"Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше" - читать интересную книгу автора (Бестужев-Лада Игорь Васильевич)

Глава 3 Древний мир

Примерно десять тысяч лет назад кончился очередной ледниковый период (в истории земной поверхности их было несколько). Ледники, захватившие значительную часть средней полосы северного полушария Земли (на территории России они доходили до черноземной полосы), начали отступать. Сначала потепление шло медленно, потом — 8–5 тысяч лет назад — ускорилось, на Земле стало даже теплее, чем сейчас. Потом потепление замедлилось и сейчас даже прохладно по сравнению с недавним пиком потепления.

Жить (выживать) стало намного легче, чем раньше. Собирательство и охота давали гораздо больше пищи. А главное — началось приручение животных, стали постепенно закладываться основы животноводства. Люди начали регулярно собирать пока еще «дикие» урожаи съедобных растений, и стали закладываться основы земледелия.

В животноводстве успехи отмечались в самых разных концах земли. А вот для земледелия поначалу требовались особо благоприятные условия: достаточно большая река, достаточно широкие периодические разливы, достаточно большое количество ила, который остается на пойменных заливных лугах после спада воды и становится естественным удобрением почвы, достаточно благоприятный климат для получения высоких урожаев на такой почве.

Такие условия сложились первоначально шесть тысяч лет назад только в четырех районах земли: на северо-востоке Африки (в Египте, в долине реки Нил); на Ближнем Востоке (в Месопотамии, Двуречье, или Междуречье рек Тигр и Евфрат); в Южной Азии (на полуострове Индостан, в долине реки Инд); в Юго-Восточной Азии (в Китае, в долине реки Хуанхэ). Здесь и возникли первые четыре наиболее масштабные цивилизации Древнего мира.

Четвертое тысячелетие до н. э. (шесть тысяч лет назад) явилось своего рода переломным в истории человечества. Оно принесло людям целых три приятных сюрприза. Во-первых, на протяжении этого тысячелетия люди научились изготавливать орудия из меди, а потом из бронзы (сплавов меди с другими металлами, первоначально главным образом с оловом). Такие орудия и делать легче, и работали они лучше. В итоге каменный век сменился бронзовым веком (спустя еще два тысячелетия, в начале первого тысячелетия до н. э., наступил железный век). Во-вторых, на протяжении этого тысячелетия животноводство в жизни многих племен стало важнее охоты. В-третьих, на протяжении этого тысячелетия земледелие в жизни большинства племен стало важнее собирательства, причем здесь орудия из металла оказались очень кстати. На этой основе поднялось на новую ступень ремесло. А с ним вместе — и общая культура.

Если бы мы не знали, что такая страна действительно существовала на земле, а нам бы сказали, что это, допустим, только что открытая древняя марсианская цивилизация, называвшаяся Хетт-ка-Птах (или Хэ-ку-Птах), — у нас не возникло бы и тени сомнения.

Еще бы, такие чудеса могут быть только в инопланетной цивилизации! Огромные города с высокими стенами, не уступающие самым знаменитым городам древности. Роскошные дворцы, непохожие по архитектуре ни на какую другую страну мира. Поразительные монументы — и по масштабам, и по красоте. Удивительная но слаженности государственная машина, работавшая как часы почти четыре тысячелетия — сорок веков (вдвое дольше, чем все, что творилось в Европе и Азии с рождения Господа нашего Иисуса Христа). Сильнейшая в мире армия того времени. Сложнейшая система учета всего и вся. Бюрократия — страшнее, чем в России. Наука, которая внесла бы замешательство в работу Нобелевского комитета: кому давать премию? Письменность, не уступающая современной китайской. Литература, живопись, ваяние — на зависть современным мэтрам. Не знаем, как обстояли дела с музыкой, театром и танцами. Но думаем, что не хуже, чем сегодня, ибо хуже быть просто не может. Очень мудрая философия. Жаль, что от нее до нас дошли только отрывки. И очень сложная, очень действенная религия, подчинявшая себе всю жизнь человека. Быть бы ей еще одной мировой религией, если бы войны не вогнали ее в разряд «мертвых» (точнее, умерших) религий.

И совершенно непонятный, на первый взгляд, конец. Правильнее сказать, агония. Первый развал страны. Трудное воссоединение. Снова развал. Иноземное вековое иго, как у русских. Избавление. Потом еще одно иноземное владычество. Другое. И наконец, сплошная полоса иноземных завоевателей. До самого XX века включительно. А вообще-то ничего марсианского. Хэ-ку-Птах — в переводе на русский — это Египет.

Художники, изображающие картины рая на земле, относят их обычно в благодатные земли Месопотамии, в Междуречье Тигра и Евфрата. Что ж? Им виднее. Там действительно пейзажи поистине райские. Особенно в древние времена. Но я бы на роль «райских кущ на земле» предложил и кандидатуру Египта. Вот уж поистине райский уголок (Африки), словно нарочно созданный Господом Богом для безгреховной благодати Человека.

