Глава 14

Я снова сидела в кабинете дознавателя, причем привели меня сюда уже давненько. Только что отсюда ушли Дан и Вен. Они обрушили на меня целый ворох новостей, а я даже порадоваться за них не могла от души. То есть я, конечно, радовалась, но много говорить не могла — все еще немилосердно болело горло, и то и дело перехватывало голос.

Удивляться нечему: тогда, ночью, в камере, Кисс едва не придушил меня. И ведь все бы у него могло получиться: мне даже в голову не пришло, что на человека можно напасть вот так, молча, как хищник из-за угла! Видно, выжидал, пока я усну… И предок отчего-то промолчал! Мог бы и предупредить… А может, дело в другом? Наверное, стоит посмотреть правде в глаза: по всему видно, надоела я ему, предку моему, вот и решил он махнуть на своего потомка рукой — что суждено, то пусть и будет с этой девкой! Если меня не будет, то его душенька снова покой обретет! Стоит ли бранить его за это?..

Когда в ту ночь я через какое-то время очнулась, то первое, что увидела, придя в себя — это светлые глаза соседа, с неподдельным интересом глядящие на меня сквозь прутья решетки. Примерно так же, как уличная шпана смотрит на подбитую ими же собачонку — сдохла или выжила… Он, кажется, желал посмотреть, как я поведу себя после пробуждения. Не знаю, на что именно он рассчитывал — порадоваться, глядя на мой страх при виде его усатой физиономии, или же надеялся еще разок поглазеть на то, какой бывает приступ у эрбата… Думаю, второе вернее… Вот рожа наглая! Впрочем, кто его знает: может, он все рассчитал правильно, и, вполне вероятно, дождался бы еще разок такого незабываемого зрелища, как безумный эрбат, если бы не предок… Наконец-то объявился!..

Но вот чего Кисс точно не ожидал, так это того, что моя рука внезапно метнется сквозь прутья клетки, и схватит за горло его самого, благо, что наши лежанки были рядом, и мне не требовалось тянуться далеко…

— Слушай, ты, котяра драный!.. — наполовину прохрипела, наполовину невнятно просипела я, потому что говорить из-за сильной боли в горле было очень трудно. Вдобавок ко всему голос еще и спазмы постоянно перехватывали. — Если ты еще хоть раз протянешь ко мне свою мерзкую лапу, то я ее сломаю…Или придушу тебя точно так же, как и ты меня… Или же сделаю все, чтоб ты отныне ко мне и близко не сунулся. Знаю, что тебе оторвать можно… В общем, если будешь душить меня во второй раз, то или убивай сразу, или же потом тебе самому придется несладко…

— Учту на будущее… — тоже сдавленно ответил мне Кисс, когда я отпустила его горло. — Только вот спешу тебя обрадовать, радость моя: у меня с тобой, цыпа, все далеко не окончено. Я же предупреждал, что от меня так легко не отделаешься! В следующий раз… Ну, там посмотрю, как сделать так, чтоб ты поняла — не каждого можно безнаказанно вокруг пальца обвести! Придушить тебя сейчас — это слишком просто! Кстати, что ж и ты, цыпа, только что начатое дело на полдороге бросила? Могла бы сжимать пальцы до конца… Я, может, в следующий раз с тобой именно так и поступлю… А может, и нет…

— Добрый ты…

— Можно подумать, ты лучше… Кстати, и ты могла бы сейчас от меня избавиться раз и навсегда, а отпустила… Сжала бы горло посильней…Или на меня рука не поднимается?

— Почему я тебя не придушила? Считай, что это благодарность… Если бы не ты, то стражники меня еще вчера б прибили, сразу же после того, как я этим хамам высокородным шеи свернула… Впрочем, мог бы и не вмешиваться! Сидел бы сейчас спокойно и радовался, что меня на свете нет…

— Э, нет, цыпа! Такого удовольствия — рассчитаться с тобой, другим оставить не могу. Очень хочется самому из тебя душу вытряхнуть… И я это сделаю. Если бы не ты, я бы здесь не оказался…

— А если б не твой караван, то меня бы здесь тоже не было…

Больше в ту ночь мы с ним не разговаривали, а утром я вернулась в мою прежнюю камеру. Я никому ничего не стала говорить — не их это дело…

Зато сегодня наговорилась с ребятами вволю. Правда, и наслушалась от них тоже!.. Когда меня сегодня привели в кабинет к дознавателю, то там я, к своей огромной радости, увидела обоих — и Вена, и Дана. Как оказалось, нам обоим разрешили свидание. Дознаватель оказал нам огромную милость — ушел, оставив нас одних. Когда схлынули первые эмоции, я внимательней рассмотрела ребят. Мои недавние спутники выглядели замечательно: красивые, отдохнувшие, уверенные в себе… Не то, что я… Со стороны, наверное, на меня смотреть тошно. Волосы слипшиеся, одежда грязная, да и выгляжу…. Бр-р… Прошло уже два дня после того, как Кисс едва не задушил меня. Горло по-прежнему болело, да и голос то и дело срывался… Ничего не скажешь — сильные руки у мерзавца! Я пыталась было поднять воротник у рубашки, чтоб скрыть посиневшую шею… Впрочем, могла бы и не стараться понапрасну. Ребята сразу рассмотрели синяки на моей шее и взбеленились так, что я их едва успокоила.

— Кто это сделал?! — кричал Вен — Этот?.. — И дальше последовала довольно точная характеристика Кисса, но данная такими словами, повторить которые я бы не рискнула даже в захудалом кабаке. — Не вздумай отпираться! Сейчас же спущусь вниз, и сам сделаю с ним нечто подобное!.. Нас ему, значит, мало?

— А ты какого… молчишь? — вторил ему Дан. — Почему мне тогда, ночью, ничего не рассказала?! Тебя что, оставили рядом с ним?! Я же потребовал, чтоб тебя пересадили в другую камеру, и как можно дальше от этого козла! И его предупредил, что если он тронет тебя хотя бы пальцем, то на этом свете долго не протянет!

— Да нет же, уже утром меня перевели на мое старое место… Но, парни, успокойтесь, все в порядке! Я с нашим общим знакомым разберусь сама!

— Но…

— Ребята, да ну его к лешему! Слишком много чести будет для Кисса, чтоб вы о нем говорили! Вен, я ж тебе еще на пути в Стольград сказала, что в нашей стране женщины с обидчиками разбираются сами!

— Обидчик обидчику рознь! Одно дело — дать по шаловливой ручонке, а другое — когда ту же руку поднимают на тебя всерьез!

— Вен, давай больше не будем…

— И ты считаешь, что я спокойно снесу то, что он поднял на тебя руку?! Я и за меньшее не спускал кое — кому!..

— Вен, давай договоримся так: если я не сумею поставить его на место, то обращусь за помощью к тебе. Хотя, надеюсь, до этого не дойдет! Но если я попрошу тебя помочь мне — вот тогда делай с этим Киссом что только захочешь!.. И все, хватит говорить по этого облезлого кота! Много чести для него!.. Рассказывайте лучше, как у вас дела. Мне это куда интересней!

Все еще кипящие от злости парни стали выкладывать мне новости. Впрочем, они были хорошие. Как выяснилось, тайная служба за короткое время проделала действительно огромную работу, и вытащила на свет более чем неприглядную историю, если не сказать хуже… Да что там скрывать, надо называть вещи своими именами: Вояр раскрыл заговор, касающийся судьбы двух наших стран. Если бы он, этот заговор, удался, то последствия могли оказаться непредсказуемы. Дан оказался прав в своих предположениях: это дело было состряпано руками колдунов Нерга…

У них давно текли слюни при виде такого немыслимого искуса: две соседние страны, большие, богатые, многолюдные… А главное — именно на границе между ними находился единственный известный переход шириной в несколько верст между непроходимыми горами, разделяющими надвое наш огромный континент, делящими мир на жаркий юг, и прохладный север… Это не просто лакомый кусочек. Если прибрать к рукам обе страны, то это — начало мировой империи! Вначале — Харнлонгр, затем — наша мирная страна, а уж потом, приобретя огромные богатства этих двух завоеванных стран, и взяв под свое влияние все основные торговые пути, можно диктовать свою волю очень многим государствам, постепенно захватывая и их. Это и было той вожделенной целью, к исполнению которой были устремлены все замыслы колдунов Нерга.

Начинать следует, естественно, с захвата Харнлонгра. Да вот беда: завоевать его очень сложно, почти невозможно: мало того, что каждая из этих двух крайне привлекательных для колдунов стран уже достаточно богата для того, чтоб отразить атаки колдунов Нерга, так вдобавок между этими соседними странами существует договор о взаимной военной помощи при нападении. Да и жители этих стран отнюдь не горели желанием надевать на свою свободную шею рабское ярмо колдунов… Кроме того, в случае нападения Нерга на какую — либо из сопредельных с ним стран, а уж тем более на Харнлонгр, на помощь подвергнутой войной стране придут и другие государства. Такое уже случалось не единожды, и каждый раз побитое войско Нерга уползало назад, к себе, зализывать раны. Впрочем, воинственный пыл колдунов и их жажду наживы это не остужало. Как раз наоборот…

Когда многочисленные попытки сместить правящую в Харнлонгре династию Диртере и заменить ее на более покладистую потерпели неудачу, был разработан другой, куда более хитроумный план. Правда, он требовал времен, но что значит десяток — другой лет по сравнению с конечным результатом?! Есть цели, ради достижения которых можно и подождать… Тем более, что новый план был составлен с куда большей перспективой. Единственное, что смущало колдунов, так это глухие сведения о том, что принцу Домниону удалось совершенно непонятным образом заполучить крайне редкий оберег — тарбунг, который и разрушил последствия одного из мощнейших заклинаний на его гибель. Если это действительно так, и у Домниона имеется этот оберег, то предпринимать какие-либо действия против принца бесполезно. Причем, как минимум, бесполезно несколько десятков лет… Но сведения о том были не очень точны — может, есть у принца тарбунг, а может оказаться и так, что это все только пустые разговоры, специально пущенные кем-то для сдерживания неуемных аппетитов Нерга… И колдуны решили рискнуть — стали претворять свой план в действие.

Для начала был подобран молодой человек, сходный по внешности и телосложению с принцем Домнионом, и при помощи магии и особых ритуальных операций доведенный до полного сходства с юным принцем. Одновременно с этим в лже — принца закладывались и закреплялись сведения о жизни королевского дворца в Харнлонгре, о личностях придворных, их слабостях и пристрастиях, о родственных линиях знати, геральдике и многом — многом другом… Ну и, разумеется, самое большое внимание уделялось изучению личности настоящего принца Домниона, его привычкам, вкусам, интересам… Дело было поставлено с размахом. Не тот случай, чтоб можно было позволить себе проколоться на мелочи. Короче, делался двойник — копия, полностью неотличимый от оригинала.

Сообщников себе колдуны сумели найти довольно быстро. Семейка Стиньеде с их неуемными претензиями на престол подходила для этой цели как нельзя лучше. Правда, за свое участие в заговоре герцог выставил Нергу столь немыслимые требования и выторговал для своей семьи такие блага в будущем, на какие в здравом уме и твердой памяти с противоположной договаривающейся стороны не пошел бы ни один трезвомыслящий человек. Но колдуны Нерга упираться не стали и согласились почти со всеми условиями рвущегося к власти герцога. Все одно: при любом раскладе в дальнейшем последнее слово должно было остаться за ними — ведь пообещать на словах можно все, что угодно! Да и подписать лишнюю бумагу не сложно — она все стерпит, а в будущем из нее многие пункты договора могут исчезнуть совершенно непонятным образом, или же быть полностью пересмотрены. Правда, герцогу об этом пока знать не стоило… Ну, а уж после этого оставалось лишь дождаться нужного времени.

План был прост и циничен. По дороге к своей невесте принца должны были подменить на заранее подготовленного двойника, который под именем принца Домниона должен был вступить в брак с дочерью Правителя нашей страны, и вернуться в Харнлонгр уже женатым человеком, где его должны были короновать. Король — молодожен, влюбленный в юную супругу… Подобное может растопить даже суровые сердца. Это должно было объяснить и некоторые возможные несообразности в его поведении: счастливые люди в медовый месяц видят только друг друга, могут не замечать знакомых, допускать извинительные ошибки в разговоре или поведении. Понятно, что отныне молодому королю будет не до лучшего друга Венциана, который к тому времени ему здорово надоест, и в будущем за какой-то незначительный проступок ему предстоит быть навечно удаленным с королевского двора. Ну, а затем его отправят служить в самый опасный гарнизон, причем как можно дальше от столицы, где может произойти все, что угодно.

