Глава 13

Карайны осторожно пробирались по дну оврага, стараясь не создавать шума. Вокруг было слишком много врагов, обойти их нет никакой возможности, вот и пришлось рисковать. Марк недоумевал, пытаясь понять откуда их столько здесь взялось. В конце концов он пришел к выводу, что бунтовщики кого-то ловят — облава велась по всем правилам, прочесывался лес, даже буреломы и болота не оставались без внимания. Все это сокращало шансы добраться к своим почти до нуля. Однако выбора не было, все равно пробирались, только очень осторожно. Многие небольшие отряды можно было бы перебить, но обнаружив трупы своих бунтовщики насторожились бы и нагнали сюда еще больше войск. Приходилось прятаться, используя все свои знания и умения. Беда, что с ним были не опытные невидимки, а мальчишки, которые еще ничего толком не умели. По крайней мере, о маскировке они понятия не имели, Марк учил Кенрика с Ниром на ходу, очень надеясь, что им все же удастся прорваться через перешеек. Десятник ругался про себя: шли бы с ним опытные невидимки, они прошли бы сквозь заслоны, как нож сквозь масло, но ученики то сухую ветку задевали, то еще какую глупость учиняли.

Кенрик ехал, поглаживая по загривку мурлыкающего котенка, который высунул голову из-за пазухи и с любопытством оглядывал окрестности. Малыш уже пытался мысленно говорить с кровным братом, по крайней мере свои ощущения передавал легко — юноша теперь всегда знал, когда тот хочет есть или сбегать в кусты. Чувствовал, где у него чешется или болит. Мало того, мог полностью подключиться к глазам или ушам Черныша, став на короткое время им. Когда Марк впервые рассказал о такой возможности, Кенрик ему не поверил, но вскоре сам убедился в правоте наставника. Они с котенком постепенно становились единым целым. Это одновременно пугало и вызывало восторг. Вот и сейчас он смотрел на мир одновременно своими глазами и глазами Черныша. Очень странное, знаете ли, ощущение.

Нечто, поселившееся в нем, за последние дни ничем себя не проявляло, однако Кенрик продолжал оставаться настороже. Ему не хотелось снова поглощать чужие души — такое слишком страшно для человека, а он, несмотря ни на что, человек. Убить, защищая свою жизнь, можно, но лишать кого-либо посмертия? Это слишком. Он снова поклялся не допускать подобного, уловив в ответ волну сомнения и насмешки. Нечто, похоже, отличалось ехидным характером и не собиралось ему подчиняться. Но Кенрик был уверен, что больше не позволит сделать себя покорной марионеткой. Откуда взялась эта уверенность? Трудно сказать, но юноша четко знал, что будет так, как он решит. И не иначе! Главное не поддаваться страху, не позволять ему взять над собой верх в критической ситуации.

До перешейка осталось не так и далеко. Была бы возможность двигаться по дорогам, к вечеру бы добрались, но бунтовщики перекрыли все подходы. Десятки отрядов прочесывали местность, из-за чего приходилось прятаться, продвигаясь вперед хорошо если на несколько миль за день. Вчера вообще ходили по кругу — куда ни двинься, везде оказывались враги. И ладно бы это были обычные отряды, так нет — в каждом не меньше десятка арбалетчиков, а это опасно даже для карайнов. Подвергать риску их жизнь Марк не хотел, и Кенрик его в этом полностью поддерживал.

— Стоп! — вдруг поднял руку десятник. — Молния говорит, что к нам идет еще один карайн. Просит о помощи.

— С всадником? — уточнил Кенрик.

— Понятно, что с всадником. Точнее, с двумя. Думаю, именно за этими всадниками и идет охота.

— Темный Прохвост им на шею! — выругался юноша. — Что делать будем? Может, уйдем?

— Своих без помощи оставлять грех, — тяжело посмотрел на него Марк. — Запомни это раз и навсегда. Сам погибай, но товарища выручай!

— Я понял, — наклонил голову юноша. — Спасибо за урок, наставник. Извините, привык за годы бродяжничества только о себе думать…

— Отвыкай, — проворчал тот.

Они спешились. Карайны тут же скрылись в зарослях, взяв на себя роль боевого охранения. Кенрик покосился на хмурого Нира, которому все еще не доверял. Да и тот часто поглядывал на него с подозрением, все еще не веря, что ронгедормец не кукловод. Но они постепенно находили общий язык, иногда даже разговаривали о том, о сем. Нир расспрашивал Кенрика о родном городе, да и сам немало рассказал о жизни в Игмалионе. Как ни странно, у молодых людей нашлось немало общего, на многое они смотрели одинаково, многие их взгляды совпадали, хотя и выросли в совершенно разных условиях. Ронгедормец даже как-то поделился с игмалионцем своей мечтой о мире, где люди не делают друг другу зла. Тот в ответ грустно улыбнулся и сказал, что такое, к сожалению, невозможно — люди есть люди, в большинстве своем они думают прежде всего о собственной выгоде.

