"Природа фантастики. Монография" - читать интересную книгу автора (Чернышева Татьяна Аркадьевна)

способствует жизни этого образа уже не как элемента верования, а как
пластического представления в массовом искусстве, в быту и в речи"30.
Такие образы, переместившиеся за грань веры и не воспринимаемые в своем
буквальном смысле, каждая эпоха и каждый художник вправе наполнить своим
индивидуальным содержанием. А. А. Гаджиев считает, что подобная склонность к
использованию образов старинных легенд, мифов и преданий органически присуща
романтическому типу художественного мышления, поскольку проблемы
современности романтик ставит "во плоти событий и явлений, которые должны
восприниматься читателем как нечто чужое и малоизвестное, далекое от
повседневной окружающей его жизни"31, а для этой цели как нельзя более
подходят ставшие фантастическими образы языческих богов, стихийных духов и
пр.
Однако этим дело не ограничивается. Догадавшись, что мысль способна
создавать нечто в природе не существующее и даже вовсе невозможное, человек
может уже вполне осознанно пользоваться этим свойством своего мышления и
научиться конструировать фантастические образы для развлечения или других,
более благородных целей, вполне понимая при этом их фантастичность.
Пути здесь бывают различные. Это может быть переосмысление и
перестройка образа-стандарта. Так созданы свифтовские гуингнмы; основу их
составляет сказочный образ говорящего животного. Художник - что наблюдается
особенно часто - может пойти по пути овеществления метафоры. Сама по себе
метафора не является фантастикой, но, представленная во плоти, становится
ею. Таким путем созданы градоначальник с фаршированной головой у М. Е.
Салтыкова-Щедрина, пылающее сердце Данко у М. Горького и многие другие
образы. Нередко встречается и сознательная гиперболизация, смещение реальных
пропорций, смешение противоположных начал.
Но вот что характерно. Конструируя такой образ, писатель невольно
ориентируется и опирается на некие заготовки и образы, уже имеющиеся в ранее
созданных системах фантастической образности. Как бы ни был оригинален
вымысел Н. В. Гоголя в повести "Нос", он явно ориентирован на сказочную
традицию; в научную фантастику, например, он не впишется. Повторяем,
принципиально новая образная система в фантастике выковывается только в
недрах познавательного процесса, а не в собственно художественном
творчестве. В искусстве же, во всяком случае, в пределах вторичной
художественной условности, на разные лады варьируются, сочетаются,
перемешиваются, переосмысливаются и перекраиваются уже имеющиеся в запасе
образы, идеи, ситуации, созданные "отлетом фантазии от жизни" (В. И. Ленин)
в процессе познания.
И наконец, возможность фантастической условности кроется в самих
способах обработки материала в художественном творчестве, в принципах.
художественной типизации. Всякая предельная концентрация мысли или действия
в изображаемом явлении (ситуации) выводит это явление за грань возможного,
жизненно достоверного, следовательно, создает нечто фантастическое. А без
подобной концентрации мысли, тенденции невозможно само искусство. Вот почему
и писатель-реалист, даже если он может обойтись без языческих богов или
сказочных персонажей, от других форм условной фантастической образности
далеко не всегда отказывается.
Ф. М, Достоевский, вообще предпочитавший предельные ситуации, прямо
сближает понятия "фантастическое" и "исключительное": "У меня свой особый
взгляд на действительность (в искусстве), и то, что большинство называет