз мне показалось, что кричали ближе. К первому голосу присоединился второй, потом третий, четвертый… пока не возник целый хор истязаемых душ, взывающих из ада.

Я закрыла здоровый глаз и обнаружила, что способна видеть сквозь магический занавес. Это напоминало взгляд через телескоп в Другие Миры.

Сначала я увидела сплошной шторм пламени, потом видимость стала более контрастной.

Там оказалось множество, может быть, даже сотни душ, извивающихся в агонии. Их лизали желтые, зеленые и голубые языки пламени. Несчастные были намертво прикованы к месту длинными волшебными цепями, которые бесполезно было пытаться разорвать. Некоторые из попавших в адскую машину боролись с кольцами цепей, как Лаоокон с удавами, но жалобно хныкали и просили, чтобы их освободили. Там находились души мужчин и женщин, а также волшебных существ. Все они кричали и стонали от непереносимой боли.

Я быстро догадалась, что раньше все эти люди были колдунами или обладали магическим биополем. Цепи представляли собой те заклинания, которые создала Новари, чтобы удерживать плененные души.

Сейчас все эти обладающие магическим даром души являлись рабами Новари. Они работали в созданном с ее помощью аду. Точно так же, как я работала в ее рудниках. Но, клянусь богами, здесь было хуже. Хуже, чем я способна выразить словами.

Одна из жертв Новари увидела меня и стала кричать громче. Я более пристально взглянула на нее с помощью божественного глаза и с изумлением увидела лицо Сирби.

Потерянный заклинатель нашелся!

Он сделал попытку приблизиться ко мне, непрерывно выкрикивая мое имя. Я хотела помочь ему, но не могла допустить, чтобы и меня затянул и поглотил этот личный ад Новари. Сирби до предела натянул цепь, изо всех сил пытаясь подойти как можно ближе.

Потом он вскрикнул и из последних сил бросился ко мне, но вскоре туго натянувшаяся магическая цепь остановила его. Сирби, похоже, свисал с нее перед самой мерцающей границей миров. Он был теперь так близко от меня, что, будь это в реальном мире, я могла бы протянуть руку и дотронуться до него.

— Спасите меня, госпожа Антеро! — закричал он. — Спасите меня!

— Я бы обязательно это сделала, если бы могла, друг мой, — сказала я как можно мягче. — Но не буду причинять тебе дополнительную боль, давая невыполнимые обещания. Я не уверена даже в том, что смогу спастись сама.

Несмотря на страдания, которые испытывал Сирби, лицо его внезапно приобрело хитрое выражение.

— Я могу быть очень полезен для вас, госпожа Антеро, — произнес он, — мне известен план Новари.

Я уже стала забывать, насколько болтлив может быть Сирби. И немало удивилась тому, что когда-то доверяла ему.

— Тогда расскажи мне, в чем состоит этот план, — попросила я, — это знание поможет мне освободить тебя.

— Нет, на этот раз вы не сможете так легко обвести меня вокруг пальца, — ответил Сирби.

— Зачем мне это делать? — удивилась я. — Ты же один из моей команды.

— Потому что я предал вас, — произнес он с едва заметной краской стыда на щеках, — и я предал Ориссу.

— Тебя заставили это сделать. Я не буду использовать против тебя твое предательство.

Сирби опустил голову.

— Я был слаб, — сказал он, — и испуган. А она обещала… обещала…

— Ты не обязан рассказывать мне о том, какие обещания дает дьявол в облике женщины, Сирби. Хотела бы я, чтобы тебя нельзя было так просто соблазнить. Но большинство из нас не так сильны, как представляется поначалу. Я, к примеру, вовсе не берусь судить, какое испытание может выдержать кто-нибудь, кроме меня.

— Я не трус! — запротестовал Сирби. — Вы не можете так думать обо мне.

— Не имеет особенного значения, трус ты или нет. Поведай мне план Новари, и все твои грехи будут стерты. По крайней мере для меня.

Сирби помедлил, призрачно покачиваясь на волнах магического биополя сразу за мерцающей границей. Вслед за этим адское пламя взметнулось выше, крики стали более пронзительными, за цепь, удерживающую Сирби, кто-то изо всех сил дернул. Он выгнул спину, пытаясь сопротивляться и стараясь остаться на прежнем месте.