Кусты зашевелились, и оттуда выскользнул небольшой пятнистый карайн. Он тяжело дышал, на боках виднелись пятна подсохшей крови, из бедра торчала арбалетная стрела. На нем сидели, точнее полулежали двое — хрупкий юноша и грузный старик в кольчуге.

— Помогите! — тоненьким голоском выдохнул юноша, и Кенрик с удивлением понял, что это вообще-то девушка. — Мой дедушка ранен! Помогите…

— Кенрик, Нир! — позвал Марк, бросаясь к легшему на траву карайну и начав отстегивать ремни.

Затем они втроем осторожно сняли старика и положили на траву. На бок, так как из его спины торчали два арбалетных болта. На губах несчастного пузырилась кровь, однако во взгляде горела мрачная решимость.

— В-в-ы-ы н-невидимка?.. — прохрипел он.

— Да, — ответил Марк, сразу насторожившись. — Десятник. Вот мой медальон.

— Х-хорошо… Я герцог ло'Этайри… У меня крайне важная информация для его величества… Я умираю, поэтому передаю ее вам. Донесите! Это слишком важно…

— Ваше сиятельство… — растерялся Марк. — Вам нельзя говорить…

— Что моя жизнь?! — выплюнул старик. — Отправьте подчиненных и мою внучку подальше, информация секретна. И поклянитесь, что живыми в руки этих тварей не попадете!

— Клянусь, — сказал Марк, жестом приказав Кенрику, Ниру и девушке отойти.

Они послушно отошли.

— Говорите, ваше сиятельство, — снова посмотрел на герцога десятник, он и сам видел, что тот не жилец, держится только на силе воли, поэтому время терять нельзя.

— Дело в арсенале Антрайна…

Слушая ло'Этайри, Марк лихорадочно запоминал сказанное, особенно приметы схрона, где располагался арсенал. И правила доступа к нему. Информация действительно оказалась настолько важной, что все остальное больше не имело никакого значения. Ни его жизнь, ни жизнь подопечных. Да и про осторожность придется забыть, главным становится прорваться через перешеек любой ценой. Придется использовать зелье ускорения, другой возможности нет. Но до того надо еще дойти до перешейка, а это тоже будет непросто.

— Ты ведь понял, кто моя внучка? — спросил герцог, закончив рассказ об арсенале.

— Да.

— Об этом должен знать только ты. Мальцам своим не говори, не надо.

— Как скажете, ваше сиятельство, — кивнул Марк. — Но что ее высочество здесь делает?! Как она здесь оказалась?!

— Сбежала… — скривился герцог. — Нашла время бежать, глупенькая… Если сможешь, выведи ее, десятник…

— Обещать не могу, но сделаю все возможное.

— Вот и хорошо. И еще…

Герцог замолчал, слова давались ему с трудом, он слабел на глазах.

— У этих, похоже, есть некроманты. Не раздавили их до конца. А значит, найдут мое тело, поднимут и допросят… Этого нельзя допустить.

— Как? — растерялся Марк.

— У меня есть серебряный кинжал. После того, как умру, ткни мне этим кинжалом в ухо. После этого не поднимут. Труп брось, пусть обнаружат, это даст вам фору. И вот еще что… По слухам, тут немало ваших отрядов бродит, режут бунтовщиков понемногу, держат в страхе. Вы же, насколько знаю, можете друг другу зов послать?

— Можем, — подтвердил десятник. — Вы уверены, что это именно наши?

— Да, — едва слышно ответил ло'Этайри. — Невидимки, точно, люди видели черных карайнов. Мой внук правильно сделал, что послал их…

— Принц?

— Он…

Старик закашлялся, изо рта толчком выплеснулась кровь, он задергался, по телу прошла судорога и вскоре оно вытянулось. Герцога ло'Этайри не стало. Марк провел над лицом мертвеца, закрывая ему глаза, и начал читать отходную молитву.

— Дедушка!!! — рванулась к ним Телия.

