ГЛАВА 9. КОСТЯ

Костя проснулся от привычного подглядывания утреннего солнца, которое назойливо лезло в щели между занавесками. «Как здорово!» - сегодня, наконец, можно отдохнуть – позади сессия. Пусть и аспирантская – всего три экзамена, но зато и спрос не как со студента. Старые, еще довоенные профессора знали свое дело, хоть в истории, хоть в археологии. Да и на экзамене: сидишь один – ни списать, ни спросить. Так что десять дней пришлось потрудиться, что называется, в поте лица. Зато и отдых теперь заслуженный – все пятерки. Неделю гуляй – хоть налево, хоть направо.

Еще нежась в постели, Костя стал вспоминать, что он планировал на сегодня. Самым замечательным в этих планах была Надя и, конечно же, лето, которое, незамеченное за суетой экзаменов, успело вступить в полные права. С другой стороны, лето могло бы и подождать, но вместе с Надей он создавало просто великолепное сочетание. Костя все никак не мог поверить, что она согласилась на его предложение пойти вместе в кино и потом погулять.

Это произошло ровно десять дней назад, перед самой сессией. Она училась на четвертом курсе педагогического на историка и филолога, а Костю послали в виде общественной нагрузки на педагогическую практику, на которой он должен был помогать преподавателям института. Он до сих пор не понимал, что произошло тогда. Ему нужно было провести предсессионный коллоквиум, чтобы помочь студентам подготовиться к экзамену. Костя сидел в аудитории, поджидая учащихся, и вдруг в дверь, смеясь над какой-то шуткой, зашла она.

Сцена получилась, как в немом кино, когда артисты, за неимением звука, явно переигрывали в изображении чувств. Она замерла, так и не закрыв до конца смеющегося рта, как будто остановившись в немом вопросе. Но столько грации было в этом прерванном на полпути движении, что Костик сам, вместо того, чтобы поздороваться, неприлично уставился на девушку. Но его-то можно было понять: такой ослепительной красоты, да еще с очень близкого расстояния, ему видеть не приходилось. Чего уж там говорить, все-таки существовала какая-то закономерность в том, что не очень красивые девушки уделяли больше внимания наукам. Впрочем, это же относилось и к юношам. И, к своему сожалению, Костя не относил себя к исключениям из этого правила.

С немалым внутренним усилием, он заставил свои губы растянуться в резиновой улыбке и выдавить что-то вроде приветствия. Неудобную паузу нарушили шумные подружки девушки, которые при виде нового молодого преподавателя заойкали, здороваясь и спрашивая, как его зовут, и долго ли он с ними будет заниматься. Узнав, что он проведет всего два занятия, девушки, чуть не хором промычали, что так вот всегда: как старых строгих бабуль, так на весь семестр, а как молодого-интересного, так на пару занятий. Лишь красавица не принимала участия в веселых перешучиваниях, будто все никак не могла отойти от впечатления внезапной встречи.

Занятие получилось так себе. Костя все время, словно спотыкался взглядом о Надю (как выяснилось ее имя после общего знакомства с группой). И каждый раз после встречи с взглядом ее больших темно синих глаз он забывал, о чем говорил. Так что под конец он вообще избегал на не смотреть, чтобы хоть как-то удерживать мысли в голове.

Он еще на занятии заметил явные попытки ухаживать за девушкой со стороны одного студента, причем, явно выигрывавшего у Кости по внешним данным. Казалось бы: ну ухаживает, и ладно – какое ему-то до этого дело? Так нет же, вечером образ этой красавицы всю дорогу всплывал в памяти. Даже ночью приснилось, будто они вдвоем гуляют по парку, но посреди прогулки она куда-то пропала, а он так и проискал ее до того момента, пока не проснулся. Он напрасно уговаривал себя, что такие красавицы в большинстве своем еще те стервы, и дружить, а тем более жениться нужно не на красивых, а на спокойных, доброжелательных и хозяйственных девушках.

