"Сильвия и Бруно" - читать интересную книгу автора (Кэрролл Льюис)

Глава десятая ДРУГОЙ ПРОФЕССОР

— А мы вас ищем! — с облегчением воскликнула Сильвия. — Знаете, вы нам очень нужны!

— В чем дело, дети? — удивленно спросил Профессор, окинув их добродушным взглядом — совсем не таким, каким он обычно глядел на Уггуга.

— Мы хотим, чтобы вы переговорили о нас с Садовником, — сказали они с Бруно, крепко держа Профессора за руки, вышли вместе с ним из зала.

— Он очень груб с нами! — пожаловался Бруно. — И вообще, они все нас не любят, не то что папа. Лев и то куда добрее их!

— Прошу вас, объясните же мне наконец, — с волнением в голосе произнес Профессор, — какого Садовника и тем более какого льва вы имеете в виду? Для меня очень важно не перепутать их. Дело в том, что это очень легко: понимаете, у обоих есть рот…

— И что же, вы часто путаете животных? — спросил Бруно.

— Боюсь, достаточно, — честно признался Профессор. — Ну, например, возьмем крысоловку и часы в прихожей, — начал Профессор. — Видите ли, их нетрудно спутать: ведь у обоих есть дверцы. Так вот, не поверите: не далее как вчера я положил в часы несколько листьев салата, чтобы извести крыс!

— И что же, извелись они, после того как вы завели часы? — полюбопытствовал Бруно.

Профессор хлопнул себя по лбу и пробормотал:

— Извелись? Я на это очень надеялся. Но часы пошли, а крысам хоть бы что! Ума не приложу, почему это случилось! Уж, кажется, я ли не старался: даже прочел статью «Крысы» в Большом энциклопедическом словаре… Войдите!

— Пришел портной с маленьким счетом от вас, — послышался мягкий голос из-за дверей.

— Подождите минутку, — обратился Профессор к детям, — я мигом улажу это дельце. — Ну, сколько там с меня в этом году, милейший, а? — Не успел он договорить, как портной уже вошел в зал.

— Вы сами знаете, дело откладывалось с года на год, и сумма удваивалась и удваивалась, — с досадой отвечал портной. — Я хотел бы получить свои денежки. Вот счет на две тысячи фунтов.

— Ну, это не беда! — беззаботно отмахнулся Профессор, сунув руку в карман и шаря в нем, словно он всегда носил при себе такие суммы. — А не мог бы ты подождать еще годик: тогда бы собралось ровным счетом четыре? Подумай, как ты мог бы сразу разбогатеть! Тогда тебе бы, пожалуй, король и в подметки не годился бы!

— Я вовсе не собираюсь становиться королем, — задумчиво отозвался портной. — Но ваше предложение и впрямь звучит заманчиво… Еще бы, такая куча денег сразу! Так и быть, подожду еще год…

— Вот это другой разговор! — отозвался Профессор. — Сразу видно, ты малый сообразительный. Ну, прощай, милейший!

— Но когда же вы сможете заплатить ему четыре тысячи фунтов сразу? — спросила Сильвия, как только за покладистым кредитором закрылась дверь.

— Никогда, умница моя! — с пафосом отвечал Профессор. — Он так и будет удваивать счет из года в год, пока не отойдет в иной мир. Как видишь, он охотно соглашается подождать еще год, если сумма удвоится! Знаете что, мои юные друзья? Не пойти ли нам к Другому Профессору? Сейчас у нас есть очень удобный предлог нанести ему визит, — проговорил он себе под нос, мельком взглянув на часы. — Днем он обычно немного отдыхает, минут этак двадцать, и как раз в это время.

Бруно бросился к Сильвии, стоявшей по другую сторону от Профессора, и схватил ее за руку.

— Что ж, пожалуй, можно сходить, — неуверенно произнес он, — но только, пожалуйста, позвольте нам идти вместе! Так будет спокойнее!

— А что бы ты сказал, оказавшись на месте Сильвии! — воскликнул Профессор.

— Сам не знаю, — пробормотал Бруно. — Я и забыл, что я — не Сильвия. А вдруг Он окажется свирепым и строгим?

Профессор покатился со смеху.