Величаво несет свои воды Нил, способный соперничать с крупнейшими реками мира. Летние ливни в тропической Африке и таяние снегов на горных вершинах месяц за месяцем поднимают уровень воды в реке. К осени она заливает огромные прибрежные пространства, а потом вода постепенно спадает до следующего года. На местах разлива оседает плодороднейший ил, и обогащенная им земля дает баснословные урожаи. Не удивительно, что регулярным земледелием здесь начали заниматься давным-давно, когда все прочие племена на земле пробавлялись собирательством и охотой. Река кишмя кишит рыбой. Пойменные заливные луга дают столько корма для скота, что было бы просто удивительно, если бы здесь с незапамятных времен не возникло еще и скотоводство. Запасы мяса и рыбы во всех мыслимых разносолах. Горы ячменя и пшеницы, овощей и фруктов с лихвой на год. Неистощимые карьеры известняка — идеального строительного материала для жарких мест. Наконец, и это, пожалуй, важнее всего остального — отсутствие (точнее, минимум) опасных врагов.

На севере — Средиземное море. На северо-востоке, за обширной пустыней Синайского полуострова, — кровавая междоусобица племен Ближнего Востока, которым было не до Египта (наоборот, Египет сам вторгался в Переднюю Азию). На востоке — не менее обширная пустыня между долиной Нила и Красным морем. На юге — Нубийская пустыня. На западе — тысячеверстная Ливийская пустыня до самой Сахары. Правда, в Ливийской и особенно в Нубийской пустыне было много оазисов, населенных ливийскими и эфиопскими племенами. Но что такое даже очень большая толпа воинов с каменным оружием против регулярной армии, которая сначала ведет «артподготовку» из луков и пращей, затем опрокидывает врагов боевыми колесницами и, наконец, завершает дело маршем стройных шеренг копейщиков? Итог — тысячи, десятки тысяч пленных — рабы для Египта. Все это можно наблюдать в знаменитой опере Дж. Верди «Аида», где, в отличие от любовной истории, военный антураж гораздо ближе к древней действительности.

Чтобы развивать земледелие, нужна ирригация. Чтобы сохранить такое изобилие, нужен учет и контроль. Чтобы обезопасить себя от набегов диких племен, нужна армия. Короче говоря, ни матриархатом, ни патриархатом здесь уже не обойдешься. Нужно государство — аппарат насилия над народом.

И вот в четвертом тысячелетии до н. э. происходит постепенное формирование в Египте государства. Сначала создаются несколько десятков малых государств — прямых наследников первобытной общины. Затем возникают два больших государства — Нижний Египет (в дельте Нила) и Верхний Египет (в землях выше по течению). Наконец, рождается единое египетское государство.

И «земной рай» превращается в «земной ад».

Над работниками на полях, в каменоломнях, на стройках встает иерархия начальства во главе с «живым воплощением бога на земле» — фараоном, его вельможами и целой армией чиновников-писцов. Каждому требуется дворец (ну хотя бы ма-а-ленький особняк), прислуга, охрана. Работать на всю эту ораву приходится от зари до зари за скромное питание и еще более скромное одеяние, не говоря уже о жилье. Быт рабочих — как в тюрьме: пайка, нары, роба (в данном случае — набедренная повязка).

Это еще не все. Первобытные верования авторитетно заверяют, что после смерти человек продолжает жить в загробном мире. Стало быть, чем выше положение человека в обществе — тем пышнее должно быть его захоронение. И древние египтяне, предвосхищая нынешних русских, начинают соревноваться в том, у кого повеселее «оградка» на могиле (что весь мир считает национальным позором России).

Соревнование принимает гигантские масштабы со времен самого «древнего царства». Конечно, нельзя не восхищаться искусством строителей и величием памятника архитектуры как такового. Но ради чего все это делалось? Подумал ли хоть один Хеопс, как будет выглядеть Египет, если каждый из сотен фараонов начнет воздвигать себе пирамиду Хеопса? Подумал ли он о том, что его примеру начнут подражать вельможи — мал мала меньше — и Африка превратится в сплошное кладбище.

Господь трижды покарал честолюбцев ужасною карою.

Во-первых, уже сооружение первых гигантских пирамид показало, что они требуют такого напряжения сил, такого отвлечения десятков, если не сотен тысяч пар рабочих рук, что это равносильно тяжелой войне на измор — с самими собой. Поэтому «гигантомания» в строительстве пирамид быстро пошла на убыль. Сталин, пытаясь отвлечь внимание от своих провалов в экономике и политике «показухой» Беломорканала и канала Москва — Волга, вряд ли подозревал, что всего лишь подражает самым древним и самым глупым фараонам Египта.

Во-вторых, последующие века наглядно показали, что чем пышнее захоронение, тем вероятнее его разграбление. Поэтому фараоны поздних династий ставили «оградки» поскромнее. А под конец дело дошло до того, что могила фараона сделалась «секретным объектом», как наши «номерные города»: чем меньше людей о ней знают, тем меньше ворья до нее доберется. И сколько раз нам еще придется встретиться с такой Иронией Истории!

В-третьих, горький опыт истории показал, что количество не всегда переходит в лучшее качество. Чаще случается переход в худшее качество. Когда наш последний генсек пытался дистанцировать себя от Политбюро ЦК КПСС титулом президента СССР, ему не приходило в голову, что вскоре президентом станет его злейший враг, а потом — президентов в родном отечестве расплодится невиданно (пишущий эти строки трижды президент — к счастью для РФ, не РФ — и один раз председатель президиума).

Когда вельможи стали подражать фараонам (естественно, по принципу: труба пониже — дым пожиже), они столкнулись с проблемой лавинообразного роста «городов мертвых» в каждой египетской области. Вот уж поистине «мертвый хватает живого» (в смысле: отбирает у него самое привлекательное жизненное пространство).