Что касается настоящего принца, то его должны были доставить в специально приготовленное для него место в одном из самых потаенных уголков нашей страны. Там юного принца должны были сломать как человека, и полностью подчинить воле колдунов Нерга. Вот уж чего другого, а палачей, или безжалостных дознавателей, умеющих низводить человека до состояния животного — такого добра в Нерге всегда хватало в избытке!

Для начала колдунам Нерга от Дана требовался ребенок. Ребенок крови династии Диртере. Ведь это довольно сложно, опасно и неразумно — все время поддерживать маскировку лже-принца. Какими бы умелыми не были колдуны Нерга, но всегда существует опасность, что может найтись кто-то более умелый, более талантливый, более знающий, тот, кто сумеет обойти все наведенные чары; и разберется, что на самом деле представляет собой молодой король.

Оттого был придуман другой ход. Вместе с Даном в рабском караване находилось несколько молоденьких девушек. Все с одинаковыми светло — русыми волосами и голубыми глазами, немного похожие на дочь Правителя, невесту принца. Рассчитывалось, что все они должны будут иметь детей от Дана. Причем они, эти еще не родившиеся дети, уже в утробе матери должны были подвернуться такой магической обработке, чтоб в будущем из них могли вырасти только безжалостные люди с холодным сердцем, ненавидящие весь людской род, но, однако, при том полностью подвластные воле Нерга. Зачем? По той простой причине, что через какое-то время после свадьбы молодая жена лже-принца тоже должна будет ожидать ребенка…

Как уже было сказан, тщательно подготовленный двойник своей маскировкой может обмануть даже придворных магов, но с новорожденным ребенком этот фокус не пройдет. То, что родившийся у молодой королевы ребенок не имеет никакого отношения к династии Диртере, любой из придворных магов определит с первого взгляда. Значит, при родах королевы следовало подменить рожденного ею малыша другим ребенком, заранее подготовленным сыном Дана, причем настоящим сыном. Для этого месяца за два — три до родов все ожидающие детей рабыни должны быть доставлены в столицу Харнлонгра, и спрятаны в одном из домов, принадлежащих семейству Стиньеде. Затем у молодой королевы, которая в один прекрасный день вместе с мужем должна будет посетить этот самый дом, чтоб навестить внезапно прихворнувшего герцога, в гостях должны начаться преждевременные роды, при которых она должна будет умереть. Ну, а остальное просто: распороть живот одной из рабынь (для этого следовало выбрать ту, которая ожидает сына), подменить ее ребенком новорожденное дитя королевы, изобразить скорбь по умершей… Ну, а смерть при родах молодой королевы не даст возможности никому из придворных магов точно определить, ее это сын, или нет. Все чисто, все шито — крыто.

Далее в дело вступала прелестная Лакресса. Она станет верной опорой молодому королю, потерявшему супругу, и после окончания траура по умершей выйти замуж за несчастного вдовца. А чуть позже, после внезапной кончины молодого короля во цвете лет (от двойника следовало было избавиться заранее), Лакресса сама должна была стать королевой и править страной под мудрым руководством своего уважаемого дядюшки вплоть до совершеннолетия юного наследника. За это время она должна будет открыть двери в Харнлонгр миссионерам и проповедникам из Нерга, постепенно передавать все тайные рычаги управления страной в руки опытных советников, также приглашенных из Нерга. Ну, и, как следствие, королева Лакресса должна будет испортить отношения как с нашей страной, так еще с двумя — тремя бывшими верными союзниками, причем разругаться с ними до такой степени, чтоб те разорвали договор о взаимной помощи друг другу при военных нападениях. Харнлонгр должен был остаться один…

Это еще не все. По плану колдунов, оставшиеся дети Дана от нескольких рабынь, после своего взросления, также должны будут потребовать трон Харнлонга для себя. Любой маг мог подтвердить, что в их жилах течет кровь династии Диртере, что они также являются детьми покойного короля Домниона. Страну, недовольную правлением как королевы Лакрессы, так и жестокостью молодого короля, должны были охватить бунты, волнения, восстания; каждый из повзрослевших незаконнорожденных детей рвался бы к власти, пытаясь если не сесть на престол, то хотя бы оторвать от страны кусок земли для себя — это бы колдуны Нерга сумели организовать. А позже вступивший в пору совершеннолетия принц женится на дочери одного из самых влиятельных людей из конклава колдунов Нерга, и для того, чтоб навести порядок в своей бунтующей стране, пригласит в помощь армию того же Нерга. Разумеется, и в дальнейшем этот так называемый правитель был бы послушной игрушкой в руках колдунов, и при без жалости усмиряя тех из своих подданных, которые могли начать высказывать недовольство политикой, проводимой молодым королем… Вот так спокойно, без войны и по обоюдному согласию умные люди и проводят захват чужих территорий.

Что касается нашей страны, то и здесь колдуны Нерга должны были посадить на престол другого Правителя. Нынешний Правитель, его жена, дочь, сын и оба маленьких внука — все они должны были умереть в течение ближайшего времени. На трон должен был сесть принц Паукейн, сводный брат нынешнего Правителя, пьяница и большой любитель дурманящего порошка серого лотоса. И в дальнейшем все должно было идти все по той же старой схеме: миссионеры, проповедники, богатые ростовщики из Нерга, постепенно, при помощи золота подчиняющие себе как верхушку аристократии, так и всю страну своему влиянию. Контролировать же распутного принца Паукейна не составляло ни малейшего труда.

Подмена настоящего принца Домниона на самозванца должна была произойти в замке барона Аорна. Это был старый знакомых герцога Стиньеде, хотя он и не стремился широко афишировать подобное знакомство. Месте они обтяпали немало темных делишек из ряда тех, которые не принято обсуждать при посторонних, и барон был вовсе не против провернуть еще одно. К тому же вышедший из самых низов новоявленный барон жаждал власти и уважения высокородных особ, чего он своим низким происхождением и полным отсутствием культуры при всем своем огромном желании, достичь никак не мог. А участие в заговоре, хотя и было смертельно опасно, но в случае удачи давало ему возможность приблизиться к трону не в качестве мешка с деньгами, а равноправного партнера…Ну, а уж о том, какие радужные перспективы открывало такое положение при дворе — о, об этом даже думать было невыразимо приятно!

Однако все с самого начала пошло не так, как рассчитывали заговорщики. Прежде всего, от прелестной Лакрессы требовалось, чтоб она задержала в своей комнате Вена до той поры, пока место настоящего принца не займет его копия. Увы, Дан все не спал, а Вен, заподозрив что-то, засобирался уходить от милого создания куда раньше того, как заговорщики успели произвести подмену принца. Вена пришлось задерживать силой, и если бы не прелестная Лакресса, то неизвестно, чем бы все закончилось — Вен владел оружием много лучше, чем любой из заговорщиков. Достаточно и того, что при его захвате молодой граф довольно серьезно ранил старого герцога Стиньеде, что в последующем ограничило его передвижение и создало немалые проблемы для участников заговора. Да и при самой подмене принца наделали немало шума… Потом личный врач принца заметил на плече самозванца отсутствие глубокой царапины, которую настоящий принц получил накануне того злополучного вечера, и о которой никто, кроме них двоих, не знал… Сказался больным человек, которого наняли возглавить тот караван рабов, в который должны были доставить захваченного наследника, и вместо себя послал другого… И подлинным ударом для заговорщиков явилось известие о том, что принц и его друг сбежали по дороге…

Дело в том, что колдуны решили пока не убивать Вена, а максимально использовать его в своих целях. Друг принца — это и дополнительный аргумент весомого давления на того же принца, чтоб побыстрее сломать упрямца: понятно, что вначале Дан вряд ли будет послушен. Да и в будущем Вен требовался уже хотя бы для того, чтоб воздействовать, в случае чего, на герцога Стиньеде. Ведь граф — живой свидетель совершения государственного преступления, который всегда может подтвердить живейшее участие в нем семейства достойного герцога — это далеко не пустяки, а постоянно висящий над их головами топор…

На поиски беглецов колдунам пришлось рассекретить и бросить очень многих из имеющихся у нас в стране агентов Нерга, что, без сомнения, привлекло к себе внимание тайной стражи. А похищение сокровищ короны стало тем ударом, который сложно пережить.

Столь тщательно подготовленный заговор оказался на грани провала. Оставалось одно: форсировать события, перестраиваться на ходу и создать такие условия, чтоб брак лже — принца и дочери Правителя состоялся, несмотря ни на какие преграды, и чтоб никому не было дела до таких досадных неувязок, как пропавшая корона. А достичь этого можно было только одним способом — внезапной смертью Правителя. Вообще-то, по первоначальному плану замену Правителя нашей страны своим человеком колдуны намеревались провести несколько позднее, но в свете непредвиденных событий последних дней выбирать не приходилось. За гибелью Правителя должна была последовать определенная неразбериха, восхождение на престол сына погибшего, которому, впрочем, по замыслу колдунов Нерга тоже предстояло не задержаться на нем. Ну, а при возникших в связи со сменой Правителя множестве вопросов и проблем, срочно требующих разрешения, можно было бы очень быстро, скромно, и без необходимых на то атрибутов, наконец-то справить столь долгожданную свадьбу. Всем понятно, что во дворце сейчас не до шумных празднеств, а в союзниках молодой Правитель нуждается. А какой союзник может быть надежнее, чем тот, кто женат на его родной сестре? Правда, принц Домнион по прибытии в столицу допустил несколько весьма неприятных ошибок — ну, да стоит ли об этом вспоминать?!..

Правда, если бы невеста принца внезапно погибла вместе о своей семьей, то и в этом можно было найти рациональное зерно: на трон сядет принц Паукейн, а это тоже неплохо… Если повезет, то и с беглецами бы втихую, под шумок смогли разобраться — ведь нашли б их рано или поздно, тем более что тайная служба, если можно так выразиться, уже висела у них на хвосте. Хотя вмешательство тайной стражи, которая слишком уж активно зашевелилась в последние дни, настораживало. Похоже, что-то сумели накопать работнички головастого Вояра. Знать бы еще, что именно…

Но расчет колдунов не оправдался, им не повезло и здесь. Знаменитый наемный убийца, нанятый за немыслимые деньги, был опознан и сам убит как раз тогда, когда, казалось бы, еще можно было спасти с таким трудом подготовленный заговор. Увы, покушение сорвалось. И вдобавок ко всему сбежавшие принц и граф, неведомо каким путем попавшие в столицу, собственной персоной заявились во дворец, на праздник!.. Засветились не только перед Правителем и придворными, но и перед иноземными послами, которые не упустят момента, чтоб сообщить о подобном казусе в свои государства… Не надо быть гением или великим стратегом, чтоб понять: это — полный провал.

— Так что у колдунов Нерга сейчас одна задача — как можно тщательней замести следы и убрать свидетелей — продолжал Вен. — Результаты расследования уже объявлены, и нам принесены официальные извинения лично от Правителя за все те немалые неприятности, которые мы получили на территории его мирной страны, и им же выражена надежда, что сей прискорбный инцидент не испортит традиционно добрых отношения между нашими дружественными странами. Семейка герцога Стиньеде арестована, равно как и все те, кого тайная служба вашей страны считает в той или иной степени причастными к заговору. На днях тех подданных Харнлонгра, кто имеет отношение к попытке государственного переворота, отправят на родину. Там с ними будут проведены отдельные беседы… Весьма познавательные. Ну, а с жителями вашей страны, с теми, у которых хватило ума или безрассудства принять участие в заговоре — с теми еще будут разбираться. Произведены аресты, и хотя заговор в целом раскрыт, но продолжатся выяснение мелких подробностей. Ну, Вояр докопается до самых незначительных деталей! Так что у нас на данный момент все более или менее хорошо. Кроме того, можешь поздравить Дана: завтра у нашего дорого принца состоится официальная помолвка!

