"Ложь во спасение" - читать интересную книгу автора (Ховард Линда)Глава 11Они рано покинули дом следующим утром, чтобы встретиться с Фрэнком в Колорадо-Спрингс тем же днем. Джей чувствовала тоску, уезжая из коттеджа: он так долго был их личной вселенной, и вдали от него она чувствовала себя незащищенной. Только надежда на то, что они завтра вернутся, придала смелости для отъезда. Она понимала, что в конце концов придется навсегда оставить это место, но не была готова встретиться с этим лицом к лицу прямо сейчас, в этот день. Она хотела провести побольше времени с человеком, которого любила. Джей собиралась спросить у Фрэнка имя американского агента, который якобы убит. Он мог не сказать ей, но она должна спросить. Даже если нельзя произнести имя вслух, ей необходимо знать, как звучит имя ее любви. Джей посмотрела на него, как умело он обращался с джипом, устойчиво ведя его по снегу, и сердце замерло. Большой, грубоватый на вид и совсем некрасивый с перекроенными чертами лица, но один только взгляд этих жестких желтоватых глаз имел такую власть, что вызывал головокружение от восторга. Как они вообще могли предположить, что этого человека можно выдать за Стива Кроссфилда? Их хитрость шита белыми нитками, но она ничего не замечала, потому что слишком сильно полюбила его, чтобы задумываться о деталях. Они понадеялись, что шок и крайняя занятость помешают ей задавать неприятные вопросы, на которые у них не было ответов, наподобие того, почему они не использовали группу крови или стоматологические карты собственного агента, чтобы определить личность пациента. Она чувствовала, что Фрэнк что-то скрывает, но слишком беспокоилась за «Стива», чтобы понять, что это нечто большее, чем умалчивание подробностей секретной операции. Честно говоря, ее так легко ввели в заблуждение, потому что она сама этого хотела: после первоначального шока, когда Джей увидела, как он лежит на больничной койке, страшно изуродованный, без сознания, и все же не сдается, борется, она не хотела ничего другого, кроме как быть рядом с ним и помогать ему. Стив и Джей остановились в другом мотеле, а не в том, в котором были прежде, потому что Фрэнк не хотел рисковать тем, что портье узнает их. Они даже использовали другие имена. Когда они добрались туда, Фрэнк уже прибыл и зарегистрировал их под именами Майкла Картера и Фэй Вилер. Отдельные комнаты. Стив выглядел явно рассерженным, но без комментариев принес вещи Джей в ее комнату и ушел в собственную. Окулист немедленно проверил глаза Стива, потом выбрал оптические стекла, чтобы вставить в очки, которые будут готовы к следующему утру. Джей осталась в мотеле, задаваясь вопросом, какие нити потянул Фрэнк и кому выкрутил руки, чтобы все сделали так быстро. Стив и Фрэнк вернулись сразу после наступления темноты, и Стив немедленно направился в комнату Джей. – Привет, малыш, – сказал он, входя и закрывая за собой дверь. Прежде, чем она смогла ответить, он поцеловал ее твердым жадным ртом, крепко сжимая ее ладони. Она затрепетала от возбуждения, прижимаясь теснее к его телу, и погрузила пальцы в его прохладные волосы. Он пахнул ветром и снегом, кожа была холодной, но язык теплым и ищущим. Наконец он поднял голову и взглянул на нее с мужским самодовольством. Стив потер большим пальцем ее губы, заалевшие от его поцелуя. – Любимая, я рискую отморозить свою голую задницу, пока буду красться в твою комнату сегодня вечером, но не стану спать один. – У меня есть предложение, – промурлыкала она, – послушай. – Снимай одежду и говори, что хочешь. Он засмеялся и снова поцеловал ее. Ее рот сводил с ума и производил на него самый сильный эротический эффект. Ее поцелуи возбуждали больше, чем секс с другими женщинами, воспоминания о которых иногда