"Девочка на холме" - читать интересную книгу автора (Кузнецова Ольга)

Глава пятая. Там, где встает солнце

— Это, кстати, Джинни, — сказал Освальд, и Лесли, не в силах что-либо ответить, потому что у нее под завязку был набит рот, с выражением закатила глаза к потолку. Можно было подумать, ее это не волновало.

— Ты не обращай на Лесс внимания. У нее бывает, — улыбнулась Эовин, отчего Лесли послала в ее сторону еще один убийственный взгляд.

Сделав вид, что изучаю обитателей кафетерия, я незаметно чуть отодвинула свой стул от поглощающей салат Освальда девушки в красном.

Народу действительно было много. Когда я прежде приезжала к дяде на ферму на Рождество, я и представить себе не могла, что в этом крошечном городке может оказаться столько моих ровесников. Если бы еще не эта проклятая мода на клетчатые рубашки! И где они этого понабрались? Мысленно я решила никогда не надевать ничего подобного, а затем вслух поделилась с сидящими за столом ребятами.

В ответ Эовин еле заметно нахмурилась, и у нее над переносицей появилась маленькая смешная морщинка.

Освальд же засмеялся:

— Ты привыкнешь, Джинни, — сказал он, а затем покосился в сторону девушки в красном. — Лесси не в счет, потому что она и так ненормальная.

Сделав вид, что оскорбилась, Лесли под столом послала Освальду смачный пинок ногой, от которого тот чуть слышно ойкнул, но все равно не перестал улыбаться.

Так, выходит, Лесли тоже не здешняя?

— И откуда ты? — спросила я у девушки, предварительно набравшись смелости. Теперь я была готова к любым ответам на этот незамысловатый вопрос.

— Шеффервилл, — пробормотала Лесли и, огорчившись, что тарелка с салатом опустела, стала вилкой выводить узоры на стенках.

— Это далеко?

— Ну, смотря как считать, — ответила за нее Эовин, и я была этому рада. Мне не очень-то и хотелось испытывать на себе все красноречие остренького язычка Лесли. — Если от Северного Пика, то не очень, а если отсюда, то едва ли не как до Мельбурна.

— И давно Лесли приехала в Мак-Марри? — спросила я в надежде, что я не буду первой новенькой в этой школе за последние сто лет.

Лесли буркнула что-то насчет того, что она, вроде как, еще здесь, но Эовин и Освальд сделали вид, что ее просто не заметили.

— Почти два года назад, — ответил Освальд. — Ее отец работал над системными установками для боровых машин, но месторождение, которое они разрабатывали, закрыли, и их семью определили в Мак-Марри. Лесси привыкла к холодам, поэтому ей здесь все время жарко. — Он усмехнулся. — Только ее можно увидеть зимой в футболке.

— Эй, не гони пургу, Оз, — полушутливо сказала Лесли и принялась щелкать пальцами по пустой банке из-под содовой. Она всегда находила себе какое-нибудь занятие.

— А что вы думаете… насчет школьных предметов? — Я решила сменить тему, чтобы больше не раздражать эту странную девушку. Внешне она выглядела совершенно спокойной, но мне казалось, что она была вулканом, готовым проснуться в любой момент.

— А что не так с предметами? — насторожился Освальд.

— Ну, они не кажутся вам странными? — Я в надежде оглядела троицу, но они только в удивлении приподняли брови. Я сделала последнюю попытку, — Альтернативная мифология, например, не предусматривается государством в школьной программе.

— Да ну, — сказала Эовин таким тоном, будто я сморозила какую-то глупость.

Сначала я подумала, что друзья пытались так подшутить надо мной, но, увидев в их глазах полную серьезность, я даже мысленно пнула себя за то, что осмеяла предположить такое. Здесь не было место лжи и обману. Здесь никто не уводил чужих парней ради забавы. Эовин? Я даже представить ее не могла в этой роли, не говоря уже о прямолинейной Лесли.

Я сдалась и попыталась улыбнуться.

— Зато мне понравился профессор Болдрик.

— Да ты что! — тут же зашипела на меня Эовин. — Он круче всех!

— У Эви типа фан-клуб этого старого маразматика, — пояснила Лесли, и Эовин отправила ей очередной электрический разряд.

