"Западня" - читать интересную книгу автора (Лыхвар Александр)

Глава 10. Орток.

Верховный жрец Священного Крога, повелитель Индинар быстрым шагом, отнюдь не свойственным человеку в его годах шел по длинному, обходному коридору центрального храма. Шум шагов глушила роскошная ковровая дорожка, постеленная посреди коридора и уходящая в перспективу, слегка изгибающегося вправо и кажущегося бесконечным прохода. В отличие от многих других случаев, то что казалось, то и было на самом деле – коридор огибал все овальное сооружение храма и был действительно бесконечным. С плеч владыки сверкая всеми цветами радуги ниспадали просторные одежды, богато украшенные искусной вышивкой и платиновыми бляшками, на которых древние ювелиры проявив весь свой талант, реалистично запечатлели на века религиозные сюжеты. Развеваясь при ходьбе, легкая ткань натыкаясь на тугие лучи света, пробивающиеся сквозь узкие бойницы храма, через одинаковые расстояния пробитые по правой стене коридора, отражала его своими многочисленными нашивками, неряшливо разбрасывая блики света по побитым плесенью и сыростью каменным блокам, из которых искусно был выложен высокий свод. По правую руку от владыки тянулся нескончаемый ряд дверей, массивных, обитых железом, плотно прикрытых и запертых на изъеденные временем и влагой тайные запоры. Седые, белый как снег, длинные волосы владыки развивались в такт его шагам. Нереально белая, особенно для этих выжженных жаром светила долин, кожа, выдавала в нем действительно потомка правящего клана, который непонятно в какие времена и каким ветром занесло в эти измученные земли. Светло-голубые, широко поставленные глаза, кстати то же исключительное явление для этих мест, глядели прямо и уверено, и вообще от этого человека, веяло непоколебимой уверенностью. Это было заметно в каждом его движении, взгляде или повороте головы – сказывались десятилетия проведенные на троне главного Храма Корга, к тому же это время было не само по себе, оно множилось на века, которые его предки провели именно в этом троне, а в таких условиях безраздельного подчинения любого в округе на много сотен километров, уверенным станет кто угодно, даже самый отчаянный трус. В отличие от трона правителя страны, на который претендовало множество разных кланов, и который без боя отдавать никто не хотел, с троном Крога было все намного проще – никому даже в голову не могла прийти мысль, отобрать у высшего представителя этого божества на планете его священную сласть.

Одна из дверей коридора была немного приоткрыта. Плотно встать на свое место ей мешал тонкий, в фиолетовой оболочке кабель, тянувшийся поперек коридора и исчезающий в одной из бойниц внешней стены. Дверь ничем не отличалась от десятков своих сестер – такое же ржавое железо навечно наложенное на почерневшее от времени дерево. Индинар остановился и приблизившись к бойнице, в которую уходил кабель выглянул наружу. Кабель лентой серпантина струился вниз, вдоль высокой стены храма и вел к установленной на массивной треноге, серебристому зеркалу параболической антенны. Возле непонятной наследственному жрецу штуки, постоянно дежурили два стражника, не спуская глаз со странной железяки ни днем, ни ночью и отгоняя всех, кто смел приблизиться к этой штуковине ближе чем на двадцать шагов. Иногда антенна дальней пакетной связи оживала и корректируя свое направление в пространстве, с гудением поворачивалась на нужный угол, наводя неописуемый страх на своих грозных стражей. Горько задумавшись о своем невежестве, так, что даже глубокие борозды морщин начертили на его высоком челе гримасу крайней озабоченности, гримасу, которую ранее нельзя было даже представить себе на лице уверенного в себе владыки, он развернулся, и уже не то что с уверенностью, которая совсем недавно чувствовалась за километр, а скорее с некоторой растерянностью отворил странную дверь.

Помещение оказалось просторным и мрачным, пахло привычной плесенью, сыростью и еще чем-то, что у Индинара ни с чем не ассоциировалось. Даже высокий свод потолка не уменьшал, а наоборот усиливал давящее ощущение. Это то, что касалось самого помещения, которое вполне тянуло на то, чтобы быть обозванным залом, что же касалось обстановки, то тут изощренный и явно не ординарный разум полномочного представителя Крога в Актании делался бессильным, как младенец против удара разбушевавшейся стихии. Сразу возле дверей, справа от входа стоял автономный атомный генератор электроэнергии, никак иначе не ассоциируясь у Индинара, кроме как с сундуком, последним изделием свихнувшегося на свое ремесле мастера; к тому же этот сундук, в отличие от всех прочих постоянно пищал, на нем загорались и гасли разноцветные слюдяные точки, что наводило на наместника Крога тягостные мысли о нечистой силе, в борьбе с которой его божество и сделало себе громкое имя, завоевав огромное число последователей и высокие храмовые сборы. Все остальное, что происходило в унылом, затхлом помещении просто не находило в мозгу Индинара даже отдаленных ассоциаций.

От генератора тянулись в разные стороны разноцветные кабели, заканчиваясь силовыми разветвителями, к которым в свою очередь и подключалась находящееся в зале изобилие самой разнообразной аппаратуры. На многочисленных столах из белого пластика мерцали экраны компьютеров. За некоторыми из них сидели люди в белых, лабораторных комбинезонах и что-то сосредоточенно делали, остальные рабочие места пустовали. В средневековом, мрачном зале древнего храма, своей начинкой больше походившим на серьезную лабораторию, работало человек десять, мужчин и женщин. Все были заняты и никто не обращал внимания на вошедшего, кроме толстого господина в таком же белом комбинезоне походившем по размерам на чехол от танка.

