"Рациональное объяснение действия" - читать интересную книгу автора (Девятко)
г) Упразднение национально-государственного фактора
Теория глобализации последовательно выступает против социетализма, с одной стороны, и национализма, с другой. Что касается последнего, то в понятие "национализм" отныне включаются такие феномены, как национальные государства-страны, национальные социокультурные традиции, национальные типы сознания и т.д. Это требует исследовательской оценки.
д) Примордиольные феномены и гражданское общество
Своеобразный поворот получает и тема "гражданское общество" в связи с приложением к ней теории глобализации. Процесс интернационализации ценностей и ценностных ориентации приводит к тому, что регулятивно-нормативная функция общества существенно видоизменяется, а прежде подавлявшиеся гражданским обществом и не социализировавшиеся примордиальные (primordial) феномены, близкие по своему характеру к фрейдовскому Id и мидовскому I и проявляющие себя в контексте этнического начала, расы, пола занимают все более важное положение в глобализируемых процессах и институтах. Мозаичный набор социальных типов и моделей, отсутствие единых принципов рационализации, свобода обращения с примордиальными феноменами - все это создает гдобалистско-постмодернистскую картину социального мира.
е) Новая концепция рациональности
Новые глобальные процессы заставляют изменять и прежнюю концепцию рациональности, сформировавшуюся в рамках современного общества по контрасту с постсовременным обществом, порождаемым глобализацией. Поскольку глобализация представляет собой нормативно-теоретическую парадигму, то она и вырабатывает модели новой рациональности. При этом рациональность в глобальном смысле понимается прежде всего как свобода самовыражения многообразия, что и находит свое частное проявление в теории мультикультуризма (multi-culturalism), то есть в признании доминирования принципа полной мозаичности культурной карты той или иной региональной или профессиональной группы.
Глобализация и возможность конфликта
Теория глобализации, несмотря на свою внешнюю интегративность и свой универсализм, фактически символизирует фрагментирование мира и его дезинтеграцию; как и каждая из прежде выдвигавшихся и упоминавшихся выше парадигмальных макромоделей, основывается на бесспорных фактах, давая им во многом убедительную интерпретацию. Однако весьма настораживающими выглядят претензии теории глобализации на универсальность и исключительность в создании теоретической модели современного общества, ее нескрываемый нигилизм по отношению к традиционным теориям и культурам. Известная растерянность и неподготовленность современных социологов-теоретиков к осмыслению социальных явлений конца 80-х - первой половины 90-х годов сменилась неоправданно энтузиастическим отношением к недавно предложенной глобалистской парадигме, которой еще только предстоит доказать свою адекватность. С другой стороны, подчеркнутый интегрализм и целостность предлагаемой новой картины мира могут, как это ни странно, скрывать все более усиливающуюся фрагментацию в области теоретического сознания и самой социальной реальности как таковой.
Общим свойством рассматриваемой социальной глобальной "хрустализации" и фрагментации можно считать:
а) нарастание иррациональных волн, вымывающих из структур социального действия социальную логику; становится все труднее обнаружить непрерывность в передаче опыта, аккумулирование социального знания и методов его использования, последовательность, долгосрочность, контролируемость социальных процессов и их предсказуемость;
б) всеобщее распространение открытой и скрытой социальной паники - укоренение во всех социальных структурах массового беспокойства, коллективных неврозов, дезориентации социальных ценностей; постепенно аномия (anomie), в мертоновскюй трактовке понятия, овладевает все более широкими социальными пространствами;
в) наступление профессиональной некомпетентности и нравственной неоформленности носителей действия на всех уровнях структуры и прежде всего - на уровнях принятия решений;
г) приближение как западных, так и посткоммунистических структур, прошедших конвергенцию, к порогу легкодоступного и практически неконтролируемого разрушения цивилизации;
д) политическое жонглирование идеями новой гражданской войны (в России) и "новой революции" в США и западном мире - как одно из ярких проявлений иррационализма;
е) практическое узаконивание терроризма как средства достижения политических целей.
Любая из перечисленных иррациональных тенденций ведет к драматическому разрушению последовательности и преемственности опыта.
Сложность и тревожность современного состояния цивилизации проявляются в том, что человечество может приблизиться к новому мировому конфликту. Последний и есть высшее порождение конвергенции иррациональных структур, многократно усиливающих деструктивные (дисфункциональные) тенденции, присущие как западной, так и посткоммунистической общественным системам.
Этот конфликт отличается от двух мировых войн и того, какой обычно представлялась третья мировая война в популярных исследованиях и средствах массовой информации. В новом глобальном конфликте не будет ни линии фронта, разделяющей воюющие стороны, ни фактов применения ядерного оружия, ни прямого захвата территорий и силового узурпирования политической власти.
Новый тотальный конфликт может иметь бесконтактный характер. Цели войны достигаются не с помощью открытого применения силы, а с использованием угрозы ее применения на макро- и микроуровнях. Функцию социального контроля отныне осуществляет иррациональный и бессознательный страх. Это непосредственно соотносится с мировым терроризмом, превратившимся в одно из главных средств ведения новой войны.
