"Маленькое летнее приключение" - читать интересную книгу автора (Этери Анна)

Явление 25 Возвращение блудного оружия

Сколько он просеменил за ней по пятам, одному Лулону известно, но когда Руд его, наконец, отпустила, Торми почувствовал невероятное облегчение, прижимая к груди настрадавшуюся конечность и взирая на девушку с самым несчастным видом.

Теперь у него ныли обе руки.

— Ты же понимаешь, что… что я… — заговорила девушка, взволновано меряя шагами присыпанный камешками берег реки.

— Я понимаю, что ты хотела поговорить… потому и схватила меня так СИЛЬНО! — не стал сдерживаться Торми.

— Я не об этом. Никакой пирушки посвященной усекновению головы лидера, у Гнусных Черепов не будет. Ну ты понимаешь…

Не то чтоб Торми совсем не понимал… он догадывался.

— Ты, должно быть, хотела развеяться, закупаю еду для стола. Это же так приятно, разгуливать среди развешанных окороков, аппетитных колбас… Освежает.

— Чего? — остановилась Руд, уставившись на него как на полоумного.

— Если пир не состоится, то что станет с едой? — Вот, кстати, самый волнительный вопрос.

— Тебя только это беспокоит? — с подозрением покосилась на него девушка.

— Конечно, нет, — не стал он говорить ей правду.

— Считаешь, что я сваляла дурака? Что выбранный мной путь не верен? Мне кажется, я схожу с ума!

— Заметно.

— Что? — устремился на мальчика взгляд полный осуждения.

— Ну если бы ты отдавала себе отчет о собственных действиях, то никогда бы не послала Зефа на плаху. Тут надобно здорово спятить, чтобы…

— Ты забываешься! — грозно проговорила она. — То, что я тебе доверилась, то, что открыла тайну своей души, вовсе не означает, что ты можешь мне хамить! Я быстренько отучу тебя от привычки разговаривать со мной неучтиво. — В ее руке кровожадно блеснул нож.

Торми вздохнул, заметив его появление.

— Ты что "позвала" меня только затем, чтобы обучить манерам? Ну давай, если тебе это поможет разрешить свои проблемы. — В конце концов, Локки небольшая разрядка с шампурами помогла прийти в норму, и он теперь почти адекватен…

Зеленые глаза Руд пыхнули, и тут же погасли, придав лицу потерянный вид.

— Ты прав. Я спятила. Но я только… — она запустила в светлые волосы пальцы. — Я не знала, что так получится. Как я была далека от всего этого. Знаешь, ведь я ненавидела Зефа до самой глубины души. Что же случилось что я так глупо и безнадежно… А ведь сначала мне было трудно видеть его каждый день, и не пытаться выцарапать глаза за все хорошее! Мне рассказывали о нем ужасные вещи. Что он даже родственников не жалеет, когда видит, что благодаря ним может получить выгоду. И ему ничего не стоит убить кого-то просто так. Но… Чем больше я его узнавала, тем больше понимала, что он не такой. Он только хочет быть таким… казаться в глазах других. И сам верит в то, чем хочет казаться. Он убедил себя, что кровожаден. Но я не знаю ни единого плохого поступка за ним.

В потоке неожиданных излияний, Торми мало что разобрал, но последнее предложение его зацепило.

— А я знаю, — припомнил мальчик одну байку, которую ему травил Локки, когда он, Торми, чуть не помер с голоду.

— Ты про троюродную сестру его двоюродного брата?

— А что с ней? — насторожился ребенок, готовый выслушать об очередном злодеянии.

— Зефирантес продал ее в рабство.

Торми присвистнул.

— Не свисти! Всему есть рациональное объяснение, — заверила его Руд, и через непродолжительное время заговорила: — Он всегда присматривал за этой непутевой девицей, а она, как говорят, была не то чтобы не подарок, а настоящее проклятье! Из-за нее Зеф парочку раз чуть не покончил с собой. Но это мелочи. И вот, в один прекрасный день, какой-то идиот в нее влюбился. Долго добивался ее руки…

— И тоже чуть с собой не покончил? — было озвучено предположение.

Пристальный взгляд Руд внимательно изучил Торми.

— Ну да, ты близок к истине. Так вот, девица измотала Зефи и влюбленного паренька так, что последний однажды не постеснялся вынести на рассмотрение предложение о купле\продаже девицы, за чем и не поскупился. И сделка, надо сказать, состоялась. Впрочем, строптивая невеста совсем скоро стала женой, и счастливые молодожены покинули Феланду на радость настрадавшегося родственника, то есть Зефа.

