"Эшелон" - читать интересную книгу автора (Шкловский Иосиф Самуилович)

ли на них подать? "Не корысти ради для", а из чисто корпоративных
соображений: ведь если они так нагло обращаются со мной, все-таки человеком
с именем, так что же эти бандиты вытворяют с молодыми? Вполне понятно
поэтому, что когда года два тому назад в Астрономическом институте меня
позвали к телефону и какой-то женский голос сказал мне, что это говорят из
иностранного отдела Мосфильма, я ядовито засмеялся в трубку и в самой
невежливой форме послал звонившую подальше. При этом я кратко, но энергично
высказал ей свое мнение о кинодеятельности и кинодеятелях. "Но мы здесь
причем? - резонно сказала мосфильмовская особа. - Я звоню Вам по очень
важному делу: гостящий в Москве маэстро Антониони очень хочет побеседовать с
Вами!" Я живо вспомнил эпизод с "Красной пустыней" и злосчастной финкой.
Поэтому, когда киношница сказала мне, что маэстро Антониони хотел бы со мной
побеседовать в своих апартаментах в гостинице "Советская" и что он
послезавтра улетает из Москвы, я довольно грубо сказал ей, что, насколько я
понял, синьор Антониони хочет встретиться со мной, я же отнюдь не жажду
общаться с ним и поэтому в гостиницу не поеду. А если я очень нужен ему -
пусть приезжает в Астрономический институт сегодня в 15 часов, т.е. через
полтора часа, я его буду ждать до 15 час.15 мин. Киношница сбивчиво стала
мне объяснять, что, мол, это нужно согласовать с маэстро и пр., а я повесил
трубку.
Слышавшие этот разговор девицы-сотрудницы закудахтали: "Ах, как Вы
разговариваете, ах, разве так можно!" "С этой публикой иначе нельзя, -
отрезал я. - И вооще - отвяжитесь!" Девицы бросились в мой захламленный
кабинет, где кроме моего стояло еще три стола. И вдобавок огромное,
продавленное старое кресло. Они лихорадочно стали "наводить марафет",
готовясь к приему знаменитости. "Отставить, - рявкнул я. - Мы его примем в
стиле итальянского неореализма. Так сказать, под небом Сицилии!"
Ровно в 15 часов во двор института въехал кортеж роскошных машин.
Маэстро приехал со своей киногруппой в сопровождении весьма
малоквалифицированной переводчицы, от услуг которой я сразу же отказался.
Антониони оказался очень симпатичным, немного грустным немолодым человеком,
одетым с подчеркнутой простотой. По-английски он говорил примерно так же
плохо, как и я, что, конечно, способствовало взаимному пониманию.
- Чем могу служить? - спросил я.
- Видите ли, я задумал поставить фильм-сказку. По ходу действия дети,
играющие в городском дворе - настоящем каменном мешке, запускают воздушного
змея, который улетает в Космос. Может ли это быть?
- Вы придумали, маэстро прелестную сказку, а в сказке все возможно!
Насчет сказок Антониони разбирался, во всяком случае, не хуже меня.
Нет, его интересовало, может ли это быть с точки зрения науки!
- Я вынужден Вас разочаровать - с точки зрения науки этого не может
быть!
- Я понимаю, - сказал Антониони. - что этого не может быть с точки
зрения науки сегодняшнего дня. Но, может быть, через 200-300 лет наука уже
не будет исключать такую возможность?
- Боюсь, что и через 1000 лет позиция науки в этом пункте не изменится.
Разве что детишки оснастят свою игрушку каким-нибудь
аннигиляционно-гравитационным двигателем.
Нет, такой двигатель маэстро Антониони не устраивал - он разрушал его
милую "задумку". Я стал ему объяснять, что только первобытные люди и