"Порнократия. Сборник статей" - читать интересную книгу автора (Поляков Юрий Михайлович, Предисловие...)

чтобы навязать этот мобилизационный курс, нужно воззвать к гражданской
совести и социальному мужеству, более того - к жертвенности. Сегодня не
издеваться надо над Павками Корчагиными, а трепетно надеяться, что не
перевелись они еще в Отечестве. Но для того чтобы призвать народ к
жертвенности, власть как минимум должна иметь нравственный авторитет. Кто же
станет приносить жертвы на загаженный алтарь! И едва ли стоит надеяться на
столь восхищавший Канта нравственный закон внутри нас, когда снаружи царят
безнравственность и беззаконие! Единственный выход - неотложная совестизация
общества. Лучше, конечно, если начнется она сверху. Лучше, если
сопутствовать ей будет частичная советизация - я имею в виду местное
самоуправление. Лучше, конечно, если осуществлять ее будет энергичный, но
умный лидер... А пока народ безмолвствует и усмехается, глядя в телевизор.
Смех, конечно, дело хорошее... Хотя, смеясь, можно расстаться не только с
прошлым, но и с будущим!

Газета "Труд", февраль 1997 г.


НЕ ЧУЯ СТРАНЫ

Интеллигенция или интеллигентство ?

В лихие времена надежда умирает последней, а культура - первой. С
началом полуобморочного саморазрушения, которое на официальном языке
именуется "реформами", в отношении отечественной культуры восторжествовал
принцип: Каштанка собачка умная - сама себя прокормит. Разумеется, при
советской власти Каштанка частенько зарабатывала себе на пропитание
хождением на задних лапах. Однако нынешняя власть, плодотворно развивая эту
традицию, обучила понятливую Каштанку в передних лапах носить еще и
предвыборные плакаты типа "Голосуй, а то проиграешь!".
Незаметно население убедили в том, что мы в силу нехватки средств не
можем позволить себе не только большую армию, но и великую культуру, которая
без государственной поддержки невозможна. Насаждаемая идея самоокупаемости
культуры - такая же нелепость, как са-моокучиваемость картошки. В результате
из самой читающей страны мы превратились в самую считающую: как дотянуть до
зарплаты, каковую, может быть, дадут через полгода, или до очередного
западного кредита, какового, скорее всего, так и не будет. Культура утекает
из России, как нефть из переломившегося танкера.
Но так ли уж безвинны в сложившейся ситуации мы сами - служители и
прислужники муз? И не возмездие ли это нам за тупое буревестничество, за то,
что второй раз за столетие мы позволили использовать себя как фомку для
взлома российской государственности? Не мы ли своими словами и поступками,
творческими и общественными, понукали птицу-тройку снова свернуть на
неведомую дорогу, вообразив, что эта дорога короче и скорее доведет до
очередного рая? Объявив всероссийскую кампанию по выдавливанию раба, мы
забыли людям объяснить, что человек, выросший в условиях привычной
несвободы, может второпях выдавить из себя раба вместе с совестью. Не здесь
ли нравственный источник захлестнувшей страну преступности: от безжалостных
душегубов - до респектабельных пирамидостроителей?
Впрочем, что тут говорить, если постперестроечная эпоха одарила нас