мелькали в голове. – Доктор уже на пути назад в Вашингтон. Фрэнк останется до утра, так что мы снова втроем. Хочешь есть? Желудок Фрэнка работает все еще по вашингтонскому времени. – Вообще-то, я немного голодна. Мы ведь тоже рано встали, ты же знаешь. Он посмотрел на кровать. – Знаю. Джей надеялась получить шанс выяснить у Фрэнка имя агента; она не могла рисковать и спросить в присутствии Стива, потому что звук собственного имени мог вызвать отклик в его памяти, а она не была к этому готова. Она хотела, чтобы он все вспомнил, но вспомнил тогда, когда они окажутся вдвоем на том высоком лугу. Если не представится шанс поговорить с Фрэнком, она сможет позвонить ему после того, как вечером все разойдутся по своим комнатам, если Стив не придет сразу к ней, но это вряд ли. Он, вероятно, сначала примет душ и переоденется в чистую одежду. Она вздохнула, устав от необходимости гадать и планировать: она просто не предназначена для таких дел. Стив отметил и вздох, и тень отчаяния в глазах. Она ничего не сказала, но этот взгляд он уже видел, после той первой вспышки памяти днем раньше. Это озадачивало; он не мог придумать ни одной причины, почему Джей должна бояться возвращения памяти. И, поскольку отсутствие логического объяснения подобной реакции сбивало с толку, он не мог себе позволить отмахнуться от загадки. Это не в его характере. Когда что-то беспокоило его, он не успокаивался, пока не доходил до конца. Он никогда не бросал дело, никогда не выкидывал из головы. Сестра часто говорила, что он, по крайней мере, наполовину бульдог… Сестра? Стив был задумчив, пока они втроем ужинали в итальянском ресторане. Часть его наслаждалась пряной едой и принимала активное участие в непринужденной беседе за столом, но другая часть со всех сторон исследовала щепотку памяти. Если у него есть сестра, почему он сказал Джей, что сирота? Почему у Фрэнка в досье не было никаких сведений о родственниках? Странно. Он допускал, что, возможно, рассказал Джей другую версию своей жизни, потому что не знал, каковы в то время были обстоятельства, но невозможно, чтобы у Фрэнка не имелось списка членов семьи. Вероятно, он вспомнил что-то «реальное». Сестра. Логика подсказывала, что это невозможно. Но внутреннее чутье твердило, что логика могла ошибаться. Сестра. Эми. – Все хорошо? – спросила Джей, глаза потемнели от беспокойства, потом положила руку на его запястье. Она чувствовала напряжение, исходившее от Стива, и удивлялась, что Фрэнк, казалось, не замечал ничего необычного. Стук в голове прекратился, когда он посмотрел на нее и улыбнулся. Он с удовольствием подведет итог своему прошлому, благополучно потерянному, раз у него есть Джей. Они были созвучны друг с другом, как струны скрипки Страдивари. – Просто голова болит, – ответил он, – от нагрузки на глаза. Оба утверждения были верны, хотя второе не являлось причиной первого. Да и нагрузка не так велика. Проблема в точности, в фокусировке на близких объектах, необходимой для чтения; зрение на дальнее расстояние осталось таким же острым, как и было, даже лучше нормального зрения. У него зрение пилота реактивного самолета. Джей вернулась к беседе с Фрэнком, ощущая, что напряжение покидает Стива, хотя была уверена – он натянут, как струна. Что-то случилось сегодня, о чем он не рассказал? Страх затопил ее, и ужасно захотелось обратно в коттедж. Когда они вернулись в мотель, она с облегчением отметила, что Стив пошел в собственную комнату, вместо того чтобы остановиться и поговорить с Фрэнком или немедленно отправиться к ней. Она бросилась к телефону и набрала номер Фрэнка. Он ответил после первого гудка. – Это Джей, – назвалась она. – Что-то случилось? – встревожился он. – Нет, все хорошо. Просто кое-что беспокоит меня, но я не