Со стороны это выглядело так… мило. То, как Освальд и Эовин каждый раз сбивали спесь с любившей разойтись Лесли. И, казалось, последняя и не сильно при этом сопротивлялась. В целом Лесли была вполне нормальной, если не брать во внимание ее замашки вроде тех, что, если ее не остановить, она может съесть целого слона.

— Поэтому зря ты брякнула, что он тебе понравился. Теперь она от тебя не отвяжется, — добавила она, и на ее лице растеклась мечтательная улыбка.

У Эовин же, наверное, уже просто не было сил сердиться на Лесли, поэтому она промолчала.

— А чем ты вообще занимаешься? — спросил Освальд.

Я пожала плечами.

— Я люблю фотографировать, — начала я.

— А я ненавижу фотографироваться, — вновь встряла Лесли, и я невольно улыбнулась.

Больше я не нашлась, что сказать, потому что ответ про увлечение фотографией обычно удовлетворял всех. Это было заготовкой, штампом, но весьма действенной заготовкой, если ты хочешь, чтобы от тебя побыстрее отвязались. В любом случае, временами я пыталась заниматься чем-то новым, но обычно все без толку, и я забрасывала дело на полпути. Я даже пробовала писать стихи, но вышло что-то невнятное, и я постеснялась показывать это отцу, хотя Стеф сказала, что у меня вышли очень хорошие стихи. Конечно, ей ли не знать, ведь она вообще не разбирается в поэзии!

— Ой, скоро звонок! — пискнула Эовин, кинув взгляд на огромные настенные часы над входом в кафетерий. — Что у тебя в расписании, Джинни, мы поможем тебе найти.

Изловчившись, я достала из заднего кармана скомканную бумажку, развернула ее и вздохнула с облегчением. Больше никакого издевательства над моим бедным мозгом — в расписании стояла физкультура.

— Физкультура, — вслух произнесла я, краем глаза заметив, как приободрилась Лесли.

— У меня типа тоже, — сиплым голосом сказала Лесли и, даже не потрудившись убрать за собой со стола, направилась в сторону выхода. — Пошли, подруга, я покажу тебе, куда идти.

От слова "подруга" в моей голове вновь вспыхнули воспоминания о Стеф. Пора уже было забыть ее и найти себе новых друзей. Желательно противоположного пола и нормальной ориентации, чтобы никто не отбивал твоих парней (если они вообще еще когда-нибудь у меня будут, добавила я про себя). Было бы неплохо продолжать общаться с Освальдом и Эовин, но мне не хотелось загадывать, да, к тому же, я не сильно горела желанием все время находиться в обществе "тактичной" Лесли.

Освальд и Эовин ободряющим взглядом пожелали мне удачи, и я не успела опомниться, как Лесли практически волоком потащила меня за собой. Я подумала, что она поведет меня в раздевалку, но вместо этого мы направились прямиком к огромному футбольному стадиону, располагавшемуся сразу за школой. Все было как на настоящем поле: огромные трибуны, зеленая располосованная трава и самый настоящий тренер.

— Тренер Харви, — шепнула мне на ухо Лесли и со скоростью ветра помчалась в сторону уже выстроившихся в шеренгу учеников. Среди них я сразу узнала двух братьев-великанов.

Мне не оставалось ничего прочего, как подойти к учителю.

— Вирджиния Макэндорс, — медленно, почти по слогам произнесла я, вспомнив, что спортсмены обычно медленно соображают. Во всяком случае мой бывший учитель физкультуры был именно такой.

— Замечательно, — почему-то сказал тренер Харви и жестом показ мне, чтобы я становилась в конец строя.

Он был высоким, подтянутым, но уже в том возрасте, когда подтянутость быстро переходит в обвислость. Орлиный нос, сгущенные к переносице темные брови, поджатые губы и — кто бы мог подумать! — типичный джинсовый ковбойский наряд вместо спортивного костюма.

— Сегодня у нас ба-аскетбол! — басом проорал тренер Харви, отчего я тут же вздрогнула.

Краем глаза я наблюдала за стоявшей неподалеку Лесли. Да у нее просто глаза светились от счастья, когда она смотрела в сторону тренера! А кто-то еще говорил, что у Эовин "фан-клуб старого маразматика"! Но это обожание Лесли было другого рода, и я поняла это уже совсем скоро, когда тренер Харви дал сигнал к началу разминочного бега.