— Как интересно, — не скрыл своего пофигизма Тормазнизио. Какое ему до всего этого дело? — А что с мальчиками?

Руд не осталась равнодушной к вопросу, прищурив один глаз в целях дознания:

— С какими еще мальчиками?

— С теми самыми, чья кожа натянута на стене в приемном зале Гнусных Черепов в качестве трофея.

Лицо девушки стало пасмурным.

— Откуда знаешь?

— Дятел клювом по маковке настучал, — пространно пояснил мальчик. Не дай Лулон Локки прознает, что его дятлом назвали, потом же не оберешься хороших слов в свой адрес. И только ли слов?

— Так-так. Какой же смертник тебе настучал? Ладно, неважно, — смягчилась собеседница. — Ну раз тебе об этом все равно известно… Надеюсь не проболтаешься, а то… знаешь что это такое? — продемонстрировала она остро заточенное лезвие ножа. — И если кому хоть слово…

— Неужели эта тайна пострашнее той, где ты — Эхмея? — в лоб поинтересовался Торми, мило улыбаясь, дабы скрасить остроту своих слов, а то вдруг до Руд со всей ударной силой дойдет, какую он представляет опасность будучи в курсе… А хотя, чего бояться? Все равно же не прирежет… Ведь нет же?…

Улыбка Торми стала сползать с лица…

— И то правда, — вдруг расслабилась Руд, и ножичек исчез из ее руки. — Тайна. А ты правильно назвал. Те два мальчика — племянники Зефа, и он, однажды решил, что преступная стезя это не их путь…

— И что же, из благих побуждений покончил с их никчемными жизнями?

— Да нет же! — стала терять терпения белокурая особа, с нравом почище лесной кошки. — Он отправил их учиться в школу.

— Какое благородство, — сквасился мальчик.

— Зеф тоже подумал, что банда не оценит благородных порывов его души, вот и придумал нелепицу со шкур… э-э… с кожей.

Торми не хотел, чтобы чью-то шкуру действительно натянули, но школа…

— Скучно, — выдал он.

Руд помолчала, задумчиво разглядывая речные камни под ногами.

— Я кажусь тебе странной?

"Еще бы!" — хотелось воскликнуть мальчику, но, поразмышляв секунду-другую, пришел к выводу, что на фоне некоторых личностей с кем он имеет… счастье не только быть знакомыми, но и жить под одной крышей, с Руд все в полном порядке.

— В некотором смысле. Я тут кое-чего не пойму. Зачем ты, ненавидя Зефа, вступила в банду Гнусных Черепов? Я думал, из любви к… ближнему. — У него так и не повернулся язык сказать, к кому именно Руд воспылала любовью.

— Если бы ты знал, как точно сформулировал мысль, — внезапно усмехнулась Руд, запустив руки в карманы. — Именно из любви к ближнему. И им был далеко не Зеф. Ну, и что ты на меня так уставился?

Торми пожал плечами, — не сознаваться же, в самом деле, что он подумал о ветрености…

— Не в том смысле, — пресекла она все его догадки. — В банде черепов есть один человек, который… условно мне очень дорог…

— То есть, ты еще не определилась — так ли это?

— Вовсе нет. Я давно его не видела, так получилось, что мы не жили вместе… то есть не росли… одним словом, — перевела дыхание девушка, видя недоумение написанное на лице Торми, — он мой брат.

Недоумение сменилось удивлением, и без обиняков мальчик спросил напрямик:

— А он об этом знает?

— Нет, он и не догадывается.

— И почему же ты его не обрадуешь?

— Я… я не уверена, что он обрадуется. К тому же, если станет известно, что у меня есть брат по отцу — матери-то у нас разные, — то ему придется встать во главе банд, занять место по праву рождения. Дело в том, что когда он был маленьким, его хотели убить — это было связано с междоусобицей банд — и тогда отец решил его спрятать, а всем остальным заявил, что мальчик исчез.

Торми задумчиво улыбнулся: эта история была ему не чужда.

— Со временем стало ясно, что возглавлять банду, а тем более банды, для него задача весьма сложная. Он жил совершенно другой жизнью, далекой от извечной войны между криминальными группировками, где яд лжи и изворотливость — были признаками виртуозности и непревзойденного мастерства. Он этого не умел, не знал.