– Доброе утро. – Поприветствовал он вошедшего. Индинар в ответ на приветствие слегка кивнул. Бегающие, плутливые глазки человека в комбинезоне с презрением глядели на вошедший собственными ногами музейный раритет, а скользкий ум лихорадочно подсчитывал рыночную стоимость всех побрякушек этого ходячего ископаемого. На широкой груди толстяка, слева, над узким накладным кармашком искрилась разбрасывая блики в разные стороны, прямоугольный значок из толстого металла, своей массивностью напоминая миниатюрную плиту на богатом, каменном надгробии. Впрочем, содержание барильефа мало чем отличалось от надписи на надгробной плите. Оно гласило:"Корпорация Индастриэел Кид, руководитель отдела организации спроса Тирас Кут». Как можно было заметить отсутствовали только даты, проставлять которые было рано, ведь Кут вполне мог шагнуть еще на несколько ступенек вверх по служебной лестнице, но в остальном сходство было потрясающим.

– Как продвигается ваша работа? – Поинтересовался Индинар. – Хоть немного продвинулись в создании гимна и флага?

– Мы стараемся, – ответил Кут, – уже есть некоторые результаты, но о конце работы говорить пока рановато. Очень объемные массивы данных приходиться анализировать и учитывать. Но вы не волнуйтесь, мы справимся, и не с таким справлялись, просто привязка к местным понятиям и системе ассоциаций занимает много времени.

Дорогой коммуникатор Кута выдавал в окружающее его пространство странную белиберду из звуков, но верховный жрец прекрасно понимал свой родной язык, вот только до него никак не могло дойти, как это удалось этим плутам спрятать переводчика в такую маленькую, черную коробочку, ну да эти странности не имели отношения к их соглашению. Главное, что эти странные люди пунктуально выполняли взятые на себя обязательства.

– Вы же видели, – продолжал тараторить неуемный Кут, – что с пробным текстом мы справились превосходно и он превзошел даже наши самые смелые ожидания, а вот с гимном, не бессвязным набором слов, а текстом, имеющем свою сюжет немного сложнее, но и эту задачу мы решим. Будьте уверены. Корпорация «Индастриел Кид» если берет на себя определенные обязательства, то она их обязательно выполняет. В свою очередь мы надеемся, что вы выполните и свою часть нашего договора.

Индинар утвердительно кивнул и поспешил покинуть заколдованное помещение, которое оккупировали обуреваемые страстями люди. У владыки разговор оставил неприятное ощущение, а вот Тирасс Кут был вполне собой доволен. Как только за хозяином затворилась дверь, он достал из кармана только что открученную платиновую бляшку, на которой изображался какой-то герой, повергающий странную гадину. Повертев ее перед глазами он отправил ее обратно в карман и загадочно улыбнулся, – это была уже третья его бляшка, добытая с одежд Индинара.

Какими бы они странными не казались эти люди, рассуждал про себя властитель, но предложение они сделали ему очень даже заманчивое. Корпорация, которую они представляли имела вес в галактике, впрочем, владыка имел об это весьма смутно представление. Без их помощи он бы даже и мечтать не мог о тех перспективах, которые открывало лично для него и его паствы это сотрудничество.

Все началось четыре месяца назад, когда Орток посетили гости с очень далеких мест, как они сами себя назвали, и сделали хозяину местной паствы предложение стать на склоне лет полноправным правителем всей Актании, за это они хотели получить возможность после разрабатывать нефтяные месторождения, находящиеся на севере страны. Ставке не званных гостей на переживающую упадок секту, предшествовали длительные переговоры с полновластным правителем страны, которые не принесли никаких результатов. Горталий Смелый упорствовал и не хотел уступать месторождения пришельцам, считая предложенную ими сумму сильно заниженной. Вот почему корпорация «Индастриел Кид» не желая так просто отказываться от своих притязаний, предприняла обходной маневр, сторговавшись с Индинаром, поставив против обещанной ему власти, необходимые ей месторождения. В принципе, так для корпорации получалось даже намного дешевле, вернее вообще даром, если не учитывать обязательные в каждом деле накладные расходы, то в последствии за месторождения вообще ничего не надо было платить. Индинара предложение заинтересовало сразу, и уже через пятнадцать минут общения с гостями он поставил вычурную, но кривоватую загогулину под текстом контракта.

Зачем могучей корпорации понадобилась природная нефть, притом не самого лучшего качества, и чем их не устраивала синтезированная из водорода и кислорода чистейший продукт,мало кто знал. В Актании такого знатока не было.

Через неделю в Орток прибыла рабочая группа «Индастриэл Кид», которая спустя месяц, применив технологию организации ажиотажного спроса, выдала на гора результат, превзошедший все ожидания. Не смотря на кажущуюся ничтожность этого достижения, вся группа не скрывая своих чувств ходила бесконечными коридорами и переходами храма и откровенно гордилась своим достижением. Секта быстро росла и набирала силу, число сторонников увеличивалось с каждым днем, постепенно усиливая власть Индинара.