И каков сегодня финал этого не самого умного в истории проекта? Гигантские пирамиды превратились в самый популярный аттракцион для туристов. Арабчонок за доллар прыгает со ступеньки на ступеньку и ловко взбирается на вершину пирамиды, из которой давно разграблено все, что только можно было разграбить. И ради этого сотни тысяч людей сотни лет трудились в поте лица своего?!

Помимо «культа мертвых» Древний Египет постигло еще одно несчастье (впрочем, постигло не только эту страну — многие страны мира, не исключая Киевской Руси). Век от века вельможи (особенно «начальники областей», губернаторы) постепенно набирали силу. И донабирались: развалили страну на удельные княжества — легкую добычу иноземных захватчиков. Монголы от Египта далеко — не доскакать. Но нашлись чингисханы поближе — пришли воинственные кочевники и на целых 108 лет поработили страну. Они назывались гиксосы (в вольном переводе на русский — «властители дальних нагорий»). Хорошо еще, что это были варвары, среди которых рано или поздно должна была начаться междоусобица. Так и получилось — как и все варвары-завоеватели, они довольно быстро сошли с мировой арены.

Но у египтян обнаружился гораздо более опасный враг, чем гиксосы, — это были сами египтяне (точнее, фараоны, их вельможи и жрецы). Точно так же, как у русских, для которых самые смертельные враги — сами русские. Оказалось, что судьба Древнего Египта один к одному предвосхищает судьбу Древнего Рима (добавим, современного Запада и России).

Иногда кажется: все, что происходило в Древнем Египте, происходило и на Руси. Только у нас фараон назывался великим князем, «начальники областей» — князьями-боярами, растаскивающими государство по кускам. Иноземное иго. Собирание государства в борьбе с «начальниками областей» при опоре на придворных (дворян). Только Египту понадобилось для этого четыре тысячелетия, а Русь уложилась в одно с небольшим.

А начиналось крушение, казалось бы, с пустяков. Поскольку фараон — «живое воплощение бога на земле», ему не годятся в жены простые смертные. Только богини. Или, на худой конец, родная сестра. Кому могло прийти в голову, что это инцест, то есть самоубийство рода, родовой суицид. Но даже если отвлечься от этого грустного предмета, разве можно загружать «живого бога» земными делами? Для этого есть вельможи. А предназначение фараона — роскошные трапезы, сладкий сон и отправление различных потребностей — от развлекательных до половых.

Результат: обязательное вырождение рода если не во втором-третьем, то уж непременно в пятом-десятом поколении. Доказательство: 26(!) династий за четыре тысячелетия существования Древнего Египта.

А среди придворных — все больше хитрых, своекорыстных греков. А среди воинов (и даже военачальников) — все больше нубийцев и эфиопов. Разве это не предыстория Древнего Рима?

И уже не Египет идет в поход на Эфиопию и Нубию. Наоборот, сам попадает на время под эфиопское владычество. Он захватывает значительную часть Передней Азии (современные Палестину, Ливан, часть Сирии). И заживо разлагается изнутри. Агонизирует. Умирает.

И наступает год 525 до н. э. И Египет попадает под владычество персов. А потом еще под одно владычество. И еще. И еще…

Закрываешь последнюю страницу истории Древнего Египта и начинаешь терзаться сомнениями: стоит ли продолжать путешествие по Древнему миру? Ведь впереди ждет — и не может не ждать — одно и то же: «живое воплощение бога на земле», хищная свора придворных вокруг него, «начальники областей» растаскивают страну на куски, разваленная страна падает жертвой иноземного нашествия, грабители грабят и погрязают в междоусобице; страна восстанавливается, новое «живое воплощение», опираясь на новых придворных, превращает «начальников областей» в своих чиновников, а народ, с трудом выживавший собирательством и охотой в первобытной общине, теперь становится рабом государства-тюрьмы со скудной тюремной пайкой за каторжный труд с утра до ночи. И так — до тех пор, пока страна не окажется жертвой еще более сильного завоевателя.

Все это так. И не могло быть никак иначе.

Тем не менее открываешь первую страницу истории Древней Месопотамии (Междуречья, Двуречья) — и попадаешь в еще одну «инопланетную цивилизацию», и схожую во многом с предыдущей, и имеющую интригующие особенности. Интерес не пропадает. Напротив, усиливается. Потому что следов на сей раз осталось гораздо больше (хотя — никаких пирамид), и многие из этих следов, к нашему удивлению, предвосхищают следующую, античную, цивилизацию. А мы, европейцы, что бы ни думали о себе, — всего лишь дети, точнее внуки, а может быть, и правнуки этой самой античности.

Если долина Нила шесть тысяч лет назад была «райским уголком планеты», то Месопотамию — как минимум Нижнюю Месопотамию, где Тигр и Евфрат ныне сливаются в стокилометровый Шатт-эль-Араб, а раньше порознь впадали в море, — столь же образно можно назвать самым гиблым местом на земле тех времен. Вообразите себе палящую жару субтропической пустыни, а посредине — бескрайние болота с протекающими через них двумя широкими речными потоками. Болото даже в северных широтах — не место для курорта, а здесь для человека — самый настоящий ад. Собирательство? Разве только пиявок. Охота? Разве только на змей. Земледелие и животноводство в непролазной болотной топи — безумная затея. Поэтому все местные племена предпочитали селиться по долинам окрестных нагорий, где и собирать было что, и охотиться было на кого, и для зачатков животноводства-земледелия имелись условия.

