"Философия и психология фантастики. Монография" - читать интересную книгу автора (Фрумкин Константин Григорьевич)

практически не разрабатывали. "Не ищите научного понятия о фантастике, т. е.
точного раскрытия ее сути, в словарях и энциклопедиях: его нет, - пишет
Евгений Тамарченко. - Многое написано о научной фантастике, в особенности в
послевоенные годы. Но о научной фантастике (НФ), как правило, говорят, не
ответив ясно, какова суть фантастики как фантастики, без видовых эпитетов...
Ни в нашей, ни в мировой науке проблема фантастики не поставлена в
достаточной мере теоретически" 20). Сам Тамарченко определяет фантастику как
нарушение существующих в реальности границ и запретов, как "границу границ",
а фантастическое - как "все во всем". Такое истолкование фантастического
может быть и весьма резонно, но его скорее стоит рассматривать как
интеллектуальный изыск, который был бы уместен на базе более примитивных, но
более точных определений фантастического. К счастью, существует изданная
Иркутским университетом монография Татьяны Чернышевой "Природа фантастики",
являющаяся, безусловно, самым глубоким исследованием природы фантастического
в российской теоретической литературе. Интерпретации Чернышевой ставят все
точки над "i" с достаточной долей ясности: "Для определения того или иного
создания человеческой мысли как фантастического, необходимо учитывать два
момента: а) соответствие или, вернее, несоответствие того или иного образа
объективной реальности, и б) восприятие его человеческим сознанием в ту или
иную эпоху. Поэтому самый безудержный вымысел в мифах мы можем назвать
фантастическим только с той оговоркой, что все мифологические события
фантастичны только для нас, ибо мы иначе видим окружающий нас мир и нашим
представлениям о нем все эти образы и понятия уже не соответствуют"21).
Впрочем, проблема сужения границ фантастики не исчерпывается
различением ее условной и безусловной разновидности. Есть еще один аспект,
который в современной критике часто носит имя различение понимании
фантастики как жанра и как метода.
Проблема, с которой столкнулись и Стругацкие, и Шмалько и другие
авторы, увидевшие, что формальное определение фантастики необходимо сузить,
заключается, собственного говоря, в том, что они привыкли распространять
эпитет "фантастический" на все литературное произведение целиком. В этом
случае большие сомнения вызывает, скажем, отнесение к фантастике романа
Чингиза Айтматова "И дольше века длится день". То, что роман содержит именно
фантастические мотивы, сомнений не вызывает. Космические полеты и встречи с
инопланетянами несомненно сознательно вводились автором в ткань романа как
фантастические," более того - они фактически были заимствованы из других
научно-фантастических произведений. Но, тем не менее, весь роман в целом
назвать фантастическим нельзя - хотя бы потому, что фантастические мотивы
являются в нем побочными, и большая часть повествования обходится без них.
Итак: о фантастичности отдельных мотивов романа можно судить с уверенностью,
но при попытке диагностировать фантастичность всего романа в целом
немедленно возникают непреодолимые сомнения.
В современной литературной критике принято различать понимание
фантастики как жанра и как метода. Речь идет именно об этом - жанр
характеризует целое литературное произведение, в то время как метод может
использоваться в самых разных жанрах наряду с прочими. Границы жанра не
могут быть чрезмерно широкими. Об этом говорит Цветан Тодоров: "Невозможно
себе представить жанр, охватывающий все произведения, содержащие
сверхъестественное, в таком жанре оказались бы произведения Гомера и
Шекспира, Сервантеса и Гете. Сверхъестественное не характеризует ближайшим