— Я расскажу вам! — визгливо прокричал Сирби. — Но вы должны будете освободить меня… после этого.

— Быстро, — приказала я, — а то будет слишком поздно.

— Эта машина является основным источником могущества Новари, — бормочущей скороговоркой начал Сирби, — вся ее магическая сила исходит именно из этого ада. В него Новари отправляет каждого колдуна, каждую ведьму, любое живое существо с магическим биополем, которое удается захватить. Новари может почерпнуть энергию из этой машины по своему желанию, в любой момент и независимо от того, где она находится Каждый день все новые и новые души присоединяются к нам и становятся топливом для этой адской машины, делая Новари все сильнее и сильнее.

Мне не надо было гадать, для чего Новари понадобилась столь большая энергия. Все те, кто встает на подобный путь, являются сумасшедшими или параноиками. Чем больше возможностей они получают, тем жаднее становятся. В сочетании с непрекращающимся зудом дьявольского соблазна, который поглощает все эмоции и превращает их в чувство самоудовлетворения, все это породило экстраординарного из всех правителей — Новари, Птицу Лиру.

— Она не знала о существовании… Ориссы до тех пор, пока… я не рассказал ей, — продолжал Сирби. Мне показалось, что ему стыдно, он говорил неуверенно, запинаясь, как будто бы это было очень мучительное признание. — Ничего важного… Но Новари заинтересовалась… когда услышала обо всех тех… тех… открытиях, которые были сделаны в Ориссе.

— Орисса очень далеко, — сказала я, — Новари предстоит сразиться еще с очень многими другими королевствами, прежде чем нашему народу придется столкнуться с ней лицом к лицу.

— Нет, нет и еще раз нет, — взвыл Сирби, — это совсем не так! Новари замыслила другое — сразу напасть на Ориссу. Для этого она собирается создать портал, что-то вроде ворот в пространстве. Я точно не знаю, не уверен. Задумано так, что проход должен привести прямо в Ориссу.

— Так почему же Новари до сих пор не сделала того, что задумала? — спросила я.

— Она не может, — ответил Сирби, — есть другое… королевство или другое препятствие… на ее пути… Могущественная королева. Она заблокировала усилия Новари. Новари показалось, что ей удалось победить эту королеву, но она исчезла. Новари не знает, где теперь эта королева. И поэтому боится атаковать — до тех пор, пока не найдет ее или же не соберет достаточно душ для того, чтобы ударить напрямик и захватить Ориссу.

Немного помолчав, Сирби продолжал:

— Я попал сюда… хм… совсем недавно. Может быть, неделю назад. Но, боже мой, я чувствую себя так, как будто нахожусь «здесь тысячи лет!

— Вот как? — спросила я, почувствовав, что жалкое подобие нарождавшейся было симпатии улетучивается, — только неделю, я правильно поняла? И что же ты сделал, друг мой, чтобы навлечь на себя гнев Новари?

— Она просто не… она сказала, что больше не… Я имею в виду, что стал ей бесполезен. Поэтому она швырнула меня в ад. Протянула указательный палец, и я молниеносно оказался здесь. Но я думаю, что Новари постепенно овладевает отчаяние, госпожа Антеро. Королю приходится без конца совершать набеги и захватывать колдунов и ведьм то вблизи от его владений, то вдалеке, чтобы насытить утробу адской машины. По этой причине Новари и бросила меня сюда. Ей необходимы и мои способности заклинателя. А живой я не очень нужен.

— Скажи мне вот что, друг мой, — попросила я, — почему меня нет тут, рядом с тобой?

— Потому что вы — Антеро, — ответил Сирби, скрипя зубами не от боли, а от плохо замаскированной ненависти. — На самом деле именно вы должны были в числе первых попасть сюда. Новари сказала мне, что у вас есть некоторые возможности, с помощью которых вы не допустили этого. Некоторая очень древняя сила, которая может передаваться только через кровные узы, от родственника к родственнику, из поколения в поколение. Новари призналась… что она была… ранена… в первый раз, когда она по-настоящему столкнулась с вами.

Я припомнила атаку Новари, которую она предприняла на мои сны, пока я находилась в подземной тюрьме, вооруженная лишь косточкой ящерицы. Теперь я знала наверняка, что, когда наотмашь била осколком бокала по изображениям моего брата и Омери, я ранила Новари.

