"Дочь великого грешника" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

Глава 10

Снег в этом году выпал рано. Он был густым и обильным, накрыл белым покровом пастбища, пригнул своей тяжестью изгороди. У скота не хватало сообразительности искать под снегом траву, и ковбои работали днем и ночью, чтобы накормить стада.

Ноябрь еще не кончился, а долина уже угодила в объятия зимы.

Появились первые лыжники. Горожане летели самолетами на местные курорты, чтобы сломя голову скользить по заснеженным склонам, а по вечерам пить бренди у камина. Тэсс с удовольствием составила бы им компанию. Вообще-то она была не бог весть какой любительницей лыж, но бренди тоже попила бы. Во всяком случае, там будут новые люди, цивилизация, легкий флирт.

Ради этого, на худой конец, можно и потерпеть — встать на две деревяшки и немножко покататься по снегу.

Она все время звонила своему агенту, поскольку он превратился для нее в единственную нить, связывающую ее с нормальной жизнью. Тэсс писала сценарий, работа шла споро, в охотку. И еще каждый вечер она делала записи в дневнике.

Ее жизнь на ранчо вроде бы вошла в русло, хотя разве можно было это назвать жизнью?

Тэсс по-прежнему отвечала за курятник и достигла в своей новой профессии немалых успехов. Она очень гордилась тем, что может запросто выдернуть из-под ворчливой наседки яйцо, а та и не пикнет.

Правда, однажды ей довелось испытать потрясение. Она не вовремя заглянула в курятник и увидела, как Бесс уверенным, хорошо отработанным движением сворачивает шею одной из ее подопечных.

Произошел нешуточный скандал. На земле валялись две умерщвленные курицы, а женщины кричали и размахивали руками.

В тот день на ужин Бесс приготовила пирог с курятиной, однако Тэсс к этому блюду не прикоснулась. Отныне она уже не пыталась давать своим пернатым подружкам человеческие имена.

Каждый вечер Тэсс отправлялась поплавать в бассейне, расположенном в южной части дома. Это было настоящее наслаждение — нежиться в теплой воде и смотреть через стеклянную стену на снег.

Зато по утрам, глядя в окно на заснеженные равнины, Тэсс тяжело вздыхала и грезила о пальмах и ресторанах.

Уроков верховой езды она так и не прекратила — из чистого упрямства. Мышцы уже не ныли, в седле она держалась уверенней, а свою кобылу Мэйзи даже полюбила. И все же скакать верхом под снегом и ветром, с ее точки зрения, было забавой более чем сомнительной.

Холодным снежным днем сестры вышли из дома.

— Господи боже! — охнула Тэсс, кутаясь в толстую вязаную куртку. Она пожалела, что не надела вторую пару кальсон. — Как будто вдыхаешь толченое стекло. Как они тут только это выдерживают?

— Адам говорит, что после такой зимы весна радует вдвойне.

Зябко кутаясь от ветра, Лили потуже замотала шарф. Вообще-то ей зима нравилась. Она тут была такая мощная, величественная, а горы, закованные в ледяной панцирь, казались барельефом, высеченным на синем полотнище неба. У подножия гор темнел окаем лесов, а серебристые хребты и скалы были похожи на складки гигантского волшебного одеяла.

— Здесь так красиво. Целый океан белизны. Только сосны темнеют. А небо такое синее, что смотреть больно. — Лили улыбнулась. — В городе снег совсем не такой.

— Я вообще к снегу не привыкла, поэтому сравнивать мне не с чем.

Тэсс пошевелила замерзшими пальцами.

Сестры направлялись к конюшне.

«Во дворе еще ничего», — думала Тэсс. Тропинки протоптаны, дороги расчищены. Юный Билли с удовольствием прицепил к джипу снегоуборочную насадку и расчистил завалы.