хотела спрашивать при Стиве. Фрэнк напрягся в своей комнате. Они не сумели прикрыть все исходные данные? – О Стиве? – Да нет, ничего серьезного. Агент, который погиб... как его звали? Слишком многое занимало мысли в последнее время после его гибели, и я никогда даже не слышала его имени. – Нет никакой причины, чтобы знать это. Вы никогда не встречались с ним. – Знаю, – мягко ответила Джей. – Я просто хотела узнать что-нибудь о нем. Это ведь мог быть Стив. Теперь, когда он мертв, уже не обязательно держать его имя в тайне, ведь так? Фрэнк задумался. Можно назвать фиктивное имя, но он решил рассказать ей, по крайней мере, большую часть правды. Джей рано или поздно все равно узнает имя, и это поможет ей потом, если она решит, что все случившееся – ошибка. Имя даст ей маленький факт, на котором она сможет сосредоточиться. – Его звали Лукас Стоун. – Лукас Стоун. Ее голос был очень мягким, когда она повторила имя. – Он был женат? Имел родных? – Нет, он не был женат. Фрэнк преднамеренно не ответил на второй вопрос. – Спасибо, что сообщили. Меня беспокоило, что я не знала. Он никогда не узнает, насколько беспокоило, подумала Джей, спокойно опуская трубку. Лукас Стоун. Она много раз мысленно повторила имя, примеряя его к разбитому лицу, чувствуя, как тяжело бьется сердце. Лукас Стоун. Да. Только теперь она поняла, какую ошибку совершила. Если и раньше было трудно называть его Стивом, то теперь стало и вовсе невозможным. Стив – украденное имя, но она его использовала, потому что не было другого. Что, если проскользнет настоящее имя: Лукас? Джей долго сидела на кровати, пока мысли метались в зале с зеркалами, которые ложными отражениями заманили в ловушку и ее, и его. То, чего она не знала, и то, что знала, сплелось так крепко, что осталось только довериться собственным инстинктам. Она не приспособлена для лжи – слишком прямолинейная, что было одной из причин, почему не вписалась в мир банковских инвестиций, мир, который требовал некоторой «жуликоватости», баланса убедительности и обмана. Наконец, слишком устав, чтобы и дальше открывать фальшивые двери, она приняла душ и приготовилась ко сну. Когда вышла из ванной, Лукас… Стив, с отчаянием напомнила она себе, уже растянулся на кровати, наполовину раздетый. Джей посмотрела на запертую дверь. – Разве мы не делали этого раньше? Он встал на ноги, поймал ее руки и притянул к себе. – С одним различием. Большим различием. Он пах мылом, кремом для бритья и мужским мускусным ароматом. Джей цеплялась за него, прижимая лицо к его шее, чтобы вдохнуть этот особенный запах. Что она будет делать, если он уедет от нее? Жизнь станет бесцветной, навсегда неполноценной. Она медленно провела руками по широкой груди, поглаживая пальцами жесткие вьющиеся волосы, ощущая тепло его кожи и мощь мускулов. Он настолько твердый, что пальцы не углублялись в плоть. Озадаченная, она для пробы нажала на предплечье так сильно, что ногти побелели, но эффект получился незначительным. – Что ты делаешь? – с любопытством спросил он. – Проверяю, насколько ты твердый. – Милая, ты выбрала неправильное место. Ее лицо засветилось от смеха, когда она быстро взглянула на него снизу вверх. – Думаю, что знаю и все другие места. – Вот как? Есть одни места, и есть совсем другие места. Некоторые места нуждаются в гораздо большем внимании, чем остальные. Разговаривая, он потихоньку теснил ее к кровати. Он уже был возбужден, отвердевшая плоть прижималась к ней. Джей опустила руку вниз и обхватила бугор под джинсами. – Это место нуждается во внимании? – В очень большом внимании, – заверил он и уронил обоих на кровать. Он ощущал движения ее ног и как ее бедра становятся колыбелью для него, и веселье полностью исчезло из глаз, оставив их жесткими и суженными. Этот