В вертикальном измерении новый глобальный конфликт сопровождается турбулентностью распада и спорадичностью воссоздания управленческих и политических структур. Их постоянное "перемешивание", облегченные переходы с одного уровня на другой, лишенные структурного алгоритма ("отсутствие логики"), не мотивированные личными профессиональными качествами взлеты индивидуальных карьер с широчайшими областями ответственности - характерные черты современных конвергированных систем. Быстро возникающие и сразу же исчезающие фигуры на политическом и экономическом небосклонах, - отсутствие критериев ролевой идентификации носителей действия, снижение профессионализма на всех уровнях становятся обыденными явлениями, некритически воспринимаемыми обществом.
Для горизонтально-географического измерения приближающегося конфликта характерно многоцентровое зарождение напряженности, ее нарастание и последующие взрывы. Напряженность приобретает прогрессирующий очаговый характер (национально-этнические конфликты, зоны экономической деградации и протеста, очаговые метастазы терроризма и агрессивности, не имеющие рационального обоснования). Все это создает совершенно новую "социально-сейсмическую" карту мира и его отдельных регионов.
Главным носителем "вирусов" нового конфликта становятся транснациональные информационные и транспортные сети, объединяющие все мировое пространство и объективно способствующие превращению очагов иррациональности в зоны иррациональности. Повсеместное распространение чрезвычайно емких средств массовой информации и сравнительно высокая географическая мобильности способствуют возникновению этих зон иррациональности.
а) объединять интеллектуально-рационалистические структуры (прежде всего профессиональные) в узлы сопротивления иррационализму;
б) создавать динамическую систему взаимодействия информационных узлов на горизонтальном уровне и по вертикали;
в) превращать очаги рационалистической информации в центры власти.
Единственный путь, который могут использовать рациональные структуры, сопротивляющиеся волнам иррационализма, связан с соблюдением "принципа лилипутов" (the Lilliput principle). Как мы помним, лилипуты тонкими веревочками опутывали все тело и длинные волосы Гулливера.
Так и "тело иррациональности" может быть блокировано только многочисленными малыми "путами" рациональных программ. Ни одна прямая атака против иррационалистического Гулливера не может привести к успеху. Среди ведущих принципов "лилипутской стратегии" надо назвать:
а) многофункциональное информационное присутствие рациональных структур в "теле иррациональности"; рационалистический мониторинг иррационалистической экспансии, сопровождающийся адекватной информацией и вариативным социальным моделированием;
б) непрерывная и последовательная (в духе Дьюи) организационная поддержка рациональности в виде целевых исследовательских программ и их информационного объединения;
в) финансовая поддержка антииррационалистических структур.
Эти подходы позволяют наметить основные направления сопротивления расширяющейся иррациональности.
Согласно "теореме Томаса" (W.I. Thomas), "если люди определяют некоторые ситуации как реальные, эти ситуации реальны в своих последствиях"7. Это означает, что у существующего ныне общества нет заранее предустановленных рамок, ограничивающих возникновение новой социальной реальности. Все зависит от социальной воли и рациональности. В свою очередь, это ведет к возможности рационально обоснованного создания будущей реальности. "Только отказ от социального фатализма может разрушить взгляд на природу человека как неизменную, находящуюся в трагическом круге страха и социальных катастроф"8. Если мы признаем рационалистические модели в качестве истинных, они начинают функционировать в обществе как истинно существующие.
Глобализация как доминирующая парадигма теоретической социологии конца нашего века ставит перед социологами многочисленные теоретические и практические вопросы. Бесспорные объективные данные, свидетельствующие о возрастании процессов социально-политической и экономической глобализации, используются для построения моделей, превращающих этот процесс в нечто сходное с превентивным конструированием самой реальности, когда социальная реальность становится продуктом порождающих технологий с их специфическими целями и движущими интересами. В таком случае теоретическое моделирование в области социологической глобалистики должно находиться в зоне особого внимания профессиональных групп, особенно с учетом интересов глобализирующегося-неглобализирующегося российского общества. От того, какая из существующих моделей станет преобладающей, может зависеть и формирование реальности сегодняшней и завтрашней России.
Примечания
1 Dewey J. Democracy and education. N.Y., 1923. P. 2.
2 Merton R. Social theory and social structure. N.Y., 1968. P. 105.
3 Там же.
4 Hollander P. Soviet and American Society: A Comparison. N.Y., 1978; Form W. Comparative Industrial Sociology and the Convergence Hypothesis // Annual Review of Sociology. 1979. Vol. 5.
5 Tiryakian E. Dialectics of Modernity: Reenchantment and Differentiation as Counterprocesses. In: Haferkamp H. and Smelser N. (eds.). Modernization and Social Change. Los Ageles, 1991.
6 Lichtblau К. A "Derivative" Convergence Theory is Closer to the Realities of Societies in the Modem World // Theory. The Newsletter of the Research Committee on Social Theory / International Sociological Association. Uppsala, 1992; Sztompka P. Theoretical Lessons of the Transition from Communism: Convergence Theory Reconsidered // Theory. The Newsletter of the Research Committee on Social Theory / International Sociological Association. Uppsala, 1991; Assar K. Developing Countries and Convergence Theory // Theory. The Newsletter of the Research Committee on Social Theory / International Sociological Association. Uppsala, 1992; Crespi F. Convergence Theory as a Last Ideology? // Theory. The Newsletter of the Research Committee on Social Theory/International Sociological Association. Uppsala, 1991.
7 Moments of thought in the nineteenth century. Chicago, 1936. P. 29.
8 Merton R. Указ. соч. Р. 409.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |