"Дурная слава" - читать интересную книгу автора (Дейли Джанет)Глава 17Рино раскинулся на две долины. Позади поднимались склоны суровой горной гряды Сьерра-Невады. Ведущая в город магистраль была запружена транспортом; с плакатов и рекламных щитов приезжим улыбались и сияли девушки, разнаряженные в самые изысканные костюмы. Под каждым таким фото величиной по меньшей мере с витрину магазина красовались названия клубов и кабаре — «У Харры», «У Бэлли», «Фламинго» и так далее. Еще больше машин сгрудилось на парковочных площадках роскошных отелей с казино — этаких монолитов из железобетона и стекла, окруженных со всех сторон сверкающими фонтанами, неоновыми вывесками и цветами. Киннкэйд медленно кружил по одной из парковочных площадок, стараясь найти пикап Винса. Иден уже потеряла счет парковочным площадкам, которые они осмотрели без каких бы то ни было результатов. Закончив осмотр, Киннкэйд вернулся на магистраль. Солнце уже скрылось за хребтом Сьерры, уже начали подмигивать первые уличные фонари, когда Киннкэйд завернул на заправочную станцию и подъехал к колонке, предназначенной для самообслуживания. Не произнося ни слова, он вышел из машины, открутил колпачок и опустил шланг в бензобак. Иден заметила дамскую комнату возле здания станции и тоже вышла из машины. Ей удалось немного пройти, прежде чем Киннкэйд схватил ее за руку. — Куда вы? — В дамскую комнату, если вас это интересует. Не выпуская ее руки, он окликнул служащего станции: — В дамской комнате есть телефоны? — Нет, но внутри, в доме, есть один. — Благодарю, — сказал он и выпустил ее руку. — Вы вообразили, что я собираюсь позвонить Винсу и сообщить, где мы остановились? — Да, мне это пришло в голову. — Я вам уже говорила, что не знаю, где он. — Но я знаю, что вы не остановитесь перед ложью, чтобы защитить его. А он этого не стоит, Иден. — Не согласна. Но где бы он ни был, можете не сомневаться, что здесь его нет. Киннкэйд нахмурился… Потом взглянул на ярко-синее вечернее небо и вздохнул: — Вы правы. К настоящему моменту ваш братец уже удрал. Он повернулся и пошел к колонке. Иден вошла в дамскую комнату. Когда она из нее выходила, Киннкэйд разговаривал со служащим заправочной станции. Она ждала его в грузовике, чувствуя, как на нее наваливается усталость. Недосыпание, долгие часы езды и весь полный напряжения день — все это вместе безумно утомило ее. — И что же теперь? — спросила она Киннкэйда, когда тот снова сел за руль. Он медлил с ответом. Потом сказал: — Как я это представляю, у вашего брата два пути. Он или заляжет на дно и будет вести себя тихо, проводя вечера перед телевизором, или решит затеряться в толпе. Бьюсь об заклад, что он выберет последнее. — У него есть еще одна возможность — уехать из города. — Иден надеялась, что это Винсу по силам. — Да, мог бы. — Киннкэйд вставил ключи зажигания и повернул их. Машина отозвалась урчанием, постепенно перешедшим в размеренное гудение. — Но он слишком долго был оторван от неоновых вывесок и ночной жизни. И прежде чем уехать отсюда, захочет немного поразмяться. Взглянув на ослепительную россыпь неоновых огней воль Стрипа, Иден была вынуждена согласиться с Киннкэйдом. Вдоль улицы тянулись мили длинных неоновых трубок и акры разноцветных лампочек. Они не горели ровным светом ни минуты — все они двигались, вспыхивали, подрагивали, сверкали то ярче, то слабее, подмигивали, и огненные надписи бежали, обгоняя друг друга, вверх, вниз, поперек, лопаясь и взрываясь, чтобы уступить место новым огням. Венцом всего этого великолепия была прославленная арка на Вирджиния-стрит, а на ней огнями сверкал знаменитый девиз города: Киннкэйд искоса посмотрел на свою спутницу. — А вы что думаете насчет этих «благословенных свечей ночи»? — Я думаю, Шекспир имел в виду звезды. — Только потому, что не видел Рино и его сверкающего проспекта Глиттер-Галч. Он ухмыльнулся. Иден улыбнулась в ответ и снова выглянула из окна машины. Киннкэйд завернул на стоянку и заглушил мотор. Дальше они вместе отправились пешком. Тротуары были запружены людьми, кочевавшими из одного ярко освещенного казино в