Тэсс выдохнула облачко пара и хотела было сказать еще что-нибудь нелестное по поводу здешней зимы, но передумала. Что ж, тут действительно красиво. Небо такое пронзительно-синее — того и гляди лопнет, как сосулька. А горы просто неправдоподобны — такие бывают только на картинке. Снег вспыхивает мириадами ослепительных искр, а когда подует ветер, над равниной взметается целое облако бриллиантовой пыли.

Пальмы, солнечные пляжи и кулинарные изыски остались где-то на другой планете.

— Чем она сегодня занимается? — спросила Тэсс, надевая солнечные очки.

— Кто, Уилла? Уехала утром на джипе.

— Одна? — недовольно спросила Тэсс.

— Она почти всегда ездит одна.

— Ох, напросится. — Тэсс засунула руки поглубже в карманы. — Она думает, ей все нипочем. А если убийца бродит где-нибудь неподалеку…

— Ты ведь так не думаешь?

Лили встревоженно огляделась по сторонам, словно из сугроба мог вылезти маньяк.

— Полиция же ничего не обнаружила. А я думаю, что это сделал человек, который прятался в горах. Если так, то он уже давно ушел. С тех пор ведь прошло несколько недель.

— Все это так, — кивнула Тэсс, хотя доводы Лили ее ничуть не убедили. — В такую погоду никакой маньяк в горах не продержится. Но все равно мне не нравится, что Уилла ездит повсюду одна. Это меня раздражает. — Она прищурилась, разглядев, что по дороге едет джип. — А вот и она, легка на помине.

— Может быть, ты сама… — Лили не договорила.

— Давай уж, договаривай. Что «я сама»?

— Может быть, ты сама ее раздражаешь? Как будто нарочно стараешься.

— Это получается само собой, без стараний, — скривилась Тэсс. — Даже с удовольствием.

Тут и джип подъехал.

— Ставила рекорд на морозостойкость? — спросила Тэсс, когда Уилла выглянула из кабины.

— А ты все еще здесь? Я-то уж думала, что ты отправилась на курорт плескаться в джакузи и приставать к мужчинам.

— Подумываю об этом. Уилла взглянула на Лили.

— Если ты едешь куда-то с Адамом, далеко не уезжайте. Скоро начнется снегопад. — Она посмотрела на небо, где над самым горизонтом клубились темные тучи. — Скажи Адаму, что я видела на северо-западе стадо оленей. Примерно в полутора милях. Вам будет интересно на них посмотреть.

— Да, очень интересно. — Лили похлопала себя по карману. — У меня и фотоаппарат с собой. Может, поедешь с нами? Бесс выдала нам здоровущий термос с кофе.

— Нет, дел много. Нэйт должен заехать.

— Правда? — с небрежным видом спросила Тэсс. — А когда? Уилла включила первую передачу.

— Позже, — коротко ответила она и отъехала.

Она отлично понимала, что Тэсс положила на Нэйта глаз и Уилле это совсем не нравилось. Ни к чему Нэйту связываться с этой хищной голливудской пираньей.

Нашел на кого клюнуть. Мужики всегда дуреют в присутствии красивых, наглых баб. Уилла вылезла из машины, прихватив с собой термос. Что ж, Тэсс и красивая, и наглая, подумала она не без зависти. Уверенная в себе, скорая на язык. Она умеет использовать женственность как оружие. И вертит мужчинами как хочет.

Наверное, и я выросла бы такой, будь жива мать, подумала Уилла. Тогда я бы воспитывалась в нормальной женской обстановке, знала бы все про прически, юбки, про губную помаду и духи.

Но мне все это не нужно, уверила себя она, входя в дом. Зачем нужны все эти глупые волнения и вздорные занятия. Хотя, как оказывается, без всей этой чепухи чувствуешь себя перед мужчинами такой беззащитной…

А уверенность ей 6ы не помешала. Во всяком случае, в отношениях с одним мужчиной.