Я выдохлась почти сразу и тут же остановилась, чтобы перевести дыхание, тогда как Лесли неслась вокруг стадиона точно лань. Казалось, она ни капельки ни устала. Уже спустя круг она обогнала всех парней и стала бежать впереди, улыбаясь своей кривоватой ухмылкой. Сделав вид, что завязываю шнурки, я пропустила весь бег и мысленно напомнила себе о том, чтобы начать хотя бы бегать по утрам. С моей-то выносливостью бег вообще представлялся мне чем-то запредельным.

Тренер даже не сделал мне замечания из-за того, что я почти не участвовала в беге, и, опустив взгляд в землю, я вернулась в уже распределившийся по стадиону строй и начала выполнять какие-то глупые упражнения. Ничего не меняется, и хотя бы в этой школе физкультура ничем не отличалась от той, к которой я привыкла, и у нее даже не было никакой злосчастной приставки вроде "натуральная" или "альтернативная". Я бы не выдержала, честное слово.

В мельбурнской школе, когда дело доходило до игры в волейбол или баскетбол, я обычно сидела на скамейке, как и многие девчонки. На поле, кишащее парнями, решались выходить лишь единицы, но здесь, казалось, уходить на скамью никто не собирался, и мне ничего не оставалось, как пойти в первую попавшуюся команду. Интересно, как долго до них будет доходить, что я вообще не умею играть?

Тем не менее игра началась. Братья-великаны, оказавшиеся в разных командах тут же в погоне за мячом столкнулись лбами, и у них его тут же отобрала прыткая Лесли. И как она только не боялась попасться под горячую руку этих здоровяков?! В спорте, движении, Лесли, казалось, находила себя. Наблюдая за ней, хотелось уметь так же, хотелось быстрее, выше, сильнее.

Но я не могла. Каждый раз, когда мяч находился хотя бы в футе от меня, что-то меня останавливало, сковывало движения. Робость перед незнакомыми ребятами делала меня изгоем собственной команды. И все начиналось по кругу — только не было Стеф, которая бы утешила меня и сказала бы, что это все ерунда, что они и пальца моего не стоят. Конечно, это неправда, но мне было приятно осознавать, что хотя бы кто-то есть рядом со мной, тот, за кого можно держаться.

Неожиданно тренер Харви со всей мощи дунул в свисток так, что я подумала, что оглохну.

— В стро-ой! — закричал он уже в знакомой мне манере растягивать гласные. Чем-то отдаленно это напоминало армейскую.

Уставшая и тяжело дышавшая Лесли подмигнула мне, и я в ответ лишь смущенно улыбнулась. Я уже и не знала, как относиться к этой девушке, которая могла притягивать и отталкивать одновременно. Она была какая-то странная, в своем мире, но при этом у нее было то, что никто больше позволить себе не мог. Свобода. У нее была свобода. Никто ей не мог что-то запретить или указать. Она была сама по себе. Делала то, что хотела. И мне хотелось бы быть такой, как она. Независимой.

Но едва тренер Харви сказал нам, что занятие окончено, как он поманил меня к себе пальцем, и Лесли, бросив на меня сочувственный взгляд жестом показала мне, что она будет ждать меня у входа на стадион.

— Мисс…?

— Макэндорс, сэр, — неуверенно ответила я.

— Мисс Макэндорс, — начал тренер важным тоном. Казалось, все, что он говорил или делал, должно было выглядеть и звучать официально. Сам тренер все время стоял, вытянувшись, точно струна. Наверное, он даже привык к такой позе за долгие годы тренировки. — Мисс Макэндорс, — повторил он, и я видела, как нахмурились его брови: он все никак не мог подобрать правильных слов, — я вижу, что физкультура не ваш конек, но вы могли бы посещать секцию по баскетболу. Как вы на это смотрите?

Вот тебе раз! Я ожидала всего, чего угодно, но не подобного приглашения.

— Спасибо, но, наверное, нет, — с трудом улыбнувшись, ответила я.

— Я даю вам шанс подумать до следующего понедельника, — сказал тренер Харви и, резко развернувшись, как будто он действительно был в армии, зашагал в сторону западной будки стадиона.

Выходя со стадиона, я наткнулась на поджидающую меня Лесли.

— Ну как, он врезал тебе? Такой неваляшке он бы обязательно врезал! — с нескрываемым удовольствием произнесла Лесли.