Ей еще никогда не доводилось терять близких людей, и это стало для девушки шоком. Да, она уже видела смерть, но тех людей принцесса не знала, а теперь погиб не кто-либо, а ее родной дед. Перед глазами проносились сцены из прошлого. Вот старый герцог качает совсем еще маленькую, весело хохочущую Телию на колене. Вот он учит внучку ездить на тирсе. Вот он за пиршественным столом, и подросшая принцесса морщится от неумения деда вести себя. Еще вспомнилось, с каким уважением и даже преклонением относились к владыке провинции его вассалы. И как доверял ему отец. Из глаз девушки лились слезы, она никак не могла взять в толк, что этого большого, громогласного человека больше нет. Не смогла спасти! Не смогла вывезти! Дедушка собой прикрыл ее от стрел! На себя их принял…

— Они мне заплатят за его смерть… — подняла заплаканные глаза на Марка девушка, в этих глазах горело что-то такое, что десятник поежился.

Похоже, в ней что-то изменилось, и изменилось навсегда. Невидимка сталкивался со случаями, когда горе полностью меняло человека, превращало его в сталь. Бывало и наоборот, но принцесса, похоже, не из породы тряпок.

— Этого будет непросто добиться, — негромко сказал он. — А теперь я обязан выполнить предсмертный приказ герцога. Вам лучше отойти, это слишком неприятно.

— Какой приказ? — требовательно спросила Телия.

— Не допустить, чтобы некроманты подняли и допросили вашего деда, — не стал скрывать Марк.

— Некроманты?! — отшатнулась девушка. — Разве они существуют?!

— Говорят, что среди бунтовщиков они есть, — хмуро буркнул десятник, вынув из ножен на боку мертвеца серебряный кинжал. — Не дай Трое, это и в самом деле так… Лучше предостеречься, его сиятельство слишком много знал. Нельзя позволить врагу узнать все это.

— Делайте что должно! — сжала губы Телия. — На меня не обращайте внимания.

Марк покосился на нее, вздохнул и резким движением вонзил кинжал в ухо мертвеца. Затем на всякий случай еще провернул кинжал, окончательно разрушая мозг. Принцессу при виде этого стошнило, она метнулась к ближайшим кустам, откуда раздались характерные звуки. Марк укоризненно покачал головой. И зачем, спрашивается, смотрела, раз так реагирует?

Дождавшись, пока девушка немного придет в себя, он вытащил стрелу из бедра ее карайна и залил рану заживляющим зельем. Для карайна это не рана, а пустяк, к утру заживет, на редкость живучие звери. После чего поклонился покойнику поклоном величайшего уважения и приказал выдвигаться — нужно было уходить отсюда как можно быстрее. Вскоре на месте происшествия остался только мертвый герцог.

К вечеру в овраге появились совсем другие люди…

Изучая мертвеца, маг недовольно ворчал себе под нос. С момента смерти прошли почти сутки, поднять зомби будет трудновато, но можно. Жаль, что не удалось взять герцога живым, он много полезного знал — с помощью кое-каких интересных заклинаний он бы вытащил из старой сволочи все. А теперь неизвестно получится ли добыть нужную информацию из зомби, тем более не слишком свежего. Но ничего не поделаешь — нашли труп только к вечеру, затем отправили гонца в Нарит. Пока в городе нашли мага и сообщили ему о случившемся, тоже прошло время. Из-за всего этого в путь он отправился только утром. Благо, среди верных дорцам людей нашлось шестеро владеющих пятнистыми карайнами герольдов, что помогло добраться до места незадолго после полудня.

Поймав на себе наполненные ужасом взгляды воинов, маг внутренне усмехнулся — все как обычно, даже здесь. Некромант! Чудовище, продавшее душу Беранису! В молодости отношение людей задевало его, но это время давно прошло — пусть себе думают, что хотят. В чем его вина? В том, что обладает даром к магии мертвых? Так его не спросили, наградив этим «даром». Родился таким. Так за что же его всю жизнь травили, как бешеного пса? Воспоминания заставили мага заскрипеть зубами — с того момента, как он впервые проявил свой дар, за ним началась охота. Второй аррал, Антрайн, Невидимки — все жаждали крови новоявленного некроманта. А он всего лишь хотел жить, вот и вынужден был научиться управлять своим даром. Повезло, что раньше других его укрытие обнаружили дорские заговорщики, у одного из которых нашлись древние книги. Еще из тех времен, когда магию не делили на темную и светлую, когда запретных заклятий не было. Чтобы прочесть эти книги пришлось изучить давно забытый язык Тирайской империи.

