"Ученица волшебника" - читать интересную книгу автора (Бабкин Ярослав Анатольевич)Глава 8Капитан Торм смотрел на Бетицию свысока. Как потому, что был капитаном стражи, так и потому, что стоял на поднимавшейся к выходу из камеры лестнице. — Я требую, — она зашлась тяжелым сиплым кашлем, — аудиенции у герцога… — Его высочество занят и не может принимать каждого проходимца. — Но вы же меня помните! — Ты действительно похожа на покойную сестру ордена, — кивнул Торм, — но ее тело было найдено и опознано. — Вы ошиблись! — Или ты самозванка… — Как вы смеете! Она снова закашлялась, и замолчала, тяжело переводя дыхание. Капитан посмотрел на нее из-под косматых, начинающих седеть бровей. — Пока твоя личность не установлена, ты самозванка. Я не буду брать на себя ответственность и решать кто ты на самом деле. Я подожду, пока кто-нибудь тебя не опознает. А если ты сдохнешь от чахотки раньше, чем это случится, то что ж… Такова судьба. Он повернулся, и его сапоги застучали по каменным ступеням. У самой двери он обернулся к стражнику и добавил. — Больше никаких требований и жалоб от нее не принимать. Пусть ждет опознания. Тяжелая дверь закрылась, и гулкий звук удара раскатился по замковому подземелью. Бетиции показалось, что над ней захлопнулась крышка гроба. Дворецкий герцогини с подозрением оглядел депешу. Масляные пятна и плесневые разводы вызывали сильное подозрение, что лист долгое время служил для подкладывания на стол при разделке чего-то съестного. Возможно, это съестное в него даже заворачивали… — От кого это? Гонец пожал плечами. — Мне ее передала какая-то старая карга на постоялом дворе близ замка Вендран. Говорила, что ее постоялец требовал как можно быстрее доставить письмо ее высочеству. Дескать, это крайне важно и дело не терпит отлагательств… — А что за постоялец? — Понятия не имею. Она говорила что-то про мельницу и какого-то человека едва не съеденного волками. В общем, это не мое дело. Письмо я вам доставил, а уж что это и зачем — сами разбирайтесь. — Хорошо, — кивнул дворецкий, — положи его на поднос и можешь идти. Гонец бросил конверт на медный поднос и вышел. Дворецкий взял нож для разрезания бумаг и его кончиком осторожно дотронулся до послания. Зацепил и перевернул другой стороной. На его лице появилось брезгливое выражение. Похоже, запечатывали обычной сальной свечой. И вместо печати использовали подсвечник. После некоторой внутренней борьбы он все же поддел ножом печать. Воск раскололся, просыпавшись крошками на поднос. Дворецкий негромко выругался. Все тем же ножом он развернул бумагу. К его удивлению вместо неровных каракулей перед ним оказались ровные строчки написанные рыжими чернилам. Судя по штриху, как перо, так и чернила были отвратительными, но рука писавшего явно была хорошо набита. — На прошение не похоже, — задумчиво произнес дворецкий, пытаясь разобрать написанное. Заголовок письма гласил: Su alteza la senora duquesa Viola de Orsino! Дальнейший текст был ничуть не более понятен. Нет, что письмо адресовано ее высочеству герцогине Виоле де Орсино, он догадался, но о чем там говорилось было неясно. И дворецкого это смущало. Это могло быть послание от кого-то из старых знакомых герцогини. Возможно даже любовное! А зачем еще неведомому адресату писать на ее родном языке, да еще маскироваться? Все эти бредни про мельницу и волков, ясное дело, для отвода глаз. Да и эта отвратительная бумага. Точно, чтобы никто не догадался… Дворецкий почесал в затылке. Если герцогиня увидит, что письмо вскрывали, она начнет выяснять кто это сделал. И вряд ли отнесется к сделавшему с благодарностью. Можно передать его самому герцогу… Нет, это совсем плохо. Еще не хватало, чтобы они поссорились. Прошлый раз семейные неурядицы в герцогском семействе