"Западня" - читать интересную книгу автора (Лыхвар Александр)

Глава 11. Варгуст.

Варгуст – столица Актании, встретила гостей проливным дождем. Этот город располагался значительно севернее Ортока в более благоприятном для жизни климатическом поясе, кроме того, близость моря, на побережье которого раскинулся этот город, делали климат мягким, а годовые колебания температуры незначительными. По пологим склонам, крохотные, при взгляде с высоты домишки, жались друг к другу, как бы желая согреться и начинались далеко на материке среди разноцветных лоскутов возделанной земли и заканчивались на пристани огромного, по здешним меркам порта. В порту стояли на разгрузке несколько крупных судов. Их мачты, со спущенными парусами напоминали объеденные рыбьи хребты, зачем-то направленные в небеса. Центральным местом в городе, помимо базарной площади конечно, был роскошный дворец правителя Актании, на троне которого сейчас гордо восседал непобедимый владыка Горталий Смелый, достойный потомок славной и древней династии.

Пилот посадил перегруженный, для местной, несколько превышавшей стандарт, гравитации, челнок в трех километрах к северо-востоку от города, на границе дремучего леса и крошечных, пустующих в это время, полей. Лапы опор глубоко ушли в размокший грунт. Людей на полях не наблюдалось – непогода разогнала всех по их лачугам, единственным, кому хотелось прогуливаться по превратившимся в болотную жижу полям, был дождь, и он с удовольствием это делал.

– Всем оставаться на своих местах. – Отдал распоряжение сержант, когда заметил, что некоторые члены его славного взвода отстегивают ремни кресел и собираются куда-то идти.

Те с неохотой заняли опять свои места. Бравый офицер с нашивками капитана и металлическим кейсом внушительных размеров, скучавший до этого на борту челнока, вдруг проснулся от толчка о поверхность и отправился в носовое отделение к пилотам, тарахтя по подлокотникам кресел своим чемоданом, с которым он видимо ни когда не разлучался.

Несколько человек вопросительно посмотрели на Уилка и тот объяснил:

– Этот капитан представляет финансовый отдел, и как доверенное лицо командования, вправе принимать любые решения, вплоть до уничтожения заказчика, если он конечно не захочет расчитаться за предоставленные ему услуги.

– Так что, если они сейчас не заплатят, то мы опять пойдем на задание?

– Нет, даже если это и случиться, то ни на какое задание мы больше ходить не будем. Просто пилоты пройдутся несколько раз над этим городком, разутюжат его хорошенько, на этом все и кончиться. Насколько я помню, такое уже когда-то бывало.

Двигательная установка смолкла и наступила полная тишина. За толстыми, бронированными стеклами редких иллюминаторов, крупные капли беззвучно падали ни листву раскидистых деревьев. Вдруг в области кормы что-то лязгнуло, через несколько секунд звук повторился. Из носового отсека появился капитан по деньгам и деловым тоном, не терпящим возражений, распорядился:

– Сержант, возьмите шестерых человек, я думаю больше не понадобиться, и ступайте за мной.

Уилк пальцем указал кто пойдет. Все шестеро оказались вооружены пулеметами. Керону то же посчастливилось прогуляться.

В грузовом отсеке, в который они попали по замысловатому обходному каналу, огибающему силовую установку челнока, находились два техника, которые колдовали над гусеничным вездеходом, первым стоящим перед отброшенным люком, панель которого начиналась сразу под первым катком вездехода и заканчивалась в обширной луже. Двое его братьев, даже выкрашенных в точно такой же цвет, стояли немного подальше с наглухо пристегнутыми к полу гусеницами. Техники уже разблокировали зажимы, удерживающие машину во время полета и возились в кабине пытаясь запустить непослушный механизм.

Привели пленных. У них шок еще не прошел, скорее даже наоборот, психическое напряжение, которое испытывали эти хладнокровные по жизни люди, от увиденного за день и все не прекращающегося кошмара, вот-вот рисковало перейти критическую границу, после чего от болезни могло помочь только одно средство – таблетка калибром не меньше девяти миллиметров. Но увидев через распахнутый люк грязь родного мира служители культа немного успокоились.

Неожиданно громко взревел мотор вездехода, вбросив из выхлопной трубы синеватое облачко вони. Все погрузились и медленно наворачивая на блестящие гусеницы первые комья грязи вездеход съехал с трапа. Дорога, вернее место среди полей, отведенное для повозок, оказалась узковатой для вездехода и он то и дело срывался как не вправо, то влево, оставляя глубокие рытвины на обработанной почве, которые почти сразу заполнялись мутной, дождевой водой. Не смотря на распутицу и не прекращающиеся осадки, в кабине было тепло и сухо, а мягкая подвеска оказалась вообще не нужна в данной ситуации – размокшие кочки разлезались под гусеницами даже не обнаруживая своего присутствия на колее. Казалось, что машина идет если не по хорошо залитому бетону, то уж по укатанному асфальту – это точно. Вскоре стали появляться убогие, облезлые домишки, но людей по прежнему видно не было. Никто не выскакивал на дорогу, никто не тыкал пальцем вслед.

Недалеко от городских стен водитель заметил первого прохожего. Он показал на него пальцем и все, включая пленников посмотрели в ту сторону. Это была довольно молодая женщина. Закутавшись в длинный, рваный и давно промокший плащ, она брела по щиколотку в воде прочь из города. Низко надвинутый капюшон не скрывал безразличных, переполненных тоской, больших глаз. Ничего не изменилось у нее на лице, когда они заметила идущий по дороге вездеход. Просто отступила не несколько шагов в сторону, как это она делала может тысячи раз, уступая дорогу повозке. Вездеход не снижая скорости прошел в полуметре от нее, обдав несчастную тугой струей перемешанной с грязью воды, но и это не изменило отстраненного выражения ее лица. Водитель вездехода слегка улыбнулся своей удачной шутке, а молодя еще женщина побрела дальше в дождь, прибитая жизнью и горем, которое так любит подсовывать эта самая жизнь.

У городских ворот, как и было договорено, их ждали. В вездеход подсел шустрый человечек и резкими, порывистыми движениями рук стал указывать водителю дорогу в лабиринте городских улочек. На улицах ни кого не было, все попрятались по домам, лишь иногда на дорогу выскакивал заспанный мастеровой или торговец, посмотреть, что же это такое только что прогрохотало у него под окнами, да изредка из под гусениц выпрыгивал как заяц малолетний подмастерья, посланый за чем-то хозяином не смотря на непогоду.

У массивных ворот первой стены, отгораживающей дворцовый массив от городских кварталов, провожатый, который так и не представился, настоял на том, что бы вездеход оставили здесь. Делать было нечего, и сверкающее никелем и защитным покрытием серо-зеленого цвета порождение высокоразвитого мира, заняло место в местной разновидности конюшни, среди затравленных жизнью и ласковым обращением вьючных животных, больше походивших на больших собак, чем на животных, способных тащить повозку или нести седока в седле. Все выгрузились. Запах в конюшне оказался соответствующим. Дальше пошли пешком. В здешней стране о каких-то там зонтах или защищающих от дождя, водонепроницаемых плащах вообще не имели ни какого представления. Какому-нибудь гению еще предстояло изобрести эти вещи. Керон шел под дождем, с трудом удерживая скользкий от влаги пулемет и надеялся, что по крайней мере этот умник уже родился.

Так неспешно они преодолели вторую и третью стену укреплений, отгораживающих от города и одно от другого поселения знати разных сословий. Различия в социальном статусе явно проявлялись в величине и пышности домов, в которых они обитали. В отличие от Ортока, Варгуст располагал огромными запасами строительного камня. В этом не последнюю роль сыграло море, обнажавшее во время весенних и осенних штормов огромные массивы этого строительного материала, унося далеко от этих мест рыхлые, осадочные породы, скопившиеся здесь на протяжении миллионов лет. Хотя камня и было предостаточно, но все-таки построить себе каменный дом мог только очень состоятельный человек, а простой люд, как впрочем и везде, вынужден был довольствоваться лачугой из высушенной смеси грязи и навоза.