С тех пор верность мага принадлежала дорцам — они оказались первыми, кто не стремился убить его только за это, что он обладает запретным даром. Понятно, что они руководствовались своими целями, ища союзников где угодно. Это не имело значение — впервые к нему отнеслись по-человечески. Некромант умел быть благодарным и смог оказаться полезным. Немало «случайно» погибших игмалионских вельмож, агентов второго аррала и прочих допросили с его помощью. А затем на заговорщиков вышли некие странные маги и предложили свою помощь. Отказываться, понятно, никто не стал, и две провинции были накрыты заклинанием, которое чужаки называли «покрывало безумия». Сейчас некромант сомневался в правильности союза с ними — крови пролилось слишком много даже для него. Но дороги назад не было.

Приготовив все нужное для ритуала, маг приказал принести ему двух пойманных по дороге лис. Животные яростно рвались из пут, но связали их хорошо, им оставалось только повизгивать — пасти тоже перетянули ремешками. Труп положили посреди поляны, некромант нарисовал вокруг него пентаграмму, зажег свечи из человеческого жира по ее углам и вписал все необходимые символы. Затем вспорол лисам животы, полил пентаграмму их кровью в нужных местах, резко выдохнул и начал читать заклинания. В овраге потянуло холодом, воины постарались отодвинуться подальше, с ужасом глядя на происходящее — им не доводилось до сих пор видеть ритуального жертвоприношения. Если бы не приказ, они бы охотно прибили черного колдуна.

Некромант перерезал животным глотки, уловил энергию уходящей жизни, включил ее в общее плетение, произнес заключительную формулу и устало вытер пот со лба. Сейчас зомби зашевелится и можно будет начинать допрос. Однако время шло, а ничего не происходило. Маг с недоумением уставился на неподвижный труп, пытаясь понять что случилось, почему ничего не происходит, ведь он все сделал правильно, не в первый раз поднимает мертвых. Энергия смерти клубилась в теле герцога, но он не вставал. Маг растерялся, но быстро взял себя в руки и начал вспоминать в каких случаях такое возможно. А только в одном — при повреждении мозга серебряным оружием. Несколькими короткими заклинаниями погасив пентаграмму, он рванулся к трупу и внимательно осмотрел его голову. Как ни странно, искомое обнаружилось быстро — застывшая капля крови в ухе. Некромант от злости стукнул кулаком по земле и выдал матерную тираду.

— Что-то не так? — осмелился подойти ближе командующий отрядом офицер.

— Да, не поднять его… — неохотно проворчал маг.

— Почему?

— Мозг поврежден. В ухо ударили серебряным кинжалом. Серебро и некромантия несовместимы…

— Но кто это сделал? — вытянулось лицо офицера.

— Тот, кто был с ним, — вздохнул маг. — Герцога вывезли из крепости на карайне, очень нагло вывезли. А здесь находились еще два карайна, один из которых, судя по следам — двухвостый. У кого есть двухвостые карайны? Чей почерк — сверхъестественная наглость?

— Невидимки… — помрачнел офицер. — По нашим тылам несколько их отрядов шастают, режут всех подряд. Столько, сволочи, уже неприятностей доставили!

— Подозреваю, что герцог перед смертью передал им свою тайну, — немного подумав, сказал некромант. — А значит, мы обязаны приложить все усилия для их поимки. Сообщите командованию об этом. Я смогу создать марево, которое по следам аур поможет нам быстро отыскать этот отряд. Сумеем перехватить — я их нейтрализую. Против многих моих заклинаний даже визуалы бессильны.

— Думаю, они движутся к перешейку. А там наших войск хватает.

— Дай Трое, чтобы это помогло… Ладно, за дело. Сейчас я создам марево и три амулета, указывающие на отряд. И в путь!

Некромант, немного повозившись, снял следы аур и понял, что в овраге, помимо герцога, находились не три человека, а четыре, одной из которых была девушка. Это несколько удивило его, но не слишком заинтересовало — Беранис этих невидимок разберет, может и женщин в ученицы начали принимать. С них станется. Он быстро заключил копии слепков аур в амулеты и передал эти амулеты офицеру, объяснив как ими пользоваться. Охота началась.

На привал остановились в неприступной пещере уже когда совсем стемнело. С самого утра карайны неслись, как бешеные, не останавливаясь даже на привал. Двигались широкими неровными зигзагами, обходя крупные соединения бунтовщиков и уничтожая мелкие — три карайна, из которых два боевые, немалая сила. Скрытность больше не имела никакого значения, главным стало прорваться, а не выжить. За спиной отряда поднималась паника, простые бойцы решили, что на них напустили невидимок, о которых ходило множество страшных слухов.