— Дан, поздравляю! — чуть ли не подпрыгнула я. — Видишь, как все хорошо складывается, а ты переживал! Как я рада за тебя! А свадьба когда?

— Точная дата будет объявлена завтра, сразу после обручения. Но тебе я и так скажу: свадьба состоится не позднее, чем через неделю после обручения. Мы и так много времени понапрасну потеряли из-за этой неразберихи! Надо поторапливаться, уже и домой пора возвращаться. Спорить готов, там дел неотложных накопилось выше крыши…

— А как у тебя дела с невестой? Вы с ней объяснились?

— Конечно! Разговор у нас с ней был долгий… И очень хорошо, что мы сумели преодолеть тот неприятный осадок, что остался после сватовства самозванца… Но я тебе об этом позже расскажу, когда ты освободишься!

— Ох, ребятки, что у вас за привычка все откладывать на "потом"!.. Но не будем сейчас ни об этом, ни обо мне. Поговорим о тебе, о Вене… Очень бы хотелось, чтоб все ваши беды остались в прошлом!

— Да, все хорошо, что хорошо кончается! — Дан нахмурился. — У меня, кстати, все далеко не окончено! И прежде всего надо будет выяснить, отчего тайная стража в Харнлонгре прохлопала ушами заговор. Лично у меня это вызывает немало вопросов. Потом следует разбираться с делами, искать бабушку…

— Так Марида еще не нашлась?

— Нет! Как в воду канула! Не знаю, что же такое могло случиться, раз она не подает о себе никакой весточки? Хотя у меня есть одно предположение… Может, она погоню, что по нашим следам оправилась, за собой увела? Не знаю… В общем, ее ищут.

— Н-да… А как дела у Райсы?

— Все вопросы насчет Райсы — это к нашему дорогому Вену — усмехнулся Дан. — Насколько я знаю, он ею уж очень интересуется! Как только нам объявили, что мы оправданы и свободны, только разрешили из дворца Правителя выходить — так, считай, наш дорогой граф Эмидоре каждый день на улицу Столяров мотается. И не лень ему! А то и по два раза на дню там появляется! Даже то, что всюду вынужден ездить с сопровождением — и это его не останавливает. Я так понимаю, он внезапно столярным делом увлекся, не иначе. Не настрогал бы чего лишнего, умелец хренов…

— Нечего зубы скалить — недовольно пробурчал Вен. — Проведать милую женщину, которая тебе очень нравится — в этом нет ничего плохого! Лия, ты его не слушай! Теперь наш дорогой принц почти что жених, и начинает мыслить сугубо практично. Можно — нельзя, хорошо — плохо… А у Райсы все в порядке. Она и Даян — обе передают тебе приветы, ждут в гости сразу же, как только выйдешь отсюда! К несчастью, эта толпа промокших идиотов с оружием, что ввалились в их дом вскоре после нашего ухода, довольно сильно напугала обеих… Ну да слава Всеблагому, что все это теперь закончено…

— Осторожней сейчас тебе надо быть, дубина ты безголовая! Сам это прекрасно должен понимать…

— А что такое? — насторожила я уши.

— Да Правитель в качестве извинения, и чтоб еще больше укрепить родственные связи между нашими соседними странами, предложил графу в жены дочь одного из своих ближайших родственников. Считай, что наш гуляка — красавчик тоже без пяти минут жених. Так что вовсе не исключено, что домой мы оба вернемся уже женатыми людьми.

— Вен! — ахнула я. — Нет, ну надо же!.. А ты сам к этому предложению как относишься?

— Да никак — спокойно пожал тот плечами. — Надо, значит надо. Почему бы и нет? Да и время подошло мне уже семьей обзаводиться. Девушку эту уже видел, нас представили друг другу. Довольно милая. Думаю, мы с ней поладим.

— Как-то ты говоришь об этом…

— Лия, я уже обжигался. Хватит. И к вечной любви я, думается, не склонен. А такие браки, в которых каждому из двоих известно, что он вступает в союз ради определенных интересов, пусть и без большой любви… Во всяком случае, мы честны по отношению друг к другу и прекрасно знаем, что можно ожидать от этой сделки. Если же повезет, и у каждого из нас двоих окажется голова на плечах и желание жить спокойно и без скандалов, то многое станет значительно проще…

— Ну, не знаю… — растерянно пробормотала я. — Сделка… Просто у меня несколько иное представление о семейной жизни.

— Кстати, Лия, — снова вмешался Дан, — должен сказать, что ты произвела на общество очень необычное впечатление. Помимо твоего внешнего сходства с прекрасной княгиней, женщин при дворе очень заинтересовала твоя необычным образом подстриженная голова — очень, говорят, красиво! Не знаю с чего, но внезапно в Стольграде вошли в моду прически с элементами стрижки, как мужские, так и женские! А после того, как с совершенно необычной короткой прической (которая, кстати, оказалась ей очень к лицу!), во дворце появилась престарелая маркиза Вайлте, на новые прически пошло повальное увлечение. Так что считай себя одной и законодательниц новой моды. Естественно, что наш красавчик — граф не стал скрывать имени мастера, и теперь бедняга Мран завален работой по самое не могу… В общем, золотишко течет в его карманы пусть и тонкой, но непрерывной струйкой. Думаю, ему сейчас денежек уже не на маленький домик для дочери хватит, а на куда больший. Вен тут к нему заглянул, так Мран ему чуть в ноги не упал — благодетели, говорит! Век за вас Пресветлые Небеса молить буду!… Мол, после того, как мы его дом посетили, у него дела на лад пошли, говорит, удачу мы ему принесли. Ученики чуть ли не в очередь выстраиваются, другие мастера, те, что его еще недавно и замечать не хотели, сейчас перед ним шапку ломать начинают… Каждый день, утверждает, за наше благополучие свечки в храме Пресветлой Иштр ставит!

— А про лекарку Элсет вам что известно?

— И с ней все в порядке. Ее уж дня три как из застенка выпустили. Хочешь, сказали, здесь оставайся — людей лечи, хочешь — в Харнлонгр езжай или какую другую страну — ни в чем она отказа не получит. Ну, со своей стороны я, по возвращении в Харнлонгр, ей помимо денег дворянский титул дам, чтоб его можно было по наследству передать… Да, и тех парней, гвардейцев, что вместе с нами тогда задержаны были — всех отпустили. Они сейчас, почитай, все в героях ходят — как же, помогли законному наследнику вернуть престол! И я им искренне благодарен, только вот степень благодарности каждому уже дома определю… Тебя бы вот еще отсюда вытащить! Эх, если бы не этот нюхавший без ума и без меры порошок серого лотоса принц Паукейн со свернутой шеей, то все было бы много проще!.. Хотя, скажу тебе, окажись я на месте Правителя, уже за одно только то, что ты избавила его от этого мерзкого типа, дал бы тебе свободу, не раздумывая ни минуты!

— Ну, это ты преувеличиваешь! Они все — же братья…

— Не допусти, Всеблагой, такой беды — иметь подобного брата! — пробурчал Вен. — Даже у вашего весьма выдержанного Правителя то и дело сдавали нервы, когда ему ежедневно докладывали о новых проделках его сводного братца!

Более подробно о погибшем члене монаршей семьи мне поведал Дан. Как оказалось, принц Паукейн — сын от второго брака отца нынешнего Правителя. Тому уже было хорошо за пятьдесят, когда он, овдовев, женился во второй раз из политических интересов на сестре одного из Владетелей южных стран. Молодая, красивая, хитрая женщина довольно быстро сумела подчинить себе стареющего мужчину, умудрилась приобрести немалую власть при дворе. Вскоре пошли разговоры о том, что после рождения сына от второй жены старый Правитель обойдет закон о престолонаследии, и назначит свом преемником именно этого ребенка, а не старшего сына, как это шло издревле. Естественно, никому из подданных подобное не могло понравиться. Более того: надменная холодная чужестранка даже не пыталась завязать теплые или же дружественные отношения ни с кем из придворного окружения, не пыталась учить язык нашей страны. Вместо того она активно стала насаждать при дворе нравы своей далекой родины. Не прошло и года после свадьбы Правителя, как двор оказался чуть ли не расколот на две неравные части: с одной стороны — новая жена Правителя со своими привезенными издалека советниками и приближенными (число которых увеличивалось с каждым днем — молодая правительница хотела видеть вокруг себя только лица людей, напоминающих ей о далекой родине), а с другой — местная аристократия, ненавидящая иностранку лютой ненавистью.

А когда внезапно (предположительно, от отравления, которое, однако, так никогда и не было доказано) скончался старший сын Правителя, то противодействие достигло наивысшей точки. Самое неприятное состояло в том, что, оставаясь в делах государства трезвомыслящим человеком, старый Правитель в решении многих вопросов стал полностью подчиняться воле свой молодой жены. Даже всплакнув на могиле сына, Правитель заявил нечто вроде того, что, дескать, не стоит предаваться унынию: скоро у страны появится новый, юный Правитель, которому он с легким сердцем передаст нелегкие бразды правления, а сам удалиться на покой… О своем втором сыне Правитель и не вспоминал, будто его и на свете не было… Можно представить, с каким настроением выслушали эту новость придворные! Забурлило глухое недовольство…

Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы не разрешивший все трагический случай. Однажды Правитель, страстный любитель охоты, направился в сопровождении немногочисленных придворных на дальние болота, чтоб поохотиться на перелетную птицу. Стояла поздняя осень, последние клинья улетающих птиц тянулись к югу, и Правитель не хотел упустить возможность еще раз порадовать себя любимым увлечением. Хороший солнечный день, прекрасный обед на свежем воздухе, удачная охота — что еще надо мужчине для счастья?!

Но, как частенько случается у нас поздней осенью, тихая теплая погода внезапно сменилась резким холодом, пронизывающим ветром с ледяным дождем и мокрым снегом. Вдобавок ко всему, на обратном пути, проезжая через мелкую речушку, конь Правителя оступился, и вместе со своим всадником упал прямо в застывающую на глазах воду… Хотя вся одежда Правителя тотчас же заледенела на сильнейшем ветру, он категорически отказался о предложения друзей остановиться и обсушиться на любом из постоялых дворов, встречающихся на их пути. Правитель спешил во дворец, к молодой жене… Но, увы: в рано наступившей темноте короткого дня поздней осени охотники сбились с пути, и проплутали под тем же дождем и ветром почти всю ночь. И, как назло, с ними не было лекаря, который раньше постоянно сопровождал Правителя: придворного врача новая жена Правителя за последнее время удалила от мужа, а приставленного ею же к мужу иноземного лекаря в день охоты она отпускать от себя не пожелала. Мол, в ее положении необходим постоянный пригляд врача, а местным "коновалам" она не доверяет, и не может доверить каким-то необразованным туземным лекаришкам свою драгоценную персону…

Ну, и как результат: по возвращении домой Правитель слег в сильнейшем ознобе, а вскоре впал в забытье, и через несколько дней скончался, так и не придя в сознание. Тут уж не смогли помочь ни маги, ни лучшие врачи, слишком поздно допущенные к ложу больного. Молодая жена Правителя все пыталась привести его в чувство хоть на минуту — только чтоб он успел в присутствии свидетелей подписать указ об изменении престолонаследия в пользу ее будущего сына (как выяснилось, у нее уже была заготовлена соответствующая бумага), да только все ее хлопоты оказались без толку. По приказу второго сына старого Правителя женщину не подпускали к постели умирающего, а на ее крики и угрозы не обращали внимания. Ну, а когда новый Правитель после смерти отца взошел на престол, то он разом пресек все попытки многочисленных интриг новоявленной вдовы. Почти все ее немалое окружение вскоре было отправлено домой с богатыми подарками и благодарностями за хорошую службу, но сама вдова предпочла остаться жить в нашей стране, с искренней надеждой, что, мол, мало ли что здесь внезапно может измениться, и ее главной задачей будет — не опоздать…

Сидя в выделенных ей дворцовых покоях, молодой вдове оставалось только горевать об упущенных возможностях. Родившемуся сыну Паукейну она без устали вдалбливала в голову ненависть к нашей неблагодарной стране и понятие о том, что на будто бы принадлежащем ему троне сидит другой, недостойный этой чести человек. Эти слова падали на благодатную почву. Мальчишка и без того рос на редкость скверным, жестоким, и еще в детстве для него не было большей радости, чем убивать кошек и собак, что имели несчастье попасться ему на глаза. Самое неприятное состояло в том, что подобная жестокость поощрялась его матерью, которая считала, что настоящий мужчина должен не ведать жалости. Так, дескать, на ее родине воспитывают подлинных Правителей. А уж нескончаемые разговоры матери о якобы украденном у него престоле еще больше подогревали растущие, как на дрожжах, злые стороны и без того нелегкого характера мальчишки.