Она сняла пальто и шапку, поднялась наверх, в кабинет. Термос прихватила с собой.

В кабинете все оставалось по-прежнему, как при отце: охотничьи трофеи на стенах, бутылки виски в баре. Каждый раз, садясь за письменный стол, Уилла ощущала, как внутри у нее все сжимается.

От чего? От горя? Или от страха? Она сама не знала. Но в этой комнате на нее волной накатывали неприятные воспоминания и тягостные думы.

Она редко входила сюда, пока отец был жив, — разве что если Джек специально пошлет за ней. В подобных случаях Уилла садилась на стул напротив письменного стола, а отец начинал ее за что-нибудь отчитывать или же просто поручал какое-нибудь новое дело.

Она видела его перед собой как живого: между пальцев зажата сигара, на подносе — стакан виски.

Он называл ее «девочка». Почти никогда по имени. «Девочка, опять ты села в лужу».

«Девочка, ты должна уметь за себя постоять».

«Найди-ка себе поскорей мужа, девочка, и нарожай мне внуков. Больше от тебя все равно никакой пользы не будет».

Хоть раз поговорил он с ней по-доброму? Уилла потерла виски. Вспомнить хотя бы один такой момент, хоть один случай, когда она вошла в этот кабинет, а отец ей улыбнулся. Ни разу, ни единого разу не сказал он, что гордится ею, что она поступила правильно.

Улыбки и добрые слова были не в стиле Джека Мэрси.

А что бы он сказал сейчас? Вошел бы, увидел ее, узнал бы, какая каша заварилась на ранчо после его смерти.

Он сказал бы: «Ну, девочка, и наломала же ты дров».

Уилла уронила голову на скрещенные руки. Она знала, что ни в чем не виновата, но ответственность давила на нее тяжким грузом.

— К черту, — прошептала Уилла, выдвинула ящик и достала оттуда бухгалтерские книги.

Нужно было еще раз проверить поголовье, нагул, сведения по зерновым и пастбищам. Скоро приедет Нэйт проверять отчетность. Все должно быть идеально.

Противно, конечно, что приходится отчитываться перед чужим человеком, но тут уж ничего не поделаешь.

Уилла приступила к работе.

Милях в двух от ранчо Лили щелкала фотоаппаратом, фотографируя стадо оленей. Они были ужасно смешные в своих лохматых зимних шубах и с полнейшим презрением к окружающему миру. Лили знала, что в отличие от матери фотографирует плохо и снимки получатся не в фокусе, но все равно рассматривать их будет интересно.

— Извините, я вас задерживаю, — сказала она Адаму. — Увлеклась.

— Время еще есть, — откликнулся Адам, внимательно посмотрев на облака. Обернувшись к Тэсс, он сказал: — А вы стали неплохо ездить. Понемногу учитесь.

— Инстинкт самосохранения, — небрежно ответила она, хотя похвала была ей приятна. — Не хочу натирать себе задницу, как в первые дни. А катаюсь, потому что мне не помешают физические упражнения.

— Бросьте. Я же вижу, что вам верховая езда нравится.

— Ну хорошо, нравится. Но если похолодает, я предпочту дожидаться весны.

— Да, будут холода и посильнее. Но ваша кровь привыкнет, загустеет. — Адам потрепал своего коня по холке. — И вас от верховой езды уже за уши не оттащишь. Каждый пропущенный день будет для вас мукой.

— Для меня мука — жить вдали от бульвара Сансет. Но я терплю.

Адам рассмеялся:

— Когда вы вернетесь на свой бульвар, будете тосковать по здешнему небу и горам. И снова приедете.

Тэсс заинтригованно посмотрела на него поверх солнечных очков.

— Это еще что такое? Индейский мистицизм и предсказание будущего?

— Нет. Элементарная психология. Лили, можно я воспользуюсь фотоаппаратом? Хочу сфотографировать вас обеих.