взгляд заставил Джей затрепетать в томительном ожидании. Она подняла на него глаза, лицо стало мягким и светлым, когда его руки начали нежно двигаться по ее телу. – Я люблю тебя, – прошептала она, а в сердце отозвалось: Следующее утро было превосходным, как будто мир изменился за ночь, но мужчина не смог бы с уверенностью указать на различие. Странно знакомое чувство, словно он наконец-то в мире с самим собой. Джей в руках, блестящие золотисто-каштановые волосы, спутанные на его плече. Если бы они были дома, он бы встал, подбросил поленьев в огонь и вернулся в кровать, чтобы заняться любовью с утра пораньше. Вместо этого придется идти в собственный номер, побриться и переодеться. Черт бы побрал Фрэнка. Он заказал отдельные комнаты, зная, что им нужна только одна. Но Джей не похожа на других женщин; Джей особенная, и, возможно, действия Фрэнка были данью ее особенности. Другие женщины. Мысль ворочалась в голове после того, как он покинул Джей и вернулся в собственную комнату к резкому предрассветному холоду. Память возвращалась, но не единой вспышкой, как по щелчку выключателя, а несвязными кусками и обрывками. Всплывали лица и имена. Вместо ликования мужчина ощущал растущую тревогу. Он не сказал Фрэнку, что память возвращается; он подождет, пока та действительно вернется, а пока есть время просчитать ситуацию. Осторожность его вторая натура, так же как автоматическая привычка проверять комнату, чтобы удостовериться, что никто не заходил сюда в его отсутствие. Он принял душ и побрился, и, пока брился, пристально смотрел на свое лицо в зеркале, пытаясь найти в отражении собственное прошлое. Как можно узнать себя, если лицо изменено? Как он выглядел раньше? Он задавался вопросом, есть ли у Джей его старые фотографии, если она вообще что-то оставила. Но женщины имеют склонность хранить вещи, а их развод прошел без вражды, так что, вероятно, она не порвала какие-то снимки, которые у нее были. Возможно, их просмотр даст нить к прошлому. Черт, и что из этого? Он с отвращением уставился на себя. Он не помнит Джей или Фрэнка; так почему должен вспомнить прежнее лицо? Лицо, которое он знал, было тем лицом, что он видел сейчас, и он ничего не выиграет, просмотрев старые фотографии. Он выглядит так, будто слишком много раз играл в футбол без шлема. И все-таки ощущение осталось, что он на грани... чего-то. Все внутри, просто вне досягаемости. Это слегка раздражало, как и непринужденность, с которой он надевал наплечную кобуру, и привычное ощущение оружия в руке, пока он проверял его, а затем убирал на место. Непринужденность и привычное ощущение были внутри и прежде, но теперь стали какими-то другими, словно связь между прошлым и настоящим возвращалась. Скоро. Все случится скоро. День был ничем не примечательный, но предчувствие не покидало. Они встретились, чтобы позавтракать; потом он и Фрэнк заехали в оптику забрать очки. По пути назад Стив спросил: – Вы нашли наконец этого парня – Пиггота? – Еще нет. Он всплыл месяц назад, но снова ушел в подполье, прежде чем мы смогли добраться до него. – Он действительно так хорош? Фрэнк заколебался. – Чертовски хорош. Один из лучших. Психологический профиль говорит, что он психопат, но очень хорошо контролирующий себя, очень профессиональный. Работа для него – предмет гордости. Именно поэтому он хочет добраться до тебя. Ты так доконал его, как никто и никогда раньше. Испортил его работу, убил его людей, и сумел так сильно ударить, что ему пришлось уйти в подполье на многие месяцы, чтобы прийти в себя. – Возможно, я и ударил его сильно, но недостаточно, – рассеянно заметил Стив. – У тебя есть его фотография? – Не здесь. Есть только одна. Мы получили ее с объектива телескопа, и она очень зернистая. Рост