— Нет, он пригласил меня в секцию по баскетболу. — Я пожала плечами, хотя, признаюсь, мне было приятно разочаровывать Лесли в ее предположении.

— Да ну! — с явным сомнением, что я над ней издеваюсь, воскликнула Лесли.

Но я лишь прыснула от смеха, глядя на скривленное в недоверчивую гримасу лицо девушки.

Оставшийся день должен был пройти тихо и спокойно, как и всякий первый день в новой школе, убеждала я себя. Последним уроком у меня намечалась загадочная дендрология, которая, к сожалению, не была моим общим уроком с кем-либо из моих новых знакомых. Ни Освальда, ни Эовин я так и не смогла найти, а красное пятно в виде Лесли было не разглядеть даже со школьной крыши. Если бы не аллергия, я бы задержалась там подольше. Мне нравилось это место. Кто-то даже предложил мне сигарету, но я вежливо отказалась.

— А зовут-то тебя как? — поинтересовался незнакомец.

— Джинни, — ответила я, стараясь не дышать. Противный едкий дым моментально наполнял легкие, и я едва сдерживала себя, чтобы не закашляться.

Незнакомец более ничего не сказал, а только продолжал прерывисто курить. Было такое ощущение, как будто он ждал чего-то, когда его взгляд был устремлен на восток. Я с содроганием вспомнила о том, что именно на востоке появлялся и исчезал загадочный холм, но вслух об этом, конечно, говорить не стала.

У незнакомца было широкое чуть смуглое лицо, темные волосы, но при этом зеленые светящиеся глаза, чем-то напомнившие мне глаза Лесли. И со стороны мне даже показалось, что они были чем-то похожи.

— А что там? — тихо спросила я, подумав, что, возможно, он даже меня не услышит.

— М? — Он вновь повернул голову в мою сторону и задумчиво выпустил на волю маленькое облачко из дыма.

— Там, на востоке, что там? — повторила я несмело.

Незнакомец улыбнулся одними уголками губ.

— На востоке встает солнце, — просто ответил он.

Но ведь сейчас был не рассвет, и, тем не менее, он смотрел куда-то туда, в бесконечность, как будто действительно что-то видел. Что-то, чего не видела я.

Проследив за его взглядом, я от удивления тут же выдохнула весь скопившийся в легких воздух. Где-то в полумиле отсюда действительно стоял знакомый холм с огромным столетним дубом посередине. Он был настоящим, я же видела его!

Я резко вцепилась в незнакомого юношу руками, как будто это именно он был тем, что вот-вот должно было исчезнуть.

— Что ты видишь там? — спросила я нетерпеливо. Чувствовала, как дым уже разъедает мои легкие, но боль и жжение были пустяком по сравнению с тем, что я видела отсюда, с крыши.

— Долину, — продолжая ухмыляться, ответил парень. Наверное, он принял меня за сумасшедшую. Ну и пусть. Сейчас это было абсолютно не важно.

— Холм? Ты видишь холм? И дуб на холме? Видишь? Вон там.

На мгновение в его глазах промелькнуло удивление, но оно быстро испарилось, хотя, скорее всего, мне просто показалось. В последнее время мне вообще много чего кажется.

— Не смешно! — прокричал мне вслед юноша, но я уже спускалась по пожарной лестнице обратно в школьный корпус. Я должна была успеть. Я же видела — холм был там!

Внезапно мне стало плевать на все: на предстоящую дендрологию, на нового знакомого. Мне стало плевать на все и на всех. Мне хотелось одного: убедить себя, что холм действительно был настоящим, а не выдуманным моим больным воображением. Признать себя сумасшедшей было даже хуже, нежели так скажет про меня кто-то еще. Я должна была… Я должна…

Больше всего я боялась, что, пока я буду покидать территорию школы, холм вновь сам собой исчезнет. К счастью, никакой охранной или пропускной системы здесь не было (какие там амбалы-охранники в провинциальной школе!), поэтому я без труда вышла за ограждение. Это же так захватывающе — сбегать с уроков в первый же день, с сарказмом подумала я про себя, продираясь сквозь небольшую лесопосадку, через которую я не могла разглядеть, оставался ли холм на месте или уже нет.

