"НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ" - читать интересную книгу автора (Корецкий Данил)Глава 2. Родителей не забудешь.Ровно в шесть утра Макс был в Шереметьево. После оцепеневший, досматривающей последние сны Москвы он вдруг попал в другой часовой пояс: в аэропорту все двигалось, кипело, нервничало, шуршало одеждой и громыхало чемоданными колесиками. На табло светились три прибывающих рейса и четыре Прекрасно. И что теперь? В те доисторические времена, когда Макс работал в Экспедиции, ещe за сутки до вылета он знал номер своего рейса, тип самолета, место и даже фамилии соседей, с которыми ему предстоит коротать время в полете. Сейчас же Макс не знал ничего. У него не было даже билета. Он приехал в шесть и должен ждать связника. Причем, как его найти, ему не сказали. Неужели объявят по трансляции: "Господин Карданов, просьба подойти к справочному бюро, вас – Макс Витальевич? Он повернул голову и увидел перед собой симпатичную молодую пару: – Да, – ответил Макс. – Меня зовут Лена, – серьезно представилась девушка. – Это Вадим. Макс прикинул: сколько же им лет? Двадцать-двадцать пять, не больше. Новое поколение разведчиков. В следующий раз, наверное, подкатит подросток на – Хорошо, – сказал он. – Что я должен делать? Парень показал мизинцем на огороженную хромированными перилами галерею на – Там буфет, ждите нас за столиком, мы скоро подойдем. Поднявшись в буфет, Макс отстоял пять минут в очереди за чашкой "экспрессо"; свободного столика там, конечно, не оказалось – пришлось пить, прислонившись к перилам. Макс прихлебывал горячий, хотя и не очень крепкий кофе, смотрел на засиженное голубями табло (шесть лет назад этих серых потеков – Регистрация на ваш рейс начнется через десять минут, – раздался сзади Вадим появился неожиданно, будто вырос прямо из мозаичного пола – или – Держите, – молодой человек протянул ему конверт. – Здесь паспорт, Последние слова он произнес в два раза тише предыдущих. – Телефоны Анатолия Сергеевича у вас имеются… – Кого? – Товарища Замойского. Худого, – Вадим снова понизил голос. Макс усмехнулся. Действительно. – Имеются. – Попрошу сдать ваш паспорт. Макс снова усмехнулся и полез в карман. – Он тоже не настоящий. – Тише, пожалуйста! Вадим поморщился и огляделся по сторонам. – Мы стажируемся и крайне нежелательно потерять баллы… – Ладно, не буду, – устыдился Макс. – А где Лена? – Занимается оргвопросами, – отрывисто произнес Вадим. – Пограничники, Он ловко принял документ и быстро спрятал его в куртку. – Перекусить не желаете? Пойдемте, ещe есть время… И, не дожидаясь ответа, пошел вперед, сверкая потертыми на ягодицах джинсами. Макс повесил дорожную сумку на плечо и двинулся следом. Он привык к титановому "кейсу" и другим проводам – строгим и очень официальным. Сейчас Просторная застекленная ниша с надписью на двери – "Бистро", людей внутри – Признаться, я думал, все будет гораздо проще, – сказал Макс, – А проще и не бывает, – пробормотал Вадим, глядя куда-то в сторону. - Темноглазая Лена вошла в бистро, на ходу расстегивая шубку. – "Коридор" открыт, – сказала она Максу, присаживаясь за столик. И – Ты заказал мне завтрак? Тот кивнул. – Всем как обычно. Официантка принесла три свиные отбивные с жареной картошкой, зеленый У Макса аппетита не было, он заглянул в конверт. Переложил в бумажник несколько купюр разного достоинства, опустил во внутренний карман билет в глянцевой обложке, раскрыл паспорт. Гражданин России Макс Томпсон. Звучит, прямо скажем, странновато. А вот метрика… Голубоватая бумага, водяные знаки, – Что нибудь не так? – спросила Лена и улыбнулась. Вокруг губ у неe – Все так, – улыбнулся в ответ Макс и показал рукой: – Вытрите здесь. Лена вытерла и неожиданно подмигнула. Она была достаточно красива, с хорошей фигурой. К тому же у молодых людей был отменный аппетит, крепкие белые зубы, превосходные физические данные: под обтягивающими штроксами Лены угадываются железные мышцы… Плюс коммуникабельность, располагающие к себе лица, будто виденные уже в каком-то из американских сериалов. Да, новая смена, следующее поколение, подрастающие волчата новой эпохи. Легко представить, как эта молодая пара занимается любовью среди тренажеров и шведских стенок, так же Макс подождал, когда они закончат завтракать, выпил свой сок и встал. – Вам туда, – выйдя на галерею, Лена изящным пальчиком обозначила направление. – Шестой выход. Половина самолета – иностранцы. Ваших знакомых среди них нет. В соседнем кресле – коммерсант с Кипра, 42 года, ничего Больше ни слова не говоря, молодые люди направились к лестнице в дальнем конце галереи. Макс проводил взглядом две пары быстро удаляющихся тренированных Макс быстро прошел таможенный досмотр, получил печать в паспорт и перешагнул белую линию, условно отделяющую Россию от всего остального мира. И таможенник и погрпничник были с ним крайне предупредительны и подчеркнуто Через полчаса он уже сидел на борту "Боинга", рядом с коричнево-золотистым, как копченая скумбрия, киприотом – не международным гангстером, не шпионом и не наркоторговцем, а следовательно, по меркам За иллюминатором чинно проплыл топливный тягач. Потом где-то далеко-далеко засвистели двигатели, постепенно набирая обороты. Красивая стюардесса со значком авиакомпании на высокой груди, произнесла традиционную предполетную речь и исчезла. Огромный "Боинг" встряхнулся, разбежался и взмыл ввысь, заснеженный подмосковный лес провалился вниз. Потом пространство за Над ухом что-то спросили по-английски. Макс оторвал голову от иллюминатора. Стюардесса – стройная мулатка с – Please. Макс попросил себе двойную порцию "Белой лошади" и побольше льда. Киприот На экране монитора сменялись цифры: высота, скорость, полетное время. Потом появилась карта с маршрутом полета: крохотный самолетик медленно полз по красной линии со стрелкой на конце. Скоро должен был начаться какой-нибудь Макс прикрыл глаза, поболтал широкий стакан, вслушиваясь в скорее угадываемое, чем пробивающееся сквозь гул турбин позвякиванье льда, отхлебнул чуть-чуть. Двойное виски – это сорок граммов, один хороший глоток по российским "Я опять в деле, – подумал он. – Только что из этого выйдет"… Макс достал фотографию. Мужчина и женщина с мальчиком лет четырех-пяти на фоне Виндзорского дворца. Женщина небольшого роста и довольно хрупкая, в белом платье с синим бантом, белой шляпке и босоножках на танкетке, она улыбается, закрываясь левой рукой от бьющего в глаза солнца, а правой держит ладошку мальчика в матросском костюмчике, который смотрит в объектив не по-детски серьезно и печально. За другую ладошку держится худощавый мужчина со спортивной фигурой, в легких светлых брюках, рубашке апаш и теннисных туфлях. Он тоже Покажи снимок соседу-киприоту, или стюардессе-мулатке, или еe напарнице с высокой грудью – покажи любому человеку и тот скажет, что это любящая семья, у которой впереди долгая счастливая жизнь… Может так и вышло бы в другом пространственном измерении или при ином стечении обстоятельств. Если бы взмахнуть волшебной палочкой… Но у него нет волшебной палочки и все остается так, как есть: на фото – его семья. Советские шпионы Томпсоны и их сын, не знающий своего настоящего имени. И впереди у них нет ничего хорошего. И вообще Макс спрятал фотографию. Он чувствовал себя старше своих тридцати трех. Даже не старше, а – дряхлее, что ли. Ранний подъем и предполетные хлопоты утомили его, а сорок граммов виски навеяли дремоту. Перед тем, как уснуть, он видел перед глазами жующих Лену и Вадима, их крепкие молодые зубы и сильные челюсти… Они, наверное, были классе в пятом-шестом, когда Макс начал выполнять Сейчас ему предстояло очередное. Встреча с собственными родителями. "Узнаю ли я их?" – подумал он, засыпая. В Хитроу у него никаких осложнений не возникло. Пограничник никак не – Цель вашего визита? – доброжелательно поинтересовался крепкий парень с – Встреча с родственниками. Пожалуй впервые, пересекая чужую границу, он говорил чистую правду. Последний раз он был здесь лет десять назад. Погода, настроение, небо – все выветрилось из памяти. Помнилось другое: Брайтли-стрит, восемнадцать, Арчибальд Кертис. Триста тысяч фунтов стерлингов. Неизвестно, дошли ли они до коммунистов Великобритании и поддержали ли английский пролетариат в нелегкой борьбе с капиталистическими акулами, или мистер Кертис просто купил себе новый особняк, яхту, а может открыл личный счет в банке… Его это не касалось – главное, передача прошла четко и без осложнений. Пять минут. И он поехал Макс вышел к стоянке такси. Сыро, мокро и голо, никакого намека на снег. Не очень старательно проверившись, он не установил наблюдения. Да и то: для англичан он интереса не представляет, а резидентуре тоже нет резона брать его Он прошел вдоль ряда машин, прислушиваясь к звукам рока и джаза, рвущимся из магнитол, пока наконец не услышал шепелявый голос Северина Краевского в сопровождении "Червоных гитар". Водитель был поляк, можно голову давать на – Мне нужно попасть в Уормвуд-Скрабз, – по английски сказал Макс, Красномордый детина за рулем усмехнулся и пыхнул трубкой-носогрейкой. – Вам это обойдется в тридцать фунтов, сэр. Хотя есть хренова уйма – Нет, я из Москвы. – Значит, бывшие братья. Меня зовут Бронек, из Лодзи. Но дешевле не могу: По дороге Бронек рассказал, что по крайней мере два его приятеля-поляка побывали в Уормвуд-Скрабз и вышли оттуда если не поправившимися, то, по крайней мере, не сильно похудевшими. По сравнению с тюрьмой "Корча" под Бела-Подляской – А у вас там кто: друг, брат? Если не будет валять дурака, он может даже закончить университетский курс и сдать экзамен на магистра. А за что сидит? – У меня там деловая встреча, – сказал Макс и Бронек замолчал. Тюрьма особо строгого режима выглядела вполне цивильно, как музейный замок – ни вышек, ни колючей проволоки, ни грубо сваренных железных загородок… Высокая и толстая стена, за ней массивное здание из красного кирпича. Похоже на мрачноватую гостиницу. Небольшие окошки обведены по периметру белой краской, "Наверное, бронированные стекла", – подумал Макс. И служащий в серой суконной форме сидел за перегородкой из пуленепробиваемого стекла. Он деловито обслуживал посетителей и профессионально улыбался, но вдруг перестал улыбаться и застыл на месте. Застыл его рот, который минуту назад, округлившись, повторил: "Заключенные мистер и миссис Томпсон… Родители посетителя Томпсона, из Москвы…" Застыли быстрые глаза, Еще бы! Знаменитые шпионы всегда отрицали какую-либо связь с Россией! Через мгновение оцепенение прошло. – Простите, мистер Томпсон, вы приходитесь им родственником по нисходящей – Я их сын, – ответил Макс. По английским законам родственники по нисходящей, равно как и по восходящей линии имели беспрепятственное право – Все понятно. Одно небольшое уточнение… Серый клерк куда-то отлучился, затем снова возник на прежнем месте, пальцы забегали по клавиатуре. Создавалось впечатление, что он хочет получить от своего "Эппл-Макинтоша" ответ, который тот никак не может дать. Макс почувствовал, что его начинает бить нервная дрожь. Наконец, усилия служащего увенчались успехом – он что-то выудил из компьютерной памяти, лицо его осветилось ровным голубоватым светом – не то от дисплея, не то от внутреннего – Завтра в это же время, сэр, – с явным облегчением произнес он. - – Почему завтра? А сейчас что-то не в порядке? Служащий промокнул лоб платком и размазал по зубам искусственную улыбку. – Просто в блоке "С" сегодня дезинфекция, сэр. Извините. – Но… – Я вас слушаю, леди, – служащий уже обращался к женщине в свитере до Недоумевая, Макс отошел в сторону. Только что на его глазах два человека получили разрешение на свидание, ни про какую дезинфекцию речи не было. Может их родственники содержатся не в блоке "С"? Или тюремщики просто выигрывают время? Но для чего? Предупредить "МИ-5"? Скорей всего… А завтра скажут, что свидание не состоится, или накачают родителей наркотиками, или придумают Неподалеку от тюрьмы он нашел недорогую однозвездочную гостиницу и снял одноместный номер. У портье купил карточку для таксофона, из уличного автомата Плотные транспортные потоки, левостороннее движение, огромные двухэтажные автобусы, нависающие то с одной, то