— Хорошо. Ты ведь не возражаешь? — спросила Лили у сестры.

— Никогда не бегала от света юпитеров.

Тэсс довольно ловко развернула лошадь и подъехала поближе к Лили.

— Ну как?

— В самый раз. — Он навел фокус. — Две красавицы на одном снимке. — Щелкнул два раза. — Когда увидите фотографию, вам станет ясно, до чего же вы похожи… Та же форма лица, одинаковый румянец, даже в седле вы сидите одинаково.

Тэсс недовольно расправила плечи. Она в принципе неплохо относилась к Лили, однако считала, что родственные чувства тут ни при чем.

— Адам, дайте-ка камеру мне. Я вас тоже сфотографирую. Виргинская Магнолия и Благородный Туземец.

Тэсс закрыла рот ладонью.

— Ой, извините. Дурацкая привычка. Даю всем прозвища. Я не хотела вас обидеть.

— А мы и не обиделись.

Адам передал ей фотоаппарат.

Тэсс ему нравилась. Сразу видно, что эта женщина знает, чего она хочет, и прямо об этом говорит. Вряд ли ей понравится, если она узнает, что точно такие же качества импонируют ему и в Уилле.

— А как вы называете себя? — спросил он.

— Мое прозвище — Пустышка. Вот почему мои сценарии так хорошо продаются. Ну-ка, улыбочка.

— А мне нравятся твои фильмы, — сказала Лили, когда Тэсс опустила камеру. — Они веселые, захватывающие.

— Соответствуют вкусам толпы, — резюмировала Тэсс. — Хотя я лично ничего плохого в этом не вижу. Когда пишешь для масс, мозги прячешь подальше. Тут чем проще, тем лучше.

— По-моему, вы недооцениваете свою аудиторию, — заметил Адам, вглядываясь в близлежащую рощу.

— Может быть, но… — Тэсс не договорила. — Ой, там, среди деревьев, что-то шевельнулось.

— Да, вижу. Но сторона наветренная, не чувствую запаха. Как бы между прочим он положил руку на приклад винтовки.

— Медведи ведь сейчас в спячке? — спросила Тэсс, облизывая внезапно пересохшие губы. Она старалась не думать о человеке с ножом в руке. — Это ведь не может быть медведь?

— Иногда они просыпаются. Вот что, поезжайте-ка домой. А я съезжу посмотрю.

— Вам нельзя ездить туда одному!

Лили инстинктивно схватилась за поводья его лошади. Испугавшись внезапного движения, конь вздыбился, ударил копытами по насту.

— Не делайте этого! Мало ли что там!

— Ничего там быть не может, — сказал Адам, успокаивая лошадь. В воздухе мирно кружились снежинки, но, кажется, идиллия скоро нарушится, подумал он. — Я съезжу посмотрю и догоню вас.

— Лили права, — передернулась Тэсс, вглядываясь в деревья. — Да и снегопад начинается. Едем-ка отсюда.

— Не могу. — Адам смотрел в глаза Лили. — Скорее всего это просто ерунда. Но всего в миле отсюда убили человека. Нужно проверить. Поезжайте на ранчо, дорогу вы знаете. А я вас догоню.

Лошадь вела себя очень странно — явно чего-то боялась, но пугать женщин было нельзя.

— Да, но…

— Пожалуйста. Очень прошу. Я не задержусь.

Лили поняла, что спорить бесполезно, и развернула лошадь.

— Не отставайте от нее, — сказал Адам старшей сестре и поскакал к роще.

— С ним все будет в порядке, — сказала Тэсс, клацая зубами от страха. — Скорее всего это какая-нибудь белка.

Вообще-то для белки ветки колыхались слишком уж сильно.

— А может, лось. Вот вернется Адам, и мы еще посмеемся над тем, как он рисковал жизнью, спасая слабых женщин от свирепого лося.