И лишь выбравшись из густых зарослей колючих кустарников, я позволила себе отдышаться, не отрывая взгляда от высившегося вдалеке холма. Он был прекрасен. Идеально правильной формы, точно желейный пудинг, он казался самым прекрасным, что можно было найти в долине. Вытянув руку вперед и прищурив глаза, я сделала вид, что касаюсь величавой поверхности, провожу по ней пальцами.

Мое сердце билось с сумасшедшей скоростью. Каждую секунду я ожидала, что холм вновь исчезнет, и вместо него я вновь увижу лишь голую долину. И, спохватившись, что драгоценное время уходит, я снова побежала. В этот момент я жалела, что так долго не тренировала свои легкие, ведь теперь от того, как быстро я добегу, зависело все. В буквальном смысле. Все. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела.

Мне все время казалось, что там, на холме, кто-то есть. Кто-то, кто думает, что я его не вижу. Кто-то, кого я видеть не должна. И кто-то, кого я обязательно увижу.

Силы испарялись буквально в геометрической прогрессии. Каждое последующее движение давалось мне сложнее предыдущего, а мышцы предательски заныли. Я хотела прикрыть веки и бежать так, с закрытыми глазами, но если бы я так сделала, то потеряла бы из виду холм, который бы тут же исчез.

И только когда я поравнялась с покрытым зеленью огромным бугром, то стала успокаивать взбесившиеся легкие. Вцепившись в траву, чтобы она случайно никуда не исчезла, я простояла так, наверное, минуты две, а затем убедила себя, что мне нужно подняться на вершину, иначе зачем бы я так бежала сюда.

Подниматься же оказалось еще сложнее, нежели бежать: ладони скользили, а ноги упрямо отказывались повиноваться. Взобравшись на холм, я ничком повалилась на землю, обхватив ее руками, и наконец позволила себе закрыть глаза.

Я представляла себе, что этот холм — волшебный мир, а скрип качелей где-то над головой — это всего лишь скрип несмазанных петель двери в потусторонний мир. И все, чего мне хотелось сейчас, это уйти от жизни, уйти от проблем, которых и так навалилось выше крыши, а, уехав из Мельбурна, я не решила свои проблемы — лишь отложила их на потом.

Я полной грудью вдыхала травянистый запах, чувствуя, как где-то в горле начинает противно шипеть. Недостаток кислорода, воды и разумного поведения с моей стороны, в конце концов. Я пыталась раствориться в ветре, исчезнуть в нем, чтобы никто потом и не вспомнил обо мне, чтобы все забыли о моем существовании. Мне бы так было спокойнее — знать, что я принадлежу только сама себе и более никому. Свободная. Даже свободней, чем Лесли.

Внезапно мне даже показалось, что вместе с ветром я начала слышать какую-то странную музыку. Тихую, успокаивающую. Наверное, она звучала всего лишь в моей голове.

Приподнявшись, я наконец увидела то, к чему так стремилась эти бесконечные два дня. К самой толстой ветви дуба были привязаны веревочные качели с автомобильной покрышкой вместо сиденья. Я издала из себя какой-то гортанный победоносный звук, но краем глаза я заметила что-то еще, что стояло на поляне. Кого-то еще.

Этот кто-то стоял ко мне спиной, но весь силуэт был идеально белым. По спине струились длинные белоснежные волосы, которые не шевелились даже из-за проносящегося с сумасшедшей скоростью ветра. Тело существа, казалось, состояло из одних костей и натянутых на них мышц, а руки были белого цвета, но не мертвенно белого, а цвета свежего молока.

В этот момент я ощутила, как засосало под ложечкой, а затем я почувствовала страх. Кто это? Что ему нужно здесь, на холме? Не привиделся ли он мне? Что, это всего лишь капризы первого осеннего ветра?

Сначала я хотела что-то сказать, но поняла, что точно язык проглотила. Я не могла издать ни звука, не в силах была даже пошевелиться, но я понимала одно: кем бы это существо ни было, отсюда надо уходить и как можно скорее, а еще как можно незаметнее.

Затем же произошло то, что испортило мои планы кардинальным образом. Я чихнула.