Но это, как говорится, были еще цветочки. Когда же он вырос, то стал воплощенным ужасом для окружающих. Любитель мерзких развлечений и завсегдатай самых грязных притонов, стремящийся заводить себе приятелей из самого гнусного отребья, пьяница, картежник, насильник, лжец — вот далеко не полный перечень его выдающихся достоинств, накладывающихся на непреходящую обиду от потери трона. А чуть позже принц чуть ли не в открытую стал принимать запрещенную в стране вещь — порошок серого лотоса, наркотик их далеких жарких стран, от дурманящего сладковатого вкуса которого и без того низменные природные наклонности принца обострились еще больше. Даже его мать, готовая оправдывать любые поступки сына — и та иногда вынуждена была чуть ли не силой учить своего великовозрастного отпрыска уму — разуму, втолковывать этому безголовому тупице, что в своих несколько причудливых развлечениях не стоит перегибать палку и прилюдно пачкать в грязи звание наследного принца. И уж тем более не следует ронять свою репутацию в глазах подданных, ибо никому не ведомо, что с ним будет завтра…

Что касается Правителя, то любые его попытки урезонить распоясавшегося братца или утихомирить неумолкающие претензии его матери отскакивали от этой парочки, как сухой горох от стенки. На все замечания вдова отвечала, что, дескать, бедный мальчик страдает от вопиющей несправедливости, допущенной в отношении его, и чуть ли не в открытую упрекала Правителя в том, что он занимает трон не по праву. Увещевания Правителя, который, не желая ссориться с родственниками своей мачехи, старался не доводить дело до острых конфликтов, не действовали на них ни в малейшей степени, а только лишь вселяли в мать и сына чувство вседозволенности и собственной правоты.

Так что колдунам Нерга, решившим посадить своего человека на престол, более подходящей кандидатуры на роль предполагаемого Правителя, чем принц Паукейн вкупе с его мамашей, было не подобрать! А то, что в глазах людей понятия отъявленного мерзавца и принца Паукейна неразрывно связаны между собой — так подобные мелочи беспокоили колдунов меньше всего! Главное, чтоб будущий Правитель из их воли не входил, а уж для того, чтоб его чем — либо недовольных подданных к ногтю как следует прижать — так для того у колдунов имеется специально обученная армия, которая давненько набралась опыта в подавлении всевозможных волнений…

— Можешь со спокойной совестью считать, что совершила великое благодеяние для своей страны — закончил Дан свой рассказ. — Кроме матери покойного принца, его собутыльников, да еще торговцев дурью, о нем никто плакать не станет. А, извини, забыл: может, подосадуют еще колдуны Нерга… Ну, а его жена, как мне кажется, узнав о смерти горячо любимого супруга, от счастья должна была танцевать без остановки вплоть до его погребения. Да еще и созвать в свой дом самых веселых музыкантов Стольграда.

— У него была жена? И дети?

— Мать сосватала ему невесту, принцессу одного из небольших соседних государств. Бедная девушка должна была проклясть тот день, когда был подписан брачный договор. Мало того, что нежный муж издевался над молоденькой женой с самого первого дня их совместной жизни, так вдобавок ко всему, от бесконечных побоев она потеряла будущего ребенка. Правда, ее мужа это ничуть не расстроило. Достаточно сказать, что менее чем за два года их совместной жизни молодая жена четырежды пыталась покончить жизнь самоубийством! Уже одно это показывает, в каком кошмаре жила бедняжка! Узнав о том, родители девушки были потрясены до такой степени, что едва не разорвали отношения с вашей страной! Правителю пришлось проявить чудеса дипломатии, и в качестве извинения направить разгневанным родителям чуть ли не обоз с золотом и драгоценной пушниной. Так что сегодня свежеиспеченная вдова должна ощущать примерно те же чувства, что и узница, обреченная на безысходное пожизненное заключение и внезапно получившая свободу. К тому же Правитель издал указ, согласно которого ей в полной мере возвращается ее приданое, а вместе с тем к скорбящей вдове переходит подавляющая часть состояния ее покойного мужа. Так что сейчас у юной вдовы свобода, обеспеченная жизнь и более чем радужные перспективы на будущее.

— Что ж, хоть кому-то жить легче стало…

— Да не забивай ты себе голову разной чушью, — усмехнулся Вен. — Тем более что хочу тебе кое — что сказать. Дан приготовил для тебя сюрприз, но что именно — не скажу! Его высочество, как суеверный человек, хотел бы объявить о сюрпризе на своей свадьбе.

— Кстати, ты туда приглашена — добавил Дан.

— Я? А как… Ребята, вы, кажется, забыли одну небольшую мелочь — я же сижу в тюрьме!

— Ну, это, смею надеяться, ненадолго. И не вздумай отказаться от приглашения, тем более что отказа я просто не приму. К тому же я уже заказал, чтоб тебе сшили платье под цвет твоих глаз. И так в поисках ткани нужного цвета перевернули все лавки!

— Но я же…

— Все решаемо. И не расстраивайся ни о чем. Надеюсь, ты не намерена провести в застенках всю оставшуюся жизнь? Мне стыдно говорить тебе такое, но, Лия, постарайся потерпеть там… ну, в застенке, еще несколько дней! Все было бы много проще, если б не принц Паукейн, чтоб его на Темных Небесах вечно из чистилища не выпускали!

— Но там же, на твоей свадьбе, будет вся аристократия двух стран!.. А я…

— А ты имеешь полное право находиться там! Впрочем, об этом ты узнаешь позже!

— А…

— Повторяю: этот вопрос не обсуждается. Больше того: ты будешь в моей свите! Надеюсь, что и последующий за этим сюрприз тебе понравится. Подожди немного!

— Ну, сюрприз будет потом — вмешался Вен. — Сюда мы тоже пришли не с пустыми руками. Нас попросили тебе кое — что передать. Честно признаюсь: от кого иного — могу понять, но от этого человека меньше всего ожидал подобного изъявления чувств!

— Вы о чем? И о ком?

Теперь заулыбался и Дан.

— Мы принесли тебе подарок от одного человека. Узнал, что мы идем к тебе и принес, чтоб передали с рук на руки… Угадай, от кого? — и он положил передо мной золотой браслет, кое — где покрытый драгоценной зеленой эмалью.

Тонкая золотая нить, настолько необычно и прихотливо изогнутая, что больше напоминала затейливую сказочную травинку, которую сорвали на волшебном лугу в небесной стране, и так свернули, чтоб ее можно было носить на руке… Сказочное по своей красоте и простоте изделие! Пусть на этом браслете не было сверкающих камней, но смотрелась эта вещь куда дороже и изысканней, чем, допустим, все то же ожерелье с рубинами, которое Вольгастр купил своей жене… Нашла, с чем сравнивать! О, Высокое Небо, да эти вещи даже рядом поставить нельзя! Лежащее передо мной простенькое с виду изделие говорило о потрясающем мастерстве и совершенном художественном вкусе изготовившего его человека.

— О. Пресветлые Небеса! — ахнула я — Да это же работа… Тайсс — Лен! И вы хотите сказать, что эта безумно красивая вещь — его подарок мне?!

— А то! — развел руками Вен. — Сам удивлен до глубины души! Чтоб наш язва и скрипун хоть кому-то сделал такой подарок!.. На моей памяти подобного чуда еще не случалось! Лия, ты, похоже, насквозь пронзила его суровое сердце! Надеюсь, ты не собираешься сбивать с пути истинного нашего ювелира? Характер у него невыносимый, зато руки золотые!

— Нет, ребята, тут другое… Просто есть на свете люди, таланту которых могут поклоняться даже короли, не то, что я… Ой, Дан, прости!

— Вообще-то ты права, — кинул головой Дан — Говоря по чести, так оно и есть. Есть люди, перед талантом и гением которых не стыдно склонить голову королю.

— И что он вам сказал? Когда просил передать мне этот браслет… Только честно! Я примерно представляю, как он выражается…

— Ну, что он мог сказать… Только без обид, ладно? Общий смысл его высказываний такой: когда у некоторых ранее безголовых дур в пустой башке появляются зачатки разума, то это удивляет даже его, привыкшего к бабской дурости, и заставляет должным образом оценить столь необычное проявление проблесков ума у тупоголовой гусыни. И еще что-то из того, что, дескать, некоторым не понять красоты изделия, если эта вещь дарится как положено, в футляре. Они, ослы такие, предпочитают вытащить украшение из общей кучи железок… Это он о чем?

— Да так… — мне стало смешно. Ох, великий мастер и тут не мог не съязвить! — У нас с ним была небольшая беседа насчет того, где лучше держать украденные драгоценности… Парни, я не могу взять эту вещь!

— Почему?

— Во — первых, я представляю, сколько может стоить такой браслет! Во — вторых, я даже не знаю, что будет со мной через несколько дней, и тащить такую дорогую вещь в застенок…

— Я тебе обещаю, что ты там не засидишься! — оборвал меня Дан. — И никто не посмеет отобрать у тебя этот подарок!

— В — третьих, дарить такую вещь эрбату, который не помнит себя во время приступов, и, которому, возможно, осталось…

— О том, что ты эрбат, уже известно всем. Некоторые новости, знаешь ли, расходятся быстро. Иногда даже скорей, чем нам бы того хотелось. Но, как я понял, в газах мастера это не имеет никакого значения… Так что не вздумай отказаться от подарка, иначе нанесешь ему смертельную обиду. Ты же его видела, и прекрасно понимаешь, что он может вбить себе в голову невесть какую причину твоего отказа принять браслет. Ведь что не говори, пусть Тайсс — Лен и неповторимый ювелир, но при всем том прекрасно понимает, что внешне он далеко не образец мужской красоты! И потом, этот подарок он сделал от чистого сердца.

— Тогда передайте мастеру, что его браслет мне не просто понравился. У меня нет слов, чтоб описать свои чувства! Скажите ему, что такой браслет не стыдно носить даже богине! И еще скажите, что я вечно буду помнить его добрым словом, и что он мне очень понравился…

— Кто именно из двоих? Браслет или мастер?

— Оба — засмеялась я.

— Кстати, на будущее советую тебе держаться как можно дальше от Веергены… — хмыкнул Дан.

— Это еще кто такая?

— Да как тебе сказать… Талантливая ученица, преданная служанка, верная последовательница и кто там еще… В общем, нынешняя подруга мастера Тайсс — Лена. Она за него любому глаза выцарапает не хуже дикой кошки! Были уже случаи, гоняла неосторожных поклонниц… И без того к нам все утро приставала, о тебе расспрашивала. Прямо с лица спала… Мастер, как выяснилось, после встречи с тобой чуть ли не час от зеркала не отходил, все рассматривал свое отражение, да твои глаза сравнивал с сапфирами… А кулаки, между прочим, Веергена уже сжимает!

— Не приведи того Всеблагой, — ехидно добавил Вен, — если она приревнует мастера! В таком случае предупреждаю сразу — береги прическу, а не то Веергена тебе все волосы на голове повыдергивает. Причем драть будет по одной кудре — и парни весело заржали.

— Редкостные сволочи вы, ребята — только и осталось вздохнуть мне, а еще через секунду, не выдержав, я сама присоединилась к их веселому смеху. Ладно, от ревнивой женщины буду держаться подальше, а браслет назад не отдам! Это самая красивая вещь, которую мне дарили, да и вряд ли что подобное подарят в будущем! Ни одна женщина с такой красотой добровольно не расстанется! Да и на руке он сидел, как влитой.

— Вен, — сказала я, когда парни уже собирались уходить. — Видишь ли, не знаю даже, как тебе сказать…В общем, не поверишь: и у меня к тебе есть послание… Правда, не такое, что вы мне принесли. Признаюсь, что о нем я не хотела даже упоминать, но сейчас, думаю, ты должен знать… Все равно ты собираешься жениться…

— Не понял. Ты о чем?