— А если нет? — тихим, но звонким голосом спросила Лили. — Вдруг полиция ошиблась, и этот человек еще бродит здесь? — Она натянула поводья. — Мы не можем оставлять Адама одного.

— Но ведь у него ружье.

— Нет, я его не брошу.

Лили было очень страшно ослушаться Адама, но тем не менее она развернула коня.

— Эй, постой… Ах, чтоб вы все провалились! Прекрасный эпизод для сценария, — пробормотала Тэсс и поскакала вслед за сестрой. — Но учти, если он нас по ошибке пристрелит, виновата во всем будешь ты.

Лили лишь покачала головой, пустив коня галопом.

— Ты сможешь вернуться домой одна? — крикнула она, оборачиваясь.

— Думаю, да, но что за дурацкий разговор? Давай-ка лучше… Звук выстрела прогрохотал раскатом грома.

Тэсс в ужасе вцепилась в гриву коня, а Лили приподнялась в седле и помчалась еще быстрей.

Нэйт приехал не один, а с Беном, причем Маккиннон прихватил с собой жену брата, Шелли, и маленькую племянницу. Шелли прямо с порога принялась жизнерадостно стрекотать:

— Я знаю, нужно было позвонить, но Бен сказал, что уже выезжает, поэтому я наскоро подхватила Абигайль и увязалась за ним, — частила она, распеленывая ребенка. — Так надоело сидеть одной. Я знаю, Уилла, сколько у тебя дел, но мы с Эби тебя не задержим. Уедет Бен — уедем и мы. Ты ведь не возражаешь?

— О чем ты говоришь! Я так вам рада.

Она и в самом деле была рада приезду Шелли, ее звонкой болтовне, ее счастливому смеху. Вот идеальная жена для Зака, думала Уилла. Они все время цапаются, ругаются, но при этом живут душа в душу. Оба такие веселые, энергичные.

Ребенок, избавленный от одежды, сучил ножонками на диване, а Шелли сняла шапку и занялась своими золотистыми волосами. Стрижка у нее была короткая, очень шедшая к ее хорошенькому личику, а глаза — цвета горного тумана.

— Я даже не спросила Бена, хочет он нас с собой брать или нет. Но, честное слово, мешать вам не буду.

— Не говори глупостей. Я так соскучилась по твоей девочке. Как она выросла! Правда, солнышко? — Уилла склонилась над малюткой, взяла ее на руки. — Смотри-ка, у нее глаза зеленеют.

— Да, глаза у нее в Маккиннонов, — согласилась Шелли. — Я-то надеялась, что девчонка пойдет в меня, — ведь это я таскала ее в пузе целых девять месяцев. Так нет, она решила, что будет похожа на своего папочку.

— А уши у нее твои, — сказала Уилла, чмокая ребенка в носик.

— Правда? — оживилась Шелли. — Представляешь, ей всего пять месяцев, а она уже спит всю ночь, не просыпаясь. Меня так пугали бессонными ночами, а на самом деле… — Она замахала руками. — Ну вот, я снова завелась. Я же обещала, что не буду вам мешать. Зак говорит, что я кого хочешь заболтаю.

— Он сам заболтает кого хочешь, — вставил Бен. — Поразительно, что Эби не начала стрекотать с первой минуты своей жизни. — Он пощекотал малышке пухлую щечку и улыбнулся Уилле. — Хорошенькая штучка, правда?

— И с хорошим характером, не то что остальные Маккинноны, — съязвила Уилла и не без сожаления отдала матери гугукающую крошку. — Шелли, загляни на кухню. Бесс будет очень рада видеть вас обоих.

— Когда разберешься с делами, заезжай к нам в гости, ладно? — сказала Шелли, коснувшись ее руки. — Сара тоже хотела приехать, но не смогла вырваться. Мы о тебе все время говорим.

