"ПО ЛЕЗВИЮ НОЖА, ИЛИ В ПОГОНЕ ЗА ИСТИНОЙ. Книга первая" - читать интересную книгу автора (Окулов Максим)

Часть II. Война

Мои родители погибли, когда мне не было и трех лет, я их совсем не помню. Бабушка забрала меня из Москвы и увезла к себе в Ленинград. Мы жили небогато, но самое необходимое у нас было, а главное, была бабушкина любовь. Я неплохо учился, увлекался фотографией, занимался боксом.

То время мне запомнилось особенно отчетливо: яркое весеннее солнце, столь редкое в Ленинграде, удивительным образом гармонировало с весной, бушевавшей у меня в душе. Все вокруг казалось прекрасным: и серый кот, бегущий через дорогу, и многочисленные прохожие, спешащие по тротуарам Большого проспекта по своим делам, и даже хмурый постовой, воспитывающий проштрафившегося водителя старенького «жигуленка». А особенно прекрасной была она - очаровательная Маша, первая красавица школы, обратившая на меня внимание несмотря на то, что была на год старше (она училась в выпускном классе, а я заканчивал 9-й, недавно мне исполнилось 16 лет). Сегодня после уроков я провожал ее домой. Стоя в парадном, мы долго не могли проститься, пока не поцеловались. Ах! Это был первый в моей жизни настоящий поцелуй, когда сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди, а щеки запылали жарким огнем. Это было настолько прекрасно, что хотелось петь во все горло и прыгать от радости.

На следующее утро я дождался Машу по пути в школу. Мы пришли вместе, держась за руки, и все одноклассники с завистью смотрели на меня. Я ходил счастливый и гордый собой, а после школы все повторилось снова. В воскресенье мы гуляли целый день, находя глухие парадные, чтобы немного согреться и снова ощутить друг друга в жарких объятьях.

На следующий день в понедельник я опять провожал Машу после школы, мы долго не могли оторваться друг от друга, стоя на лестничной площадке перед дверью ее квартиры. Только я собрался уходить, сделав пару шагов вниз по лестнице, как Маша тихо позвала меня:

- Не хочешь зайти чайку попить?

- А родители?

- Они на работе, будут поздно вечером.

Кровь резко прилила к моему лицу, на ватных ногах я вошел в квартиру, а как только захлопнулась дверь, мы набросились друг на друга, словно обезумевшие. Я даже не успел раздеться, как для меня все закончилось… Маша смотрела сердито и молчала. Не было ничего хуже этого взгляда и жуткого безмолвия. Я попытался оправдываться, но она молча поправила одежду и пошла на кухню поставить чайник. Я был настолько расстроен, что все дальнейшие наши попытки ни к чему не привели, в конце концов Маша просто рассвирепела:

- Слышь ты, герой любовник, если ты импотент, то нечего мозги пудрить! Со мной такое впервые! Фу, гадость какая!

Я молча собрался и ушел. Весь мир рухнул, на улице лил дождь, но я как будто не замечал его: шел куда глаза глядят. Очень хотелось прямо сегодня, сейчас умереть, чтобы больше не вспоминать этого позора, не встречаться с девушкой, которую я любил, казалось, еще больше, не видеть гнусных ухмылок одноклассников.

- Любую проблему можно решить, надо только знать как… - услышал я тихий голос, звучавший, казалось, внутри меня. Пройдя по инерции метров 10, я встал как вкопанный и обернулся: позади никого не было, кроме невзрачного вида мужчины лет тридцати в черной одежде. Меня сразу поразили его глаза: они как будто горели, излучая поток недюжинной силы.

- Это вы мне? - заикаясь, произнес я.

- Если ты это услышал, значит, тебе, - последовал странный ответ. - Мокро сегодня на улице, тут кафешка рядом есть, пойдем, поговорим, - сказал он и, развернувшись в противоположную сторону, зашагал прочь. Было такое ощущение, что у него не было и тени сомнения, что я пойду за ним, я же ощутил страх перед этим человеком, но ослушаться не мог, послушно побежав следом.

Метров через 300 незнакомец свернул во внутренний двор и направился к лестнице, ведущей в полуподвальное помещение. Моим глазам предстало сильно прокуренное, грязное помещение, в котором располагалась небольшая барная стойка и несколько столиков, пахло прокисшим пивом, пригоревшей едой и еще какой-то кислятиной.

- Дюк, налей нам чего-нибудь согреться и сообрази поесть, - скомандовал незнакомец человеку за барной стойкой. Тот безропотно повиновался.

Мы устроились за столиком в углу, кроме нас, посетителей не было. Буквально через пару минут на столе появился запотевший графин с водкой, две стопки, тарелка с соленьями и пара вилок.

- Горячее будет минут через 20, - сказал бармен, а незнакомец молча кивнул и обратился ко мне:

- Давай знакомиться, горемыка. Варгот, - руки мне он не протянул.

- Николай, - робко ответил я. Варгот поморщился словно от зубной боли:

- Давай обойдемся без этих дебильных имен. У тебя кличка есть?

Я не очень понял в чем же заключается «дебильность» моего имени, но уточнять не стал:

- Друзья Коляном кличут.

- Еще лучше! - незнакомец грязно выругался. - Так, с этого момента будешь зваться Зергос.

Я не стал спорить и молча кивнул. Варгот тем временем разлил водку по рюмкам, наколол на вилку кусок соленого огурца и протянул свою стопку со словами:

- За знакомство, брат!

- За знакомство, - ответил я, мы чокнулись, и я опрокинул в рот содержимое своей рюмки. Я первый раз в жизни пробовал крепкий напиток, но ничего страшного не произошло. Я не торопясь наколол вилкой грибок и медленно его прожевал.

- Орел! - одобрительно произнес мой собеседник. - Между первой и второй промежуток небольшой, - с этими словами он наполнил рюмки вновь.

Вскоре я почувствовал легкий шум в голове, а по телу разливалось приятное тепло. Проблемы, еще час назад казавшиеся неразрешимыми, уходили прочь. Бармен принес по большой тарелке с вареными сардельками, картофельным пюре и жареными яйцами. Лишь увидев еду и ощутив ее аромат, я понял, насколько сильно проголодался. Еда стремительно убывала, пустел потихоньку и графин с водкой. Наконец я откинулся на спинку стула, чтобы передохнуть.

- Куришь? - спросил меня Варгот.

- Нет, - ответил я.

- Это хорошо, здоровье беречь надо. Спортом занимаешься?

- Боксом, 1-й юношеский разряд.

- Молодец! - незнакомец впервые улыбнулся. - Такие люди нам нужны.

- Кому это «вам»?

- Всему свое время. Тебя девушка бросила? Не смог ее удовлетворить? Бывает…

Кровь прилила к моему лицу, в висках застучали крохотные молоточки: «Откуда он знает?»

- Что, удивлен? - словно прочитал мои мысли Варгот. - Да это просто, сложнее, например, на расстоянии заставить человека делать то, что он бы и в страшном сне не сделал.

- А вы это умеете?

- Я?! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! - раздался прямо сатанинский хохот. - Я, брат, еще и не такое умею! И тебя научу, если хочешь. Да так научу, что девочка твоя будет вокруг тебя на коленях ползать да ботинки твои облизывать, лишь бы ты посмотрел в ее сторону, не то что прикоснулся или что-то еще. ХОЧЕШЬ?! - последний вопрос был задан зловещим шепотом, меня сверлили два горящих злобным огнем глаза.

- ДА! Очень хочу! - таким же шепотом решительно ответил я.

- Ну смотри, обратной дороги может уже не быть.

- А иначе я все равно жить не хочу!

- Ну раз так… Сколько у нас сейчас? - Варгот посмотрел на часы. - Ровно 18.00. Еще рановато. Посидим часок и поедем.

- Куда?

- Туда, откуда обратной дороги уже не будет, туда, где твоя жизнь приобретет смысл… - он сделал паузу. - И где тебя прямо сегодня излечат от импотенции! - жуткий хохот прокатился по обшарпанным стенам подвала.

Через час мы поехали на Витебский вокзал, взяли билеты до остановки Красницы и через час с небольшим вышли на пустынную платформу.

Все это время я молча слушал человека, который вне всякого сомнения стал моим Наставником. Я узнал много интересного. Оказывается, наряду с нашим физическим миром есть параллельный мир - царство «Темных богов», которое и является причиной существования нашего - видимого - мира. Сатана - это главный бог, благодаря которому существует мир, а главные враги сатаны - это христиане. Человек может стать бессмертным. Для этого ему надо стать членом одного из братств - такого, каким руководит Наставник, и пройти ступени совершенства. В результате после физической смерти человек становится одним из богов в царстве «Темных богов». Это было очень необычно и захватывающе. Я верил всему, что говорил Варгот. Он несколько раз подчеркнул, что членами братства становятся только избранные, и что я обладаю очень большим потенциалом: боги указали Наставнику на меня. Я смогу достичь очень больших высот, нужно только беспрекословно подчиняться Наставнику, тогда откроются колоссальные возможности влиять на людей, подчинять их себе и наказывать - вплоть до смерти - тех, кто будет противиться моей воле. Сатанизм - это беспредельная власть и могущество.

От платформы Красницы мы пошли пешком и минут через 20 вышли к реке. Пройдя вдоль берега метров 30, мы вышли на небольшую поляну, словно живой изгородью огороженную высоким кустарником. Уже давно стемнело, но на небе светила полная луна, и было довольно светло. Вокруг поляны вдоль линии кустарника в безмолвии на сидели корточках человек пятнадцать в темных одеждах. В центре поляны словно по линии невидимой окружности было выложено семь камней размером с футбольный мяч. Внутри круга никого не было. Увидев нас, все поднялись и приветствовали моего спутника, называя его Мастер. Мужчина и женщина лет 30 подошли к нам, и Варгот представил нас друг другу:

- Это наш новый брат Зергос, пока не инициированный. А это жрецы нашего храма - Ариоки, - женщина зловеще растянула губы в подобии улыбки, - и Мирт.

Тем временем на поляне все пришло в движение. Представленные мне жрецы отправились вглубь кустарника и вынесли оттуда довольно объемный деревянный ящик длиной около полутора метров. Остальные собравшиеся - их возраст не превышал лет 20 - начали помогать доставать из ящика различные предметы. Участники начали раздеваться донага, облачаясь лишь в черные шелковые балахоны с капюшоном. На поляне еще лежал снег, но кроме балахонов, никто ничего не надевал - более того, участники входили внутрь огороженного камнями круга босиком. Тем временем жрец покрыл ящик, установленный в центре круга, черным шелковым покрывалом. Один из молодых людей подошел ко мне и сунул в руки черный балахон со словами: «Делай как все». Смущаясь, я разделся и облачился в балахон, накинув на голову капюшон. Мирт тем временем полностью разделся и лег на спину на ящик, Ариоки облачилась в белую мантию, а Варгот - в красную, они вышли в центр круга. Варгот обратился к присутствующим:

- Братья, сегодня с нами служит мессу новый брат по имени Зергос. У него есть небольшие проблемы: его отвергла девушка. Но все вы знаете, что сатана не бывает посрамлен, он помогает тем, кто служит ему. Сегодня мы посвятим нашу мессу решению проблем нашего брата! - Варгот взял лист пергамента и стал писать на нем текст, параллельно произнося слова вслух:

- Сука по имени… Как ее имя? - обратился он ко мне.

- Маша, - еле вымолвил я. Мне было очень холодно, тело била мелкая дрожь, зубы стучали, а голова горела огнем.

- Мария, - продолжил Мастер, - отныне не видит мужчин, кроме Зергоса, его одного она хочет, ему одному будет верна, за ним одним будет бегать до скончания дней своих! - он свернул пергамент и положил его на ящик рядом со жрецом.

Тем временем двое участников заиграли на бубне и флейте, а четверо других начали исполнять какие-то странные песни. Ритм пения постепенно учащался, в центре происходили какие-то мерзкие вещи, так что я перестал смотреть туда. Голова начала кружиться, участники мессы (и я вместе с ними) входили в экстаз, что-то выкрикивая хором, произнося проклятия, клятвы и т. д. Все вокруг скинули мантии, и началась самая настоящая оргия. Я плохо помню, с кем я был. Помню только, что испытал невероятное животное наслаждение, накатывавшее волнами, усиливаясь с каждым разом…

Я очнулся лежащий голым на снегу, все тело сотрясала крупная дрожь, в голове пустота, а на душе ощущение, будто совершил что-то ужасное и одновременно мерзкое. Неожиданно к горлу подступила тошнота, и меня вырвало. Я осторожно встал и пошел искать свою одежду. Несколько «братьев» делали то же самое. Я старался никому не смотреть в глаза. Найдя свои вещи, я оделся и направился в сторону железнодорожной платформы. Варгот преградил мне дорогу.

- Ты помнишь, где находится та кафешка, в которой мы ужинали?

- Смутно.

- Вот тебе адрес, - протянул он мне клочок бумаги, - приходи завтра в шесть, поговорим, а сейчас тебя Локи проводит.

Из-за спины Мастера вышла молодая девушка немного старше меня. Невыразительные черты лица восполнялись огромными темными глазами. Я смутно помнил, что во время оргии она «оказывалась рядом» несколько раз, мои щеки невольно покраснели, она тоже зарделась и отвернулась, словно прочтя мои мысли. Мы молча двинулись в сторону станции. На платформе я увидел нескольких «братьев», все растянулись по платформе по одному или по двое.

- Мастер приказал ездить в электричке максимум по двое, делая вид, что мы незнакомы - конспирация, - бросила Локи.

Минут через 10 подошла электричка, и мы сели в пустой вагон.

- Сколько тебе лет, Локи? - наконец нарушил я молчание.

- Восемнадцать.

- Учишься в институте?

- Училась в Университете на филологическом, недавно бросила.

- А что так?

- Такова воля Мастера, я не успевала выполнять свои обязанности.

- Какие еще обязанности?

- Каждый член нашей «церкви» имеет определенные обязанности. Я убираю квартиры и готовлю еду для Мастера и жрецов.

- Давно ты в… «церкви»?

- Уже три месяца, недавно прошла инициацию.

- Инициацию? А что это такое?

- Это посвящение, таинственный обряд, после которого ты можешь полноценно служить сатане. Сатана добрый, он всем помогает…

Локи говорила с жуткой тоской в голосе, лицо было неподвижно, передо мной сидел молодой симпатичный… робот с мертвыми глазами.

Вся поездка до Ленинграда прошла в полном молчании. На Витебском вокзале мы спустились в метро, и я стал прощаться. Локи все таким же бесцветным голосом сказала:

- Я живу одна, Мастер снимает мне комнату на Большом, не хочешь поехать вместе со мной? Ужасно не люблю спать в одиночестве…

Такая откровенность поразила меня. С другой стороны, мне было очень жаль эту несчастную девушку.

- Поехали, - только и смог ответить я.

Ее квартира была в том же районе, где жили мы с бабушкой. «Хорошо, завтра не придется долго добираться до школы», - подумал я. Парадное оказалось довольно чистым, а квартира поражала своей запущенностью. Мы прошмыгнули в ближайшую комнату, и Локи заперла дверь.

- Ты, может, в туалет хочешь? - спохватилась девушка.

- Неплохо бы.

Локи достала полотенце из шкафа и открыла дверь:

- Направо по коридору, первая дверь слева туалет, следующая - ванная.

Когда я вернулся, Локи уже лежала в кровати, занимавшей добрую треть комнаты. Локи откинула одеяло - она была совершенно голой, я смущенно отвернулся, но тут же понял, что в сложившихся обстоятельствах это глупо.

- А ты чего не раздеваешься? - неожиданно спросила она меня.

Я молча разделся, а Локи потушила бра, висевшее рядом с кроватью…

Принесите, пожалуйста, счет, - попросил я подошедшего официанта. - Ну, что делать будем, Стас? Что посоветуешь?

- Дэн, а что если тебе встретиться с тем самым начальником службы безопасности Петиного банка? Он, похоже, мужик тертый, связи у него есть. Может, что и присоветует.

- Мысль неплохая. Он каждый день на службе?

- Да. Я уточнил - завтра после двух он будет на месте.

- Так, теперь остается проблема транспорта, денег и ночевки, - в это время подошел официант и принес счет. Я выгреб из карманов все наличные, расплатился по счету и пересчитал оставшееся. Для беглеца без транспорта и крыши над головой денег было не так уж и много. - Как ты думаешь, Стас, к кому я теперь могу сунуться переночевать?

- Думаю, ни к кому из своих знакомых - даже дальних. В этом деле лучше перебдеть, чем недобдеть. Идеальным вариантом была бы, конечно, эта твоя Катя, но ты, оболтус, даже номер ее телефона не записал. Но для чего еще нужны друзья, если они не могут помочь в трудной ситуации? Есть у меня вариант - дача в Перхушково по Белорусскому направлению. Мой приятель уехал на стажировку в Голландию на год и оставил мне ключи от родительской дачи, чтобы я за ней присмотрел. Поехали!

Через несколько секунд после того, как я вышел на край тротуара с поднятой рукой, около нас тормознула белая «девятка». За рулем сидел молодой парень. Стас сел рядом с водителем показывать дорогу, а я устроился сзади.

Часы показывали 17.45 - начинались вечерние пробки, особенно в направлении области. Мы довольно быстро доехали до гостиницы Украина и выехали на Кутузовский проспект.

- Будьте добры, остановите здесь на пять минут, - попросил я водителя, указав на небольшой продуктовый магазинчик.

- Ты со мной пойдешь или здесь посидишь? - спросил я Стаса, когда машина остановилась.

- Сходи один, я твоему вкусу доверяю, а сам посижу - погреюсь.

Минут через 20 я уже укладывал объемные пакеты с продуктами на заднее сиденье.

- Отлучусь на 10 минут позвонить - предупредил я Стаса и водителя.

Выйдя по подземному переходу на противоположную сторону Кутузовского проспекта, я направился к станции метро, купил телефонную карту и зашел в таксофон. Сначала я позвонил директору «Радомира».