с другой стороны словно айсберги, грозящие раздавить утлую желтую скорлупку… Макс отвык от всего этого и чувствовал себя здесь чужаком: ни соседей, ни друзей, ни знакомых, ни одного человека, который обрадуется встрече… Разве что заехать к мистеру Арчибальду Кертису и спросить, помогли ли триста тысяч фунтов британскому коммунистическому движению? Но он Вдруг в голову пришла мысль, заставившая Макса устыдиться: ведь в этом городе находятся его родители, самые близкие и родные люди! Почему же он не ощущает этого? Из подсознания выполз болезненный червячок: кто он и зачем приехал в Лондон? Сын, страдающий без родителей и желающий скрасить последние Однозначного ответа не было. Жизнь не признает застывших форм и постоянно нарушает их. Те люди, которых он видел на фотографии, – хрупкая женщина в белом платье, мужчина в рубашке апаш и маленький мальчик в матросском костюмчике – они просто-напросто не существуют. Счастливая семья Томпсонов исчезла много лет назад. Есть некая пожилая чета, мистер и миссис Томпсоны, с целым набором неведомых Максу наклонностей и привычек. Они двадцать восемь лет просидели в тюрьме, это не могло не сказаться на мировоззрении, характерах, психике, наконец… За столько времени они забыли и про Россию, и про него, забыли и русский язык, а если нет – наверняка говорят с акцентом. "Мой малшык"… Время, Да и он уже не аккуратный, тщательно причесанный мальчик. Он взрослый мужчина, и ему приходилось не только любить, но и убивать. Он разведчик и прибыл сюда не по своей воле, а по заданию Центра и на казенные деньги. Старики, которые давным – давно стелили ему на ночь постель и поили малиновым чаем во время простуды, сейчас вряд ли узнают собственного сына. Между ними не Это все было правильно и совершенно логично. Но почему его охватило такое Макс вышел из такси в самом начале Эбби-Роуд и без труда нашел кафе "Бинго-Бонго". Там он сел за столик и заказал себе ростбиф с кровью. Почти сразу к нему подсел очень толстый человек с тремя подбородками и свернутой – Ну что? – произнес он с типичным лондонским выговором. – Завтра в то же время. Сослались на дезинфекцию. Человек кивнул. – Хорошо. Английской резидентуре удалось добыть списки медицинского обследования заключенных Уормвуд-Скрабс за восемьдесят восьмой год. И реестр снабжения их одеждой в девяносто третьем. И ведомости на выдачу рождественских подарков в Так сообщалось в донесениях Центру: "удалось добыть". На самом деле бумаги элементарно собрали на свалке, хотя для этого вначале потребовалось узнать – куда именно вывозят мусор из особорежимной тюрьмы. Впрочем, технология тут не имела значения. А вот то, что во всех трех списках отсутствовали фамилии – Пива? – предложил толстяк. На столе появились два огромных бокала темного портера с плотной густой – Ваше здоровье. Человек с тремя подбородками одним махом осушил бокал, поднялся и вышел. Официант принес заказ и Макс неторопливо принялся за свой ростбиф, с Макс вернулся в гостиницу около восьми часов. В коридоре он встретил ту самую женщину в свитере до колен, которая стояла с ним в окошечко за разрешением на свидание. Женщина отпирала номер напротив и приветливо – Я слышала, вам не повезло, какая-то дурацкая дезинфекция, – сказала она. – А моего жениха отпустили на два дня. Сейчас он придет с друзьями, мы – Спасибо, – ответил Макс. – Я переволновался, очень устал и у меня жутко Запершись в номере, он стал думать – чем вызвано такое радушие. Англичане очень сдержаны и неохотно идут на контакт. И у них не принято приглашать вот так, запросто, незнакомых людей. Правда, это специфический социальный слой… Как Вскоре за дверью послышался громкие голоса, музыка, пение. Шумная К двум часам ночи все напились вдрызг. Макс несколько раз просыпался, когда они футболили ногами дверь номера, называя его то Биллом, то Рэндалом, то Сьюзи. Так он восполнил пробел в своих знаниях – английский криминал ведет себя почти также, как русский. Хотя может, все это было хитроумной комбинацией Наутро Макс пораньше ушел из гостиницы, чтобы не встретить кого-нибудь из теплой компании. До девяти часов он гулял, потом съел омлет и овсянку с кофе в небольшом, очень чистеньком кафе, пролистал газеты. Поглазел, как работают Внезапно в голову пришла понравившаяся мысль и он заглянул в посудный магазин, бакалейную лавку, небольшой универмаг… Здесь, в ювелирном отделе он нашел то, что искал: карманные фляжки разного качества и размеров. Серебряные стоили от ста двадцати фунтов и были ему не по карману, поэтому пришлось довольствоваться изящно выгнутой стальной фляжкой, обтянутой коричневой кожей и с навинчивающейся крышкой-стаканчиком. Примерно такой, как у Веретнева, только красивей. В ближайшем баре он попросил налить в неe "Джонни Уокера", поместилось двести пятьдесят граммов, ещe пятьдесят он выпил одним глотком прямо из мерного стаканчика, расплатился и вышел на улицу, оставив хозяина в В назначенное время Макс с букетом бархатистых темно-вишневых роз был в Вчерашний служащий встретил его, как хорошего знакомого, извинился за доставленное беспокойство и без особого формализма выписал пропуск. Подлинной метрики не понадобилось, хватило и российского паспорта. Это свидетельствовало – Пожалуйста, сэр, – клерк в сером протянул ему пропуск. – Вы можете пройти в комнату для кратких свиданий. По коридору налево. Мистера Томаса Максу показалось, что в глазах клерка пляшет неказенный интерес. Еще бы! К непризнавшимся русским шпионам прибыл сын с российским паспортом! На судебном процессе двадцать восемь лет назад, этот факт мог стать решающей уликой. Сейчас У низкой дубовой двери рослый охранник отобрал пропуск, с удивлением осмотрел букет и внимательно рассмотрел каждую розу в отдельности, а самого – Что у вас здесь, сэр? – вытянутая рамка остановилась на уровне – Виски. Наверное, это запрещено? Охранник пожал плечами. – Мы не можем запретить вам пить виски, сэр. Проходите, пожалуйста. В большой комнате Макс оказался один. Она была перегорожена от пола до потолка толстым синеватым стеклом. По обе стороны прозрачной преграды стояли столы и стулья, на