К концу второго занятия Костя с ужасом понял, что сейчас прозвенит звонок, и он в последний раз увидит ее прекрасную фигуру, навсегда исчезающую в проеме этих дверей. Он сам не понял, как произнес эту фразу, непонятно на что надеясь:

- Если у кого-нибудь еще остались вопросы перед экзаменом, то я могу на них ответить после звонка…

Пара девушек побойчей и одна умненькая серая мышка остались. Но его, конечно, интересовала Надя, тоже оставшаяся на своем месте и отославшая давешнего ухажера. Костя украдкой посматривал на нее, рассеяно неся какую-то чушь двум болтушкам. Он даже сказал им что-то типа: «достаточно, нужно и другим успеть ответить». Серая уточка деловито спросила о расслоении на классы в древней Руси, но Костя отделался общими фразами про феодализм и рабство, выпроводив зубрилку. Оставалось минуты две до следующей пары, и он чуть не в панике спросил красавицу, медлившую с вопросом:

- Надя, а можно Вас в кино пригласить? – более дурацкой фразы нельзя было и представить. Но девушка, покраснев, благодарно на него взглянула и тихо ответила:

- Да.

Костя чуть не поперхнулся и от собственной наглости, и от неожиданного согласия:

- Я… я не знаю, как Вам будет удобно… Можно сегодня вечером? Я попытаюсь достать билеты.

Надя, молча, кивнула и улыбнулась. Румянец только еще гуще стал заливать ее восхитительные щеки. Она, окончательно смутившись, уже встала уходить, когда Костя сообразил:

- А как мне Вас разыскать?

- Ой, и правда! – воскликнула Надя. – У нас дома есть телефон – я сегодня буду заниматься…

Костя лихорадочно нашел карандаш и записал продиктованный номер прямо на уголке журнала посещаемости… Когда Надя была уже в дверях, он окликнул ее:

- А как же вопрос по истории?

Девушка на мгновение замерла, обернувшись, и вдруг весело прыснула со смеху:

- Да ладно! Сама разберусь.

До Кости стало медленно доходить, что не только он обратил внимание на Надю, но и она, по всей вероятности, не осталась равнодушной к нему…

К сожалению, после того дня им удалось только один раз встретиться и поговорить. Билеты в кино достать не удалось, но может это и к лучшему – уж больно сложная сессия была у Нади, да и ему нужно было готовиться. Он и так наплевал на один из своих экзаменов и пригласил ее прогуляться после одной сдачи. Девушка жила недалеко от Тимирязевского парка, поэтому Костя заехал за ней на автобусе, и они пошли прогуляться лесным дорожкам.

Они обменялись стандартными фразами приветствия и долго шли молча, не зная, как начать беседу. Костя удивлялся сам себе: обычно ему никогда не было нужды лезть за словом в карман, а тут он словно боялся спугнуть чудесный сон. Все казалось, что только он раскроет рот, и девушка упорхнет: на что-нибудь обидится или, еще хуже, рассмеется. Он украдкой посматривал на ее восхитительный профиль и длинную челку, которую проказный ветерок все время пытался сдуть ей на глаза. Как ему хотелось поправить эту прядку волос! Но он, как последний трус, стыдливо прятал руки, будто Надя могла о чем-нибудь догадаться.

Все-таки он собрался и попросил девушку обращаться на ты. Затем стал рассказывать, какая сложная сессия была у него, и спросил, как дела у Нади. Слово за словом они ломали барьер страха, и вдруг оказалось, что им так много друг другу рассказать, что не хватит ни дня, ни вечера. Они, наверно часа три пробродили по парку, пока Костя не вспомнил, что у Нади было совсем мало времени на прогулку. Она и в самом деле сильно расстроилась, что прогуляла какие-то важные дела, и они уже почти бежали к ней домой. На крыльце ее дома он чувствовал, что она никак не может убрать руку из его ладони. Он сам вдруг ощутил, как закружилась голова от неодолимого желания поцеловать ее в нежные губы. Наверно, все бы и окончилось поцелуем, если бы не наличие прохожих и соседей вокруг. В общем, он чуть не силком вырвал свою руку…