Уилку уже начало надоедать это пешее путешествие, он рефлекторно отстегнул от пояса свой импульсник и дослал капсулу в разрядник. Все шестеро солдат, в том числе и Керон, не сговариваясь повторили эру процедуру со своими пулеметами. Пленники, никогда в жизни не видевшие подобного оружия и не догадывающиеся как именно оно убивает, спинным мозгом почувствовали опасность и засеменили так быстро, как только позволяли им их состарившиеся в борьбе за религиозные идеалы тела.

Когда все наконец-то добрались до дворца, ни на ком не осталось сухой нитки. Провожатый перепоручил маленький отряд с их пленниками появившемуся на стук из крохотной, незаметной двери в стене, огромному детине, сплошь покрытому кружевами, оборочками и прочими пакостями, вероятно по последней дворцовой моде и бесследно растворился среди мокрых кустов запущенного сада. Толстыми, как сосиски, пальцами тот сжимал резной, деревянный жезл, напомнивший Керону черенок от лопаты. Стукнув этой деревяшкой по каменной плите пола, он низко поклонился, чуть не ударившись головой о камень. Было удивительно наблюдать подобную гибкость у такого толстого человека, хотя видимо это было единственное физическое упражнение, кроме еды конечно, которое он постоянно выполнял по долгу службы, вот и натренировался.

– Везде свои порядки, – назидательно прокомментировал увиденное сержант.

Капитан только поморщился, то ли от пахнувшей ему в лицо тошнотной вони

– противной смеси запаха давно не мытого тела и не менее отвратительных духов, которыми предполагалось замаскировать основной запах, исходивший от этого откормленного борова; то ли от внезапно нахлынувшего на него со всех сторон ощущения средневековья, то ли еще от чего-то. Кто может понять этих капитанов? Только майор, да и то не каждый.

Узкими коридорами потайных проходов, о существовании которых во дворце знали только те, кому это было положено по долгу службы или по праву рождения, расфуфыренный толстяк повел их в святая святых Актании – покои Горталия Смелого. То, как он старательно прятался от своего народа не сильно гармонировало с его громким прозвищем, но во дворце об этом мало кто задумывался, если вообще хоть кто-то занимался подобной ерундой. Во дворце думать не полагалось. Здесь полагалось только веселиться и развлекать владыку. По этому критерию и подбирались придворные. Думать же имели право только избранные, всем остальным это просто запрещалось.

По ходу движения то справа, то слева за стенами звучала музыка и заливистый женский смех, шум застолья или вой обезумевшей от представления придворных лицедеев публики. Знать развлекалась как могла.

Наконец бредущий впереди провожатый, со своим жезлом в одной руке и коптящим факелом в другой, остановился и немного повозившись отпер ничем не примечательную дверь, каких уже много встречалось по дороге. Как только дверь распахнулась, коридор заполнило тоскливое завывание флейты. Наслушавшись подобной музыки можно было со спокойной совестью стреляться. Провожатый одернул тяжелый, пыльный ковер, прикрывающий вход в тайный коридор снаружи и придерживая его пропустил всех в небольшой, уютный зал, после чего опять выдал свой коронный поклон и удалился, плотно прикрыв за собой дверь.

В зале царил полумрак. Единственными источниками света были пять расставленных по кругу масляных светильников. В масло видимо было добавлено какое-то благовоние, запах которого заполнил все пространство, от покрытого длинношерстными коврами пола, до теряющегося во тьме, высокого сводчатого потолка. В круге колеблющегося света медленно извивались в странном танце три женских тела, как бы придавая материальные формы тоскливой музыке флейты, доносившейся непонятно откуда. Просвечивающаяся, воздушная ткань слегка прикрывала самые выдающиеся достопримечательности красавиц, нисколько не скрывая их красоту, скорее наоборот, стимулируя фантазию зрителя и тем самым усиливая их и без того сногсшибательную сексуальность до не контролируемых сознанием пределов.

– Вот это я понимаю прием. – С энтузиазмом воспринял происходящее один из воинов.

Его голос произвел неожиданные результаты. Откуда-то из темного угла зала раздался хлопок в ладоши, мгновенно прервав представление. Девушки остановились, танец прекратился. Флейтист, находящийся где-то за пологом, видимо для того, что бы не нарушать создававшийся здесь интим, взял еще несколько своих тоскливых нот и прекратил играть. В следующее мгновение вспыхнули дешевые, но очень экономичные ртутные светильники, располагавшиеся по своду потолка и кое-где на стенах, залив весь зал мертвенно белым, нереальным светом, больно резанув по привыкшим уже к полумраку глазам. Было интересно наблюдать старинные, в ранах выбоин, древние стены в таком освещении. Из голубого, удивительного большого дивана, стоящего в углу, выбрался Карт и с довольной улыбкой направился к гостям.

Танцовщицы с разочарованным видом, что их танец любви не нашел своего логического завершения, собрали сброшенную до этого одежду и важно удалились, все как одна задрав высоко подбородки, выставив как можно дальше вперед высокую нагую грудь и так размашисто покачивая бедрами, что солдаты Уилка застыли на месте, парализованные проснувшимися вдруг вполне конкретным желанием.

– А мы вас ждали еще вчера. Случилось что-то непредвиденное? – Поинтересовался он.

– Нет, – взял слово капитан по праву старшинства, – все прошло как и было намечено, просто произошла досадная ошибка в наших расчетах и мы прибыли сюда не утром, как надеялись и поздним вечером. Поэтому пришлось перенести операцию на утро сегодняшнего дня.

– Ничего страшного, – днем раньше, днем позже. Какая разница? – Милостиво простил оплошность консультант правителя. – Я сейчас пошлю доложить Горталию о том, что вы здесь, и судя по всему, – он с нескрываемым презрением бросил взгляд на пятерых пленников, со скованными наручниками руками, – акция прошла как и планировалось.

– Нечего было и беспокоиться, – небрежно взмахнул рукой капитан, – по договору мы должны были выполнить определенную работу, и мы ее выполнили. – Он это сказал таким тоном, вроде сам только что бегал с пулеметом по бесконечным коридорам, а не отсиживался в челноке.

Примчавшийся на звук почерневшего, бронзового колокольчика посыльный выслушал приказание и умчался прочь. Не прошло и нескольких минут, во время которых Карту и капитану даже не удалось толком обсудить нахлынувшее на Варгуст ненастье, как двери распахнулись и в сопровождении свиты прибыл посмотреть на поверженных врагов Горталий Смелый.

Все пленники, кроме владыки Индинара, безраздельного правителя Ортока, понуро склонили головы, всем своим видом демонстрируя чувство полного раскаяния, только сам владыка гордо встретил взгляд Горталия. Они долго смотрели друг на друга, не желая проигрывать это состязание воли. Начавшееся затягиваться состязание, выиграл недавний повелитель человеческих душ, лишний раз доказав, что сила духа способна сокрушить любую другую силу, если присутствует стопроцентная уверенность в собственной правоте. Слегка расстроенный тем, что его враг даже в такой ситуации не теряет присутствия

духа, Горталий обратил свое внимание на солдат. Завистливо осмотрев их оружие он мечтательно прикрыл глаза и выдал:

– Мне бы таких солдат, как в вашей армии, да еще такое же оружие, то вряд ли случилось то, ради чего нам пришлось вас побеспокоить.

– Мы для этого и существуем, чтобы нас беспокоить. Это наша работа. – Все скромно молчали, говорил только капитан, вдруг почувствовав себя среди знати целой страны очень важной птицей.