И только одно племя (видимо, теснимое более сильными соседями) рискнуло шагнуть в болота. Совсем как народы Севера предпочли тундру и поморье Ледовитого океана той кровавой бойне, которая веками и тысячелетиями проходила южнее. Это племя называлось шумеры (шумерийцы, сумирийцы).

Были и остались на земле несколько народов, происхождения и принадлежности которых никто (в том числе и они сами) не знает. Ясно только, что это не семиты и не тюрки, не кельты, не германцы и не славяне.

Несчастные этнологи, сталкиваясь с подобными трудностями, обычно прибегают к возможно более широким обобщениям. Так, шумеров они антропологически причислили к средиземноморской и балкано-кавказским расам европеоидной большой расы. Родство шумерского языка ни с какими другими языками не установлено. Утверждается, что шумеры не были автохтонами Южного Двуречья (да и трудно представить себе, чтобы в таких болотах кто-нибудь мог существовать изначально). Но очень вероятно, что они обитали здесь еще на протяжении пятого тысячелетия до н. э. Что сопоставимо по времени с ранним периодом развития Древнего Египта. В четвертом-третьем тысячелетии до н. э., они создали цивилизацию, не уступающую древнеегипетской. Затем, примерно с середины третьего тысячелетия до н. э., начали смешиваться с семитами-аккадцами, пришедшими с севера. И к концу этого тысячелетия полностью растворились среди пришельцев, а их язык в бытовом общении вымер. Однако к тому времени они достигли таких высот культуры, что их язык, подобно латинскому, еще более тысячелетия оставался языком профессионалов в разных науках, искусствах и ремеслах.

В основе шумерской цивилизации, как и в Египте, лежало искусство ирригации. Шумеры покрыли болота сетью каналов, по которым Тигр и Евфрат ежегодно несли свой ил. И бесполезные прежде огромные пространства земли сделались великолепными сельскохозяйственными угодьями с баснословными урожаями. На возвышенные участки земли, куда вода не доходила своим ходом, они поднимали ее специальными устройствами, напоминающими наши колодезные «журавли». А от обильных урожаев до развитого животноводства, как от великого до смешного, — один шаг.

Но такую сложную ирригационную систему надо тщательно регулировать. Никакой общине это не под силу. Поэтому здесь, как и в Египте, появляется государство. Сначала — десятки мелких государств. Потом — десятки сменяются единицами покрупнее. Междоусобица заставляет объединяться. И появляются сначала Шумер, а потом единый Шумер и Аккад (государство семитских пришельцев с севера).

Проходит тысяча лет. Власть царей Аккада ослабевает. Единое прежде царство распадается и становится легкой добычей захватчиков — кочевых племен из окрестных горных долин. Это вызывает обратный процесс воссоединения. Образуется так называемое Старо-вавилонское царство (через тысячу лет появится и Ново-вавилонское). Снова распад. Снова иноземное господство. Затем одних завоевателей (касситов) сменяют другие, более могущественные — ассирийцы. В середине первого тысячелетия до н. э. гибнет Ассирия. Вновь возвышается Вавилон. Но ненадолго. Проходит чуть больше столетия — и Месопотамия (а за ней и Египет) оказывается под властью персов.

Неподвластной завоевателям остается только многотысячелетняя культура Двуречья: наука (протонаука), искусство, ремесло, философия, литература, религия. Она отдельной главой — неподвластной не только завоевателям, но и времени — входит в историю человечества.

Начнем с удивительного.

Почему час делится не на сто, не на десять или хотя бы на двенадцать минут, а ровно на шестьдесят? И минута — на шестьдесят секунд. И круг — на 360 градусов. Оказывается, шумеры не знали десятеричного исчисления. И даже дюжина им ничего не говорила. У них, по ведомым только им одним причинам, было шестидесятеричное исчисление. Прошли тысячелетия. Давно исчез шумерский язык. А время и углы мы все равно считаем по-шумерски.

Еще удивительнее: шумеры, в отличие от наших гуманитариев, знали, что такое число пи. Правда, они терпеть не могли дробей и округлили его до трех ровно. В этом отношении они явно уступили в точности древним египтянам, которые упрекали их в игнорировании шестнадцати сотых. Но сравните шумера и нашего среднестатистического старшеклассника. Какой уж тут прогресс!

Кстати, все, что так ненавидят нынешние юные мученики науки, — от арифметики до алгебры, геометрии и тригонометрии — это от шумеров. Именно они изобрели цифры, намного более экономные и удобные в обращении, чем римские. И тем самым предвосхитили арабские, которыми мы пользуемся до сих пор. Что касается вышеупомянутых математических дисциплин, то им, шумерам, в отличие от наших школьников, не за что было ненавидеть их, дисциплины. И верно — нашим двоечникам они абсолютно ни к чему, а шумеры с их помощью рассчитывали площади орошаемых земель.

Очень далеко шумеры продвинулись и в астрономии. По крайней мере траектории семи главных планет они знали лучше большинства из нас. Не говоря уже о фазах Луны. При этом, как и мы, они не забывали о якобы лженауке — астрологии. Можно только позавидовать уровню их знаний в химии, минералогии, ботанике и зоологии.

Возможно, у древних египтян были не менее впечатляющие достижения. Но они писали в основном на папирусе. А папирус — хоть и не самая плохая, но всего лишь бумага. А рукописи, как известно, не только горят, но и портятся самыми разнообразными способами. Кроме того, египтяне использовали иероглифы, а это — не самое легкое чтение даже для специалистов-египтологов.