В течении последних четырех месяцев каждодневные храмовые богослужения он уже не отправлял, перепоручив их одному из своих заместителей, у него для этого уже не осталось ни времени, ни желания. Все его мысли занимал трон Актании, неожиданно оказавшийся так близко, только руку протяни.

Неизвестное Керону светило, заходило за горизонт планеты, то же с засекреченным названием. Было известно одно – под ногами во все стороны простирается древняя страна Актания, а в направлении, котором движется их взвод где-то, совсем рядом расположен город Орток – цель их путешествия.

Нестройной цепочкой взвод тяжело поднялся на холм и перевалил через его верхушку. За спиной остался доставивший их сюда челнок. Грозная, боевая машина, с вершины холма казалась маленькой птичкой, устроившейся на ночь в ямке между двух бугорков. Хотя так и казалось, но у этой птички было столько оружия и оно обладало такой мощностью, что его хватило бы на то, чтобы не один такой город как Орток превратить в руины, из которых больше бы никто ни когда не вышел. Мало того, что челнок доставил сюда взвод, он был так же резервной силой, готовой при непредвиденной ситуации в любой момент нанести удар и забрать группу. В челноке остался экипаж и группа охраны.

Шли молча не говоря ни слова. Все роли были расписаны заранее. Каждый шел и мысленно повторял что и как он должен делать. Возглавлял колонну Уилк, в шлеме и со всевозможными цацками на поясе, которые поблескивали, тревожа сгущающиеся сумерки и монотонно лязгали при ходьбе. Керон шел одним из последних. В руках у него был Р-459, с навинченным на ствол глушителем, выполняющим так же роль компенсатора. С этой железякой пулемет становился тяжелее еще на двадцать процентов, но зато стрелял очень тихо. За спиной, цепляясь широкими лямками за плечи и обхватив поясом за талию возвышался титановый контейнер, до отказа набитый запасными обоймами к пулемету. Весил он килограмм под тридцать, но давал возможность стрелять долго и уложить тьму народу. На поясном ремне болтался килограммовый, пятисуточный паек из сублиматов и довершала экипировку двухлитровая фляга с водой, и капли которой не находилось в пайке. Замыкал колонну еще один новобранец, то же с Р-459 в руках и с точно таким же ящиком патронов. Вообще то во взводе десять человек удостоились счастья выйти на задание с пулеметами, остальные просто не подходили по комплекции к этому оружию, и сержант их милостиво вооружил импульсными излучателями, но чтобы служба медом не казалась каждый получил в придачу увесистый ранец, с ракетами, провизией, аптечками и другими мелочами, без которых не обходиться ни одна война. Каждому из солдат был так же выдан коммуникатор и пригоршня местных монет.

Ветераны, как и сам сержант шли на легке. Только трое из них несли маленькие, в половину от обычного, ранцы-контейнеры, каждый на тридцать килотонн. Как сказал эксперт просматривая запись храма, что для этой развалины и одного такого заряда слишком много, но для гарантии он выдал три.

Вначале предполагалось проводить акцию тайно, в местной одежде, но корабль заказчика, на котором должны были их привезти не прибыл к моменту начала операции, так что в аварийном порядке было решено проводить акцию нагло и открыто.

– Ну как настроение? – Бодрым тоном поинтересовался Уилк. Ответа не последовало. Всем было не до его дурацких вопросов. – Значит хорошее. – Сделал заключение сержант и легко пробежавшись опять занял место во главе колонны. До Ортока оставалось не больше двух километров. Звезда без названия уже полностью закатилась за небосклон. На черном бархате неба вспыхнули небрежно разбросанные, крупные звезды, давая света ровно столько, чтобы случайный путник не убился. Глаза медленно привыкали к темноте. Отряд поднялся еще на один холм и все увидели цель своего путешествия. Справа, темным, чернее самой ночи, пятном возвышался посреди пустынной равнины город Орток. За высокими стенами рвался в небеса центральный корпус храма, тщетно пытаясь своим острым шпилем сделать на небе еще одну сверкающую и переливающуюся всеми цветами радуги дырочку, каких уже накопилось огромное количество за миллионы лет, но до сих пор у него ничего не получилось, и судя по всему, уже никогда и не получиться. Уилк скорректировал слегка отклонившийся курс движения и отряд двинулся дальше.

Двое стражников сидели у городских ворот и при свете медной лампы, топливом для которой служил топленный жир, подводили итоги трудового дня. Уже прошло больше часа, как в город вошел последний путник и давно уж стоило запереть ворота и отправиться спать, но дело едва сдвинулось с мертвой точки. Алебарды стояли прислоненные к стене, а стража сидела в пыли и делила деньги. Перед ними лежали три кучки монет, одна большая и две поменьше, и они шевеля губами и загибая корявые пальцы перекладывали их с кучки на кучку.

– Начальнику городской стражи мы должны дать десять золотых, остальное наше, – напомнил один другому.

– Само собой. – Согласился его напарник и они продолжили вычисления.

Монет хотя и было много, но в основном это была медь, только кое-где поблескивало серебро, и все это богатство с очень большим скрипом переводилось в мозгах стражников в золотой эквивалент. Страсть к регулярному заработку(в конце концов, зачем они пошли служить стражниками?) не давала бросить дело и они настойчиво продолжали считать. Отвлек их от этого занятия только шум приближающихся шагов и незнакомая речь. Один из стражников быстро сгреб деньги обратно в одну кучу и вместе с пылью стал ссыпать их обратно в кожаный мешочек, а второй взялся за свою алебарду.