Наритский полуостров, на крайнем западе которого находился Илайский перешеек, представлял собой лесистую, изрезанную высокими холмами и глубокими оврагами местность. Благодаря этому отряду и удавалось скрываться, на ровной поверхности его отыскали бы значительно быстрее. У самого перешейка располагался невысокий горный хребет. Невысокий, но практически неприступный, пройти через него можно было только через три перевала, которые бунтовщики наглухо перекрыли, ожидая атаки подходящих из южных пределов королевства полков или войск принца. Правда, неприступен он был для людей — карайны могли пройти почти везде, в том числе и через горы.

Подобравшись к самому хребту, Марк понял, что придется прорываться с боем — все подходы были перекрыты. Пусть порой небольшими подразделениями, но все равно перекрыты, и это очень не понравилось старому десятнику. Однозначно их ждут. Впрочем, наверное, не только их, а любой отряд Невидимок — он все же сумел с помощью Молнии и Тени связаться с находящимися неподалеку сослуживцами, занимающимися сейчас террором на вражеской территории. И был немало удивлен, что все эти отряды сейчас возвращались. Как выяснилось, Нирен не солгал, капитан действительно приказал лучшим бойцам возвращаться для выполнения некоего сверхважного задания. Вполне возможно, именно того, о котором говорил мальчишка. Марк быстро договорился с остальными невидимками о совместном прорыве — в этом случае шансов на успех окажется значительно больше. Тем более, что у лейтенанта Олливи был с собой амулет связи, и он связался с принцем, пообещавшим во время прорыва атаковать вражеские порядки, отвлекая внимание от прорывающихся. Это, при применении зелья ускорения, даст возможность пройти через бунтовщиков, как нож сквозь масло. Без потерь, конечно, не обойдется, но когда бывало иначе?

Найдя место, где лес почти вплотную подходил к не слишком высоким скалам, Марк отправил Тень на разведку. Вскоре тот вернулся и сообщил, что поблизости не более тридцати воинов. И явно из ополчения — ни арбалетов, ни длинных луков у них нет. Ничего удивительного, арбалеты довольно дороги, обеспечить ими все войско нереально, а хороших лучников поди еще найди — искусству стрелять из длинного лука обучались долгие годы, да и далеко не все могли этому обучиться, требовался особый талант. Поэтому всадники на полной скорости вырвались из чащи, сметя по пути хлипкий заслон. Карайны быстро взобрались на скалу, трещин и выступов на ней хватало, и скрылись среди камней. Это случилось вскоре после полудня.

До самого вечера беглецы двигались по скалам — дорога оказалась непростой даже для огромных котов. Но когда почти стемнело они все же нашли пещеру на высоте нескольких человеческих ростов, там и было решено остановиться на ночь. А утром предстоял спуск к месту рандеву с остальными тремя отрядами, тоже прорвавшимися в горы.

Пещера оказалась на удивление удобной, а что самое важное — совершенно неприступной, даже если кто-нибудь и заметит отверстие в отвесной скале, то вряд ли решится забраться туда, чтобы проверить есть там кто или нет. Мало того, в глубине нашлось несколько трещин в потолке, через которые уходил дым разведенного Марком небольшого костерка. Этому костерку Кенрик с Ниром крайне обрадовались — несколько дней не ели горячего, нельзя было рисковать и позволить врагам заметить костер — в темноте огонь видно издалека, да и дым могут унюхать.

Обиходив Тень, что было довольно непросто — поди оботри шерсть огромного зверя, затем смажь специальным маслом все бесчисленные ремни упряжи и проверь все застежки — Кенрик расстелил свое одеяло в понравившемся углу и устало присел у костерка. Нир пытался помогать ему, но у юноши возникло ощущение, что у этого хромого варлина руки растут совсем не оттуда, откуда им положено расти. За что не возьмется — обязательно напутает или сделает что-нибудь не так. В походной жизни он совсем не разбирался, практически ничего не умел. Затем Кенрик достал котенка и накормил его кровью принесенного Молнией небольшого горного козла. Малыш сильно подрос за прошедшие дни, явно вскоре перестанет умещаться за пазухой, придется носить его в походном мешке. Хорошо бы к этому времени добраться до базы отряда в Исандине, где, по словам Марка, есть все условия для воспитания маленьких карайнов. Юноша покосился на занимающегося костром десятника и облегченно вздохнул — похоже, сегодня тот решил оставить учеников в покое, не станет гонять. Впрочем, понятно — завтра прорыв, нужно быть свежими хотя бы относительно.