Шумеры сделали даже не шаг, а два шага вперед. Они изобрели клинопись, то есть совсем чуть-чуть не дошли до буквенного алфавита. И понимать написанное ими — легче. Кроме того, они выбивали клин клином не на бумаге, а на глиняных табличках. И если написанное пером не вырубишь топором, то выбитое на глиняном кирпичике — тем более. Поэтому сегодня мы знаем о шумерах гораздо больше, чем о египтянах.

Шумеры оставили нам в наследство больше литературных памятников, чем Киевская Русь. И даже целый эпос — цикл эпических сказаний о герое Гильгамеше, который входит в сокровищницу мировой литературы.

Наконец, шумеры самостоятельно выработали из своих первобытных верований собственную самобытную религию. Правда, выработали традиционным способом. Свели воедино божества разных городов, установили иерархию богов, отношения между ними, распределение обязанностей, обрядность и так далее.

Наверное, не одни они отождествили смену времен года с идеей умирающего и воскресающего божества. Но что удивительно: именно от шумеров мы впервые узнаем о всемирном потопе. Видимо, была в этом регионе стихийная катастрофа подобного рода. Может быть, за много веков или даже тысячелетий до появления шумерского государства. И сказания о ней, передаваясь изустно от поколения к поколению, дошли до шумерских кирпичиков. А потом пошли и далее.

Очень не хотелось бы, чтобы Древняя Месопотамия осталась в памяти читателя только как Страна великих достижений.

Нет, это прежде всего была страна тяжелого рабского труда. От зари до зари. Без праздников и выходных. За литр зерна в день, чтобы не умереть от голода. В придачу — набедренная повязка, сандалии, плащ и циновка для сна. Это была страна бесконечной кровавой междоусобицы и бесконечных кровавых набегов. Бесконечные вереницы пленников, скованных одной цепью, — будущих рабов. Горы трупов. Пирамиды живых, наваленных друг на друга пленников, чтобы смерть была мучительнее. Тысячи четвертованных. Тысячи посаженных на кол. И самое отвратительное: все это запечатлено монументально, на камне, как самая большая доблесть.

Смотришь на эти картины, вспоминаешь шумерские сказания о потопе, чувствуешь полную солидарность с Господом Богом, покаравшим людей за такие злодеяния. И жалеешь только о том, что не утопил всех до единого, чтобы потом попытаться еще раз создать Человека — Человека с большой буквы, а не двуногого зверя.

В Древней Индии цивилизация складывалась в два этапа. Сначала в долине реки Инд (третье тысячелетие до н. э.), где до сих пор сохранились остатки городов того времени с великолепной архитектурой и высоким уровнем техники градостроительства, до системы канализации включительно. По неясным причинам эта культура пришла в упадок, и от нее остались лишь развалины давно заброшенных городов. Спустя тысячу лет (вторая половина второго тысячелетия до н. э.) центр цивилизации переместился к востоку, в долину реки Ганг, где сложились наиболее крупные государства Древней Индии. Есть основания полагать, что это было связано с вторжением в западную Индию через Афганистан арийских племен, утвердивших здесь свою культуру.

Индийские арии вошли в мировую историю своеобразием социальной структуры общества, своей религии и своих философских школ. Их ожидала трагическая судьба. Попытки создать единое государство потерпели неудачу. Результат — непрерывные иноземные нашествия и владычества, завершившиеся в конечном счете статусом колонии Британской империи (до 1947 года). Иными словами, Индия (как и Китай) по сути насильственно оставалась принадлежавшей к Древнему миру до середины прошлого века.

Социальную структуру Древней Индии (с сильнейшими пережитками до сих пор) можно назвать классической, правда, с двумя важными особенностями. Первая особенность: высшим классом общества формально признавалось жречество (брахманы), хотя фактически им была военная знать (кшатрии — великие князья, махараджи — князья, раджи — их дворяне-дружинники). Средний класс, вайшии — крестьяне, ремесленники, торговцы. Низше-средний класс, шудры — батраки, прислуга. Наконец, разного рода изгои, составлявшие низший класс общества, чаще всего известны под именем париев.

Другая особенность заключалась в том, что все четыре сословия (варны) были жестко замкнуты в общении, брачные союзы между представителями разных сословий не допускались. Парии вообще приравнивались к животным.

Результат оказался катастрофическим.

Дело в том, что брахманы и кшатрии составляли считанные проценты населения. Основная масса народа — вайшии и шудры (парии не в счет). Не все были согласны добровольно оставаться в приниженном положении и искали возможности избежать этого. А таких возможностей представилось целых три. И они разорвали Индию на три части.

Первая возможность возникла в середине первого тысячелетия до н. э., когда появился буддизм — «индуистский протестантизм». Перешел в буддизм — и ты уже не вайшия или шудра, а буддист. По сложным социально-психологическим причинам буддизм в самой Индии не прижился. Он стал одной из трех мировых религий (наряду с христианством и исламом), охватив ряд регионов к востоку и юго-востоку от Индии, а также проникнув в Китай и Японию.

Вторая возможность появилась тысячу лет спустя, когда началось триумфальное шествие ислама по Евразии. Перешел в ислам — и ты уже не пария, а мусульманин. Раскол официально закрепился в 1947 году делением Индии на Пакистан, Бангладеш (несколько позже) и собственно Индию.