Горталия порадовала такая преданность своему занятию. Легкая улыбка скользнула по его изъеденному временем и государственными заботами лицу.

– Ну как, вы разрушили это осиное гнездо? – Поинтересовался он.

– Нет мы этого не сделали, – ответил капитан, и заметив удивление в глазах правителя мигом поправился, – командование решило, что вам самому будет приятно стереть с поверхности планеты своих врагов.

Капитан протянул Горталию небольшую пульт дистанционного управления.

– Достаточно переключить этот переключатель и нажать вот на эту кнопку,

– объяснил он. Правитель аккуратно взял в руки прибор. Улыбка долго сдерживающего себя садиста обнажила несколько сохранивших преданность своему хозяину, желтых зубов.

– Нажать на это, и Орток превратиться в прах?

– Да. – Было бы у Актании достаточно средств для закупки такого вооружения, нашим бы соседям пришлось не сладко. Все эти страны в месяц стали бы провинциями Актании. – Помечтал Горталий и щелкнул переключателем прибора.

Вдруг Индинар встрепенулся и подал голос:

– Великий владыка Актании, прежде чем ты исполнишь свой справедливый приговор Ортоку и его жителям, беззаветно преданным твоему великому престолу, я бы хотел, чтобы ты узнал все подробности, которые необходимо знать для принятия такого важного решения.

– Что ты хочешь мне сообщить, презренный, предавший свою страну и своего правителя? Только не стоит оправдываться, никакие твои оправдания тебе уже не помогут. Я принял решение и не существует в мире силы, способной заставить меня его изменить.

– А ничего не нужно менять. Все будет так, как и должно быть. – Загадочно промолвил он и протянул Горталию сложенный в четверо, сильно потертый листок бумаги, с аккуратно напечатанным на ней текстом, стилизованным под местную рукописную версию. Текст состоял всего из десяти коротких строчек. – Прочти это, а потом делай все, что ты задумал.

Горталий с неохотой взял листочек и вслух прочел первую строчку, состоящую из никак не связанных между собой слов:

– «Горы, плавать, золотой, короб, пустыня, скиталец»… – Прочел он первую строку. – Ты что, презренный, захотел подшутить на до мной напоследок?! Если я раньше хотел приказать просто отрубить тебе олову, то после таких насмешек ты будешь умирать долго и мучительно. Так долго, что даже твой равнодушный ко всему Крог умоется на небесах слезами сочувствия.

– Не гневайся, владыка. Прочти все до конца, – пошел вабанк Индинар, – а после этого уж прикажешь сделать со мной, моими людьми и Ортоком все, что тебе заблагорассудиться. В конце-концов это моя последняя просьба, так распространенная в цивилизованных мирах, которые ты так обожаешь.

– Хорошо, я прочту этот бред, но не потому, что ты об этом меня просишь, просто я, как владыка, должен учитывать в своих решениях все нюансы дела. «…чернила, побег, двенадцать»… – продолжил сражаться он с непонятным сочинением.

– Переключить шлемы с коммуникаторов на радиостанции, – приказал сержант своим людям, – включить радиостанции на прием и отключить режим шумоподавления.

Керон выполнил приказание. В наушниках зашипела несущая частота, прощупывая девственно-чистый эфир Актании, отделив своим шумом его сознание от раздававшегося в гулком зале, скрипучего голоса местного властелина. Вслушиваясь в это шипение, Керон с удивление наблюдал, как по мере продвижения по тексту, меняется выражение лица Горталия, от надменно-высокомерного, до удивленно-нерешительного. Когда он кончил, стоящий рядом солдат толкнул Керона плечем, показав, что время снять наушники.

Старина Тирас Кут, тертый калач корпорации «Индастриэл Кид», остался бы вполне доволен произведенным эффектом, если бы он присутствовал при этой метаморфозе, но сейчас ему было не до гордости за свои профессиональные качества. Сейчас он неприкаянно бродил в лабиринте узких, вонючих улочек Ортока, в слабой надежде встретить хоть кого-то из своих разогнанных во все стороны сотрудников. Он был голоден, ему было холодно и противно на душе. Кут проклинал тот день когда он согласился отправиться в этот варварский мир, для выполнения «плевого дела», как выразился его непосредственный начальник. Через месяц после прибытия, действительно, были получены удовлетворительные результаты. Технология организации ажиотажного спроса оправдала ожидания своих создателей даже в такой неожиданной области применения, как религия. Его лаборатория выдала на гора маленький листочек бумаги, который содержал десять строчек бессвязного и абсолютно непостижимого логически текста. Не смотря на казалось бы ничтожность этого достижения, вся группа не скрывая своих чувств ходила бесконечными коридорами и переходами храма и откровенно гордилась своим достижением. Не связанные логикой слова, из которых состоял текст, имели на человека потрясающее действие, каждый, кто прочитал хоть раз или услышал как кто-то читает эту тарабарщину, мгновенно становился фанатичным последователем Священного Крога, готовым за свои новые идеалы оторвать голову каждому, на кого только укажет пальцем полномочный представитель божества.

До самого последнего момента, когда в лабораторию ворвались вооруженные солдаты, люди Кута занимались тем, что пытались превзойти свои достижения и создать вместо непонятного набора слов, гимн, связный, нагруженный маскировочным смыслом текст, основанный на местной системе понятий и ассоциаций, понимать и петь который мог бы любой человек в Актании. В планах лаборатории был еще и флаг, при одном взгляде на который хотелось бы все бросить и совершить жертвоприношение Крогу, хотя визуальная кодировка сознания считалась трудным делом даже среди высококлассных специалистов корпорации.

Теперь эти специалисты бродили на умопомрачительном расстоянии от дома, в грязном городе, находящемся то ли начальной, то ли на конечной стадии своего развития и пытались втолковать местным торговцам, что те пластиковые кредиты, которые они им предлагали, намного дороже медных монет, которые требовали несговорчивые торговцы. Торговцы их терпеливо выслушивали, но продавать приготовленную и хранящуюся в условиях жуткой антисанитарии еду, за сверкающие глянцем куски пластика отказывались.

А с Смелым Горталием творилось что-то несуразное. Он то садился прямо на пол, то вскакивал и длинными шагами наворачивал круги по залу, сжимал руками голову в области висков и корчил непередаваемые гримассы, которые на его старческом, сморщенном лице выглядели совершенно не так, как на это надеялся Горталий, а производили комический эффект. Через минуту приступ кончился и властелин этого подзвездного мира вернулся в свое обычное состояние, только бесовский огонек в глазах выдавал произошедшую с ним перемену.

– Почему мне никто раньше не сказал, что Крог настолько велик, а его церковь так мудра и милостива? – Спросил с укоризной он обращаясь к своей свите. – Вы что, подлые, хотели это скрыть от своего властелина?! Хотели спастись сами, а на своего владыку вам наплевать? Всех в темницу! Немедленно!

На крик вбежали гвардейцы, каждый с натугой нес на перевес тяжелую, сработанную топором алебарду.

– Всех в подземелье. – Скомандовал Горталий, указывая на ничего не соображающих от страха подданных. – Освободите же этих несчастных страдальцев за веру! – Вскричал он обращаясь к пришельцам, глядя капитану прямо в глаза. – Немедленно их отпустите, а то следом отправитесь в казематы, следом за моими негодяями и покажите, как мне выключить эту адскую штуку.

Капитан только открыл рот от неожиданности, да так и остался стоять, ни на что не реагируя.

Индинар удовлетворенно улыбнулся и протянул руки, скованные наручниками к Керону, чтобы тот расстегнул замок.

– А ну, не обращать внимания на этого козла, оружие к бою, – взял инициативу в свои руки Уилк, извлекая из зажима свой верный импульсник и досылая капсулу в разрядник, – плевать мне на то, кто он такой. Стрелять по моей команде.

Солдаты сбились в кучу, ощетинившуюся стволами пулеметов, прижав пленников к стене, и просто так сдаваться не собирались.