– Слушайте меня все, – внезапно сержант подал голос почти у самых городских стен, – командованием было принято решение начинать на рассвете, и предполагалось, что мы прибудем на на рассвете, но получилась накладка и уже темно, а у нас ни фонарей, ни приборов ночного видения… – дальше он ввернул словечко покрепче, так того, что означало это слово у них то же в данный момент не было, – не штурмовать же нам эту крепость маразма с факелами. Так что я, как командир принимаю решение о переносе операции на утро. Ночь проведем в каком-нибудь трактире, или еще где, ну там посмотрим по обстоятельствам. Самое главное не поднимать до поры шум. Все поняли?

– Да, угу, гу. – Прозвучало в ответ с разных сторон. Стражник с алебардой стоял как можно шире расправив костлявые плечи, прикрывая своего напарника, все еще собирающего дневную выручку, от взглядов непрошенных гостей и округлившимися от удивления глазами глядел на появляющихся из ночи странно одетых людей. Когда они появились все он удивился еще раз их количеству, хотя на этот раз с большим энтузиазмом – неожиданно под конец дня свалился неплохой куш.

– Кто такие? – грубо поинтересовался никогда не мывшийся в своей жизни страж.

От него несло таким тугим коктейлем вони, что для выполнения его работы алебарда ему была не нужна, достаточно было посадить этого человека в проеме городских ворот и можно было быть уверенным, что в город никто войти не посмеет.

– Путники из далеких мест, паломники, – загадочно ответил сержант, и найдя эту мысль удачной продолжил, – мы прибыли из очень далеких мест поклониться вашим святыням.

Его коммуникатор перевел фразу. К первому стражнику присоединился его напарник, уже собравший деньги и они вдвоем стали подозрительно рассматривать стоявших перед ними людей, очень смахивающий на военный отряд. На всех была одинаковая форменная одежда, действительно походившая на обязательную для какого-то монастыря форму. Оружия, как ни старались разглядеть стражники, не наблюдалось, только какие-то неизвестные штуки ночные монахи держали в руках и подвесили себе на пояса. Ни сабель, ни ножей или кинжалов видно не было, даже не было палок. Было даже странно, как этот не вооруженный отряд преодолел огромное пространство пустыни и не напоролся ни на одну из шаек разбойников, промышляющих по всей округе торговые караваны.

– А это что у вас такое? – Указал страж на ближайший Р-459, находящийся в крепких руках наемника по неволе.

– Это священные музыкальные инструменты. При их помощи мы восхваляем великого Крога. Мы бы вам с удовольствием продемонстрировали их великолепное звучание, но Великий Закон, запрещает нам играть на своих инструментах по ночам, когда силы тьмы приобретают безраздельную власть над всем, кроме душ праведников.

– Ага, понял. – Стражник сделал вид что понял. Сержант говорил бы еще, но осекся, увидев, что пулеметы стражников больше не интересуют.

– Первый раз вижу таких странных паломников, – буркнул один другому, а тот в свою очередь понес что-то о темном времени суток, о предписании начальника и о том, что после наступления сумерек им запрещается кого бы то ни было пускать. Ведь как ни крути, всякая наволочь шатается именно по ночам, но потом у него в голове что-то щелкнуло, и он выдал:

– Паломники вы или не паломники, а все равно платить будете. За вас всех десять золотых.

Сержант сунул руку в карман, достал пригоршню монет, отсчитал десять штук и вручил их озадаченному невиданной щедростью стражу, стараясь держаться подальше от источающего зловоние жителя бескрайней степи. Тот не веря в удачу схватил монеты и пересчитал, их было ровно десять. Больше страже крыть было нечем и в следующее мгновение створка ворот распахнулась, открывая черный провал городской улицы.

На отряд пахнуло густым ароматом общественной уборной. – Терпеть не могу я этого средневековья… – пробурчал один из ветеранов и закончил свою мысль отборными ругательствами. Когда взвод удалился достаточно далеко по темной, кривой, как судьба улочке, страж, все еще сжимавший в кулаке горсть монет радостно воскликнул:

– Слава Крогу!

– Ты что, тоже стал последователем Крога? – с ужасом поинтересовался его напарник. – Нет конечно, но если есть Крог, то есть и паломники, а некоторые из них платят звонкую монету не только в казну храма, но и у городских ворот то же. Вот это, – показал он сжатый кулак своему другу, – мы отдадим начальнику стражи, а это, – указал он пальцем с начавшим уже загибаться от своей длины, черным ногтем, на кожаный мешочек висевший на поясе у напарника, – мы поделим между собой.

Толстый и длинный засов городских ворот, сделанный из слегка обработанного бревна с шумом встал на место, и двое коллег направились в ближайшую забегаловку, из тех, что не закрывается ни днем, ни ночью, делить честно заработанные деньги.

