"Возвращение воина" - читать интересную книгу автора (Коул Аллан)

Глава 13. ЦАРСТВО ГРЕЗ

Взметнулось пламя. Ударил гром. Со всех сторон ревели дымные торнадо. Воздух наполнился зловонным дыханием демона, смрадом разлагающихся трупов и горящей плоти. Все цвета свелись к двум неестественно ярким и контрастным — красному и черному. Стоны проклятых душ, как мрачный потусторонний прилив горя и отчаяния, захлестывали и затягивали все глубже и глубже в адскую машину Новари.

Конвейер нес нас навстречу неукротимому вихрю энергии. Вокруг непрерывно кричали и дергались в конвульсиях сотни порабощенных душ. Они были прикованы магическими цепями к тяжелым решеткам, которые служили настилом пола, и я увидела, что многие из них до крови ободрали руки и сорвали ногти, пытаясь избавиться от невидимых колдовских пут.

Тут же я заметила Сирби, услышала его истошные вскрики, увидела, как пламя обугливает его тело, уже прожженное местами до костей. И тут же, прямо на моих глазах, оно приняло прежний вид, страшные раны исчезли… и муки возобновились.

Перекрывая все эти страшные звуки и неестественное зрелище, звучала песня Птицы Лиры. Однако на этот раз струны говорили совсем не о желанных наслаждениях и соблазнительных грезах. Музыка представляла собой отвратительную какофонию, набор звуков, хаотически складывающихся, разлетающихся и вновь сгущающихся до пронзительного, визгливого крещендо.

Души плененных Новари колдунов корчились, извивались, дергались в сумасшедшем танце в такт этой музыке; их мучения подпитывали упругий огненный вихрь.

Впереди я увидела связку золотых стержней, двигающуюся по конвейеру. Во все стороны с треском сыпались огненные искры. На выходе из машины на конвейере, в емкостях, напоминающих формой лотки для промывания золотоносного песка, блестел тонкий слой волшебной пыли Новари.

Я крепко схватила руку Залии, почувствовала, как наполняюсь магической силой по мере продвижения вперед. Я ощутила себя волшебной губкой, непрерывно впитывающей энергию эфира, пока и душа не пропиталась до отказа.

В этот миг энергетический сгусток, посланный Залией, вошел в меня, и новый прилив энергии, казавшийся уже невозможным, захлестнул мою сущность. Изумление и радость по поводу способа прибавления силы были настолько велики, что мне в голову не пришло задавать какие-либо вопросы, удивляться тому, что Залия вдруг стала моей сестрой-колдуньей.

Вскинув голову, я громко выкрикнула прямо в огненный вихрь Чрева Ада волшебные слова:

Та, что выводит мелодию муки, Та, что играет на струнах измены, Та, что страстям предается из скуки, Та, что пленяется видами тлена, Та, что крадет беззастенчиво нежность, Та, что и жизни себе забирает, — Знай, Новари, я твой враг, как и прежде, Вижу, как ты от меча погибаешь. Ведьма, колдунья, злодейка лихая! Зло насаждаешь, не ведая края, Травишь мечты, убиваешь любовь, «Выйди на суд!» — повторяю я вновь.

Я с силой послала заклинание в эфир. Из наших сжатых в кулаки золотых пальцев ударили молнии. Небо раскололось, а наши волшебные руки светились и потрескивали от избытка энергии.

Я почувствовала, как сила буквально распирает меня и в Залии пульсирует немалая энергия, которая превращается, по всей вероятности, в ее магическое биополе. Подруга присоединилась к моему вызову Новари. Великолепный аромат вдруг сменил отвратительную вонь преисподней. А толстые, мягкие пальцы, которыми Залия держала мою руку, как будто бы превратились в стальные стержни.

Но я не ощутила какой-либо угрозы. Сила Залии была и моей силой. А моя сила — принадлежала Залии.

Как раз в тот момент, когда мы ворвались в огненный вихрь, Сирби заметил нас и вновь стал криками умолять о помощи. Он толчками продвигался вперед, пытаясь преодолеть сопротивление магической цепи, и я протянула золотую руку и без особых усилий подняла его на конвейер. Потом сломала магическую цепь одним ударом божественной руки и освободила Сирби.