- Дэнис, что стряслось?! - раздался взволнованный голос Сергея. - Ко мне следователь приходил, напустил тумана, ничего конкретного не сказал, только все выспрашивал.

- Серега! Я ни в чем не виноват, поверь! Просто оказался «не в то время и не в том месте». Можно я не буду сейчас ничего объяснять? Я натурально подался в бега, звоню из автомата. Как рассосется все - расскажу в подробностях. А так буду позванивать периодически, и мой пейджер пока работает. Ты передай моих клиентов Тимофевне, лады? А я в течение одного - двух дней постараюсь всех обзвонить и предупредить, что временно буду отсутствовать.

- Хорошо, спрашивать не буду, клиентов передам. Ты там держись!

- Ох, пока держусь. Кстати, Серега, а кто будет рекламу в редакцию сдавать?

- Нашел о чем беспокоиться, найдется кому. Тебе, кстати, денег не надо?

- Деньги, конечно, не помешали бы, но пока не хочу светиться. Если припрет совсем - обращусь. Спасибо, пока.

Затем позвонил на мобильный телефон отца. Вежливый женский голос по-английски объяснил мне, что либо абонент в настоящий момент недоступен, либо его аппарат выключен. Все правильно, отец должен был уехать в командировку в Швейцарию.

Я поспешил обратно к машине. Поток автомобилей становился все плотнее, но ехали мы все же на удивление быстро. Я и не заметил, как машина подъехала к посту ГАИ на выезде из города перед МКАД. Светящийся жезл резко взмыл вверх и явно указал на наш автомобиль. Сердце мое сжалось. Захотелось залезть под коврик, лежащий на полу, спрятаться, раствориться. Водитель свернул к обочине, заглушил двигатель и, покинув салон автомобиля, направился к инспектору.

- Дэн, не дергайся, это обычная проверка документов - здесь многие машины тормозят, - попытался успокоить меня Стас, но в его голосе как-то не ощущалась уверенность.

Через пару минут появился сотрудник ГАИ в сопровождении нашего водителя. Инспектор заглянул в салон, отдал документы водителю и пошел высматривать следующую жертву. Я был мокрый, как мышь, руки мелко подрагивали.

- Чего он хотел-то? - очнулся наконец Стас, когда мы отъехали от поста.

- Да кто же их знает, уродов, че они хотят? Куда едете, кто в салоне, пили ли сегодня спиртное? Замучил! Пришлось врать, что еду с приятелями на дачу, а то бы мог прицепиться, почему извозом занимаюсь. В последнее время что-то часто они здесь трясут, этот хорошо еще, в багажник не полез.

«Look my eyes are just holograms», - раздавался из динамиков задумчивый голос Таниты Тикарам.

- Сделайте погромче, - попросил я охрипшим голосом.

«More than twist in my sobriety», - зазвучала музыка громче, отгораживая от суеты и опасностей окружающего мира.

«Старик, так нельзя, - мысленно говорил я сам себе. - Нельзя шарахаться от каждого столба, нельзя так реагировать на каждого милиционера, попавшего в радиус нескольких метров». За окном проплывали придорожные домики, расположившиеся на подъезде к подмосковному Одинцову. В них живут люди, там тепло и уютно, работают телевизоры, вкусно пахнет приготовленным ужином. Кто-то ругается, кто-то переживает из-за разбитой вазы или иного пустяка, кажущегося нам всегда исключительно важным и достойным испорченного настроения и нервов. Как серьезно мы воспринимаем мелочи до тех пор, пока не случится настоящая беда, круто меняющая привычную жизнь. Как же научиться ценить жизнь, ценить каждое ее мгновение, проведенное в покое и достатке в окружении любимых и любящих людей?

Городской пейзаж вновь сменился густым лесом, вплотную подобравшимся к дороге. Белые шубы елей, сотканные из свежевыпавшего снега, искрились в свете полной луны. «Еще вчера все было совсем иначе, - подумалось мне. - Как неожиданно может измениться жизнь, как мало, порой, от нас зависит». Вдоль дороги шел одинокий мужчина. Он усиленно кутался в ветхое пальтецо, семеня по заснеженной обочине. «Счастливый, - думал я, - скорее всего, торопится домой». Мы свернули с Можайского шоссе направо и метров через 100 пересекли железнодорожный переезд.

- Здесь прямо, - скомандовал Стас.

Мы ехали по узкой деревенской улочке. «Ул. Циолковского» значилось на растрескавшейся фанерной табличке на ограде ветхого дома.

- Вот здесь остановите, пожалуйста.

Мы притормозили около среднестатистического «дачно-деревенского» дома. Вполне приличный крашенный штакетник ограждал участок площадью соток в пятнадцать. Я расплатился с водителем, мы подождали, пока тот отъедет, и занялись разгребанием снега перед калиткой, чтобы попасть на участок. На улице была удивительная тишина. В соседних домах свет не горел - видимо, хозяева появлялись к лету. «Оно и к лучшему», - подумалось мне. Наконец-то мы открыли калитку и вошли на участок.

Стас суетился с многочисленными замками входной двери, а я присел на заснеженную скамейку, пристроив рядом пакеты с продуктами. Через минуту скрипнули петли, и мой спутник скрылся в темном проеме двери. В доме вспыхнул свет, ярким конусом упав на свежий снег и озябшую березку перед входом.

- Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон! Ну и ты, Малыш, заходи, - продекламировал Стас голосом Ливанова.

Дом мне очень понравился. Чистенькая веранда - она же летняя кухня; гостиная с небольшим камином, соединенная с кухней, что довольно необычно для деревенского дома, и две спаленки на первом этаже. В мансарде еще две спальни.

Стас включил отопление, и через час в доме стало тепло.

Тишина загородного дома и чистый лесной воздух сделали свое дело: на следующий день мы проснулись, когда в окно ярко светило солнце. Часы показывали 10.30 утра. После обеда на пейджер пришло сообщение от отца:

«Я очень волнуюсь. Если сможешь, позвони мне. Если нет, завтра встречаемся там, где нас напоили паленым коньяком, в то же время, отец».

Я прикинул время. Утром мы собирались ехать к Петру Михайлину, а отец будет ждать меня после часа дня. Все складывалось удачно.

Вечером мы со Стасом расселись в креслах у камина. За окном поднялся ветер, ветви деревьев царапали по оконному стеклу, а в доме было тепло и уютно, стоял полумрак, по стенам бегали причудливые тени от огня.

- Стас, мы вчера ехали сюда, и я подумал, что прошедшие сутки растянулись чуть ли не на месяц. Как давно был тот воскресный вечер, когда я собирался на этот злополучный банкет… И ты знаешь, я только сейчас это осознал. До меня дошло, что Федота больше нет. Мы сидим, разговариваем, а он лежит где-нибудь на оцинкованном столе в холодильнике. Знаешь, я сейчас окинул взглядом все наши с Федором отношения и понял, что по большому счету, мы никогда не были друзьями. У нас общего не было ничего серьезнее студенческих попоек, походов к девкам и взаимных списываний лекций и контрольных. Он всегда был закрыт и не подпускал меня и близко к своим сокровенным мыслям и желаниям. Я платил ему тем же. В конце третьего курса я понял, что он серьезно занялся какими-то делами, пытался расспросить его, даже напроситься в напарники или компаньоны. Он всегда отмахивался, отделываясь от меня шуткой. В то же время, насколько я понял, Юрка Колобов работал с ним практически с самого начала. Не то, чтобы я обижен, просто мне непонятно, почему так получилось.

- Знаешь, Дэнис. - Стас подлил себе горячего чая из чайника, стоявшего на журнальном столике. - Думаю, ты не будешь спорить, что вы с Федором разного полета птицы? Прости меня за прямоту, но ты сам понимаешь, что из тебя бы получился, быть может, хороший работник, в смысле подчиненный, но вряд ли компаньон? Это, во-первых. А во-вторых, судя по тому, что мне известно о делах Федота, уж и не знаю, стал бы ты ему в ЭТИХ делах помощником.

Я надолго задумался. С одной стороны, меня немного кольнули слова старого университетского друга - согласитесь, мы обычно склонны преувеличивать свои способности и значимость. Да и не ожидал я от Стаса подобной наблюдательности. С другой стороны, он был, конечно, прав. Ну какой из меня компаньон Федоту? И не смог бы я никогда увидеть его в роли «хозяина». Юрка, видимо, смог. А Федот всегда был проницательным, в этом ему не откажешь.

- Да, Стас, ты, наверное, прав, - выдавил я наконец из себя. - Слушай, я ведь ничего не знаю о делах Федора. Как он у меня Аленку отбил, так я о нем и слышать не хотел. Ты что-нибудь знаешь?

- Я бы не стал вести этот разговор, если бы не твое отчаянное положение, сам понимаешь. Да и не так много мне известно. Я слышал, примерно к концу третьего курса он начал пытаться, так сказать, «приподняться». Брокерская контора на РТСБ [9], обмен валюты, одно время он даже «крутил» лотерею у метро «Университет». Пообтесался немного в соответствующих кругах, а потом ушел в явный криминал. На четвертом курсе - я знаю точно - он возобновил свои армейские связи в Казахстане и наладил канал поставки травы в Москву. Помнишь, как-то во время летней сессии в конце четвертого курса Федот появился на экзамене сильно побитый? Так вот, он перед этим несколько дней у меня прятался. Мама как раз с моими братанами и Любашей уехала отдыхать, а я остался - сессия. Федот позвонил и попросил убежища. Приполз весь избитый, сказал, что вообще убить грозились. Ко мне пришел, поскольку у меня его вряд ли кто стал бы искать, мы же практически не общались. Тогда он и рассказал мне немного о себе, но попросил, чтобы я не распространялся об этом. Я его убеждал завязать с наркотиками, и казалось, что убедил. Казалось… Федот перышки почистил да просто крышу поменял. Это он после того самого случая с солнцевской братвой сдружился.

Дальше было расширение бизнеса - торговля девочками. Ты слышал о человеке по фамилии Сокольчик?

- Да уж… Там пробу ставить негде!

- Так вот, Федот имел дела с ним. Так сказать, был его подмастерьем. Затем, после окончания Университета, он познакомился с каким-то банкиром, ну и… Чего он достиг, ты примерно себе представляешь.

- Слушай, Стас, насколько я понял, у Федота денег было предостаточно. Зачем же еще и наркотиками заниматься? Можешь объяснить?

- Человеку в душу не залезешь. Трудно сказать. Вообще говоря, очень редко бывает, что человеку достаточно тех денег, которые он имеет. На этот счет есть одна грамотная философская мысль, что богат не тот, у кого много денег, а тот, кому достаточно того, что он имеет. Знаешь, я иногда наблюдаю такую вещь. Имеет человек зарплату, скажем в триста долларов в месяц, и говорит, что, имей он тысячу, был бы просто счастлив и больше ему не надо. Другой имеет тысячу, а думает о трех - и так до бесконечности. Как-то я разговаривал с Федотом на тему денег и богатства. Он сказал примерно следующее: «Да разве я богатый! У меня, например, яхта всего за 700 тысяч долларов - весьма скромненькая. Вот Сердар, мой приятель банкир, другое дело, у него яхта шикарная - за 4 лимона». Так что, когда деньги становятся целью человеческой жизни, то их никогда не будет в достатке. Думаю, даже наоборот. Парадокс в том, что часто, чем больше их становится, тем острее человек начинает страдать из-за их недостаточности. Я не хочу сказать, что это правило, но так часто бывает. Ты помнишь, каким раньше был Федот? Рубаха-парень, душа нараспашку! Последнюю одежду с себя снимет и отдаст. В последнее время он стал совсем другим. Грустно это.

Мы надолго замолчали. Дрова мягко потрескивали в камине, очень хотелось, чтобы этот день не кончался, поскольку день грядущий нес в себе массу проблем, возможно, опасности, а главное, он нес в себе НЕИЗВЕСТНОСТЬ…

Как много изменилось в моей жизни за столь короткое время. Всего сутки назад я думал о близости с женщиной как о чем-то прекрасном, удивительном и практически недосягаемом. В один миг такие отношения стали для меня обыденными и, по большому счету, ничуть не прекрасными. Я никак не мог понять, что же происходит в моей душе. Да, физиологически я испытывал наслаждение, но внутри был горький осадок, особенно при воспоминании об оргии за городом.

До утра удалось поспать совсем чуть-чуть. Локи поднялась рано - часов около 7, ей надо было идти исполнять свои обязанности домработницы. Голова моя гудела, а на душе скребли кошки. Я быстренько оделся и, не умываясь, вышел из квартиры на свежий воздух. Погода была подстать настроению - еще не рассвело, моросил противный мелкий дождь.

Перед школой я решил заскочить домой. Только сейчас я вспомнил о бабушке! Как она, бедная, - наверное, волнуется обо мне. Я невольно ускорил шаг.

- Ба! Ты дома? - в ответ тишина.

Я обследовал квартиру, бабушки нигде не было. На кухонном столе белел лист бумаги, на котором спешным почерком было написано несколько строк:

«Молодой человек, у вашей бабушки случился инсульт. Мы увозим ее в больницу. Врач скорой помощи Кириллов».

Ниже был написан адрес больницы и телефон.

Ошарашенный, я сел на стул.

- Да-а-а-а… Погулял ты, Коля… - от упоминания своего настоящего имени в груди что-то больно сжалось, через все тело прошел холодок. Такое со мной было впервые. Я кинулся в коридор, сжимая в руке лист бумаги. Дрожащие пальцы никак не могли совладать с диском телефона. Наконец мне удалось набрать номер больницы. Дежурная сообщила, что состояние бабушки тяжелое, она находится в реанимации и к ней никого не пускают.

Словно на автомате, я принял ванну, сменил одежду, выпил чашку чая и отправился в школу. В тот момент я уже не видел ровным счетом никакого смысла в этом занятии - наверное, сыграла свою роль привычка.

- Здорово, Колян! - с широкой улыбкой ко мне приближался лучший друг Витя. Насколько дебильная эта его улыбка! Да и сам он весь какой-то тюфяковый: неглаженая форма, растрепанные волосы, тощий и нескладный.

- Привет, - хмуро ответил я. - Слышь, Витек, не называй меня больше этим дебильным именем, понял? Меня зовут Зергос, только Зергос - и никак иначе.

- Лады, - осекся Витя. - А что стряслось? На тебе лица нет!

- Да все в порядке. Не выспался я.

- Не, Колян, у тебя правда все в порядке?

Внутри вспыхнула нешуточная злоба:

- Я тебе, козел, сказал, чтобы не называл меня этим именем?! - вокруг нас стала собираться толпа. - Сказал или нет, урод?! - в этот момент я готов был его убить.

Витек только и смог, что вытаращить глаза: так и стоял с открытым ртом, не зная что сказать. В конце концов, он молча ушел в класс. Следом за ним разошлись и расстроенные ученики, лишенные интересного зрелища.

- Коленька, Коля, - кто-то тихо звал меня. Обернувшись, я увидел Машу. Как же противно мне было ее видеть, прямо до тошноты! - Коля, у меня разговор к тебе, отойдем в сторонку, а?

- Некогда, - буркнул я и отправился в класс.

На следующей перемене, выйдя в коридор, я сразу нос к носу столкнулся с Машей. Казалось, что она прождала меня здесь все 45 минут.

- Чего тебе?!

- Коленька, отойдем в сторонку, а?

- Ну хорошо, - я молча отправился в сторону спортзала, где было два укромных закутка, Маша послушно семенила следом.

- Коленька, - страстно зашептала она, - ты прости меня, дуру, я тебя обидела, оскорбила, но я не могу без тебя. Сегодня всю ночь не находила себе места, все о тебе думала! Я так хочу тебя, - она всем телом прильнула ко мне, впиваясь своими губами в мои.

Меня чуть не стошнило, я резко оттолкнул ее от себя:

- Иди прочь! Я тебя ненавижу! Не подходи ко мне больше, стерва!

Маша преследовала меня весь день. Я никак не мог понять, в чем же причина такой метаморфозы, еще более меня удивляла перемена моего к ней отношения. Вдруг неожиданно вспомнился кусок пергамента, на котором Мастер пишет слова… Меня сначала бросило в жар, а потом обдало лютым холодом: «Так вот оно в чем дело! Это, оказывается, подействовало! Как же я мог об ЭТОМ забыть?! Получается, что все это серьезно? Это не шутки и не игры ненормальных психов?»

Эти мысли настолько меня поразили, что я уже не мог находиться среди людей, надо было срочно уединиться и разобраться со своими мыслями.

Дома я первым делом полез в холодильник, обнаружив несколько кастрюлек с едой, заботливо приготовленной бабушкой. Поев, я завалился спать и проснулся ближе к вечеру. Никаких здравых мыслей по поводу всего, что со мной случилось, в мою многострадальную голову не пришло. Звонок в больницу немного поднял мне настроение: бабушку из реанимации перевели в общее отделение, состояние ее улучшилось, кризис миновал, но она по-прежнему была без сознания и к ней никого не пускали.

«Мастер… Мастер… Иди к Мастеру…» - от неожиданности я опрокинул на себя чашку с горячим чаем. Это был ледяной, могильный голос, звучащий, казалось, внутри меня.

- Как же я мог забыть?! - в голос прокричал я и метнулся в коридор, где на стене висели часы. Они показывали 17.30. - Успею!

В 18.05, запыхавшийся, я влетел в знакомый подвал. Мастер сидел за тем же столом, перед ним стояла кружка с чаем.

- Ты опаздываешь, - был ответ на мое приветствие, - на первый раз я тебя прощаю, но это в последний раз, понял?

- Понял, - опешил я.

- Садись. Ну, как твоя шмара?

- Кто?

- Ну, телка твоя, из-за которой ты вчера чуть не повесился.

- А-а-а-а… Бегает за мной как привязанная, только мне она уже не нужна, тошнит от нее.

- Ну это ты зря! Чем больше телок у тебя в жизни будет, тем лучше. Тебе теперь надо копить магическую энергию, а секс в этом смысле очень эффективен, после инициации я тебя научу, как правильно поступать. Твоя инициация состоится через месяц 27 апреля, в следующее полнолуние. За это время тебе надо многое успеть. Вот здесь… Что такое? - спросил Мастер, видя мое замешательство. - Что-то хочешь сказать?