приблизительно метр восемьдесят, вес семьдесят килограммов, блондин, сорок два года. Левая мочка уха оторвана также благодаря тебе. Его репутация пострадала. – Да, в общем-то иногда я бываю немного рассеянным. Такие высказывания в духе прежнего Лукаса Стоуна. Фрэнк почувствовал шок, как от удара, но крепко держал руки на руле. – Память возвращается? – Еще нет. Стив не лгал. Он представлял Джеффри Пиггота как что-то тонкое, злобное, холодное. Имени подходило любое лицо. Стив был очень молчалив на обратном пути в коттедж. Джей поглядывала на него, но солнечные очки скрывали глаза, и она ничего не могла прочитать по выражению лица. Она ощущала напряжение в нем, так же как вчера вечером за ужином. – Снова болит голова? – наконец спросила она. – Нет. – Потом смягчил резкость ответа, потянувшись к ней, чтобы погладить ее подбородок тыльной стороной пальцев. – Я чувствую себя хорошо. – Фрэнк сказал что-то, что тебя беспокоит? Он мельком рассмотрел неудобство от того, что разрешил кому-то подобраться так близко, что можно уловить настроение, но потом счел это сражение благополучно проигранным в случае с Джей, потому что его беспокоила только нехватка близости с ней, а не чрезмерность. И он – Нет. Он рассказал мне кое-что о том парне, который пытался превратить меня в тушеную говядину… – Вот мерзавец! – сказала она, хлопнув его по руке, и он рассмеялся. – Я просто думал о нем, вот и все. Через мгновение она свернулась на сидении и откинула голову на спинку. – Буду рада вернуться домой. С этим он полностью согласился. Они так долго пробыли наедине, что эта поездка принесла растерянность, как от встречи с чуждой культурой. Неоновые огни и дорожное движение явно толкали их обратно к миру, где ели, снег и глубокая, очень глубокая тишина. Прямо сейчас он приветствовал бы возвращение в цивилизацию только для того, чтобы они с Джей сдали анализы крови и получили разрешение на брак. Внезапно он почувствовал внутри сигнал тревоги, такой же, какой чувствовал тысячу раз раньше, когда жизнь лежала на чаше весов. Адреналин заструился в венах, сердце забилось чаще, но не с такой скоростью, как мозг. Анализ крови. Черт побери, что-то не сходится. Зачем им Джей, чтобы опознать его, когда у них все средства под рукой? Он был их агентом. Допустим, отпечатки пальцев пропали, он находился без сознания, голос изменился, но у них были его группа крови и стоматологическая карта. Достаточно легко установить его личность. Отсюда следует, что Джей не нужна им вовсе, но они, несомненно, захотели по каким-то причинам вовлечь ее. Он пробежался по тому, что рассказывала Джей. Они привлекли ее к опознанию, потому что не могли с уверенностью идентифицировать его, а они должны были знать, сыграл ли их агент в ящик, потому что Стив и тот другой парень попали под взрыв, и один из них погиб. Это означает, что, вероятно, на месте были два агента, но это не отменяло тот факт, что Фрэнк имел все средства в своем распоряжении, чтобы опознать их обоих. Возможно, он и тот другой агент физически похожи друг на друга, одного роста и веса, с одинаковым цветом волос. И все равно нет никакой проблемы с идентификацией, даже если учесть потрясающее сходство и предположить, что у обоих одинаковая группа крови. Оставались еще стоматологические карты. Проклятье, он просто идиот. Почему не увидел всего этого прежде? Они вовлекли Джей по каким-то причинам, но явно не из-за опознания. Что за схему придумал Фрэнк? Думать. Надо подумать. Он чувствовал, будто пытается соединить головоломку с недостающими деталями, и, как бы он ни крутил эти детали, что-то не совпадало. Если бы он мог просто вспомнить, черт бы все побрал! Зачем Фрэнк лгал Джей? Зачем придумал историю, что он и другой агент так были похожи друг