Затем взгляд сместился на странную девушку, ехавшую на карайне с не менее странным именем Конфетка. Кенрик тихо вздохнул про себя — красива, очень красива, он таких красавиц и не видал никогда. Вот только молчит почти все время, слова из нее не выдавишь. Хотя она ведь вчера потеряла деда… Горе у человека, не стоит ей навязываться, пусть придет в себя немного. Но кто она, интересно? Марк явно знает, потому что обращается к гостье с подчеркнутым уважением, а это говорит, что она, скорее всего, аристократка. Значит, ему тут ничего не светит. Но Кенрик все равно продолжал украдкой бросать взгляды на нее, слишком уж понравилась.

Когда все поели, Марк завернулся в свое одеяло и вскоре захрапел, девушка последовала его примеру. А вот молодым людям не спалось, сна не было ни в одном глазу. Они сидели у костра, перебрасываясь редкими репликами.

— Знаешь, я подумал немного над твоими словами, — внезапно сказал Нир. — И пришел к интересным выводам.

— Это какими словами? — удивленно повернулся к нему Кенрик.

— О добром мире.

— А-а-а… И что же ты надумал?

— Прекрасная мечта, — слабо улыбнулся Нир, — но совершенно невозможная. Не возражай, я не закончил! Это с первого взгляда. Но ты тоже в чем-то прав — к этому доброму миру нужно стремиться. Пусть он останется только мечтой, но стремиться все равно нужно. И хоть что-то вокруг нас станет немного лучше и чище. Надеюсь, станет.

— Почему ты столь пессимистичен? — прищурился Кенрик, устраиваясь поудобнее, давно ему не приходилось говорить на такие темы.

— Слишком хорошо знаю людей… — горькая гримаса искривила губы варлина. — Слишком много видел мерзости…

— Ты же моложе меня, — укоризненно покачал головой ронгедормец. — Когда ты успел столько повидать? Мне, знаешь ли, в жизни куда хуже, чем тебе пришлось. И голодал, и холодал, и много чего еще было. Но все равно немало встречал добрых людей. Да, я почти разуверился в людях, но после встречи с невидимками понял, что был неправ.

— Наивный! — рассмеялся Нир. — Ты думаешь, не запечатлей ты сына Тени, невидимки стали бы тебе помогать? Ага, как же! Догнали бы и еще раз помогли! Мечом по загривку. Это своим они во всем помогают, а чужие для них просто не существуют.

— Неправда! — возмутился Кенрик. — А почему их тогда так уважают хотя бы в том же Шайде?

Варлин довольно долго насмешливо смотрел на него, а затем негромко сказал:

— Неужели непонятно? Они честно выполняют свой долг, сражаются со стаями диких зорхайнах, спасая от них людей. Понятно, что люди благодарны тем, кто спас их от страшной смерти. Но мимо умирающего от голода или болезни человека невидимки просто проедут мимо! Пойми, я тебе не лгу — подобное не раз случалось. Спроси наставника, он не станет тебе лгать.

— А вот и спрошу! — буркнул ронгедормец, покосившись на спящего Марка.

— Интересно будет поглядеть на тебя после его ответа… — в глазах Нира стояла какая-то странная горечь.

— Знаешь, всем на свете помочь невозможно! — возмутился Кенрик. — Хотя я считаю так: можешь помочь — помоги! Правда помощь тоже бывает разная…

— Вот-вот, — усмехнулся варлин. — Сразу вспоминается старая притча. Один человек накормил бродягу рыбой, один раз. А второй научил его эту самую рыбу ловить. И кто помог сильнее?

— Второй, это любому ясно, — недоуменно пожал плечами ронгедормец. — Зачем спрашивать?

— А вдруг ты этого не понимаешь… — с хитринкой протянул Нир. — Вот и спросил.

— Понимаю! — твердо заявил Кенрик. — Но учти, что бывают ситуации, когда человека нужно просто спасти от смерти. Хотя бы и голодной!

— Бывает и такое. Но я же не о том.

— А о чем?

— Ты слышал, — отмахнулся варлин. — Ты забываешь, что есть люди, которые воспринимают доброту, как слабость, и, если ты им поможешь, тут же взгромоздятся тебе на шею и начнут понукать, обижаясь, если ты их одергиваешь. Не встречал таких?

— Встречал… — вздохнул ронгедормец, вспомнив кое-какие эпизоды из своей недолгой жизни. — Их хватает… Но я все равно скажу тебе вот что. Каждый человек на своем месте должен обязан все то доброе, что сможет — так Трое завещали, если помнишь. Поможешь одному, тот поможет еще кому-то — и мир станет добрее. На самую малость, но станет.

