"Природа фантастики. Монография" - читать интересную книгу автора (Чернышева Татьяна Аркадьевна)

фантастический образ, как правило, соотносятся с условностью намеренной,
сознательной, при этом фантастика воспринимается как крайнее выражение такой
условности. В. Дмитриев так и пишет: "Здесь (в поэме А. С. Пушкина "Медный
всадник". - Т. Ч.) условность достигает характера фантастики" (выделено
нами. - Т. Ч.)7.
Фантастика в современном искусстве может оказаться на службе у самых
различных жанров, может стать одной из составляющих любого условного
построения. Так, Ю. Манн сближает ее с преувеличением, воспринимая их как
явления одного порядка: и в фантастике, и в преувеличении он выделяет как
наиболее характерную черту смещение, намеренное искажение реальных
пропорций, непохожесть ни на одно конкретное явление действительности. В
таком виде фантастика, по мнению исследователя, служит гротеску и сатире8.
Г. Недошивин связывает фантастику с иносказанием: "То, что не может
получить своего непосредственного пластического выражения, неизбежно
приобретает вид фантастического образа"9, т. е. фантастический образ в этом
случае - явление вынужденное, и выражать он должен нечто внешнее по
отношению к нему самому, так как в иносказании один предмет или явление
постигается и объясняется "посредством изображения другого предмета, одна
сумма фактов - через другую сумму фактов"10, и поэтому в иносказании
"явления, непосредственно изображенные... не самоценны"11.
Как раз отсутствие самоценности фантастического образа подчеркнуто и в
таком замечании Ю. Манна в связи со сказкой Е. Шварца "Обыкновенное чудо":
"Какой смысл имеет история человека, превращенного в медведя, без ее
поэтического подтекста?"12
Как видим, во всех приведенных выше высказываниях фантастический образ
те воспринимается как нечто ценное собственным содержанием, он признается
скорее элементом формы. В этом и видится его роль в современном искусстве.
Когда же фантастика посягает на содержание, это вызывает обычно недоумение
или прямое осуждение.
Приведем одно высказывание В. Дмитриева, автора книги "Реализм и
художественная условность", о так называемых "таинственных" повестях И. С.
Тургенева: "Там (в повестях "Собака" и "После смерти". - Т. Ч.) цель автора
не то чтобы создать эффект правдоподобия, нет, рассказчик настаивает на
полной реальности изображаемого. Здесь уже нет места фантазии, недоверие к
ситуации должно быть исключено, заменено удивлением, загадочностью, но в то
же время уверенностью, что все так и было. В "Призраках" отмеченный прием
является скорее формальным, фантастичность слишком очевидна. В других
"таинственных" повестях это не просто форма, но одновременно и суть
содержания, вопрос, на который нужно найти реальный ответ, но его нет, и
невольно содержание одевается в мистические покровы"13.
Не беремся рассуждать о сложностях мировоззрения И. С. Тургенева в
последние годы его жизни. Для нас сейчас интересно другое: В. Дмитриев видит
незамолимый грех И. С. Тургенева как раз в том, что писатель отдал здесь
часть содержания тому, что могло быть только формой - фантастическому образу
и ситуации.
А В. М. Чумаков вообще отказывает "содержательной" фантастике в праве
принадлежать искусству14.
Заметим, кстати, что все названные исследователи, за исключением В. М.
Чумакова, совсем умалчивают о том весьма пестром отряде литературных
произведений, который получил не вполне удачное название научной фантастики.