на друга? Почему настаивает, что он вообще нуждался в ней? Зачем им нужна Джей? В голове зазвучали голоса. Стоун... сынок... Дядя Люк... сынок... Люк... Стоун... Люк Стоун. Руки дернулись на руле. Он почувствовал, словно его ранили в грудь. Люк Стоун. Лукас Стоун. Как только он открыл эту мысленную дверку, воспоминания хлынули стремительным потоком, наполняя рассудок таким грохотом, что он мог только машинально вести машину. Он не смел остановиться, не смел позволить Джей узнать, что чувствовал. Он чувствовал... Боже, он не знал, что чувствовал. Разгром. Головную боль, и одновременно огромное чувство облегчения. Вернул назад свою личность и самосознание. Наконец познал себя. Он – Лукас Стоун. У него есть родственники, друзья и прошлое. Но он никогда не был мужем Джей. Он – не Стив Кроссфилд. Он не тот мужчина, в которого, как она думала, была влюблена. Так вот почему ее привлекли. На месте взрыва был только один агент, и это он. Стив Кроссфилд по каким-то причинам оказался там и погиб. Лукас пытался вызвать воспоминания о той встрече, но это были какие-то пятна и фрагменты. Возможно, именно эти моменты никогда не вернутся. Но он действительно вспомнил, что высокий худощавый мужчина шел по улице: размытый силуэт над влажным тротуаром под уличным фонарем. Возможно, это и был Стив Кроссфилд. После этого – пустота, хотя теперь Люк вспомнил, что связался с Миньярдом и спешил в то место на встречу с ним. Он оглянулся, увидел мужчину... затем – ничего. Все, что случилось потом, – пробел до голоса Джей, тянущего его из тьмы. Его прикрытие провалилось, это очевидно. Пиггот охотится на него: вот причина головоломки. Втянули Джей, обманули ее предположением, что он ее бывший муж, получили от нее опознание его как Стива Кроссфилда – лучшее прикрытие, которое смог придумать Большой Босс, пока не обезвредили Пиггота. Босс никогда не недооценивал своих врагов, а Пиггот был врагом, да еще, как сказал Фрэнк, очень умелым. Уровень дезинформации также подсказал Лукасу, что Большой Босс подозревал, что в их рядах завелся крот, и поэтому не доверял обычным каналам. Так что они «похоронили» его, и он возродился с другим именем, другим лицом, другой жизнью, даже с женой другого человека. Нет, черт бы все побрал! Бешенство охватило его, суставы побелели, пока он автоматически объезжал ледяные участки на дороге. Возможно, он и не Стив Кроссфилд, но Джей стала его. Про себя и очень подробно он проклинал Большого Босса и Фрэнка всеми словами, которые смог придумать, упомянув несколько поколений их предков. Не столько Фрэнка, сколько Босса, потому что прекрасно видел умелую руку того за всем произошедшим. Никто не обладал таким изощренным умом, как Кэл Сэбин; именно по этой причине он стал Большим Боссом. Они, вероятно, – нет, почти наверняка, – спасли ему жизнь, при условии, что существовал крот, передающий информацию Пигготу, и не могли сказать Джей, что он не ее бывший муж. Сказать, что мужчина, которого она любила, мертв, и она спит с незнакомцем. Что она скажет? И еще важнее, что сделает? Немыслимо потерять ее. Он сможет вынести все, что угодно, только не это. Люк уверен, что справится с шоком, гневом, даже страхом, но не выдержит, если она посмотрит на него с ненавистью в этих глубоких синих глазах. Он не позволит ей уйти. Лукас немедленно начал исследовать ситуацию со всех сторон, ища решение, но, сколько ни размышлял, понимал, что решения не существует. Он не может жениться, используя фамилию Кроссфилд, потому что такой брак не будет юридически законным, и кроме того, будь он проклят, если позволит ей носить фамилию другого мужчины. Придется все рассказать. Родственники, вероятно, думают, что он мертв, и нет никакой возможности позволить им узнать обратное, не