Третья возможность появилась еще позже, когда в индуизме возникли секты, отвергавшие варны. Некоторые из таких сект со временем стали фактически особыми религиями (например, сикхизм).

Правительство Индии с 1947 года также отвергает варны. Но тысячелетние традиции трудно искоренить за несколько десятилетий. Живучесть индуистских традиций объясняется тем, что они органически вошли в мировоззрение и социальную психологию народа. Важную роль в этом мировоззрении играют философские школы. Их несколько: миманса, веданта, санкхья, йога, ньяя и другие. Понятно, философией занимаются философы, основная масса людей имеет об этом самое общее представление. Однако и этого оказалось достаточно для формирования общественного сознания, поведения, всего социально-психологического облика индуса. Важно, что почти миллиард индусов верит в догмы индуизма так же истово, как миллиард мусульман — в догмы ислама. Чтобы понять, почему индуизм — одна из немногих религий Древнего мира — дожил до наших дней, да еще в таких масштабах, нужно представить себе степень ее эмоционального воздействия на человека, воспитанного в традициях индийского общества.

Согласно индуизму, все наше Мироздание является творением всеобъемлющего божества Брахмы (образный аналог: паук и его паутина). Брахма функционирует циклично-бесконечно. Его «день» длится 4 320 000 лет и столько же — «ночь», когда он «отдыхает» и Вселенной будто не существует, после чего все начинается сначала и не имеет конца. При этом каждое существо на земле, включая человека, со смертью перерождается в другое существо — более «высокое» (если ведет себя «правильно») или более «низкое» (если нарушает божественные установления). Отсюда мораль: надо относиться ко всему происходящему философски, ибо все это было и будет бесчисленное количество раз. Надо вести себя «правильно», и тогда будешь подниматься со ступени на ступень в иерархии Мироздания и общества, пока не достигнешь высшей ступени — блаженства в полном отключении от цепи перерождений (нирвана).

Важно добавить, что социальную психологию индусов определяют не только индуизм и связанные с ним философские школы, но и народный эпос, уходящий корнями тоже в давно минувшие тысячелетия и выдержанный в том же духе(«Махабхарата», «Рамаяна» и другие). Он органически входит в сокровищницу мировой культуры.

Все цивилизации Древнего мира — как все счастливые семьи (если верить Л. Толстому) — похожи друг на друга. И это понятно: одни и те же причины возникновения, характер, особенности и прочее. Разнообразие вносят лишь географические и этнографические факторы: разные области земной поверхности, разные конгломераты племен и народов.

Разнообразие может быть очень большим, но гораздо больше общего у всех древних цивилизаций. И это «гораздо больше» для истории важнее всего.

Поэтому в истории Древнего Китая многое напоминает историю трех только что обрисованных цивилизаций. Династий здесь (если считать все царства до XX века) — не меньше, если не больше, чем в Древнем Египте. Те же центробежные силы (крупные землевладельцы) рвут страну на куски и тем самым делают ее жертвой иноземных захватчиков. Те же центростремительные силы (мелкие землевладельцы) соединяют разрозненное, изгоняют захватчиков и основывают новую династию. После чего начинается новый цикл.

Особенность Китая: переход от собирательства и охоты к скотоводству и земледелию, но в рамках первобытной общины, затянулся почти на целое тысячелетие (третье тысячелетие до н. э.). Первое государство (Инь, в среднем течении Хуанхэ) возникло лишь в XVIII веке до н. э. и просуществовало до XII века до н. э. Его сменило государство конкурирующей народности Чжоу (XI–III века до н. э.). Новый царь (ван) отблагодарил своих сторонников тем, что создал для них 71 «царство». Понятно, началась междоусобица. Мелкие «царства» соединились в крупные, началась 200-летняя «эпоха воюющих царств». Победитель в этой «войне всех против всех» кровавой рукой ненадолго (всего на четырнадцать лет) объединил страну. Но центробежные силы открыли дорогу кочевникам с севера, и цикл повторился. Не помогла и Великая Китайская стена — «восьмое чудо света» (наверное, первое по времени появления). Заметим попутно, что Северный Китай сполна испытал на себе те же ужасы нашествия Чингисхана, что и Киевская Русь. А следом за монголами вскоре пришли маньчжуры. А следом за маньчжурами — Британия, Франция, Япония, Германия, Австро-Венгрия, США, Россия, Италия. На протяжении одного только XIX века иностранные захватчики трижды терзали этот рудимент Древнего мира и довели-таки страну в 1911 году до революции и гражданской войны, закончившейся лишь в 1949 году созданием Китайской Народной Республики.

Еще одна особенность Китая. Согласно хроникам (их осталось намного больше, чем от трех предыдущих цивилизаций вместе взятых), китайцы восставали против отечественных и иноземных угнетателей чаще и успешнее, чем в Египте, Месопотамии и Индии. Только в Китае крестьянская война оказалась победоносной, не была подавлена силой. Мы имеем в виду восстание тайпинов с созданием «Небесного государства великого благоденствия» (1850–1864). Но в конце концов и здесь «все вернулось на круги своя», что лишний раз доказывает: перепрыгнуть через свою историю невозможно.

Досадно другое. То ли по Высшему злому умыслу, то ли по Иронии Истории, но ни один бунт, ни одно восстание в мире — даже самое справедливое и успешное, даже против самого гнусного угнетателя — не приносило счастья народу. Последние примеры: Россия 1917 и 1991 годов.