другое. Киннкэйд притормозил у одного из них. Иден, стараясь избежать столкновения с выходившей из дверей казино высокой блондинкой в платье, будто сотканном из пены, отскочила в сторону. — Ох, простите! — Женщина, грациозно всплеснув ручками, склонила голову набок. Иден все съежилась под пристальным, как бы оценивающим взглядом женщины и с мучительной остротой осознала, что на ней заскорузлые ковбойские сапоги, выцветшие джинсы и мужская рубашка, а также слой двухдневной пыли и песка. Она надвинула шляпу ниже на глаза, вздернула подбородок и следом за Киннкэйдом вошла в казино. Сначала ее ошарашил шум: нескончаемое звяканье автоматов, звон колокольчиков, безостановочная болтовня, прерываемая время от времени вскриками и воплями выигравших. Из расположенного поблизости салона доносились звуки игры на фортепьяно; шум казино заглушал мелодию, и она доносилась только урывками. По мере того как Иден привыкала к обстановке, ей становилось все интереснее наблюдать за людьми, столпившимися в проходах между рядами автоматов. Там были ковбои в рубашках с жемчужными булавками, в хрустящих новых джинсах и сапогах из змеиной кожи, громогласно окликающие приятелей, застрявших у игральных автоматов. Молодая японская пара, игравшая неподалеку от них, то и дело как-то забавно перешептывалась, с изумлением взирая на появлявшиеся на дисплее сочетания, приносившие выигрыш. Но больше всего забавляла разношерстность здешней клиентуры. Расшитые бисером платья и заскорузлые грубые джинсы, свитера и шелк, костюмы и шорты, жемчуга и мачете, украшенные бирюзой, — все это прыгало перед глазами, сверкая отраженным светом ярких люстр. Короткая стрижка, седина, длинные волосы, светлые кудри, парики, лысины, усы, конские хвосты, тупеи… Словом, чего тут только не было. Киннкэйд приостановился у игорных столов, Иден последовала его примеру, завороженно оглядываясь по сторонам. Потолки были узорные, с кессонами. Их разделяли зеркала, точнее, зеркальные стекла, за которыми администрация казино установила систему наблюдения за игрой — систему защиты против мошенничества и шулерства. Винс не раз рассказывал ей об этом. — Я знаю, что ваш брат любит покер, — сказал Киннкэйд, пристально глядя на Иден. — А во что он еще играет? Иден оглядела стол для игры в блэкджек, колесо рулетки, отдельно установленные столы для баккара, столы для игры в кости. — Думаю, что во все эти игры и в любую из них, — ответила она честно. За одним из столов человек в желтой рубашке вертел в руках кости и что-то бормотал себе под нос. Он метнул кости и продолжал что-то нашептывать, пока они не подпрыгнули, не легли на бок и наконец не остановились. Возбужденный и не в силах совладать со своими чувствами, мужчина закричал: — Восемь, да, восемь! Другой мужчина, сидевший через двух игроков от него, выругался, не скрывая своего раздражения, и отошел от стола. Старуха с обвязанной двумя шарфами головой проскользнула мимо Иден, источая тошнотворный запах немытого тела. Она сжимала в руках пластиковое корытце, на дне которого позвякивали четвертаки. Выглядела она так, будто на ней была вся имеющаяся у нее одежда. Старуха подошла к автомату, отверстие которого предназначалось для четвертаков, осторожно положила в прорезь монету и дернула ручку. Колесики было зажужжали, но потом одно за другим начали медленно останавливаться. Ничего. Выражение лица старой женщины не изменилось. Она бесстрастно выбрала следующую монету, опустила в отверстие и, испытывая свое счастье, снова нажала на ручку. Счастье. Удача. Все эти игры были рассчитаны на удачу — как бы они ни назывались, как бы они ни отличались друг от друга, каковы бы ни были их правила. Именно ожиданием удачи дышало все вокруг, именно дух удачи витал в воздухе. Именно мысль об удаче заражала кровь. Иден видела, как надежда на удачу воспламеняла сердца, отблеск этой надежды отражался в глазах, и этот блеск можно было заметить в той или иной степени во взгляде каждого. О, как заразительна была лихорадка, это искушение испытать удачу! Еще один бросок костей. Еще один рывок ручки игрального автомата. Серебряный