- Да, Мастер. Я хотел сказать, то есть спросить… Ну… В общем… Вы так говорите обо всем, как будто уже все решено, - робко промямлил я.

- Что решено?! - тон Мастера не предвещал ничего хорошего.

- Ну то, что я… Ну буду членом «церкви», пройду инициацию и все такое… - мой голос упал, я чувствовал себя тараканом, застывшим под тапком хозяина.

- Ах вот ты о чем! А кому я вчера говорил о том, что обратного пути не будет? Кто мне вчера тут пускал сопли о разбитом сердце и о желании умереть? Не ты?! - Мастер, казалось, стал в несколько раз больше, нависая надо мной огромным зловещим исполином.

- Я… я…

- Ты мразь! Понимаешь? МРАЗЬ! Вонючая и жалкая, находящаяся полностью во власти комплексов, навязанных дебильным людишкам мерзкими хрюсами [10]! Ты сейчас полное ничтожество, а я, великий Варгот, трачу на тебя свое время, пытаюсь сделать из тебя настоящего человека, даровать тебе бессмертие, наполнить твою никчемную жизнь смыслом! Что-что ты там блеешь, козел?! Что ты хочешь мне сказать?

Из моих глаз хлынули слезы, я уже давно так не рыдал: в голос, с потоком слез.

- Я не отказываюсь, - выдавил я сквозь всхлипывания, - просто мне хотелось как-то подумать, все взвесить… Простите, Мастер…

- Простите… Ты это мне говоришь?! Ха-ха-ха-ха-ха-ха, - опять зашелся он жутким смехом, - за прощением иди к хрюсам, у них Распятый всех прощает, сатана же справедлив! Если ты послужил ему, то будешь награжден! Если же провинился, то расплата последует обязательно! Значит, так! - последовало после длинной паузы. - Чтобы раз и навсегда расставить точки над «i». У тебя теперь две дороги. Первая - это стать членом церкви, пройдя инициацию, и далее выполнять все мои указания. Я обещаю тебе, что ты станешь великим сатанистом - это открыл мне мой наставник. Ты научишься управлять людьми, одним только словом ты сможешь подчинить себе любого человека, одним лишь словом ты сможешь убить. Ты станешь бессмертным, ты станешь богом! Вторая дорога гораздо короче. В случае твоего отказа в назначенный день твоей инициации ты будешь принесен в жертву сатане. Решай! У тебя есть 5 минут.

В голове моей воцарилась абсолютная пустота. От Мастера исходила нечеловеческая сила, я сидел абсолютно безвольный и раздавленный. Что я мог решать?

- Я согласен, - тихо сказал я.

- С чем ты согласен, - серьезно спросил Мастер.

- Я согласен стать членом «церкви».

- Ну что же, ты принял разумное решение, поздравляю тебя, Зергос, - губы Мастера тронуло подобие улыбки, глаза же оставались холодными. - Вот тебе литература, прочитай внимательно, будут вопросы - спрашивай, не стесняйся. Это все ты должен изучить до инициации. Это важно, но это не главное. Перед инициацией ты должен выполнить обязательное для всех задание - без этого ритуал просто невозможен.

- Что я должен сделать? - со страхом проговорил я.

- Не бойся, - засмеялся Варгот, - убивать тебе никого не придется… пока, - лицо его враз посерьезнело. - Тебе надо будет добыть крест. Надо насильно снять крест с православного священника. Понимаешь, это очень символично! Мы с ним немного поработаем - сам увидишь! - Варгот зашелся громким смехом, - А потом он станет твоим талисманом. У каждого нашего брата и сестры есть такой.

- Я постараюсь.

- Уж постарайся. Теперь мне пора идти, держим связь через Локи. Как она тебе? Понравилась? - меня передернуло от сальной ухмылочки, Варгота. Он поднялся, собираясь уйти.

- Варгот, постойте, можно попросить вас о помощи?

- Что ты хочешь, - Мастер сел обратно на стул.

- Моя бабушка заболела, инсульт, она переживала из-за меня, можно ей как-то помочь?

- Зачем? Твоя бабушка - отработанный материал, туда ей и дорога, она для нас совершенна бесполезна.

- Но она единственный близкий мне человек, - опешил я.

- Запомни! Сейчас у тебя единственными близкими людьми являются «братья» по «церкви», а всех остальных пошли… Подсказать куда? - с этими словами он, не прощаясь, вышел.

В глубокой задумчивости я доехал до дома. На душе было по-прежнему скверно. Кроме того, я очень переживал за бабушку. В больнице сказали, что ее состояние пока без изменений. Около 10 зазвонил телефон, с большим удивлением я услышал голос Локи.

- Откуда ты узнала мой номер?

- Мастер сказал.

- А он откуда узнал? я ему не говорил.

- Мастеру ничего не надо говорить, он все знает сам, - голос Локи был по-прежнему безразличным. - Ты чем занимаешься? Не хочешь придти ко мне?

- Давай лучше ты ко мне, у меня отдельная квартира, без соседей, а бабушка в больнице, видимо, надолго.

- Хорошо. Ты меня на одну ночь приглашаешь или мне собрать кое-какие вещи?

- Собери.

- Хорошо, диктуй адрес.

Жизнь вошла в новую для меня колею: завтрак, школа, от нечего делать стал помогать Локи - покупал продукты для жрецов и Мастера, вечером ужин, ночью секс… Бабушке стало получше, она пришла в себя, но никого не узнавала, говорить не могла.

Мы со Стасом шли по тротуару вдоль Ломоносовского проспекта, думая каждый о своем. Справа за высоким решетчатым забором виднелся корпус, в котором арендовал помещение для своего банка Петр Михайлин. Свернув с тротуара в широкие ворота, мы продолжили свой путь по тропинке, пересекающей красивый сквер. На улице было пасмурно, редкими пушистыми хлопьями шел снег. Только я сделал шаг на узкую дорожку, проходившую вдоль корпуса, куда и лежал наш путь, как слева меня кто-то окликнул:

- Денис! Сынок!

- Мама! - я буквально остолбенел. Мама, одетая в старомодное черное пальто с лисьим воротником, быстрым шагом направлялась в мою сторону. На ее лице отразилось невероятное отчаяние и страх.

- Мама, но как же… ты же… - забормотал я.

- Сынок! Берегись!

Вдруг за моей спиной раздался рев двигателя. Я обернулся и увидел буквально в пятнадцати метрах от себя несущийся в мою сторону большой черный джип. В самом его внешнем виде была неотвратимость… Неотвратимость смерти…

Что-то мелькнуло слева от меня, и я увидел маму, бегущую в сторону джипа с вытянутыми вперед руками.

- Не сметь! - раздался ее властный крик. Я стоял и не мог шевельнуться. Через мгновение джип должен был раздавить маму.

- Не-е-е-ет! Что есть мочи закричал я, - мама не шевельнулась, а джип вдруг встал как вкопанный, закрутился вокруг своей оси, ускоряясь с каждым мгновением, и растаял как дым.

Мама обернулась ко мне, лицо ее было печально.

- Сынок, тебе угрожает опасность. Беги! Беги как можно дальше! - почти прокричала она последнюю фразу.

- Дэн! Дэн! Проснись! - донесся до меня голос Стаса. Я резко сел на кровати, вытирая испарину со лба. Дыхание было прерывистым. - Ты чего? Напугал меня до смерти! - Стас стоял возле моей кровати в трусах и в тапочках на босу ногу.

Обхватив голову руками, я медленно приходил в себя. За окном, кажется, уже рассвело, было пасмурно, шел редкий снег.

- Сколько времени, Стас? - спросил я внезапно охрипшим голосом.

- Восемь утра. Я в туалет пошел, иду себе обратно, думаю, сейчас еще немного подремлю, а тут твой душераздирающий крик. Приснилось что?

- Да, Стас, приснилось. Мама во сне спасла меня от огромного черного джипа, который собирался меня раздавить у дверей офиса «Опус-банка». Слушай, дай мне минуту в себя прийти, ладно? - Стас встал и тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

«Что же теперь делать?» - пытался сообразить я. Это не было обычным кошмаром. Ощущение реальности происходившего преследовало меня до сих пор. Я никогда не верил в мистику, а на сны старался не обращать внимание, но то, что произошло сегодня, было явно чем-то особенным. Тяжко вздохнув, я не спеша оделся и пошел умываться.

Водные процедуры слегка освежили меня, я поставил чайник на плиту и заглянул в комнату Стаса. Тот лежал под одеялом, прикрыв глаза.

- Стас, мы завтракать-то будем? - тихо спросил я.

- Не царское это дело - завтраки готовить, - пробурчал он.

- Понял, чего изволят его высочество откушать? Яичница с помидорами, колбасы и сыры подойдут?

- Еще как! - оживился Стас. - Правда что ли приготовишь?

- Готовить жратву - одно из самых моих любимых занятий. Дрыхни пока, минут за пять до завтрака позову.

Сделав пару глотков апельсинового сока, я принялся за дело - всегда приятно позаботиться о своей утробе. Я залил кипятком три помидора, после чего легко очистил их от кожуры и порезал в старую добрую чугунную сковороду, добавив кусок сливочного масла. Помидоры зашкворчали, я убавил огонь и занялся сервировкой стола: масло, хлеб, сыры и колбасы - это получилось слишком шикарно для завтрака двух холостяков в подполье! Разбив в слегка утушившиеся помидоры четыре яйца, я уже собрался позвать Стаса, но он сам выполз, не иначе на запах.

- Дэн, ты что такое готовишь? Даже у меня дома так вкусно не пахнет по утрам!

- Ну да! - сказал я, польщенный похвалой. - Мама у тебя готовит изумительно!

Яичница удалась на славу, мы уселись за столом, с аппетитом поглощая плоды моих кулинарных побед. Настал черед кофе, за которым Стас первым нарушил молчание.

- Ты думаешь, к Пете не стоит ехать? - будничным тоном спросил он. Я был просто поражен, насколько точно ему удалось почувствовать мои мысли.

- Не знаю, Стас. По крайней мере, у меня есть очень большие сомнения на этот счет. Понимаешь, слишком уж необычный был сон, слишком сильный что ли, чтобы не обращать на него внимания. С другой стороны, кроме Петиного цербера, мне пока и обратиться не к кому.

- Тоже верно, - подтвердил Стас. - Я вот тут подумал… Дэн, послушай-ка, что мы с тобой можем сделать. Ты будешь меня ждать где-нибудь в районе Университета в безопасном месте, а я отправлюсь к Пете - прощупать ситуацию. Попробую за тебя похлопотать, не согласятся ли, мол, они тебе помочь. Если ответ будет положительный, и я ничего подозрительного ни в банке, ни на подступах не замечу, то либо я тебя вызову к нам, либо мы сами к тебе подъедем. Как идея?

Я задумался.

- Понимаешь, Стас, мы с тобой в этих делах ни капельки не смыслим. Играть в шпионов дилетантам - просто смешно. Думаю, что в этом случае, конечно, будет спокойнее, но гарантий все равно никаких. Слежку за банком ты вряд ли обнаружишь, а если предположить, что Петю могут «попросить» помочь противной нам стороне, то и подавно - твои шансы нулевые. Однако другого выхода я не вижу. Будь, что будет! - решился я. - Как в Москву поедем? Мне еще после Пети надо успеть с папой встретиться.

- С папой? Дэн, но это очень опасно! За ним могут следить!

- Понимаю, но увидеться с ним надо обязательно. Он человек опытный, уверен, отец все продумал.

- Ну смотри… Здесь недалеко станция электрички. Мы можем доехать до платформы Кунцево - это минут 30, а оттуда автобусом - прямо до Воробьевых гор.

- Я не против.

- Тогда поторапливаемся!

Стас в благодарность за завтрак вымыл посуду и прибрал со стола, а я отправился застелить постель. Присев на прибранную кровать, я случайно заметил довольно потрепанную книгу, лежавшую на подоконнике. «Православный молитвослов». Взгляд сам собой метнулся по комнате и остановился на выцветшей бумажной иконе, висевшей в углу. Я встал, подошел поближе к иконе и попытался прочитать имя изображенного святого. По всему было похоже, что это святитель Николай, о котором мне рассказывал отец Кирилл в Иерусалиме. Он говорил, что этот святой - самый почитаемый на Руси. «Почему бы и нет», - мысленно ответил я сам себе на возникшее вдруг желание помолиться.

Я просмотрел оглавление. «Молитва перед началом всякого дела» - этот пункт первым привлек мое внимание. Открыв нужную страницу, я встал перед иконой, перекрестился и прочитал: «Царю небесный, утешителю душе истины, иже везде сый и вся исполняй, сокровище благих и жизни подателю. Прииди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша». Далее я стал искать молитву святителю Николаю. Наконец я нашел «Акафист святителю Николаю». Что такое «акафист», было мне не ведомо. Я открыл нужную страницу и обнаружил, что объем текста достаточно велик. Долистав до конца, я к радости своей, нашел короткую молитву, которую и начал читать.

На что похоже это чувство? Я стоял и мучительно соображал. Ну конечно! Это было отдаленно похоже на то, что я испытал у Гроба Господня в Иерусалиме. «Господь слышит меня! Он меня не оставит!» - радость моя была столь же ощутима, сколь и непонятна.

- Что с тобой? - удивился Стас. - Ты придумал, как решить все свои проблемы?

- Да нет, Стас! Просто так, все в порядке. Мы едем? - пресек я разговор.

- Давай одеваться. Мы назад-то вернемся?

- Я не думаю, чтобы мои проблемы так быстро рассосались. Так что, если будем живы - вернемся, - спокойно ответил я.

- Тяпун тебе! Тоже мне, нашлась Каркуша! - ворчал Стас.

Мы вышли из дома, а примерно через час покидали салон автобуса на Воробьевых горах.

- Дэнис, возьми ключи от дачи, - протянул мне Стас увесистую связку. - У меня дом есть, а тебе и переночевать негде будет, если мы вдруг не встретимся. Теперь надо определиться, где ты будешь меня ждать.

- На смотровой площадке есть храм, там меня уж точно никто искать не будет.

- Годится. Теперь вот еще что, - продолжил Стас по-деловому. - Если мы поедем к тебе, то я тебя предупреждать не буду. Если же я тебя решу пригласить в банк, а на месте все будет в порядке, то я обращусь к тебе… Э-э-э… Тебя как в школе дразнили?

- Сосиской, - признался я. - Дениска-сосиска.

- А, ну да! Надо было сказать своим приятелям спасибо, поскольку много других рифм напрашивается…

- Прибью!

- Ну ладно, ладно! Так вот, так и напишу - «Сосиска». Если же ты получишь сообщение начинающееся на любое другое слово, включая «Дэн», «Дэнис» и т.д., быстренько сворачивайся и линяй обратно на дачу. Я постараюсь к тебе приехать или, по крайней мере, дать знать на пейджер, что со мной. Сам не пытайся мне звонить - сиди тихо, как мышь.

- Слушай, Стас. Да тут Джеймс Бонд отдыхает! Какой там! Моссад, МИ-6, Штази, ЦРУ и КГБ вместе взятые - просто мальчишки с голыми попками по сравнению с нами!

- Слушай, сарделька! Я для кого стараюсь? Между прочим, у меня работа, на которую я сегодня просто забил болт! И все ради тебя! А он тут еще издевается!

- Все-все, Стас! Больше не буду! Договорились, я все запомнил.

- То-то же. Ну, с Богом!

Мы обнялись на прощание, и Стас ушел, я же обосновался в будке таксофона - надо было обзвонить своих клиентов по рекламе. На это ушло минут пятнадцать, после чего я отправился в храм.

Бабушка Ефимия была на своем посту - неспешно натирала до блеска большие медные подсвечники.

- Здравствуйте, Ефимия э-э-э… - замялся я, - не знаю вашего отчества. Вы меня помните?

- Конечно помню, сынок, - повеяло теплом от удивительно доброго и мудрого взгляда темных карих глаз, - Никитична я, Ефимия Никитична. Как твои дела, сынок?

- Да неважно, тучи не рассеиваются, а еще более сгущаются, Ефимия Никитична, да и еще обещание мое вот… неисполненное.

- Кому ж обещал-то? Дружку какому, а он тебе теперь покоя не дает?

- Да нет, не дружку, - вздохнул я, - Богу Самому обещал однажды, что, если поможет Он мне, то обязательно покрещусь, ну и забыл об этом напрочь.

Бабушкины глаза враз посерьезнели.

- Э, милок, как же это ты так? Но это дело поправимое. Бог наш любит всех. Ни один человек в мире не может любить так, как Он! Бог не хочет зла никому, а все, что посылает - посылает на пользу. Понимаешь, все! Даже то, что кажется нам плохим.

- Ну Он же бывает и наказывает?

- Это не Бог нас наказывает, а мы сами себя. Каждый наш грех аукается скорбями. И, главное, помни, что никогда человеку не дается ноши выше той, какую тот может сдюжить. НИКОГДА! - строго подытожила она. - Ты, главное, с этим делом не затягивай - с Крещением, это не шутки. Если решил, то иди до конца, и крещения одного будет мало! Надо в церковь ходить, молиться, поститься, исповедоваться, причащаться. Жизнь наша короткая, а когда Господь к себе возьмет, никто не знает. Вот сегодня отпевать будут молодого парня - поди тебе ровесник: красивый, богатый. Приходил к нам, с отцом Михаилом беседовал. А вот убили его в минувшее воскресенье.

Что-то смутно кольнуло меня, я еще не успел сообразить, что же именно, как дверь храма открылась, и внутрь вошли двое амбалов, в которых я тут же узнал охранников покойного Федота. Бежать было некуда, я сделал два шага вперед, встав в угол перед какой-то иконой. Тем временем гости подошли к бабушке Ефимии и поинтересовались готовностью предстоящего отпевания. Она успокоила их, сказав, что все готово, дала несколько распоряжений, после чего они ретировались. Я не смел повернуться, а Ефимия Никитична, подойдя ко мне поближе и встав в пол-оборота, тихонько зашептала:

- Что случилось, милок? Ты знаешь этих людей?