столах лежали допотопного вида черные телефонные трубки. Ярко светили бестеневые ртутные лампы. Окон не было, толстые стены глушили все Макс сел за стол ближе к середине комнаты и стал ждать. В противоположной стене имелась одна дверь, именно оттуда должен был появиться отец. Больше неоткуда. Сердце лихорадочно колотилось, по спине поползла капелька пота. И Дверь открылась, вошел какой-то человек, Макс подумал, что это сопровождающий отца охранник, но почему-то не в униформе, а в свободного покроя штанах, джинсовой рубахе и легких туфлях. Следом должен был появиться старый, Вошедший был довольно высок, подтянут, с гибкой спортивной фигурой. Худощавое, с резкими чертами лицо, высокий, с залысинами лоб, волевой подбородок… Человек почему-то остановился у самой двери, как вкопанный, Макс обратил внимание на неестественность позы и определил, что незнакомец пребывает Ожидающий взгляд Макса и ищущий взгляд вошедшего скрестились. Как загипнотизированный, Макс медленно поднялся со стула, распрямляясь во весь рост. Взгляд незнакомца обжигал, в нем была боль и страх, недоверие и настороженность, надежда и узнавание… Макс вдруг понял, что никакой это не незнакомец и не охранник, а человек с фотографии – его отец! Он не сильно и изменился: немного поседел, поубавилось волос, выпуклый лоб избороздили морщины, но общий облик не изменился, Макс помнил его именно таким, когда тот играл в теннис, гулял с ним вдоль реки, спасал в момент ареста… В сознании словно молния блеснула: вдруг Макс осознал, что подсознательно сличает отца не со статичным снимком, а с реальным живым человеком, который бегал с ракеткой по теннисному корту, водил его за руку по набережной Темзы, прятал, накрывая Очевидно, сильнейший раздражитель прорвал блокаду сознания и детский – Папа! Папа! – кричал маленький мальчик в неприметной одежде, который только что пробежал разделившую их навсегда проклятую сводчатую арку проходного двора. – Почему ты не побежал со мной? Там же был дядя Леша, он бы увез нас Крик не проникал через бронированное стекло и подбежавший с той стороны человек тоже беззвучно раскрывал рот и отчаянно жестикулировал, подсказывая, что надо делать. Надо было взять тяжелую эбонитовую трубку. И Макс сделал это. Уже не пятилетний мальчик, нырнувший в сводчатую арку, а вынырнувший из неe двадцать восемь лет спустя серьезный мужчина. Только почему-то все лицо у него было залито слезами. Отец, который бросился тогда назад в отчаянной попытке задержать погоню хоть на минуту, тоже прижал холодный эбонит к уху. Но ничего не говорил. Глаза его влажно блестели, предательски подрагивали губы. Сделав – Я только сейчас вспомнил все, – сказал Макс. – Последние часы, до мельчайших подробностей… Как ты мне предложил эту игру, как плакала мама, как я выскочил из машины и бежал со всех ног… Помнишь эту арку? Ты сказал: "Она узкая, машина не пройдет, а ты маленький, ты пробежишь…" Помнишь? Я думал, все дело в том, чтобы пробежать сквозь неe на другую улицу, но не мог понять: Он говорил горячечно и быстро, словно в бреду. – Я не хотел убегать один, я хотел остаться с тобой, но боялся тебя огорчить и сделал все, что ты мне велел… Я поверил тебе и надеялся, что мы скоро встретимся, ну вот и дождался… За это время мне дважды стирали память… Он почувствовал, что трубка мешает чему-то и обнаружил, что пьет виски прямо из горлышка, не ощущая ни вкуса, ни крепости. Только страшное напряжение в груди постепенно ослабевало. Приступ горячки прошел, он взял себя в руки и – Я думал, мы выпьем вместе, – как бы оправдываясь, сказал Макс. – Не – А я думал… Человек из прошлого сгреб ладонью лицо, смял, стирая проявления ненужных – … Я думал, что это провокация, только не знал – чья. Ведь прошло Макс жадно рассматривал отца, который вовсе не напоминал несчастного старика-арестанта. Моложавый мужчина, на вид не больше пятидесяти, гладкая кожа, крепкая шея, округлые плечи, ясные, очень внимательные глаза из которых исчезли недоверие и настороженность… Даже загар на лице! В голове крутились слова таксиста Бронека: "…в Уормвуде он если и не поправился, то во всяком – Алексей Иванович… Он рассказал все и фотографию дал… А где ты загорел? – Какую фотографию? Где мы втроем у дворца? Помню, – отец кивнул. – А загорел… Тут это просто. Солярий, кварц, сауна, бассейн, тренажерный зал. Можно – А где мама? – Здесь же, в другом блоке. Мы можем встречаться хоть каждый день. Ее донимает давление, сейчас она в лазарете. Врачи не разрешили свидания: нервные Судя по спокойствию отца, речь шла об обыденных болячках, не вызывающих особого беспокойства. Макс поверил, что с матерью все в порядке. Может быть – Чем ты занимаешься? – спросил отец. Он уже взял себя в руки и казался Макс кивнул. – Так и было. Хороший детский дом, образование, практичная специальность. – Сколько ты зарабатываешь? К такому вопросу Макс был не готов и брякнул наобум: – Пять тысяч в месяц. – "Пять тысяч" – чего? – переспросил отец. – Рублей, конечно, – усмехнулся Макс. – Не долларов же! – Ничего не понимаю! Это огромная сумма, столько стоил автомобиль! И при – Раньше! Сейчас все по-другому. Другие цены, другие деньги, другие – Скоро увидим. Через год и девять месяцев. Отец задумался, что-то прикидывая. – А может ещe раньше. Где ты живешь? – Там же, где жили вы… – Вот как? – лицо отца напряглось. – Это же служебная квартира? – Уже нет. Они хорошо относились ко мне. И решали все мои проблемы. – У нас тоже будут проблемы, – озабоченно сказал отец. – Очень много Он тряхнул головой и сменил тему. – У тебя хорошее произношение. Часто выезжаешь? Только тут Макс осознал, что они говорят по-английски. – Спецшкола, международные контакты, постоянная языковая практика. Может Отец покачал головой. – Я его почти забыл. Да и лучше, чтобы язык был понятен персоналу. – Хорошо, – согласился Макс. – Знаешь, я боялся этой встречи. Боялся увидеть чужого незнакомого человека. А увидел своего отца. Может поужинаем Отец едва заметно улыбнулся. – Да. Но на шпионов и других государственных преступников это не – Жаль. Но я рад, что ты прекрасно выглядишь. Мне