шарик покатился, минуя спицы колеса рулетки, чтобы в конце концов остановиться на черном, чтобы в конце концов тысячи долларов перешли из одних рук в другие. Глядя на все это, Иден вдруг с удивительной ясностью поняла: Винс должен был остаться в Рино. Его слишком манила игра. С новым ощущением неотложности и важности задачи Иден оглядывала толпу, пытаясь найти брата до того, как его заметит Киннкэйд. Они переходили из одного казино в другое до тех пор, пока у них не зарябило в глазах. Казалось, все они превратились в единое целое — этакий огромный храм азартных игр. Яркие огни, преображавшие ночь в день, непрекращающееся жужжание рулетки и звон монет, опускаемых в прорези автоматов, создавали ощущение нереальности, и это обескураживало. Киннкэйд снова проторил дорогу в заведение «У Харры», автоматически бросив взгляд через плечо и убедившись, что Иден следует за ним, потом выбранил себя за это. Она, как оказалось, отвлекала его от основной задачи. Он слишком много времени тратил на то, чтобы следить за ней, и это мешало ему в поисках Росситера. Но Иден шла за ним, отставая всего на шаг. Ее шляпа была сдвинута на лоб, темные волосы рассыпались по плечам, скрыв ворот бесформенной мужской рубашки, все же неспособной замаскировать все изгибы ее тела. И это он замечал уже не раз. Усталый и павший духом, Киннкэйд обреченно вздохнул и на мгновение остановился в дверях, пытаясь по первому взгляду без проволочек составить представление о здешней публике. Не заметив Винса, он шагнул к стойке распорядители отеля. — Куда вы? — спросила Иден. — Поглядеть, нет ли весточки от Расти. — От Расти? А кто он такой? — Мой партнер. — Он тоже здесь, в Рино? — Да, где-то здесь, — кивнул он. Иден ничего на это не сказала, но он понял, что это ее обеспокоило. То, что Винса ищет кто-то еще, могло помешать ей предупредить его об опасности. Возле регистрационной конторки Киннкэйд заметил знакомое лицо и, минуя всех клерков, шагнул прямо к мужчине средних лет в очках. Мужчина озабоченно хмурился. — Привет, Керк. Приятно снова встретиться с тобой. Мужчина некоторое время смотрел на него без всяких признаков узнавания, потом просиял улыбкой. — О, мистер Харрис! Я сначала вас и не признал. У вас такой вид, будто вы проделали большой и тяжелый путь. Думаю, вы хотите снять свои обычные апартаменты. Он уже был готов подать знак своим клеркам. — Нет. По крайней мере еще не сейчас, — остановил его Киннкэйд. — Здесь не оставляли для меня никаких сообщений? — Непохоже. Позвольте я проверю. Мужчина скрылся за конторкой. Киннкэйд повернулся вполоборота, опираясь локтем о конторку и глядя на снующих мимо людей. Краем глаза он следил за Иден, принявшей точно такую же позу и стоявшей, опираясь о конторку. — Должно быть, вы часто здесь останавливаетесь, — заметила она. — Каждый раз, когда бываю в Рино. — Думаю, здесь останавливаются многие. Едва ли клерк помнит всех. Она не стала спрашивать, почему он запомнил Киннкэйда. — У него девятилетний сын, мечтающий стать ковбоем. Однажды я достал для них места в переднем ряду на все время родео. — Это было очень мило. — К тому же нетрудно. Услышав, что ночной портье возвращается, Киннкэйд снова повернулся лицом к конторке. — Сожалею, мистер Харрис, но сообщений для вас нет. — Благодарю. Ну что ж, надо идти… Передавай привет Мэту. — Передам, — пообещал портье и с улыбкой добавил: — Поглядели бы вы, как он катается в своей новой инвалидной коляске. Называет ее «Дэнди» и говорит, что это его норовистый конь. Мужчина рассмеялся и поднял руку в прощальном жесте, а Киннкэйд заспешил к выходу. Иден торопливо последовала за ним. — Кресло на колесах, — пробормотала она. — Вы не сказали, что мальчик — калека. — А разве это так важно? — Значит, у вас все-таки доброе сердце. — Но не в случае с вашим братом, — грубо отрезал Киннкэйд, замедляя шаги перед ведущей в зал казино лесенкой. Ступеньки резко уводили вниз. Иден споткнулась на второй из них и чуть не упала, благо Киннкэйд успел схватить ее за руку. Служащая, занятая разменом денег, обратилась к ней: — С вами все в порядке, мисс? — В