И конвейер понес нас дальше…

Затем я ощутила, что проплываю сквозь пустоту, наполненную ярким белым сиянием. Шум стих. Раздавались только слабые звуки лиры, напоминающее отдаленное эхо. Теперь музыка казалась значительно мягче, очаровывала, соблазняла. Но это не имело для меня никакого значения.

Я была одна, несмотря на то что чувствовала пальцы Залии, сплетенные с моими пальцами. Я огляделась, но никого не увидела. Вслед за этим призрачный захват Залии стал крепче, как бы предупреждая меня об опасности, и в это мгновение в поле зрения появился огромный краб.

Краб был в два раза выше меня. У него была единственная, но мощная клешня, которая то открывалась, то защелкивалась с устрашающей скоростью. Панцирь краба был окрашен в грязно-зеленый цвет, зазубренные лапы — в желтоватый.

Выпуклые шарообразные глаза краба дрогнули и закачались из стороны в сторону в такт музыке. Потом они резко повернулись и уставились на меня.

Струны лиры дернулись, издав глубокий режущий слух аккорд. Краб заработал лапами, стремительно приближаясь ко мне, при этом его мощная клешня угрожающе клацала.

Я протянула свою волшебную руку в Другие Миры. Представила себе вооружение Новари, все эти бесконечные связки мечей из заколдованного золота. Затем схватила один из мечей и постаралась вытянуть его из Других Миров. Я ощутила сопротивление, как будто бы мне пришлось пробиваться сквозь песок. Вслед за этим раздался громкий хлопок, и меч пошел свободнее.

Я нанесла удар как раз в тот момент, когда краб бросился на меня. Волшебное лезвие вонзилось очень глубоко, разрубив броню. Я услышала крик смертельно раненного человека. Из раны брызнули ил и кровь, и краб стремительно отскочил.

Между выпученных глаз краба, точно какой-то жуткий нарост, вздувающийся, готовый вот-вот лопнуть нарыв, проклюнулись человеческая голова и туловище.

Это был Сирби; частично краб, частично человек — и частично заклинатель, но на самом деле — полностью раб Новари.

— Я убью тебя, Антеро, — прохрипел Сирби, в бешенстве щелкая клешней.

— Дай я попробую помочь тебе, друг мой, — обратилась я к нему, — Новари держит тебя в колдовских объятиях. Но, если ты предоставишь мне возможность, я смогу освободить тебя раз и навсегда.

— Ты не друг мне, Антеро, — грубо ответил Сирби, — ты обманула меня!

— Когда? — спросила я. — Когда же я обманула тебя? Я назначила тебя на высокую должность. Ты являлся главным заклинателем важного торгового представительства. Твое будущее было обеспечено. Возможности безграничны.

— Ты всегда считала, что я — невоспитанный человек, — повысил голос Сирби, находясь на грани истерики, — пустой хвастун.

— У тебя были недостатки, — возразила я, — но я сознательно не замечала их. Хотелось верить, что твой талант их перевесит.

— Ты поднаторела в том, чтобы переписывать историю, Антеро, — бубнил Сирби, — ты отправила меня в это представительство и бросила на произвол судьбы, совершенно незащищенным от зла и стихии. Ты отказалась поделиться со мной магическими знаниями, чтобы я смог хоть как-нибудь защитить себя.

— Я никогда ни в чем тебе не отказывала, — заметила я.

— Это ложь! — вскричал Сирби. — И ты заплатишь мне за всю свою ложь!

— Послушай меня, — настойчиво убеждала я, — ведь я уже однажды спасла тебя в одном из миров. Могу сделать то же самое и здесь. Не старайся причинить мне зла. Мы же коллеги. Друзья. Граждане Ориссы. Мы смогли бы работать вместе и все уладить. Сирби внезапно успокоился. Однако он злобно посмотрел на меня и бросил:

— Некоторое время назад я начал работать в своих собственных интересах. В точности как и ты. Точно так же, как делали все Антеро.

Звуки лиры вновь усилились, казалось, что они распухают и заполняют белую сияющую пустоту мелодией, полной злой иронии.