Я представила, как ей было больно. И это доставило мне удовольствие.

— Это все, что я знаю, — закончил Сирби, — теперь вытащите меня отсюда. Вы обещали.

— Как только у меня появится такая возможность, друг мой, — сказала я.

В этот момент за магическую цепь Сирби еще раз очень сильно дернули, и его отшвырнуло назад, туда, где неистовствовало адское пламя.

Заклинатель вскрикнул, пытаясь из последних сил вернуться к границе.

— Пожалуйста, госпожа Антеро! — взвыл он. — Спасите меня. Скорее!

— Не могу! — прокричала я. — Не могу!

Волшебное пламя разгорелось яростнее, чем раньше, и Сирби силой втащили в него. Когда его бросило в массу корчившихся в адском пламени колдунов, он завизжал от боли и страха.

— Я попытаюсь! — еще успела крикнуть я. — Попытаюсь! Вслед за этим я проснулась и увидела, что Залия сжимает меня в своих могучих объятиях, а я неудержимо плачу, уткнувшись лицом в ее плечо.

Полностью придя в себя, я рассказала Залии о том, что произошло. Она выслушала меня, не задав ни одного вопроса, как бы принимая, что все это являлось реальным, хотя и произошло во сне. Закончив рассказ, я спросила как можно мягче:

— Ведь это о твоем королевстве говорил Сирби, не так ли? Именно поэтому твоя королева — королева Салимар — послала тебя сюда.

— Да, Рали, это так, более того, я не из этого мира, если именно это ты хочешь услышать. Мое королевство находится в другом… измерении — мне на ум приходит только такое слово. Давление на нас уже было практически непереносимым, когда Новари услышала об Ориссе. Теперь нам должно быть совсем худо.

— Твоя королева исчезла, что может быть хуже этого? Залия пожала плечами, не проявляя видимого интереса, и сказала весело и почти шутливо:

— Думаю, что хуже — вовсе не найти ее.

Затем Залия нахмурилась и произнесла серьезным тоном:

— Мы обязаны выбраться отсюда, Рали!

— Знаю, — сказала я.

— Новари может напасть в любой момент.

— Это я тоже знаю.

Залия изо всех сил ударила по камню скамейки, на которой сидела. Камень раскрошился.

— Я чувствую себя совершенно слепой здесь, — произнесла Залия, — не знаю, что творится вокруг! Что замышляет Новари! О чем она думает!

Теперь наступила очередь Залии плакать. Это были злые слезы. Такие горькие, что они могли бы сделать соленым озеро.

Я утешала ее, обнимала ее, пока Залия не успокоилась. Она затихла в моих объятиях, необычайно легкая, несмотря на свои большие размеры.

Тихим голосом я попросила:

— Расскажи мне о своем королевстве, Залия. Что это за страна? И Залия пробормотала:

— Она называется Халилоу. Там постоянно лето. Куда бы ты ни посмотрела — повсюду цветы и цветущие деревья. Люди и животные свободно живут рядом. Небо всегда голубое. Солнце всегда яркое.

— А твоя королева? — спросила я. — Она красива? Мудра?

— Может быть, ты сама когда-нибудь увидишь ее, — пробормотала Залия, — но должна сказать вот что: она живет в хрустальном дворце с прекрасными фонтанами и фруктовыми деревьями и с библиотекой. Больше всего мне запомнилась библиотека. В ней столько книг — больше, чем женщина может прочитать за тысячу жизней.

— Я уже люблю твою королеву, — произнесла я, — хрустальные дворцы — это прелестно! Фонтаны и фруктовые деревья — тоже хорошо. Но книги? Ради такого сокровища я бы отдала мой левый…

Я внезапно замолчала. Потом со смехом продолжала:

— Теперь я уже точно знаю, какую часть своего тела я бы смогла пожертвовать. Всякий раз придется вспоминать, с какой стороны что осталось.

Залия усмехнулась.

— О Рали, дорогая моя! — сказала она со вздохом. — Если бы мы встретились с тобой… в другое время.

Вслед за этим Залия закрыла глаза и быстро уснула. На ее губах блуждала легкая улыбка. Она выглядела почти хорошенькой.

И я еще подумала о том, какая жалость, что больше не смогу сосредоточенно думать о предстоящем побеге.