— Не бойся, он совсем ручной! — отвечал он. — Он никогда не дерется. Видишь ли, он… как бы это сказать?.. Несколько рассеянный, мечтательный. — Он взял Бруно за другую руку и повел детей по длинному коридору, которого я прежде не замечал. Впрочем, это меня ничуть не удивило: в этом таинственном Дворце мне постоянно встречались все новые и новые залы и анфилады зато очень редко удавалось отыскать знакомые.

Перед самым концом коридора Профессор остановился.

— Вот его комната, — заметил он, указывая на сплошную стену, в которой не было ни единой двери.

— Но как же мы попадем туда? — воскликнул Бруно. Сильвия не проронила ни слова, пока тщательно не обследовала всю стену. Затем она весело рассмеялась.

— Вы хотите подшутить над нами, Профессор! — заметила она. — Ведь здесь нет ни единой двери.

— Дверей в ней и вправду нет, — согласился Профессор. — Чтобы попасть в нее, нам придется влезть в окно.

С этими словами он вышел в сад и вскоре отыскал окно комнаты Другого Профессора. Оно находилось на первом этаже и всегда было открыто настежь. Сперва Профессор поднял в комнату детей, а затем мы с ним сами залезли внутрь.

Другой Профессор сидел за столом; перед ним лежала большая открытая книга, на которой покоилась его голова. Он громко храпел, обняв руками книгу.

— Такова уж его манера чтения, — заметил Профессор, — если книга попадется интересная, его просто не оторвешь от нее!

На этот раз гостям тоже предстояла нелегкая задача. Профессор несколько раз приподнимал его голову и хорошенько тряс за плечи, но стоило только его отпустить, как усердный читатель неизменно утыкался носом в книгу, тяжело дыша, словно ему попалось что-нибудь жутко интересное.

— Надо же, какой мечтатель! — воскликнул Профессор. — Наверное, сейчас он изучает самое интересное место в книге! — С этими словами он обрушил на спину коллеги целый град увесистых тумаков, вопя что было мочи: «Вставай! Слышишь?!» — Большой мечтатель, не правда ли? — обратился он к Бруно.

— Если он всегда спит таким образом, — заметил Бруно, — то конечно!

— Что же нам делать? — проговорил Профессор. — Он с головой ушел в книгу!

— Давайте попробуем закрыть книгу, — предложил Бруно.

— Отличная мысль! — обрадованно воскликнул Профессор и захлопнул книгу настолько быстро, что даже прищемил нос Другого Профессора и несколько раз ущипнул за него.

Другой Профессор мигом вскочил на ноги и понес фолиант в другой конец комнаты, где и водрузил его на законное место в книжном шкафу.

— Я читал восемнадцать часов сорок пять минут, — проговорил он. — А теперь я хотел бы отдохнуть минут сорок с небольшим. Ну как, лекция готова?

— Почти, — поспешно отвечал Профессор. — Я хотел бы задать вам несколько вопросов… у меня возникли затруднения…

— Но банкет, я надеюсь, состоится?

— О да, разумеется! Банкет будет в самом начале. Вы же знаете, на пустой желудок люди обычно не выносят Отвлеченных Наук. А потом состоится бал-маскарад. Короче, нам предстоит целая уйма развлечений!

— А когда начнется бал? — спросил Другой Профессор.

— Я думаю, лучше всего приходить к началу банкета. Знаете, совместное застолье так сближает…

— Да, правильно придумано. Сперва — Приглашение, потом — Угощение, а там и Развлечение. Надеюсь, ваша лекция немало развлечет нас! — проговорил Другой Профессор, во время всего разговора стоявший к нам спиной. Он был занят тем, что вытаскивал одну за другой книги из шкафа и ставил их обратно кверху ногами. Возле него стоял пюпитр с грифельной доской, и ученый муж, перевернув очередную книгу, делал на доске мелом пометку.

— А что касается «Баллады о поросенке», которую вы обещали рассказать, — продолжал Профессор, — я полагаю, ее лучше исполнить ближе к концу банкета: тогда ее будут слушать более спокойно.

— А может, мне спеть ее, а? — с усмешкой спросил Другой Профессор.

— Если сумеете — пожалуйста, — осторожно отвечал Профессор.