- Бабушка, отпевать-то будут не Федора Силина?

- Фамилии не припомню, а звать точно Федором.

- Меня обвиняют в его убийстве, милиция ищет, бандиты, - голос мой дрогнул, а состояние было близким к панике.

- Ох, батюшки! - воскликнула Ефимия. - Иди за мной!

Она схватила меня за руку и потащила вглубь храма. Сбоку, слева от алтаря, я увидел еще одну дверь, которая была заперта. Бабушка велела мне идти к двери, а сама быстренько натянула цепочку от стены к стене, отгородив ту часть храма, где мы находились от входа.

- Ефимия Никитична, здравствуйте, - это был голос Колобова, - у нас все готово, что делать дальше?

- Милок, обожди на улице немного, я сейчас принесу подставку под гроб и вас позову.

Я стоял спиной ко входу, и мне казалось, что меня вот-вот узнают, схватят, было такое ощущение, что поток горячего воздуха окатывает меня сзади, по спине заструился пот. Спровадив Колобова, бабушка ловко извлекла откуда-то из-под халата связку ключей, отперла дверь, и мы вышли во внутренний двор. Прикрыв дверь, моя спасительница, быстро перебирая ногами в древних бурках, поволокла меня к двери добротного кирпичного дома, расположившегося внутри церковной ограды.

- Это дом нашего батюшки, здесь тебя никто не найдет, - сказала она, захлопывая дверь изнутри. - Вот, разувайся, на тебе тапочки и проходи вот сюда, - указала сухонькая ручка на открытую дверь в конце короткого коридора. В середине комнаты стоял большой обеденный стол со скамейками вокруг. Видимо, это была столовая. В помещении было тепло, я снял куртку и присел с краю на скамейку.

Запищал пейджер.

- Стас! - Трясущимся пальцем Денис нажал на кнопку.

«Денис, я в «Опус-банке». Здесь готовы тебе помочь. Срочно позвони по телефону 939-15-76. Жду звонка. Стас»

- Твою мать! - Вырвалось у меня. Я просто не верил своим глазам. «Что же делать?», - только и вертелась в голове. «Точно! - Наконец-то придумал я. - В этой ситуации я сам ничего не смогу сделать, а вот отец сможет помочь. Надо быстрее ехать к нему!»

Из глубины дома раздались шаги, и в комнату вошел рослый детина с огромной окладистой бородой, он вполне подошел бы на роль Ивана Сусанина, и голос был под стать:

- Здорово, раб Божий, давай знакомиться, меня зовут Григорий, - протянул он огромную ручищу. Я с опаской подал свою руку, которая словно попала в железные тиски.

- Приятно познакомиться, Денис, - промямлил я.

- Ефимия сказала, что тебя надо вывезти отсюда. Ты торопишься? Можем пока чайку попить.

- Тороплюсь, Григорий, поверьте, очень тороплюсь! Мне бы выбраться отсюда на улицу незаметно, а там я уж сам.

- Ты, Дионисий, куда попал вообще, знаешь? - сделал грозное лицо мой собеседник.

- В церковь, - опешил я.

- Вот именно! Ты попал в Дом Божий, где все проблемы решаются легко и просто, когда на то воля Божия есть. Тебе куда и к какому времени надо? - ласково улыбнулся он под конец.

- На Мясницкую, к часу.

- Тогда едем!

Я немного успокоился. От этого человека исходила какая-то уверенность и сила. Вообще как нельзя кстати оказалась помощь этих, в общем-то, чужих мне людей, ставших в считанные минуты очень близкими.

Мы вышли на улице. Во дворе стояла новенькая Нива с работающим двигателем.

- Прыгай внутрь, - скомандовал Григорий и забрался на водительское место. Вынув из кармана брелок наподобие пульта автомобильной сигнализации, он нажал кнопку, и ворота стали открываться.

Как больно, как же больно! Жар возникает внутри и, кажется, опаляет каждую клеточку тела, медленно поднимаясь к голове. Нет! Только не это, только бы он не дошел до головы. Эту боль пережить невозможно, я опять потеряю сознание. Зачем Наставник мучает меня? Он опять пришел ночью, я услышал его голос - внутренний голос, который велел мне приехать к этой церкви на Воробьевых горах. Сюда должен придти этот щенок, а мне необходимо сдать его следователю. Наставник, как всегда, все знает. Я должен исполнить его волю, должен…

Вот и следователь с этой дебильной фамилией, да и весь он какой-то ущербный, а щенок уже внутри, в церкви. Что со мной, м-м-м-м, больно, жжет, я не могу подойти к храму… Что случилось? Надо подойти к нему, надо только подойти и сказать несколько слов про этого щенка. Так, у меня получится… А-а-а-а-а-а-а! Ничего не вижу, куда я бегу? Стоп, стоп! Больно! Дыши, дыши! Где я? Вот гадость! Какая сила оттолкнула меня от церкви? Но стало легче, боль отступила. Надо выполнить волю Наставника, иначе будет плохо. Надо идти.

- Ты опоздал! Ты не выполнил приказ!

- Нет, Наставник, я все сделаю, я не виноват, мне стало плохо, наверное это из-за того, что я подошел к дому Распятого!

- Ты должен выполнять мою волю любой ценой! Любой! Ты будешь наказан!

- Наставник, прости!

- Ха-ха ха-ха-ха! - этот хохот был, как всегда, ужасен, от него стыла кровь в жилах. - Проси прощения у Распятого, а я справедлив и всегда наказываю не слушающихся меня!

Может, я еще успею, только бы успеть, но что это? Машина выехала с территории церкви, а кто рядом с водителем? Да это тот щенок! Я опоздал! Чтобы ты сдох, проклятый ублюдок! Я убью тебя! Я принесу твою кровь Наставнику и заслужу его расположение! Нет! Не надо, больно, больно! Голова! Жжет! Не-е-е-е-е-ет!

- Ты бы, Дионисий, отодвинул кресло назад да пригнулся пониже. Мать Ефимия говорила, дела у тебя серьезные, да и люди, которые против тебя, - не лопухи.

Я повиновался.

Мы выехали из ворот, свернули направо и резво покатили по улице Косыгина.

- Кажется, чисто, поднимайся, - сказал Григорий.

Горячая волна обдала меня с головой. На тротуаре стоял мужчина, бледный как полотно, весь скорченный, будто ему было очень плохо, но глаза, смотрящие на меня, сверкали какой-то неистовой злобой. От жара я мигом вспотел. Мы поравнялись с незнакомцем, и он стал заваливаться на бок, я обернулся и в последующие несколько секунд, пока изгиб дороги не скрыл его из вида, я наблюдал, как ужасные конвульсии сотрясали тело странного прохожего.

- Поди эпилептик, припадок случился - не иначе, - прокомментировал Григорий.

Любую мысль относительно своего выбора я гнал как можно дальше и изо всех сил пытался решить основную проблему: найти Крест.

Неожиданно помогла мне Локи. Однажды поздно вечером, как обычно без затей насытившись друг другом, мы молча лежали в кровати.

- У тебя проблемы? - неожиданно спросила Локи.

- Да, до инициации осталось меньше недели, а Крест я так и не достал.

- Может, стоит попробовать ограбить попа не в Питере, а за городом? Здесь везде людно, трудно найти одинокого священника. А в пригороде, в какой-нибудь деревне может быть намного легче.

- Хм… Это мысль. А какой храм выбрать, как думаешь?

- Слушай, а что если «оприходовать» попа по соседству с нашим «храмом»? Это будет символично! - лицо Локи впервые на моей памяти озарилось радостной улыбкой. - Два храма рядом, один побеждает другой!

- А где храм, про который ты говоришь?

- Да в Вырице, там есть церквушка деревянная, поп там - наверняка какая-нибудь жирная скотина, ты ему только в челюсть двинешь, он и лапки кверху, а потом ищи тебя свищи.

- Толково, ничего не скажешь! А в какой день лучше это сделать, как думаешь?

- Лучше всего послезавтра, в воскресенье, после их службы попы обычно ходят к своим хрюсам по разным проблемам.

- Решено, послезавтра утром и поеду!

Я потихоньку приходил в себя, а Григорий, оказавшийся хорошим водителем, гнал машину по московским улицам. Пробки в этот день не были фатальными, и минут через 40 мы сворачивали с Садового кольца на Мясницкую улицу.

- Куда тебе на Мясницкой? - поинтересовался Георгий.

- Высадите меня у Главпочтамта.

Покидать уютный салон и расставаться с Григорием мне решительно не хотелось - так здесь было хорошо и, казалось, абсолютно безопасно. Но делать нечего, машина подкатила к памятному зданию, вот и вывеска питейного заведения, где была назначена встреча. Мы тепло попрощались, Григорий меня перекрестил, и я вышел в промозглую неуютную неизвестность…

В баре было малолюдно, молодой бармен флегматично натирал стеклянный стакан, который и без того уже искрился, словно бриллиант. Я огляделся по сторонам. Два столика были заняты: за одним из них устроились с пивом два мужичка в костюмах; парочка влюбленных ворковала за другим. Отца нигде не было видно. «Наверное, еще рано», - подумал я.

- Вас случайно не Денис зовут? - Неожиданно обратился ко мне бармен.

Я внутренне насторожился, но постарался не подавать вида.

- А что такое?

- Вы здесь должны встретиться с отцом?

- Да, - голос мой предательски дрогнул.

- Назовите мне, пожалуйста, его имя и отчество, и я передам вам от него посылку.

- Григорий Александрович. «Это что еще за конспирация», - недоумевал я.

Бармен передал мне плотный пакет, в котором, по-видимому, лежала картонная коробка.

- Пивка не желаете?

- Нет, лучше водички.

Взяв пакет и воду, я отправился к облюбованному столику.

Пискнул пейджер.

«Сосиска, у меня все в порядке, буду на месте не раньше 16.00. До встречи!»

- Слава Богу! - прошептал я. - Стас, молодчина, ты выкрутился!

Я сел за стол и залпом осушил стакан с водой. Видимо Стас поедет в Перхушково на первой электричке после перерыва. Хорошо бы успеть к нему.

Из переданного барменом пакета я с волнением достал коробку из-под мобильного телефона «Siemens». Собственно, в ней и лежал новенький мобильный телефон, уже включенный и полностью заряженный в комплекте с зарядным устройством и инструкцией, а также сложенный вчетверо лист бумаги и пухлый конверт. Отложив в сторону телефон, я развернул письмо:

«Сынок, в сложившихся обстоятельствах осторожность не может быть излишней. Я специально не стал сообщать тебе подробности на пейджер, чтобы все думали, что мы сегодня с тобой встретимся. Приезжать же к тебе лично слишком опасно. Я навел кое-какие справки. Скажу откровенно, ты попал в скверную историю. Но выше нос! Как известно, безвыходных ситуаций не бывает!

В коробке ты найдешь новенькую мобилу, зарегистрированную на подставное лицо, такая же незасвеченная игрушка есть и у меня. Ни в коем случае не звони с этой трубки кому бы то ни было, кроме меня. Запомни! НИКОМУ! В памяти телефона лишь один номер - мой. Можешь его сейчас набрать.

Папа.

P.S. Да, в конверте немного денег тебе «на мелкие расходы».

Я заглянул в конверт, обнаружив там полную пачку сотенных купюр: папа в своем репертуаре! [11] Убрав конверт во внутренний карман куртки, я занялся инструкцией к телефону, чтобы понять, как пользоваться записной книжкой. Техническим кретинизмом я никогда не страдал, и уже через несколько минут телефон соединял меня с трубкой отца. Я не стал выходить из бара, поскольку к тому времени из посетителей остался я один, а бармен беспечно болтал с кем-то по телефону. Отец ответил сразу.

- Сынок, это ты? - услышал я взволнованный голос.

- Да, па, привет, как ты?

- Да нормально. Сынок, давай в разговоре обойдемся без излишней конкретики, береженого Бог бережет.

- О’кей.

- Денис, у тебя дома не найдется случайно фотографии на загранпаспорт?

- Должны быть, в верхнем ящике стола. Я, когда фотографировался, сделал два комплекта на всякий случай.

- Отлично!

- Пап, пока не забыл. Я тут случайно вспомнил, что однажды, еще в студенческие времена, оказал любезность одному сотруднику прокуратуры. Я, к сожалению, не помню даже его фамилии, но он оставил мне свою визитную карточку. Кто его знает, какую он карьеру сделал за прошедшие годы? Может, не забыл меня. В любом случае, попытка не пытка. Ты попробуй найти его визитку: у меня в столе в нижнем ящике есть картонная коробка со старыми карточками.

- Хорошо, сынок, посмотрю, хотя в твоей ситуации, думаю, и Генеральный прокурор окажется бессилен.

- На самом деле так плохо? Пап, но я никого не убивал! Я вообще никакого отношения не имею к этому делу!

- Верю, Денис, но кто-то тебя определенно подставил. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

- Да никаких нет, в том-то и дело! Я вообще не могу спокойно думать о том дне!

- Сынок, это надо сделать, - сказал отец, сделав ударение на слове «надо». - Пойми, получается так, что подставил или подставили тебя кто-то из той компании в Национале. Ты прокрути все в памяти. Вспомни, кто тебя завел против убитого, как вы в клуб поехали. Пораскинь мозгами-то! За тебя этого никто не сделает.

- Хорошо, постараюсь, - я понимал, что отец прав. - Кстати, па, куда мне столько денег?

- Денег много не бывает. Еще неизвестно, что тебя ждет впереди.

- Это понятно, но тебе и без того сейчас на меня придется крупно потратиться.

- Сын! Перестань! - отец не на шутку рассердился. - О чем ты говоришь?! Ты вспомни себя год назад. Да-да, когда у меня похитили партию товара и мне срочно нужны были деньги рассчитаться с поставщиками. Ты, не задумываясь, отдал все накопленные деньги. Так?

- Так, но…

- А что но? Я знаю прекрасно, что копил ты их на свою мечту - на новенькую BMW. Но разве есть в жизни что-то важнее близких людей?

- Да, ты прав. Я все понял, пап, спасибо.

- Теперь, Денис, о самом главном. Мне для реализации намеченных планов потребуется дней пять. Я для тебя нашел квартирку на Юго-Западе. Вполне приличная, со мной никак не связанная. Ключи и адрес в коробке с телефоном.

- Папа, а это не опасно? Ты же сам говорил, что мною интересуются серьезные люди. Место, где я сейчас живу, вполне надежно. Я пока не буду переезжать.

- Смотри сам, тебе решать, но ключи оставь себе, мало ли что.

- Договорились.

- Береги себя, до свидания.

Ехать в Кунцево было рано. Я заказал себе кофе и углубился в воспоминания недавних печальных событий.

С чего же начался скандал? Не могу сказать, что мне было очень приятно видеть Федора, но в тот момент я с радостью отметил, что искренне, без всяких обид и «камней за пазухой» поздоровался с ним. Да! Так и есть! Все испортил Колобов: «Неужели можно вот так из-за бабы предать мужскую дружбу? Ну бросила тебя телка, но ты же сам виноват! Ей нужен был дядька с деньгами или, на худой конец, с перспективами их иметь», - четко вспомнилась обидная фраза. С чего он тогда начал разговор на эту, явно больную для меня тему? Юрка вроде никогда ничего против меня не имел. Да и откуда ему было знать подробности наших отношений? Только Федор мог растрепать все своему компаньону, Лене совершенно незачем было об этом распространяться. Но у Федора теперь не спросишь… «Ладно, давай рассуждать логически, - начал я разговор сам с собой. - Предположим, что кто-то поставил себе целью меня подставить, свалить на меня убийство Федота. Тогда всем нужно продемонстрировать, что у меня был мотив его убить, а также подстроить ситуацию таким образом, что я окажусь с Федотом вдвоем наедине, где можно будет его убить так, что подозрение падет на меня.

Так, уже хорошо. Что касается драки, то подначивать меня начал Колобов. Такое впечатление, что он весь вечер подливал масла в огонь, я прекрасно помню его гнусные ухмылочки в мою сторону. Он же произнес и тот памятный тост за Федота - хозяина жизни. Просчитать мою реакцию было несложно - я всегда был слаб в плане алкоголя, и в критических ситуациях прибегал именно к его помощи, увы… Ну, а дальше, как говорится, дело техники. Он все же добился своего, случилась потасовка, зачинщиком которой для большинства окружающих был именно я. Федор вступился за своего компаньона, я уже был на взводе…

Так… Дальше мы поехали в клуб - место, где Федота и убили. Но это была вроде идея Федота, хотя посоветовать ему мог тот же Колобов, который потом за нами и увязался. Зачем? Через 15 минут он уехал, Инночка, видишь ли, воспылала прежней страстью, - я невольно ухмыльнулся, вспомнив, что ушла Инночка от Юрки именно ко мне, но и со мной долго не задержалась. - Юрка тогда меня даже благодарил, что я помог ему избавиться от нее. Сама же Инночка утверждала, что именно она бросила Юрку и что он долго страдал после этого. Если это организовал действительно Юрка, то все складывается. Он приехал с нами в клуб и быстренько ретировался, оставив нас «в нужном месте в нужное время», ну а мотивов, думаю, у него могло быть выше крыши. Ну что же, один кандидат, кто реально мог быть виноват в моих проблемах, есть, а других на горизонте пока не вырисовывается»…

Часы показывали 14.30. Поймав такси, я доехал до Кунцево. Стас дремал в зале ожидания, на его лице были следы побоев. Я застыл в дверях, глядя на верного друга. Комок подступил мне к горлу.

- Стас, дорогой Стас! - Я тихо присел рядом и обнял друга за плечо. Он встрепенулся.

- Сосиска, привет! - Мы обнялись

- Стас, что у тебя с лицом, тебя били?

- Так, ерунда, потом расскажу! Скоро электричка, у тебя билет есть?

Купив билеты, мы отправились на платформу.

В электричке мы устроились на сиденье около тамбура, и Стас начал свой рассказ.