Было бы так приятно побывать в стране, где живет Залия. Увидеть дворцы, сады, книги и великолепную Салимар. И, может быть, даже получше узнать Залию в более приятных обстоятельствах.

Но побег теперь не занимал самую верхнюю позицию в перечне моих ближайших планов.

Каким-то образом я должна остановить Новари.

Я должна уничтожить ее машину.

Залии я об этом ничего не сказала. У меня осталось чувство вины перед ней. Потому что теперь я была уверена, что могу полностью ей доверять.

Но что, если я все-таки ошиблась? Моя ошибка может стоить жизней многим орисситам. Поэтому я похоронила чувство вины. В очень большой общей могиле, которая была почти полной, но я нашла все-таки маленький уголок, в который сумела затолкать очередной свой грех.

Первое, что мне предстояло сделать, — решить проблему уродливых металлических болванок, которые делали меня и Залию рабами, — проблему искусственных рук.

Для того чтобы осуществить задуманное, у меня уже имелось достаточно волшебной пыли Новари, но заклинание, которое я держала в голове, было настолько сильным, что оно наверняка бы насторожило колдунов Новари.

Для того чтобы не раскрывать планов врагу, необходимо было прибегнуть к помощи Залии. Я была еще больше пристыжена, когда посвятила ее в часть своего плана.

После того как я закончила, Залия радостно захлопала в ладоши, приговаривая:

— Наконец-то! Ты решила довериться мне.

Она слегка шмыгнула носом, засопела, вытерла слезы и произнесла, заставляя меня с каждым новым словом чувствовать себя все более гадкой:

— Я знаю, ты все эти дни ходила вокруг да около, Рали. Я продолжала повторять себе, что ты все еще страдаешь от пережитого. И если я буду такой терпеливой, какой только я умею быть, то ты в конце концов убедишься, что мы просто обязаны доверять друг другу. — Залия усмехнулась, на мгновение став похожей на ягненка, и продолжала: — Я должна честно признать, что не всегда была достаточно терпелива, Рали. Я оскорбляла тебя. Надеюсь, что ты примешь мои извинения. Я опустила голову и невнятно забормотала:

— В этом нет необходимости. — И вернулась к обсуждению основного предмета: — Проблема состоит в том, что нам может потребоваться больше времени, чем час смены в адской кузнице Новари. Сначала мы должны будем отработать смену. Поэтому мой вопрос звучит так: сможем ли мы выдержать два часа?

Залия нахмурилась и сказала:

— Не могу представить, что возможно находиться там так долго. Каждый раз, покидая эту камеру пыток, я думала, что наверняка бы умерла, если бы задержалась там еще хоть на одну минуту.

— Ты не ответила на мой вопрос, — настаивала я, — вопрос был в том, возможно ли это? Найдешь ли ты в себе силы сделать это?

— Я не узнаю ничего об этом, пока не попробую, — ответила Залия.

— Но есть ли в тебе желание?

— Да, клянусь богами! — ответила Залия, и ее глаза заблестели. — Сделаю все, чтобы выбраться отсюда!

Так я заручилась ее словом. Были сделаны необходимые приготовления, и несколькими днями позже мы присоединились к команде рабов, которую гнали в Чрево Ада.

Когда мы на этот раз поднялись из рудников на поверхность, воздух показался мне особенно сладким, а солнечный свет особенно ярким. Как никогда ранее. Со стороны озера я услышала крики. Мы все повернули головы, чтобы посмотреть, в чем дело.

Я увидела, как по озеру плывет, приближаясь к докам Короноса, золотой корабль. Впереди корабля неслись на лыжах воины Мэгона, которые молотили по щитам и пели знакомую мне песню:

Расстояние было очень большим для того, чтобы рассмотреть фигуры, стоящие на высокой палубе корабля, но я знала, что Новари там. Я смогла почувствовать эманации ее волшебного поля. Моя память среагировала на них, и я ощутила, как мягкая ласка демона-соблазнителя коснулась моих бедер и груди. Я невольно передернулась. Отвращение росло, отдалось болью в низу живота, я отвернулась, подавив раздражение.

На своем плече я почувствовала руку Залии.

— Что-нибудь не так, Рали? — спросила она. Я тряхнула головой, не в силах ответить.