— Здесь ты прав, — Нир о чем-то задумался и некоторое время молчал. — Просто часто не знаешь, что помощь, а что нет… Не слышал поговорку: благими намерениями устлана дорога в нижний мир?..

— Нет, не слышал, — удивленно посмотрел на него Кенрик.

— А ведь она верна. Сколько раз было так, что, желая сделать добро, человек творил зло. Точнее говоря, его добрый поступок приводил к очень плохим последствиям. Либо для него самого, либо для кого-то еще.

— И что же? Сделать из этого вывод, что добрым быть нельзя? Стать эгоистом, который только для себя? Не-е-ет… Я тебе другую поговорку приведу, в одной книге вычитал еще дома. Если я не за себя, то кто же за меня? Но если я только за себя, то зачем я? Каково?

— Сильная фраза… — варлин обхватил пальцами подбородок, Кенрик с первого дня знакомства заметил за ним этот жест. — И верная. Ты ею ответил на мои сомнения. Делай, что сам можешь, не только для себя, но и для других.

— Мне этого недостаточно! — в глазах ронгедормца появился гнев. — Понимаешь? Недостаточно! Меня бесит, что люди относятся друг к другу по-звериному, стремятся только использовать других ради собственной выгоды! Хочу изменить это. Да, задача неподъемная и, возможно, невыполнимая. Но что сумею для этого сделать — сделаю!

— Достойная цель, — Нир снова задумался, ведь у него самого цели, как таковой, не было — жил, как жилось, не более того. А добивались в жизни чего-то серьезного только те, у кого была именно большая цель, и никак иначе. Примеров этому юноша из истории знал достаточно. Кто вспомнит сейчас человека, просто прожившего свою жизнь? Пусть честно и достойно, но всего лишь прожившего ради самой жизни. Разве что родные, да и то, если он того стоил. Что такой человек оставит после себя? Мало что. Он новыми глазами посмотрел на собеседника, в чем-то даже позавидовав ему.

А Кенрик в это время удивлялся самому себе, пытаясь понять, как и когда досужие размышления превратились для него в цель жизни. А ведь превратились! Да, он с детства пытался жить по совести, никого не обманывать, если это было возможно. Да, ему никогда не нравились взаимоотношения людей вокруг, слишком они были бесчеловечны, слишком эгоистичны, каждый думал только о себе, своей выгоде, даже не задаваясь вопросом, во что обойдется его выгода другим. Но одновременно юноша не раз сталкивался с примерами самопожертвования, доброты, взаимопомощи. Порой один и тот же человек мог проявить сначала самое мерзкое качество, а вслед за ним самое прекрасное. Или наоборот. Это всегда смущало Кенрика, он никак не мог понять почему так происходит. И чаще всего верил людям, несмотря на то, что его не раз предавали. Эту веру почти убили навалившиеся после изгнания из родного города невзгоды, но встреча с невидимками заставила вспомнить о старом, что бы там ни говорил Нир. Что ж, пусть его еще не раз предадут, пусть назовут дураком, но он не превратится в озлобленного зверя, как многие прошедшие через тяжелые испытания.

— Значит, делать все, чтобы мир стал хоть немного добрее? — варлин пристально смотрел на юношу, кусая губы. — То, что можешь сделать? На своем месте? Да. Ты прав, если каждый человек станет поступать так, то мир действительно станет добрее. Я только не понимаю как этого добиться… Хорошо, пусть ты, я, еще кто-то по собственному выбору пойдет по этому пути. Но нас все равно будет меньше, чем тех, кто предпочтет жить по-старому.

— Ну и что? — поднял голову ронгедормец. — Что с того? Делай сам, что должно, что считаешь нужным. Прежде всего сам, а потом уже смотри на других!

— Ну-у-у… — протянул Нир, выглядя неуверенным. — Возможно. Не знаю. Хотя попытаться можно.

— Можно! — заверил Кенрик. — Давай просто поступать по совести! В любой ситуации. Клянусь своей кровью, что с этого дня я буду действовать именно так! И пусть Трое услышат мою клятву!

Он решительно вытащил из ножен свой кинжал, разрезал запястье и стряхнул несколько алых капель в костерок. Тот внезапно взметнулся вверх, на мгновение превратившись в маленький огненный смерч, а затем тут же успокоился. Нир с Кенриком потрясенно уставились на огонь, пытаясь понять, что здесь только что произошло.

— Они слышали твою клятву… — хрипло выдавил варлин.

— Кто? — удивился ронгедормец.

