"Божий одуванчик" - читать интересную книгу автора (Серегин Михаил)

Глава 9 ПРАВЫЕ И ВИНОВАТЫЕ

Темно-зеленая «Ауди», за которой ехал Свиридов, определенно следовала за город. Владимир чисто механически сохранял дистанцию, глаза, ноги и руки работали в нужном режиме совершенно автоматически, повинуясь отлаженному до совершенства алгоритму погони.

Нельзя сказать, что Владимир был уверен в том, что в своих поисках двигается в верном направлении. Нет, просто в подсознании тлело мучительное, не отпускающее ни на мгновение предчувствие опасности. Чутье старого матерого волка, идущего по следу, не могло обмануть его.

А в мозгу метались мысли: как? почему? что бы это значило?

Потому что человек, севший в «Ауди», был не кто иной, как Анна Кирилловна Самойлова.

Владимир не мог не узнать ее сухощавой высокой фигуры и старомодной прически.

В самом деле — а что можно подумать, когда видишь, что скромная преподавательница вуза садится в роскошную машину с тонированными стеклами, а в полуоткрытом окне виднеется физиономия классического амбала — человека, с которым, как полагал Владимир, Анна Кирилловна раньше побрезговала бы идти по одной половине улицы.

Тем более что лица, входящие в завидную категорию бритоголовых амбалов, редко утруждают себя передвижением на своих двоих.

…Владимиру пришлось отпустить «Ауди» на достаточно приличное расстояние, чтобы те, кто в ней сидел, не почуяли хвоста. В том, что машина направлялась за городскую черту Питера, — уже не оставалось ни малейших сомнений.

Она следовала в направлении Петродворца.

Вероятно, ее водитель собирался доставить Анну Кирилловну в загородный дом своего хозяина.

Потому как сам он на босса определенно не смахивал — так, «шестерка» с охранными и разъездными функциями.

Вскоре «Ауди» свернула с основной трассы, а еще через несколько минут впереди замаячил шлагбаум, возле которого появился охранник в камуфляжной форме и с автоматом.

Вероятно, въезд в элитный дачный городок.

«Ауди» остановилась. Свиридов притормозил за деревьями, дававшими ему возможность видеть ведомую им иномарку и в то же самое время особо не светиться.

Владимир вытащил мобильник и набрал осоргинский номер.

— Але… Анатолий Григорьевич? Это я. Слушай, дядя Толя, у тебя же есть коды доступа к базе данных ГИБДД… Посмотри, на кого записан автомобиль со следующим номером… — И Владимир считал номер «Ауди», весьма забрызганный грязью.

— Минуточку, — сказал Анатолий Григорьевич.

— И сведения о владельце — тоже.

— Угу… понял.

— Только поторопись… Тем временем «Ауди» тронулась с места и миновала шлагбаум. Владимир вслед за «Ауди» подъехал к пропускному пункту.

— Документы, — сказал мрачный охранник, тыкаясь в водительское окошечко.

В этот момент Свиридов, не отнимавший сотовика от уха, услышал голос дяди:

— Автомобиль записан на имя Колесникова Сергея Викторовича, семьдесят пятого года рождения, работает охранником в частном предприятии «Пенаты-Риэлт». Контора по недвижимости, судя по всему.

— Очень хорошо, — с удовлетворением сказал Владимир и бросил телефон на пустующее переднее сиденье, а потом повернул голову к охраннику и сказал, — Да к Якорю я К Ледовскому. Вон отстал от Серого.

— К Дедовскому? Тот перед тобой тоже к Дедовскому ехал…

— Ну я и говорю: отстал. Колесников газовал не в меру… тоже мне Михаэль Шумахер. Да пропусти, братан, а то, если я сильно отстану, меня за это вздрючат.

Охранник почесал в затылке и махнул второму: поднимай шлагбаум.

Двухэтажный особняк Дедовского, построенный только год назад, находился на берегу живописного пруда, одного из сотен аналогичных прудов Ленинградской области, который по случаю завидного соседства с местообиталищем «нового русского» был очищен от тины, выровнен в берегах и снабжен некой гранитной мининабережной по аналогии с той, что находилась на Волге.

«Неплохо устроился полный тезка светлейшего князя Меншикова, — подумал Владимир. — Очень уютное местечко».

Кругом деревья, рядом пруд — просто какая-то идиллия Феокрита, да и только.

А от внешнего мира недолго и отгородиться каким-нибудь основательным забором да посадить в каптерку или в прихожую пару-тройку свирепого вида молодцов.

Впрочем, судя по всему, Александр Данилович так и поступил.

Владимир вышел из машины и огляделся.

В пятидесяти метрах от него, за поворотом, «Ауди» въезжала в ворота ограды, окружавшей загородный дом. Так. Пока что проникнуть туда не представляется возможным.

Нужно выждать Пусть немножко стемнеет.

Да и небо заволокло тучами — видно, быть дождю.

Все это чрезвычайно способствует нелегальному проникновению на чужую территорию.

…Интересно, здесь ли его непутевый братец?

Свиридов, сев в машину, вытянул из-под водительского кресла небольшой черный чемоданчик. Там хранился его боекомплект А именно — спецсредства, применявшиеся в «Капелле».

Свернутый в трубочку тончайший кевларовый бронежилет, неуязвимый почти для всех видов стрелкового оружия, не говоря уж о холодном.

Стеклорез, изготовленный по особой методике, и набор отмычек.

Конечно, не тех отмычек, которые состоят на вооружении у классических уркаганов, а целых мини-приборов достаточно сложной конструкции, выполненных по серьезным разработкам специалистов ГРУ.

Из оружия — модифицированная разновидность боевого ножа НРС, из числа так называемых «ножей выживания». В торец его рукоятки было встроено устройство, бесшумно стреляющее крошечными иглами с содержащимся на них веществом мгновенного нервно-паралитического действия.

Разумеется, этот прекрасно сбалансированный и исполненный из лучшей стали нож можно было использовать и в прямом его назначении, то есть колоть, резать, рубить любой стороной, даже гардой (если ввернуть в нее специальные шипы) и торцовой частью рукоятки.

Этот универсальный нож можно было использовать также как крюк, пилку по металлу и по дереву.

Кроме того, здесь же лежал компактный пистолет-автомат «каштан», тот самый, который был так широко разрекламирован Свиридовым в «Карамболе». Кстати, выпущенные из него пули легко пронизали бы кевларовый бронежилет, который Владимир посчитал нужным надеть под пиджак.

Тем временем сгустились тучи. Небо, пятнистое, как шкура убитого леопарда, готово было вот-вот разродиться грозой. Его то и дело взрезали призрачные сполохи молний, и откуда-то сверху, словно рев разбуженного неимоверно громадного пса, ворчливо наползал гром.

Пора.

Свиридов вышел из машины и легко взлетел на высоченную чугунную ограду. Спереди особняк Дедовского казался абсолютно безжизненным — ни в одном из окон не горел свет, а поблескивающий в свете молний прогал застекленной веранды на втором этаже был угольно-черным. И только отсветы начинающейся грозы время от времени ложились бликами на его матовую поверхность.

Зато с другой стороны три окна из пяти были ярко освещены, горел свет и в фигурной беседке, венчающей навершие особняка.

Там стоял джип «Лендкруизер», недавно приехавшая «Ауди» и еще какая-то зачуханная «десятка», которую не мыли, наверно, еще со дня покупки.

…Туда лезть не стоит.

«А вот с неосвещенной-то стороны сам бог велел пробраться», — подумал Свиридов.

Он вынул нож и, периодически используя его на манер альпенштока, с обезьяньей ловкостью полез по отвесной стене, используя для опоры малейшие выступы и неровности. Для человека, сдававшего обязательный зачет по альпинизму сначала на Памире, а потом и в Гималаях (там проходили практику люди, позднее сформировавшие суперотдел «Капелла»), это не представляло особого труда.

Он добрался до веранды и завис на одной руке, выбирая наилучшую опору для ног, чтобы затем выполнить несложную работу по открыванию здоровенной, метра полтора шириной, створки рамы. Порывистый ветер пытался сорвать его со стены, надсадно свистел в ушах, а первые дождевые капли уже забарабанили по оконному стеклу.

Ах да, окно.

..Нет, открывать оконную створку уж больно хлопотно, легче вырезать стекло. Вот если бы оно было бронебойное, тогда пришлось бы помучиться или вовсе изыскать иные пути к проникновению в дом.

Привычная рука легко взрезала обжигающе-холодную поверхность стекла, и уже через две минуты Свиридов совершенно бесшумно влезал внутрь. Вставив фрагмент стекла обратно, он аккуратно закрепил его прозрачной клейкой лентой особого образца так, что простой наблюдатель и при дневном свете едва ли заметил бы, что стекло вообще было вырезано.

Владимир осторожно миновал веранду и вошел в комнату. Оказалось, это не комната, а длинный коридор. В конце его по левой стороне он увидел неплотно прикрытую дверь, из-за которой в неосвещенный коридор выбивалась полоса яркого света и слышались голоса.

Владимир подошел к двери и прислушался.

И тут же почувствовал, как по спине пробежал обжигающий холодок волнения.

Потому что первый голос, который он услышал, был голосом его брата Ильи.

… - И зачем вы все это мне рассказываете, если все равно убьете?

Свиридов отскочил в конец коридора и, выхватив сотовый, набрал номер Малахова и проговорил:

— Константин Ильич… это я, Свиридов. Я нашел их. Убийц. Берите ребят и выезжайте. Я не знаю, сколько их тут… судя по количеству машин, много. Так что выезжайте.

— Где? — Железный голос фээсбэшника дрогнул.

Свиридов наскоро дал координаты.

— Ехать около получаса. Не знаю, успеете ли. По крайней мере, я сделаю все возможное, чтобы…

Не договорив фразы, Владимир сунул многострадальный «Эриксон» в карман, извлек неизменный «каштан» и снова приблизился к двери.

— Анна Кирилловна! — послышался крик Дедовского. Владимир осторожно заглянул в щелку и увидел, что преподавательница лежит на диване и с трудом, с одышкой выговаривает:

— Ничего, Саша… я в порядке. Пусть он идет. Что он сделал, бедный мальчик? Он и так уже перенес… Кто я такая, чтобы судить его…

Бог ему судья.

…Судя по цвету ее лица, у нее было плохо с сердцем.

Теперь заговорил Ледовской:

— Бог богом, а вот ваш так называемый бедный мальчик прямо от нас пойдет в прокуратуру, и тогда судить нас уже будут не на небесах, а в куда более земном месте, о котором вы, вероятно, слыхали, Анна Кирилловна…

Свиридов сжал ручку двери. Что происходит в этой комнате? Судя по всему — суд. И судят его брата — Илью.

—..попасть в ад, чем еще раз очутиться в СИЗО! — донесся до него финал гневной фразы хозяина виллы.

— Мне все равно…

— А мне нет! Анна Кирилловна, взявшись за гуж, не говори, что не дюж! Если вы отказываетесь от… от мщения, то пусть кровь этого человека падет на мою голову! Ничего… у меня тут десять человек народу, откопаем такую знатную могилку, что разве что археологи через триста лет найдут! Арриведерчи!

Свиридов потянул ручку двери на себя и оказался в дверном проеме — в прямой видимости тех, кто находился в этой просторной комнате.

Но его заметили не сразу. Потому что в этот момент Анне Кирилловне стало плохо, и Дедовской бросился к ней, позабыв о пленнике и мести и крича что-то о корвалоле и валидоле. Илюха воспользовался этим благородным жестом Александра Даниловича и, схватив со стола пистолет, с криком: «А-а, сука!» — прицелился в Ледовского.

Палец Ильи уже нажимал курок, когда глаза обернувшегося Ледовского встретились со взглядом стоявшего за спиной младшего брата Владимира. Во взгляде риэлтера выразились такая ненависть и такая мука, что, овеществись она в огонь, Илью испепелило бы на месте, как молнией. Одной из тех, что бушевали за окнами.

«…Да грянет, привлеченный вами, Зевесов гром на их главу!» — всколыхнулось в голове Владимира, а потом откуда-то выплыло перекошенное липким ужасом лицо Ильи, когда тот признавался в том, что совершили в августе он и его друзья… И почти не сознавая, что он делает, Владимир вскинул руку и нацеленно ударил в основание черепа брата.

Если бы он запоздал хоть на десятую долю секунды, Дедовской был бы трупом.

Но он не опоздал: Илья вздрогнул от удара, запрокидываясь назад, руки его занесло, и пуля, просвистев возле плеча риэлтера, вошла в картину, висевшую на стене.

Дедовской, попятившись, неловко упал на диван.

— Сейчас сюда придут ваши люди, — быстро проговорил Свиридов. — Вероятно, они слышали ваши вопли. Пусть они отдадут лекарство и уйдут. Мне нужно поговорить с вами.

И он спрятал пистолет-автомат под пиджак и отступил к стене.

Через несколько секунд в комнате появились двое охранников. Ледовской, ощущая на себе пристальный взгляд Владимира, отрывисто произнес:

— Вы принесли лекарство?

— Да… вот.

— Давай сюда.

— А этого как… убрать? — И один из амбалов показал на неподвижное тело Ильи. Вероятно, он подумал, что прозвучавший в доме выстрел и был тем, что свалило младшего Свиридова на ковер.

— Нет… пусть пока полежит, — ответил Ледовской, и в его голосе прозвучала невольная ирония.

Дверь за амбалами закрылась.

Дедовской посмотрел на задыхающуюся от сердечного приступа, помноженного на изумление, Анну Кирилловну, потом перевел взгляд на Илью, который уже начал шевелиться, и произнес, обращаясь уже к Свиридову:

— Не знаю уж, смеяться мне или плакать… но вы мне спасли жизнь.

— И собираюсь спасти ее еще раз, — холодно ответил Владимир, — хотя мог бы и выпустить кишки за то, что ты подстрелил Афоню Фокина.

— Я не хотел этого. Я стрелял…

— Еще лучше — ты стрелял в моего брата, — перебил его Владимир. — Клянусь богом, вот великолепное оправдание!

Александр Данилович надменно вскинул голову и холодно отчеканил:

— Я не нуждаюсь ни в каких оправданиях Пусть оправдывается виновный… а я не считаю себя ни в чем виновным. А оправдываться пристало… ну, хотя бы ему.

И он кивнул на Илью.

— Знаю, все знаю, — устало сказал Владимир. — Иначе я не стал бы спасать вам жизнь, разбивая башку собственному брату.

Сев на ковер, он внимательно осмотрел голову Ильи, пробежался по ней пальцами, прощупывая ткань, а потом вздохнул и сказал:

— Ничего, сейчас должен очухаться.

— Но как вы сюда попали? — недоуменно спросил Ледовской. — Тут же у меня охраны, как грязи.

— Вот именно, что грязи, — строго сказал Свиридов. — Хотя нельзя ругать их за то, что они проворонили меня. Лучшие люди полковника Малахова тоже проворонили бы: не та школа.

В этот момент с дивана раздался голос Анны Кирилловны, еще слабый, но очень четко выговаривающий слова:

— Интересно, куда попала пуля… вы только взгляните. «Иван Грозный, убивающий своего сына».

И она показала пальцем на простреленную картину — пуля вошла как раз в лицо грозного царя.

— Вам опять плохо? — без всякой иронии спросил Ледовской. Но в контекст ситуации этот вопрос вписался довольно забавно.

— Напрашивается параллель — Владимир Свиридов убивает своего брата, — произнес Владимир. — Не правда ли, Анна Кирилловна? Все-то мы с вами привносим какие-то литературные реминисценции. То Ивиковы журавли, то Иван Грозный…

— Владимир… а вы правда киллер? — спросила преподавательница.

Свиридов рассмеялся. Человека, знающего Владимира достаточно близко, этот смех заставил бы втянуть голову в плечи и вообще съежиться, как черепаха.

Но — быть может, на ее счастье — Анна Кирилловна не знала Свиридова-старшего близко.

— Вам уже наговорили всякой чуши, — отмахнулся он — Какое имеет значение, кем я был раньше? Важнее другое: верна ли моя теперешняя догадка, что к смерти Малахова, Чурикова и Осокина причастны именно вы?

— Значит, вы не догадались при нашей первой встрече?

— Нет. Хотя теперь понимаю, что подсознательно вы пытались мне подсказать. И в тот же день — вечером, через несколько часов — убили Олега Осокина. Я ошибаюсь или это на самом деле так?

— Я уже говорила, как было дело, — устало произнесла пожилая женщина. — Пересказывать мне слишком тяжело… Да и не имеет смысла. Владимир… вы видели фильм «Ворошиловский стрелок»?

— Это где трое ублюдков насилуют девчонку, а потом с ними сводит счеты ее дед?

— Вот именно. Моя история — точно такая же. Откровенно говоря, я пришла к выводу, что должна наказать их сама после того, как посмотрела этот фильм. На третий день после смерти моей Лены…

— Кто она вам? Дочь? Внучка?

— Внучка.

Свиридов отвернулся и посмотрел на брата, который уже пришел в себя и медленно поднимался с ковра. Илья явно успел использовать по назначению героин, купленный у Степанова.

Точечные зрачки беспощадно выдавали Илью.

— Володька? — пробормотал он, не выказывая особого изумления — по всей видимости, все происходящее рисовалось Илье как в тумане, и он никак не мог разобраться, что происходит на самом деле, а что является плодом воображения его мозга, так смачно приложенного Свиридовым-старшим. — Это ты, что ли?

— А ты что, ожидал увидеть здесь папу римского?

— Погоди… — Илья вертел головой, вероятно, отчаянно пытаясь разобраться в происходящем. — То есть как… значит, это ты врезал мне по башке?

Владимир, не ответив на вопрос Ильи, повернулся к Ледовскому и Самойловой и сказал:

— Скоро здесь будет Малахов-старший. И неизвестно, кто с ним приедет — опергруппа или люди Карамболя. Впрочем, и то, и другое для вас — смерть. Вам нужно уезжать отсюда, и как можно быстрее.

Дедовской пожал плечами:

— Уезжать? Из собственного дома? Да ни за что. Может, я чеченский террорист или враг народа, чтобы меня выкуривать из собственной недвижимости?

— Боюсь, что некоторые из нас в самом деле могут стать недвижимостью, Александр Данилович, — неодобрительно сказал Владимир. — Если вы считаете, что на вас мало материала, так это зря. Я сам дам показания. В конце концов, я спас вам жизнь и предлагаю вам выход, как не попасть в руки Малахова. Но я не собираюсь покрывать человека, который пытался убить моего брата… какой бы он ни был, но это мой родной брат'.. И подстрелил моего лучшего, можно сказать, единственного друга — Афанасия. Он сейчас лежит в больнице и не поймет, если в суде я буду скрывать факты в пользу человека, который в него стрелял.