Сегодня у Нади был последний экзамен, а его сессия окончилась еще вчера. Костя продолжал валялся в кровати, представляя ее губы и фантазируя, как он к ним прикоснется… «Все! Хватит бездельничать. Сегодня нужно обязательно достать билеты в кино и на вечерние танцы…» - Костя вскочил и стал бодро наворачивать круги по квартире. Сегодня лучший день в его жизни! Сегодня он… Нет, лучше не мечтать – если он сейчас размечтается, то не успеет ничего организовать.

Спустя полчаса он был на улице. У Нади сейчас экзамен и ее нельзя беспокоить. Поэтому Костин путь лежал к кинотеатру, а потом в парк – заранее обеспечить себя билетами на вечер. До кинотеатра «Победа» добежал пешком. Билеты на вечер еще были, и он взял курс на парк – нужно было или крутить на автобусе, или пробежать три километра напрямую. Но что такое три километра для сильного и тренированного парня? Спустя полчаса, он уже был счастливым обладателем пары билетов на танцплощадку.

Что-то ему показалось странным… да, какие-то необычные машины попались ему пару раз в городе. Раньше он таких не видел: бесшумные, словно тени, и форма необычная – перед широкий, фары сливаются с корпусом, если это вообще были фары. Неужели, какие новые иномарки? И люди сегодня странные. Не толкаются, как обычно, не суетятся. Ну да чего не бывает…

Прибежав домой, он сел за телефон – уже полдень и была маленькая надежда, что Надежда уже сдала экзамен. Однако никто трубку не брал. Ничего, он поедет к ней в пединститут – мало ли, какие у него там могут быть дела…

Он встретил Надю прямо на лестнице: та скакала вприпрыжку, как маленькая девочка. Костя все понял:

- Пять?

- Конечно! У нас только так! – крикнула ему девушка, подбежала и на радостях обняла его. Костя чуть не задохнулся, почувствовав ее мягкие губы. Он стоял столбом, а девушка смеялась, заглядывая ему в глаза.

-К-как ты осмелилась? – в восхищении произнес он, понимая, что она совершила то, о чем он даже не смел мечтать. Или все же смел, но считал это невероятным?

Девушка схватила его за руку и потащила с лестницы на улицу:

- Вперед! Сегодня весь день наш! Какие у тебя планы?

Слегка оправившийся от приступа счастливой амнезии, Костя принялся рассказывать о проведенной подготовительной работе. План с кино и танцами был принят без каких-либо возражений, и они поехали на трамвае к Наде – ей надо было переодеться в более легкое и нарядное платье. Костя постеснялся подняться к ней в квартиру, и остался ждать свою мечту на скамейке во дворе. Припекающее солнце звало расслабиться, но что-то ему мешало это сделать. Он прислушивался к своим ощущениям: да, было неожиданно то, что Надя сама обняла и поцеловала его. В этом было что-то неправильное. Он помнил их прогулку по парку. Еще тогда он чувствовал, что она не идет легко на сближение, как бы совершая про себя огромную душевную работу. Сейчас он начинал понимать, что отличало ее от пустой кукольной красоты: это было ее внутреннее содержание, которое делало Надю столь привлекательной и одновременно недоступной.

Он интуитивно делил девушек на «добрых» и «сложных». С «добрыми» можно было сдружиться за пару часов, но и интерес к ним пропадал спустя примерно такое же время. Со сложными все было непросто, и попытки строить взаимоотношения чаще всего оканчивались неудачей из-за слишком серьезного отношения к жизни и больших душевных затрат. Он где-то чувствовал, что со «сложной» девушкой тоже можно быстро сойтись, только ему с ними не везло в жизни.