— И поэтому место отца заняла ты, — догадался Торми.

— Да. Никто из приближенных отца не мог поверить, что он примет такое решение. Ведь я — девчонка. Никто никогда не брал меня в расчет, и многие лелеяли надежду занять место отца — место лидера. И когда его не стало… для многих было большим сюрпризом, что я не только не отказалась встать во главе группировок, но и не побоялась дать понять — кто в доме хозяин! Через некоторое время, я нашла своего брата, для меня он мало чем изменился, только стал на тринадцать лет старше, а вот меня он не узнал. И это не удивительно, ведь когда он от нас "ушел" ему едва исполнилось четыре, а мне было уже восемь. Я много что понимала… — Взгляд Руд был подернут дымкой воспоминаний, и Торми не спешил ее развеять, молча слушая. — Брат был в безопасности, и… тут проклятый Зефирантес все испортил! — Загорелись гневом ее глаза. — Он принял его в свою банду! И мне пришлось тоже в нее вступить. Как же я ненавидела Зефа! Я находила большое удовольствие раздражать его каждый день, придумывая новые уловки. Со временем у нас установились странные отношения… он начал меня опасаться. Иногда я видела в его глазах бессильную ярость, которую сменяло отчаяние. Я уверена, он ни раз хотел меня убить, но так и не предпринял ни одной попытки. Я стала за ним наблюдать, собирать слухи, многие из которых оказались домыслами. Мне нужно было знать врага в лицо. А потом… потом появился ты и все полетело в тартарары!

Но Зеф сам виноват, ему нужно было раньше меня прикончить, теперь я сделаю это с ним.

Торми выдержал траурную минуту молчания, видя в какой глубокой, хмурой задумчивости пребывает лидер-босс.

— И что ты теперь намерена предпринять? — вот это ему действительно было интересно. Как никак, а в этой истории он увяз по уши, не может же она закончиться плачевно?

— Ну… после… смерти Зефа… я поставлю на его место брата.

— Но ты же сама сказала, что он ни на что не способен, разве нет?

— Да. Только… только ему же нужно с чего-то начинать. Может однажды я перестану быть лидер-босом, уйду в сторону, уступлю брату. — В голосе Руд было столько сомнения, что не только Торми, но и она сама, похоже не верила, что так будет.

— Так что же… пир будет посвящен чествованию нового босса Черепов? — догадался ученик Анемона, будучи не только дальновидным, но и прозорливым.

— Приходи, и все увидишь, — пообещала Руд, загадочно улыбаясь, правда под конец ее улыбка стала похожа на волчий оскал.

Потом они еще с полчаса беседовали. Торми так и не смог взять в толк цель этой беседы. Руд ни в какую не соглашалась отменить свое решение, сколько бы Торми не предлагал поступить именно так, но в то же время то и дело намекала, что была бы не прочь, если бы ее отговорили, поскольку она в общем и целом понимает, что Зеф ни в чем не виноват — дело случая, — но ввиду отсутствия явного виновника, придется сложить всю вину на Зефирантеса… да и вообще…

— А что делать? Нужно идти на крайние меры, чтобы не потерять авторитет, — глубокомысленно заявила она, голосом человека, ожидающего каторги.

Торми настаивал, что вся ситуация нелепа, и что девушке стоит ее переосмыслить, пока его вдруг не осенил один животрепещущий вопрос:

— А Анемон Арахуэнте у вас в авторитете?

Глаза Руд подозрительно забегали, будто она хотела скрыть правду, и в то же время не знала как.

— Если я тебе скажу — да, отвяжешься?

Огонь любознательности тут же вспыхнул в ребенке с небывалой силой.

— Конечно, нет!

Руд в задумчивости побродила по бережку, заложив руки за спину, и неожиданно остановилась, склонившись к мальчику, так что они оказались чуть ли не нос к носу.

— Спроси его сам.

— Нет! Исключено.

— Боишься?

— Он не ответит, или ответит так, что мне потом еще месяц думать о том, что он имел ввиду, и, в конце концов, я пойму, что трата времени была бессмысленной. Пойми, что я почти догадываюсь, как обстоят дела, но было б не плохо, если б ты пояснила мелкие незначительные детали.

— Вот как! — Выпрямилась Руд, с напускным высокомерием глядя на собеседника сверху вниз, тем самым демонстрируя просто поразительное сходство с Зефирантесом держать себя с людьми. — И с чего ты взял, что я начну тебе докладывать?