— Вен, вчера вечером у меня была Лакресса…

— Где? В застенке? Она что, сама спустилась к тебе?!

— Да…

Ребята переглянулись, и Вен что-то сказал Дану на своем языке. Тот согласно кивнул головой:

— Верно. Неплохо, видно, ее прижало, раз даже в тюрьму побежала! Лия, расскажи, что ей нужно было от тебя! Любопытно знать, знаешь ли…

Да ничего особо любопытного не было. Просто вчера поздно вечером, когда все уже собирались ложиться спать, внезапно около решетки моей камеры появилась молодая девушка. За ее спиной маячило несколько охранников, на которых девушка косилась с нескрываемым недовольством. Не знаю, по какой причине, хотя внешнего сходства между ними не было никакого, но чем-то она напомнила мне жену Вольгастра: такая же милая, трогательная куколка со светлыми кудряшками и нежным овалом лица. Хрупкое, беззащитное создание, мечта множества мужчин… Возможно, именно от этой показной невинности и кротости она мне сразу не понравилась. Да и смотрела девушка на меня с таким брезгливым видом, как будто я была кем-то вроде бешеной собаки, которую надо вечно держать на цепи, и в запертой клетке.

— Ты — Лия? — все с тем же уже ставшим привычным мне иноземным говором спросила девушка. — Я — Лакресса. Не сомневаюсь, что ты обо мне слышала.

— Какая Лакресса? — немного растерялась я. Вот уж чего никак не ожидала, так того, что могу встретить здесь эту куклу.

— Перестать изображать из себя ничего не понимающую идиотку — сморщила аккуратный носик посетительница. — Тебе должны были рассказать обо мне.

— Если вы — племянница герцога Стиньеде, то да, о вас я наслышана…

— В таком случае, думаю, ты должна понять, что значит для человека моего положения спуститься сюда, в этот ужасный подвал! — повела плечиком Лакресса. — С моей стороны это большая жертва. Цени оказанную тебе честь, если ты в состоянии понять, что это такое. Не буду затягивать наше общение. Оно не доставляет мне ни малейшего удовольствия.

— Тогда зачем вы здесь? — я тоже не смогла скрыть неприязни.

— Мне стало известно, что графу Эрмидоре дали разрешение встретиться с тобой завтра…

— Вот как? Не знала…

— Теперь знаешь. И не смей перебивать меня! Так вот, передай ему, что я пересмотрела наш с ним недавний разговор, тот, который состоялся в Харнлонгре во время водной феерии на празднике Весеннего равноденствия. Я согласна прнять его предложение, которое он сделал мне тогда, еще до этой досадной поездки сюда…

— Я не понимаю…

— От тебя это и не требуется.

— А если он забыл о том разговоре? Или не помнит, о чем шла речь? Все же с того времени утекло немало воды, да и событий произошло немало…

— Не умничай. Тебе это не идет. Он прекрасно помнит, о чем тогда шла речь. Хотя… Передай ему, что я согласна выйти за него замуж и стать графиней Эрмидоре.

— Что?!

— Хватит прикидываться еще более глупой, чем есть на самом деле! Любая дура в состоянии запомнить несколько слов. От тебя требуется только передать ему то, что я сейчас сказала. Надеюсь, хотя бы на это у тебя хватит толку. Все остальное тебя не касается.

— Так он уже делал тебе… вам предложение?

— Разумеется, делал, и не единократно. Как, впрочем, и многие другие. Очень многие.

— Так почему вы не согласились? Граф же очень хороший человек!

— Вообще-то я не обязана тебе отвечать… Но в качестве любезности скажу. Просто у меня в тот момент были несколько иные намерения на будущее. Графу Эрмидоре в них не было места. Но в свете последних событий я, так уж и быть, приму его предложение.

— Ну, голубушка, ты и нахалка! — помимо воли вырвалось у меня.

— Не забывайся, с кем говоришь! — чуть приподняла красиво очерченные бровки девушка. — Советую попридержать свой дерзкий язык. Его ведь и укоротить недолго.

— Нет, ну как тебе… или вам, не знаю даже, как сказать, могла придти в голову такая невероятная мысль, что Вен согласится жениться на женщине, при помощи которой его захватили в плен и только чудом не убили! Не каждый мужчина сможет забыть такое предательство! А что ему пришлось пережить в рабском караване!.. Он же прекрасно знает, что вы… или ты вовсе не была сторонней свидетельницей, а принимала активное участие как в похищении его самого, так и заговоре против Харнлонгра! И, насколько мне известно, именно из ваших милых уст на беднягу было вылито немало клеветы и грязи! Вымазали его имя, как могли… Кажется, вы даже мечтали получить его замок и земли…

— И что с того? — искренне удивилась милая девушка. — Сейчас граф жив и здоров, так что не стоит вспоминать о всяких досадных мелочах, в которых я вынуждена была принимать участие исходя лишь из интересов моей семьи. Я просто выполняла просьбу дядюшки, так стоит ли меня за это упрекать? Глупо и неэтично. И запомни: не твое это дело — давать оценки поступкам высокородных людей! Для этого существует наш круг, круг аристократов с голубой кровью, стоящие выше грязного отродья…

— У меня нет слов! — развела я руками. — Хоть скажите, отчего это Вену делается такое щедрое предложение? Должна же я ответить ему на этот вопрос, если он его задаст.

— Вену… — поморщилась Лакресса. — Фу, как примитивно! Хотя чего иного можно ожидать от простолюдинки? Но, признаю, в чем — то ты права, требуется небольшое разъяснение. Дело в том, что мне уже предложено выйти замуж за маркиза… Впрочем, его имя тебе ничего не скажет. Просто этот жених мне не очень нравится, и оттого я решила принять предложение, которое ранее мне делал граф Эрмидоре. Но так как он не отвечает на мои письма и записки, то я не исключаю, что они до него просто-напросто не доходят. Меня так сторожат! — и Лакресса снова бросила недовольный взгляд на охранников за ее плечом. — Ну, а если граф Эрмидоре все еще немного сердит на меня за то маленькое досадное приключение, которое он испытал по воле моего дядюшки, то я могу простить графу эту невольную вспышку недовольства — мужчина, что с него возьмешь!

— А, так это вы согласны его простить… Ну надо же! Не думаю, что Вен считает произошедшее с ним всего лишь досадным приключением, или небольшим недоразумением. Насколько мне известно, результате вашего предательства ему пришлось несладко…

— Кто ты такая, чтоб судить о том, чего тебе знать не дано? И не стоит раздувать историю по пустяковому поводу.

— Пустяковому?!..

— Конечно. В жизни бывает всякое, подобные недоразумения случаются у многих, а благородный человек может легко забыть об этом забавном инциденте… Впрочем, это не твоего ума дело. Можно подумать, я в чем-то должна оправдываться перед тобой! Не забывай, что ты передо мной в долгу.

— Я?!

— Конечно! Если бы не ты, не твое дерзкое и наглое желание всюду совать свой любопытный нос, то все могло бы быть иначе!.. Так что, будь любезна, употреби все имеющееся у тебя красноречие, но убеди графа принять мое предложение. Надеюсь, этим ты хоть в малой части исправишь нанесенный мне тобою же вред. Неужели сама не понимаешь таких очевидных вещей? Впрочем, куда тебе… Это ведь именно из-за твоих деревенских интриг я вынуждена пересматривать очень многое из того, чего намеревалась достичь в будущем! А внезапные перемены так неприятны, и настолько выводят из себя!.. К тому же эти изменения лично для меня сказались в худшую сторону!..

— Ну, голубушка, — развела я руками, — ну ты и… Знаешь что: поговори с Веном сама, и повтори ему все то, что сказала мне. Если, конечно, он захочет тебя видеть!

— Конечно, захочет! В том у меня нет ни малейших сомнений! Такие девушки, как я, не забываются!

— Не сомневаюсь. Он тебя век помнить будет… До самой смерти в его памяти останешься.

— Оставь свой простонародный сарказм. Меня он не задевает. А что касается графа и его возможных обид… Они быстро забудутся. Даже если не так, я сумею убедить его в этом, стоит лишь нам остаться наедине… Он поймет, что кроме меня ему никто не нужен! А остальное тебя не касается, и в дальнейшем будь любезна довольствоваться тем, что тебе выпало счастье лицезреть наяву некоторых из великих и знатных людей этого мира. Твои деревенские предки от сохи о подобной чести даже мечтать не могли

— Если дела обстоят таким образом, что Вен не хочет и не может тебя забыть, то при чем здесь я?

— Это, конечно, верх нелепости, но до меня донеслись слухи, будто в одном из разговоров граф Эрмидоре утверждал, что относится к тебе с большим уважением! — прелестная Лакресса произнесла это таким тоном, словно Вен прилюдно признался в столь постыдном грехе, о котором страшно даже подумать, не то, что произнести слух. — Ну, у каждого мужчины есть свои гадкие слабости, или дурные наклонности, с которыми приходится мириться, а неразборчивость графа в его связях с женщинами определенного сорта общеизвестна. Так вот, если у тебя хватило ловкости произвести на него нужное впечатление, то у тебя же должно хватить совести помочь мне в той малости, о которой я прошу. Хотя это звучит до странности невероятно: я, наследница одной из знатнейших семей, прошу какую-то грязную крестьянку!.. Ужас! Подобное просто в голове не укладывается! До какой низости я дошла, и все из-за!.. Опускаю то слово, которым тебя надо обозвать — мое воспитание не позволяет произнести это вслух. К твоему сведению, я просто должна приказать тебе сделать то, что мне нужно, а ты обязана выполнить мой приказ без раздумий и лишних слов! А вместо этого я отчего-то распинаюсь перед тобой… Думаю, этого достаточно и дальше продолжать не стоит…

— Пожалуй, да… Последний вопрос: почему вам не нравится нынешний жених? Это не праздное любопытство. Просто я должна знать причину, чтоб доходчиво объяснить… графу.

— Предложенный мне жених уже стар. И не столь знатен, как моя семья, или семья того же графа Эрмидоре. А мезальянс… Что может быть неприятнее для настоящего аристократа, чем неравный брак? — и красавица удалилась под надзором стражников.

— … Вот так мы с ней и побеседовали — закончила я свое повествование. — Вен, где была твоя голова, когда ты делал предложение этой надменной кошке? Конечно, это не мое дело, но советую тебе бежать от этой девицы, как от пожара! Она даже не чувствует за собой никакой вины за то, что сделала, или что хотела сделать! Понимаю теперь, почему она тебе отказала в свое время — зачем ей в мужья граф, если она рассчитывала в будущем стать королевой! Тут она грешила на мезальянс… А то, что для достижения своих интересов ей нужно было стать женой самозванца, человека невесть какого происхождения — это милашку беспокоило меньше всего, и вполне укладывалось в ее мораль! Не спорю: внешне она хорошенькая, многих очаровывает с первого взгляда, но как человек — убивает наповал! Мне, во всяком случае, милая Лакресса совершенно не понравилась! Как говорят купцы: упаковка красивая, а сам товарец — с душком!

— Лия — поднял руку Вен, — не трать слова понапрасну! Я же не полный идиот — понимаю, что ей надо! Думаю, совсем у нее дела плохи, иначе она бы к тебе и близко не подошла! И мне надо совсем не иметь мозгов, чтоб сменять свою нынешнюю невесту на уже единожды предавшего меня человека. К тому же, судя по услышанным мной в последнее время разговорам среди придворных, малышка Лакресса относится к числу тех, что при первой же возможности натянет тебе нос…

— Кстати, а почему это она выходит замуж? И за кого? И почему она на свободе? Я думала, что она арестована вместе с другими заговорщиками! В планах колдунов по завоеванию Харнлонгра ей отводилась далеко не последняя роль!