Наконец неприятный миг прошел. Я восстановила душевное равновесие и вытерла лицо рукавом рабочей одежды. Как раз в этот момент охрана стала беспокоиться, что мы слишком сильно отклонились в сторону, и нас кнутами загнали вновь в строй и поторопили вниз, к Чреву Ада.

Когда мы вновь прошли поворот, за которым открывался вид на храм Медведя, внезапно заговорил его огромный колокол, призывно звеня в честь прибытия короля Мэгона и его супруги Новари. Золотой корабль уже причаливал, и я увидела первых лиц города, выходящих из храма и спешащих к пристани, чтобы поприветствовать короля. По-видимому, они не знали, что правители вернутся так скоро. Но колокол уже звучал в честь прибытия Мэгона и Новари.

Залия подергала меня за рукав и прошептала:

— Это меняет наши планы?

Я покачала головой. Наоборот, хотелось ускорить выполнение задуманного. Но неизвестно, как это сделать.

Когда двери дьявольской кузницы с грохотом раскрылись и горячий зловонный воздух вновь стал заполнять легкие, я позабыла о Новари. Я собрала в кулак всю свою волю. Двери ада закрылись. Мы оказались запертыми внутри.

Теперь мне предстояло пробыть два часа в Чреве Ада.

Охранник хлестнул меня по спине и грубым голосом приказал приступить к работе.

Неуверенной походкой я направилась к штабелю золотых стержней. Каждый новый шаг являлся испытанием решимости. В течение нескольких первых минут я усомнилась, что смогу выдержать даже час, не говоря уже о двух.

Залия помогла мне уложить стержни на тележку. Мы подтянули ее к конвейеру, подающему стержни в машину Новари.

Раньше я заметила, что все находящиеся в помещении, включая охранников, стараются держаться как можно дальше от машины. Чем ближе к машине, тем сильнее жар и тем тяжелее становилось работать. Мы приспособились отвозить тележку в самый дальний конец конвейера, как можно быстрее сгружать на него стержни, а потом стремглав отскакивать с пустой тележкой как можно дальше от зоны действия магического поля.

Только в эти краткие миги и можно было наблюдать в кузнице быстрое движение. Между конвейером и стеной был узкий проход. Никто не пытался ходить по нему. Однако я внимательно присмотрелась и увидела, что занавес, отделяющий машину от цеха, отбрасывает жутковатую пляшущую тень, захватывающую ближайшую часть прохода.

В один из последних подходов к машине я попробовала оценить глубину этой тени. Выбрав момент, когда никто не смотрел в мою сторону, я с силой толкнула тележку вдоль узкого прохода; она помчалась вперед и резко остановилась у стены.

Мое сердце забилось от радости, когда я увидела, что тележка полностью скрыта пляшущими призраками, которых порождал светящийся занавес. Если бы мы с Залией смогли бы незаметно пробраться по проходу и спрятаться там, то никто бы нас не заметил. Оставаясь там в течение неопределенно долгого времени, мы могли бы делать все, что угодно.

Однако это была только первая проба. В действительности все произошло совсем иначе — войти в область волшебной тени оказалось гораздо труднее.

Смертельное излучение из машины ударило в нас, как только мы приблизились к конвейеру. Я огляделась — никого рядом не увидела и подала знак Залии. Вместо того чтобы остановиться и приступить к разгрузке тележки, мы быстро толкнули ее вдоль по узкому проходу, и она вкатилась в тень.

Скрипя зубами от боли, я все-таки посмотрела, не заметил ли кто-нибудь наших действий. Я увидела, как взгляд охранника скользит мимо, и поняла, что мы прикрыты дьявольской тенью.

Я чувствовала себя так, как будто бы с меня только что одним рывком магического поля содрали кожу, а в ушах неистовым завыванием отдавалась песня вскипающей крови. Дышать было почти невозможно. Я с усилием заставляла ребра сжиматься и разжиматься, чтобы вдыхать и выдыхать отвратительный воздух. Руки и ноги показались мне ватными, а сердце — открытой раной, в которую воткнули горячую кочергу.

Я услышала, как Залия застонала, увидела, что ее лицо побледнело так, что она стала похожа на бескровное порождение ночи. Я жестом приказала ей присесть около меня. Она кивнула, жадно глотая воздух, как рыба, и опустилась на пол.