– Всем, кто меня слышит, – включил радиостанцию сержант, – непредвиденные обстоятельства. Действовать по плану критической ситуации. Контакты с местными запрещаю. Ждите дальнейших распоряжений. Ситуацию пока контролирую.

Команды были отданы четко и профессионально.

– Вы что, с ума сошли? – Кипятился заказчик. – Держать скованными, как рабов, достойнейших представителей нашего общества! Отпустите их немедленно! Скоты! Теперь то я понял, с кем имел дело. Как я ошибался. Вы поплатитесь за свою жестокость, еще как поплатитесь, не будь я правителем Актании. Не пожалею никаких денег.

Когда Горталий упомянул про деньги, капитан встрепенулся, пришел в себя и вспомнил, зачем он здесь находиться.

– Мы здесь только затем, чтобы получить причитающееся. – Сказал он. – Как только вы расчитаетесь, мы уберемся отсюда и вы нас больше никогда не увидите. С вас семь миллионов кредитов.

От этих слов у правителя побелело от ярости лицо и истерика перешла в не контролируемую фазу.

– Не получите вы у меня ни одного кредита. Стража! – Позвал он голосом, готовым сорваться в любой момент.

В зал вбежали запыхавшиеся стражники. Их было человек пятнадцать. Встав полукругом, они окружили людей Уилка и их пленников, направив на непослушных остро отточенные наконечники, богато украшенных, ритуальных копий. Шлемы стражников поблескивали замысловатым орнаментом и производили впечатление.

– Сдавайтесь. – Повелительным тоном потребовал Горталий и для убедительности взмахнул сухоньким кулачком.

Уилк несколько раз выстрелил под ноги страже. Гулким эхом по большому помещению разнеслись взрывы испаряемых каменных фрагментов пола. В ковре остались дымящиеся дыры. Надо отдать должное выучке и дисциплине стражников, только некоторые из них отступили на несколько шагов, остальные остались на месте, правда в глазах этих людей четко читался страх, но страх наказания был сильнее.

– Чего вы ждете? Схватите их. Один из стражников, судя по одежде главный, нерешительно двинулся вперед. Заработало сразу два пулемета. То, что осталось от смельчака разлетелось далеко по залу, испачкав одежду и испортив настроение хозяевам, а разошедшиеся Катор и Истар еще некоторое время поливали разрывными пулями древние, безвкусные фрески, искусную лепнину и огромные картины в богатых рамах, прямо на глазах приближая ценность этих сокровищ к нулю. Сержант не препятствовал.

Когда пулеметы замолчали, Горталий медленно встал с пола, на который повалился, при первых же выстрелах и не в состоянии сказать ни слова, примирительно замахал руками, лишний раз доказывая, что сколько бы гонору не было, а против танка не попрешь, с голыми руками по крайней мере.

– Хорошо, хорошо, – сказал он потерявшим бодрость голосом, – вы получите свои деньги, но только знайте, всемогущественный Крог этого так не оставит.

– Кто не оставит? – Не понял капитан.

– Он имеет ввиду своего бога. – Пояснил Уилк.

– Ну, это нам без разницы, – махнул рукой безымянный капитан, воспитанный в духе ортодоксального атеизма. Что-что, а такой своеобразный продукт, зацикленного на себе сознания как божества, интересовали его меньше всего, если конечно вообще интересовали.

– Карт, – позвал Горталий залегшего за массивным диваном казначея. – Принесите сюда семь миллионов кредитов. Прийдеться заплатить этим разбойникам, а то они разнесут весь дворец.

– Вот это другое дело. – Оживился капитан в предвкушении окончания слегка затянувшейся операции.

В его сознании возникла его уютная комната в лагере, дымящийся на столе горячий обед и симпатичная официантка, даже не подозревающая о существовании слова «нет». Из лирического состояния, капитана вывел сержант:

– Капитан, вы видите, как долго нет этого типа? Нам нужно побыстрее покончить с этим делом и убираться отсюда. Насколько я понимаю, они сейчас, как смогут, будут стараться тянуть время, а за время заминки постараются подготовить какую-то пакость.

Проныра Карт действительно не спешил возвращаться. Прошло десять минут, а его все не было. Капитан нарушил затянувшуюся тишину:

– Вы что, решили нас водить за нос? – Нейтральным тоном поинтересовался капитан. – Мы ждем еще три минуты и начинаем разносить здесь все в куски.

– Всем кто меня слышит, – опять включил свою радиостанцию Уилк. – Непредвиденное осложнение. Пилотам челнока – срочный взлет. Посадите корабль прямо у городской стены, в пятидесяти метрах от городских ворот. Там их видно, они одни такие в вашем направлении. Взводу и группе поддержки – после посадки высадиться и занять круговую оборону. Приказываю стрелять по собственному усмотрению. Мы будем прорываться, в случае необходимости поддержите огнем. В город без моего распоряжения не входить. Пилотам челнока

– держать корабль в готовности к старту и находиться на своих боевых местах. Будьте готовы к нанесению ракетного удара. Цели, в случае необходимости я укажу. Всем оставаться в режиме дежурного приема. Конец связи.

Капитан педантично смотрел на свой навороченный сервер, цепко обхвативший пластиковым ремнем его левое запястье. Цифры на индикаторе перебрасывались отвратительно медленно и стоило больших трудов дождаться окончания трехминутного срока, определенного им самим.

Керон, сообразив, что дела развиваются немного не так, как ожидали его командиры, достал из своего ранца свежий магазин и заменил им опустевший на половину, а после этого передвинул рычажок управления скорострельностью оружия в крайнее положение. Остальные наемники сделали примерно те же действия со своими пулеметами. Уилк, распаковал один из своих подсумков и раздал всем, в том числе и капитану, миниатюрные гранаты.

– Вот здесь, сверху находиться кнопка, – объяснил он, – перед броском ее нужно разблокировать, повернув вот эту шайбу вправо или влево. После того, как кнопка будет разблокирована, нажимайте на нее и держите – граната готова к применению. Если с кнопки снять палец, граната взрывается через три секунды. Так что поаккуратнее с этими штуками. А если передумаете бросать, то нужно вернуть шайбу в прежнее положение и положить гранату обратно в карман, хотя я вам этого делать не советую, – все равно может взорваться. Более подробных объяснений не потребовалось.

Время истекло. – Я по прежнему не вижу денег, – злым, холодным тоном процедил капитан, доставая свой импульсник и направляя его в грудь не сдержавшему своего слова заказчику.

Двое стражников, видимо самые преданные, находящиеся подле своего хозяина и днем и ночью, вскинули над головами сверкнувшие электрическим, ртутным светом клинки, и не сговариваясь бросились на обидчика своего хозяина. В этом порыве было что-то от собачей преданности и благородного самопожертвования. Они успели только прыгнуть вперед. Четыре пулемета коротко огрызнулись. Доблесть стражников разлетелась в разные стороны, догоняя куски изорванной в клочья плоти. Владыка Актании стряхивал с одежд кусочки плоти и капли крови, сейчас, не смотря на его богатый наряд, он походил на мясника с бойни, на очень богатого мясника.

Горталию больше никаких аргументов не потребовалось. Он жестом подозвал одного из стражников и что-то шепнул ему на ухо. Тот мигом унесся выполнять поручение. Один из пленников Уилка жалобно завыл о чем-то своем, наболевшем, но тут же осекся под тяжелым взглядом сержанта.

Не прошло и сорока секунд, как в зал вбежал запыхавшийся Карт, неся перед собой, обхватив обеими руками, увесистый тюк, забитый стандартными, банковскими упаковками. Замедлив свой бег он в нерешительности остановился в нескольких шагах от капитана, быстро бросая испуганные взгляды то на своего владыку, то на черные стволы пулеметов. Горталий повелительным кивком головы разрешил своему прихвостню отдать деньги. Тот с облегчением обрушил тяжеленный мешок у ног капитана и проворно убрался с линии огня, только тяжелое дыхание говорило о его присутствии в помещении.