Через два квартала, узкая улочка, заваленная никому не нужным хламом, мусором и догнивающими остатками вывела взвод на постоялый двор. О том, что заведение работало свидетельствовал горящий у входа со страшной копотью факел. Сержант пнул облезлую дверь ногой и все вошли внутрь. Внутри от дыма ничего не было видно. За колченогими столами сидели мужчины, женщин не наблюдалось – видно уже всех разобрали. Кто ел, запивая свой скромный ужин чем-то из больших, глиняных кружек, кто наевшись и напившись спал, рухнув головой на стол. Низкий, закопченный потолок глинобитного строения просел от времени, опасно прогнув основную несущую балку, грозя обрушиться в любой момент. Самым высоким из взвода пришлось даже немного пригнуться.

– Остановимся здесь до утра, – скомандовал сержант и подозвал жестом хозяина.

И уже обращаясь к сморщенному и высушенному до невозможности, уже не молодому человеку продолжил:

– Мы паломники и нам необходим недорогой ночлег на одну ночь. Завтра мы уходим дальше по святым местам. Особых условий нам не надо, но нужна большая комната или что-то подобное, где бы мы могли спокойно переночевать, и где бы мы никого не потревожили.

– Чего пожелаете? – С надеждой поинтересовался хозяин.

– Нам кроме ночлега ничего не надо. Мы не питаемся мирской пищей. – Дорого стоит, – мгновенно начал торг хозяин, – боюсь, что бедным паломникам это будет не по карману. – Может переждете ночь в зале, это будет стоить гораздо дешевле.

– Ты меня не путай, скотина, – бедного паломника как не бывало, его место занял не признающий ни каких условностей, привыкший командовать человек, – мне нужно место для моих людей. Сколько ты хочешь?

– Три золотых. – Заплетающимся от страха языком ответил засушенный степными ветрами человек, ожидая в любой момент удар в лицо, но его не последовало.

Воинствующий сержант-монах достал из кармана три тускло блеснувших желтым кругляка и бросил их на стол. Они тут же исчезли среди складок одежды засиявшего счастьем хозяина, а уже через минуту взвод находился в обширном сарае, располагавшемся сразу за заведением. Пахло прелым сеном, навозом, гниющей древесиной и терпким потом вьючных животных. Впрочем, животных сейчас в сарае не было. Все располагались как кто мог. Самые хорошие места на сене, были заняты в мгновение ока, остальным пришлось пристроиться в более неприспособленных местах.

Керон присел в углу на стопке связанных пеньковым шпагатом охапок хвороста и вскрыв одну из упаковок своего пайка, принялся размачивать брикет обезвоженного хлеба водой из фляги, тот на глазах набухал и вскоре принял форму куска вполне приличных размеров. Разложив на этом ломте кусочки чего-то мясного из маленького пакетика, он приступил к ужину, запивая свой бутерброд водой. Все ели молча. После ужина Уилк распределил караул, отобрав несколько пар солдат, которые должны были сменять друг друга через каждые три часа. Керону Сальсу выпало дежурить в первую смену, а напарником у него оказался грузный, неразговорчивый, приветливый, как танк в бою, каторжанин.

Вскоре все уснули. Ничего не нарушало тишину ночи, только изредка, то ли от голода, то ли от тоски взвывала какая-то тварь, но тут же умолкала, видимо понимая, что таким образом свое горе можно только выразить, а не помочь ему, тем более, что помогать никто и не собирался.

Ночь погостила пложенное ей время и незаметно ушла, уступив место шумному дню, с его вечными проблемами и нескончаемыми заботами.

– Подъем! – Сержант уже ходил от одного каторжанина к другому и приводил их в чувство своей коронной утренней командой.

Все его цацки уже болтались у него на ремне, а сам он был бодр и свеж, как новый день, заглядывающий в маленькие, лишенные и намека на стекла окна.

– Все быстро приняли пищу. – Продолжал он раздавать указания. – Проверить оружие, привести его в боевое состояние. Надеть и пристегнуть шлемы. Я сказал пристегнуть, – повторил он заметив как один из старожилов небрежно отбросил застежки пластикового ремня себе за спину, – а то по возвращении за каждую утерянную вещь вычту из жалования в пятикратном размере.

Бравый старожил неохотно застегнул неудобный, тонкий ремень у себя на подбородке.

Покинули приютивший их на ночь сарай той же дорогой, только на этот раз факел не потребовался. Выбравшись на улицу, Уилк повел свой взвод сворачивая то вправо. то влево, поминутно сверяясь с сильно увеличенным орбитальным снимком, навстречу неизвестности. Местные жители, уже появляющиеся на улицах с удивлением глядели на непривычно одетых пришельцев и со страхом уступали дорогу крепким мужчинам, одетым в одинаковую форму, предпочитая вступить в нечистоты, чем столкнуться с молодчиками, судя по их виду, зарабатывающими себе на жизнь не прибегая к нудной и тяжелой работе. Через двадцать минут пути взвод оказался на храмовой площади города.

Запись, которую они смотрели на кануне на базе не передавала того впечатления, которое производил храм, эта куча красиво поставленных друг на друга камней, когда человек находился в непосредственной близости. Храм был действительно огромен. Стройные колонны, поддерживающие выступающую наружу блюстраду, тянулись в небеса, указывая верующим направление, в котором нужно продвигаться в своих духовных исканиях. Сооружение подавляло своей грандиозностью уже с расстояния в сто метров. Находясь рядом с храмом, человек с незакаленной психикой уже был готов поверить во что угодно. Чего чего, а труда было приложено много. Можно было только догадываться, сколько сотен тысяч народу положило свои жизни на то, чтобы в пустынной местности, где ничего кроме песка, глины и нещадно палящего светила ничего не было, доставить непонятно откуда такое количество камня и возвести храм.