— Обязательно заеду. Скоро. А ты будь с Бесс полюбезней — может, она даст тебе кусок пирога, который приготовила на ужин. — Обернувшись к мужчинам, Уилла сказала: — Идемте наверх. Бумаги у меня в кабинете.

— Сама понимаешь, Уилл, мы это только так, для проформы, — промямлил Нэйт. — Чтобы никто не упрекнул нас, будто мы нарушаем условия завещания.

— Все понятно. Никаких проблем, — сухо ответила она и первой начала подниматься по лестнице.

— Что-то твоих сестер не видно, — сказал Нэйт.

— Катаются верхом с Адамом. Наверное, скоро вернутся. Голливудская девочка слишком хлипкая, чтобы продержаться на морозе больше часа.

Нэйт уселся возле стола, протянул свои длиннющие ноги.

— Я вижу, вы с ней по-прежнему друг друга обожаете.

— Стараемся поменьше мозолить друг другу глаза. — Она протянула ему бухгалтерскую книгу. — Пока это удается.

— Зима будет долгая, — вздохнул Бен, присаживаясь на краешек стола. — Вам лучше помириться. Или уж пристрелить друг друга, да и дело с концом.

— Честной дуэли не получится. Вряд ли она отличит «винчестер» от телеграфного столба.

— Ничего, я ее научу, — пробормотал Нэйт, внимательно проглядывая цифры. — В остальном все нормально?

— Более или менее.

Уилла нервничала, а потому сидеть на месте не могла — прохаживалась взад-вперед.

— Люди уверены, что убийца Маринада покинул эти места. Полиция, как вы знаете, ничего не установила. Ни следов, ни орудия убийства, ни мотивов не обнаружила.

— А что ты думаешь? — спросил Бен. Она взглянула ему в глаза.

— Я тоже хотела бы так думать. Ведь все-таки прошло три недели.

— Но ведь ты по-прежнему осторожна? — негромко спросил он. Она кивнула:

— Да, я не расслабляюсь. Ни в каком смысле.

— Что ж, по-моему, все в идеальном порядке, — сказал Нэйт, передавая книгу Бену. — В целом год для ранчо получился неплохой.

— Надеюсь, следующий будет еще лучше, — сказала Уилла и сделала паузу — у нее пресекся голос. — Весной я хочу засеять часть пастбищ природными травами. Отец с этим был не согласен, но я считаю, это будет правильно: нужно сеять такие травы, которые естественны для наших мест.

Бен заинтригованно покосился на нее. Уилла впервые заговорила о каких бы то ни было переменах на ранчо. — Мы перешли на эту систему еще пять лет назад, — сказал он. — Результаты хорошие.

Уилла взглянула на него.

— Да, я знаю. И еще я намерена почаще менять пастбища. Не больше трех недель на выпас. — Она все расхаживала по комнате, не замечая, что Бен отложил бумаги и внимательно ее разглядывает. — В отличие от отца, меня интересует не столько количество скота, сколько качество породы. Уже несколько лет у нас проблемы, потому что телята рождаются слишком крупными. Конечно, сначала такая перемена скажется на прибылях, но надо ведь думать о будущем.

Уилла открыла термос, стоявший на столе, и налила себе почти остывшего кофе.

— Я поговорила с Вудом о зерновых. У него есть кое-какие идеи, с которыми отец в свое время не согласился. А по-моему, стоит попробовать. Мы отводим шестьсот акров под зерновые, и я хочу разрешить Вуду действовать по-своему. Не получится — пусть. Годик-другой мы можем на это потратить. Вуд хочет построить силосную башню.

Уилла пожала плечами, как бы мысленно отвечая на возражения тех, кому-все эти новшества не понравятся. Что ж, у нее были собственные планы: вплотную заняться зерновыми и силосом, поручить Адаму увеличить конский табун. Кое-кто скажет, что Уилла пренебрегает скотом, который на протяжении поколений был главным и чуть ли не единственным занятием семейства Мэрси. Нет, ничем она не пренебрегает. Просто смотрит в будущее. Уилла поставила чашку.