Капитан пристегнул свое оружие к ремню и стал профессионально упаковывать деньги в свой необъятный кейс, одновременно подбивая в уме сумму. Когда последняя упаковка заняла свое место в чемодане, она составила семерку с шестью нулями. Щелкнули замки, код которых не знал даже сам капитан. Это кое-что говорило о доверии руководства к своим людям, но с деньгами всегда так – как только они появляются, их тут же закрывают, чтобы не мозолили глаза кому попало.

Недавние пленники, все еще не веря в свою удачу стояли плотной группой между двумя противоборствующими сторонами и растирали следы наручников на своих запястьях, маска страха еще не покинула их сморщенных временем лиц.

– Вы можете идти, мы с вами в расчете. – Процедил сквозь зубы Горталий и небрежно, по царски взмахнул рукой, указывая на прикрытую покрывалом дверь.

– Не нравиться мне все это, – доложил Уилк обращаясь к капитану, – мне кажется эти жулики что-то задумали. Ты только посмотри на рожу их главного…

Действительно, лицо Горталия выражало целую гамму чувств одновременно. Это был и восторг от освобождения Индинара, главы так внезапно ставшей близкой ему секты, и сожаление от расставания с очень крупной для этих мест суммой денег, но вместе с этим, в его взгляде было что-то такое, что сразу не понравилось успевшему за свои годы научиться разбираться в людях сержанту. Керон то же подозрительно глядел на происходящее. Оно ему то же не нравилось. Карт тем временем откинул покрывало маскирующее от посторонних взглядов вход в тайные подземелья дворца. Дверь, находилась в таком же полуоткрытом состоянии, в каком они ее оставили, когда входили сюда. Карт несколько раз выкрикнул что-то в пустоту, но их недавний провожатый, совсем недавно обещавший явиться по первому требованию, не появился.

– Ну вот, начинается. – Загадочно сказал сержант и все шестеро находящихся подле него солдат удачи, одновременно почувствовали беспокойство.

Больше не говоря ни слова, Уилк метнулся к плотной кучке недавних узников, уже начинающих чувствовать свободу и крепкой рукой выхватил полноправного полномочного представителя Крога на этой планете. Стражники, все как один дернулись в его сторону, но моментально вскинутые стволы пулеметов заставили их так же дружно отпрянуть.

– Индинар пойдет с нами, – пояснил свои действия сержант, – если с нами что-то случиться, то он умрет первым.

Когда коммуникатор сержанта закончил перевод этой фразы, Горталий опешил. Он не знал, что ему сделать или сказать. В этом мире, где человеческая жизнь не имела практически никакой оценочной стоимости, где государство никак не участвовало в жизни простых людей, кроме как драло с них налоги, вместе с тем не вкладывая в любого отдельного человека ни кредита, с таким понятием, как заложник он встретился впервые за свою долгую жизнь.

Недавний пленник, неожиданно перешедший в заложники, трясся всем телом, на него опять накатился приступ ужаса, а страх вновь сомкнул свои отвратительно холодные руки на его тощем горле. Он попытался было слабо возражать, но его грубо схватили за шиворот и впихнули в пахнувший плесенью мрак узкого прохода. Несколько раз гулко хлопнуло и мрак прохода осветили своим дрожащим светом сигнальные шашки. Одну из них держал в поднятой руке шедший впереди Уилк, таща за руку, как упирающегося ребенка, древнего старца из эпохи легенд. Замыкал колонну Катор, у него и был второй факел.

Проход петлял, как сознание алкоголика в поисках спиртного, ветвился боковыми, темными проходами. Иногда его пересекал подобный проход, но в основном это были простые ответвления. Снова то справа, то слева, слышались голоса и шум развлекающейся знати, непривычные звуки местных духовых и струнных инструментов, похотливый смех фавориток и звуки шумного застолья. Насколько вспоминал Керон, все эти звуки уже были, только сейчас они меняли друг-друга в обратном порядке. Как сержанту удавалось находить обратную дорогу в этом мрачном лабиринте? Подземелью казалось не будет конца. Несколько раз сержант ошибался, но тут же брал след вновь, так что возвращаться было не далеко.

Неожиданно он замер на месте. Почти бегущий за сержантом Сальс буквально налетел на своего командира, но тот даже не отреагировал на столь непростительную оплошность своего подчиненного, а стоял и прислушивался к чему-то впереди. Во мраке подземелья затаилась опасность и сержант ее почувствовал. Жажда жизни, если она действительно сильна, в состоянии делать разные невозможные на первый взгляд вещи, так что Керон стоял спокойно и не удивлялся.

– Впереди кто-то есть, – прошептал ему сержант снимая с предохранителя оружие, – передай остальным.

Сержант не ошибся, за углом их ждала засада. Больше десятка крепких воинов дожидались своих жертв в двух боковых ответвлениях основного прохода, как охотники дичь. По синеватой стали их клинков изредка пробегали едва различимые блики, казалось единственным, что можно было заметить во мраке, это были белки их широко раскрытых глаз. Ровное дыхание воинов, перед самой схваткой, выдавало в них настоящих профессионалов, всецело посвятивших себя военному искусству.

Уилк включил радиостанцию:

– Сержант Уилк, вызываю всех.

– Челнок слушает. – Раздалось в ответ.

– Взвод слушает.

– Команда прикрытия слушает.

– Вездеход слушает.

– Кто ни будь из наших находиться сейчас во дворце? – Спросил он. Из сбивчивых докладов следовало, что никого во дворце из своих нет. – Вездеход, вас никто не беспокоил, после того как мы расстались, – поинтересовался сержант.

– Крутились тут какие-то подозрительные типы, – раздалось из динамика в ответ, – пришлось выйти и разогнать их из пулемета. Больше никого не было.

– Оставайтесь на месте и не покидайте машины, мы скоро будем на месте.

Последняя фраза сержанта вселила некоторую уверенность во всех присутствующих, кроме Индинара конечно.

– А ну выходи по одному! – Скомандовал через свой коммуникатор неожиданно для всех проснувшийся капитан. Никакого ответа или действия не последовало. Капитан подумал, что нужно еще как следует потренеровать свой командирский голос, но вслух предположил:

– Может там и нет никого. Ответ на его вопрос последовал неожиданно быстро. В полной тишине, без обязательного в таких случаях боевого клича, воины ринулись в атаку. Широкие, темные одежды скрывали фигуры нападавших и мозг выделял только две детали – вскинутые для удара клинки и мечущие стрелы ненависти глаза.

Сержант метнул в сторону нападавших свой факел, вырвав у мрака его воинов и отпрянул в сторону, освобождая Керону зону обстрела. Воины стремительно приближались. Керону ничего не оставалось делать, как нажать на спуск. Пулемет в его руках ожил, озарив низкий свод над головой трепещущими квадратами синеватого света – это из прорезей пламегасителя вырывались раскаленные пороховые газы. Через мгновенье к пулемету Керона присоединился еще один, бивший откуда-то снизу и сзади. Видно стрелок присел и вел огонь с колена. В десяти метрах от ствола пулемета Керона стремительно разворачивалась маленькая трагедия, – крохотная песчинка, из которых складывается общая картина необъятного и трагичного по своей сути бытия.

Воины Горталия бились в агонии под градом пуль, умирали, но даже мысли об отступлении не возникало в их головах. Вероятно приказ, полученный ими накануне в случае отступления так же гарантировал смерть, вот воины и сражались, в отчаянье пытаясь пытаясь использовать ничтожный шанс выжить.

Керон первый раз столкнулся с такой ожесточенностью, с такой слепой решимостью победить или умереть, какая сверкала в глазах этил людей. Хотя стычка и длилась не больше пятнадцати секунд, но для него это время неимоверно растянулось – бессмысленная смерть всегда сильно действует на человека. Пулемет в его руках казался живым существом, жившим отдельной, совершенно непонятной в данный момент для Керона жизнью. Когда стрелять уже было не в кого, он еще несколько раз прошелся поперек прохода и умолк. После грохота очередей, тишина буквально звенела в ушах.

Сержант Уилк, с импульсником наготове, поднялся и отряхнувшись прошел немного вперед, осматривая изорванные в клочья тела. На влажном от крови полу, выстеленном ровными, прямоугольными плитами в самых неестественных позах валялось двенадцать трупов. Правители Актании не задумываясь бросили еще двенадцать жизней на алтарь своих амбиций.

– Что же это такое делается?! – в сердцах воскликнул сержант, еще не до конца отошедший от предыдущего задания, – неужели они не соображают, что ничего не могут нам сделать, что у нас просто другой уровень?

Зажгли свежие сигнальные факела, в замен потухшим и потерянным во время короткой схватки и переступая через тела пошли дальше. До двери, через которую они вошли в это подземелье добрались без приключений. Уилк толкнул дверь, но она оказалась запертой. Он с размаху двинул по двери своим огромным сапогом, но вновь ничего не изменилось. С таким же успехом можно было лупить ногами в каменную стену, но до сержанта это дошло после десятого удара.

– Отойдите все назад. – Приказал он. Еще не соображая, что же придумал сержант, все попятились и от греха подальше укрылись в первом же ответвлении коридора после дверей, в двадцати метрах зиявшем непроглядным провалом слева по ходу движения. Этот проход, в отличие от основного был намного уже. За всеми, подгоняя потерявшего надежду на своего Крога старика, последовал и сержант. Он достал из своего подсумка три гранаты, затем связав их вместе оторванным от униформы ремешком, повернул предохранительное кольцо на одной из них, как рассказывал ранее, и метнул свое произведение в сторону двери. Строго через три секунды, как это и задумывали конструкторы, раздался оглушительный взрыв. Ударная волна пронеслась мимо спрятавшихся людей и помчалась дальше по подземелью, пугать придворных и наводить ужас на челядь. Из межблочных стыков низко нависших сводов кое-где посыпались струйки песка и пыли.

– Старый казимат, – прокоментировал кто-то сзади, – того и гляди все завалиться к чертям.

Не дожидаясь, пока он разовьет как следует свою мысль, все бросились вдогонку за рванувшим вперед сержантом.

Двери как не бывало. Отсутствовали даже петли, только глубокие дыры в камне свидетельствовали о том, что они совсем недавно были на месте. За дикий камень сумел удержаться только фрагмент замысловатого замка, на который была заперта дверь.

Проскочив через сплошную пелену пыли, отряд вырвался наружу и оказался в том же запущенном саду, в котором их покинул обладающий удивительной жестикуляцией проводник, но сейчас он нигде не наблюдался. Если не считать причудливо разукрашенных, походивших на голубей птичек, занятых своими брачными игрищами, которое целиком поглотило их не бог весть какое внимание, то в парке больше никого не было.

– Туда. – Скомандовал сержант, рукой указывая направление. Когда они пробегали довольно широкими улицами привелегированной части города, навстречу им, ориентируясь на производимый отрядом шум, выбежал заспанный страж, но обнаружив, что предполагаемых врагов гораздо больше, чем он в состоянии победить, в тот же момент скрылся, позорно бросив на вымощенную из огромных булыжников мостовую свою тяжеленную алебарду. Она Хоть и считалась грозным, по местным понятиям, оружием, но сильно затрудняла бег.

Когда им удалось добраться до небольшой площади, на скотном дворе которой они оставили свой транспортер, им открылось удивительное зрелище. Транспортер уже покинул некое подобие хлева, в котором они его оставили, а стоял посреди площади. Его мотор натужно ревел. Около пятидесяти лучников, вооруженных короткими, но мощными луками, стояли полукругом и беспощадно обстреливали своими стрелами, сверкающую глянцем свежей эмали, грозную машину. Стрелы летели в бронированное остекление кабины, в систему катков гусеничного привода, с силой ударялись и отлетали. Сержант даже остановился, изумленный скоростью, с которой распространялись распоряжения главнокомандующего в этом примитивном мире. Когда водителю надоедал град осыпающих его машину стрел, транспортер, как дикий зверь, резко брал с места и бросался на толпу лучников. Те, с дикими криками кидались в рассыпную, перепрыгивая через высокие заборы ближайших усадьб и запрыгивали в раскрытые окна первых этажей с ловкостью, на которую способен человек только в режиме спасения собственной жизни. Как только машина замирала на месте, они тут же собирались в свой неизменный полукруг, вероятно так требовали местные представления о стратегии, и производили очередной залп.

– Давно воюешь? – Спросил по радиостанции сержант у водителя вездехода.

– Уже минут пятнадцать… – Сразу откликнулся водитель, завершив фразу мастерски составленным набором ругательств. – Поцарапали мне своими дурацкими стрелами все стекло…

– А почему не выходил на связь? – Оборвал его грозивший затянуться доклад.

– Так был же приказ – «оставаться на песте и ждать распоряжений», тем более, что никакого урона они этому транспортеру они нанести не смогут, тем более, что я их близко не подпускаю. Просто эти сволочи меня уже достали.

К гулу работающего в холостом режиме двигателя, добавился еще один, едва различимый звук, поначалу еле слышный, нарастающая с каждой секундой монотонная дробь. Это был стук копыт о булыжную мостовую.

– К тебе еще гости, – прокомментировал услышанное Уилк, – на подмогу лучникам скачет конница.

И действительно в следующее мгновение из-за поворота улицы показались богато разукрашенные, закованные в тускло сверкающие латы всадники. Шлемы видимо представляли особенную гордость этих воителей, так как на них висели самые выдающиеся достижения местной абстракции – яркие лоскуты прозрачных и тонких, как намек фаворита, тканей, соседствовали с пучками длинных, цветных перьев, красиво развевающихся на ветру и болтающимися на шнурках, маленькими деревянными скульптурками. Каждый из всадников держал на перевес внушительных размеров штурмовое копье, больше похожее на только что срубленное молодое дерево. Но от побега-десятилетки это оружие отличала одна деталь – узловатое древко венчал тяжеленный, литой наконечник, его четыре грани правильно сходились к центру, максимально уменьшая площадь приложения силы и тем самым приближая к нулю шансы врага при точном попадании.

Под всадниками были какие-то копытные животные. С такого расстояния вид определить было трудно, тем более, что Керон никогда не интересовался проблемой верховых животных, и даже никогда с ней не сталкивался.

– Ты там не расслабляйся, – вновь обратился сержант у водителю транспортера. – Сейчас ты приймешь участие в настоящем рыцарском турнире.

Его уже этот спектакль начинал смешить. Совершенно неожиданно с его лица исчезла гримаса озабоченности, к которой все так привыкли. Ее место заняла мальчишеская ухмылка – широкая и счастливая. Почему счастливая? А просто так.

– Это как? – Не понял водитель, но тут же в динамике послышалось: – О боже! – Он заметил расфуфыренных, всех в плюмаже наездников. – Ребята, сделайте что-нибудь. Транспортер хоть штука и крепкая, но я сомневаюсь, что он удержит удары наконечников их палок.

– Это точно, – согласился сержант, – мы находимся за кустами. Видишь их?

– Да, вижу. Они здесь единственные на этой площади. Машина развернулась и стала сдавать назад, водитель тем самым прикрывал корпусом транспортера маленький отряд Уилка от стрел лучников. В рядах атаковавших раздался отрывистый боевой клич. Один из пяти всадников стегнул свое животное по крупу короткой, толстой плетью. Тварь под ним походила на помесь быка с ослом. Длинные, массивные рога венчали стальные наконечники, крепившиеся кожаными ремнями за пропиленные в рогах отверстия. Из-за массивных рогов торчали огромные, обвисшие уши. Животное испуганно косилось в разные стороны и время от времени раскрывало свою огромную пасть, демонстрируя всем желающим великолепный набор тупых, как пеньки, зубов жвачного животного. Животное немного побрыкалось, но всаднику вскоре удалось направить свою скотину в сторону отступающего, как все решили, транспортера. Находясь в шагах тридцати от машины местный рыцарь мотнул головой, забрало с лязгом захлопнулось, скрыв лицо своего хозяина толстой, металлической сеткой и развернул свое копье, до этого стоявшее на подъеме его правой ноги в горизонтальное положение.

– Сейчас ударит! – Послышался визг водителя из радиостанции Уилка. А сам он, бросив штурвал своей машины, бросился в грузовой отсек транспортера, в слабой надежде, что среди переборок и внутреннего оборудования, острие копья его не достанет.

В следующее мгновение из кустов ударила короткая очередь. Животное под всадником, как подкошенное, рухнуло на мостовую. Всадник, перелетев через голову своего друга и чуть не раскроив себе слабозащищенный живот о наконечники рогов своего боевого друга, рухнул на мостовую, несколько раз перекувыркнулся через голову, издавая звук брошенной консервной банки, да так и остался лежать, раскинув в разные стороны руки. К правому переднему катку транспортера доехал только шлем, с развивающимся на ветру пучком белоснежных перьев.

– Ну наглые дикари! – Возмущался капитан влезая в транспортер. – И что самое интересное, всегда так, как только попадешь в отброшенный мир, всегда такое случается.

– Я то же заметил. – Поддержал разговор Уилк. Только этим двоим хотелось говорить. У всех остальных была явная передозировка впечатлений, тем более, что все кроме сержанта и капитана первый раз находились в подобном мире.

Развернувшись на месте с пробуксовкой, машина рванула прочь из города. Все, кто находился на ее пути, включая уцелевших рыцарей, бросились врассыпную, уступая перед напором до ужаса живучей зверюги. Только один из рыцарей не растерялся. На его щите притороченном к седлу, сиял самый гордый герб этого королевства. Он пришпорил свое животное и бросился следом, громко что-то выкрикивая. Он несся на своем скакуне быстрее молнии – примерно километров двадцать в час – и был похож на юного бога, разгоряченного в схватке. Русые, длинные волосы развевались на ветру. Все находившиеся в транспортере, кроме водителя, рискуя вывихнуть себе шеи, следили за разворачивающимся спектаклем. Некоторое время он не отставал от набирающего скорость транспортера, но не прошло и половины квартала, как его ужасно саркастическая карикатура на коня, стала задыхаться, широко разинула пасть и сбросила скорость. Из-за следующего поворота он уже не показался.

Рыцарь с достоинством развернул свое животное и оно его понесло размеренной трусцой обратно к соратникам. Удары копыт о мостовую гулко разносились по безлюдным, пустынным улицам. Охочие до впечатлений зеваки, только высовывались из окон своих домов поглядеть на происходящее, хотя все уже закончилось. Вечером, соратниками, для героя дня, повергшего в паническое бегство невиданное чудовище, был устроен огромный пир, во время которого славный рыцарь Яйцелот радостно купался в пенных брызгах славы, шумно празднуя свою великую победу. Весть об этом подвиге со временем разнеслась далеко по округе, и когда правителю доложили об этом геройстве, тот наградил славного рыцаря целой кучей поместий и несколькими титулами сразу, ведь не каждому же смертному удается вот так запросто прогнать прочь из города зарвавшегося дракона…

На максимально допустимой скорости транспортер громыхал своими гусеницами по корявому булыжнику. Вскоре показались городские ворота. Возле них было какое-то движение, но из-за вновь припустившего ливня, с потоками которого не справлялись дворники лобового стекла, было трудно рассмотреть что же именно там происходит.

Пятеро воинов королевской гвардии – отборных сил Актании, с тяжелыми, обоюдоострыми мечами наголо, перегородили створ ворот, створки которых за их спинами были плотно сомкнуты, в грубо сработанных, ржавых скобах, вбитых в дерево створок, был вложен исполинский засов. Лица воинов озаряла угрюмая решимость исполнить все, только что полученные приказы. Неподалеку возвышалось стенобитное орудие, самое примитивное, которое Керон мог себе представить. На двух деревянных поперечинах, на коротких, ржавых цепях болталось схваченное двумя широкими, кованными обручами здоровенное бревно. Обитатели мира, с остановившемся казалось навсегда временем, решили видимо при помощи этой штуки вскрыть железяку на которой передвигались нечестивцы и вернуть в такой способ свои кровные и все-таки добраться до глоток негодяев.

Безумством было бы таранить такие массивные ворота столь неприспособленной для этого машиной и водитель нажал на тормоза. Заблокированные гусеницы заскользили по камню и машина развернувшись правым бортом к врагам, качнувшись остановилась. Сержант схватил первый попавшийся ему в руки пулемет и распахнув люк выскочил наружу и начал стрелять. Решимость гвардейцев мгновенно сменилась ужасом, да и то всего на мгновение. Пули сержанта положили всех пятерых быстро и четко. Смерть настигла их быстро, так что они даже ничего не успели сообразить. О такой хорошей смерти мог только мечтать каждый из воинов этого мира. Обычно, почти всегда было наоборот, хотя рана полученная в бою и оказывалась смертельной, но человеку приходилось умирать долго и мучительно. Что поделаешь, холодное оружие – есть холодное оружие.

Вслед за своим командиром выскочили еще несколько человек, в том числе и Керон. Первое, что услышал Сальс, это были редкие очереди, раздававшиеся по ту сторону городской стены. С десяток человек, возившиеся возле стенобитного орудия, видя как стремительно развиваются события не в их пользу, со всех ног бросились наутек. Катор пустил им вдогонку длинную очередь, стараясь брать поверх голов. Те помчались еще быстрее, теряя по дороге оружие и доспехи.

Тем временем, по верхушке городской стены, к месту стычки бегом подтягивался отряд лучников. По мере продвижения отряда от него отделялись по несколько человек и оставались за массивными защитными зубцами стены, которые были построены не только снаружи, как в нормальных городах снаружи, но и с внутренней стороны тоже. Как только лучники достигали своего рабочего места, они тут же доставали из туго набитых колчанов первую стрелу, натягивали луки и бесстрашно высовываясь по пояс из-за своих укрытий, начинали стрелять в своих врагов. Стрелы градом посыпались сверху. Смелость, с которой они противостояли значительно более совершенной технологии, чем у них, поражала.

Маленький отряд из другого мира с ожесточением отстреливался. Решимости победить было предостаточно у обеих сторон. Под стеной шесть пулеметов и два импульсника работали не умолкая, оружие замолкало только тогда, когда нужно было заменить опустевший магазин. Лучники в свою очередь переставали стрелять только в двух случаях – либо в человека на стене попадала пуля, либо у него просто кончались стрелы.

Когда на стене количество лучников заметно уменьшилось, сержант жестом приказал двум солдатам выйти из-за прикрытия машины и попробовать открыть засов. Те хотя и без особого энтузиазма, но-все таки пошли. Керон и Истар остались рядом со своим командиром прикрывать вынужденных смельчаков. Пули с легкостью крошили сильно выветренный камень стены, отбивая куски крупного щебня, который сыпался вниз после каждого прохода пулемета. В отличие от крупных кусков, белая пыль, не смотря на не прекращающийся дождь, белой вуалью прикрывала раны на камнях, нанесенные временем и человеком.