порядке. Я просто устала. Иден оттолкнула Киннкэйда, стараясь доказать, что не нуждается в его помощи. Но он заметил, что лицо ее измучено, а в глазах застыло выражение усталости, хотя она всеми силами пыталась держать себя в руках. — Кстати, который час? Женщина посмотрела на ручные часы. — Чуть больше двух. — Ночи? — Иден бросила на нее недоверчивый взгляд. — Трудно понять, когда находишься здесь. Верно? Женщина понимающе улыбнулась и поспешила к клиенту, отчаянно сигналившему ей от одного из автоматов. Иден прижала руку к животу. — Неудивительно, что я так проголодалась. Это было скорее наблюдение, чем жалоба, но Киннкэйд помрачнел, припомнив, как трепетало тело Иден, когда он обнял ее за плечи. Выходит, она дрожала от голода, а вовсе не от его близости… Нетерпеливо вздернув голову, он оглядел переполненное казино. Ему надо было выбираться отсюда и искать Росситера на улице. Ведь для того он сюда и приехал. Вместо этого Киннкэйд взял ее за руку и повел в ресторан. — Признаться честно, я тоже голоден, — гоня прочь неприятные мысли, пробурчал он. Хозяйка проводила их к уединенному столику. Скользнув на стул, Иден сняла шляпу и бросила ее на сиденье рядом. Устало вздохнув, она откинула назад волосы и раскрыла меню. — Все не так уж и плохо, — пробормотала Иден. Киннкэйд пристально посмотрел ей в лицо, в этот момент почти не выражавшее напряжения и стресса, в состоянии которого она жила. Но это напряжение сказывалось в другом — в том, как судорожно ее пальцы сжимали меню, в том, как прямо и неподвижно она держала плечи. Он невольно содрогнулся, вспомнив обо всех огорчениях, причиненных ей Де Пардом. А теперь вот и брат… Кто знает, как много ей еще предстоит перенести! Подошла официантка. — Может, желаете чего-нибудь выпить перед едой? — Два пива, — распорядился Киннкэйд. — Я предпочла бы кофе, — сказала Иден, но официантка уже скрылась. — Вы как перекрученная пружина. Кофеин сейчас последняя вещь, которая вам требуется, — сказал Киннкэйд. — От пива вам станет легче. А вот после того как что-нибудь съедите, можно и кофе. — Пиво так пиво, — равнодушно отозвалась Иден. Вернулась официантка с двумя кружками пива, приняла их заказ и снова удалилась. Киннкэйд, которого мучила жажда, с жадностью отхлебнул пива и с грохотом поставил кружку на стол. Иден сделала то же самое, но с меньшим рвением. Она посмотрела на него — взгляд ее был прямым и честным. — Что случится, когда вы догоните Винса? — Посмотрим. — Киннкэйд снова отхлебнул пива, на этот раз оно уже не показалось ему таким вкусным. — Вы не… — начала было Иден, но замолчала, не в силах докончить фразы. — Убить его? Нет, это противоправное действие. Он не стал ей говорить, что у него уже был случай сделать это, но он его упустил. — Не совершайте ошибок, — задумчиво произнесла Иден. — Во всяком случае, там, где это возможно. Это было все, что она сказала. Подбородок ее был вздернут, плечи прямые — она приготовилась защищать Винса, как говорится, до последней капли крови. Киннкэйд молчаливо восхищался мужеством Иден, ее стойкостью и верностью брату. Она обладала удивительной, несокрушимой гордостью и железной волей, которых был лишен Винс. Не в силах обещать Иден не трогать Винса, Киннкэйд промолчал. Вскоре официантка принесла им еду, и они в молчании приступили к ужину. Когда с этим было покончено, Киннкэйд отодвинул свою тарелку и посмотрел на Иден. — Чувствуете себя лучше? — спросил он. — Думаю, я слишком много съела, чтобы двинуться с места. — «И слишком устала», — хотелось добавить Иден, но теперь она погрузилась в состояние какой-то летаргии и больше ничего не сказала. — Как насчет десерта? — Официантка собрала их пустые тарелки. — Мне только кофе, — попросила Иден. — И мне. — Киннкэйд вытащил из кармана сигару. — Сейчас принесу две чашки, — бодро сообщила официантка и ушла, лавируя между столиками и стараясь избежать столкновения с тремя новыми посетителями, которых хозяйка усаживала за столик напротив. Иден подняла глаза, когда услышала, как двигают стулья и освобождают место для ковбоя в кресле на колесиках. На коленях он держал