"Эшелон" - читать интересную книгу автора (Шкловский Иосиф Самуилович)

современные, обремененные полузнаниями цивилизованные дикари верят (именно,
верят) в безграничные возможности науки. На самом деле, настоящая наука -
это сумма запретов. Например, вся физика состоит из трех запретов: а) нельзя
построить перпетуум мобиле первого и второго рода, б) нельзя передать со
скоростью большей, чем скорость света в пустоте, в) нельзя одновременно
измерить координату и скорость электрона. Антониони помрачнел. Запреты ему
были явно не по душе.
Провожая его, я рассказал ему историю с "Красной пустыней", финкой и
важной восточной персоной. "Неплохой сюжет для сценария, не так ли?" -
сказал я. Насколько я мог заметить, эта история не произвела ожидаемого
впечатления на знаменитого режиссера. Впрочем, может быть, я ошибаюсь.


РАББИ ЛЕВИ И ЛЕША ГВАМИЧАВА

Это случилось во время пражского конгресса международной
астронавтической федерации (МАФ) в конце сентября 1977 года. На этот раз
советская делегация была весьма многочисленной - включая туристов, что-то
около 100 человек. Поселили нас на далекой окраине Праги в большом отеле
"Интернациональ". Мы еще не успели разместиться по номерам, как на меня
накинулись глава нашей делегации, председатель Интеркосмоса Борис Николаевич
Петров (в прошлом году его ухайдакала медицина нашей печально знаменитой в
этом смысле Кремлевки), а также вновь испеченный академик Авдуевский и
кто-то еще. Они пылали благородной яростью по поводу моей только что
опубликованной в "Природе" статьи "20 лет космической эры", где я
обосновывал несколько парадоксальный тезис, что величайшим достижением этой
самой эры является то, что ничего принципиально нового в Космосе не было
открыто. Указанное обстоятельство блистательно подтверждает правильность тех
представлений о Вселенной, которые были накоплены трудом нескольких
поколений астрономов. Гнев наших космических деятелей был мне, конечно,
понятен, но настроение они мне испортили изрядно...
Желая как-то рассеяться, я предложил проехаться в центр Праги небольшой
группе членов нашей делегации, впервые оказавшихся в этом прекрасном, хотя и
сильно запущенном сейчас городе. Ведь в этот первый день мы были совершенно
свободны, так как конгресс начинал работать только назавтра. Мы поехали
трамваем, которого довольно долго ждали на конечной остановке напротив
нашего отеля. Другого транспорта здесь не было.
Перед этим я был в Праге два раза - в 1965 году и в 1967. Мне особенно
приятен был первый визит, когда я после 18-летнего перерыва "достиг 1-й
космической скорости".* Между 1947 годом, когда я впервые в жизни поехал за
рубеж (да еще какой - в Бразилию!), и 1965 годом я много десятков раз
оформлялся на разные научные конференции, конгрессы - и все безуспешно.
По-видимому, где-то в тайных канцеляриях "Министерства Любви" лежала некая
"телега" - хоть убей, не могу понять, какая - которая делала мои жалкие,
хотя и настойчивые попытки принять участие в международной научной жизни
совершенно несостоятельными. За эти годы я сделал немало работ, получивших
широкую международную известность, поэтому меня почти все время приглашали
на самых выгодных условиях. Боже, что может сравниться с унизительным
состоянием человека, десятки раз понапрасну заполняющего оскорбляющие
человеческое достоинство выездные анкеты! С трудом преодолевая естественное