кажется, от тебя пахнет – Это ассоциативное восприятие. Через телефон запах не передается, через – А мама не постарела? – О мама! – отец подкатил глаза. – Она в великолепной форме. У неe просто Максу показалось, что в последних словах прозвучал сарказм. За стеклом появился охранник. – Пора заканчивать, – сказал отец. Лицо его как-то сразу потухло. – Ты ни разу не назвал меня по имени… Как меня зовут? По настоящему? – неожиданно для себя спросил Макс. – Ведь я не Максим на самом деле, и никакой Отец напряг желваки, подумал. – Сейчас не время и не место говорить об этом. Извини. До свидания. Я Том Томпсон улыбнулся, встал и, не оборачиваясь, направился к выходу. Макс посидел, сделал несколько глотков из фляжки, покрутил неуместные здесь цветы. Только что он встретился с профессионалом, разведчиком высочайшего класса, нелегалом Птицей. У таких людей есть десятки тайников в душе, куда они привыкли складывать самые сокровенные чувства. Но это была встреча с отцом и Он отхлебнул виски в последний раз, спрятал фляжку в карман и вышел. Сейчас ему хотелось только одного: добраться до гостиницы и повалиться спать. – Ну что? – спросил его следующим утром в "Бинго-Бонго" обладатель трех подбородков, неторопливо разворачивая газету. Он выглядел усталым и – Я видел его, – сообщил Макс. – Мы узнали друг друга. Он хорошо – А мать? – Приболела. Давление. Врачи не разрешили свидания. – Это плохо. Как ваши впечатления? Нервозность, наигрыш, фальш? – осведомился толстяк, не отрываясь взглядом от портрета Джона Мейджора на – Исключено, – уверенно сказал Макс. – Он был абсолютно искренен. С ними – Это хорошо, – сказал обладатель трех подбородков и почесал один из них. Потому что наблюдение, установленное резидентурой показало: за два часа до свидания Карданова с отцом в ворота Уормвуд-Скрабз въехал "ситроен-ХТ" с затемненными стеклами. Он не принадлежал сотрудникам и не входил в число обслуживающего и служебного транспорта. Да если бы и входил, то все равно должен был остаться на внешней стоянке. Внутрь заезжают только фургоны для – Какие у них планы? – Собираются возвращаться в Москву. Беспокоятся, станут ли решать их Три подбородка задвигались, пропуская внутрь картофельный салат. – Конечно все будет решено! Спустя четыре часа, когда Карданов уже спал в гостинице, "ситроен" покинул пределы тюрьмы, проехал пять миль в южном направлении и въехал на территорию военно-воздушной базы. Полосатый шлагбаум "отрубил хвост", однако сотрудники продолжили наблюдение и зафиксировали через тридцать минут взлет небольшого вертолета, который совершил кратковременную посадку в аэропорту – Значит, все чисто и никаких подозрений? – задумчиво переспросил Худой. – Никаких, – подтвердил Макс. – Отлично, так и доложим. Специалист из технической разведки посольства вошел в компьютерную сеть аэропорта и провел выборку пассажиров, прибывших сегодня в Лондон утром и отбывших сегодня же в районе 17 часов. Таких оказалось всего два: некто Ф. Руффиц прибыл в шесть тридцать из Лейпцига, и в Лейпциг же улетел вечерним рейсом, и Р. Пиркс, прилетевший в 7-55 из Ниццы, и севший на обратный самолет в Вариант "Ф. Руффиц" был отметен уже через несколько минут, когда уточняющий запрос на главный компьютер показал, что это женщина – Фанни Руффиц, гражданка Германии, 1970-го года рождения. Предварительная проработка варианта "Р. Пиркс" дала положительные результаты: Рональд Пиркс, год рождения – 1938-й, Но именно в Ницце и встретил Артур человека, которого он принял за Томпсона! Информация начинала подтверждаться, петля затягивалась: французская Толстяк доел свой салат, вздохнул, цыкнул сквозь зубы. – По бокальчику? Кельнер поставил на стол четыре бокала темного. От пива Макс решительно отказался: он ещe не отошел после вчерашнего виски. Но Худого это не смутило – он спокойно выцедил бокалы в одиночку – один Из аэропорта Макс позвонил Маше. – Ты уже возвращаешься? – обрадовалась она. – Во сколько прилетаешь? В самолете он сразу же заснул и проспал весь полет: сказывалось нервное напряжение последних дней. Проснувшись, почувствовал себя бодрым и отдохнувшим, отхлебнул виски из фляжки и принялся смотреть в иллюминатор, будто надеясь с На Кутузовском ждала неудача. Алексей Иванович наведывался туда трижды, причем последний раз пришел в семь утра, когда даже самые занятые люди, если только они не работают в литейке, должны ещe сидеть дома. Но он напрасно стоял, согнувшись над ящиком домофона и прислушивался к его гробовому молчанию. Квартира Евсеева была необитаема. Веретнев набрал номер соседней квартиры и спустя минуту заспанный женский голос ответил ему. "Кто?.. Инна Андреевна? Не Веретнев терпеть не мог Рублевское шоссе с его свирепыми гаишниками из спецбатальона, подчиняющегося отнюдь не милицейскому начальству, трехметровыми заборами, оснащенными камерами наружного наблюдения, и бешено проносящимися лимузинами с мигалками и особыми номерами, от которых, словно брызги, разлетаются к обочинам машины рядовых граждан. Раньше тут носились черные правительственные кортежи и с ними все было понятно: кто, почему, по какому праву. И можно было быть уверенным, что тебя не собьют для забавы, да не Держась в правом ряду на разрешенных обычным смертным пятидесяти км в час, Веретнев добрался до КПП и предъявил удостоверение подполковника ФСБ, которое при выходе на пенсию объявил утерянным, из-за чего его послужной список В этом заповеднике даже такие "ксивы" не являлись козырными тузами и охранник не торопился его пропускать: долго звонил на дачу, заглядывал в – Хозяйка у себя, но не берет трубку. Наверное в саду ковыряется… Не Но жена бывшего ответственного работника ЦК КПСС уже не входила в козырную колоду и, в конце концов, отставной подполковник был пропущен на На фоне многоэтажных кирпичных домов за кирпичными же заборами, дача Евсеева – двухэтажная деревянная вилла в норвежском стиле, – выглядела лишь следом былого великолепия. Углы потемнели от влаги, черепица на крыше растрескалась и приобрела печальный темно-зеленый оттенок упадка. Невысокий дощатый забор, оставшийся ещe от тех времен, когда товарищам по партии Веретнев сильно толкнул ветхую калитку, она туго провернулась на проржавевших петлях. Он протиснулся внутрь и из номенклатурного дачного хозяйства Управления делами Президента страны попал на убогие "шесть соток" Под окнами кособочилась жалкая, кое-как слепленная тепличка, участок был захламлен битыми железобетонными плитами, ржавыми трубами и проволокой, в домике обслуги не осталось ни одного целого стекла. Правда, вокруг этого островка убожества расстилался роскошный нетронутый участок размером почти с гектар. Снег почти весь сошел, лишь кое-где белели ноздреватые холмики, высокие Из-за дома вышла полная женщина в ватнике, наброшенном на спортивный – Вам кого? Инне Андреевне было пятьдесят два года, она тоже, как и этот дом, имела – Вы по объявлению? – переспросила она. – Только имейте в виду: мне нужны Уверенный голос и надменный тон явно остались от прежней жизни и резко – Я ничего не покупаю, – сказал Веретнев и достал удостоверение. – Мы Он видел, как тревожно блеснули глаза Евсеевой, и маленький рот, затерявшийся где-то между глубокими носогубными складками, задрожал. Но удостоверение она изучила внимательно, после чего кивнула и заметно успокоилась. Всю жизнь она с доверием относилась к таким документам, а об ослаблении контроля за кадрами и неумеренном развитии полиграфической техники – Разве вы работали в международном секторе? В голосе все же прозвучало сомнение. Видно на взгляд номенклатурной жены, Веретнев не производил впечатления человека из аппарата ЦК, пусть даже – Нет, – ответил он. – Леонид Васильевич курировал нашу группу в КГБ. – Тогда вы должны знать Анатолия, он был у нас "прикрепленным". – Конечно. Кудлов. Он попал в точку. В начинающих выцветать глазах растворились последние – Я провел за границей много лет, – счел нужным объяснить Веретнев. – Приехал, пытаюсь отыскать знакомых. Кругом новые люди, много молодых, те кто Он снова попал в точку. Женщина тяжело вздохнула. – Да, теперь мы не нужны. Никто не помогает, не заботится. Машину отобрали, продукты не привозят… Мне уже два раза предлагали переехать на другую Она долго жаловалась на неустроенность, несправедливость жизни и неблагодарность окружающих людей, но затрагивать тему, интересующую Веретнева, – Я думал, он поможет мне и в этот раз, – почтительно вставил Номенклатурная жена снова насторожилась. – Разве за границей вы разве ничего не слышали про мужа? В посольствах Веретнев вздохнул. – Дело в том, что я восемь лет сидел в борсханской тюрьме. Увы, там нет – Какой ужас! – Инна Андреевна всплеснула руками. – Раньше такого не Подполковник скорбно кивнул. – А Леонид Васильевич вам уже не сможет помочь, – продолжала Инна – Как? Когда? – вполне натурально изумился Слон. – В девяносто первом, двадцатого августа, когда вся эта каша заварилось… – Ай-яй-яй… Неужели он покончил с собой? Инна Андреевна всхлипнула. – Наверное так бы и случилось, он бы не смог жить без партии… Но вышло Щеки женщины заколыхались, голос прервался. – …Что Леня разбился. На самолете. Спецрейс в Осло, где-то над морем… Подполковник покачал головой. – А Кудлов уцелел? – В тот раз он не сопровождал Леню. И больше никогда не звонил. Раньше с – Примите мои самые искренние соболезнования, – Веретнев поклонился. – Леонид Васильевич был замечательным человеком. Я всегда буду его помнить… Желаю Он направился обратно к калитке, но на полпути остановился, будто вспомнив о чем-то, обернулся. Женщина стояла на крыльце, отряхивая веником – А где похоронен Леонид Васильевич? – спросил подполковник. – Я хочу Она медленно распрямила спину, посмотрела на него с мрачным недоумением. – Вы думаете, кто-то искал его? Поднимал из моря, хоронил? Никому ничего На обратном пути Веретнев заехал к Спецу. Дверь долго никто не открывал, но Слон хорошо знал привычки приятеля и нажимал кнопку звонка до тех пор, пока – Что за манера?! – взбешенно рявкнул отставной майор. Он был возбужден, всклокочен и тяжело дышал, волосы слиплись от пота, на коже вокруг безумных – Тебе трудно позвонить? Сколько раз просил! Ты вырываешь меня из одной жизни в другую, это очень вредно! Сбиваются биоритмы и вообще… Я иногда не могу – Что даст звонок? Все равно тебе выныривать обратно, – оправдываясь, – Ничего подобного: у меня новая программа и звонок приходит "туда". Я могу быть в Амстердаме, в Гвинее, где угодно – звонит сотовый телефон, я – Ну извини! А где ты сегодня был? Володя потер лицо, растирая след от маски. – В Борсхане, в восемьдесят третьем. – Опять?! – Да. Но там действительно ничего нельзя было сделать! Ничего! Даже если бы я запрыгнул в окно, даже если бы сразу начал стрелять, все равно не успевал. – Ну сколько можно? – увещевающе произнес Веретнев. – Об этом уже сто раз говорено, да ты и сам сто раз проверял! Твоей вины нет! Что может командир – Ладно! Я пойду умоюсь… Спец всегда уходил от подобных разговоров. Алексей Иванович прошел в комнату. Она напоминала какой-то тренажерный зал: посередине, в высокой сварной раме висели на пружинных растяжках широкий прочный пояс, кольца для рук и для ног, обычная маска для подводного плавания, только вместо стекла – рылообразная панель с радиотехническими разъемами, от которых шли толстые и тонкие шнуры к стоящему на маленьком столике у окна мощному компьютеру. Он создавал смоделированную Спецом виртуальную реальность, в которую тот погружался каждый день, чтобы в конкретных боевых ситуациях попытаться исправить старые ошибки или не совершить новые, решить непосильную разведзадачу или исполнить особо сложный теракт, – в общем, сделать то, что ему Веретнев как-то наблюдал, как это выглядит со стороны. Его друг, распластавшийся в подвесной сбруе с маской на лице, напоминал подводного пловца в схватке с акулой: дергались руки и ноги, судорожно изгибалось туловище, из-под резины доносилось сдавленное рычание… Зрелище было малоприятным и В комнату вошел Спец – с мокрыми волосами и заметно успокоившийся. Очередная порция нервозности и возбужденности была смыта холодной водой и ушла в канализацию, догонять предыдущие. Правда, напряжение сердца и изношенность