на пару недель превратили замок в нечто неописуемое… Ее высочество была весьма темпераментной особой. И скорой на руку. Он снова почесал в затылке. Да, пожалуй, это будет лучшим выходом. Он взял поднос, шагнул к камину и поспешно выбросил его содержимое в топку. Письмо скатилось по тлеющим углям куда-то в угол. По комнате едва заметно потянуло горелым воском и жиром… Бетиция рассматривала бледные клетки, нарисованные на полу камеры пробивавшимся сквозь решетку лунным светом. Когда отец-наставник ордена говорил о долге рыцарей перед Империей, о необходимости защищать малых и слабых, она воспринимала его проповеди как излишне пафосные общие слова. И вот она сама оказалась в роли такого малого и слабого. Люди, которые раньше с готовностью ловили бы каждое ее слово, теперь обращаются с ней как с пустым местом. И она ничего не может сделать. Во мгновение ока из уважаемой и влиятельной госпожи она превратилась в бесправную и бессловесную тварь. Которую спокойно можно бросить умирать в замковом подземелье. И никогда даже не удивится. Она закашлялась, и поплотнее закуталась в подаренное рыбачкой платье. Это не помогло. В камере было слишком промозгло и сыро. С другой стороны капитана тоже можно понять. Формально Бетиция Вендран мертва. А он видел ее один раз и несколько минут. Никто не может его обязать признать неизвестную девицу графской дочерью. Торм поступил так, как должен был поступить… Она усмехнулась. Сначала она была зла на капитана, герцога и весь мир. А сейчас ее охватила апатия. Она лишилась своего имени и ее ждет судьба простого маленького человека. Рядового муравья Империи. А кому интересны маленькие люди? Их много и они копошатся где-то далеко внизу, куда сильные мира сего редко опускают свой взор. И если они случайно на кого-то там наступают, то что ж тут поделаешь. Такова жизнь… Заскрипела дверь. В проеме показалась горбатая фигура в лохмотьях. Помощник палача, по совместительству уборщик нечистот и трупов из камер. Фигура, смешно припадая на искалеченную ногу, спустилась в камеру. Бедному калеке досталась самая неприятная работа в этих подземельях. Хотя непонятно что ему здесь надо? — Я еще жива, — хрипло произнесла она, не поднимаясь с гнилой соломы, — уходи… Калека что-то замычал. Плюс ко всему он был еще и немым. Видимо никто, кроме уж совсем убогого, на эту работу соглашаться не хотел. — Уходи, — повторила она. Тот замотал головой и опять замычал. — Что тебе? Он бурно жестикулировал. — Ты хочешь меня куда-то вести? Калека закивал головой, а в его мычании проступили удовлетворенные нотки. — Я не хочу. Оставь меня. Тот недовольно засопел и, ухватив ее за руку, потянул за собой. Для калеки он оказался неожиданно сильным. Еще пару дней назад она бы стала сопротивляться, но сейчас апатия была сильнее. Она побрела за ним вверх по лестнице. Тюремщик наверху старательно вертел перед глазами клочок бумаги. Судя по тому, как он переворачивал его то вверх ногами, то наоборот, грамотным он не был. Но и признаться, что не в состоянии разобрать приказ, не хотел. Увидев их, он сурово взглянул на помощника палача. Тот раздраженно замычал в ответ. Тюремщик махнул рукой, отложил бумагу, и вернулся на свою табуретку под масляной лампой. Рядом виднелся глиняный кувшин с пивом. — Проваливай, а то вся выпивка от тебя провоняет… — буркнул он напоследок. Калека опять закивал и повел ее по коридору. Бетиция подчинилась, тяжело переставляя ватные ноги. Они некоторое время петляли по коридору, затем начали подниматься по лестнице. Девушка ощутила, что начинает задыхаться. — Подожди, — прошептала она, — мне надо отдохнуть… Она прислонилась к холодной, осклизлой стене. Раньше ей ничего не стоило взбежать по этим ступеням за несколько минут. Теперь это стало