— А ну-ка, давайте попробую, — заявил светило науки, направляясь к пианино. — Предположим, я начну в ля-бемоль. — С этими словами он взял ноту. — Ля-ля-ля! Нет, пожалуй лучше в другой октаве… — Он опять взял ноту и обратился к Бруно, стоявшему неподалеку он него. — Ну, как тебе мое пение, дитя мое?

— Лучше не надо, — решительно заявил Бруно. — Очень похоже на кряканье уток.

— Ну, милый мой, первые ноты еще ничего не значат, — со вздохом решил Профессор. — Послушай лучше всю песенку:

— Ну, что вы скажете об этой мелодии, Профессор? — доиграв куплет, спросил он.

Профессор ненадолго задумался.

— Знаете, — наконец отвечал он, — некоторые ноты сочетались с соседними, другие — нет, но назвать это мелодией я бы не решился.

— Ну что ж, попробую еще, — заявил Другой Профессор. — С этими словами его пальцы забегали по клавишам, словно лапки навозной мухи.

— Как вам нравится его пение? — понизив голос, обратился к детям Профессор.

— Его не назовешь красивым, — отвечала Сильвия.

— Это просто ужасно! — не задумываясь ответил Бруно.

— Крайности всегда вредны, — примирительно заметил Профессор. Например, трезвость — вещь сама по себе хорошая, если придерживаться ее умеренно. Но если ее довести до крайности, то не избежать недостатков.

— И каковы же ее недостатки? — хотел было спросить я, но Бруно, как обычно, опередил меня:

— И что же это за недостатки?

— Ну, взять хотя бы такой пример, — проговорил Профессор. — Когда человек навеселе (что, сами понимаете, крайность), вместо одного предмета он видит два. Когда же он крайне трезв (а это другая крайность), он воспринимает два явления как одно. И то и другое причиняет беспокойство и неудобство.

— А что такое «неудобство»? — шепотом обратился Бруно к Сильвии.

— Различие между «удобством» и «неудобством» лучше всего можно объяснить на примере, — отвечал Другой Профессор, подслушавший разговор детей. — Давайте вспомним какую-нибудь подходящую Поэму, в которой говорится, ну, например…

Профессор с досадой зажал ладонями уши.

— Если только позволить ему начать Поэму, — обратился он к Сильвии, — он уже не остановится! И ничто не заставит его замолчать!

— И что же, случалось, что он начинал Поэму и никак не мог остановиться? — спросила Сильвия.

— Раза три, не меньше, — отвечал Профессор.

Бруно даже поднялся на цыпочки, чтобы достать губами до уха Сильвии.

— И что же стало с теми тремя поэмами? — прошептал он. — Неужели он до сих пор все еще рассказывает их?

— Тсс! — прошипела Сильвия. — Слышишь? Он говорит!

— Я расскажу их очень быстро, — пробормотал Другой Профессор меланхолическим тоном, потупив глаза, что составляло странный контраст с его лицом, с которого он по рассеянности забыл убрать улыбку. («Впрочем, это была не совсем улыбка, — вспоминала впоследствии Сильвия. — Просто его рот сохранял очертания улыбки, вот и все».)

— Ну что ж, начинайте, — согласился Профессор. — Чему быть, того не миновать.

— Слышал? Надо запомнить! — прошептала Сильвия на ухо Бруно. — Это просто замечательное правило, особенно когда попадешь в беду.

— И хорошо подходит к тем случаям, когда я поднимаю шум, — лукавым тоном проговорил мальчик. — Так что его не помешает запомнить и вам, мисс!

— Что ты имеешь в виду? — спросила Сильвия, стараясь нахмуриться, что, впрочем, ей никогда толком не удавалось.

— А сколько раз, — отвечал Бруно, — ты говорила мне: «Не стоит устраивать такой шум, Бруно!», а я отвечал тебе: «Нет, стоит!» Почему нет правил, запрещающих твердить: «Не стоит»? Впрочем, ты никогда мне не верила!

— А разве тебе можно верить, противный мальчишка! — отвечала Сильвия. — Ее слова были достаточно строгими, но я придерживаюсь мнения, что если вы хотите помочь преступнику осознать весь ужас его вины, то, произнося свои обвинения, вам лучше держать губы подальше от его щеки, не то поцелуй, пусть даже случайный, может просто-напросто испортить все впечатление от ваших слов.