Подул прохладный ветерок с реки. Солнце клонилось к горизонту, приближая время вечера. Торми подумал, что у него еще уйма дел: оружие Теи все еще не доставлено. И неясно как там поживает сенсей, оставленный с домоуправом, которая разучилась готовить из-за психического расстройства, связанного с отсутствием ее взлелеянного добра.

— Ни с чего, — устало проговорил он, обдумывая перспективу завалиться спать где-нибудь в саду, где бы его никто не нашел. — Тогда я пойду домой?

— А как же я?

Торми уставился на девицу, не понимая, что она еще от него хочет.

— А что с тобой?

— Ну я же не хочу рубить голову Зефу.

— Ну так и не руби.

— Я не могу. Обстоятельства заставляют принять крайние меры.

— Тогда измени обстоятельства.

— Как?

— Реши с Зефом вопрос о… о ваших взаимоотношениях. Если он относится к тебе так же, как ты к нему, то бегите из Феланды.

— А если нет? — с придыханием поинтересовалась Руд.

— А если нет, то… оттяпай ему голову, и дело с концом!

— Ты прав! — хлопнула девушка его по плечу, так что он даже вздрогнул от неожиданности. — Я так и сделаю. Вот пойду сейчас и все ему расскажу. Прям сейчас и пойду. — Она взволнованно и часто дышала, и почему-то никуда не шла. Похоже, для нее подписать смертный приговор для невиновного было проще, чем сознаться в собственных чувствах.

— Раскрой свое сердце на встречу судьбе! — изрек Торми. Одна из любимых книг Теи так называлась, и как кстати пришлось названице.

— Да. Конечно. — Руд развернулась на каблуках, и зашагала прочь, какой-то деревянной походкой.

Торми пожал плечами ей вслед. А что он мог поделать? У взрослых всегда куча дурацких проблем, которые они не в силах разрешить. Впрочем, были и исключения. Взять хотя бы Анемона! Складывалось впечатление, что у того проблем вообще нет. Ну если, конечно, не наведывался с визитом вежливости Лель… так там совсем другая история.

Торми задумчиво хмуря брови, вернулся к своим овцам… то есть к Локки и Шиконе, которые во всю рубились в подкидного дурака, сидя на прибрежной скамейке. И Торми еще на подходе к ним догадался кто проигрывает.

— Масть. Масть! — орал Локки, чуть не разрывая карты на клочки. — Масть опять не та пришла!

— Удивительное дело. Продувая семнадцатый раз подряд ты говоришь, что масть не та, — заметил Шиконе, собирая выигранную мелочь.

— Слушай ты! — сгреб его за грудки Локки, с перекошенным от злости лицом. — Ты думаешь, я вру?

— Привет дуракам и не очень! — не удержался от комментария Торми, и вовремя отпрыгнул, потому как его оклик еще больше взбесил проигравшего, и тот взвился в воздух, будто на гвоздь сел.

— Мелкий! Тебя еще не хватало! Получить хочешь?

— Опять на шампурах? — с умилительной искренностью поинтересовался ребенок.

— Гадство! — сплюнул себе под ноги бандит, остывая. Снова биться столь экзотичным оружием, ему, по всей вероятности, не улыбалось. — Проклятье! А где этот белобрысый? Опять дурака валяет? Была бы моя воля, я бы ему с удовольствием морду начистил!

— Ну если ты о Руд… Я ему могу передать твои пожелания, — улыбаясь сообщил Торми.

— Замолчи уже. Без тебя тошно, — скривился Локки, и причиной тому была явно не карточная игра. — Давай, говори быстрей, где этот проходимец, и я пойду. Мне еще вон корзину тащить, — кивнул он на упомянутую, полную мясных деликатесов, так что при виде ее Торми был готов истечь слюнкой, но вспомнил, что и так приглашен на пирушку. Оставалось только поразмыслить — стоит ли оно того? А-то может там будет такая колобредень, что лучше остаться дома.

Торми указал Локки дорогу, вернее послал по известному адресу… на этой улочке он в последний раз видел Хамидорею с подружками. Там, конечно, не было Руд, зато Локки мог совершенно бесплатно отовариться еще одним фингалом. Старый-то уже, поди, поджил. Не видно. Повязка мешает.