тяжелой работой. — "Как же я ослабла" — подумала она. Калека снова потянул ее за руку. Он явно торопился. Они преодолели еще несколько пролетов. Где-то внизу и позади них раскатились эхом раздраженные голоса. Что-то случилось. Бетиция сделала еще один поворот и оказалась в небольшом коридорчике. В боковой стене у самого пола виднелись низкие проемы, уходившие под углом вниз. Оттуда тянул легкий сквозняк. Она сообразила, что находится в помещении, откуда из замка выбрасывали в ров мусор и сливали нечистоты. — Быштрее, — прозвучал под ухом шепелявый голос, похоже немой калека внезапно обрел дар речи. Девушка удивленно обернулась и поняла, что чудесное исцеление ее провожатого этим не ограничилось. Кроме этого тот лишился горба. — Они уже жаподожрили неладное, — добавил он. — Тоутон? Тот кивнул и сбросил с головы капюшон. — Прыгай, — он указал в один из проемов, — шкорее… — Но там… — пробормотала девушка и содрогнулась. — Да, — спокойно ответил Тоутон, — там помойка. Но поверь штарому шолдату, лучше быть живым и в помоях, чем мертвым и в цветах… Она растерянно посмотрела вниз. Тоутон толкнул ее в спину. Она сдавленно вскрикнула и полетела в темноту. Внизу оказалось что-то мягкое и скользкое. И оно смягчило удар. Бетиция замотала головой, пытаясь избавиться он налипшей на лицо гнилой ботвы. — Скорее, — Ялмар протянул ей руку и вытащил девушку из груды мусора, — нам нужно спешить… Рядом с негромким свистом пролетел Тоутон, приземлившийся в соседнюю кучу. Бетиция пыталась идти, но ноги подкашивались, а сердце бешено колотилось. Сверху замерцали огни факелов и зазвучали встревоженные голоса. На башне ударил колокол, оповещавший гарнизон о побеге кого-то из заключенных. — Грен, — скомандовал отряхивавший с плаща рыбьи хребты Тоутон, — бери ее… Мечник подхватил возмущенно пискнувшую Бетицию, взвалил на плечи, как овцу, и ровным быстрым шагом двинулся в темноту. По шуршанию тростника и плеску воды она поняла, что рядом должен быть берег. Девушка с жадностью глотала обжигающую уху. От потрескивавших в очаге углей шел густой жар, медленно, но верно изгонявший из ее костей могильный холод замкового подземелья. — Я всем вам очень благодарна, — произнесла она, поставив опустевшую тарелку на колченогий стол, — вы поступили благородно. — Благородные поштупки, это к благородным гошподам, — усмехнулся Тоутон, а мы — тупая пехота. Мы должны грабить и убивать… и умирать… — Нет, нет, — запротестовала Бетиция, — благородство души не имеет отношения к благородству происхождения. Капитан Торм — имперский рыцарь, но он, не дрогнув, бросил меня умирать. А вы рисковали ради меня жизнью! — Я должен сообщить вам печальную новость, — вздохнул Ялмар. Девушка удивленно повернулась к нему. — Ваш отец, узнав о вашей гибели, покончил с собой… — Отец! Это невозможно! Немыслимо. Он был сильным человеком. Он никогда бы этого не сделал! Разве, что… Ее глаза испуганно расширились. — Уртиция! Что с ней? Неужели с ней что-то случилось? — Нет. Ваша сестра жива. Сейчас она управляет замком. Бетиция облегченно вздохнула. И сразу же в ее лице проступила озабоченность. — Она совсем еще ребенок. Ей не под силу такая ноша. Я должна поддержать ее. Мне надо срочно ехать в замок! Она заозиралась, словно ожидая, что под крышей рыбацкой избушки вдруг появятся лошади или иной транспорт. — Не спешите. Вам нужно сначала отдохнуть. — Я отдохну по дороге. Мне нужно прибиться к какому-нибудь торговому обозу, и я уже через неделю буду на месте… — Это еще не все плохие новости, — покачал головой капеллан, — на вас напали не просто разбойники. — То есть как? — удивленно посмотрела на него Бетиция. — Это были наемники завербованные неким Лабсом. После нападения они ушли из города. Куда именно — мы не смогли