И тем не менее мы обязаны преклониться перед памятью восставших.

Третья и последняя, по нашему мнению, особенность Китая. Он создал самое конструктивное в мире мировоззрение (если не считать пуританства, от которого сегодня мало что осталось), которое называется конфуцианством (его более современная версия — неоконфуцианство). Учение названо по имени Кун Фуцзы — китайского мыслителя середины первого тысячелетия до н. э., современника Будды. По нашему мнению, его правильнее было бы называть «китаянством» — настолько полно отражает оно дух народа. Кратко его суть: почитание родителей, уважение к старшим, преданность государю (своему народу), истовость в труде, человечность в сознании и поведении.

На первый взгляд, Китай во многом представляется полной противоположностью Индии. Но обе страны достигли разных и в то же время одинаково значительных результатов.

Индия поставила рекорд по высоте гуманизации философского мышления. Она раскрыла перед человеком в этом отношении несколько альтернатив и каждую наполнила глубоким смыслом самосовершенствования. При этом подчинила почти все философские школы (кроме одной) господству всепоглощающей религии индуизма.

Китай поступил наоборот. Он оставил религию на уровне первобытных верований (культ предков плюс обожествление царя-вана, как «сына неба»). Но развил — тоже в нескольких вариантах — «философию жизни»: как вести себя не по принуждению и даже не по вере, а по внутренней самоубежденности, чтобы твоя работа давала максимальную отдачу при минимальных затратах и чтобы твоя жизнь полностью растворилась в жизни твоей «малой родины», твоей семьи. На наш взгляд, этот памятник культуры не уступает по величию Великой Китайской стене. Если верно, что в самом ближайшем будущем (через считанные годы) человечеству предстоит переход в качественно иное состояние, есть много оснований предполагать, что китайцы сделают этот переход — они его уже начинают делать — быстрее, рациональнее, оптимальнее других.

Было бы неверным представлять Древний мир в виде четырех изолированных «островов» — Древнего Египта, Древней Месопотамии, Древней Индии и Древнего Китая. Нет, это скорее сложный «архипелаг», в котором два первых «острова» (точнее, «материка») затонули, а два других — дожили практически до середины прошлого века и сохранили уйму пережитков до сих пор. «Материки» окружены множеством «островов» помельче, которые появились позднее. Кроме того, в Америке намного позже возникли еще три «материка», которые мало чем уступают четырем названным.

Дадим краткий обзор «материков» второго ряда.

Древнейшая Ассирия (к северу от Вавилона). Конечно, это намного позже Шумера и Аккада. Но эта держава просуществовала почти тысячелетие (второе-первое тысячелетия до н. э.), пока не растворилась среди арамейских племен, нахлынувших с запада (откочевать на восток арамеев заставили участившиеся засухи).

Хеттская держава (северо-восток Малой Азии, XVIII–XII века до н. э.). Ровесница и соперница Ассирии. С той же судьбой.

Палестина, Финикия, Сирия. Все то же второе тысячелетие до н. э. Арена ожесточенной борьбы Египта, Вавилона и других соседних государств. Важный очаг культуры (до сих пор мы пользуемся финикийским алфавитом).

Древнейший эгейский мир. Крито-микенская культура (XXX–XII века до н. э.) Предшественница античной цивилизации.

Наконец, создание персидской империи Ахеменидов (VI век до н. э.), которая покончила с Древней Месопотамией и Древним Египтом. С персидской империей мы вступаем в следующую — античную цивилизацию.

Цивилизации Древнего мира в Америке.

Майя (Мексика, полуостров Юкатан). Цивилизация создана в начале первого тысячелетия н. э. (отдельные элементы — в предшествующие столетия). Развитое земледелие. Более сотни городов с великолепными храмовыми сооружениями. Развитые ремесла, торговля. Иероглифическое письмо. Детально разработанный календарь специально для сельскохозяйственных работ. Сложная, оригинальная религия. Знать, жречество, рабство — все аксессуары цивилизации Древнего мира.

В IX веке страна разорена нашествием соседних племен, цивилизация во многом разрушена. Через столетие была сделана попытка восстановить государство, но оно вскоре распалось на несколько независимых городов-государств, находившихся в состоянии упадка до прихода испанских завоевателей.

Ныне майя — одно из мексиканских племен с ярко выраженными пережитками своей древней культуры.

Ацтеки — самый крупный из индейских народов Мексики. Обосновались в долине Мехико в XII веке н. э. В 1427 году подчинили себе соседние племена. Заложили город Тепочтитлан (современный Мехико) с монументальными храмовыми сооружениями. Развитые ремесла, торговля. Умели плавить золото, серебро, медь и бронзу. Возделывали маис, хлопок, томаты, какао, табак. Сложная, оригинальная религия. Пиктографическое («рисуночное») письмо. Впечатляющее изобразительное искусство. Знать, жречество, рабство — все аксессуары цивилизации Древнего мира.

Сопротивление ацтеков горстке испанских конкистадоров было сломлено не только деморализацией (бородатые «люди-боги» верхом на невиданных зверях, с оружием, изрыгающим огонь), но и ненавистью покоренных ацтеками племен, которые оказали испанцам очень большую помощь.