- Пошел я в этот гребаный банк, - начал Стас практически без паузы, - меня сразу провели к Петру. На улице, естественно, ничего подозрительного я не заметил, но та скорость, с которой меня доставили к директору, как-то слегка насторожила. Я прикинулся дуриком, сказав, что вчера разговаривал с тобой по телефону, и что было бы неплохо, если бы наш вчерашний собеседник - начальник службы безопасности - с тобой встретился. Петя начал как-то слишком сильно суетиться, спрашивая меня, а где ты сейчас, собственно, находишься, а когда сможешь подъехать, а может, лучше нам подъехать прямо к тебе… В общем, Дэн, актер из него получился никудышний. Я сказал, что где ты находишься - не знаю, что сегодня вечером ты мне позвонишь, и я готов передать тебе телефон банка для связи. После этого я попытался откланяться, вот тут-то все и началось. В комнату завалился вчерашний цербер в сопровождении «чиста братка», которые уже без обиняков начали задавать мне прямые вопросы типа: «Где найти эту сволочь?», «Куда я, падла, вчера делся из лабораторного корпуса и где ночевал?», ну и тому подобное. Несколько раз меня пытались «вразумить» зуботычинами, но я стоял на своем - «не знаю ничего», «ночевал у подружки», «позвонит Денис - передам все, что скажете».

Потом цербера осенила гениальная мысль послать от моего имени тебе сообщение. Мне велели его написать на бумажке. Читали они его и смотрели с разных сторон. Петя, козел, даже звонил кому-то из своих знакомых - наших однокурсников, выяснял как тебя звали на курсе. В общем, все сошлись на том, что сообщение можно отправить, что Петя собственноручно и сделал. Потом меня заперли в переговорную без окон, а где-то через полтора часа отпустили на все четыре стороны. Перед уходом, я сказал пару ласковых Пете. Он, ведь, мне кое чем обязан. Его как-то в стройотряде чуть не повязали на «аморалке», а прикрыл его я.

- Интересно, и что он тебе на это ответил?

- Усмехнулся, гад, и сказал, что бизнес превыше всего, и переть против ТАКИХ людей он не станет.

- А почему он тебе сначала все выложил?

- Очевидно, ТЕ люди к нему наведались уже после первого нашего разговора.

- Слушай, Стас, а как ты смылся от них сегодня, неужели за тобой никто не следил?

- Дэн, неужели коренному обитателю деревни под названием Московский Университет трудно оторваться от нескольких узколобых придурков? Я, не спеша, прогулочным шагом отправился в Главное здание - это же самый настоящий город в миниатюре! Кроме того, ты, наверное, видел, что на входе теперь пропуска проверяют милиционеры, причем довольно придирчиво. Я понимаю, что это не явилось непреодолимой преградой для моих преследователей, но какое-то время они неминуемо потеряли. Я же тем временем рванул! Причем рванул я не к другому действующему входу, а к одной из дырок в заборе. А потом «огородами… огородами…».

- Слушай, тебе теперь с ними лучше не встречаться!…

- Да брось ты! Им ты нужен, а не я. И потом, в здании они меня могли натурально потерять самым естественным образом без злого умысла с моей стороны. Так что пусть сами локти кусают.

Ночь на воскресенье прошла тяжело. Мне снились кошмары, а где-то с 4 утра я и вовсе не спал. Провалявшись в постели до 7.00, я оделся, выпил чашку чая и отправился на Витебский вокзал. Храм я нашел без труда, устроился на скамеечке недалеко от входа на территорию церкви и запасся терпением. Ждать пришлось довольно долго. Уже после обеда из здания церкви вышел священник, поправлявший на груди массивный позолоченный Крест.

- Есть! - радостно прошептал я. Священник прошел мимо меня, миновал ворота и, о чудо, прошел мимо единственной стоящей около церкви машины! Я бросился следом. Священник свернул на пустынную улицу, и я решил не терять времени:

- Эй, ты! - крикнул я.

Поп остановился и обернулся, на его лице читалось искреннее удивление.

- Это вы мне, молодой человек?

Он не был толстым, как предрекала Локи, но устрашающего впечатления не производил: маленький, плюгавенький, такого я уделаю одной левой. Я подошел к нему и без разговоров залепил в эту удивленную физиономию хук справа. К моему величайшему удивлению, рука провалилась в пустоту, я чуть не упал, а священник, казалось, даже не двинулся с места.

- Что вам надо, молодой человек? - совершенно спокойно спросил он.

Я ткнул пальцем в наперсный крест:

- Ты отдашь мне вот это!

- Ах, это! - лицо попа враз переменилось, я увидел перед собой воина. Я замахнулся в очередной раз. Мой противник как будто решил почесать себя за ухом левой рукой, а в следующее мгновение свет померк…

Я очнулся лежащим на кушетке в чистенькой, просто обставленной комнатке. До меня доносились приглушенные голоса:

- Отец, ну как ты мог! Он же еще мальчишка, ты же его мог убить! - это был женский голос.

- Матушка, а что мне было делать? Он же покусился на самое святое! Да и ничего ему не сделается, с минуты на минуту очухается, на будущее урок будет.

- Ох, отец, отец, у самого вон сын подрастает, а все как мальчишка, лишь бы кулаками помахать.

- Ладно, матушка, пойдем глянем нашего грабителя.

Я тут же закрыл глаза, но меня раскрыли.

- Ну, я же говорил, очухался уже. Вставай, вставай разбойник недоучка!

Я открыл глаза и сел на кушетке. Смотреть в глаза священнику было невыносимо стыдно.

- Как голова-то? Не кружится? - тон батюшки был миролюбивым и слегка насмешливым.

- Да нормально все. Как это вы меня? Я даже не заметил.

- Дак, милок, это я сейчас батюшка, а до этого десять лет в черных беретах: такое, брат, не забывается.

- А мне говорили, что хрюс… ну, в смысле, христиане… у вас, в общем, если по левой щеке ударить, то правую должны подставить.

- У-у-у-у, брат, да ты оказывается у нас богословски подкованный! Это где же христиан за таких рохлей считают, что они даже то, что им дорого, защитить не могут?

- Не ваше дело! - угрюмо ответил я.

- Ну ни дать, ни взять пионер-герой в застенках гестапо!

- Идите, зовите милицию, чего вы здесь…

- Да не буду я милицию звать, не бойся. Ты, парень, расскажи-ка мне, зачем тебе понадобился Крест?

Весь мой страх к этому человеку вылился в отчаянную браваду:

- Ничего я тебе не скажу, хрюс поганый! Сатана самый сильный, он мне поможет! А ты мне ничего не сделаешь, ничего, ничего… - в горле встал ком, руки тряслись, - не сделаешь, ничего…

Неожиданно на голову легла теплая ласковая женская рука, мягкая ладонь скользнула мне на щеку и прижала голову к теплому, пахнущему свежей выпечкой фартуку. Что-то очень смутно знакомое шевельнулось глубоко в груди, сладкое чувство защищенности накрыло меня с головой. Наверное, так бывает, когда рядом мама, любящая, готовая простить за что угодно. На глаза навернулись слезы, я попытался вывернуться, но две руки очень нежно держали мою голову, перебирая непослушные волосы, и я сдался. Слезы ручьями хлынули из глаз, но это не были слезы безысходности, страдания или страха. Было ощущение, что с каждой слезинкой из моей души уходит боль.

Успокоившись, я подробно рассказал свою историю батюшке и его супруге, продолжавшей сидеть рядом со мной. Реакция священника меня потрясла больше всего: он молча встал, сел рядом со мной с другой стороны, обнял меня за плечи и стал гладить по голове со словами:

- Господи, Иисусе Христе, помилуй раба Твоего Николая! Сколько же тебе пришлось пережить, бедный ты мой! Как же тебя угораздило вляпаться в такое дерьмо! Ну ничего, выход есть из любой ситуации. Да, прав твой наставник: прощать может и имеет право только Христос. Он не миф и не выдумка, Он - реальность! Только Господь Иисус Христос взял все наши грехи на Себя, за нас и за тебя, Коля, тоже, взойдя на Крест, претерпев муки без вины. Не бойся, все будет хорошо!

Когда я окончательно пришел в себя, мы сели пить чай. Батюшка осторожно начал разговор:

- Ты, Коля, теперь-то куда? К своим «братьям» вернешься?

- Не хочу я к ним, страшно мне там и противно.

- Ну так они тебя просто так не отпустят.

- Это понятно, а что делать?

- А ты оставайся у нас с матушкой. Места у нас немного, но, как говорится, в тесноте да не в обиде, еды хватит. Ты мне по хозяйству поможешь, свежим воздухом подышишь, на рыбалку с тобой сходим. Поживешь с месячишко, там, глядишь и оставят тебя в покое.

- А школа как?

- Да учиться можно и у нас, в Вырице. Устрою я тебя, не волнуйся.

- Что же получается: напакостил и в кусты? - заупрямился я. - Не хочу я так. Я должен сам им все сказать, а там - будь, что будет!

- Коля, ты пойми, что ты не против людей воюешь, а против бесов, обладающих огромной силой и властью, а у тебя никакого духовного опыта нет. Не выстоять тебе против них. Кроме того, куда ты сейчас вернешься? Домой? И кто там тебя будет ждать? Опять будешь блудить? Пойми, что блуд - это серьезный смертный грех, который губит душу человека. Если ты хочешь искренне порвать с сатанистами и остаться со Христом, то блудить тебе никак нельзя!

Мысль остаться у этих милых людей была очень заманчива, но в Питере осталась бабушка, да и стыдно мне было вот так прятаться, вроде как струсил.

- Нет, отец Николай, не могу я так, поеду и сам решу свои проблемы! Я так решил! А Локи я сегодня же выгоню из дома - погостила, и хватит, хорошего понемножку.

- Эх, Коля-Коля… Пропадешь ведь, - со скорбью в голосе ответил батюшка. - Но неволить тебя не имею права. Свое слово я тебе сказал, а уж послушать его или нет - дело твое. Господь каждому человеку в серьезный жизненный момент дает возможность выбора: служить добру или злу. Боюсь, что в твоей жизни такой день «икс» настал. Подумай, Коля, как следует.

- Я уже подумал. Спасибо, батюшка, за все! Поеду я, поздно уже, - и я как можно быстрее покинул этот гостеприимный дом.

- Я буду за тебя молиться, - услышал я последние слова отца Николая.

Пока я ждал электричку, несколько раз в голову приходила мысль вернуться к священнику, но я гнал ее от себя, я должен был решить проблемы сам!

Сидя в вагоне, я продумал план действий. Фактом является то, что раз я не добыл Крест, то и инициации не будет. Думаю, что убивать меня в этом случае не станут. Я очень надеялся, что меня просто с позором выгонят, как не оправдавшего надежд, а жизнь моя войдет в прежнюю привычную колею.

К большому удивлению, квартира моя была пуста. На столе лежала записка:

«Зергос, я сегодня ночую у Мастера, это его воля. Вернусь завтра. Локи».

«Ну что же, баба с возу, кобыле легче», - подумал я, стаскивая промокшие ботинки. В это мгновение зазвонил телефон.

- Привет, - раздался в трубке флегматичный голос Локи. - Ну как? Добыл?

- Нет, к сожалению. Весь день около церкви проторчал, никто так никуда и не поехал.

- Да-а-а-а. Мастер будет в гневе, он завтра ждет тебя в 12.00 в известном месте.

- Хорошо, спокойной ночи, - и я положил трубку.

Электричка остановилась у станции Перхушково, и мы вышли на платформу, зашагав в сторону дачи. Неожиданно Стас напрягся, взяв меня за руку, но не сбавляя хода.

- Дэн, сейчас запрыгиваем обратно в электричку, быстро! - прошептал он.

Раздалось шипение, вагонные двери дернулись. Придерживая их руками, мы заскочили обратно, и поезд тронулся. Проследив направление взгляда Стаса, я увидел короткостриженого мужчину, который бежал по платформе и на ходу что-то кричал в мобильный телефон.

- Стас, это кто?

- Это тот самый «браток», который встретил меня около лабораторного корпуса.

- Блин! Как же они нас вычислили?! - моему изумлению не было предела.

- Профи, ничего не скажешь. Дэн, что же теперь делать? Они нас на следующей остановке могут взять тепленькими, если на машине удастся обогнать электричку.

- Надо прыгать!

- На ходу!?

- Сорвем стоп-кран!

- И попадем в руки дорожной милиции.

- Может быть, попадем, а на «Здравнице» нас схватят почти наверняка. Стас, решаем быстрее, скоро остановка.

- Была не была!

Мы прильнули к окну в поисках подходящего места. Впереди показался железнодорожный переезд.

- Дэн, прыгаем сразу после переезда - чем ближе к трассе, тем лучше. Раздвигаем двери, - в лицо ударил сильный поток морозного воздуха. - Держи двери, а я - к стоп-крану! - командовал Стас.

Мимо меня промчался железнодорожный шлагбаум, и тут же в уши ударило громкое шипение сорванного стоп-крана. Поезд дернулся и начал быстро сбрасывать ход.

- Не будем ждать полной остановки, - прокричал Стас. - Приготовься!

Поезд почти остановился, Стас вернул ручку стоп-крана на место и мы прыгнули в глубокий снег. Я приземлился неудачно, слегка подвернув ногу. Стас помог мне выбраться из снега, мы вскарабкались на насыпь и двинулись в сторону переезда. Слава Богу, мы ехали в предпоследнем вагоне, на улице уже смеркалось, а электричка начала набирать ход, медленно удаляясь. Никаких преследователей видно не было.

Выйдя на Можайское шоссе, мы привели себя в порядок и решили поймать такси, но прежде надо было обсудить дальнейшие действия. Я присел на пенек

- Стас, у меня есть ключи от квартиры, которую организовал мне отец. А ты, может, езжай домой? Сколько тебе еще можно терпеть из-за меня?!

- Дэн, брось! До квартиры еще добраться надо, а у тебя нога больная. Еще неизвестно, что с ней. Кстати, сильно болит?

- Болит, но, думаю, ничего страшного нет, просто растяжение. Ты и так сделал для меня много. Больше я не хочу рисковать собой. И не спорь!

- Дэн, ну подожди, не пори горячку, давай я тебе помогу.

- Не надо, поверь. Мне лучше одному, я прошу тебя.

- Нет, Дэн. Ты сейчас возбужден, тебе и так тяжело, а две головы лучше, чем одна. Я уеду домой, как только ты нормально устроишься, договорились?

- Ну хорошо. Спасибо тебе, Стас!

- Да чего там.

Через 5 минут у обочины притормозил старенький «жигуленок», Стас махнул рукой, и мы уселись на заднем сидении, за время пути никто не проронил ни слова.

Мы благополучно миновали милицейский пост на пересечении с МКАД и въехали в город. Через полчаса машина остановилась около типовой многоэтажки в Олимпийской деревне.

Вечером разговор со Стасом не клеился - слишком сильны были переживания минувшего дня. Мы рано разошлись по комнатам, очень хотелось спать.

Я уже было собрался лечь в постель, как перед глазами мысленно возник лик святителя Николая, каким он изображен на иконах.

- Спасибо тебе, отче Николае! - зашептали губы сами собой. - Только благодаря тебе, твоей помощи я жив до сих пор. Спасибо! - уже не в первый раз появилось удивительное чувство, как будто святой находится совсем рядом. Ты не слышишь его, не видишь, но на душе становится тепло, в ней поселяется покой и умиротворение, как это бывает после общения с близким любимым человеком. Эту ночь я проспал глубоким крепким сном, без сновидений.

В последний раз у дома Распятого наказание наставника было особенно сильным… Я очнулся лежащим на мостовой с разбитым в кровь лицом, голова сильно болела, суставы нещадно ныли, будто их выкручивали. С трудом я добрался до дома, допил из горлышка остатки водки в чекушке и рухнул на кровать. В последнее время в моей жизни все меньше и меньше радости, наставник все чаще и чаще требует от меня выполнения его приказов, все меньше и меньше вещей я делаю по собственной воле, все горше вспоминать свою беззаботную юность, когда бабушка была еще жива, когда я еще не сделал окончательного рокового шага…

На следующий день в 11.45 я спускался в подвал. Мастер уже был там, он сидел за угловым столиком, прихлебывая кофе из большой кружки.

- Ну, чем похвастаешься, - последовал вопрос, не успел я еще усесться на стуле.

- Плохо, - состроил я скорбную физиономию, - я не оправдал ваших надежд, раздобыть Крест мне не удалось.

Повисла длинная пауза, два сверкающих злобой глаза сверлили меня насквозь.

- Насилия и не будет, не будет, не будет, - неожиданно забормотал Варгот, - он сделает выбор сам, сделает сам, сделает сам…

- Не понял, это вы мне? - поинтересовался я.

Варгот словно стряхнул с себя оцепенение:

- Нет ничего, ерунда. Да… Так о чем мы… Ну не смог достать Крест - это ерунда. Будем считать, что это задание останется за тобой.

- А как же инициация? - опешил я.

- А наставник на что? - лицо Мастера исказила жуткая усмешка, он полез в карман и вытащил позолоченный Крест на массивной цепочке. - Вот это сегодня передал мне ты, успешно выполнив задание, поздравляю! - опять раздался дикий хохот. - Ну что, брат, до послезавтра? - два злых глаза не мигая смотрели на меня.

- Я не хочу проходить инициацию и становиться членом вашего братства, - с усилием, медленно, почти по слогам произнес я. Мне казалось, что сейчас небо упадет на землю. Я был готов к крику, гневу, побоям, к чему угодно, но только не к тому, что произошло.

- Ну что же, сатана никого не неволит. Это твой выбор. Но учти, выбор этот тебе сделать суждено лишь один раз, больше такой возможности уже не представится. Все преимущества жизни с нами я тебе описал, кое-что немногое ты увидел сам. Как живут хрюсы, ты тоже видел. Иди, думай, завтра вечером я сам приеду к тебе.

Мое удивление длилось не слишком долго. «В конце концов все благополучно закончилось, и нечего голову ломать над этим», - подумал я.

На следующий день утром я пошел в школу. Маша опять не давала мне прохода, она очень изменилась: под глазами появились темные круги, взгляд потух, а из глаз изливалась нечеловеческая тоска.

- Что ты со мной сделал? - услышал я в очередной раз вопрос, заданный тихим изможденным голосом. - Я ничего не хочу и не могу делать - ни спать, ни есть, ты меня заколдовал как будто. Отпусти меня, Коленька, ну пожалуйста, я так больше не могу, поверь!

- Маша, если бы я мог. Ты попробуй в церковь сходи, может, там тебе помогут, а я ничего не смогу для тебя сделать, сам попал так, что дальше некуда…

Я шел домой не спеша, размышляя о своей жизни. Что теперь делать, что будет с бабушкой? Я понимал, что обратно ничего не вернешь, и прежней жизни уже не будет, хотя… Отец Николай говорил что-то о возможности покаяния, в котором человек очищается от всего скверного, что совершил в жизни. Надо будет съездить к нему, посоветоваться. Мысли мои прервал женский крик из соседнего двора-колодца. Не раздумывая, я бросился туда. Моему взору открылась отвратительная картина: пятеро подонков пытались затащить в подвал молоденькую девчушку, почти еще ребенка. Двоих из них я узнал, это были парни из соседнего подъезда: нигде не работающие восемнадцатилетние алкаши. С одним я был даже знаком - здоровались при встрече. Он меня тоже узнал.

- Ты, Колян, шел бы отсюда подобру поздорову, а то дружбаны мои сегодня не в настроении, - его пьяные глаза были налиты кровью.

- Вован, ты же меня знаешь, я не уйду и постоять за себя сумею, убирайтесь-ка вы сами, да побыстрее.

Державший девочку парень отпустил ее, и она стремглав бросилась наутек. Только сейчас я обратил внимание, что он один значительно старше всех остальных. На вид ему было не меньше тридцати, лицо украшал безобразный шрам, а руки были покрыты татуировками.

- Я, петушок, вчера только с зоны откинулся, баб семь лет не видел, а ты мне весь кайф сломал. Придется отвечать! Его голос был сиплым, а глаза горели нешуточным огнем, на губах блуждала нахальная ухмылка. Недолго думая, я угостил эту смеющуюся физиономию хуком справа - это был мой коронный удар, который и сейчас удался на славу: парень упал навзничь и лежал, не двигаясь. Повисла секундная пауза. Опомнившись, дружки поверженного «делового» набросились на меня. Я отбивался как мог, но силы были явно неравны. Вскоре очухался и бывший зэк, который в этой компании явно был заводилой.

- Ах, сука! - орал он во все горло, - кончай его! - я был не в силах сопротивляться. Мне скрутили за спиной руки, а зэк начал избивать меня ногами.

- Вали его на землю! - Приказал зэк. Меня прижали к земле так, что не мог пошевелиться. Зэк медленно приближался, неся в руках огромный булыжник. - Ну вот и все, птенчик, настал тебе конец.

Вдалеке раздался вой милицейской сирены. Звук быстро приближался.

- Корень, валим! - Один из державших меня парней побежал к арке.

- Ну ладно, птенчик! - Зэк отбросил булыжник в сторону. - Я не прощаюсь, тебе все равно не жить, сука!

Через полминуты во двор вошли трое милиционеров.

- О, опять алкаши что-то не поделили! - сержант всем своим видом изображал глубочайшее презрение.

- Товарищ сержант, тут было пятеро подонков, они хотели девочку изнасиловать, я вступился, а они решили мне отомстить, я знаю двоих из них, они в соседнем дворе живут.

- Слышь ты, у меня таких товарищей нет, не было и не будет. Ты мне еще расскажи, что ты английскую королеву спас, - двое других милиционеров громко заржали. - Значит, так: заниматься вашими разборками я не стану, мне и смотреть на тебя противно. Мы сейчас тихонечко уйдем, а ты и думать забудь, что есть такая организация, как милиция. Решишь кинуть заяву - пожалеешь!

Я сидел на полу и смотрел на удаляющиеся спины «народных защитников».

Часа через 2, приняв ванну, я сидел на кухне и заклеивал ссадины на лице, вооружившись бабушкиным маленьким круглым зеркалом на подставке. На душе было настолько мерзко, будто туда не просто наплевали, но устроили общественный туалет. Самым страшным во всей этой ситуации было то, что эти подонки, похоже, на самом деле не уймутся, а ждать помощи было неоткуда.

Неожиданно резко в прихожей прозвенел звонок, я вздрогнул, а через мгновение на цыпочках пошел к двери. Заглянув в глазок, я не смог подавить вздох облегчения: за дверью стоял Варгот.

- О, Зергос, я смотрю тренировки в вашей секции проходят весьма серьезно. Чаем напоишь? - голос Наставника был, как всегда, спокоен.

- Проходите, - только и смог вымолвить я. Усадив Варгота на кухне, я поставил чайник на плиту, после чего сел напротив. - Меня тут пятеро подонков убить хотели, менты помешали, но те обещали, что доведут дело до конца.

- Вот-те на! Непобедимому боксеру досталось на орехи! Ну и что думаешь делать? Завещание уже написал?

- Варгот, мне действительно не до смеха. Ума не приложу, что делать - и в милицию не пойдешь, они только издевались надо мной.

- Вот смотри, брат Зергос, у тебя возникла в принципе совершенно ничтожная проблема, которую любой из наших «братьев» решит сходу, а ты уже лежишь поверженный лапками кверху.

- Вы хотите сказать, что сможете с ними справиться? - робко спросил я.

- Я?! С этим никчемным быдлом? - кухню сотряс дикий хохот. - Брат, неужели ты мало видел? Неужели у тебя есть сомнения в том могуществе, которое дает сатана тем, кто верен ему? Посиди-ка минутку тихо.

Глаза Варгота закрылись, губы что-то беззвучно шептали. Вдруг по его телу пробежала судорога, глаза открылись, но они были совершенно безжизненны, а лицо превратилось в маску. Через несколько секунд лицо Наставника приняло обычное выражение, губы растянулись в ехидную усмешку:

- Ну что, Зергос, пойдем решать твою проблему, - он стремительно встал из-за стола и направился к двери, я бросился следом, спешно обулся, схватил куртку и выбежал на улицу. Варгот быстро шагал в сторону сквера у моего дома, я догнал его уже у самого входа. Практически сразу я заметил эту пятерку: громкий хохот сотрясал всю округу: они пили пиво, расположившись на двух скамейках, стоящих напротив друг друга.

- Я останусь здесь и помогу тебе, а ты иди, можешь сделать с ними все, что захочешь, и ничего не бойся, вперед! - подтолкнул меня в спину Варгот.

- Кого я вижу! - осклабился зэк, увидев меня, - Петушок сам к нам пришел.

Я обернулся. Наставник стоял у входа в сквер, глаза его были прикрыты, а губы что-то шептали.

- Ну иди смелее, - продолжал зэк с мерзкой ухмылкой на лице, - больно не буд… - он резко осекся, как только я посмотрел ему прямо в глаза. Несколько мгновений мы молча стояли друг напротив друга, пока я не ощутил прилив огромной внутренней силы, сопровождавшийся неописуемым наслаждением, ощущением полной власти и могущества: безраздельного, неограниченного и разрушительного.

- Ну говори, говори дальше, - тихо прошипел я. Зэк изменился в лице, губы его задрожали, ноги подкосились, и он рухнул на колени, на светлых брюках между ног стало расплываться темное пятно.

- Не надо, прошу не надо, - плаксиво залепетал он. Мои руки дрожали, а голова горела огнем.

- Что же ты замолчал, почему остановился? - я говорил каким-то чужим голосом, от которого у самого побежали мурашки по коже.

- Нет, прости меня, я не хотел, я не буду…

Дикий хохот помимо воли вырвался из меня:

- Прости, говоришь?! Это ты проси у Распятого! Я же буду карать! Карать! Карать! - мой голос перешел в крик. - Так вот, ублюдок, сейчас ты и твои дружки будете делать то, что я прикажу!

Один из парней бросился наутек. Взглядом я толкнул его в спину. Ноги парня оторвались от земли, он пролетел метра два и плашмя рухнул на асфальт, так и оставшись лежать неподвижно. Трое других, казалось, присохли к скамейке, смотря на меня полными ужаса глазами.

- Нет, нет, не надо, - в голос зарыдал зэк, начав облизывать мои ботинки. - Умоляю, не надо, умоляю!!!

Невозможно и передать все наслаждение от этого ощущения власти. Не помню, сколько времени это длилось - вся компания дружно исполняла любую мою команду, даже самую унизительную, в ужасе толкая друг друга. Вволю насладившись новыми ощущениями, я вернулся к Варготу.

- Я в тебе не ошибся, Зергос. Ты будешь великим последователем нашего господина! Тебе понравилось? - он широко улыбался.

- Это было невероятно! - подтвердил я. - Как я мог отказываться от ТАКОГО?! - моему восхищению не было предела, страстное возбуждение еще не покинуло меня. Выйдя на Большой проспект, мы расстались с Варготом, договорившись встретиться завтра в 19.00 у железнодорожных касс Витебского вокзала…

Часы показывали 9.30 утра. По квартире распространялись аппетитные запахи, а с кухни доносилось характерное позвякивание посуды. Там вовсю орудовал Стас.

- Что я вижу, - искренне удивился я, протирая заспанные глаза. - Стас! Ты решил освоить кулинарное искусство!?

- Ну так не боги горшки обжигают! Между прочим, я уже в магазин сгонял, пока ваша светлость почивали!

- Стас! Вот не ожидал от тебя! А что ты готовишь?

- Яичницу с помидорами по твоему рецепту. Так сказать, закрепляю полученные теоретические знания.

- Я в душ - и через 5 минут за столом!

Мы позавтракали, и Стас заторопился на работу. Его шеф очень лояльный руководитель, но, как известно, любому терпению приходит конец. Стоя у входной двери, я тепло обнял друга.

- Стас! Спасибо тебе огромное! Запомни, я твой должник по гроб жизни.

- Дэн, да чего там, - слегка покраснел он. - Обращайтесь, если что!

Мы расхохотались. Взяв с меня слово не выходить из квартиры, Стас покинул мое временное жилище. Стало одиноко и грустно.

Около полудня зазвонил телефон.

- Добрый день, Дениска! - голос отца был бодр и даже весел. - Как настроение, как прошла ночь?

- Да нормально. Скукотища, сижу тут, как медведь в берлоге.

- Ну, ничего, сынок. Конечно, на тюремных нарах было бы веселее…

Я поперхнулся.

- Отец! Ну и шутки у тебя!

- Ну ладно, ладно, уж и пошутить нельзя, - ответил отец сквозь смех.

- Я вообще не понял, а чему мы так рады?

- Ты знаешь, смех смехом, но если Бог на самом деле есть, то Он на твоей стороне - это точно!

- Что случилось, - насторожился я.

- Во-первых, я, кажется, решил, что с тобой делать - все складывается весьма оптимистично, а во-вторых…

- Погоди, па, а что ты, собственно, решил?

- Не по телефону, сын. Могу сказать, что сидеть тебе в твоей берлоге придется максимум до следующей пятницы.

- Ничего себе! Еще целую неделю, да я тут с ума сойду!

- Ничего, посидишь, подумаешь о жизни, о своих проблемах, глядишь, что-нибудь интересное надумаешь. А во-вторых, у тебя появился очень серьезный покровитель.

- И кто же это? Отец, не томи!

- Александр Иванович Соколов, визитку которого я вчера нашел в твоем столе, в настоящий момент исполняет обязанности ушедшего на пенсию заместителя генерального прокурора России. Его официальное назначение - дело ближайшего времени. Более того, именно он ведет твое дело.

- Вот это да-а-а-а, - только и смог произнести я. - Ну так а зачем тогда мне здесь торчать, если, как ты сказал, он согласен мне помочь?

- Не все так просто, сынок, ты очень удобная кандидатура на роль «козла отпущения». Слишком серьезные силы заинтересованы в том, чтобы поскорее закрыть это дело, придав ему вид своего рода несчастного случая. Сам понимаешь, лучше тебя человека не найти. А силы вмешались настолько серьезные, что даже зам. генерального не может тебя легко отмазать. Хотя, согласись, верить тебе сходу он тоже не обязан. Другое дело, что сам он искренне сомневается в твоей виновности, исходя из материалов дела. Так или иначе, мы уже выработали с ним план действий относительно тебя, но по телефону я тебе ничего не скажу. Из дома ни ногой, никому не звони, сиди тихо, веди себя хорошо! Еды хватит на ближайшее время?

- Думаю, хватит, Стас вроде затарил холодильник, - кислым тоном произнес я.

- Да, чуть не забыл, пока будешь там прохлаждаться, напиши самым подробнейшим образом свои показания относительно всего, что произошло в тот злополучный вечер. Чем подробнее напишешь, тем лучше для тебя. Пиши буквально все, даже визиты в сортир.

- А в какой форме писать? На чье имя?

- Так на имя Александра Ивановича и пиши. Форма свободная, обязательна твоя подпись и дата в конце этого сочинения, а также на каждой странице.

- Хоть какое-то занятие.

- Все, пока, мне пора делами заниматься, не хандри там, сегодня вечерком еще созвонимся.

- Пока, пап, спасибо тебе за все, - в трубке раздались прерывистые гудки, началось тоскливое ожидание неизвестно чего…

После обеда я не нашел ничего лучшего, как завалиться спать…

Каждое движение давалось мне с огромным трудом, будто я находился в очень плотной и вязкой среде, а стоящий напротив Колобов двигался удивительно быстро, а удары его были хлесткими и точными. Я весь дрожал от злости, что никак не мог врезать ему как следует: мои удары были вялыми, он без труда от них уходил. Вдруг появилась Лена с перекошенным от злобы лицом, ее отвратительная страшная физиономия медленно приближалась, к моей шее тянулись выпачканные в крови руки. Скованный ужасом, я не мог произнести и слова: из горла вырывался какой-то шепот. Наконец мне удалось набрать полную грудь воздуха и что есть мочи крикнуть:

- Мама-а-а-а-а-а!!!

Меня обдал мощный поток прохладного ветра, и все исчезло. Мама стояла в отдалении и с любовью смотрела на меня.

- Сынок, - раздался ее ласковый голос, - я молюсь за тебя, но и ты уж не забывай это делать, прошу тебя!

Я открыл глаза, голова была тяжелой, а лоб в испарине. «Где же я возьму здесь молитвослов?» - пришла в голову первая мысль. В том, что мне необходимо и дальше читать акафист святителю Николаю, не было ни малейшего сомнения. Машинально я направился в коридор и к великому удивлению обнаружил во внутреннем кармане куртки молитвослов, найденный на даче. Как он туда попал, было для меня загадкой. В конце концов, решив, что я сам случайно его туда положил, я отправился читать акафист. С каждым разом старославянский текст становился мне все понятнее, я уже мог различать некоторые факты биографии святого, а при чтении все сильнее возникало ощущение того, что я не просто бубню непонятные слова, а общаюсь с человеком, чувствуя его душевное тепло, понимание, сочувствие, а главное - желание и возможность помочь…

Этот священник был очень похож на отца Николая, а вот и моя бабушка, только гораздо моложе, она прижимает к себе годовалого мальчугана с круглыми большими глазами, с интересом озирающегося вокруг. Они вместе с другими взрослыми и детьми расположились в церкви полукругом перед крещальной купелью. Батюшка читает молитвы…

- Отрекаешися ли от сатаны и всех дел его, и всей гордыни его, и всех ангелов его? - и все отвечают: «Отрекаюся».

- Отреклся ли от сатаны и всех дел его, и всей гордыни его, и всех ангелов его? - «Отрекохся», - шепчут бабушкины губы.

- Дуньте и плюньте на него, - велит батюшка. Мальчуган будто все понял: широко открыв рот, что есть мочи дунул и плюнул. Затем все повернулись к алтарю.

- Сочетаешися ли со Христом? - «Сочетаваюся», - тихо отвечают люди.

- Сочетался ли еси Христу? - «Сочетахся».

Чин идет своим чередом, пока детей не начинают окунать в купель. Бабушка раздевает мальчугана, он серьезен и спокоен в отличие от других детей, заливающихся громким плачем. Сильные руки батюшки берут мальчугана: «Крещается раб Божий Николай во имя Отца, Аминь, и Сына, Аминь, и Святаго Духа, Аминь». Я выныриваю из чудесной благоухающей воды, батюшка отдает меня бабушке, которая заботливо укутывает меня в простыню. Воздух вокруг будто соткан из потоков света, непередаваемое ощущение счастья наполняет меня изнутри. Я сижу у бабушки на руках, а батюшка говорит проповедь:

- …Сегодня вы получили бесценный дар, очистив и исцелив свои души в крещальной купели. Души ваши есть самая большая ценность в этом мире, берегите же их, храните в чистоте и верности Богу. Сатана - враг рода человеческого - жаждет заполучить как можно больше душ людей, но покупает он их за пятак, за мелочь удовлетворения нашей гордыни и низких страстишек…

Мы с бабушкой выходим из храма, чудесный свет остается позади, а спереди надвигается зловещая черная туча. Она резко увеличивается в размерах, пытаясь нас поглотить, бабушка кидается обратно в церковь, но путь преграждает Варгот с перекошенным от злобы лицом.

- Уйди, пусти нас, пусти! Пусти! - я сидел на кровати, а губы шептали сами собой: пусти… пусти… пусти… Будильник на тумбочке показывал 4.20 утра, больше в эту ночь я не смог уснуть: множество самых разнообразных мыслей роилось и сталкивалось в голове. В последнее время я обратил внимание на то, что во мне как будто живут два человека: один осторожный, мягкий и добрый, а другой - более сильный, властный и злой. Все чаще второй одерживал верх. Вот и сейчас первый тянулся к тому священнику, которого я видел во сне, второй же не мог забыть того наслаждения, которое я испытал накануне в сквере. Испытать нечто подобное хотя бы еще раз стало для меня навязчивой идеей. Казалось, никакая сила в мире не заставит меня отказаться от этого.

День прошел в томительном нетерпеливом ожидании, подробности сна постоянно всплывали в памяти, но я гнал их, пытаясь избавиться от серьезных мыслей о том, что должно было произойти в этот вечер. «Я взрослый человек, принявший самостоятельное решение. Я особенный, избранный высшими силами для особого служения, я не хочу и не смогу жить так, как живут все эти мелкие людишки вокруг», - так затыкал я робкий голос моего первого «я».

Часы на фасаде Витебского вокзала показывали 18.55. Варгот уже ждал меня: как всегда, в полном спокойствии, он стоял в углу зала касс пригородных поездов.

- Ты сегодня вовремя, молодец, твой поезд через 10 минут, пойдем, я посажу тебя в вагон, - мы двинулись вдоль платформы, у которой уже стояла электричка.

- Ты поедешь в этом вагоне, в Красницах на платформе тебя встретит Локи, а я поеду следующей электричкой.

- Но к чему такая конспирация?

- Ты все понял? - проигнорировал мой вопрос Варгот.

- Да.

- Вот и отлично.

Я шагнул в тамбур и, развернувшись попрощаться с Наставником, нос к носу столкнулся с отцом Николаем, входящим в вагон.

- Коля, здравствуй, вот так встреча! - расплылся он в радушной улыбке.

- Это что еще за козел?! - зло прошипел Варгот за спиной священника.

Батюшка резко обернулся, их глаза встретились. У Наставника на лице появилось уже знакомое мне выражение - мертвая маска, а губы начали беззвучно шевелиться. Отец Николай слегка покачнулся, но удержался на ногах, ухватившись за поручень. Из-за спины я не видел лица священника, но слышал, как он шепчет какую-то молитву. Лицо Наставника исказилось гримасой боли. Когда же отец Николай, сложив особым образом пальцы правой руки, перекрестил Варгота, тот упал на колени и, подняв голову вверх, нечеловеческим, каким-то звериным утробным голосом прорычал:

- Хватит, больно, не тронь меня, жжет!

- Оставь парня в покое! - властно потребовал священник.

- Он идет ко мне по своей воле, - казалось, что от горящих огнем глаз Варгота можно было прикурить.

С громким шипением двери вагона захлопнулись, и поезд тронулся с места, а Варгот так и остался на платформе.

- Ну что, Коля, не отпустили тебя твои «братья»? - священник был совершенно спокоен. Я же не мог вымолвить ни слова, первым желанием было убежать подальше от этого человека. Я потянулся рукой к двери, ведущей в соседний вагон.

- Ты боишься со мной разговаривать? Боишься так же, как и твой учитель?

- Я ничего не боюсь! - дерзко сказал я.

- Ну тогда пойдем присядем, поговорим, вон скамейка в углу свободна.

- Что это было, там, на платформе, что вы сделали с Наставником? - с вызовом спросил я.

- Твой «брат» напал на меня, вернее не он сам, а бес, который в нем сидит.

- Какой такой бес? - я определенно не понимал о чем идет речь.

- Эх, Коля-Коля, - покачал головой священник, - с такими знаниями, а вернее, с их полным отсутствием ты ввязался в столь серьезные игры. Слушай меня внимательно. Параллельно с нашим видимым материальным миром существует мир невидимый - духовный. Этот параллельный мир населен особыми существами: добрыми - ангелами и злыми - бесами.

- Отец Николай, простите, но я уже вышел из того возраста, когда верят в сказки! - нагло перебил я священника.

- Коля, это не сказки. Ты выслушай меня спокойно и поймешь, что есть истина в моих словах. Так вот. Бесы раньше тоже были ангелами, созданными Богом, пока самый главный среди них - Денница - не возгордился своим положением. Он был ближе всех к Богу! Но как всегда и бывает, за гордостью следует ее сестра-близнец - зависть. Да, он был ближе всех к Богу, но Бог-то выше его самого! И вот этот безумец восстал против своего Создателя. Ему удалось переманить на свою сторону множество ангелов. На небе была война, Денница с войском побежден и изгнан с неба, низвержен во ад вместе с совращенными ангелами, которые стали называться бесами, а их предводитель - сатаной, или диаволом. Находясь рядом с Богом, они купались в Его любви, Бог был всем для них, самим смыслом их существования. Но вот они лишились этого счастья, лишились навсегда. И осталась у них только злоба - жуткая и ни с чем не сравнимая, а выплеснуть ее они могут только на нас, людей - любимейшие творения Божии. Мечтой любого беса является заполучить тело человека в свое пользование.

- Это как это?

- А буквально - вселиться в тело человека, подавить его волю, подчинить себе его действия. Бес лишен возможности получать удовольствия, доступные человеку, поскольку лишен тела. Вот он и действует подобно вампиру. При этом чувства человека усиливаются, он становится намного более страстным, ненасытным в наслаждениях, а сами чувства перестают быть человеческими, но становятся звериными. Например, сексуальные извращенцы, творящие мерзость в глазах Бога, реально испытывают большее наслаждение по сравнению с нормальными людьми. Эти наслаждения подобно алкоголю для пьяницы или наркотику для наркомана становятся целью их жизни, а источник этой страсти тебе уже известен.

- Но почему же тогда Бог допускает это? Почему Он вообще не оградит человека от этих самых бесов?

- Резонный вопрос, на него есть не менее резонный ответ. Бог допускает подобное потому, что такова Его святая воля… Только не всех такой ответ устраивает, - усмехнулся батюшка после короткой паузы. - Видишь ли, мы можем видеть лишь небольшой отрезок нашей жизни, Богу же она открыта вся целиком. Нам трудно даже предположить те или иные причины в действиях Бога по отношению к нам. Вот смотри, на твоем собственном примере разве не очевидно, что Господь оберегает тебя от неправильных поступков? Разве эти две встречи со мной - с виду абсолютно случайные - тебя не наводят на определенные мысли? Разве Господь не заботится таким образом о тебе? - возразить мне было нечего, а отец Николай продолжал.

- Кроме того, Господь не может силой навязывать нам Свою волю с кем нам быть: с Богом или с дьяволом. В конечном итоге решать нам, по какому пути идти: к Богу или к сатане, поскольку человек создан СВОБОДНОЙ личностью по образу Самого Бога! Вот тебе хочется, чтобы тебя любила некая девушка не потому, что ей искренне нужен ты, а потому, что ее заставили?

Священник попал в точку! Я вспомнил Машу, которая после первой оргии с «братьями» бегала за мной как привязанная, но стала мне абсолютно отвратительна.

- Вот и Господь оберегает свободу каждой созданной Им личности, - продолжал отец Николай. - И бесы - бывшие ангелы - тоже Его творение, они тоже таким образом самореализуются до времени Страшного Суда, когда Господь Иисус Христос придет на землю во второй раз. Вот тогда и будут все бесы вместе с диаволом низвержены во ад окончательно. Здесь важно помнить то, что без воли Божией, без Его попущения ни один бес НИЧЕГО не может сделать с человеком. Иными словами, чем человек ближе к Богу, тем сильнее он защищен от нападок сатаны, но это не значит, что он абсолютно избавлен от них. Каждый христианин - это воин Христов! С другой стороны, чем человек дальше от Бога, тем он больше оказывается во власти диавола. Вот такая, Коля, арифметика.

- Это ложь! - горячо воскликнул я. - Вчера днем наставник помог мне ощутить ту власть, которую дает людям сатана, - и я описал ему события, произошедшие в сквере.

- Коля-Коля, - покачал головой батюшка. - Неужели тебе не стыдно, неужели ты не понимаешь, что то, что произошло, просто ужасно и отвратительно! Кто дал тебе право быть судьей?!

- А что, по вашему, мне надо было спокойно ждать, пока меня убьют?!

- Нет, я говорю совсем о другом. Ты защитил девочку, совершив благородный поступок. Господь тебя спас от насилия, разве не так?

- Но они избили меня! Меня вообще чуть не убили!

- Избили, говоришь? А кто говорил, что воевать легко? Кто утверждал, что на войне не бывает ран, не бывает больно? Ты спас невинную душу от поругания, ты СПАС ЧЕЛОВЕКА, ты понимаешь ЧТО ты сделал? Господь сказал, что нет подвига выше, чем душу свою положить за ближнего своего. Ты был готов это сделать. Сам того не осознавая, ты стал воином Христовым, сражающимся со злом. И ты решил, что с тебя и пылинка не может упасть в этом сражении? И потом, тебя только припугнули, с чего ты взял, что они обязательно привели бы свои угрозы в исполнение? Но что сделал ты при помощи своего учителя? Ты вынес приговор и фактически привел его в исполнение, став орудием в руках бесов. Коля, скажи откровенно, неужели у тебя в душе ничего не восставало против того, что ты совершил?

- Было дело, - угрюмо согласился я и рассказал про два «я», борющиеся во мне.

- Ну слава Богу! - перекрестился отец Николай. - Это совершенно нормальное явление. Вообще очень мало поступков в этой жизни мы делаем полностью по собственному желанию. В нас постоянно борется голос совести, суть голос Божий - это твое «первое я». Совесть есть у каждого человека, это неотъемлемый атрибут души, сотворенной Господом. Когда человек встает на греховный путь служения злу, то он пытается всеми силами заглушить в себе этот голос, который мешает вести неправедный образ жизни. Второе твое «я» - это бес, твой «персональный» падший ангел, который и пытается направить тебя в погибель, совратить с верного пути. Настал, Коля, в твоей жизни момент Истины, когда надо сделать выбор. Господь тебе открыл все, ты знаешь достаточно для того, чтобы с полным осознанием сути дела принять решение. Но сделать это можешь только ты сам, никто не вправе тебя заставить.

- Но почему те, кто служит Богу, не имеют такой власти? - спросил я после долгой паузы.

- Почему же не имеют? - удивился отец Николай. - История нашей Церкви знает очень много подвижников, которые получили от Господа богатейшие дары. Возможности твоего наставника ничто по сравнению с ними! Кстати, если ты успел заметить, то и против меня он оказался бессилен, тебя это не наводит на размышления?

- Наводит. Но почему же тогда с другими людьми он делает то, что хочет?

- А с какими людьми, ты не задумывался? Кем был твой зэк? Какие дела он творил? С кем он жил - с Богом или с диаволом, как ты думаешь? Кому он служил всеми своими делами и поступками, кому САМ СЕБЯ отдал в руки? Ответ очевиден: какому господину служишь, тот тебя и судит, а сатана очень жестокий господин.

- Но почему все же ваш Бог не дает тем, кто верует в Него и служит Ему, таких способностей, которые продемонстрировал мне учитель? - не унимался я.

- Коля, ты никак не можешь понять простую вещь: сатана - это цепной пес, который может укусить только того, до кого дотянется, вернее, до кого ему позволено будет дотянуться. Я уже сказал тебе, что есть много святых, которые имели исключительные дары от Бога, только все их действия были направлены на исполнение воли Бога. Диавол - разрушитель, и то, что тебе продемонстрировали, лишнее тому подтверждение: он играет на удовлетворении низменных страстей человека. Господь же есть совершенная и всеобъемлющая Любовь, вот поэтому угодники Божии никому не мстили, но исцеляли больных, воскрешали мертвых, обличали грешников и так далее. Их дела были направлены не на удовлетворение их собственной гордыни, подчеркивание их значимости, а на прославление имени Бога, Который и дал им такие дары. Разницу чувствуешь?

В голове моей был полный сумбур. Я чувствовал какую-то глубокую великую правду, которая была в его словах, но не мог забыть и того, что произошло вчера в сквере. «А вдруг он меня обманывает, вдруг он хочет меня переманить к себе, вдруг завидует тому, что выпало получить только мне, а ему даже и не светит?» - кружились мысли в моей многострадальной голове.

- Ты куда едешь, Коля? - неожиданно спросил отец Николай. - Если ты свободен, можем поехать ко мне, как я и предлагал тебе раньше. Матушка будет рада, она часто тебя вспоминает.

Я начал всерьез колебаться. «А может, и действительно убежать от всего этого подальше?» - пришла в голову четкая мысль.

Вдруг мне стало плохо, голова закружилась, в ушах раздался шум, переходящий в свист, мышцы стало выкручивать: боль была столь же невыносимой, как бывает, когда конечности сводит судорогой. Также внезапно все прошло, на лице ощутились прохладные капли воды. Я открыл глаза и увидел озабоченное лицо отца Николая, который брызгал на меня водой из маленькой баночки.

- Это Крещенская вода, - ответил священник на мой недоуменный взгляд, - смотри, не отпускает тебя твой учитель, не отпускает…

Все последующее произошло, казалось, в одно мгновение. Дверь в вагон, находившаяся рядом с нашим сиденьем, резко распахнулась, и вошел Мирт - жрец нашего «храма». Ни слова не говоря, он вонзил огромный тесак в живот ничего не подозревавшему священнику, оборвав его речь на полуслове. Вслед за Миртом в вагон вбежали Локи и еще два «брата», они подхватили меня под руки и потащили к выходу. Мне удалось вырваться из цепких объятий, я подскочил к батюшке и обхватил его, встав на колени.

- Выбор за тобой, Коля, выбор за тобой, а на войне всякое случается, - это были последние слова батюшки, которые я расслышал. Меня грубо вытолкнули на знакомую платформу Красницы, скрутив руки за спиной.

- Пустите меня, - попытался было закричать я, но передо мной возникло уже знакомое безжизненное лицо Наставника, голова закружилась, уши опять наполнил какой-то вой, и я провалился в темноту.

Я очнулся на знакомой поляне, сидя на земле, привалившись спиной к стволу дерева. Наставник поил меня из термоса каким-то пахучим горьким отваром. По телу начала разливаться приятная истома, головная боль почти прошла.

- Ну что, Зергос, не отпускает тебя Распятый? Не дает Он тебе стать свободным, - голос Варгота был на удивление спокоен и ласков.

- А священник мне говорил, что все наоборот, - робко возразил я.

- А это тот, кто сейчас кровь из живота пускает? Ну пусть отправляется к своему Богу, а у нас есть дела поважнее. Ты пей пока, это придаст тебе сил, а мы начнем готовиться, нам сегодня предстоит много интересного, - Варгот многозначительно подмигнул, а губы его тронула похотливая улыбка. Рядом со мной присела Локи и тихо, так что слышал только я, зашептала.

- Зергос, меня Варгот отправил присматривать за тобой, но ты беги, если хочешь, после инициации обратного пути уже не будет - это совершенно точно, - голос ее был живым, в нем чувствовалось сострадание.

Я же окончательно запутался. Воля моя была подавлена, отец Николай наверняка мертв, к кому идти - неизвестно. Можно попытаться пойти к его жене, но как показаться ей на глаза? Фактически я стал виновником смерти ее мужа. Да и Варгот не оставит меня в покое. К тому же я не был вполне уверен, что мне необходимо бежать от моих «братьев». В конце концов я сдался, решив, что пусть произойдет то, что произойдет. Отвар окончательно затуманил мою голову, мир показался прекрасным, а все грустные мысли как-то незаметно оставили меня…

Я плохо помню подробности церемонии, разум мирно покачивался в каком-то уютном тумане. Меня никто не трогал, пока Ариоки - жрица «храма», не скинула с себя белый балахон, оставшись совершенно голой, и подошла ко мне с блудливой улыбкой:

- Ну что, птенчик, настало время нам познакомиться поближе, - с этими словами она потянула меня в середину круга. У «алтаря» нам преградил путь Варгот, который отозвал Ариоки в сторону. Через несколько секунд она оделась и подошла ко мне со словами:

- Тебе выпала огромная честь, тебя инициирует сам Мастер, - она медленно сняла с меня балахон и подвела к «алтарю». Мастер стоял сбоку.

Далее Варгот читал слова заклинания, а я повторял их вслух. Это была клятва на верность сатане и отречение от Христа. По окончании молитвы меня раздели и уложили спиной на «алтарь», подошла Ариоки… Меня захлестнула волна какой-то неистовой звериной страсти, подхлестываемая общей атмосферой оргии, совершавшейся вокруг.

Далее все было как в прошлый раз: озноб, поиски одежды, только вот мне не было ни стыдно, ни противно от того, что только что произошло.

Это случилось по пути домой. Мы с Варготом стояли в тамбуре. По моему телу пробежала дрожь и я услышал голос Наставника… Нет, не Варгота, а моего нового Наставника, который поселился внутри меня.

- Здравствуй Зергос, - услышал я четко внутренний голос.

- Здравствуйте, - ответил я вслух.

- Ты можешь разговаривать со мной молча, то-есть мысленно, поскольку ни одна твоя мысль не укрыта от меня.

- Кто ты?

- Я твой новый наставник.

- Как тебя зовут?

- Так и называй меня - Наставник, я буду помогать тебе, а также давать задания от нашего общего господина. Варгот скажет, что тебе делать дальше.

Я поднял взгляд на Варгота, тот улыбался.

- Ну, что я тебе говорил?! Как видишь, тебя никто не обманывал. Теперь ты свободен, у тебя новый наставник, выполняй его волю и обращайся к нему с любыми просьбами. Если честно, то я тебе немного завидую, твой наставник намного сильнее моего, так что твои возможности существенно выше моих. В «добрый путь», брат Зергос, не знаю свидимся ли, все будет так, как решит твой Наставник.

С Витебского вокзала я отправился домой. В двери торчал какой-то листок бумаги, развернув его, я прочитал:

«Коля, крепись, твоя бабушка умерла.

Мы пытались найти тебя, но не смогли, надеемся, что с тобой все в порядке. Бабушка умерла этой ночью, ее тело в больнице, мы занимаемся подготовкой похорон, крепись…

Тетя Вера и дядя Игорь».

- Ну туда ей и дорога, не будет, сволочь, доставать меня, - пронеслось в моей голове. - Что? Как же я так говорю? Ведь бабушка была самым близким мне человеком, я теперь остался один, это просто ужасно! Наставник! Что мне теперь делать? - мысленно произнес я.

- Да все правильно, туда ей и дорога, ты теперь не один, я с тобой! - голову заполнил жуткий хохот.