– Все, теперь начинаем действовать строго по плану. Никто ничего не забыл?

Ответом сержанту была тишина. Больше не говоря ни слова, он бодрым шагом, направился к центральному храмовому входу. Два стража с удивлением наблюдали целую толпу народа, уверено шагающую к входу через площадь. До них никак не могло дойти, на чем же основывалась уверенность этих людей, у которых не то что сабли, даже ножа не было за поясом. Восемь человек сержанта отделились от основной группы и теперь обходили площадь кольцом, прикрывая группу на случай прибытия возможной подмоги.

– Кто такие!? – Выкрикнул стражник, но в голосе его не чувствовалось уверенности.

В ответ на его вопрос оружие пришло в движение – досылались патроны в патронники, капсулы в разрядники, щелкали высвобождая импульсники поясные зажимы.

– Нам нужно войти внутрь, – сообщил ничего не соображающему стражу Уилк и навел на него свой импульсник.

Тот долго не раздумывая, вместе со своим напарником синхронно извлекли из ножен сабли. Сверкнула синеватая сталь, отразив лучи засекреченного светила. Стоящий впереди всех сержант отвел свое смертоносное оружие немного в сторону и нажал на спуск. Ослепительная вспышка охватила плотно запертые ворота. Последовавший за ней взрыв с легкостью сорвал с внушительных петель правую створку и бросил ее разом с оторопевшими стражами. В следующее мгновение брошенные сабли лежали радом с догорающими обломками, а пара неустрашимых стражей неслись в только им одним известном направлении. Внутри больше никого не оказалось.

– Следите внимательно, – давал последние наставления сержант, – на шум может сбежаться много народу. Не давайте застать себя в расплох, а в остальном мы их намного сильнее. Если будут сопротивляться уничтожать не задумываясь. Мне потери не нужны. Я только тем и занимаюсь, что учу и учу вашего брата. А теперь все выполняют как мы и намечали. Задача всем, кроме подрывников – найти эти морды. – Он достал из кармана пять голографий изготовленных в формате для бумажника. Никто их не потерял?

– Нет… Все нормально… Найдем… – Затараторили все в ответ.

– Тогда приступаем. Запомните, на все у нас пятнадцать минут. Через пятнадцать минут встречаемся здесь на этом же месте и организованно отходим. При возникновении чрезвычайной ситуации докладывать мне немедленно. Ну все, пошли.

Три старожила с ранцами, сразу отправились в подвальные помещения, устанавливать свои игрушки. Их прикрывали двое новобранцев, один с пулеметом, другой с импульсным излучателем. Остальные разбившись на пары стали обследовать закоулки древнего строения. Уже через минуту храм заполнили пулеметные очереди и редкие разрывы. Покрытые плесенью стены, привыкшие за многие века к тишине и хоровому пению, с удивлением отражали непривычные для них звуки, добавляя гармоник и усиливая их эффектным эхом.

Керону в напарники достался Арат, шустрый мужчина, немногим моложе его. Они вдвоем должны были обследовать первый этаж левого крыла храма, что они сейчас и делали. Двери на этом этаже располагались по обеим сторонам и приходилось быть особенно внимательным. Арат легко двигался впереди, проверяя не заперта ли очередная дверь, которая как правило всегда оказывалась запертой. Только один раз они наткнулись на открытую комнату, но в ней ничего не оказалось. Вообще ничего, только голые стены. Керон двигался сзади и из пулемета вскрывал ржавые запоры, затем входил в комнату, осматривал ничего не стоящий хлам и они продолжали двигаться дальше. В комнатах, которыми явно давно не пользовались, были свалены какие-то ящики, наполовину разрушенная, старая мебель и прочий хлам, следов пребывания людей не наблюдалось. Видно это крыло было давно и капитально заброшено.

Время бежало, а конца коридору, с его бесконечными комнатами не было видно. Керон и Арат проверили комнат двадцать и на это у них ушло половина времени, отведенного до отхода.

– Слышишь, так мы ни за что не успеем проверить все, – выкрикнул Керон, задыхаясь от тяжести своего Р-459, – встаем спина к спине и работаем сразу по двум дверям.

– Хорошо. На этот раз дело пошло значительно быстрее, только шуму прибавилось – плазменник Арата никак не хотел жечь, а все стремился только испарять со взрывом. Никто даже и не попытался им помешать, правда однажды, с той стороны прохода, к которой они стремились, показались двое вооруженных саблями и одетых в ниспадающее тряпье стражников, но увидев двух мужчин за работой, удалились так же быстро, как и появились. Дверь за дверью слетала с ржавых петель. Судя по всему двум наемникам-каторжанам попалось давно не использовавшееся для жилья и богослужений крыло здания, но не смотря на это, необходимо было довести дело до конца, что они и делали.