— Да, — жестко усмехнулся Дан, — как выяснилось, у прелестной Лакрессы амбиции и планы на будущее были такие, что постепенно она задвинула б на задний план даже своего многомудрого дядюшку! На трон девушка рвалась с ничуть не меньшей страстью, чем сам герцог Стиньеде! Я всегда ее считал смазливой, глуповатой, неприятной, но довольно безвредной… А как оказалось, она опасна. Под милой внешностью сидит весьма беспринципная особа. Впредь мне наука — более внимательно оценивать людей вокруг себя. Но ничего, я также намерен преподать ей урок! Вот ты спрашиваешь, почему она не сидит вместе со свом дядюшкой… А зачем? Арестовать столь милое создание и со столь невинным взглядом!.. Да что ты, как можно! Это прелестное существо вызывает умиление в своей очаровательной непосредственности, и многие не верят, что в столь милой головке могли зреть жестокие замыслы. Наказывать такую нежную крошку?! Ни за что! Не каждый мужчина меня поймет, да и я не так жесток! Разумеется, я, значительно урезал ее немалое приданое, и предложил Лакрессе выбор: она или навечно уходит в монастырь Раскаявшихся и там замаливает грехи своей семьи, или же, в противном случае, она может выйти замуж за маркиза Шаппле, человека, оказавшего короне множество неоценимых услуг, и после свадьбы с которым она никогда не должна покидать имения своего супруга. Был, конечно, еще вариант: за участие в заговоре я полностью лишаю ее состояния, не оставляю ей в приданое ни гроша, а точнее, ничего, кроме той одежды, которую она сможет унести в своей дорожной сумке. Тогда она вольна выйти замуж за любого, кто пожелает связать с ней свою жизнь. Правда, тому человеку, а заодно и всей его семье навсегда надо будет забыть дорогу не только в королевский дворец, но даже в столицу… Желающих не нашлось. А так как я был настроен очень серьезно, то из двух оставшихся зол Лакресса выбрала замужество. Ну, это ее выбор, хотя многие в этой ситуации предпочли бы монастырь. Однако, судя по твоим словам, она все еще не смирилась со своим поражением, и всеми силами стремится вернуть потерянное положение… Даже снизошла до разговора с тобой.

— А маркиз Шаппле… Что это за человек? Он настолько жесток и неприятен, что Лакресса решилась попросить помощи у меня?

— Да ты что! — картинно всплеснул руками Дан, изображая из себя безвинно оскобленного человека. — За кого ты меня принимаешь? Как я могу позволить себе дать жестокого мужа такой прелестной девушке, которая к тому же приходится мне дальней родственницей! Как дурно вы думаете обо мне, дорогая! Маркиз Шаппле — весьма достойный человек, всецело преданный королю и престолу, храбрый воин и достаточно состоятельный человек. У него есть всего три недостатка.

— Всего три?

— Конечно! Так, совершеннейшие пустяки, почти не стоящие внимания… Прежде всего, титулом маркиза был пожалован его дед, в прошлом простой мукомол. Пусть титул ему достался за немалую храбрость на поле боя, но, в любом случае, о древности рода жениха в этом браке и речи быть не может. Во — вторых, маркизу на днях исполнилось семьдесят пять лет. Бедняга пятнадцать лет назад овдовел, и с тех пор ищет, но никак не может найти себе достойную супругу. Все сделанные им предложения руки и сердца сразу же отклоняются претендентками под любыми предлогами. А получить такое сокровище, как прелестная Лакресса — о таком счастье он и не мечтал!

— О, Пресветлые Небеса!

— Если ты подразумеваешь, что маркиз несколько… не молод, то пусть это никого не беспокоит. Еще жив его отец, пару лет назад отметивший свое столетие. Кстати, его дед также жив и здоров, а ему, как говорят, приближается аж к ста тридцати годам! Поговаривают, что к ним еще и подружки захаживают… Семейка, правда, грубовата в общении, при дворе им лучше не показываться, чтоб не шокировать всех своими манерами. Дед — мукомол до сей поры не понимает, для чего нужно тратить деньги на учителей и образование, если и без этого можно прекрасно прожить на этом свете. И вообще, в их семье все мужчины славятся как долголетием, так и отменным здоровьем! Ни один из шести детей нынешнего жениха прелестной Лакрессы никогда и ничем не болел. Так что милая Лакресса вдовой станет очень не скоро. Если, конечно, станет ею вообще. Вполне может случится и такое досадное недоразумение, что крепкий, здоровый муж переживет ее, бедняжку…

— Не думаю, что Лакресса будет спокойно дожидаться смерти мужа, безропотно сидя в четырех стенах. Она постарается как можно раньше стать молодой богатой вдовой…

— А вот теперь мы подошли и к третьему, главному недостатку маркиза. При всех своих немалых достоинствах, их семья славится немыслимой скупостью. Скаредность семьи Шаппле доходит до непостижимых пределов. Достаточно сказать, что престарелый отец маркиза ежедневно сам на кухне чистит овощи на обед — чтоб повар не срезал лишнего… В их доме почти нет слуг — в семье Шаппле все делают сами, лишь бы не отдавать на сторону даже мелкой монеты! Одежда носится до тех пор, пока на семейном совете все единогласно не соглашаются, что вместо протертого до дыр платья или расползающегося от старости камзола можно достать из сундука новую одежду… И так далее. Так что милой Лакрессе придется многое осваивать заново, и привыкать к совершенно иной жизни. К тому же брачный контракт по моему приказу составлен более чем жестким образом, и отдельным пунктом в нем указано, что развода в той семье быть не может. В случае смерти мужа Лакресса имеет право или остаться жить в семье Шаппле, или уйти в монастырь Раскаявшихся со всеми деньгами, что принесла в приданое (в чем я сильно сомневаюсь — деньги в этой семье вынести за порог дома никто не позволит. Ее скорее под десяток замков запрут, чем позволят вынести за ворота кошелек с парой монет). Или же после смерти мужа она может выйти замуж за кого пожелает, но в таком случае все ее приданое, вплоть до последней тряпки, останется в семействе Шаппле. Вдобавок ко всему, предполагаемый жених за будущую супругу также должен будет выплатить семье покойного маркиза весьма кругленькую сумму.

— Не знаю… Будь я на месте Лакрессы, то махнула б рукой на приданое, и убежала от такого супруга куда подальше!

— А ты считаешь, что подобное не предусмотрено в брачном контракте? Напрасно. Там много чего учтено… Так, например, если милая Лакресса удерет от дорогого мужа, то все ее приданое должно быть передано семьей Шаппле на благотворительность в монастыри и храмы… Чего-чего, а подобного никто из семейки Шаппле никогда и ни за что не допустит! Ни одно заключение в темнице не сравнится с тем присмотром, что будет осуществлен за милой Лакрессой. Скажем так: за госпожой Шаппле будут следить, как за сундуком с золотом, а уж за денежками в той семейке пригляд лучше, чем за королевской сокровищницей. Не исключаю, что прелестная Лакресса, озверев от такой жизни, попытается сбить с пути истинного кого из мужчин семейки Шаппле, и при его помощи вырваться на свободу. Ну, задурить кое — кому голову у нее, может, и получиться, а вот насчет всего остального… Очень и очень сомневаюсь… Не тот народ…

Уже выходя, парни столкнулись с Вояром, почтительно склонившим голову перед молодыми людьми:

— Надеюсь, Ваше Высочество, у вас нет ко мне замечаний?

— Как сказать… — холодно бросил ему Дан, мельком бросив взгляд на мои синяки на шее — если вас не затруднит, то мне бы хотелось поговорить с вами сегодня вечером, после моей встречи с Правителем.

— Как пожелаете, Ваше Высочество. Я целиком к вашим услугам…

Ребята ушли, и я осталась наедине с главой тайной службы. Что ж, я не рассчитывала, что сегодняшний день обойдется без встречи с кем-либо из моих дознавателей. Ладно, пусть будет Вояр с его равнодушным взглядом, хотя я бы предпочла Кеира с его обаятельной улыбкой.

— Что ж, голубушка, сейчас тебе придется пообщаться со мной. Удивлена, наверное, что тебя несколько дней подряд не выдергивают из камеры на допрос? Особенно если учесть, что ты успела натворить…

— Не без того…

— Для начала хочу сказать, что с тобой хотел бы встретиться еще один человек. Прямо на меня с этой просьбой вышел. Конечно, пока следствие не закончено, подобные встречи нежелательны, но… Только в моем присутствии и всего на несколько минут.

— И кто же это интересно такой, до просьбы которого вы снизошли?

Вместо ответа Вояр открыл дверь:

— Заходите.

Вошел смущающийся лейтенант Дейнрак. Вот уж кого я никак не ожидала увидеть!

— Лейтенант! Вы-то как здесь оказались? Ну надо же, мне никто не сказал, что я могу вас сегодня увидеть.

— Господин лейтенант попросил лично меня о встрече с вами — равнодушно уронил Вояр, усаживаясь за свой стол. — Ваши знакомые не знают о его визите сюда. У вас пять минут.

— Лейтенант! — обратилась я к растерянно переминающемуся с ноги на ногу горцу. — С чего вдруг такая таинственность? Не думаю, что кто-то из наших общих знакомых отказал бы вам в просьбе встретиться со мной!

— Да так… — развел тот руками. — Никак не получалось…

Мне невольно вспомнился наш разговор с Веном на чердаке дома цирюльника. В том разговоре упоминался лейтенант Дейнрак. Помнится, Вен тогда из-за нескольких оброненных мной слов отчего-то испугался за судьбу лейтенанта…

— Впрочем, это неважно! Я рада вас видеть! Надеюсь, у вас все в порядке?

— Да, у меня-то все ладно… Я, это… хотел узнать, как ты… то есть вы… То есть, может, чего надо… Или, может, поговорим…

Я едва не рассмеялась. Бедный парень по-прежнему не мог связать между собой и двух слов, и вдобавок отчаянно краснел при разговоре со мной. Кряжистый человек с сильными руками и некрасивым обветренным лицом был заметно растерян и смущен. И этот его детски — восторженный взгляд, устремленный на меня… Если бы Вольгастр так смотрел… Это что еще за бред в моей голове появился? Нашла, о ком и о чем вспоминать!.. Чем всякую ерунду помнить, лучше с лейтенантом поговорить, и неважно, о чем…

Впрочем, разговором нашу беседу назвать было сложно, потому что говорила в основном я. Да — а, лейтенанта никак не назовешь интересным собеседником. Единственное, на что его хватало, так это вставить слово — другое, и снова смотреть на меня, причем так, что это тронуло бы сердце любой женщины. Было в этом взгляде нечто такое, чему не дать определения, нечто восхищенно — трогательное… Не зная, что ему сказать, я поведала ему о своем знакомстве с Даном и Веном, о том, как мы с ними добирались до столицы, и о настоящей причине нашей с ним встрече на рынке…

Вояр же помалкивал, и лишь по окончании моего повествования негромко изрек:

— Время вышло…

— Но…

— Достопочтенный лейтенант! Если помните, мы договаривались, что ваша встреча с этой дамой продлится не более пяти минут. На деле прошло уже куда больше времени. Думаю, вы правильно оцените мой жест доброй воли. Так что при всем моем уважении лично к вам и к вашей достойной семье я вынужден прервать эту вашу весьма познавательную для меня беседу.

— Я…

— Лейтенант, думаю, вам лучше послушать господина Вояра — вмешалась я. — Иначе он рассердится, и вряд ли вы сумеете попасть ко мне еще раз.

— А это… можно?

— Конечно! — улыбнулась я. Лейтенант своим поведением чем-то напоминал мне влюбленного мальчишку. Милый мужчина с детской душой, несмотря на возраст и внешность…

— Нет, другие посещения будут невозможны, если вы, лейтенант, сию же секунду не уйдете отсюда — снова раздался равнодушный голос Вояра. — Я еще раз напоминаю о том, что время, выделенное вам на посещение, полностью вышло.

Лейтенант встал, и, растерянно переминался с ноги на ногу, не отрывая от меня взгляд. Ладно, Вен, ты уж прости, что я попускаю мимо ушей твою просьбу насчет лейтенанта, но отправить парня за порог я тоже просто так не могу…

— Идите, дорогой — я обняла его. Честно, у меня и в мыслях не было ничего такого: обняла я его просто по-дружески, безо всякой задней мысли. Но вот чего никак не ожидала, так того, что лейтенант в ответ сожмет меня такой силой, что мои бедные косточки чуть не захрустели, и, судя по всему, ни малейшего желания выпускать меня из своих объятий у него не было. Ничего себе силушка у парня!

— Лейтенант, вы меня разочаровываете — снова прозвучал все тот же лишенный чувств голос Вояра. — Я считал вас более ответственным и начинаю сожалеть, что пошел навстречу вашей просьбе.