Возвращаясь в особняк Арахуэнте почитай что дворами, — мальчику как-то не светило повстречаться на дороге с обратно возвращающимся озлобленным Локки, — Торми прикидывал в уме, куда ему девать остатки "того самого чая". Пить его он не собирался даже под пытками. Выбросить — жалко. Отдать обратно сенсею — выше его сил, так обрадовать учителя. А может оставить для Теи? На всякий пожарный, а вдруг пригодится! Над этим стоило подумать, и извлечь максимальную пользу.

Уже у ворот Торми смекнул, что вваливаться с оружием на территорию анемоноского дома, не очень-то умно. Тея может запросто засечь, а потом рассказывай, что ты не бегемот, и что оружие ветром надуло…

— Торми, я как раз тебя искала.

Мелодичный и радостный голос домоуправа, буквально поразил мальчика в самое сердце. Потребовалась поистине невероятная сила духа, чтобы развернуться на голос, и, мило улыбаясь, поприветствовать девушку. Торми сразу же запретил себе думать, что делать дальше, ибо понял, что ситуация крайне щекотливая, а путей к отступлению нет… пока.

— Мне кажется, нам нужно серьезно поговорить, — произнесла Тея.

Торми заприметил у нее в руках продуктовую корзину, значит, на рынок ходила. Интересно, что на обед?

— Опять? Мы же с тобой уже обо все поговорили.

— Да, — склонила она темную головку, украшенную низками агатовых бус, — но есть несколько нюансов, которые я бы хотела для себя уяснить.

— Например? — Шиконе стоял столбом за его спиной, и уйти не спешил. — "Вот болван!"

Мальчик, спрятав руки за спину начал подавать ему сигналы сгинуть с глаз долой, пока Тея не заинтересовалась, что это там за увесистый мешок за его плечами.

— Я тут размышляла о том, кто мог утащить мое оружие.

— Да-а?! — с сомнением произнес Торми, пытаясь оттянуть время, когда до Шиконе дойдет, что нужно поскорее валить отсюда, пока не замели, и удостоился слегка обиженного взгляда Теи, запоздало сообразив, что она расценила его вопрос, как сомнения относительно ее мыслительных способностей.

— И кто же по твоему мнению мог совершить столь корыстное деяние? — отвлек он ее от посторонних, никому ненужных мыслей.

— Ну, проанализировав и сопоставив все известные мне факты, прихожу к выводу, что злоумышленником был — ты.

— Я?! — "Нет, ну это возмутительно!" — Ты обвиняешь меня в похищении своего оружия? — не веря своим ушам, переспросил Торми. И не то, чтобы она совсем не права…

— А чего ты так разгорячился, если это неправда?

Торми глубоко вздохнул. Наломать дров ему не хотелось, а тем временем он как никогда был к этому близок.

— Да мне просто неприятно…

Девушка ухмыльнулась.

— Ладно, забей! Я пошутила! — неожиданно выдала она, тем самым окончательно его дезориентировав. — А этот что тут делает? — перевела она стрелы на Шиконе.

Черт! Этого-то Торми и боялся.

— Здрасте! — выпалил объект внимания, разулыбавшись, как распоследний идиот. И поправил на плече увесистый куль, который издал весьма убедительный звон железа.

Торми понял, что они пропали.

— А что за мешок? — задала Тея ожидаемый и весьма неприятный вопрос.

— Это тебе, — не стал отпираться Торми, чувствуя выступившую испарину на лбу. Иногда сказать правду означает спасение. Это был как раз тот случай.

— Мне? — удивилась девушка.

— Мы обнаружили мешок неподалеку от дома, — приврал мальчик.

— И что в нем?

Торми пожал плечами, надеясь, что Шиконе не ляпнет чего лишнего — поболтать он всегда был не прочь, а уж проболтаться и того пуще.

Тея подозрительно сощурила глаза:

— А откуда ты знаешь, что мне?

Торми удержался, чтобы не сглотнуть вставший в горле ком — уж до того волнительный был момент.

— К мешку прилагалась записка, — выпалил он на одном дыхании.

— И где же она?

"Нифига ты меня не подловишь!" — почти злодейски подумалось ребенку.

— Ветром унесло!

— Вот как! Ну посмотрим… — подступила домоправительница к застывшему истуканом Сломанному Крылу. — Что там у тебя, показывай.