— Да ну? — иронично произнес Дедовской, но видно было, что аргументы, приведенные Владимиром, произвели на него впечатление.

— Более того, установили, из какой квартиры производился выстрел, и выяснили, что принадлежит эта квартира вашей фирме. Ну, и все такое. Однажды Малахов уже выпустил вас из КПЗ. Второй раз такого не будет.

Александр Данилович задумался.

— А что вы будете делать со мной, Владимир? — тихо спросила Анна Кирилловна. — Что будет со мной? Ведь это конец… прежняя жизнь кончена. Теперь я не могу смотреть в глаза людям. Убийца. Это было как сон, который теперь рассеялся. И я просыпаюсь убийцей.

— Убийца… нет, вы не убийца. Хотя не мне об этом судить, — горько сказал Владимир. — Помните, вы говорили, что истина зачастую страшнее всех самых невероятных домыслов.

Так вот… вы оказались правы. Уезжайте. У вас еще есть время скрыться за границу, у Александра Даниловича есть деньги…

Она молчала. Дедовской судорожно тер лоб, вероятно, пытаясь из множества колобродящих в голове мыслей выхватить одну: правильную.

— Торопитесь, — грозно сказал Владимир. — Я не буду ждать…

Илья поднялся с пола и беспомощно смотрел то на брата, то на Анну Кирилловну, то на Дедовского, с которым они поочередно менялись ролями и становились то палачом, то жертвой…

«Ни жертвой быть, ни палачом…»

— Едем! — решительно сказал Дедовской и вскочил с дивана. — Свиридов прав, Анна Кирилловна! Едем!

— У меня нет сил, — уронила Самойлова, но тем не менее поднялась в полный рост. — Куда едем… Саша?

— Нет времени говорить, — отозвался он, очевидно заразившись настроением Свиридова. — Уезжаем!

Свиридов сбежал по лестнице, ведущей на первый этаж, первым. За ним неуверенно следовал Илья, а далее — Дедовской, бережно ведущий под руку Анну Кирилловну.

Внизу, в просторном, залитом светом мощной люстры зале, собрались все те, кто находился на даче Александра Даниловича. Их было восемь человек — рослых парней весьма внушительных габаритов.

Несмотря на серьезность момента, Свиридов не мог сдержать слабой улыбки, предательски изогнувшей уголки губ: среди этой восьмерки он увидел того самого горе-кроссвордиста, который так мастерски определил название знаменитой трагедии Шекспира из шести букв:

«Мцырри», прямо с двумя «р» — и малой народности Сибири, четыре буквы.

«Жыды».

Дедовской махнул парням рукой и приказал:

— К машинам!

Но они не успели к машинам.

— Саша, я… — начала было Анна Кирилловна, но в эту минуту за полуприкрытой входной дверью, через которую в дом время от времени врывались порывы ветра и рваные плети дождя, раздались шаги быстро приближающегося человека, дверь тяжело распахнулась, из-за нее рвануло пронизывающим ветром, и в следующее мгновение в дверном проеме возникла фигура парня с автоматом Калашникова наперевес.

— Якорь, мусора! — крикнул он, но тут прозвучала короткая очередь, и охранник упал лицом вперед и покатился, как сбитая шаром кегля.

Анна Кирилловна закрыла уши руками и пронзительно закричала.

Дедовской выхватил пистолет, и тут в зал хлынули вооруженные такими же, как у охранника Якоря, автоматами Калашникова рослые парни в спецназовской униформе и черных масках с прорезями для носа, глаз и рта.

— Всем находиться на своих местах! — крикнул один из них — единственный, кто был без маски. — Рру…

Вероятно, он хотел сказать: «Руки за голову, всем лежать!» — традиционная форма обращения группы захвата, но не успел. Потому что выстрелом в упор Ледовской разнес ему голову.

Это был Борис Аникин по прозвищу Карамболь.