Казалось, что он наконец встретил такую «сложную» девушку, с которой они по каким-то неведомым параметрам идеально подходили друг к другу. И они, наверно, с первого взгляда почувствовали это. Но, все равно, нужно было убедиться, что это не ошибка. Для этого они так осторожно, как бы тестировали друг друга, целых три часа бродя по аллеям парка. И казалось, да! Он уже чуть не поцеловал ее при прощании, но сегодняшняя встреча была, словно забегание вперед – так Надя могла бы броситься ему на шею спустя неделю, ну, может, пару встреч. Она как бы предвосхищала его желание. На самом деле, он ожидал от нее больших внутренних сомнений перед решительным сближением.

«Что-то я совсем занудой стал. Просто девушка экзамен сдала на пять», - в конце концов, одернул он себя и решил прекратить самокопания. Но больше он уже не мог обрести того утреннего беспечно-счастливого состояния…

Надя выпорхнула из подъезда в бесподобном светло-зеленом платье, воплощая в себе красоту молодости и грации. Ее прямые светлые волосы развевались на легком ветерке. Костя только удивился, как она успела за десяток минут переодеться и прихорошиться, и уже сам сорвался со скамейки ей навстречу.

Они, весело перешучиваясь, будто знали друг друга всю жизнь, зашли в кафе, перекусить чего-нибудь перед кино. Костя спросил Надю: не показалась ли ей странной машина, попавшаяся им по дороге. Девушка удивленно на него взглянула и, отрицательно покачав головой, переспросила:

- Какая машина?

- Ну тот красный Форд… – Костя вдруг с удивлением замолк – откуда он мог знать, что это был Форд, а не Мерседес или Фольксваген? Но девушка опять помотала головой, так и не поняв, о какой машине шла речь. Тогда он вспомнил, что вдали заметил новое здание, которого раньше тут не было. – А там, где мы шли, видела то высокое здание? Когда его успели построить? И как? Оно же почти все из стекла и бетона!

- Ну и что? Оно, по-моему, уже давно там стоит, – недоуменно возразила Надя.

- Странно, - пролепетал Костя. Может, и в самом деле, успели построить. Он на этой улице уже год, наверно, не бывал. Если бы все его мысли не были заняты девушкой, то он непременно прошел посмотреть на это чудо градостроительства, но сейчас было явно не время для мальчишеского любопытства. Нужно спешить на сеанс – там должны показывать Максимку.

Все опять было прекрасно, пока они не подошли к кинотеатру. Там снова начали происходить странности. Сначала попались «неправильно» одетые подростки, в странных тонких, обтягивающих свитерах или трико с высоким воротом. Обычно половина мужчин одевалась по военному, а половина в серые или черные гражданские брюки и рубашки с пиджаками, как и был одет Костя, а женщины, по летнему времени, носили платья, по моде приталенные и с расклешенной юбкой чуть ниже колен. А тут… Косте стало вообще стыдно: какие-то две девицы были одеты просто вульгарно – одна в черной юбке, только-только прикрывающей филейные части, а другая в обтягивающих синих штанах, которые выглядели еще откровенней. Несмотря на явную толщину и добротность ткани, они так недвусмысленно обтягивали все интимные места, что Костя почувствовал, как его уши стали пунцовыми от стыда. Странность брюкам придавала их потертость и грубые швы наружу, но подробно рассматривать это издевательство над мужским целомудрием было свыше всяких сил и приличий.

- Что за бесстыдство! – пробурчал Костя и отвернулся, презирая себя за ханжество. Помимо естественного мужского интереса, который сейчас все-таки был сосредоточен на Наде, его съедало элементарное любопытство: как можно ходить в такой юбке и не сверкать по дороге булками? А в таких узких и толстотканных брюках, казалось, и вообще передвигаться невозможно. Самое поразительное, что Надя, будучи женщиной, никак не среагировала на такой вызов приличиям и моде, как впрочем, и на его ворчание. Он даже специально ее спросил. Как тебе это безобразие?

- Какое? – оглядывая себя, спросила Надя. Она явно приняла его слова на свой счет.

- Да эти две дамы – непонятно как одеты!

