"Джакомо Мейербер" - читать интересную книгу автора (Соллертинский Иван Иванович, Под редакцией...)контрапунктической ученостью, грозила опас-
ность остаться в стороне. Первым сигнализи- ровал Мейерберу об этой опасности маститый Сальери. Он настоятельно советует молодому композитору пересмотреть свои музыкальные принципы и ехать в Италию. В 1816 г. Мейербер приезжает в Венецию. Начинается новый, итальянский период его раз- вития. Во всех театрах безраздельно царит „лебедь из Пезаро" —Джоакино Россини. С три- умфом проходят представления его „Танкреда". Готовится к постановке опера, создавшая Рос- сини мировую славу, — „Севильский цирюльник". От природы одаренный огромной сметкой, Мейербер ориентируется в новой обстановке исключительно быстро. Мелодия—вот что должно стать новым рычагом его творчества. Мейербер начинает стремительно переучиваться. Сложная полифония германской школы отставлена, багаж дармштадтской учености без сожаления выбра- сывается. Появляются первые оперы в манере Россини. В Падуе с достаточным успехом ста- вится „Ромильда и Констанца" (1818), в Ту- рине—„Узнанная Семирамида" (1819) по старому тексту Метастазио, на который в свое время идет- „Эмма Ресбургская" (1819), в Милане— »Маргарита Анжуйская" (1820), там же два года спустя—„Изгнанник из Гренады" (1822). Оперы эти ныне забыты; впрочем Мейербер многое из них использовал в позднейших пар- титурах: так, одна рельефная мелодия из „Из- гнанника" вошла в „Пророка" (хор мальчиков в церкви). Кое-где уже намечаются острые тем- бровые комбинации. Шедевром этого периода явился „Крестоносец в Египте", поставленный в 1824 году в Венеции, с участием в главной роли прославленного кастрата Веллути. В "Кре- стоносце" есть яркие драматические места; сочно звучит большой оркестр, с шестью тру- ами; в составе деревянных впервые употреблен контрафагот. Некоторые отрывки (хоры гон- дольеров и заговорщиков) быстро становятся популярными. „Крестоносец" —это уже большой европейский успех. Его ставят даже за преде- лами Европы—в Соединенных Штатах и в Бра- зилии. Итальянский период отразился на всем складе личности Мейербера. „Все мои чувства и мысли сделались итальянскими, —писал он д-ру Шухту:— |
|
|