Шиконе свалил на землю свою ношу, издавшую деревянно-железный грохот, и выдохнул накопившуюся усталость от необходимости тащить заплечную поклажу в одного. Торми-то в свое время помогала Лайнерия.

Тея едва прикоснулась к узелку, как руки ее задрожали, а лицо сделалось необычайно взволнованным. Неужели почувствовала свое оружие?

— Уверен, что мне?

— Еще как!

Разворачивая ткань, как подарочную бумагу крайне дорогого и долгожданного подарка, Тея действовала аккуратно, то и дело прерываясь и переводя дыхание.

Оказавшись лицом к лицу с закрытым ящиком, она какое-то время молча разглядывала его, не узнавая. Еще бы! Ящик был специально сделан под заказ, он был довольно легким и вместительным: из гладкого полированного дерева — белым с розова. Не мог же Торми притащиться к лидер-боссу с каким попало ящиком!

Тея закусила губу, начавшую дрожать в предчувствии, и, наконец, собравшись с духом, открыла крючочки, надежно удерживающие крышку на месте.

Вскрикнула. Прикрыла ладошками рот.

— Так это же… это же…

— Да никак твое оружие! — развел мальчик руками в притворном удивлении.

Тея протянула руку, но дотронуться не решилась, будто боялась, что оно исчезнет. Сверху всего боевого арсенала лежал ее любимый изящный топорик, по которому она, вероятно, больше всего скучала. И при взгляде на него на глазах девушки выступили чистые, трогательные слезы.

Торми отвернулся, решив не смущать Тею своим пристальным взглядом, и ткнул Шиконе под бок, намекая тому двигать отсюда. Тея к тому времени уже стояла на коленях перед ящиком, протягивая к нему ручки, как к родному дитю, а по щекам ее текли слезы радости и умиления.

И Торми казалось, что именно так и сходят с ума — тихо и неожиданно.

— Чего это она? — спросил Шиконе, когда Торми удалось запихнуть его в калитку и отволочь к ближайшим кустам, на тот случай, если Тея вдруг очнется от наваждения и учинит им обоим допрос с пристрастием. Торми-то что — он был готов противостоять ударам жестокой судьба, а вот насчет Сломанного Крыла был неуверен.

— Сейчас я выведу тебя отсюда черным ходом, но сначала хочу взять с тебя клятву… — Торми на секунду задумался, на предмет какую бы клятву взять… с одной стороны он понимал, что если Шиконе припечет, молчать он явно не будет, а с другой… — я возьму с тебя клятву кукушки.

— Кукушки?! — нахмурился паренек, настороженно взирая на собеседника. — А что это такое?

— Все просто, — заверил ученик Анемона Арахуэнте, взяв лекторский тон и приосанившись, будто выступал на какой-нибудь конференции, а не распинался перед слегка ощипанным юношей. — Ты обязуешься держать рот на замке относительно оружия и всего остального услышанного в нашей компании. Перечислить о чем речь?

— Не надо, я бы и сам хотел обо все забыть. Ваша история меня доконала!

Торми смолчал, что история эта не его, и вообще он был сам в нее втянут, и, кстати сказать, именно Шиконе.

— Ну а при чем тут кукушка? — не удержался от вопроса юноша.

— А вот тут начинается самое интересное… — Торми сделал драматичную паузу… чтобы его дальнейшие слова не показались издевательством. — В случае нарушения клятвы, ты будешь куковать у Апельсиновых Ворот до той минуты, пока я не приду, и не скажу, что ты прощен.

На физиономии Шико появилось недоверие, переросшее в изумление, и…

— Дудки!

— Ну почему? — вырвался непрошеный вопрос, и дабы исправить подпорченное впечатление Торми тут же произнес следующее, не давая оппоненту опомниться: — Ты уже уверен, что не сдержишь клятву? Ты заранее признаешь себя клятвопреступником? Еще не дав клятвы, ты уже думаешь о последствиях…

— Я всегда думаю о последствиях, но сейчас речь не об этом. Я что, дурак что ли, чтобы куковать у ворот? А вдруг ты только через неделю решишь наведаться к воротам? А вдруг через год? И вообще, может ты помрешь, и мне что тогда, всю жизнь куковать?

Торми сумрачно улыбнулся, запрятав руки подмышки. С такими-то союзничками, ему помереть не составит труда.

— И что ты предлагаешь?