Сирби поднял клешню и прокаркал:

— Ты слышишь, о чем скорбит лира? Новари говорит, что она сожалеет. Она любит меня. Она всегда меня любила. Она вовсе не желала причинить мне боль. Но у нее не оставалось выбора. Ты заставила ее, Антеро! Ты заставила Новари искалечить меня!

Я собралась возражать. Хотела предоставить Сирби еще один шанс, прежде чем он попытается перейти от слов к действиям.

Огромная клешня вдруг взметнулась, чтобы сокрушить меня.

Ожидая ее приближения, я стояла не шелохнувшись.

И в последнее мгновение ударила. Золотой меч рассек клешню так, как будто бы это была не прочная броня, а тонкий холст.

Сирби взвыл, отдергивая обрубок.

Я нанесла хлесткий удар сплеча, и вой Сирби оборвался, послышался булькающий звук, кровь хлынула из перерубленных артерий.

Я замахнулась рубануть еще раз, чтобы быть уверенной в том, что Сирби мертв, но не успел мой меч пролететь и половины расстояния, как мерцающая пустота растворилась во внезапной вспышке света.

Я обнаружила, что стою на равнине, густо усыпанной валунами. Предсмертные крики Сирби эхом отдавались в ушах, а его кровь капала с меча.

Рука Залии была вырвана из моего захвата. Я обернулась, чтобы найти подругу. Я увидела тень женщины, протянувшуюся под небесами, излучающими холодный белый свет.

Я окликнула:

— Залия?

Мне показалось, что я услышала ответ. Почудилось, что ответ пришел от тени, имевшей очертания женщины. Тут вновь зазвучала лира, и тень исчезла.

Я повернулась навстречу звуку. Далеко на равнине я увидела горбатый силуэт черной машины. Из ее центра фонтанировало пламя, а сквозь мелодию лиры пробивался тихий, повторяемый до бесконечности лязг цепной передачи конвейера.

Новари позвала меня:

— Приди ко мне, Антеро. Приди, моя любимая. Я жду, Рали. Я жду твоих объятий.

Я крепче сжала меч и двинулась в сторону машины.

Впереди вспыхнул ослепительный свет. Из этого сияния выступила богиня Маранония с высоко поднятым сверкающим копьем.

Я вздохнула, устало оперлась о валун и произнесла:

— Итак, вы в конце концов решили помочь.

Богиня рассмеялась. Ее смех напоминал звон бьющегося стекла.

— В такие моменты, — сказала Маранония, — большинство смертных обычно падают ниц, забывая, как их зовут. Превозносят мое имя и молят о пощаде и прощении всех грехов, действительных и воображаемых.

— Посмотри на меня, — возразила я, — разве не достаточно потерь для того, чтобы простить любые прегрешения? Или ты потребуешь вторую руку, захочешь полностью ослепить меня?

Богиня снова рассмеялась. Смех был холодным, сардоническим, и я почувствовала порыв зимнего ветра.

— Я дарую тебе право сердиться на меня, Рали, — сказала богиня, — и я прощаю твой гнев. Я буду плохой богиней, если позволю себе поступить иначе.

Мне захотелось посоветовать, что сделать со своим прощением. Но у меня были дела поважнее.

— Что же ты хочешь теперь предложить мне сделать, моя богиня? — спросила я, показывая на приземистый силуэт машины Новари. — Моя цель состояла в том, чтобы уничтожить этот адский агрегат.

— Это наиболее мудрое решение, Рали, — ответила Маранония, — уничтожь ее, и Орисса будет спасена.

— Если ты не против, я попросила помочь. Может быть, ты изведешь эту чертову машину мановением руки, а я затем сумею расправиться с Новари.

— Я не могу непосредственно помочь тебе в этом, Рали, — сказала Маранония. — Если поступлю так, то отраженным ударом будет уничтожена не только Орисса. Мои враги только и ждут момента, когда я вмешаюсь.

— Это великолепно, — иронично произнесла я. — Тогда зачем ты здесь, о великая богиня? Божественное явление с напутственной речью, чтобы поднять боевой дух? После которой ты изящно удалишься в свой дворец и будешь наблюдать за сражением с бокалом выдержанного вина из ваших небесных виноградников?