— Я хочу спросить вас, душеприказчиков, имеете ли вы что-нибудь против моих планов?

— Я — нет, — ответил Нэйт, поднимаясь. — Но ведь я не скотовод. Давайте-ка я лучше спущусь на кухню, попрошу кусок пирога, а вы обсудите эту проблему вдвоем.

Когда Уилла осталась наедине с Беном, она спросила:

— Ну?

— Что «ну»? — Он взял ее чашку. — Черт, кофе-то холодный. — Поморщился, но все-таки выпил. — Да и перестоялся к тому же.

— Я тебя не о кофе спрашиваю.

Он поерзал на краешке стола, посмотрел на нее:

— Откуда взялись все эти идеи?

— У меня есть собственная голова на плечах. И собственное мнение.

— Это уж точно. Но прежде я не слышал, чтобы ты планировала какие-либо изменения. Это что-то новенькое.

— Пока был жив отец, я не могла с ним спорить. Он меня все равно не слушал. Но я кое-чему научилась. — Она засунула руки в карманы. — Может, я и не училась в колледже, как ты, но я не дура.

— Я и не говорил, что ты дура. Впервые слышу, что ты хотела учиться в колледже.

— Теперь это неважно.

Вздохнув, она отошла к окну. Приближалась буря. Очаровательные облачка в небе сулили непогоду.

— Сейчас важно, что будет завтра и через год. Зима — время планирования, время, когда нужно делать расчеты. Этим я и занимаюсь.

Она почувствовала, как его руки опустились ей на плечи, и замерла.

— Тихо ты. Я же на тебя не набрасываюсь, — сказал он и повернул ее лицом к себе. — Если тебя интересует мое мнение, я думаю, что ты права.

Уилла сама удивилась, как обрадовали ее эти слова.

— Очень хотелось бы в это верить. А то ко мне уже стервятники подбираются.

Он улыбнулся:

— Застройщики?

— Да, так и обсели. Обещают золотые горы, если я продам им земельные участки. Хотят устроить тут шикарный курорт или игрушечные ранчо для голливудских ковбоев. — Если бы у нее были клыки, она бы непременно сейчас ощерилась, подумал Бен. — Но им не удастся прибрать землю Мэрси к своим жирным лапам.

Он принялся массировать ей плечи.

— Значит, ты дала им от ворот поворот, дорогая?

— Один звонил на прошлой неделе. Говорит: «Зовите меня просто Арни». Я сказала ему, что, если он посмеет сюда сунуться, я заживо сдеру с него кожу, а труп кину на растерзание койотам. — Уголки ее губ чуть дрогнули. — По-моему, он передумал приезжать.

— Только так с ними и можно разговаривать.

— Да, но как быть с этими двумя? — Она отвернулась, посмотрела на снег, на горы, на равнину. — Ведь они пока не знают, о каких деньжищах идет речь. Шакалы заплатят миллионы, лишь бы захапать такое ранчо. Наша голливудская девочка рано или поздно это сообразит. И тогда… Их двое, а я одна, Бен.

— Согласно завещанию, земля не подлежит продаже в течение десяти лет.

— Я знаю. Но все меняется. Если не пожалеть денег, да еще нажать на кое-какие рычаги, все еще можно изменить.

«Да и десять лет — ерунда, когда речь идет о таких вещах», — мысленно добавила она.

Ведь она задумала превратить «Мэрси» в самое лучшее ранчо на свете.

— Когда кончится год, у меня не хватит денег, чтобы выкупить их доли. Уж я думала, думала, но никак не получается. Деньги, конечно, есть, но не в наличности, а в земле и скоте. Когда кончится год, у них будет два голоса против одного моего.