Уилк в это время уверено продвигался по другому коридору, в сопровождении двух солдат. Этот проход оказался обходным и имел только один ряд дверей, которые солдаты вскрывали со сноровкой опытных медвежатников, сержант же в этом безобразии не участвовал, у него были другие обязанности – он руководил всей операцией. Вдруг впереди он заметил движение, выхватил свой импульсник и присев, приготовился стрелять. Дверь, находящаяся через десять дверей от разбушевавшихся, громко стреляющих солдат, слегка приоткрылась и в образовавшейся щели показалось бледное, перекошенное от ужаса, заплывшее жиром лицо. Сержант приказал прекратить огонь. Один из солдат остался караулить еще не вскрытые двери и сам проход, а второй рванул за сержантом, посмотреть, что же там такое случилось.

Подбежав поближе они увидели неприглядную картину – перепуганный до смерти толстяк, стоял на еле державших его ногах с поднятыми руками, прислонившись к дверному косяку. Если бы не этот косяк, то незнакомец вероятно уже давно лежал бы на каменном полу. Три запасных его подбородка ритмично вздрагивали в такт судорожным попыткам вздохнуть, а бледное лицо казалось белее белоснежного комбинезона, в который были затянуты его телеса. Схватив его за шиворот, сержант выволок тушу в коридор, освобождая себе проход. Выглянув из-за дверного косяка, соблюдая все меры предосторожности, он и его одноглазый друг – УИС-15, осмотрели помещение, но в открывшемся его взору зале опасности не наблюдалось, скорее наоборот, все, кто там находился, а их было человек десять испытали приступ панического ужаса при его появлении. Такая реакция сержанта всегда устраивала.

Всех обнаруженных в помещении вытолкали в коридор и выстроили вдоль стены. Некоторых с трудом достали из под столов, под которыми они надеялись укрыться от рентгеновского взгляда опытного вояки. Затем, сначала сам сержант, а потом и двое других солдат достали по пакету голографий и стали сосредоточенно сличать копии с предполагаемыми оригиналами. После нескольких минут упорного мозгового штурма выяснилось, что искомых лиц среди стоящих у стены, одетых не по местной моде людей, нет.

Сержант потеряв всякий интерес к людям в белых комбинезонах и уже собрался было отправиться дальше, но тут наконец пришел в себя толстый Тирас Кут. Он судорожно сделал большой вдох, все еще плохо слушающимися его легкими и сорвавшись в истерическое состояние выкрикнул высоким фальцетом:

– Какое вы имеете право нас терроризировать?! Мы не какие-нибудь бродяги! За нами стоит огромная корпорация, которая не позволит издеваться над своими сотрудниками!..

Сержант развернулся и открытой ладонью влепил толстяку пощечину. Могущественная, по словам Кута корпорация наплевательски отнеслась к этому факту. Кут заткнулся проглотив заключительную часть своей очередной фразы. Истерика прекратилась, а в его глазах стал четко просматриваться страх. Больше вопросов не возникало.

– Я не знаю кто они такие и что здесь делают, – пояснил сержант находящимся рядом солдатам ход своих мыслей, – но это нас никак не касается. На счет их у нас нет никаких распоряжений. Гоните их отсюда и пошли дальше, у нас осталось мало времени.

В шикарно обставленной зале, располагавшейся в самом сердце древнего храма, в который не имел права проникнуть ни один посторонний звук из огромного внешнего мира, господствовал полумрак. Забранные мутным стеклом, узкие, но невероятно высокие окна крайне экономно пропускали свет, усиливая атмосферу таинственности, которая всегда присутствует в подобных местах. Под высоким, куполообразным потолком висела вычурная люстра из кованного, почерневшего от огня горна и времени железа, вся утыканная толстыми, жировыми свечами. Свечи еще не зажигали, но зато в курильнице, располагавшейся в самом центре переплетенного металла, процесс окисления шел во всю. В ней, источая во все стороны приторную, сладковатую вонь тлели какие-то благовония. Жрецы таким способом пытались видимо одурманить свое божество и доведя его эйфорического состояния, заставить решать их насущные проблемы. Процесс шел плохо, но надежда их не оставляла.

На главном троне, богато украшенном золотом, платиной и драгоценными камнями, сверкающем как водопад в лучах солнца, слезами сирот многих поколений, восседал старик надменно задрав вверх жиденькую, куцую бородку. На уступе, располагавшемся немного пониже, стояли еще три кресла, правда украшенные несколько скромнее и они то же не пустовали. Древние, как мир старцы сидели на своих местах и сосредоточенно делали вид, что разговаривают с небесами. Кто находился на другом конце провода по их безжизненным лицам определить не представлялось возможным. Внизу, в центре круглого зала, как клоуны в цирке, разодетые в ритуальное оранжевое тряпье, кружились в своеобразном танце человек пятнадцать. Хотя они отличались по возрасту, но в основном это были мужчины, поступившие на службу в храм совсем недавно и разговаривать с небесами им еще не полагалось. Все, что от них требовалось на этом этапе их карьеры, так это создание требуемой для этого процесса атмосферы. Ритм танца постепенно увеличивался. Чувствовалось, что вот-вот наступит развязка, логический конец, ради которого все это и устраивалось. И она наступила, только несколько раньше, чем ожидали сами устроители.