Оправившись от шока, я достал ключи и открыл дверь. В это мгновение распахнулась дверь соседней квартиры, и та самая тетя Вера выскочила на площадку:

- Коленька, солнышко, мне так жаль, ты уже прочитал записку, да? Не расстраивайся, мы с дядей Игорем поможем тебе, - она попыталась прижать мою голову к своей груди, но я вырвался со словами:

- Да иди ты в задницу, сука старая, не надо мне никакой помощи! И еще - не смей называть меня этим дебильным именем!

- Молодец, - похвалил меня Наставник.

- Каким же именем тебя нельзя называть, Коленька? - на соседку было жалко смотреть, она ожидала все чего угодно, но только не этого.

- А вот этим самым, которым ты назвала меня уже второй раз! - произнес я зловещим шепотом. - Меня зовут Зергос! Произнеси по слогам! - соседка стояла как вкопанная с открытым ртом. - Ты, что не понимаешь? - опять я испытал знакомое чувство наслаждения от власти над людьми. - По слогам: Зер-гос…

- За-зе-зе-р-го-гос, - наконец выдавила из себя соседка.

- Вот и отлично, а теперь принеси мне пожрать и побыстрее, - сказал я и захлопнул за собой дверь квартиры, абсолютно не сомневаясь, что мое поручение будет выполнено. «Браво! - похвалил наставник. - Ты делаешь успехи, только давай договоримся на будущее: перед тем, как ты будешь от кого-то что-то требовать или вообще предпринимать какие-то действия, советуйся мысленно со мной».

«А что, могут быть просьбы, которые ты не сможешь исполнить?» - спросил я. Суставы начало выкручивать как тогда в электричке, когда я ехал вместе с отцом Николаем. «Не задавай идиотских вопросов! - произнес властный голос Наставника. - Тебе ясно, что я тебе сказал?»

- Да, ясно, - простонал я сквозь зубы, превозмогая невыносимую боль. «Вот и отлично», - ответил Наставник и боль сразу отступила: «Надеюсь ты окажешься благоразумным, и мне не придется в дальнейшем приступать к подобным методам твоего воспитания.

Через неделю позвонил Варгот.

- Зергос, нам надо увидеться, - как всегда, спокойно произнес он. Я тут же мысленно обратился к Наставнику, и тот подтвердил необходимость этой встречи.

- Я готов. Где и когда?

- Ты помнишь ту кафешку, где мы встретились в первый раз?

- Да, конечно.

- Сегодня в 18.00, - в трубке раздались гудки отбоя.

Я пришел на 10 минут раньше назначенного времени, Варгота еще не было, и я заказал графин водки и соленья.

- Привет, Зергос! - глаза Варгота горели, а на губах играла почти счастливая улыбка, таким я его еще не видел. Он налил себе треть стакана водки и одним махом опрокинул содержимое в рот. - Господин наконец-то утвердил новую жертву, эта сука давно стоит у нас поперек дороги!

- Зергос, прости, но я не понимаю, о чем идет речь?

- А Наставник тебе ничего не объяснил? Ну извини, мне лестно, что он доверил мне эту миссию. Чаще всего мы приносим в жертву разных животных, но иногда - и это большое событие для нас - в жертву приносятся люди. Это великое дело, в ходе которого высвобождается огромное количество магической энергии, мы становимся намного сильнее. Кровь живущих - лучшее удобрение для семян нового, а тот, кто стоит на вершине высочайшей пирамиды черепов, видит дальше всего.

В этот раз случай вообще особый. Одна сука всерьез стала досаждать нам. Она работает инспектором в Детской комнате милиции. Один из наших недостойных братьев год назад случайно проговорился ей о том, в какой организации состоит, и она начала следствие. Мало того, что она нарыла много чего для нас неприятного, так еще и забрасывает письмами свое начальство с требованием создать следственную группу по нашему поводу. Более того, эта сука - хрюс и тайно посещает Церковь Распятого. Мы пытались сыграть на этом, сообщив информацию ее начальству, но она на хорошем счету, и ее даже не наказали за то, за что еще лет десять назад вышибли бы из милиции со свистом. Через три дня будет главный праздник у хрюсов [12], в который нам и велено расправиться с этой стервой.

- Я обязательно буду, - сказал я спокойным тоном.

- Ты даже не представляешь, насколько удивительно это событие! - глаза Варгота горели от возбуждения. - Иначе бы ты не был таким спокойным. Пока, до встречи, о времени сбора я позвоню дополнительно, - он допил остатки водки прямо из графина и стремительно вышел.

В назначенный день - 8 мая - все собрались в знакомом месте в Красницах лишь под утро. Незадолго до этого на чьей-то машине привезли связанную женщину лет 35 с кляпом во рту. Лицо ее было вполне спокойным, глаза прикрыты. Служба началась своим чередом, пока женщину не вывели в середину круга, поставили на колени и вытащили кляп из рта. Она молча смотрела прямо перед собой, губы что-то шептали.

- Ты будешь жить, если отречешься от Христа и принесешь клятву верности сатане, - медленно произнес жрец Мирт.

- Развяжите мне руки, - потребовала незнакомка.

- Хорошо, - скривился в усмешке рот Мирта, он не торопясь снял веревки с рук пленницы.

Она медленно перекрестилась, сложила крестообразно руки на груди и начала громко читать молитву:

- Верую во единаго Бога Отца Вседержителя… [13]

Все это время присутствующие стояли словно парализованные, никто не мог произнести ни слова, а Варгота трясла крупная дрожь, его глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит. Женщина медленно перекрестилась еще раз, опять сложила руки крестообразно на груди подняла лицо к небу и произнесла:

- В руце Твои, Господи, предаю душу свою, раба Твоя Елена, - она закрыла глаза и опустила вниз голову.

- Заткните эту суку!!! - раздался в оглушающей тишине душераздирающей крик Варгота. - Заткните ее, заткните, заткните!!! - его голос перешел в поросячий визг. Мирт, вооружившись знакомым уже мне ножом, за волосы уволок женщину в кусты.

Увиденное меня ошеломило: незнакомка была абсолютно спокойна, хотя прекрасно понимала, что сейчас ее ожидает. Я почувствовал в ней прочнейший внутренний стержень, и это было не что иное, как ее вера. Перед глазами стояли глаза жертвы, когда она начала читать свою молитву, в ее глазах практически не осталось и тени страха, а в конце я уловил даже радость и счастье на ее лице. А ведь то, а вернее Тот, в Кого верила эта женщина, был недавно совсем рядом со мной, но я сделал иной выбор…

В кустах все было тихо: ни стона, ни воплей. Через несколько минут Мирт вышел, держа в правой руке чашу, наполненную жертвенной кровью, которую и пустили по кругу. Дальше все шло своим чередом.

После обычной для всех ритуалов «церкви» оргии я услышал четкий голос Наставника: «Сегодня вечером ты уезжаешь в Москву для организации работы по привлечению молодежи в местную «церковь». Через мгновение Варгот громким возгласом собрал всех «братьев» и объявил, что я покидаю их, дабы выполнить ответственную миссию в столице, мне торжественно вручили ритуальный кинжал, казалось еще хранивший тепло жертвы. Когда я покидал любимый город, с момента моей первой встречи с Варготом прошло чуть больше месяца, а мне казалось, что минуло лет десять, не меньше. Питер провожал меня на удивление солнечной погодой, которая давно уже не радовала меня. Впереди ждала полная неизвестность…

Сегодня самочувствие было отвратительное. Как только моя жизнь пересеклась с этим щенком, все, буквально ВСЕ, пошло наперекосяк. Хотя, нет… Это произошло несколько ранее. Моя деятельность в Москве первый месяц шла очень удачно: я случайно наткнулся на шайку московских металлистов, которые играли в сатанинские игры, они мне в рот смотрели, выполняя все указания. Они оказались очень способными, мы быстро подготовили все необходимое для их посвящения, но все круто изменилось. Да, я даже подумал сначала, что это связано с той неудачной инициацией молодежи: нас неожиданно накрыла милиция, мы еле унесли ноги, оставив на поляне под Москвой весь инвентарь. Но на самом деле все произошло днем раньше, именно тогда моя четкая и практически постоянная связь с Наставником нарушилась, как будто в нее вкрались сильные помехи. Отношение Наставника ко мне изменилось: он стал слишком груб, будто я в чем-то провинился. Он и раньше говорил, что я, к сожалению, не смогу достигнуть духовных вершин в «церкви», поскольку был крещен в Церкви Распятого. Как же я в тот момент ненавидел свою бабку, каких адских мук желал ей, но ничего не попишешь, обратно уже ничего не вернешь. Ночью, предшествовавшей тому памятному дню, случилось еще одно событие. Я спросил Наставника об этом прямо, и тогда впервые последовало явное и сильное наказание. Я извивался на полу в судорогах, а Наставник хохотал, разрывая мой мозг изнутри. Теперь это повторяется все чаще и все сильнее, но что мне делать, я не знаю: спросить наставника прямо боюсь, а сам понять причину не в состоянии. Подрагивающие руки наполовину наполнили стакан теплой водкой из спрятанной на черный день бутылки и немедленно опрокинули его содержимое в рот. В последнее время я стал очень много пить: только водка приводит меня в чувство после наказаний Наставника. Но что будет дальше? Все стало гораздо хуже несколько дней назад, когда я не смог исполнить простое поручение Наставника. Я даже не могу об этом вспоминать, что же случилось со мной тогда?! Мерзкий щенок и его компания!

- Зергос!

- Да Наставник, - мой лоб вмиг покрылся испариной.

- Ты должен его найти, должен!

- Да, Наставник, но как?

- Мне тебя учить?!

- Понял, Наставник, понял!

Это было очень странно: Наставник в подавляющем большинстве случаев знал все. Он мог назвать имя человека, его возраст, где он находится в данный момент, а также поведать его прошлое и будущее. Но иногда он прибегал к моей помощи для того, чтобы узнать самые элементарные вещи - вот как сейчас.

Я кинулся к книжным полкам, достал подробную карту Москвы и раскрыл ее на странице с общей картой, где город был разбит на части с указанием страниц, на которых они были изображены более подробно. Проведя правой рукой над страницей, я сразу почувствовал тепло от района Юго-запада. Открыв нужную страницу, я понял, что щенок скрывается в Олимпийской деревне, и начал водить пальцем над домами… Неожиданно свет померк, глаза безуспешно вглядывались в кромешную темноту. Издалека начало приближаться сияние. М-м-м-м-м… Как мне знакомо это сияние! Это ОПЯТЬ ОН!!! Среднего роста старец в архиерейском облачении остановился недалеко от меня. Лицо его было спокойным и строгим, но свет, исходивший от старца, казалось, проникал в меня, доходя до самой последней клеточки организма и принося сильную боль. Я прикрыл глаза, поскольку невозможно было смотреть на этот свет.

- Николай-Николай, тяжко тебе идти против рожна? - услышал я опять до боли знакомый вопрос.

- Не называй меня этим поганым именем! - заорал я.

- Так как же? - в его голосе было неподдельное удивление, - это же твое имя, и мое, кстати, и ты это прекрасно знаешь.

- Меня зовут Зергос, Зергос, Зергос! - сорвался я на истеричный визг.

- Нет, раб Божий, тебя зовут Николай, и тебе это известно. И я очень надеюсь, что ты рано или поздно примешь свое имя.

- Зачем ты пришел опять? - нервно спросил я, не в силах уже терпеть эту муку.

- Не трогай парня! - это было сказано властным тоном. «Какой же он счастливый, этот щенок… Когда-то подобное сказали и обо мне, но я оказался полным дебилом…» - неожиданно мелькнула мысль в моей голове. «Наставник, Наставник, что мне делать, я не могу больше терпеть эту боль», - пытался я найти защиту, но безрезультатно, в голове была полная тишина. Видение исчезло, и вскоре я пришел в себя. По приказанию Наставника я позвонил Голопупенко и сказал, что искомый подозреваемый живет где-то в Олимпийской деревне.

В субботу вечером я уже довольно сильно изнывал от безделья. В коридоре не горел свет с самого первого дня моего пребывания в этой квартире, и я решил исправить неполадку. Лампа в люстре была исправна - надо обследовать патрон. В шкафу в туалете я нашел необходимые инструменты и принялся за дело: так и есть, один питающий провод обломился. Да-а-а-а. Но на любимом Физфаке меня готовили на физика-теоретика: я забыл проверить, обесточен ли патрон, и случайно замкнул цепь. Последовала яркая вспышка, и верхний свет во всей квартире погас. Хорошо, что розетки были подключены к другому автоматическому выключателю на щитке в коридоре. В голову пришла запоздалая мысль, что хорошо бы было отключить питание до того, как начинать ремонт. Но, так или иначе, оно было уже отключено, я принес в коридор настольную лампу, включил ее в розетку и решил закончить дело при ее свете, а потом уже включить рубильник, расположенный в подъезде. Я уже почти все закончил, как вдруг услышал шаги в коридоре. У соседей прозвенел звонок, и тут же кто-то стал нервно нажимать кнопку звонка в мою квартиру, но он был обесточен, и последовал громкий стук в дверь.

- Откройте, милиция! - возвестил громкий баритон. Я весь обомлел и прирос к табуретке, на которой стоял в этот момент.

- Что случилось? - это, видимо, вышел мой сосед.

- Мне надо осмотреть вашу квартиру на предмет наличия посторонних.

- Да нет у меня… Подождите, что вы делаете, не имеете права… - возмущенный сосед, по-видимому, удалялся вглубь квартиры. Мне же казалось, что даже за дверью слышны громкие частые удары моего сердца.

- Значит так, дядя, вздумаешь пикнуть, я с тобой по-другому говорить буду, понял? - раздался тот же властный баритон через минуту. Далее последовал громкий стук в дверь моей квартиры. - Здесь живет кто?

- Сейчас, кажется, нет, - тон соседа стал жалобно-просительным. - Эта квартира постоянно сдается в аренду. Прежние жильцы недавно съехали, а новых пока не видно. Так можно, это… Свет с улицы посмотреть.

- Так посмотрел уже, ты меня за идиота что ли держишь? - рассердился страж порядка. - Если услышишь кого, проверь: если не хозяева, не спугни, а позвони по этому телефону. Все понял?

- Понял, товарищ начальник.

- Ну да. Ты уж позвони, чтобы не называть меня потом «гражданин начальник», - раздался грубый смешок.

Капли пота текли по моему лицу и голове, падая на пол и затекая за шиворот. Тише амбарной мыши я слез с табуретки, выключил настольную лампу, так и горевшую в коридоре и, пробравшись в ванную, позвонил отцу. Он встревожился не на шутку:

- Ты звонил кому-нибудь, признавайся? - голос его не предвещал ничего хорошего.

- Па, клянусь, ни одной живой душе.

- Тогда с чего этот шмон? Хотя, очевидно, что ищут они наугад. Слушай, а почему же у тебя свет не горел?

- Так говорю же, коротнуло, когда я свет в коридоре чинил, я решил закончить при свете лампы: ее, видимо, с улицы не видно было, а тут как раз менты.

- Так они как раз в этот момент заявились, когда у тебя свет вырубило? Ты, сын, не экстрасенс случаем?

- Да нет, пап, просто…

- Ну говори уж, - заинтересовался отец.

- Ты знаешь, во всей этой истории сплошные чудеса происходят, словно чья-то рука меня постоянно прикрывает в последний момент. Мне мама уже два раза снилась, - и я поведал подробности снов и рассказал о том, что каждый день читаю акафист.

- Да-а-а-а… - протянул отец. - Ты знаешь, сын, если Бог на самом деле есть, то я не против, но то, что тебе кто-то определенно помогает - это факт, я тебе уже говорил об этом. Ты потерпи буквально пару дней. Во вторник, надеюсь, твое заключение кончится. Спокойной ночи.

Легко сказать «спокойной ночи»… Я не мог включать свет, а пользовался свечками, заботливо припасенными хозяином квартиры. Шторы на окнах пришлось плотно задернуть, что лишь добавляло уныния: не скажу, чтобы я страдал клаустрофобией [14], но терпеть не мог помещений с окнами, наглухо закрытыми шторами, даже вечером.

В понедельник вечером позвонил отец.

- Сынок, у нас, думаю, все в порядке. Если Бог тебе поможет, то завтра будешь в относительной безопасности…

- Папа, а можно чуть поподробнее? - вклинился я в монолог отца.

- Нет, лучше не надо, завтра сам все узнаешь.

- А мы с тобой увидимся?

- Сынок, я желаю этого больше всего на свете, но все же думаю, что рисковать не стоит. Мы же с тобой лопухи в розыскной работе, так что лучше многократно перестраховаться. Да, раз уж ты стал у меня таким набожным, то помолись за своего благодетеля Александра Ивановича. Уж не знаю, чем таким тебе обязан этот человек, но он здорово из-за тебя рискует.

- Да я сам удивлен - в принципе я не сделал для него ничего особенного, но сделал, как говорится, от чистого сердца. Он просто очень порядочный человек.

- Ну поглядим, поглядим… Слушай дальше, - продолжил отец деловым тоном. - Завтра будь готов к семи утра. В это время приедет гример с Мосфильма, слегка над тобой поработает.

- Зачем?! - изумился я.

- Сын, не перебивай, мне и так тошно! Я боюсь за тебя до дрожи в коленях. Все инструкции, подробности, разъяснения получишь завтра, понял?

- Ну понял, понял… Надеюсь, что загримируют меня не под Отелло.

- Завидую тебе, ты еще можешь шутить. Все сын, целую, пока и… Ты уж помолись поусерднее: чем завтрашний день закончится - одному Богу и известно.

- Папа, подожди, я совсем забыл одну вещь. Через людей, которые завтра приедут за мной, я могу для тебя передать свой пейджер и ключи от квартиры?

- Про ключи понятно, кому их передать?

- Стасу, он тебе позвонит.

- Хорошо. А пейджер мне зачем?

- Если у меня на работе вдруг будут какие-то проблемы, они передадут информацию на пейджер, а ты сможешь связаться со мной.

- Сын, ты нашел о чем думать! - отец, казалось, начинал сердиться.

- Папа, это моя работа, - сказал я твердо.

- Хорошо, я все сделаю.

- Спасибо, па, до свидания.