- Да, - рассеянно произнесла Надя. – Наверно холодно в такой короткой юбке вечером будет.

Костя не знал, как реагировать на эти слова. Казалось, будто Надя каждый день видит такие наряды и не понимает, что вызвало его возмущение. Пришлось проглотить недоумение и вести девушку в кино. Костя, в предвкушении интересного просмотра и чувствуя всеми фибрами души, как они сейчас проведут почти два часа, касаясь друг друга руками в полной темноте, усадил Надю и пристроился рядом. Неожиданно Надя сама положила свой локоток сверху на его руку и взяла его ладонь в свою, переплетя пальцы. Костино сердце растаяло, как мороженное на солнцепеке, и он уже не мог нормально соображать ни о странностях, творившихся вокруг, ни о том, что было на экране. А надо бы…

Только к середине фильма до него стало доходить какое-то несоответствие в сюжете. Да и изображение со звуком было каким-то уж необычайно хорошим. Начался фильм, как и было обещано в рекламе. Но потом все, ни с того, ни с сего стали праздновать Новый Год и петь какую-то дурацкую песенку про пять минут. Он никак не мог вникнуть в смысл, поглядывая на восхитительный профиль Надиного лица и чувствуя нежные поглаживания ее руки, но сюжет явно менялся без какой-либо логики. Вот на экране, уже на фоне старинной Москвы, бегали и прыгали два чудаковатых типа. Один в смешной белой шляпе – очень похожий на царя Ивана Грозного, который каким-то странным образом оказался в современном мире. Только Костя собрался посмеяться вместе с Надей какой-то шутке, как в кадр вышел страшноватый человек с наполовину железным лицом и красным светящимся глазом, а потом стал расстреливать всех смешных персонажей из автомата. Под конец весь экран занимала непонятная, мрачная, синеватая картина, на которой какие-то странные агрегаты ездили по выжженной земле, усыпанной человеческими черепами.

Выйдя из кино, Костя спросил Надю:

- Ты что-нибудь поняла?

- Да ну этих киношников, совсем ум за разум у них зашел, – беззаботно улыбнулась Надя и спросила. – Лучше скажи, мой верный товарищ, что у нас дальше по плану?

Костя взглянул на небо – солнце уже спешило к горизонту, часы тоже говорили о том, что пора было направляться на танцы:

- Сегодня в парке играет оркестр Ивана Петровского, и у меня два билета!

- Какой ты молодец! Я так мечтала потанцевать под хорошую музыку, – воодушевленно воскликнула Надя и весело пошагала к остановке трамвая, уверенно подхватив его под руку.

По пути Костя решился спросить ее о самом больном:

- Надя, скажи, пожалуйста… если, конечно, захочешь… - он мялся, а девушка уже догадываясь, приостановилась и насмешливо заглянула ему в глаза. Так что деваться было некуда, и он продолжил. – У тебя есть кто-нибудь другой?

- Глупый! И стоило так долго мучиться? – легко рассмеялась Надя. – Это ты заметил Ваську, который ко мне всю дорогу липнет. Не беспокойся, он уже не один год так липнет. И вообще, если обращать внимание на всех прилипал… придется только и заниматься их отлипанием. Никого у меня по серьезному нет. Ну что, полегчало? – потом вдруг нахмурила бровки и спросила. – А у тебя? Ты-то уже давно жениться мог.

- Нет, я слишком разборчивый, все искал свою королеву.

- Ну и как, нашел? – тревожно взглянула девушка.