Тяжеленное бревно засова не смотря на прилагаемые героические усилия, не хотело сдвигаться ни на миллиметр. Видимо оно как-то фиксировалось на своем месте, но как именно, когда в тебя постоянно летят стрелы, разобраться было невозможно. Ржавые скобы плотно охватывали узловатый, не имевший даже намека на обработку ствол дерева.

Стрелы градом сыпались со стены. Хотя почти все, кто составлял первый отряд лучников были уже в лучшем мире, но свежие силы все подходили и подходили. Пятиминутной задержки возле запертых ворот местным гвардейцам было вполне достаточно для организации вооруженного сопротивления. Керон, когда менял очередной магазин, заметил, что у сержанта из левого плеча торчит короткий обломок толстой стрелы, которую тот обломал чтобы та приносила ему меньше страданий. В жилет и шлем Керона то же несколько раз попадали стрелы, но ему пока везло – ни одна из них не попала в незащищенное место. Вдруг он получил неожиданный удар в спину, развернулся и обнаружил, что лучники зашли с тыла и обстреливают его и сержанта из-за низкого забора ограждающего бедные, приземистые домишки. Керон не раздумывая дал очередь по врагам. Воины Горталия видимо уже уяснили для себя связь между грохотом, который производило странное оружие пришельцев с рванными в клочья телами своих соплеменников и мигом попрятались. Вообще, как доказывает опыт десятков тысячелетий, человек – существо быстрообучающееся, и хотя он теряет усвоенные знания с такой же скоростью, с какой и способен приобретать, но это уже совсем другой вопрос.

У возившихся возле ворот солдат дела были не лучше. У одного из них стрела торчала из бедра, принося страшную боль при каждом шаге. У второго две стрелы сидели в правой руке, в плече и предплечье. Используя здоровую руку и зубы он их старался вытащить, ведя при этом отчаянную борьбу с бившими о сознание волнами боли. Одну из стрел ему удалось достать, правда ее наконечник остался глубоко в руке, вторую он решил не трогать вообще. Теперь его левая рука висела как плеть вдоль туловища, по пальцам тоненькими струйками стекала кровь, которую тут же смывал дождь. Он в отчаянии пытался справиться с тяжеленным пулеметом одной рукой, но из этого ничего не выходило.

Все это бросилось в глаза Керону, в коротких паузах между очередями, пока он взглядом искал очередную жертву.

– Давайте быстрее, – кричал сержант, стараясь перекричать работающие рядом пулеметы, – делайте что-то с этими воротами, а то нас тут всех перестреляют.

Наконец ребята возле ворот вспомнили о существовании гранат. Инданар, сидя в вездеходе, истошно вопил во всю глотку что-то воинственное. Водитель, которому платили только за ро, что он ездил, а не воевал, как мог успокаивал старика, но его удары еще больше заводили бесстрастного служителя культа. Старик все отчаянее демонстрировал свою радость близкого освобождения.

Крохотную площадь перед городскими воротами захлестнула волна неудержимой ненависти, так иногда явственно проявляющаяся в человеческих поступках и принципиально свойственная лишь человеку. Если бы у противоборствующих сторон не осталось никакого оружия, то они бы наверняка рвали бы друг друга зубами.

Наконец возившимся возле ворот солдатам удачи надоели попытки сдвинуть засов и они достали гранаты. Сложив их кучкой на исполинский ригель, они активизировали одну и метнулись прочь. Катор за шиворот тащил прочь раненого в руку собрата, хотя и у него из бедра правой ноги торчало оперение стрелы, увлекая за спасительный выступ стены. Как только они скрылись за стеной, прогремел взрыв, отраженное от высокой стены эхо понеслось куда-то в городские кварталы. Все кто находились под прикрытием вездехода разом посмотрели в ту сторону. Перебитое пополам бревно валялось в нескольких метрах от ворот, неподалеку валялись вырванные скобы, на которых он только что крепился, но тяжеленные ворота, способные сутки удерживать работу массивного тарана устояли, лишь правая створка слегка приоткрылась. Медленно оседала белая пыль.

– Все в машину! – Высунувшись из-за укрытия скомандовал сержант и получил еще одну стрелу в ногу. – Сволочи! – Закричал он и стал беспорядочно стрелять в разные стороны.

Пулемет замолк только тогда, когда кончились патроны, затем он заполз в салон и захлопнул люк. В его остекление тут же ударилось несколько стрел, оставив глубокие царапины в толстом стекле.

Увидев, что положение вещей несколько изменилось не в его пользу, Индинар сник. Его истерическое, ничем не сдерживаемое предвкушение победы как-то сразу улетучилось и без перехода, мгновенно, он погрузился в глубокую, безисходную печаль. Под его левым глазом наливался концентрированным фиолетовым тоном огромный синяк – работа рассердившегося на его поведение водителя.

Перед прикрытыми еще воротами, вездеход немного сбросив скорость и с легким толчком уперся своим рылом в массивную створку. Натужно взревел двигатель и она с неохотой распахнувшись выпустила ревущего, изрыгающего дым зверя из негостеприимного города.

– Это мы, не стрелять, – сообщил сержант в свою радиостанцию, хотя сверкающую хромом и свежей эмалью машину, можно было принять за местную вещь, только после сильного, затяжного перепоя.

Картина, которая предстала перед взглядом только что покинувших торжество гостей, всех в транспортере, кроме Индинара, несколько успокоила. За городскими воротами было все более-менее спокойно, если не считать растянувшихся на метров двести редкую цепь солдат взвода и группы прикрытия, которые стоя по щиколотку в воде изредка стреляли по верхушке городской стены. Защитники Варгуста ожесточенно отстреливались, но их стрелы не пролетали и половины расстояния до солдат Уилка. В ста метрах за их спинами, заботливо прикрытый плотным пологом дождя, грубо очерченной глыбой металла возвышался челнок.

Погрузка заняла около десяти минут. Из города больше никто не показывался. Створка ворот была по прежнему распахнута, но в их проеме никто больше так и не показался.

Один из пилотов стоял возле десантного люка и смотрел, как в его машину вносят на сапогах, оружии и обмундировании непомерное количество грязи, непрерывно ругался, предвкушая капитальную уборку. Везти через три галактики столько грязи ему не хотелось, но делать было нечего.

Смирившийся с неизвестностью плена Индинар понуро стоял в проходе между рядами кресел.

– Взлет. – Приказал капитан, с трудом взвешивая на руке свой чемодан.

Пилот бегом отправился в кабину. Сержант схватил за грудки представителя культа и легко оторвал сухонькое тело от пола. Ноги старика повисли в воздухе. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, полными ненависти взглядами. Схватку характеров выиграл сержант. Тут в сознании сержанта вспыхнуло смутное представление о симметрии и он не дожидаясь логического подтверждения, тут же воплотил его в реальность, заехав в лицо служителю культа слева. Тот вылетел через еще распахнутый люк и приводнился в глубокой луже. Люк захлопнулся и челнок тяжело поднялся вверх, слегка раскачиваясь в воздухе и выдувая из луж влагу, дробя ее на неисчислимое количество мельчайших капель, которые не хотели даже падать на поверхность, а замысловато струились в воздушных потоках.

Вскоре грозная боевая машина превратилась в маленькую, черную точку, которая бесследно пропала среди плотной облачности.

Древний старец, всю жизнь проведший на украшенном золотом троне, сидел в мутной луже. Вода доходила ему до пояса. Под правым глазом у него наливался кровью точно такой же синяк, что и под левым. Он сидел и блаженно улыбался. Почему именно, наверное он бы затруднился ответить, но на душе у него было легко и спокойно. Все страхи мучившие его в течении дня умчались прочь, в безуспешной попытке догнать удивительную машину, посредством непостижимой силы отправившейся в небеса, в исконную обитель богов и демонов.

Затем он встал, осенил себя на всякий случай священным знаком и проваливаясь глубоко в раскисшую грязь, пошлепал обратно в Варгуст.