— Ложись! — заорал Владимир на Илью, а сам прижался к стене и вставил в «каштан» новую обойму…

Это был жуткий, ожесточенный, беспощадный бой. С обеих сторон были пущены в ход все средства, которые только имелись. Свиридов стоял у стены, прикрытый массивным пролетом лестницы, и только гадал, каковым будет исход этой схватки. Потому что вмешиваться в нее он не считал нужным. Да и зачем? Определить однозначно, кто тут прав, а кто виноват, было невозможно.

Просто схлестнулись две криминальные группировки — одна Якоря, а вторая Карамболя, а он, Свиридов, как и, очевидно, Константин Ильич Малахов, предпочитали оставаться над схваткой.

Тем временем перестрелка переместилась за пределы дома — очевидно, Ледовской со своей командой пытались прорваться. Оставалось неясным, какое место под этим шквалом огня нашла себе Анна Кирилловна?

Владимир взлетел на второй этаж, буквально волоча за собой охреневшего от впечатлений Илюху, и бросился к застекленной веранде, через одну из створок которой он и попал недавно в дом Дедовского. Резким ударом он выставил вырезанный им фрагмент стекла и выглянул наружу.

Перестрелка шла уже у самых машин. На мокрой земле лежали несколько телохранителей Якоря со скрещенными за спиной руками, а еще трое, кажется, были убиты.

Неподалеку стояло несколько машин опергруппы — точнее, карамболевских бандитов — и черная служебная «Волга» Малахова — та самая, которую Свиридову уже приходилось видеть около клуба «Карамболь».

В этот момент из ворот вылетел джип Ледовского, окна его приспустились, и оттуда буквально брызнул шквал огня.

Несколько бойцов Карамболя упали замертво, а до Свиридова, прорезая даже шум бури, донесся пронзительный яростный рев.

Владимир узнал голос Ледовского…

Приказав Илюхе лежать на веранде и никуда не высовываться, Свиридов-старший спрыгнул со второго этажа и подбежал к человеку в черных брюках, темной рубашке и надетом поверх нее бронежилете, стоявшему за массивной колонной ворот и жестом показывающему своим людям преследовать беглецов.

Это был полковник Малахов.

…Ни Свиридов, ни Константин Ильич Малахов не принимали участия в погоне. То, что произошло во время этой короткой гонки по опаснейшей мокрой трассе, они узнали только со слов тех, кто пытался нагнать умчавшийся в грохочущие дождем сумерки джип Погоня не доставала джип. Ледовской вел машину на грани допустимого.

Все кончилось на небольшом мосту через довольно глубокий грязный овраг, на дне которого протекала мелкая извилистая речушка.

Вероятно, Ледовской не справился с управлением или в запале гонки просто неудачно повернул руль, но только машина вылетела на полосу встречного движения и попала прямо в лоб тяжеленному «МАЗу», груженному кирпичом… Удар был страшен. Здоровенный джип «Тойота-Лендкруизер» отлетел, как тощий невзрачный котенок, которого ударил лапой здоровенный пес, куда-то влево и с грохотом врезался в перила… Отвратительно визжащий скрежет металла, тупой каменный грохот, и джип с разбитым вдребезги передним бампером полетел через пролом в бушующую в семи-восьми метрах под ним речушку.

Точно так же, как три месяца назад — на другом мосту — Лена Кормильцева.

Шлейф пепельно-белых в подступивших сумерках брызг вырос над захлебнувшимся водной стихией джипом, и его начало стремительно засасывать.

Под весом двух тонн металла дно речушки, состоящее из рыхлых глинистых пород, размытых в грязь, просело и начало вбирать машину, как трясина засасывает нечаянно попавшего в нее рассеянного путника Когда люди Карамболя подъехали к мосту, они увидели только двух шоферов «МАЗа», которые растерянно мокли под дождем у проделанного джипом пролома.

В овраг, естественно, никто не полез…