выяснить. Командовал засадой очень странный человек. — Странный? — Это был человек с Востока. — Шкажем так, оттуда были его штрелы… — добавил Тоутон. Ялмар отмахнулся. — У кого-то к вам, госпожа Бетиция, очень серьезные счеты. У вас или вашей семьи есть враги? — У всех есть враги. Но чтобы убивать… Нет. Таких нет. А почему вы решили, что они хотели убить именно меня? — Потому, что через некоторое время в реке нашли труп в вашей одежде, которую Тоутон так опрометчиво продал… Лучник виновато развел руками. — Хто ж мог подумать? А деньги нам нужны были… — Так или иначе, но ваша смерть была кому-то настолько нужна, что они, не разыскав настоящего трупа, организовали подставной. Девушка поежилась. — Они меня искали? — Несомненно. Часть убийц оставалась здесь, пока не объявилось тело. Не нашли вас лишь потому, что наш гостеприимный хозяин обосновался в месте куда без лодки не добраться. И к тому же выше по реке. А все, кто вас искал, были достаточно сообразительны, чтобы догадаться, что тело следует искать вниз по течению. Сюда они просто не дошли… Бетиция с благодарностью поглядела на рыбака. — Так что путешествовать для вас сейчас достаточно опасно, — продолжил Ялмар. — Я должна как можно быстрее добраться до замка! Ялмар кивнул. — Я понимаю. Думаю, что мы сможем обеспечить вам хотя бы какую-то охрану. — Вы и так очень много для меня сделали. Я не могу просить большего. — До зимы мы все равно уже до Южных Земель не доберемся. А быть застигнутым холодами и снегопадами на перевалах, удовольствие ниже среднего. Мы вполне можем проводить вас до замка и зазимовать где-нибудь в тех краях… — В замке вы получите кров и пищу, — горячо заверила его Бетиция, — и сможете оставаться там до весны самое меньшее. Тоутон довольно вздохнул. Ялмар бросил на него осуждающий взгляд. Лучник невинно уставился в потолок. Мольфи остановилась у проема ведущего в подвал. Собственно проем вел не в подвал, а в довольно обширную нишу в стене башни, в самой глубине которой уже находилась дверь в подземелье. Румпль попросил Уртицию распорядится, чтобы никто не мешал работе каменотеса, и теперь ни один человек за исключением самого учителя и Ангиса не смел туда спуститься. А каменотес оттуда почти не выходил. Румпль сказал, что южанин не любит осеннего холода и сырости. Однако сейчас они, похоже, ему не так сильно мешали. Мастер одиноко сидел на скамеечке у входа в подвал, свесив руки и задумчиво глядя в каменную кладку стены. Мольфи остановилась. Чужестранец по-прежнему был в том же неуклюжем, с чужого плеча, одеянии. Добавились только кожаный фартук и повязанный вокруг головы выцветший платок. Девушка посмотрела не его лицо. Смуглую кожу подернул слой каменной пыли. Несмотря на прохладу на лбу и висках проступали бисеринки пота. Натруженные руки бессильно повисли, грудь мерно поднималась в такт дыханию. Мастер отдыхал после тяжелой работы. Она подумала, что каменотес напоминает ей отца. Они оба были ремесленниками, и Торбен зачастую тоже вот так отдыхал на лавочке у входа в дом. Каменотес облизнул пересохшие губы и едва слышно вздохнул. Мольфи подошла к колодцу, зачерпнула в ведре ковшом чистой воды и отнесла ее мастеру. — Вы хотите пить? Возьмите. Он поднял на нее грустные черные глаза. — Спасибо добрая госпожа. Не спеша, большими глотками он осушил ковш до дна. Мольфи взяла опустевшую посудину, посмотрела на каменотеса и неожиданно даже для себя спросила. — Почему вы так скверно одеты? — У вас здесь холодно. В своей обычной одежде я бы замерз… — Но вы же могли найти портного, чтобы сшить по мерке? — Я беден, добрая госпожа. Мольфи победно улыбнулась. — В вашу бороду вплетена золотая цепочка, зачарованная так, чтобы выглядеть кожаным ремешком, а серьга в ухе только кажется старой