— Нет смысла беспокоиться из-за того, что невозможно изменить. Да и мало ли что еще может случиться. — Он погладил ее по голове один раз, второй. — Тебе бы отвлечься от всего этого. Хоть чуть-чуть. — Бен покачал головой. — Ну что ты от меня шарахаешься? Я ведь после того раза только о тебе и думаю. — Их лица почти соприкасались. — Видишь? И ничего страшного не случится.

Губы Уиллы задрожали, но ощущение было на удивление приятным.

— Давай не будем начинать все сначала. У меня и без тебя развлечений хватает.

— Милая. — Он коснулся ее губ своими. — Именно меня-то тебе и не хватает. Держу пари, что нам обоим от этого станет только лучше.

Он обнял ее, поцеловал.

— Мне, например, уже стало лучше, — прошептал он и поцеловал ее еще раз, уже всерьез.

Электрический разряд, жар, томление — все слилось воедино, и закружилась голова, и заныло тело. Уилла сразу забыла и об усталости, и о беспокойстве, и о страхе. Когда Бен держал ее в объятиях, все остальное исчезало.

Отодвинуться оказалось неимоверно трудно, но она все же одержала над собой победу.

— Я тоже об этом думала. — Она уперлась рукой ему в грудь. — Но окончательных выводов еще не сделала.

— Я подожду. Только ты расскажи о них мне первому. — Он намотал ее волосы себе на палец. — Давай-ка лучше спустимся вниз, а то я не удержусь и добавлю тебе пищи для размышлений.

Тут она увидела в окно, как по равнине скачут три всадника. Бен сказал:

— Это Адам возвращается с твоими сестрами.

— Что-то не так, — встревожилась Уилла. — Что-то случилось.

Бен и сам видел: что-то произошло. Адам снял Лили с седла, прижал к себе.

— Пойдем выясним.

Они спускались по лестнице, когда входная дверь распахнулась. Первой вошла Тэсс. От холодного ветра лицо ее разрумянилось, глаза казались огромными, но губы были совсем белыми.

— Это был всего лишь олень, — сказала она. — Точнее, олениха. Мама Бэмби. — В глазах ее блестели слезы. Из кухни появился Нэйт. — Боже, кто и зачем учинил над ней такое?

— Тише. — Нэйт обнял ее за плечи. — Присядьте-ка, милая.

— Лили, ты в порядке?

Та покивала головой, крепко держа Адама за руку.

— Со мной все нормально. Правда. Давайте я приготовлю чай. Это будет лучше всего.

— Что такое стряслось, Адам? — спросила Уилла, недоуменно глядя на хлопочущую Лили. — Вы что, подстрелили оленя?

— Нет, это сделал кто-то другой. — Адам, скривившись, снял куртку, повесил ее на вешалку. — И раскромсал бедное животное на куски. Не для мяса, не для рогов — просто так. Ну, и волки там поработали. — Он устало провел ладонью по лицу. — Я выстрелил, чтобы разогнать стаю и посмотреть, чем они там кормятся. А тут подъехали Лили и Тэсс.

— Сейчас я оденусь, — сказала Уилла.

— Нет смысла, — остановил ее Адам. — Там уже все равно ничего не осталось, а я видел достаточно. Олениху убили выстрелом в голову. Потом выпотрошили, разрезали на куски и бросили. Хвост зачем-то прихватили с собой. Очевидно, он и стал трофеем.

— Значит, все как в те разы…

— Да.

— А следов не осталось? — спросил Бен.

— Это было как минимум два дня назад. С тех пор был снегопад. Да и сейчас идет снег. Если бы я сразу пустился по следу, может, что-нибудь и обнаружил бы. — Он мотнул головой в сторону сестер. — Но не мог же я оставить их там одних.

— Давай все-таки съездим посмотрим, — сказал Бен, надевая шапку. — А Нэйт отвезет Шелли домой.

— Я с вами, — сказала Уилла.

— Пустая трата времени, — пожал плечами Бен.

— Я все равно поеду. Только оденусь.