Когда же за неохотно ушедшим и постоянно оглядывающимся лейтенантом закрылась дверь, Вояр, кивнув мне на стул напротив себя, все так же спокойно произнес:

— Садись. У меня есть к тебе ряд вопросов. Однако для начала должен заметить: ну ты и стерва!

О, Пресветлые Небеса, да что же это такое?! И этот тоже…

— Интересно, с чего это вы такой умный вывод сделали?

— А сама не догадываешься?

— Послушайте, но я, кажется, не давала повода…

— Нет, это ты послушай меня. Уверен, что хоть один из твоих спутников да говорил тебе, чтоб ты держалась подальше от этого парня. На кой ляд ты ему на шею кинулась? Что, скучно стало? Больше развлечься нечем? Дури голову кому другому, но только не ему!

— Да что вы все над ним так трясетесь? Взрослый парень, не невинный мальчик четырнадцати лет, а я вроде не похожа на коварную искусительницу…

— Я расскажу тебе одну историю — голос у Вояра стал жестким, и равнодушия в нем уже не было. Да и с его лица спала вечная маска безразличия. Передо мной был властный, суровый, сильный человек из числа тех, кого ни в коем случае не стоит иметь врагом. — Она, эта история, произошла много лет назад. Вас обоих — ни тебя, ни этого мальчишки-лейтенанта тогда еще на свете и в помине не было. У отца лейтенанта Дейнрака был старший брат, очень достойный молодой человек и храбрый воин, у которого прекрасно складывалась карьера при королевском дворе Харнлонгра, и который по обычаям их страны позже должен был стать наследником рода. Была и искренне любящая его невеста, девушка из уважаемой и богатой семьи, готовилась свадьба… Короче, все у него в этой жизни складывалось хорошо.

И надо же было такому случится, что этот парень умудрился чуть ли не с первого взгляда влюбиться в девицу — эрбата, да еще и рабыню вдобавок! Хозяин постоянно держал ее на цепи, как собаку, и зарабатывал тем, что на потеху толстосумам девицу доводили до приступов безумия… Что парень из рода Дейнрак в ней нашел — непонятно! Тебе поведали о некоторых особенностях мужчин той семьи? Потеряют голову от одной — и все! В общем, у бедного парня все сложилось именно так: никакая другая женщина кроме этой бесцветной тощей девицы ему оказалась не нужна. Ну, про то, как повела себя семья молодого человека, узнав о случившемся, думаю, можно догадаться без труда. Кончилось тем, что парочка, в глупой надежде укрыться от всех, сбежала в нашу страну, прихлопнув на прощание бывшего хозяина рабыни.

Какое-то время им удавалось таиться, но подобное везенье бесконечно продолжаться не могло. Однажды у девицы случился приступ прямо на улице, а ее друга рядом не оказалось. Я тогда только — только надел форму стражника, был еще совсем неопытным зеленым мальчишкой шестнадцати лет, и это был то ли пятый, то ли шестой день моей службы, а эта женщина была первым эрбатом, которого я увидел, и первым человеком, которого мне пришлось добивать прямо на той же улице вместе с оставшимися в живых товарищами. Впав в безумие, она в клочья порвала троих из нашего караула, двое из которых по возрасту были не старше меня. И я никогда не забуду того несчастного парня из рода Дейнрак, ее приятеля, когда он прибежал и увидел, что осталось от его подруги и стражников, которых она убила… Прошли годы, и с той поры я видел вещи и много хуже, и куда страшнее, но ту историю забыть не могу… Может, оттого, что в тот день я впервые убил человека. Пусть даже она была эрбат…

— А что случилось с тем парнем? Ну, с родственником лейтенанта…

— Вначале никого не попускал к ее телу… Он же с мечом прибежал… Естественно, и нам пришлось применять оружие… А что еще оставалось делать?.. Ничего, парень остался жив. Правда, ненадолго… После того, как раны на его теле стали затягиваться, родные увезли его домой. Там он и умер менее чем через год. Просто угас. Не хотел жить, как нам сказали.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— Чтоб ты знала: этого лейтенанта, что был здесь, я постараюсь защитить от повторения той давней истории всеми доступными мне средствами. Я, конечно, давно огрубел на своей службе, но есть вещи, которые с годами не забываются. Может, хоть чем-то искуплю свою вину перед тем, другим парнем их рода… Для того и разрешил лейтенанту увидеться с тобой, чтоб посмотреть на его поведение своими глазами и определить, как мне следует поступить дальше в этой ситуации… Нет, ну надо же было именно тебе попасть ему на глаза!..

— Вообще-то это не я ему, а он мне попался на глаза, когда мы искали, с кем бы можно было передать письмо…

— Может, в том нет ничьей вины. Просто судьба… Она иногда любит зло шутить. Или же, как говорится, карты легли таким раскладом… В любом случае я должен вмешаться, пока парень окончательно не свихнулся. Может, если не он, то его семья мне позже спасибо скажет…

— Никогда бы не подумала, что вы можете быть таким…

— Еще скажи, — чуть презрительно усмехнулся Вояр, — сентиментальным дуралеем, любящим трогательные сказки про несчастную любовь. Это полнейшая чушь. Может, в чем другом, но в излишней сентиментальности меня никто не упрекнет. В той работе, которой я занимаюсь уже много лет, любые эмоции только мешают. Сидящий в кресле начальника тайной стражи должен быть холодным и циничным человеком, с трезвой и расчетливой головой. Слюнявые истории и вытирание слез умиления — не для меня.

— Нет, тут другое. Мне и в голову не могло придти, что вы столько лет можете носить в себе чужую боль.

Вояр промолчал. Просто чуть сощурил свои глаза и отвел их в сторону. Сейчас он снова надел на лицо маску безразличия. Да-а, неплохо мужик умеет облик менять!..

— И вот еще… Мне только что пришло в голову… Здесь, в этой комнате, я только что говорила с несколькими людьми… И вы прекрасно знаете, что от эрбата в любую минуту можно ожидать чего угодно. Как говорится, никто не знает, что у него в голове перекосит в следующее мгновение… Отчего же вы позволили нам беседовать наедине? Это же опасно для них… Или… — я огляделась по сторонам. — У вас что, за стенкой где-то меткий стрелок припрятан? И не один? Или там десяток стражников сидит? Так, на всякий случай… Интересно, а вы сами не боитесь разговаривать со мной? Вдруг доведете меня своими вопросами до бешенства, и я на вас накинусь? Сами знаете, чего от эрбата можно ожидать!

— Попробуй — все так же равнодушно уронил Вояр. — Сразу на все только что заданные вопросы ответы получишь.

— Наверное, — продолжала я, — именно из-за той давней истории вы и не любите эрбатов?

— А что, их кто-то любит? Я знаю, что эти несчастные люди не виноваты в том, что стали эрбатами, но тем, кто погиб от их рук, родным и близким умерших от этого ничуть не легче. Да дело даже не в этих бедолагах, которые и без того на этом свете не заживаются. Я ненавижу тех, кто ради своих паршивых, часто сиюминутных интересов, превращает людей невесть во что, кто плодит и без того немалые беды среди человечества. Вот к таким-то у меня как раз жалости нет! Ни в малейшей степени. Превращение человека в эрбата — это, по сути, то же самое убийство, правда, растянутое по времени. Взять хотя бы тебя: и девка красивая, и трудолюбивая, и все при тебе — ан нет! И жить тебе осталось немного, и детей у тебя никогда не будет, и счастья в жизни у тебя почти не было, да и вряд ли будет, и вечной болью у кого в душе остаться можешь, хотя многие парни были бы рады тебя своей женой назвать! А в мои обязанности, помимо прочих, входит еще и необходимость таких, как ты, навечно под замок прятать! И все оттого, что кто-то жизнь себе облегчить захотел! Хотя, по правде говоря, в первую очередь за решетку надо садить тех, кто сделал вас такими!.. Так, все, хватит лирики! Не будем больше ходить вокруг да около, рассказывай правду о себе. Кто с тобой так поступил, когда, где. Обманывать не советую, я и сам кое-что выяснил, так что на этот раз будь любезна — без вранья! Иначе я буду вынужден взяться за второй способ развязывания языка.

— И сколько же их у вас имеется, этих способов, как вы их назвали?

— Ты можешь полностью сломаться уже на третьем. Учти, при этом тебя никто даже пальцем не тронет. Так что давай обойдемся без лишних хлопот, тем более что особых претензий у меня к тебе нет. А заодно расскажи-ка мне еще разок о вашем путешествии сюда, начиная с того момента, как в вашем поселке остановился караван рабов.

— Да сколько можно повторять одно и то же?

— Сколько раз мне понадобится, столько раз и повторишь. Надеюсь, ты никуда особо не торопишься? Камера от тебя никуда не убежит…

Скрывать что-либо мне смысла уже не было. Да и зачем? Вдруг, если решит, что я его обманываю (не допусти того Высокое Небо!), начальник тайной стражи еще что придумает? С меня одного раза, с парнем — эрбатом, хватило, за глаза… Так что я выложила главе тайной стражи все, что знала сама, о чем мне рассказала Марида, и еще раз поведала о нашем пути с ребятами, в этот раз не скрывая ничего. Вояр слушал меня все с тем же равнодушно-безразличным видом. Иногда мне даже казалось, что он меня не слушает, и его мысли бродят непонятно где, очень далеко отсюда.

— Тебе с самого начала не стоило ничего скрывать, — бросил он мне, когда я закончила свой рассказ. — И нас бы избавила от лишней работы, да и…

Я сразу поняла эту его недоговоренность. Тот парнишка — эрбат в соседней камере, которого так жестоко убили…

— Ладно, признаю, тогда я вам сказала не все… Кое-что скрыла. Но мне уже несколько дней не дает покоя вопрос: парня для чего надо было убивать, да еще так безжалостно? Неужели только для того, чтоб я увидела его смерть своими глазами и сорвалась? Если у вас были подозрения, то почему было не сделать куда проще: здесь же, в этой самой допросной, вы вполне могли определить, есть у меня на голове шестиугольные шрамы, или нет. Для чего надо было поднимать шум и заливать кровью весь застенок? Мне что-то плохо верится, что вашей целью было выяснить, являюсь я эрбатом, или нет… Думаю, предположения о том у вас появились много раньше, и вы уже догадывались, кем я являюсь на самом деле! Или… — я внезапно стала кое-что понимать. Предок подсказал. — Или… Вам что, нужен был громкий скандал? Требовалось, чтоб я сорвалась при всех, чтоб позже для подтверждения того у вас была куча свидетелей? Ну, конечно, так оно и есть! Недаром ваш помощник в то время находился неподалеку, дожидался конца действия! А я еще удивлялась, отчего это он так быстро оказался в моей камере!.. Только для чего это все затевалось? Кровь, смерть… Да и не стали бы вы без серьезных на то причин подвергать опасности жизнь своих стражников, да и заключенных тоже — ведь от безумного эрбата можно ожидать чего угодно! Опасно и непредсказуемо… Вон и тот бедный парень, несмотря на все полученные им страшные ранения, все же едва не вырвался из своей камеры… Да и разговоры среди заключенных, на чьих глазах это все происходило, утихнут не скоро… Ради какой цели? Неужели только для того, чтоб появились неопровержимые доказательства: дескать, у князя Айберте, и без того не находящегося в милости у Правителя, со стороны жены имеется родственница — эрбат? Появится причина лишить князя должности, уменьшить его влияние, а то и вовсе удалить со двора? А что, может быть… Хотя… Да нет, вряд ли подобное стоит таких трудов, и не было вашей основной целью… Скорее побочной, дополнительной… Так?

Вояр молчал, все так же равнодушно глядя на меня. Со стороны кажется, что он пропускает все мои слова мимо ушей.

— Ну, конечно же, князь Айберте тут почти не при чем! — я уже не могла остановиться. — Под ним, как говорят, место и так давненько пошатывается, его кресло можно подтолкнуть и иным способом, полегче и попроще… Принц Паукейн! Как я сразу не догадалась! Думаю, грехов на нем накопилось столько, что окажись хоть десятая часть из того, что он натворил, у кого другого, так того бы уже не раз на эшафот отправили! Но кровь монаршей семьи священна… Так, кажется?