Тяжелая, деревянная дверь, окованная золотыми пластинами искусным мастером, давно-давно перешедшим с состояние липкой глины у городских стен, распахнулась от сильного удара армейского сапога с рифленой подошвой. Иртас и Картор, неразлучные друзья, которые держались всегда вместе и не подпускали к себе никого, с оружием на перевес, ввалились в ритуальный зал. Танцоры растерянно остановились. Задававший ритм барабан, сделал еще несколько неуверенных ударов и затих.

– А ну ка встаньте все в одну шеренгу, – скомандовал потомственный бандит Истар, – против света, что бы я вас всех хорошо видел.

Танцоры покорно исполнили приказание, а старцы на разукрашенных ювелирами креслах даже не пошевелились.

– Вам что, особое приглашение требуется? – Вспыхнул Истар и в подтверждение своих серьезных намерений дал очередь из пулемета поверх голов отцов церкви.

Десятка три разрывных пуль разнесли в щепки намалеванную на деревянном щите очень старинную картину, оставив в стене глубокие выбоины. Это возымело действие и в следующее мгновение старцы были уже среди танцоров. От их прежней медленности не осталось и следа. Истар достал голографии и стал сосредоточенно сличать копии и предполагаемые оригиналы. Когда он попадал на нужное лицо, то грубо отталкивал его владельца в сторону и продолжал дальше.

Картор то же зря времени не терял. Он находился уже на возвышении среди драгоценных кресел. Используя как рычаг брошенный в панике одним из властителей человеческих душ жезл с металлическим, острым наконечником, он отдирал от главного трона драгоценную инкрустацию. Декор капитально держался за дерево, но перед таким натиском устоять не мог. Пластины отслаивались одна за одной и падали к ногам Картора.

Истар закончил отбор и ждал, когда его друг закончит работу. Четыре человека, изображения которых лежали сейчас в его нагрудном кармане стояли понуро опустив головы и ждали разрешения своей участи. Танцоров и музыкантов Истар прогнал. Те с трудом веря в свою удачу унеслись прочь быстрее ветра.

Набив золотом свой ранец, Катор спустился вниз. Нужно было спешить. Времени почти не осталось.

– Неплохой улов, – порадовал он своего друга, – редко такое выпадало нам даже на свободе, если вообще когда-нибудь выпадало…

Подталкивая впереди себя еле плетущихся стариков, они направились к месту сбора.

У догорающих входных ворот храма собралось уже достаточно много наемников, остальные все подходили и подходили. Двое ветеранов, заложивших в подвалах свои игрушки сейчас были заняты тем, что разбирались с устройством дистанционных взрывателей, изучая три небольших, походивших размерами на радиостанцию пульта. Все, кто находился поблизости и разбирался чем они занимаются, не сводили глаз и их рук и манипуляций, которые они производили этими самыми руками на кнопках своих приборов.

Керон стоял прислонившись к стене и тяжело дышал. Даже при его комплекции, Р-459 для него оказался тяжеловат, зато было и приятное обстоятельство – ранец с патронами опустел на половину и обратный путь к челноку, в связи с этим, обещал быть немного легче пути сюда.

Уилк сличал доставленных Катором и Истаром пленников и найдя их подобными тем, что на портретах обрадовался, оскалив в довольной улыбке все свои тридцать два пластиковых зуба.

– Эх, нам бы еще главного ихнего найти, то нам бы вообще цены не было…

Неуловимые и могущественные силы Хаоса услышали его пожелание и в конце коридора показался старик с развевающимися при ходьбе белоснежными, длинными волосами. Сзади него искусно ругаясь и подталкивая пленника через каждых два шага шел Шартап, – вор-одиночка выходец неизвестного никому из присутствующих мира. Он всегда работал один. Это стало его потребностью, его натурой. Даже когда сержант разбивал всех на пары, то даже тогда Шартап не изменил своей многолетней привычке.

– Вот и хорошо, – подытожил Уилк, – если все собрались, то выдвигаемся.

Он сосчитал свой взвод и остался доволен. Солдат было ровно двадцать девять человек, столько, сколько и прибыло сюда. Он посчитал это хорошим знаком. Такой удачи с ним уже давно не случалось, всегда обязательно были потери.

Орток встретил обидчиков своих владык обычными для обеденного времени толпами народу, заполонившим хотя и центральные, но тем не менее кривые, узкие улочки. Торговцы, местные и пришлые, занимались привычным для себя делом – выискивали в толпе потенциального клиента и пытались всучить ему свои товары, захваченные врасплох внезапным предложением люди начинали отчаянно торговаться, но вскоре искусство продавца брало верх над дилетантским подходом к делу покупателя и еще один человек становился счастливым обладателем какой-нибудь дряни. Деловито сновали в толпе воры, высматривая кошель поувесистей. Этого брата можно было безошибочно определить по рыскающим, ни на минуту не останавливающимся на месте глазкам. Начали просыпаться и выставлять на обозрение новому дню свою покрытую синяками кожу первые жрицы любви, а в мастерских мастеровых уже давно кипела работа, обещавшая вскоре прерваться на короткий и скудный обед. В общем город жил своей, ни на что не похожей жизнью и всем этим работягам и торгашам, ворам и рабам, наложницам и хозяйкам трактиров, нищим и богатым хозяевам, было глубоко плевать на все, что не касалось их непосредственно, в данную минуту.

Единственной реакцией на необычную процессию было то, что горожане со страхом уступали проход отряду, да кое-кто, узнав в пленниках своих владык, низко кланялся.