— Трое…

— Трое?! Н-н-н-о-о-о…

— А чем еще ты вот это объяснишь? — Нир кивнул в сторону костра. — Огонь так на кровь не реагирует. Только если кто-то принял твою жертву и услышал клятву могло произойти такое.

— Услышали… — Кенрик ошарашенно помотал головой. — Дел-а-а-а…

— Во-во… — варлин бросил на юношу взгляд, в котором ясно ощущался страх. — Не завидую я тебе, раз на тебя обратили внимание сами боги… Они своих избранников испытывают страшно. Читал я…

Он нервно поежился.

— Я от своей клятвы отказываться не намерен! — бросил ронгедормец, гордо выпрямившись. — Не ради богов давал ее, а потому что сам так решил! И пусть будет, что будет, но я все равно стану поступать по совести!

— А знаешь, я тоже! — выпрямился Нир. — Клянусь! Раз боги услышали тебя, то может и меня услышат.

Он по примеру собеседника порезал руку и стряхнул пару капель крови в костер. Тот снова взвился небольшим смерчем и опал.

— Услышали… — прошептал Кенрик, остановившимся взглядом смотря на огонь. — Услышали…

— Да, услышали… — с трудом заставил себя открыть рот варлин. — И теперь у нас нет пути назад. Слышишь, нет!

— Нет, — согласился ронгедормец. — И хорошо, что нет. Раз даже боги согласны с тем, что мир нужно сделать добрее, то надо делать это.

— Вот только как? — с тоской спросил Нир. — Да, поступать по совести, это ясно, но этого ведь недостаточно. Понимаешь, порой приходится добиваться нужного результата негодными методами. Необходимого результата, иногда спасая при этом тысячи человек. Именно так чаще всего и действует наш департамент. Дело делает нужное, очень нужное, но методы… методы часто омерзительны. А не сделаешь необходимого, погибнет множество невинных, а то и страны не станет. И как в таком случае поступить по совести? Я не знаю…

— А совесть сама подскажет, — едва заметно усмехнулся Кенрик. — Или кто-то еще. Подсказка обязательно возникнет, главное не пропустить ее.

— Хорошо бы…

— Не будь пессимистом! Нас боги услышали, а значит, у нас обязательно появится шанс что-то изменить.

— Надеюсь… — судя по виду варлина, он в вышесказанное не поверил, но предпочел не спорить. — Давай-ка лучше спать, завтра вставать с рассветом. А денек предстоит веселый.

— Пожалуй, — кивнул Кенрик, вставая и направляясь к своему мешку.

Он достал одеяло, расстелил на относительно ровном месте и улегся, уложив рядом котенка — не то повернешься во сне и придавишь. Говорить больше не хотелось, случившееся этим вечером поразило юношу до онемения. Его клятву услышали Трое? Невероятно! Но факт остается фактом, никуда от этого не денешься. Одновременно он ощущал немалое облегчение — что-то в будущем, если оно настанет, прояснилось. Он теперь знает, как станет жить! И пусть все вокруг считают его дураком, но подлостей Кенрик совершать не будет. Он покосился в сторону затихшего в противоположном углу пещеры Нира и вздохнул. Никак не ждал, что этот скептик тоже поклянется. И его клятву тоже услышали! А значит, они двое чем-то связаны, и связаны навсегда. Надо будет все обдумать тщательнее, но не сейчас — спать осталось всего ничего, а завтра прорыв, во время которого он легко может погибнуть. Вскоре юноша заснул.

Ни Нир, ни Кенрик не знали, что у происшедшего был еще один свидетель. Телия не спала, она тихонько лежала, свернувшись клубочком, и слушала странный разговор двух совсем еще молодых парней. Этот разговор до онемения изумил девушку, никогда до сих пор она не слышала, чтобы люди говорили о таких вещах, да даже задумывались о них. И сама не задумывалась, хотя многие из любимых ею пьес поднимали и эти, и куда более сложные вопросы. Только вот принцесса не давала себе труда обратить на это внимание. А теперь обратила. Еще ее смущали сами парни. Чернявый неожиданно понравился, и сильно понравился, но это было не слишком странно — не он первый, не он последний. А вот хромой… Он заставил девушку сильно насторожиться. Слишком был похож на отца и старшего брата. Практически одно лицо! Почему так? Телия не знала, но в душе не переставала удивляться — что-то здесь не то. Потомок бастарда кого-то из венценосных предков? Возможно. А возможно — совпадение, случается, что совершенно чужие люди внешне похожи. Под эти мысли девушка не заметила, как пришел сон.