оловянной блесной. На самом деле там большой камень. Наверняка драгоценный. Девушка была страшно горда собой. Магические уроки Румпля не прошли даром. Мастер не то чтобы побледнел, а скорее посерел с лица, рухнул на колени, и низко согнувшись, поцеловал край ее платья. — Простите меня, о, великая. Перепуганная Мольфи выдернула из его рук подол и на всякий случай отступила не несколько шагов. Каменотес остался на прежнем месте, в той же скорченной позе. — Встаньте, — пробормотала, наконец, девушка. Мастер разогнулся, но глаза все равно держал опущенными в землю. — Зачем вы это сделали? — Увы, маэстро Румпль не пояснил мне ваше истинное положение, отчего я не смог проявить должного почтения с самого начала. Простите меня… — За что? И не зовите меня великой. Я всего лишь горничная! — Как пожелаете, добрая госпожа. Она на секунду задумалась. — А что учитель должен был вам пояснить? У меня нет никакого положения. Я просто служанка и немножко учусь у него. Мастер оторвал взгляд от брусчатки и с заметным удивлением посмотрел на девушку. — Почему вы на меня так смотрите? — Мольфи немного попятилась. — Он вам не сказал? — тихо и вроде бы ни к кому не обращаясь, произнес мастер. — Что он должен был сказать? И кто "он"? — Он вам не сказал… — теперь это был уже не вопрос, а утверждение, — но вы же его ученица? — Чья ученица? Румпля? Да… Наверное… Уртиция его ученица, а я просто бываю на уроках. Он учит нас наукам, арифметике, грамматике, и… и… и разным фокусам. Теперь каменотес смотрел ей прямо в глаза. Внезапно он протянул руку и коснулся ее плеча. Девушка вздрогнула. — Ты принесла мне воды… Для вас это ничего не значит, но в моей стране это знак уважения и признательности. У нас мало воды и ее не дают просто так. Поэтому я отплачу тебе по нашим обычаям. Я скажу тебе правду. Ты попала в плохую историю, девочка. Уходи отсюда. В этом замке тебе нечего делать… Здесь ты умрешь. — Зачем вы меня пугаете? — едва слышно пробормотала Мольфи. — Не бойся… Ничего не бойся. Но будь осторожна. И не оставайся здесь. Уходи. У тебя мало времени. Он развернулся, приоткрыл дверь и исчез в темноте подвала. — Малфрида, сосредоточься! — Румпль вскочил со стула и прошелся по комнате, — что с тобой сегодня такое? Девушка лишь потупила взгляд. Учитель вздохнул и продолжил. — Я же тысячу раз говорил. Тепло необходимо фокусировать не в глубине цели, а перед ней, на самой поверхности, а не внутри… Неужели неясно? Мольфи посмотрела на покрытый бурыми ожогами деревянный манекен. — Если фокусировать немного внутри, он сильнее обгорает… — И что? — всплеснул руками учитель, — да, он обгорает сильнее. А если на нем будет кольчуга или латы? Ты же знаешь, что железо, как и серебро, имеет отрицательное сродство к магии. Доспехи ослабят нагрев, и ты ничего не добьешься. Греть надо на поверхности. Железо может защитить от магии, но теплоту оно передает отлично! — А почему на нем должны быть кольчуга или латы? — подозрительно спросила Мольфи. Румпль на секунду растерялся. — Почему? Э… Ну ты же помнишь, как погибла Бетиция, — нашелся учитель, — вдруг тебе придется защищать графиню от разбойников? — Разбойники не носят лат, — заметила она. — Разбойники бывают разные, — нахмурился Румпль, — и, вообще, не отвлекайся, пожалуйста. Ты сегодня решительно не в форме. — Я беседовала с каменотесом, — ответила она, — он наговорил много странных вещей… Брови Румпля удивленно поползли вверх. — Что он тебе такого сказал? — Да так… Ничего. Кланялся и называл великой, почему-то… Еще говорил, что вы мне чего-то не рассказали. Сказал, что я, почему-то, должна уйти из замка… — Идиот. Проклятый идиот! — взорвался Румпль, — я вырву его кишки собственными руками… э, нет, конечно, я пошутил… не бери в голову… Гнев