Маранония игнорировала сарказм.

— Моя цель, Рали, состоит в том, чтобы предостеречь тебя. Справедливости ради я должна предложить тебе возможность выбора наименьшего из двух зол.

— Каких именно? — спросила я.

— Сначала разреши мне пригласить нашу сестру.

Маранония взмахнула копьем, и я почувствовала удар теплого ветра. Передо мной возник ярко сияющий воздушный зазор. Оттуда вышла женщина и приблизилась к нам.

Несмотря на то что я устала от борьбы с порождением Новари и не полностью восстановила душевную энергию, я не могла сдержать искреннего восхищения красотой этой женщины. Она была высокой и стройной, с кожей цвета слоновой кости, лицом, сужающимся книзу и напоминающим по форме сердце. Ее глаза были широкими, темными и загадочными, как звездная ночь. Золотисто-медовые волосы развевались на теплом ветру. Платье плотно облегало тело, подчеркивая его естественную красоту.

Это была женщина, которую я видела в своих снах много лет назад. Женщина, которая плыла на серебряном корабле по небу над бухтой Антеро, преследуемая жестоким неприятелем.

Женщина протянула вперед золотую руку. И когда она заговорила, я услышала голос Залии:

— Разве ты не узнаешь меня, Рали? Я задохнулась от волнения:

— Залия! Быть этого не может! Маранония усмехнулась:

— Королева Салимар столь же хороша в искусстве маскировки, сколь ты, Рали, умела в обращении с оружием.

Мой рот так широко раскрылся от изумления, что, боюсь, я была похожа в тот момент на дряхлого карася, которого вытащили на берег.

— Королева Салимар? — переспросила я. — Ты имеешь в виду, что Залия в действительности…

— Мне очень жаль, — сказала Салимар, — но, думаю, обман был необходим. — Она холодно посмотрела на Маранонию и заметила: — Ты едва не сделала нас врагами, богиня, а мы с самого начала должны были подружиться.

Вместо того чтобы обидеться, Маранония казалась польщенной.

— Столь эмоциональная женщина! — произнесла она. — Не сомневайтесь, сражение пойдет так, как я задумала. Какой другой бог может похвастаться тем, что у него есть две такие помощницы, как вы?

— Я слышала, как Рали попросила у тебя помощи, богиня, — сказала Салимар, — и я услышала твой ответ. О каком выборе из двух возможностей ты говорила? Какая ставка на кону?

Мелодичный голос Салимар, звучавший слишком необычно, когда она приняла облик Залии, теперь казался естественным. Не могло быть никакого сомнения в том, что к Маранонии обращалась королева.

Богиня дважды взмахнула копьем, как бы пронзая воздух, и появились два мерцающих портала. Это были два соприкасающихся окна, открытых в два различных мира.

Через портал, расположенный ближе к нам, была видна с очень большой высоты Орисса. Сердце заныло от боли, когда я увидела любимую реку, несущую воды мимо города. Я различила доки и корабли, идущие под флагом Антеро. Увидела огромный амфитеатр, где я сражалась и завоевала награду. Рассмотрела Дворец Заклинателей, расположенный на холме, возвышающемся над столицей, и легкое сияние магического поля, свидетельствующее о том, что заклинатели работали не покладая рук. А за пределами города, где простирались леса, продуваемые свежими ветрами, я увидела очертания виллы Амальрика. Почувствовала аромат расцветающих роз, которые всегда украшали могилу мамы. Услышала легкое журчание фонтана. И мягкие звуки чудесной флейты Омери.

Я увидела, как мой брат и Омери играют на соседней лужайке, смеясь и подбрасывая на руках маленького ребенка. Это их сын, тот самый, которого Омери носила под сердцем, когда я отправлялась в путь. Я восхитилась тому, как он вырос. Подумала о том, как назвали малыша, ведь Омери собиралась наречь его Клайгиусом. Вспомнила свое предсказание. Тоска по дому усилилась, мне захотелось побыть с ними, помочь этому невинному ребенку преодолеть рифы и отмели, с которыми в один прекрасный день непременно столкнется его душа.