шляпу. Правая его нога была в гипсе от пальцев и до бедра. Взгляд его блуждал по залу, пока не наткнулся на столик, за которым сидели Иден и Киннкэйд. — К. X.? — сказал он не совсем уверенно. Потом лицо его расплылось в широкой улыбке. — К. X., ты, старый вояка! Как, черт возьми, себя чувствуешь? Извинившись, Киннкэйд встал из-за стола и подошел к своему приятелю. — Я в порядке, Хокс. Очень печально, что ты не можешь сказать того же о себе. Что случилось? — Он кивнул на загипсованную ногу. — На меня упала проклятая лошадь и раздробила мне колено. — Хокс потер искалеченную ногу рукой. — У Хью Хэзлита оказался молодой норовистый жеребец, которого он тренировал, готовя к очередным бегам. Он может какое-то время вести себя нормально, а потом вдруг взвивается непонятно отчего. И тогда на нем ехать все равно что верхом на черте. Потому-то Хью и нанял меня. Так я думаю. Решил, должно быть, что такой опытный объездчик мустангов, как я, сумеет на нем усидеть. И конечно, ошибся. А что он ошибся, я могу доказать — вот они, счета за лечение. Киннкэйд сочувственно вздохнул. — А ты что затеял? — продолжал Хокс. — Последнее, что я о тебе слышал, — это что тебя сбросила лошадь в Сан-Антонио. Говорят, тебе пришлось полежать в больнице. Снова повредил ту же руку? — Доктор ухитрился сложить ее из кусочков. — Киннкэйд сложил пальцы в кулак. — Как видишь, все еще действует. — Помяни мое слово, ты всегда узнаешь заранее, куда дует ветер. — Хокс хмыкнул. — Скажи, ты слышал о Баде Тайлере? — Нет. Когда приятели заговорили о своих старых знакомых, Иден перестала слушать. Официантка поставила перед ней чашку кофе. Она хотела было выпить, но кофе оказался слишком горячим. Не долго думая Иден, отодвинув чашку, откинулась на спинку стула и закрыла уставшие без меры глаза. В конце концов, можно немного расслабиться, подумала она и тут же провалилась в сон. Поболтав еще минуту-другую, Киннкэйд направился к своему столику. — Бедняжка, — пробормотала ему официантка, уже успевшая отнести поднос с кофейником на кухню и теперь заботливо поправлявшая съехавшую на пол скатерть, — она спит сном праведника. Бросив взгляд на Иден, Киннкэйд тотчас же согласился с официанткой. Во сне лицо Иден казалось мягким, почти по-детски нежным. Да и вся она была такой маленькой и такой трогательной, что от жалости к ней у Киннкэйда защемило в груди. — Если она проснется, скажите ей, что я сейчас вернусь, — обратился от к официантке. — Конечно. Но когда Киннкэйд вернулся, Иден все еще спала. — Иден, Иден, пойдемте. Ему пришлось встряхнуть ее, чтобы разбудить. — Что?.. Не имея сил окончательно проснуться, Иден пыталась сообразить, что происходит, но это оказалось слишком тяжелым делом. Она чувствовала, как сильные руки тянут и поднимают ее на ноги. Все еще в полусне, Иден каким-то образом знала, что руки эти принадлежат Киннкэйду. Она хотела помочь ему, но увы… — Куда мы идем? — Назовем это номером на одну ночь. Ей казалось, что голос его доносится до нее откуда-то издалека. Она изо всех сил старалась расслышать его, но некоторые слова все-таки до нее не доходили. — Я зарегистрировал нас обоих. — Зарегистрировал? Они все еще были в ресторане, Она это знала, но реальность казалась ей сном, длинным фантастическим сном. В голове, видимо, от выпитого пива, все смешалось — люди, события, впечатления. Ей не следовало пить на пустой желудок. И это была последняя ясная мысль, мелькнувшая у нее в голове, пока она сделала несколько неуверенных шагов и прежде, чем Киннкэйд подхватил ее. — Я могу идти, — пробормотала Иден слегка охрипшим со сна голосом. — Конечно, можете, — сухо подтвердил Киннкэйд. К тому времени когда они добрались до лифта, она спала, положив голову ему на плечо. Было в этом что-то такое, от чего у Киннкэйда защемило в груди. Теперь он совершенно иначе смотрел на Иден. И хотя слово «беззащитная» по-прежнему не вязалось с ее образом, она была беззащитна: сон сорвал с нее маску. Теперь лицо Иден казалось трогательным и нежным. Киннкэйд прошел через гостиную и безошибочно нашел дверь во вторую из двух спален, снятых им на