подвергая их опасности. Если его прикрытие рухнет, то родные окажутся в опасности. Пиггот может когда-нибудь узнать, что Люк не погиб, как это было запланировано. Как бы ни обстояли дела в настоящий момент, предстоят тяжелые объяснения с семьей, чтобы каким-то образом убедить их, что это он: он не выглядел и не казался самим собой. Но руки связаны, пока не схвачен Пиггот. Потом Лукас предположил, что Сэбин примет меры и уведомит его родных об «ошибке» при опознании из-за необычных обстоятельств, и так далее, и тому подобное. Босс, вероятно, уже мысленно составил безупречное послание. О родных позаботятся; они будут счастливы, что он вернулся, неважно, каким способом, с какой внешностью, и что с поврежденным голосом. Джей стала жертвой. Они использовали ее как основное прикрытие. В каком аду она сможет когда-нибудь простить такое? Девушка дремала, но проснулась, когда они свернули на поляну. – Мы дома, – пробормотала она, откидывая волосы назад. Повернула голову, чтобы улыбнуться ему. – Наконец-то. Люк снова напрягся, рассматривая каждую деталь дороги. Землю покрывал свежевыпавший снег, заполнив следы шин, которые они оставили днем раньше и стерев любые другие следы, которые, возможно, проделаны после того, как они уехали. Все его инстинкты были настроены на контроль за ситуацией, и Лукас Стоун не собирался этим пренебрегать. Даже если это напрасные опасения. Не единожды он рисковал жизнью, но только потому, что не было другого выбора. Однако подвергать опасности Джей – это совсем другое. Как обычно Джей откликнулась на его напряжение и, нахмурившись, притихла. Снег вокруг коттеджа был нетронутым, но, выходя из джипа, Лукас останавливающе положил ладонь на руку Джей. – Подожди здесь, пока я не проверю дом, – коротко сказал он, вытянув пистолет из-под куртки, и ушел, не глядя на нее. Взгляд был настороженным, перемещаясь от окна к окну, исследуя каждый сантиметр земли, ища предательское колыхание занавесок. Джей замерла на месте. Этот мужчина, который осторожно, как кот, продвигался к черному входу, этот человек, которого она любит, – и хищник, и охотник. Настороженный, гибкий, хищный, он прижался спиной к стене и легко положил левую ладонь на дверную ручку, держа пистолет наготове в правой руке. Беззвучно открыл дверь и исчез внутри. Через две минуты снова появился, уже расслабившийся. – Заходи, – скомандовал он и пошел назад к джипу, чтобы забрать вещи. Джей разозлилась, что он ни с того ни с сего напугал ее, и это напомнило об утре, когда он отследил ее по следам на снегу. – Не делай этого со мной, – резко сказала она, открывая дверь и выбираясь из машины. Снег хрустел под ее ботинками. – Чего этого? – Не пугай меня, как сейчас. – Напугать тебя – чертовски хорошая альтернатива попаданию в засаду, – ровно ответил он. – Как кто-то мог узнать, что мы здесь, и почему кого-то это заботит? – Фрэнк думает, что кого-то заботит, иначе они не стали бы так хлопотать, чтобы спрятать нас. Джей поднялась по ступенькам и стряхнула снег с обуви перед входом в дом. Воздух внутри был холодным, но не ледяным, потому что они оставили работающей резервную систему отопления. Она взяла у него сумки и понесла их в спальню, чтобы распаковать, пока он разжигает огонь. Лукас наблюдал, как пламя лижет поленья, которые он положил на решетку, медленно ловя и охватывая дерево. Он не может сказать ей, пока нет. Возможно, это единственное время, которое он когда-нибудь еще проведет с ней, неопределенная отсрочка, пока парни Сэбина охотятся на Пиггота. Он использует это время, чтобы связать ее с собой настолько сильно, что сможет удержать даже после того, как она узнает его настоящее имя и что Стив Кроссфилд мертв. Она сказала, что любит его, слова предназначались Стиву