Я ощутила влагу на щеках и вытерла лицо. Рядом тихо плакала Салимар — наверняка увидела похожие картины с ее родными. Я подошла к ней и успокаивающе положила руку на плечо. Ощущение было совершенно незнакомое. Моей плотной неуклюжей подруги как не бывало, вместо нее передо мной стояла стройная и очень красивая женщина. Салимар прижалась ко мне спиной, и я еще крепче сжала ее плечо.

Я взглянула сквозь ее портал на Халилоу. Ее мир выглядел именно так, как она рассказывала, — там были хрустальные дворцы, утопающие в прекрасных фруктовых садах, и голубые небеса с молочно-белыми облаками. Страна вечного лета.

Затем Маранония прошептала:

— Исчезни. — И оба портала растаяли в воздухе.

Я почувствовала себя так, как будто бы долго висела на нитке, которую внезапно оборвали, и я полетела в пропасть. Салимар меня успокоила. Я посмотрела ей в глаза. Они были влажными и полными страстной тоски по дому.

— Боюсь, что это был наш последний взгляд на родные места, — сокрушалась она.

Я повернулась к богине. Маранония выглядела печальной, и это пугало, так как я хорошо знала, что эта печаль может означать для нас с Салимар.

— Чего же ты требуешь от нас, госпожа? — спросила я. Теперь я была более уважительна. Печаль Маранонии заставила меня пожалеть ее, хотя я твердо усвоила, что глупо испытывать подобные чувства. Ведь именно нам предначертано время от времени испытывать боль и мучения, а не богине.

— Я хотела бы, чтобы вы исполнили то, что вы собирались довести до конца, Рали, — сказала Маранония, — я хочу, чтобы вы уничтожили машину Новари.

— Ты сказала что-то насчет необходимости выбора, — напомнила я богине, — что за выбор, не томи нас?

— Первая возможность состоит в том, что я тотчас же отправляю вас обеих по домам. Вы самостоятельно соберете армии, и я надеюсь, что кому-то из вас улыбнется счастье и вы сможете победить Новари, когда она нападет. В настоящее время шансы победы или поражения приблизительно равны. Но это не означает, что вероятности не изменятся в будущем. Птица Лира представляет собой примитивную, дикую и необузданную силу. Но она становится опытнее и сильнее с каждым днем.

Выбрав первую возможность, вы будете постоянно со своими близкими, многие из которых смогут разделить с вами радость победы или горечь поражения.

— В чем состоит вторая возможность? — спросила я внезапно охрипшим голосом.

— Вы можете выбрать бой, — ответила богиня, — если удастся уничтожить машину, угроза обеим вашим столицам исчезнет. А проход сквозь эфир, который связал Халилоу и Ориссу, будет надолго разрушен.

Маранония секунду помолчала. Потом продолжила:

— Дело в том, что в результате разрушения машины вы обе, по всей вероятности, погибнете.

В ответ я только пожала плечами.

Насколько я себе представляла, выбирать было не из чего. Но мне было интересно узнать, что скажет Салимар. Примирится ли королева так же просто, как и я, с судьбой солдата?

Я услышала, как Салимар отчеканила:

— Двум смертям не бывать. Речь о жизни моего народа. Я не могу рисковать этим. А королевство сможет прожить и без меня.

Маранония кивнула и улыбнулась:

— Я не ошиблась, когда остановила свой выбор на вас обеих. Я очень довольна.

Богиня щелкнула пальцами, и появилась бронированная колесница, запряженная четверкой вороных коней. Они храпели от нетерпения и били копытами. Маранония бросила мне копье.

Я неуклюже поймала его правой рукой. Копье пульсировало от избытка питающей его энергии, и я вдруг почувствовала, что моя кровь вскипела от неистовой ярости.

— Вперед, — скомандовала Маранония, — в бой!

Я отдала Салимар волшебный меч, перебросила копье в левую, золотую, руку и прыгнула в колесницу. Салимар устроилась рядом со мной. Я взяла в руки поводья, и квадрига рванулась вперед.