Из рукава своей рабочей одежды я извлекла сверток и, положив прямо на пол, раскатала. В нем лежала трубочка из обработанной косточки крысы и небольшая горсть волшебной золотой пыли. Залия слегка похлопала меня по плечу, привлекая внимание, и протянула мне довольно тупую пилу, которую мы прихватили в одном из туннелей рудника.

Я схватилась железной рукой за одно из звеньев цепной тяги конвейера — левой, стараясь удержать его мертвой хваткой. Правой рукой я начала подпиливать болты, которыми к культе была прикреплена железная рука. Каждое движение доставляло мучительную боль, иногда мне казалось, что я медленно умираю. Но я продолжала бесконечные однообразные движения, как примитивная заводная игрушка.

Я поразительно быстро устала. Залия сменила меня и, кряхтя от усилий, начала пилить. Вскоре она отстранилась, будучи не в состоянии продолжать. Я возобновила работу, хотя в этот момент была близка к отчаянию, когда увидела, как мало мы продвинулись вперед.

Но я продолжала работу. Единственным местом, где можно в полной безопасности снять железную руку, являлась волшебная тень от огромной кузницы. Ни один колдун либо группа колдунов, независимо от того, насколько она многочисленна и могущественна, не смогли бы почувствовать то, что я делала, спрятавшись под смертельно опасным покрывалом.

Мне удалось полностью спилить один болт, и я почти справилась со вторым, когда пришла следующая смена. Мы видели, как все остальные рабы выходят из Чрева Ада и другую группу загоняют вовнутрь.

Первый час прошел. У нас впереди был еще один час.

Я проклинала время, проклинала себя, Новари и всех остальных. И из этого гнева я сумела извлечь силу, достаточную для того, чтобы продолжать.

Никто нас не хватится. Охрана уставала, поэтому никогда не производилось подсчета рабов до конца рабочего дня, перед тем как нас отводили назад, в «кроличьи садки».

Если уж на то пошло — кто, будучи в здравом уме, захотел бы остаться в дьявольской кузнице дольше, чем необходимо? Не было никаких оснований подозревать, что кто-либо добровольно попросится на вторую смену подряд, пренебрегая периодом отдыха, помогающим выжить.

Я с силой вырвала культю из металлической руки, которая осталась на прежнем месте, сжимая звено цепи, я поглядела на культю. Неприятное зрелище, но от непрерывных ударов магического поля я стала уже достаточно бесчувственной, чтобы сокрушаться по поводу того, что со мной сотворили в рудниках.

Я закрыла здоровый глаз, сдвинула внутреннее зрение в сторону латки, которую называю теперь «божественным глазом», и увидела, как в поле зрения появляются призрачные пальцы. Пальцы казались более плотными, чем раньше. Мощное магическое поле сделало их более сильными. Я мысленно приказала им распрямиться и пошевелиться; и призрачные пальцы исполнили все, что я им приказывала. Точно так же, как и тогда, когда они были живыми.

Я открыла живой глаз, взяла трубочку из крысиной косточки и склонилась над горстью золотой пыли. Осторожно всосала небольшое количество пыли в трубочку, снова закрыла живой глаз, чтобы увидеть призрачные пальцы. В Других Мирах трубочка была прозрачной, и я могла хорошо видеть, как блестит волшебная золотая пыль, сделанная в адской кузнице Новари.

Я слегка дунула, и пальцы покрылись этим золотым налетом.

Пыль прилипла к ним, образуя золотистую тень кисти.

Когда я вновь наполнила трубочку, то заметила, что и в реальном мире рука начинает приобретать определенные очертания. Сначала появилось туманное облачко, из которого, казалось, постепенно образуются пальцы, ногти и даже ладонь со знакомой линией жизни.

Я попыталась пошевелить рукой.

Рука осталась неподвижной.

Но я уже вошла в азарт и продолжала начатое. Я наполняла трубочку и выдувала золотую пыль три раза, прежде чем достигла результата, покрыв и живую плоть, которая входила внутрь призрачной кисти, так чтобы захватить и отверстия от болтов, в результате чего граница исчезла и призрачная кисть плавно и красиво переходила в живое запястье; и практически нельзя было определить, где кончается тело и начинается металл.

