"Современная русская литература: 1950 - 1990-е годы. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений" - читать интересную книгу автора (Авторы: Н.Л.Лейдерман и М.Н.Липовецкий.)

"хроники" - деревенскую и государственную, - романист показывает, как
жестокая свара политиканов, безнравственная по своей сути борьба за власть
преломлялась в повседневном существовании самой деревни, в социальном,
нравственном, психологическом облике очень немирного крестьянского "мiра".
Акулов и Алексеев мало расходятся в изображении психологической
атмосферы в послереволюционной деревне. Оба романиста показывают, что
семена левацких идей пали на благодатную почву: теперь можно было сводить
накопившиеся за многие годы счеты безнаказанно - под прикрытием официальных
лозунгов. И не откуда-то сверху или сбоку, а из самой деревенской массы
выщелкнулись алексеевские активисты, вроде сочинителя опасных политических
ярлыков Воронина или братьев Зубановых, что изобрели хитромудрый щуп для
выявления припрятанного зерна. Это они собственноручно насаждали на местах
умозрительные доктрины, претворяя бумажные инструкции в реальное зло. Да, в
рядах "неистовых ревнителей" оказывались разные люди: и
бессребреники-максималисты, вроде Якова Умнова из "Касьяна Остудного", чья
классовая бдительность разрослась до гиперболических размеров; и злобные
завистники, вроде Игнахи Сопронова из беловских "Канунов", который хочет
использовать время крутой социальной ломки для сведения старых счетов с
соперником, и всякая "неработь", наподобие Егорки Бедулева из того же
"Касьяна Остудного", что ни в какие времена трудиться не хочет и не умеет,
зато всегда готова воспользоваться льготами и привилегиями, которые
советская власть дала беднякам. Это не отдельные личности, а целые
социальные группы, пласты, из которых и образуется народная масса.
Субъективные мотивы "перегибов", творимых руками этих людей, разные, а вот
объективные результаты одинаковые. В "Драчунах" Алексеева эти результаты
представлены в апокалиптическом образе страшного голода 1933 года, который
писатель связывает с ретивым исполнением так называемых "встречных планов"
по хлебозаготовкам. Значит, все "неистовые ревнители": честные и лукавые,
добрые и злые - несут свою долю вины за разоренье родной земли, за геноцид
над своим собственным народом.
Две версии нового "романа о коллективизации" запечатлели Расхождение
во взглядах на роль самого народа в процессе созидания или разрушения
эпического со-бытия, эпосного "мира". Позиция, наиболее явственно
выраженная в романе В. Белова "Кануны", мало чем отличается от
соцреалистической догмы, согласно которой народ всегда прав, а если и
творит зло, то лишь по наущению внешних врагов. Вольно или невольно эти
"народопоклонники" создают весьма скептическое представление о своем народе
как о некоем дитяти неразумном и слабом, которое послушно следует дурным
советам или покорно подчиняется лихой силе.
Другая позиция, с большей или меньшей степенью полноты воплощенная в
романах "Касьян Остудный" и "Драчуны", состоит в выдвижении на первое место
проблемы ответственности самого народа за то, что делается при нем и чаще
всего его же руками - не только за добро, но и за зло. Народ, который
выносил и выстрадал фундаментальные законы нравственности, но не сохранил
им неукоснительную верность в пору исторических катаклизмов, сам становится
носителем и орудием зла, которое оборачивается прежде всего против него
самого. Такая взыскательная позиция носит полемический характер по
отношению к освященной авторитетом классики и доведенной до абсолюта в
эстетике соцреализма давней демократической традиции идеализации народной
жизни и народного менталитета, но в ней куда больше любви к народу,