Мы полетели по равнине с фантастической скоростью, едва касаясь вершин валунов, как будто бы неслись по хорошо утрамбованной проселочной дороге. С каждым мгновением машина Новари становилась все больше и больше, пламя, бьющее в небо из ее центра, — все яростнее и жарче. Затем из этого пламени внезапно возникла армия вражеских воинов.

Они шли под флагом Белого Медведя. Это были воины Мэгона. Ад извергал их навстречу нам, точно волны броневых лат, мечей и копий.

Мы ударили в первую волну. Я услышала крики, начала колоть копьем и все подгоняла коней. С острия копья струей вылетало пламя, мгновенно испепелявшее все, что встречалось на пути. Плавилась броня, горели тела.

Салимар рубила и колола, и кровь врага густым дождем оросила землю.

Вскоре мы прорвались сквозь вражеские ряды, сокрушая воинов Мэгона колесами волшебной повозки и копытами коней. И вот перед нами оказались мерцающие ворота дьявольской кузницы, в ненасытную пасть которой до сих пор со скрежетом вползал конвейер.

Я сформулировала заклинание и метнула копье. В кузнице раздался сильный взрыв, разорвавший в клочья конвейер и во все стороны разбрызгавший раскаленный металл.

Мы мчались в горнило, возвращаясь в созданный Новари ад, — и вновь на нас обрушилось неистовое пламя, клубы дыма и стоны мучеников.

Я громко позвала Новари. Издалека я услышала ее ответный призыв, в котором угадывалось удивление:

— Рали?

Вслед за этим до меня донесся еще один изумленный возглас существа, освобожденного от телесной оболочки:

— Салимар? Откуда ты взялась?

— Из-под твоего носа, сука! — крикнула в ответ королева. Новари неистово заверещала — так обычно кричит стервятник, рвущий добычу.

Внезапно стены адской кузницы растаяли, затем исчезла колесница и четверка коней… внутри у меня все оборвалось, и я почувствовала, что мы стремительно падаем. Мое дыхание чуть-чуть не отлетело вместе с моей душой, когда я больно ударилась о твердую поверхность.

Я вскочила на ноги. Рядом со мной поднималась Салимар. Мы стояли в арсенале Новари, расположенном в самом сердце Чрева Ада. Со стен свисали связки оружия. Тишину разрезал нестерпимый, доходящий до визга звук лиры, и через дверь в арсенал ворвался король Мэгон. Он показался мне великаном. Латы гремели, как осадная машина, которую разогнали в сторону вражеских стен.

Я взмахнула копьем Маранонии. В сторону приближающегося Мэгона помчалась шаровая молния. Его броня и щит поглотили большую часть энергии. Но нанесенные повреждения были столь серьезны, что Мэгон покачнулся и чуть-чуть не упал на пол. Некоторое время он с изумлением взирал на то, как от его расплавленной брони поднимается дымок.

Но когда я приготовилась нанести второй удар, Мэгон поднял голову и взмолился:

— Новари! Если ты любишь меня, помоги! Послышался циничный смех Новари. В нем не было ни намека на взаимность.

Вслед за этим струны лиры резко взвизгнули, как будто бы их дернула когтистая лапа. Все оружие в арсенале поднялось в воздух. Магия Новари метнула в нас сделанные из волшебного материала мечи и копья.

Но я была начеку, и наступил мой черед посмеяться.

Все это оружие было отражено моей магической защитой, а затем нанесло ответный удар.

Мэгон издал ужасный предсмертный крик, когда не менее дюжины мечей и копий прошило его тело. Он рухнул замертво.

Я внезапно почувствовала себя опустошенной, обессилевшей — более беспомощной, чем когда-либо раньше. Я дрогнула и опустилась на одно колено, стараясь выровнять дыхание и восстановить силы.

Тут же на плечо легла рука Салимар. Откуда-то со стороны показался яркий свет, и пожатие Салимар стало тверже.

Перед нами стояла Новари, демонстрируя белым девическим платьем абсолютную невинность. Однако ее лицо искажала злобная гримаса. Волшебница обратилась к Салимар:

— Свиньей ты была, свиньей ты и останешься.

Новари подняла свой изящный пальчик, и Салимар отшатнулась от магического удара. Сраженная, она упала на пол.