нервов не смоешь, рано или поздно он не вернется из "того" мира – так и останется висеть на своем тренажере… Но убеждать его бесполезно. Особенно в – Тебе не надоело? Сходил бы погулял, пива выпил. Со мной походил, вместе Спец отмахнулся. Он дал согласие участвовать в предстоящей акции, но – Если достану деньги, сделаю скафандр, – сказал он. – С маской толку – Кстати, о деньгах, – сказал Слон. – Жена нашего друга утверждает, что он погиб во время авиакатастрофы, двадцатого августа 1991-го года. Где-то над – Конечно, – кивнул Спец, усаживаясь за компьютер. – В Сети есть сайт международного Авиакомитета, там собраны все катастрофы. Или почти все. Если это не планер, конечно, и не дельтаплан… В Осло, говоришь, летел? – на экране перед ним уже мелькали цветные диалоговые "окна", какие-то картинки. – Значит, Веретнев пошел на кухню, залез в холодильник. В дверце на полочке стояла бутылка "Столичной". Последние три дня приходилось много ездить, подполковник почти забыл вкус водки. И сейчас ему пришлось довольствоваться куском хлеба с Дожевывая бутерброд, он вернулся в комнату. – Ничего нет, – без особых эмоций сообщил Спец. – Двадцатого августа 1991-го года был очень благополучный день: всего одно летное происшествие, без жертв. Аэропорт города Феникс, штат Аризона – у транспортника при посадке не – Может, ещe где-то поискать? – сказал Веретнев. – Если это был спецрейс, – Ты английский ещe не забыл? Вот, смотри, – Спец открыл "окошко" с текстом. – Здесь зарегистрированы все мало-мальски значимые происшествия на натовской авиабазе в Мальмe с середины шестидесятых годов. Информация куда более секретная, чем перелет через Балтику какого-то Евсеева… К тому же – диспетчеры. Он же не на стратегическом бомбардировщике летел, в стратосфере, без "коридоров"… Пилот обязательно связывался с диспетчерами в той же Москве, а – Значит, не было никакой катастрофы, – сказал Веретнев. – И рейса такого тоже скорее всего не было, – согласился Спец. – Это – Конечно, – кивнул Веретнев. Его версия оправдывалась, но удовлетворения – Вот тебе и Леонид Васильевич… Подсунул Максу бомбу, украл партийные деньги, сбежал к капиталистам, раскатывает на яхте… Кто мог ожидать такого от ответственного партийного работника? А жену бросил на произвол судьбы – как Он почесал затылок. – Хотя если есть дача в Жуковке и квартира на Кутузовском, то голодная Вечером Веретнев, приняв сто пятьдесят "для души", сидел дома и смотрел – Вопрос о выделении России кредитов будет решаться с учетом экспертизы, которую должен провести крупнейший международный специалист по экономическим проблемам Джонсон, – бодро вещал обозреватель. – По предварительным оценкам Контраст между оптимистичным тоном журналиста и смыслом произносимых им – Чему ж ты радуешься, чучело? Что ты знаешь? Какие у тебя "осведомленные Прозвонил телефон. – Здорово, Женя, – удивленно отозвался Веретнев. – Какую фотографию? Да – Эх, eлки, куда ж я еe засунул… – расстроился невидимый собеседник. – Тут ко мне человек заходил, тоже из бывших наших, про Кудлова расспрашивал. Я хотел фотку эту показать, он обрадовался, даже приплатить за неe обещал. А как – Погоди, – Веретнев направил на телевизор пульт ДУ и отключил громкость. – Не знаю, – ответили на том конце провода. – Ищет его вроде кто-то. Слон нахмурился – сообщение ему не понравилось. Витя Мячин с детства хотел стать директором. Неважно чего. Притягательным было само это слово – синоним достатка и благополучия. Его отец был директором райпищеторга и в доме постоянно бывали другие директора: баз, магазинов, ресторанов. Все – веселые мужики, которые ездили на машинах, делали маленькому Витьку шикарные подарки и могли разрешить любую проблему. Маленький Мячин окончил престижную языковую спецшколу, ухитрившись так и не выучить ни английского, ни французского, благополучно избежал службы в армии и поступил в торговый институт… Но на границе девяностых начались глобальные перемены, отец как-то незаметно утратил свои возможности, а потом и вообще оказался на пенсии, Молодой Мячин использовал их совсем не так, как предполагал пахан: бизнес стал совсем другим, на три четверти криминализированным и он очень хорошо Если определять иерархическое положение Директора в системе координат, которыми пользуются Управления по борьбе с организованной преступностью, то он являлся руководителем одной из восьми группировок, входящих в преступное сообщество Юго-Запада столицы. В переводе на язык официальной табели о рангах, его должность соответствовала начальнику какой-нибудь муниципальной службы: санэпидстанции, коммунхоза, отделения милиции и тому подобным, хотя интересы и компетенция Директора были универсальнее, а возможности – гораздо шире, чем у Зато и жизнь у него более нервная и рисковая, чем у государственных служащих, потому что увольнения и переводы в этой среде осуществлялись, как правило, с помощью огнестрельного оружия и взрывных устройств. Надо постоянно быть начеку и внимательно следить за обстановкой, чтобы своевременно обнаружить Поэтому неожиданный визит Жгута очень насторожил Мячина. – Что за дела, братан? Сначала один мой парень ни с того, ни с сего у Штаб-квартира Директора располагалась в "Попугае" – здесь меньше народа и потише. Просторный кабинет отделан по современным стандартам, к нему примыкает комната отдыха с ванной и туалетом, есть запасной выход в боковой переулок. Основной вход через приемную с секретарем и охранниками, охранников двое, – Пойми меня правильно, я пришел не предъяву делать, просто надо во всем Жгут развалился в кресле, вытянул длинные ноги в дорогих ботинках на рифленой подошве, пальто он снимать не стал, но расстегнул. А вот его сопровождающие – Директор видел это на мониторе – не садились и не расстегивали длинных широких пальто, что было верным признаком: под одеждой скрываются автоматы. Просто так автоматы с собой не таскают, их берут, когда есть угроза – Давай разберемся, братан… Директор доброжелательно улыбнулся. Они со Жгутом были похожи, так как соответствовали определенному стандарту: то ли коммерсантов, похожих на бандитов, то ли