Кроссфилду, и по иронии судьбы он услышал их, будучи Стивом Кроссфилдом. Теперь он – Лукас Стоун и хочет ее всю целиком для себя. Желание возникло мгновенно и безотлагательно, как огонь внизу живота. Он пошел в спальню и какое-то время наблюдал, как она, наклонившись, снимала ботинки и носки. Тоненькая, как тростинка, с шелковистой мягкой кожей. Он обхватил ее за талию и опрокинул на кровать, немедленно упал на нее сверху, придавив к матрасу своим весом. Джей засмеялась, раздражение покинуло синие глаза. – В этом году явно в моде манеры пещерного человека, – поддразнила она. Люк не мог не улыбнуться в ответ. Он слишком сильно хотел ее, хотел услышать, как она говорит слова признания ему, а не призраку. Желтый цвет сверкал в глазах, пока он раздевал ее и рассматривал обнаженное тело. Соски сморщились от холодного воздуха, груди напряглись упругими шарами. Он обхватил их руками, поднял напряженные соски ко рту, посасывая каждый по очереди. Она задыхалась, спина выгнулась дугой. Такой бурный отклик на его ласки каждый раз разрушал самоконтроль, вгонял в жар и заставлял стремиться к ней, как подростка. Лукас едва заставил себя оторвать от нее руки, чтобы торопливо сорвать с себя одежду и отбросить в сторону. – Скажи, что любишь меня, – приказал он, приспосабливая изящные ноги вокруг своих бедер и начав входить в нее. Джей сладострастно извивалась, потираясь сосками о его покрытую волосами грудь. – Я люблю тебя. Руки впились в его спину, когда она почувствовала дрожь мускулов. – Я люблю тебя. Он слегка надавил, она медленно приняла его, во власти нестерпимой жажды. Тело было так настроено на него, что, стоило ему начать ритмичные толчки, как она достигла кульминации. Он держал ее, пока не стихли содрогания, затем снова начал двигаться. – Еще раз, – прошептал он. Она хотела выкрикнуть его имя, но не стала. Теперь она не могла называть его Стивом и не смела назвать Лукасом. Пришлось закусить губы, чтобы удержаться и не выкрикнуть его имя, и стон вырвался из горла. Люк управлял ею, медленные глубокие толчки поднимали настолько высоко, что, казалось, выше быть невозможно. Она пылала, как в огне, нервные окончания взрывались от удовольствия. – Скажи мне, что любишь меня. Голос усыпан гравием, явное напряжение в лице, пока он мучительно медленно двигался. – Я люблю тебя. – Еще раз. – Я люблю тебя. Люк хотел услышать собственное имя, но придется подождать. Когда-нибудь, в будущем, когда все будет закончено, он пообещал себе, что возьмет ее, как брал сейчас, и она будет выкрикивать его имя. А сейчас он должен довольствоваться тем, что знает о себе, и тем, как он заставил ее прошептать признание много раз, пока его самоконтроль не рухнул, и сладкое безумие не захватило обоих. Он никогда не насытится ею, и осознание, что может потерять ее, было невыносимым. Физические узы самые главные, и он инстинктивно использовал их, чтобы усилить связь между ними. Лукас сделает себя частью этой женщины, и имя больше не будет иметь значения. Две ночи спустя Фрэнк только улегся в кровать, как зазвонил телефон. Он со вздохом поднял трубку. – Пэйн. – Пиггот в Мехико, – сообщил Большой Босс. Забыв о сне, Фрэнк сел, немедленно придя в готовность. – За ним следят? – Не сейчас. Он опять ушел в подполье. Развязка близка, этот шаг подсказал мне, кто обрезал нить. Я позабочусь об этой небольшой детали, а ты уберешь Люка оттуда. Произошла утечка информации о местоположении коттеджа. – Сколько я могу рассказать ему? – Все. Теперь это не имеет значения. Все разрешится в ближайшие двадцать четыре часа. Просто проследи за их безопасностью. Кэл Сэбин повесил трубку, задаваясь вопросом, не слишком ли мало времени осталось и не подверг ли он опасности друга, как и невинную женщину. |
||
|