И в довершение, тело Салимар стало изменяться. Вскоре на полу оказалась Залия, моя бедная, некрасивая Залия. Неуклюжая телом. Великая душой.

Новари повернулась ко мне:

— Теперь твой черед, Рали.

Я призвала все свои силы и почувствовала, как энергетические нити зазмеились ко мне. Однако было слишком поздно.

Новари бросила в меня смертельное заклинание.

Ко мне стремительно приближалась волна холодного голубого пламени.

Прежде чем она ударила, Залия внезапно вскочила на ноги, закрывая меня своим телом.

Она приняла на себя всю силу удара, вскрикнула и упала на спину. Вздрогнула. И замерла.

Я посмотрела на Новари и почувствовала, что непроизвольно улыбаюсь. Я ощутила абсолютную опустошенность Новари. Я поняла, что, попытавшись убить меня, она полностью израсходовала запас энергии. Теперь уже Птице Лире пришлось лихорадочно искать источники волшебной силы в последней попытке обогнать меня. Я тем временем собирала свои силы.

И воспользовалась последним шансом. Собрав воедино последние капли энергии, я бросила в Новари копье Маранонии.

Копье отделилось от моей руки, но, вместо того чтобы поразить цель, оно начало, казалось, всплывать. Медленно. Нестерпимо медленно продавливать вражескую защиту.

А Новари накапливала силы. Она превратилась в Птицу Лиру, ее огромные крылья быстро захлопали и вызвали настоящую бурю. Копье, все еще в замедленном полете, слегка изменило направление движения и продолжало преследовать поднимающуюся к потолку Птицу Лиру.

Я увидела, как огромную птицу окружило яркое сияние.

Музыка достигла крещендо.

Копье ударило как раз в то мгновение, когда колдунья бросила в меня смертельное заклинание. Обе силы встретились, как две энергетические волны, пытающиеся погасить друг друга.

Казалось, мир залил свет. Обрушилась тишина. Все чувства исчезли.

Затем белизна рассеялась. Я обнаружила, что стою на льду замерзшего озера недалеко от рудников Короноса. Огромный храм Медведя превратился в дымящиеся руины. От города остались обугленные груды дерева и камня. Золотой корабль Мэгона полыхал ярким пламенем. Кузницы и плавильни, включая и само Чрево Ада, лежали в развалинах. Рудники обрушились, из многочисленных расщелин в скалах сочился дым. Я не увидела ни одной живой души, хотя среди развалин заметила несколько обугленных трупов.

Рядом со мной на льду неподвижно лежала Залия.

Я услышала вскрик Птицы Лиры. Взглянув в небо, я увидела, как вниз стремительно падает огромное крылатое существо, судорожно взмахивая крыльями. Птица превратилась в Новари. Она непрерывно выкрикивала мое имя и продолжала падать, а ее белое платье развевалось, как оборвавшийся воздушный змей.

— Рали, — кричала она, — Рали!

Затем волшебница исчезла. Испарилась. Растаяла в воздухе.

Я склонилась над Залией. Она все еще слабо дышала. Ее ресницы дрожали, но веки не поднимались. Я взяла ее руку. Пальцы дрогнули — это было похоже на легкое пожатие.

Она попыталась сказать что-то, ее губы едва двигались. Я склонилась к ее лицу, чтобы расслышать.

— Я люблю тебя, — прошептала Залия, — всегда любила. И потеряла сознание.

Схватка так меня вымотала, что у меня не было слез, чтобы хоть немного утешиться.

Вслед за этим из-за горизонта возник серебряный корабль. Это был корабль моей мечты, корабль, на котором в моих видениях плавала Салимар. У штурвала стояла Маранония.

Богиня махнула мне рукой и приказала:

— Подойди. И принеси Салимар.

Я посмотрела вниз и увидала, что вместо застывшего тела Залии рядом со мной лежит Салимар. Я подняла ее на руки, и она показалась мне легкой и теплой.

Я понесла ее к кораблю, но мои ноги заплетались, я спотыкалась. Маранония взмахнула рукой, и мы вместе с Салимар перенеслись на палубу. Я опустила Салимар так нежно, как только могла.