Инки — индейское племя, обитавшее в XI–XIII веках н. э. на территории современного Перу (Южная Америка). В 1438 году подчинили себе окрестные племена и основали государство со столицей в городе Куско, стали высшим сословием. Постепенно расширили пределы государства от южной части современного Эквадора до северной части Чили. Достигли высокого мастерства в сооружении зданий, в обработке бронзы, серебра и золота, в художественной керамике и ткачестве. Изобрели узелковое письмо. Создали оригинальную религию (культ Солнца, с обожествлением Верховного инки).

Как привилегированное сословие, инки имели не только жен, но и наложниц из других племен. Дети от таких родителей занимали унизительное положение незаконнорожденных (бастардов). Буквально накануне вторжения отряда испанских конкистадоров (1532 год) один из таких бастардов — незаконнорожденный сын Верховного инки — дорвался до власти и первым делом приказал перерезать всех «законнорожденных» инков. К возникшей сумятице добавилась этническая смута: покоренные племена увидели в пришельцах своих избавителей. Вскоре они убедились в своей роковой ошибке, но было поздно: цивилизация инков была почти полностью — в самом буквальном смысле слова — стерта с лица земли.

Из четырех больших цивилизаций Древнего мира дожили до наших дней (до середины XX века н. э.) только Индия и Китай. Правда, они возникли почти на два тысячелетия позже Египта и Месопотамии. Так что средняя продолжительность жизни всех четырех великих цивилизаций Древнего мира — четыре тысячи лет. Из десятка малых цивилизаций Древнего мира не выжила ни одна.

Как относиться к выжившим? Обе выжили под колониальным или полуколониальным гнетом. Если бы не разгром японской армии в Маньчжурии летом 1945 года советскими войсками — быть бы и Китаю колонией (Японии).

Обеим есть чем гордиться и чего стыдиться.

Гордиться понятно чем — две древнейшие цивилизации мира с культурой 4000-летней давности, причем многие из их достижений остались среди первейших ценностей мировой культуры. А стыдиться — того, что выглядело естественно четыре тысячи лет назад, но неприемлемо сегодня.

Абсолютно неприемлемы сегодня, например, все и всяческие сословные различия, оттолкнувшие от Индии значительную часть ее населения. Можно только приветствовать политику индийского правительства, направленную на ликвидацию варн и каст. Но не нам, европейцам (и особенно русским), попрекать индийцев за то, что они так медленно и мучительно расстаются с пережитками сословно-кастового строя. В Западной Европе правдами и неправдами сохраняются выпавшие из времени реликты — «фон» и «де». А в России — как реакция на падение советской номенклатуры — возрождается культ дворянских собраний, графьев-князьев и прочих. Особенно огорчительно, что вся социальная организация советской (и постсоветской) науки насквозь пропитана гибельным для нее феодально-кастовым духом по меньшей мере 300-летней давности.

Очень хорошо, что индийцам давно уже не приходится стыдиться дикого обычая самосожжения вдов, дожившего до XIX века. Если будут зарегистрированы попытки возродить этот обычай, придется обратиться к ООН с предложением беспощадно сжигать и вдовцов — ради справедливости и в целях демографического равновесия.

Что касается Древнего Китая, то ему, вместе с современной Россией, надо бы стыдиться за извечный вопрос китайских и русских мужчин к разрешившейся бременем жене: «Ты кого родила? Не мальчика, а кого?» Иначе говоря, за воинствующую патриархальщину. Кроме того, Древний Китай «виноват» в том, что в русских школах до сих пор проходят «китайскую грамоту» — заучивание бессмысленных текстов с единственной целью: получить звание мандарина (почти вся Россия состоит из древнекитайских мандаринов, только они называются у нас по-другому).

Гораздо сложнее провести социально-экономический анализ цивилизаций Древнего мира. Дело в том, что два немецких мыслителя XIX века создали чисто гипотетическую теорию общественно-экономических формаций, которую их апологеты превратили в догму, даже более того — в прокрустово ложе, с которым 74 года мучились тьмы советских историков (включая пишущего эти строки) и экономистов.

Оба мыслителя работали на материалах одной-единственной цивилизации (античной — к которой мы обратимся в следующей главе). Оставим в стороне «первобытно-общинный коммунизм», который, на наш взгляд, определен некорректно, ибо в первобытной общине распределение проводилось отнюдь не «по потребностям» и тем более не «по справедливости», а по критерию оптимума выживаемости первобытной общины в целом (ради чего вполне можно было, например, съесть уже никчемного старика или еще никчемного младенца). Рискнем утверждать, что и определения остальных формаций, предложенные этими мыслителями, по меньшей мере дискуссионны. Где кончается раб и начинается феодально-зависимый крепостной? Если русский крепостной — не раб, то кто же он? Капитализм во Франции и Арабских Эмиратах — это одно и то же? Социализм в Швеции и КНДР — это одно и то же? Кто из древних индийских или китайских мыслителей являлся рабовладельческим идеологом, а кто — феодальным? Конфуцианство — это рабовладельческая идеология? А чучхе — чья? Принятие догм этих мыслителей делает невозможным изучение ни 4000-летней истории Индии и Китая, ни какой-либо другой. А ответы на все эти бесконечные вопросы требуют конкретного подхода к каждой данной социально-экономической ситуации, к каждому социальному учению. Горький опыт показывает, что всякий отход от такого конкретного анализа (в коем — суть философии истории) ведет к догмам и завершается осквернением православных храмов и буддийских святынь.

То есть очередным Большим Талибаном.