Шиконе вздохнул и на выдохе заговорил:

— Если уж ты так хочешь, чтобы я куковал, то так и быть… кукну пару раз возле твоего дома, чтобы ты знал, как обстоят дела. — Торми открыл было рот… — И клятвы я давать никакой не буду. Как получится, так и получится. Но я тебе обещаю, что постараюсь держать рот на замке. Доволен?

Торми был абсолютно недоволен, но это никого не интересовало.

— Ладно.

Они пожали руки, дабы скрепить хоть какую-то договоренность, как вдруг кусты пошевелились и раздвинулись, представив на обозрение знакомое лицо, ни на грамм не похудевшей тетушки.

— А-а-а, — протянула она с каким-то потаенным злорадством, но подойти ближе не попыталась. — Сюда приполз!

Оба заговорщика одновременно вздрогнули. Каждый подумал на свой счет.

— Жаль, сковородку я с собой сегодня не прихватила, а то ты бы сейчас уже ходил весь такой красивый. И чего тебя нелегкая опять к Анемону принесла?

Торми смекнул, что сей вопрос не к нему, но расслабляться не спешил. Он был в какой-то степени в ответе за Шиконе…

— Одну минуточку, тетушка. Шиконе, он вроде как перевоспитался и… и пришел мириться.

— Мириться?! Скажи ему, что б поскорее отсюда убирался, пока я его чем-нибудь увесистей сковородки не огрела! Понавадился тут шляться.

— Он не просто так ходит, — отчего-то ляпнулось Торми. Ну в самом деле, зачем враждовать, если все можно решить полюбовно. — Шико с благородными намерениями, к вам.

Белобрысый парень ошарашено выпучился на мальчика; тетушка же покосилась с явным недоверием. И они оба ждали от него разъяснений.

— Не так давно, — начал вещать Торми, чувствуя себя важной персоной, — Шиконе "посчастливилось" угоститься вашими щами…

— Вот как! — стрельнула недобрым взглядом она в жертву своих кулинарных способностей. — Он их украл?

— Разумеется, нет! — изобразил возмущение Торми. — Это я его угостил, и он остался в диком восторге!

Взгляд Люциль смягчился.

— Что ж, я рада. Но какое это имеет отношения к тому, что он опять пришел? Если хочет подлизаться к Анемону…

— Вовсе нет!

— Смотри у меня, Тормазнизио, не найдешь ему достойного оправдания, тогда я, и его, и тебя… — начала сердиться тетушка, так что ее лицо начало наливаться пунцовым румянцем.

— Он хочет научиться у вас готовить, — выпалил мальчик, не обращая внимания на то, как челюсть неудавшегося ученика Анемона потерлась в пространстве. Торми на всякий пожарный шепнул, что все под контролем, и снова обратился к тетушке: — Он сирота, позаботиться о нем было некому, а уж чему-то дельному научить и подавно. Если бы кто-то с благородным сердцем и чистой душой взялся ему помочь, то ему бы тогда не пришлось влачить жалкое существование.

— Жалкое существование?! — не выдержал обладатель потерянной души. — Какого черта ты… — Он задохнулся, получив от Торми локтем под дых.

— Тетушка, если бы вы были так добры…

— Ну что ж! — Глаза тетушки налились тем самым сиянием, которое снисходит в моменты по истине божественного просветления, когда человеческое существо понимает свое настоящее предназначения — бескорыстно творить добрые дела и наставлять потерянных на путь истинный. Что может быть выше этого благостного чувства созидания?

Торми отогнал назойливые мысли, и уставился на тетушку.

— Что ж, — повторила она. — Я могу заняться кулинарным воспитанием этого молодого человека, если он обещает слушаться меня во всем и беспрекословно следовать моим указаниям. К тому же одним из обязательных условий является — не докучать Анемону! — Рука тетушки высунулась из кустов, схватила обомлевшего Шиконе за рукав куртки, и потащила за собой.

— Да я же… У меня дел по горло! Мне нужно сейчас быть в другом месте! — только и успел вякнуть новый ученик довольной родственницы Анемона, как Люциль Брунфельзия Вездесущая начала читать лекцию о пользе здоровой домашней еды, приготовленной с душой и любовью к продуктам питания.

Глядя вслед отважно шествующей тетушки и нехотя тащившемуся на прицепе Шиконе, который выглядел испуганно, и то и дело оглядывался, Торми никак не мог понять — зачем он это сделал. И только наделся, что его когда-нибудь простят, ну или, по крайней мере, не будут мстить.