на его лице сменился растерянностью, при виде того, как девушка испуганно отшатнулась. — Прости меня, старика, я не хотел тебя напугать. Просто этот глупец, вместо того, чтобы работать, начал рассказывать тебе сказки… все в порядке. Он нервно потер пальцем кончик носа. — Сегодня все равно ничего не выйдет. Иди в библиотеку, почитай. Завтра… завтра мы продолжим. На свежую голову. Иди. Мне нужно подумать. По дороге в библиотеку Мольфи задумалась. Туманные намеки каменотеса вывели ее из душевного равновесия, а странное поведение учителя окончательно все запутало. С другой стороны она никогда не задумывалась, откуда Румпль так много знает о магии. Он ведь не волшебник. Просто учитель, нанятый покойным графом. Учителя знают множество разных вещей, но магия в их число не входит. Даже обычная, не говоря уже о запретной… Раньше все происходящее казалось ей само собой разумеющимся. Но если рассуждать логически оно таким не было. Чтобы так много знать о магии Румпль должен был учиться в магической коллегии. Но тогда он обязан был носить одеяние волшебника и символический ключ. Это закон. Она опустилась на стул, взяла в руки книгу, но положила ее обратно, даже не раскрыв. Мыслей было слишком много, и чем больше она думала, тем сильнее все запутывалось. Едва слышно заскрипела дверь. Мольфи подняла взгляд и увидела вошедшего Ангиса. Тот мягко затворил дверь и посмотрел ей в глаза своим немигающим змеиным взглядом. Ей стало не по себе. Она хотела встать и уйти, но помощник Румпля шагнул ей навстречу. — Что вам надо? — ее голос прозвучал очень тихо, почти шепотом. Тот не ответил, просто обогнул стол и подошел совсем близко. Дверь снова распахнулась, на этот раз шумно и разогнав воздух по комнате. На пороге стоял всклокоченный Румпль. — Ангис! Стой! Я передумал. Гипнотизировавший девушку немигающий взгляд потух. Ангис замер в двух шагах от неё, отвел глаза в сторону и негромко ответил. — Как скажете, хозяин… Он развернулся, и ни слова больше не говоря, вышел. Ничего не понимающая Мольфи посмотрела на учителя. Тот тяжело дышал, как будто ему пришлось бежать вверх по лестнице. — Что случилось? — Ничего, — замотал головой Румпль, — я отдал ему неверное распоряжение. Только и всего. Он опустился на стул и шумно перевел дух. — Вы в порядке, учитель? — В полном. Просто чуть запыхался… Лучше повтори, что тебе сказал этот дурень Уккам. — Кто? — Каменотес. Его зовут Уккам. Девушка кратко пересказала их разговор. — И все? Больше ничего не сказал? — настороженно спросил учитель. Мольфи отрицательно покачала головой. — Уфф, — облегченно вздохнул Румпль, — а я то уж было подумал. Чуть тебя собственными руками… кхм, сам не испугал. А старый бедуин просто разоткровенничался не вовремя. Мольфи обиженно надулась. — Я не хочу уезжать из замка. И умирать не хочу. Он меня напугал. — Не бойся, — заулыбался учитель, — ты везучая. Все у тебя будет хорошо. Забудь бредни этого невежды… Сегодня отдохни, а завтра мы продолжим наши занятия. Его лицо внезапно стало серьезным. — И помни, Малфрида, волшебство требует много труда, и много осторожности. Не стоит тратить его попусту и превращать в балаган, показывая свои возможности окружающим ротозеям. Ты не фокусница на базарной площади, а магия не развлечение… Мольфи виновато повесила голову. — Я больше не буду. По словам Фриксы графиня была в замковой капелле. Мольфи это немного удивило. Все время ее пребывания в замке храм пустовал. Ни у старого графа, ни у Уртиции никак не доходили руки отыскать нового служителя. Капелла располагалась в основании одной из трех башен, правой, если смотреть изнутри в сторону ворот. Однако чтобы в нее попасть, нужно было обойти башню и пройти через небольшой дворик. В идеале там должен был располагаться