Богиня протянула длинную изящную руку и дотронулась до Салимар — глаза богини сузились от напряжения. Она тряхнула головой.

— Королева никогда не очнется от заклятия Новари, — сказала Маранония, — она будет спать до тех пор, пока ее организм не исчерпает запас жизненных сил. А затем ее душа погрузится в вечный сон.

Салимар застонала, ее лицо исказилось от боли, я почувствовала, как она страдает.

— Сон не приносит ей радости, Рали, — продолжала богиня, — боюсь, что он будет для нее мучением.

— Что же можно сделать? — тупо спросила я. Маранония посмотрела на меня, и я вновь увидела, что ее глаза наполнены печалью.

— Я могу вернуть Салимар в ее королевство, — сказала богиня, — хотя это будет существовать только в ее снах. Но эти сны всегда будут радостными, полными лета, которое никогда не кончается.

— Тогда сделай это, раз уж она не заслужила большего за то, что сделала для тебя.

— И для тебя, Рали, — произнесла богиня, — ведь она спасла тебе жизнь.

— Только не знаю зачем, — устало сказала я, — я ослабла от бесконечных сражений и боли. От смерти и злой магии. — Подняв руку, показала на заледенелую безжизненную землю и сказала: — Я больна от всего этого.

Маранония мягко улыбнулась и спросила:

— Ты хотела бы присоединиться к Салимар? Присоединиться к ее долгому сну? Для меня это единственная возможность отблагодарить ее. Это хоть немного умиротворит королеву. Она смягчится только в том случае, если рядом с ней будешь ты. Соглашайся, я твердо обещаю: это будет рай. По крайней мере, у вас будут общие грезы.

Я снова взглянула на Салимар, на какое-то мгновение усомнившись в чувствах по отношению к этой прекрасной королеве. Была ли она в действительности той женщиной, рядом с которой я бы хотела провести вечность?

Вслед за этим сомнением я вдруг вспомнила все и увидела Залию без прекрасной маски любви. Память воскресила грубые черты, маленький нос, пухлые губы и сильные, ласковые руки.

— Так что же ты решила, Рали? — настаивала Маранония.

— Пожалуйста, сделай нам этот подарок.

Я увидела, как в глазах богини блеснули слезы. Она кивнула и отвернулась, чтобы снова встать к штурвалу.

Паруса наполнились волшебным ветром, и серебряный корабль взлетел с ледяной поверхности озера и взмыл в небо. Мы полетели над пустынными землями и замерзшими морями. Мы летели бесконечно, мы летели одно мгновение. И вскоре приблизились к ледяной крепости, сверкавшей под бледным солнцем.

Ворота крепости с грохотом распахнулись, и мы влетели внутрь.

Мы оказались в большом ледяном зале и вышли из корабля. Я несла Салимар на руках.

На стенах зала виднелись связки золотого оружия из волшебного материала Новари. Теперь оно стало моим. Боевым трофеем, доставшимся в результате победы.

В центре зала была расположена большая могила с полукруглой крышкой, сделанной из чистого льда. Могила была открыта.

Я поднесла Салимар к могиле и бережно уложила ее на мягкие подушки. Она вздохнула и улыбнулась, сонно произнеся мое имя.

Я устроилась рядом с ней, и Салимар слегка подвинулась, чтобы я смогла заключить ее в свои объятия. Ей было удобно. Я это видела.

Потом над нами встала Маранония и положила руку на крышку могилы.

Она улыбнулась.

— Наконец, Рали, ты получишь долгожданное вознаграждение.

Перед тем как закрыть могилу, богиня прошептала:

— Сладких снов вам, мои стражницы. Сладких снов.

Быстро спустился мрак. И так же быстро растворился и превратился в свет.

Мы вместе с Салимар вошли в царство ее грез. В ту страну, где постоянно светит солнце, дуют легкие, ароматные ветры! Там мы долго искали взаимности и в конце концов полюбили друг друга.

А затем богиня Маранония вернулась, разбудила меня и лишила сладких грез. Она сказала, что Новари жива.

Она рассказала, что Новари убила всех Антеро, кроме одного ребенка.

И что она сейчас охотится за этим ребенком.

За девочкой по имени Эмили.