бандитов, маскирующихся под коммерсантов. Оба высокие, крепкие, с длинными мощными шеями, на которых висели цепи с крестами запредельного веса, стриженые виски и затылки, но густые ежики над лбами. Похожими были холодные – … У нас был случай – умер пацан от передозировки. Это всегда неприятно – лишние проблемы с ментами, да и людей отпугивает… Но что поделать? Мне жаль – Ладно, это дело давнее, – Жгут махнул ладонью, как будто подводя черту под эпизодом. – Но вчера в "Миранде" Красный Шарик снял девчонку, уехал с ней и Директор сразу все понял. Помидор работал не на ментов, а на Жгута. Значит, Жгут целится на его точку и на его территорию. Пропажа Помидора его встревожила. Потому что если люди Директора вывезли его в лесок и хорошенько расспросили, а тот все рассказал, то Жгута должны сразу завалить. Однозначно, без "стрелок" и разборок. Потому он и заявился с утра, потому и напряжены в – Братан, я не знаю никакого Шарика. В "Миранде" каждый день бывает сто пятьдесят человек, многие снимают девчонок, уезжают с ними. Что из этого? И с чего ты решил, что он пропал? Это было вчера – может он ещe спит у неe дома! А может, поехал в баню с похмелья! А может, махнул с ней на Кипр! Почему ты Жгут понял, что допустил промах. И понял, что опасная информация из – Какая тревога, братан! Просто он должен был одно дело сделать – и не явился! Поручи своим узнать – мужик уже в летах, морда красная, мы его потому – Конечно проверим, братан, какие разговоры, – заверил Директор. Жгут встал, они крепко пожали друг другу руки. Хозяин проводил гостя до двери, заметил, как при виде шефа расслабились "быки", улыбнулся на прощанье. Но когда дверь закрылась, улыбка сменилась гримасой озабоченности. Жгута надо Директор набрал телефон Маза, но тот не отвечал. Странно, он ведь не Загудел селектор. – К вам Савелий, – доложила секретарша. – Какой ещe Савелий? – он глянул на монитор. В приемной стоял низкорослый чмошник, рядом с ним три явных уголовника-отморозка. Директор вспомнил вечерний – Пусть заходит, – нехотя сказал он. И поспешно добавил: – Один, остальных не пускать! Савик зашел в кабинет, осмотрелся, наступать на ковер не решился и неуверенно обошел по краю, но то что он сказал, шло вразрез с показной – Маз не отдал мне три тысячи за работу. Я пришел за деньгами! Приход к Директору без вызова, да ещe через голову Маза, сам по себе был вопиющей наглостью. А бесцеремонное требование денег вообще не укладывалось ни в какие рамки. Этак завтра этот плюгавый отберет у него машину, бабу или Директор пришел в ярость. Первая мысль была: поставить его раком под ствол, вызвать ребят и без пересадки отправить всех четверых в могильную губернию. Но холодок под ложечкой не проходил: Маз не склонен зря паниковать, а вчера он был заметно напуган… Если этот коротышка действительно профессионал, с ним придется повозиться, да и от его дружков – зоновских отморозков можно ждать чего угодно: начнут мочить из трех стволов, или закидают гранатами… Да и с учетом Жгута, все это ох как не вовремя! Нет, напролом идти нельзя, надо – Если тебе Маз должен, чего ты ко мне пришел? – строго спросил Директор. В конце концов, Маз нашел этого чмошника, пусть он его и кончает! Хотя – Заказ вы вдвоем делали… Телефонный звонок прервал начатую Савиком фразу. – Шеф, Маза пришили! – голос Лобана чуть не разорвал директорскую – Да слышу я! – глухо сказал Директор, глядя на стоящего перед ним – Не ножом, не пулей – похоже, просто шею сломали! Это какая же сука? – Давай в контору! – приказал Директор и, положив трубку, внимательно посмотрел в глаза Савика. Тот, в свою очередь, рассматривал директорскую шею и взгляд его пах смертью. Он знал наверняка: одно движение пальца и могущественного главаря преступной организации не станет. Это знание передалось Директору. Охранники в приемной и бойцы всех подчиненных бригад в данный момент Директор встал, подошел к сейфу, молча отсчитал три тысячи. Он был прагматиком и хорошо умел учитывать реальности жизни. Все ликвидации организовывал Маз, теперь его нет. Если мстить за него, то только ослабишь группировку и окажешься один на один со Жгутом. Что ж, ничего не поделаешь, Он передал деньги Савику. – В расчете? Тот пересчитал купюры, сунул в карман. – Порядок. – Есть ещe дело, – сказал Директор. – Один человек, но у него постоянная – Сколько? – спросил Савик, внимательно рассматривая обстановку кабинета. – Два человека. Иногда три. – Сколько платите? – А сколько ты хочешь? – Десять. Директор сделал вид что задумался, потом кивнул. Дешевле никто за такое – Половину вперед. Директор кивнул ещe раз. Выйдя в приемную, Савик опять осмотрелся. Ему нравилось здесь все: солидное помещение, дорогая мебель, красивая секретарша, здоровенные Хвост, Губа и Лепеха вскочили и вслед за Савиком вышли на улицу. Здесь он – Ништяк! – восхитился Хвост. Губа и Лепеха восхищенно закивали своими бошками. Босяки никогда не видели столько денег. И отобраны они не у какого-то лоха, а у крутого бандита, с собственным офисом, телохранителями и красивой – Для начала получите по две сотни на нос, – сказал Савик и царственным – Надо купить стволы и машину… – Слышь, Савик, у меня есть обрез, – Губа похлопал себя по животу. – Не Савик, а Савелий, – резко поправил тот. – Обрез нам не годится. – Я поговорю с ребятами, – вызвался Хвост. – Там есть кое – что… – Хорошо, – Савик кивнул. – А вы гоните в Южный порт и возьмите тачку. Не Он собрался уходить, но Хвост догнал и придержал за рукав. – Слышь, Савелий, можно я тоже не Хвостом буду, а… Ястребом? – Можно, – разрешил Савелий. – И потом – нам ещe люди нужны? Есть хорошие ребята, сидят без работы… – Давай, присмотрись к ним. Под твою ответственность, Ястреб! На следующий день Жгут был убит в собственном подъезде. Двух охранников расстреляли из пистолетов, а самого Жгута искололи ножом, который бросили рядом с трупом. Обычный кухонный нож с зубчиками на лезвии – такие продаются в любом магазине. Сорок ранений. Директор высказал мнение, что это дело рук наркоманов. Поверили в это или нет – неизвестно, но других мнений никто не высказал. А |
|
|