Однако при взгляде живым глазом оказалось, что дело обстоит не столь благополучно. Вместо того чтобы блестеть золотом, левая кисть выглядела как обшарпанная, потертая пятнистая перчатка. Кисть все еще отказывалась подчиняться мне в реальном мире, хотя и подчинялась в Других Мирах. Там она двигалась, но в реальном мире она представляла собой мертвый кусок металла, прикрепленный к культе. Утешало то, что этот кусок металла был настолько легок, что я почти не чувствовала его веса.

У меня было отлично отработанное элегантное заклинание, полные артистизма слова, что-то о светлых далях за пределами зла и греха… Но когда я начала было нашептывать их, то почувствовала, что мой мозг стал совершенно неповоротливым в результате перенесенных невзгод, и поэтому эти высокие слова сами собой растаяли.

Вместо этого я грубо крикнула:

— Стань рукой, черт тебя подери! Будь живой рукой!

И этого оказалось достаточно.

Я ощутила пульсацию энергии, и магические удары со стороны дьявольского горнила стали потише. Всей левой стороной тела я ощутила необыкновенный прилив энергии, и когда вновь посмотрела на руку, она показалась мне такой великолепной, вызывающей восторг изящной формой и красотой, что возникшее изумление вывело меня из бесчувственного состояния.

Я попыталась сжать пальцы в кулак, и пальцы мягко, без промедления подчинились. Я распрямила их, потом сгибала и разгибала, шевелила и скрещивала, и если бы не сила новой руки и не ее золотой блеск, я бы не смогла отличить ее от той, которую потеряла.

Я взглянула на Залию. Залия кивнула и, насколько позволяли силы, улыбнулась.

С моих плеч упал тяжелый груз, и я почувствовала себя свободной, как будто бы впервые за много веков. Несмотря на то что адская печь все еще доставляла мучение, все еще по капле отсасывала мою жизнь. Но теперь я не обращала на это никакого внимания. Клянусь богами, если мне суждено сейчас умереть, то я умру свободной — по крайней мере от рабского заклятия Новари.

Я крепко обхватила железную руку Залии и начала спиливать с нее болты.

Теперь у меня было достаточно сил, чтобы создать заклинание среза, помогающее действиям пилы, поэтому я спилила эти болты за короткое время, после чего я нанесла золотой слой на призрачную кисть Залии.

На сей раз мне не пришлось беспокоиться о том, чтобы точно вспомнить слова заклинания, я просто скомандовала призрачной руке стать живой кистью, черт побери, и мгновением позже и Залия стала свободной.

Вслед за этим я услышала, как с грохотом открываются большие ворота дьявольской кузницы.

Прошел второй час.

А мы не только остались в живых, но и стали сильнее, чем раньше.

Залия быстро достала тряпку, которую прятала в рукаве своей рабочей одежды. В ней оказался комок сажи, смешанной с дегтем.

В соответствии с планом, по крайней мере, в той его части, которую я открыла Залии, мы должны были замаскировать наши волшебные руки, покрыв их слоем этого черного вещества. Маловероятно, чтобы кто-нибудь обратил внимание на обычные грязные руки рабов, которые много раз проплывали мимо.

Потом мы присоединимся к группе рабов, которые уходят на отдых, и будем молить богов, чтобы часа хватило на восстановление сил для следующей смены. Мы будем продолжать работу до конца дня, насколько это будет возможно. После этого мы сможем спланировать остальные этапы побега, оставшись без свидетелей в камере.

Залия бросила мне тряпку и вскочила на ноги. Она сказала мне, чтобы я поторапливалась. Вместо этого я швырнула тряпку на пол и встала, повернувшись лицом к машине Новари, и направила на нее мой божественный глаз.

Я смогла увидеть адское пламя, горящее за мерцающим покровом у входа. Я смогла различить корчившиеся от боли души и услышала их страшные крики.

Потом прыгнула на конвейер. Он дернулся и пополз вперед.

Я крикнула Залии:

— Нам туда! Новари ждет!

Я увидела, что Залия медлит. Почувствовала, как ее мысли в шоке мечутся от решительного отказа до согласия. Затем она с боевым кличем взлетела на конвейер рядом со мной.

Мы крепко стиснули наши живые руки. Высоко подняли сжатые золотые кулаки волшебных рук.

И въехали через горящую границу в ад, созданный Новари.