Ни на спокойном лице, ни в глазах главы тайной службы не отразилось ничего. Того и гляди, задремлет от моих слов… А я продолжала:

— Конечно! Наверное, и Правитель не хотел обострять отношений с родней своей мачехи — южные страны, другие обычаи, и неизвестно, как они поведут себя, узнав о смерти родственника! А то, что именно этот считающий себя несправедливо обойденным, обозленный на всех человек в первую очередь заинтересует любых заговорщиков — это ясно даже мне! Он пойдет на любые жертвы, примкнет к любому заговору, сделает что угодно, если только это позволит ему взгромоздиться на престол! Такой человек — это же постоянный источник как неприятностей, так и нешуточной опасности… Он как торчащий в сапоге острый гвоздь, не дающий возможности нормально идти. От принца Паукейна надо избавляться тем или иным образом — о том вы думали не раз. Я права? Но он же не какой-то простой стеклодув, который может умереть от больных легких… А избавляться от принца со временем становилось все более и более необходимо, тем более, что он становился все более и более неуправляемым. Но и нежелательные разговоры тоже не нужны… Одно дело, когда Правитель из высокой милости держит возле себя непутевого брата — паршивую овцу в стаде, семейное наказание, и совсем другое дело, когда этого брата по приказу того же Правителя убивают! Здесь требовалось что-то другое, чтоб гибель принца ни у кого не вызывала ни малейшего подозрения… А тут…

Глава тайной стражи по-прежнему не произносил ни звука. А вот я остановить поток слов уже не могла.

— … Всем становится известно, что в застенке сидит женщина — эрбат. Сунуться к ней в камеру, а уж тем более махать там оружием может только ненормальный. Тем более, что день назад рядом был убит другой эрбат. Интересно, что за сведения обо мне вы ему тайком подсунули? Или он "совершенно случайно" подслушал ваш "секретный" разговор с кем-либо из ваших доверенных сотрудников? Например, с тем же Кеиром, вашим помощником… Речь наверняка шла о том, что меня, важную и главную свидетельницу, знающую почти все о заговоре, скрывают в тюрьме, придумав сказку о том, что я эрбат. А на самом деле я такой же человек, как все, ничем не отличаюсь от простых людей… Остальное — смерть соседа по застенку это все было специально подстроено для моего прикрытия. И я будто бы должна в ближайшее время рассказать нечто важное лично Правителю, и это важное касается раскрытия заговора и лично принца Паукейна…

Я не ошибаюсь? Интересно, что вы там такое довели до его сведения, раз вышеупомянутый принц чуть ли не со всех ног кинулся в застенок разбираться со мной? Да еще и друга — садиста с собой прихватил, чтоб я побыстрее разговорилась? Видно, даже своим беспринципным умишком он понимал, что появись неопровержимые доказательства его участия в заговоре, то вряд ли Правитель был бы так же терпелив и добр к нему, как прежде. Иногда и от Правителя требуется проявить жесткость, несмотря на семейные узы, а принц, ввязавшись в заговор, перешел все допустимые границы…

А я-то все голову ломала, отчего этот хам, накурившись в очередной раз какой-то сладковатой пакости, так храбро пошел ко мне в камеру! Кстати, я тогда так и не поняла, что именно он хотел услышать от меня, и что же такое, собственно, ему требовалось… Впрочем, это уже не имеет никакого значения… Правильно! Кто упрекнет Правителя или тайную стражу за головотяпство, если принц в присутствии множества свидетелей, по своему собственному желанию полез в застенок к эрбату, хотя стражники и пытались его удержать, и сами же за то пострадали! Вот и получается, что хотя несчастный принц и погиб от руки эрбата, но только по собственной неосторожности. Да любой скажет, что принц Паукейн во всем виноват сам, и ни Правитель, ни тайная стража здесь совершенно ни при чем! Трагическая случайность, собственное головотяпство… Теперь можно и вытряхнуть наружу все грехи покойного, в том числе и его участие в заговоре насчет свержения с престола собственного брата. Скрывать сведения о том теперь не имеет смысла, все одно Всеблагой уже вынес ему свое наказание…

Ну, однако же, ты и скотина! — почти с восхищением ахнула я. — Одним махом избавил Правителя от очень больших проблем с возможным осуждением младшего брата. Можно сказать, моими руками был снят большой груз с плеч Правителя, при этом, правда, затолкав меня в такое дерьмо!.. Блин, ну я и вляпалась! Вернее, вы меня вляпали, не буду уточнять, во что именно. Хорошо все рассчитали: и характер принца, и его ожидаемое поведение! И мое тоже…

— Ты выражения-то выбирай, — негромко, но с заметным холодом в голосе произнес Вояр. — И за словами следи. Не с приятельницами на лавочке хахалям кости перемываешь.

— Выражения? Да вы меня чуть ли не за руку к плахе подвели, туда же и подтолкнули, и при этом еще требуете, чтоб я слова уважительные подбирала!.. Только вот парнишку — эрбата, того, которого в камере убили по вашему приказу — его что, разве не жаль? Не видели вы его гибели… Стоит ли принц Паукейн таких жертв?

Прежде чем ответить, Вояр молчал несколько долгих секунд. Я уж думала, что он мне ничего не скажет. Но глава тайной стражи заговорил, глядя мне прямо в глаза, и взгляд у него при этом был не менее жесткий, чем час назад, и в нем уже не было и следа недавнего равнодушия. Пусть у него в холодном взгляде бесцветных глаз не было зла, но и доброты в нем тоже не присутствовало:

— В нашей стране, на зависть многим, уже долгие годы царит мир и процветание. Люди могут спокойно жить, растить детей, без страха думать о будущем. А это немало. Льщу себя надеждой, что в том есть и моя заслуга. Поддерживать в стране мир и порядок при весьма немалом числе желающих поживиться за ее счет — это очень и очень непросто. Ты тут сказала о чужой боли… Да в ней можно легко потонуть, если долго сидеть на моем месте! Или сойти с ума от кое-каких проявлений человеческой мерзости и подлости. И не стоит меня упрекать в излишней жестокости — это моя работа, и она не терпит мягкотелости.

Ты заговорила про убитого парня… Я, к твоему сведению, видел и не такое, а кое-что во много раз хуже. Хорошо, представь, что бы с этим парнем произошло, если бы он просидел в тюрьме еще несколько месяцев, медленно угасая. Ты еще не видела, как умирают запертые в неволе эрбаты? Да впрочем, откуда тебе… Твое счастье, что пока миновала тебя чаша сия… Они постоянно задыхаются, им не хватает воздуха, кто-то из них сходит с ума, у кого-то случаются ежедневные приступы безумия… И у всех больные, тоскливые глаза, в которые тяжело смотреть даже ко всему привыкшим стражникам… Длится подобное несколько месяцев, вплоть до их смерти. Да и заключенные их травят, как животных… Это что, лучшая участь? Считаешь, что столь долгая агония для парня была бы лучше? И как прикажешь поступать с такими, как он, как ты? Отпустить эрбатов на все четыре стороны, чтоб они безумствовали и убивали, пусть даже и помимо своей воли? Я прекрасно знаю, что они не виноваты в своей беде, но прочим людям от этого не легче. Извини, но я для того и посажен здесь, на это самое место, чтоб подданные нашего Правителя жили без страха, и могли без опаски ходить по улицам. Тот парень, о котором ты упомянула, хотя бы не испытал мук заключения, с ним покончили довольно быстро… Так что для него, можно сказать, по большому счету прошедшее стало благом, как ни дико для тебя звучат подобные слова. Да и умер он не просто так, а с относительной пользой…

Мое дело, то, чем я занимаюсь уже много лет, часто бывает грязным, причем ты даже не представляешь, до какой степени, случается, от него несет тухлятиной… Но кому-то надо вывозить мусор и чистить отстойники и выгребные ямы. И способы для того имеются самые разные, часто весьма неаппетитные. Кстати, делается это все отнюдь не из желания развлечь и позабавить меня, такого мерзкого и злого человека, а только для блага и благополучия страны, и живущих в ней людей. В том числе и для тех, кто при упоминании о тайной страже морщится и переводит разговор на другое: они, дескать, не желают говорить о тех, кто всюду сует свой длинный нос или копается в чужом грязном белье!.. Правда, если что-то плохое происходит с такими чистоплюями лично, или затрагиваются их интересы, то сразу поднимается крик и визг: куда, мол, смотрит тайная стража, все бока себе отлежала на пуховых перинах, и все они в этой страже бездельники и лодыри, живут за государственные денежки, да при том еще умудряются подозревать невесть в чем честнейших людей!.. И все, мол, лишь для того, чтоб прикрыть собственную лень и беззаботную жизнь!..

Так что не надо в моем присутствии затыкать нос и брезгливо фыркать. Хорошо быть чистюлей и рассуждать о любви к ближнему и высшей справедливости, пока не столкнешься с ложью и предательством, а частенько не только с опасностью для себя или своих близких, но и для престола и страны. А когда в незримую схватку вступают тайные службы двух враждующих стран… О, вот тогда-то с двух сторон схлестывается уже не право, а одно жуткое бесправие!.. Я не спорю: случается, нам в тайной страже приходится делать такое, что узнай подробности о том кто из добропорядочных людей, у них бы пропал дар речи… Признаю: иногда складывается так, что для достижения нужной цели приходится измазаться в дерьме… Прежде чем оказаться здесь, на этом самом месте, я прошел долгий путь от простого стражника, и в той непростой дороге насмотрелся всякого. Знаю одно: бывают в жизни ситуации, когда требуется чем-то или кем-то пожертвовать, особенно если это является наилучшим выходом из сложной ситуации, или если таким образом можно решить давно назревшую проблему. Так что не стоит тебе, милочка, учить меня тому, в чем ты совершенно не разбираешься.

— Все, что вы мне только что сказали, верно, но… Тот несчастный парень, эрбат, убитый у меня на глазах только для того, чтоб вы могли что-то подтвердить или опровергнуть… Для вас люди — фигуры на доске, которыми можно играть в своих интересах, и двигать так, чтоб в любом случае выиграть партию! Только вот потерь мелких фигурок многовато бывает в тех схватках больших людей… Может, для вас это нормально, но я… Я, в отличие от вас, не сумею забыть того бедного парня до конца своих дней, причем вспоминать буду с непреходящим чувством вины…

— И что? Помни, если тебе этого хочется.

— Я знаю только одно. Жестокость всегда порождает только ответную жестокость. Так поступать нельзя. Благими намерениями можно оправдать все, что угодно! И как можно говорить о благополучии и благе для других, если сам пускаешь людей разменной монетой в тайных играх!..

— А я с тобой и не собираюсь спорить. На это у меня нет ни желания, ни времени. Кстати, ты и сама должна прекрасно понимать разницу между тайной стражей и монастырем для благородных девиц. И потом, мы с тобой, милочка, друг другу ничего не докажем — слишком разный взгляд на жизнь…

Уже позже, снова оказавшись в своей камере, я постоянно вспоминала слова Вояра, брошенные мне вслед. Они без остановки крутились у меня в голове:

— Не обижайся, но для тебя было бы лучше, если б и ты быстро погибла здесь же… Как тот парень, которого ты так жалеешь. Не сомневаюсь, что принц Домнион, конечно же, постарается сделать для тебя все, что в его силах, но…Ты не сердись, лучше хорошо обдумай мои слова на трезвую голову. Ради тебя одной нужно посылать в Нерг целый отряд охранников, подвергать множество людей нешуточно опасности, не зная, что ты можешь выкинуть по дороге, пусть даже и сама не желая того… Да и неизвестно, доедешь ли ты туда вообще. Страна колдунов — это не спокойное путешествие в Стольград из твоего поселка, там путь много неприятней и опасней, а отношения между людьми куда суровей и безжалостней. Даже если допустить, что ты благополучно доберешься до места, и в том клятом храме у тебя все сложится удачно, то не забудь, что вам предстоит дорога назад, уже из Нерга, а на темных путях той страны бесследной пропажей никого не удивишь. Я бы не ставил много на благополучный исход этого дела. Бывших эрбатов, снова ставших людьми, я за всю свою жизнь встретил не более десятка. Конечно, надежду терять не стоит, но и пустые мечты ни к чему… Скажешь, жестоко? Зато честно.