ночь. Все еще удерживая обеими руками Иден, он локтем нажал на выключатель. Почти всю комнату занимала огромная кровать — «кинг-сайз». В изголовье лежал двойной ряд пухлых подушек. Он отнес Иден на постель, но, прежде чем она опустилась на матрас, его руки подхватили ее и заставили сесть. — А ну-ка, Иден, сядьте, чтобы я мог снять с вас сапоги. Она пробормотала что-то невнятное, но выражавшее согласие, и села, опираясь руками о подушки. Киннкэйд встал на колени и начал стягивать с нее сапоги и носки. У нее были маленькие ступни с удивительно изящными и тонкими пальчиками. Он стянул носок и поставил ее ногу на пол, проведя пальцами по высокому подъему. Уже собравшись подняться на ноги, Киннкэйд заметил, что рубашка Иден расстегнута. На мгновение он замер, не сводя глаз с простого белого лифчика. Ткань, сдерживавшая ее полную грудь, была туго натянута. У него пересохло в горле, и кровь застучала в висках. Ему захотелось яростно и грязно выругаться, в то время как его руки автоматически расстегивали ей джинсы. Послышался щелчок застежки, но он не доверял этому звуку. Не важно было, что ее глаза оставались закрытыми или что она скорее спала, чем бодрствовала. Внутри у него горело вызывавшее почти физическую боль желание. — Не помню, когда я чувствовала себя такой усталой, Винс, — пробормотала она, когда послышался щелчок и жужжание расстегиваемой молнии. «Боже, да она считает, что я ее брат!» Киннкэйд чуть было не взревел от негодования, но вовремя опомнился. Вместо этого он потянул за штанины ее джинсов и рванул их так, что она со вздохом опрокинулась на спину. Еще два движения руками, и пыльные джинсы Иден оказались лежащими на полу рядом с сапогами и носками. Потом, осторожно сняв с нее рубашку, Киннкэйд уложил ее в постель, накрыл одеялом, изо всех сил стараясь не смотреть на ее белые хлопчатобумажные трусики, стройные красивые ноги… Оказавшись в положении лежа, Иден тотчас же перекатилась на бок и, мирно посапывая, уткнулась носом в подушку. Стараясь не смотреть на нее, Киннкэйд подошел к большому окну и задернул тяжелые шторы. Затем поспешно вернулся к двери, выключил свет и вышел, плотно притворив за собой дверь. Только на рассвете Киннкэйд вернулся из своего рейда по казино. Он отпер дверь номера и вошел, неся под мышкой свой вещевой мешок, а в другой руке — мешок с покупками. Поколебавшись, он посмотрел на дверь спальни Иден, потом поставил мешок на стуле в гостиной и направился прямо в большую спальню номера. Шаги его были тяжелыми — ноги едва шевелились от усталости. Он бросил вещевой мешок на толстый серый ковер и, даже не взглянув на него, зажег лампу возле кровати. Потом, стараясь сохранить ясность сознания, направился в примыкающую к спальне ванную, пустил воду и, сбросив пропитанную пылью и потом одежду, встал под душ. По привычке он сначала намылился, потом долго стоял под жгучим потоком воды, позволяя ей смывать пену со своего тела и вымывать усталость из мышц. Пар поднимался и окутывал его густым, плотным волнистым туманом, на время отгораживая от мира. Выйдя из ванны, Киннкэйд вытерся, а затем, опоясавшись полотенцем, подошел к раковине. На мраморной доске лежала безопасная бритва. Покрутив ее в руках, он начал бриться; жесткая двухдневная щетина поддавалась с трудом. Но вскоре и с этим было покончено. Удивительно, но вопреки ожиданиям ни душ, ни бритье не принесли ему желанного облегчения. «Нет, без сна все-таки не обойтись», — подумал Киннкэйд, возвращаясь в спальню. Раскопав в своем мешке чистую пару белья, он с минуту подержал его в руках, глядя на шелковые простыни, и рухнул на кровать. Засыпая, Киннкэйд думал об Иден. Он представлял ее рядом с собой, в постели, представлял, как снимает с нее простой белый лифчик и прикасается к ее груди… Он вдыхает ее мускусный жаркий запах, со слабым, приглушенным вздохом его язык ласкает ее губы; тело ее цепенеет от похожего на боль и почти невероятного наслаждения, а потом содрогается, когда он проникает в нее, обретая наслаждение и освобождение. Но и тогда он не разжимает рук, а засыпает, окутанный теплом ее тела… |
||
|