- Да! Тебя… - он не понял, как, при этом, их губы непроизвольно встретились. Опомнившись, они отскочили друг от друга, опасливо оглянулись на прохожих и рассмеялись. Какой-то дядька только одобрительно хмыкнул и прошел мимо. Остальные, похоже, и не заметили, какое счастье переполняло пару молодых людей, так что молодежь, все еще смеясь, юркнула в подошедший трамвай. Опять Костя удивленно посмотрел на странную отделку сидений и окон. Вместо привычных деревянных деталей в них была использована неизвестная ткань, или какая-то масса, очень напоминающая кожу…

Когда они прибыли в парк, на город начинали спускаться сумерки, а над деревьями плыла очаровательная мелодия аргентинского танго. Оркестр был на месте, и на танцплощадке уже кружилось несколько пар. Надя оказалась хорошей танцоркой, и Костя старался не отставать. Танго сменялось вальсом, вальс фокстротом – они летели сквозь очарование этого вечера на одном дыхании, почти не прерываясь на отдых. Он с восторгом ощущал ее гибкое тело в своих руках. Оркестр был изумительный, и музыканты не боялись играть не очень рекомендованные к исполнению зарубежные мелодии.

Уже довольно поздно, после очередной мелодии, на сцену выскочил непривычно одетый, лохматый и неухоженный парень, держа в руках странную гитару. Он ударил по струнам и из нее донесся рычащий звук. Все танцующие громкими возгласами и свистом приветствовали нового исполнителя. Парень, не мешкая, принялся играть какую-то сумасшедшую зажигательную мелодию. Все бросились в пляс, который больше напоминал прыгание дикарей. Костя стоял в стороне, ошеломленный и не понимающий: неужели он так отстал от современной музыки, если это, конечно можно было назвать музыкой? Надя тоже было пустилась в пляс, но, заметив, Костино смущение, махнула рукой и потянула своего кавалера с танцевальной площадки в парк, сказав:

- Пошли, отдохнем – я немного устала.

- Что это было? – наконец спросил Костя, когда они отошли от громыхающей музыкой танцплощадки.

- Это? Рок-н-ролл, конечно. А ты что, не слышал раньше?

- Нет.

- Ну, считай, тебе повезло, что они еще тяжелый рок не стали играть, – усмехнулась Надя, ведя очумевшего от новой музыки Костю. Растерявшись, он даже не спросил, что такое этот страшный тяжелый рок… или он знал? У него было впечатление, что он где-то уже слышал это слово.

А Надя уводила его от шума в тихую алею, подсвечиваемую уютными фонарями. Наконец, они нырнули в проход между кустами на укромную тропинку и остались совсем одни в темноте. Костя, все еще никак не мог собраться мыслями. Он окончательно поплыл в сладкой истоме, ощутив Надины руки у себя на плечах и вглядываясь в призывно отблескивающие светом далеких фонарей глаза. Они потеряли счет времени, пока целовались. Костя все стеснялся пойти на более смелые ласки, но Надя сама запустила руку к нему за ворот рубахи и, когда он осмелился опустить руки ниже талии, одобрительно шепнула:

- Смелей, мой милый!

И все-таки, не смотря весь восторг, в нем опять появилось, чувство неестественности, как будто Надя слишком торопила развитие их отношений. Нет, не в первый вечер он рассчитывал добраться до ее, сводящих с ума прелестей. Но отказываться было глупо, и он продолжил ласкать восхитительную грудь и даже до того догладил ее бедро, что почувствовал нежную горячую кожу под рукой из-под задравшегося платья.

Очарование вдруг стало стремительно рушиться, когда он почувствовал ее руку у себя в брюках. Он бы еще мог это представить после нескольких таких встреч, но чтобы вот так, сразу? Он почувствовал себя обманутым: «Нет, он знал, что она не такая девушка!» Он слишком хорошо это чувствовал. Просто, каким-то странным образом, она обращалась с ним, будто знала его уже давно и очень близко. Он взял ее за плечи, отодвинул на вытянутые руки и с отчаянием посмотрел ей в глаза.

- Что с тобой, милый? – в ее голосе слышалось столько заботы и беспокойства, словно она была его женой.

Костя чувствовал, что сходит с ума. Но долго рассуждать на эту тему ему не удалось, как и ответить Наде. Над парком раздался страшный звук. Он слишком хорошо помнил его, когда ему было двенадцать, и Москва была фактически на осадном положении: воздушная тревога надрывной сиреной плыла над мирным парком. Помня въевшиеся в кровь правила, он крикнул Наде:

- Бежим дальше от освещенных мест! Если это бомбежка, то там будет опасно.