Существо тут же резко повернулось на звук (даже слишком резко, я бы сказала!), и по бесконечно красивому лицу сразу пробежало целая россыпь эмоций: сначала это было удивление, затем ярость, а затем лицо вновь приняло невыразительное состояние. В целом лицо было такое же белое и холодное, как и кожа существа, но особенно запомнились мне глаза. Ярко-бирюзового, аквамаринного цвета, они буквально прожигали душу насквозь. Становилось страшно. Очень и очень страшно. Если мне как-нибудь и удастся выбраться отсюда, я знаю, что будет являться мне в кошмарах.

Вернее, кто.

На мгновение мне в голову пришла мысль, чтобы закричать, но я тут же отмахнулась от нее, потому что меня никто не услышит, потому что школа находится почти в миле отсюда. На целую милю вокруг ни единой живой души!

Существо замерло. Но только сейчас я поняла, что это было за существо. Да, Ллевелин никогда не читала мне всякую детскую муть на ночь, но только не говорите, что я пересмотрела Властелина колец! Все, на чем сосредоточился мой взгляд, были длинные заостренные кверху уши. Эльф. Боже мой, настоящий эльф!

Этот экземпляр изрядно отличался от тех, что я видела в фильмах и о ком читала в книгах. Он сочетал в себе только противоположности: ярость и изящество, красоту и уродство, доброту и отчужденность, слабость и силу. Я боялась его и одновременно восхищалась им. Конечно, не Орландо Блум, но я чувствовала в его красоте какую-то особую магию.

Стоп, магию?

Я же уже решила, что с меня хватит всей этой мистической ерунды, так какой черт дернул меня пойти на этот холм? Зачем, ну зачем я снова и снова ввязываюсь в неприятности? Хотя по сравнению с тем, что я случайно разбила окно соседям (ладно, не случайно, а на спор со Стеф), это были настоящие неприятности, из которых я могла и не выбраться живой.

Вот сейчас я закрою глаза, а когда открою, то ничего не увижу. Ни холма, ни какого-то там белого эльфа, ничего, прошу. Я попробовала, но вновь ничего: эльф стоял и смотрел прямо на меня. Глаза в глаза, и я была не в силах отвести взгляд.

Черт-черт-черт, ну, давай же. Исчезай. Ты всего лишь плод моего больного воображения. Клянусь, я завтра же пойду к психиатру. Нет, лучше сегодня.

Но не помогало. Мне казалось, что это может продолжаться вечно: я буду сидеть на траве, а эльф — буравить меня каменным взглядом. Минуты тянулись бесконечно, мое сердце стучало где-то в горле, а ладони ужасно вспотели. Что уж и говорить, я была на пределе.

— Все, довольно, — сказала я и резко поднялась на ноги — эльф даже бровью не повел. — Я же сказала, баста, стоп, конец, или на каком языке ты там понимаешь? Иди к своей белокожей мамочке, а с меня хватит. Я пойду домой.

Сказав это, я развернулась и сделала несколько шагов в сторону, гадая, стоит ли сейчас эльф за моей спиной или нет. Но едва я отошла от того места, где сидела, на несколько футов, как лбом стукнулась обо что-то твердое, хотя передо мной ничего не было. Чтобы подтвердить или опровергнуть свое самое страшное предположение, я вытянула правую руку вперед и… наткнулась на невидимую стену.

Паника тут же начала с метеоритной скоростью подниматься по венам. Я была отрезана от внешнего мира. Я была. В ловушке.

На много миль вдалеке простиралась долина, и до свободы, казалось, было рукой подать. В прямом смысле этого слова. А я была заперта в невидимой клетке, и никто бы ни услышал меня, как бы громко я ни кричала. Мысленно я представила себе лицо отца, брата, Ллевелин, и мне стало страшно не из-за того, что я больше никогда не смогу их увидеть, а из-за того, что они уже могут никогда не увидеть меня.

Что-то подсказывало мне, что я должна была делать хоть что-нибудь. Это был какой-то древний инстинкт, который призывал меня не сдаваться, выживать, бороться. Пусть даже со странным ледяным эльфом из моего воображения.

Тяжело дыша, я повернулась в сторону странного существа, но оно так и не сделало ни шага, даже не пошевелилось. Застыло, будто было кем-то заколдовано. Но это была ложная иллюзия: едва я дернулась в сторону, эльф молниеносно кинулся на меня, и спустя мгновение я оказалась прижатой к земле.

Над ухом послышалось разъяренное шипение. На свет показались белоснежные заостренные зубы.

Я закричала.