Они помчались прямо от танцплощадки, на ощупь продираясь сквозь кусты. Он не выпускал Надиной руки, пытаясь хот как-то обезопасить путь девушке. Вскоре они остановились перед кустами, с другой стороны которых пролегала широкая аллея. Костю остановил резкий звук выстрелов из автоматов. Они замерли под прикрытием деревьев, не зная, куда дальше идти. Костя обнял присевшую рядом с ним на корточки девушку и шептал что-то успокоительное ей на ушко.

Вдруг на аллее послышалось шуршание гравия под марширующими ногами и окрики или команды на немецком языке. Сквозь ветви Костя рассмотрел марширующий мимо отряд, по всей вероятности, немецкого десанта. В слабом отсвете дальнего фонаря он сумел разглядеть необычную форму военных: они были одеты в какие-то несуразно пятнистые костюмы, высокие ботинки, вместо сапог, и береты. Если бы не их речь, он бы не понял, что за солдаты перед ним. Небольшая группа очень быстрым шагом прошла мимо. Спустя некоторое время оттуда донеслись звуки выстрелов, и крики людей, а так же громкие команды на немецком.

«Что за дикость?!» - у Кости не укладывалось в голове, что Германия снова атаковала Советский Союз. Ведь ни фашистов, ни Гитлера давно уже не было на политической сцене. Но страшная действительность не давала надолго задуматься. Он снова со страхом оглядел Надино платье – им повезло: что его рубашка, что ее платье в темноте неплохо сливались с листвой кустов. Он с ужасом представил, что было бы, если они сейчас щеголяли в белых нарядах, как многие другие. Быть живой мишенью ему никак не улыбалось.

Что же делать? Если это десант, то вряд ли он велик – иначе его не пропустила бы противовоздушная оборона. Значит, надо пытаться уходить из эпицентра военных действий, пока сюда не нагрянули наши войска. Он шепнул Наде:

- Двигаемся к боковому выходу из парка вдоль кустов и, не выходя на дорожки!

Девушка только послушно кивнула, и они кинулись бежать, пригибаясь и держась за руки, чтобы не потеряться. То там, то тут был слышен сухой треск автоматического оружия и вскрики людей. По звукам складывалось впечатление, что местами завязывалась перестрелка. Костя в темноте начал замечать, что иногда по пути стали попадаться несуразно гигантские стволы, уходящие куда-то в черноту ночного неба. Местами с них свисали какие-то плети лиан.

Они были уже почти на выходе из парка, когда их путь к свободе преградила большая широкая аллея, подсвеченная редкими фонарями. Где-то впереди был слышен шум шоссе, полного машин, будто там никаких военных действий не было, но за спиной опять раздалась стрекочущая очередь. Костя встал на самом краю, спрятавшись в густых кустах и внимательно вслушиваясь – было похоже, что сейчас здесь никого не было. Он обернулся к Наде, взглянув в ее испуганные, несчастные глаза, и понял, что она полностью ему доверяется:

- Держись крепче за руку, и бежим через дорогу! Другого пути нет, – схватив ее ладошку, он побежал…

Они уже были на середине пути, когда совсем рядом раздались оглушительные выстрелы. Костя в панике крикнул:

- Ложись! – и дернул Надю вниз на обочину, пытаясь закрыть ее телом от выстрелов. К своему ужасу он ощущал, что она не ложиться, а падает, как подстреленная птица…

Он, ничего не понимая, подхватил ее тело на руки и, сев, склонился на ее грудью, где двумя темными пятнами растекалась кровь. Он забыл, что является легкой мишенью, как и не слышал выстрелов с другой стороны.

- Надя! – он пытался дозваться до девушки. Она услышала и, открыв глаза, ласково и удивленно, взглянула на него. Ее губы что-то прошептали, и она снова смежила веки, теперь уже навсегда. Он в отчаянии воскликнул. – Нет! Надя, не уходи опять!

Он не знал, почему она уходит опять, и не хотел знать. Какое-то время он ничего не замечал вокруг и не ответил человеку в гимнастерке, который, подбежав, спросил:

- Ты как? – не дождавшись ответа, боец крикнул. – Нужно уходить, если хочешь жить! Это была засада. Ей уже не поможешь. А! Сиди, если хочешь

Солдат побежал дальше, а Костя сидел, смотрел невидящим взглядом на прекрасное девичье тело, слегка дернувшееся последний раз в судороге и окончательно обвисшее на его руках. Он представлял, минуту за минутой сегодняшний день: «Какой же он был идиот, что не пошел тогда на сближение с девушкой! Сейчас бы осталось хоть это воспоминание», - ужаснувшись дикости своих мыслей, он разрыдался, покрывая поцелуями прекрасное лицо…

Рядом раздался шорох шин по гравию и урчание сильного двигателя. Костю окликнул знакомый голос:

- Konstantin, what are you doing here?

Костя облегченно почувствовал рядом присутствие настоящего друга, и, будучи больше не в состоянии удивляться, ответил:

- What the hell are you doing here, Sebastian? Where are your come from? – он не удивлялся тому, что свободно понимал, что этот улыбчивый американский латинос спросил. Как не удивился и тому, откуда тот взялся здесь. Он просто продолжил. – Разве не видишь?!

- Кто эта девушка?

- Надя! - с отчаянием ответил Костя. Себастьян подошел и осторожно пощупал пульс у нее на шее. По его помрачневшему лицу Костя понял, что не ошибается в своем страшном диагнозе.

- Берем ее в машину! – приказал чернявый американец, и подхватил тело под ноги. Вдвоем они осторожно уложили девушку на заднее сиденье. Себастьян указал жестом Косте на переднее место, а сам прыгнул за руль своего Виллиса. – Надо быстрее отсюда сматываться!

Он развернул почти на месте джип и понесся по дороге. Костя с тупым ужасом наблюдал, как московский парк постепенно превращался в тропические джунгли. Но это не мешало военным действиям разворачиваться с устрашающей скоростью вокруг. По небу проносились лучи прожекторов ПВО, была слышна канонада артиллерийских выстрелов…

В конце концов, в небе появились те, кого так боялись и искали лучи ПВО: сопровождаемые тяжелым ровным гулом в темноте летели самолеты, иногда проглядывающие в лучах прожекторов. Вокруг раздались выстрелы зениток и появились трассирующие следы их выстрелов.

- Не успеваем! – кричал Себастьян, переключившись с дальнего света на подфарники, а Костя не понимал, куда они должны успеть, так же как и не понимал, каким образом Себастьян умудряется ехать без фар, почти в полной темноте.

Сбоку раздался натужный рев двигателей, и они увидели зарево колоссального взрыва от упавшего самолета. Но воздушная атака не прекращалась. Один самолет, заметив их машину, пошел на снижение и стал стрелять очередями по дороге. Себастьяну каким-то образом удавалось лавировать и избегать пуль. Латинос уже в ярости крикнул Косте:

- Бери автомат под сиденьем и отстреливайся!

Ничего не оставалось делать, как продолжать это сумасшествие. Костя вытащил из под своего сиденья самый настоящий Калашников, сел на сиденье задом наперед, уперся в спинку и пытался выцеливать, делающий второй заход самый настоящий Мессершмит. Костя просто не мог представить, куда стрелял, так как навыками стрельбы из автомата обладал только в пределах школы. Но новичкам и дуракам везет, и самолет, вдруг, вместо того чтобы расстрелять машину, клюнул носом и пошел резко вниз. Костя понял, что это конец. Все, что он запомнил, был стремительно приближающийся нос самолета и крики Себастьяна… Спустя мгновение все скрыл спасительный мрак забвения…