цветник, но за ним давно никто не ухаживал и он густо зарос сорняками и вьюнком. — А вот и Мольфи! — Уртиция вышла ей навстречу из внутренней двери. Мольфи показалось, что она чем-то смущена. Но от размышления на эту тему ее отвлек Феликс, вышедший из капеллы во дворик вслед за графиней. — Привет, Малфрида. — Добрый день, ваша милость. — Перестань. Мы не на приеме. От всей этой официальности за версту несет поучениями моего дядюшки… — Да, Мольфи, можешь звать его просто Феликсом. Мы с ним разговаривали. — Ничего такого, — смущенно пробормотал юноша, — графиня только показывала мне капеллу. Плохо, что здесь все так запущено. — Конечно, — вздохнула Мольфи, оглядываясь, — крапива в два человеческих роста, наверное, уже вымахала. — Сорняки это мелочь, — покачал головой Феликс, — но в замке должен быть действующий храм. Вам срочно нужно разыскать жреца. — Мне просто некогда сейчас этим заниматься, — вздохнула Уртиция. — Теб… Вам обязательно следует найти для этого время, — темпераментно произнес Феликс, — это очень важно. После всего, что случилось, тебе крайне нужна поддержка и совет. Лицо графини ожесточилось. — После всего, что случилось, мне в первую очередь нужно разыскать тех, кто это сделал… Юноша отрицательно замотал головой. — Ты ошибаешься. Месть — дурной советчик. Она порождает только зло… — Она дает силу, — сухо отрезала Уртиция. — Это плохая сила. Темная. Она исходит от демона Аларкала. — Демонов не существует, — передернула плечами Уртиция. — В том отношении как существуем мы, в физическом мире — да не существует. Но как отражение мыслей в эфире — вполне существуют. Эфир принимает наши эмоции, и там существует то, во что люди верят и что они чувствуют. А месть, зависть и ревность люди испытывали всегда, и их отражение по ту сторону Зеркала это и есть демон Аларкал. — Ты говоришь как ординатор, — удивилась девушка. Феликс растерянно заморгал. — Я… нет, отчего… просто… и никакой не ординатор… — … ты же рыцарь ордена, — спохватилась Уртиция, — ты должен бороться с демонами. — Это не при чём, — справился с растерянностью Феликс, — просто, Урти, не превращай месть в цель жизни. Это очень скверный путь и он заведет тебя не туда. — И что ты предлагаешь делать? Просто забыть? — Нет. Но следует в первую очередь искоренить бандитов вообще, а не расправляться с одними, спокойно глядя как другие убивают кого-то еще. Безопасные дороги стоят большего, чем один повешенный разбойник. Поверь, я тоже хочу найти убийц Бетиции, но пусть их покарают по закону… Не надо искать силы в жажде мести, Урти, от этого ты становишься холодной и злой. Ты можешь не верить в демонов, но знай, что эмоции, меняя эфирное отражение, воздействуют на наш мир. И это не пустяки. Аларкал может дать тебе силу. Но это будет страшный дар. Он убьёт в тебе человека. Я не хочу этого. Он взял девушку за руку. Она опустила глаза. — Наверное, ты прав. Но откуда ещё мне взять силы? Я слаба и одинока. — Ты не одинока. Вокруг тебя много людей, которым ты не безразлична. Они поддержат тебя, если ты сама их не оттолкнешь. — Он прав, — кивнула Мольфи, — ты всегда можешь на нас рассчитывать. Стук шагов отозвался эхом в каменных стенах дворика. — Вот вы где, ваше сиятельство! В проеме возникла фигура Лампрехта. Уртиция поспешно выдернула руку из пальцев Феликса и отступила на несколько шагов, слегка покраснев. Сам Феликс смущенно потупился. — Лотакинт велел вам сказать, — зачастил гонец, — в Кедоге объявилась некая девица, утверждающая, что она ваша сестра Бетиция. — Что?! — в три голоса воскликнули Уртиция, Мольфи и Феликс. Тонкие пальцы Уртиции нервно барабанили по вырезанной из палисандра голове филина на подлокотнике. — Я требую объяснений! Почему вы, маэстро Румпль и кавалер Родгар, пытались скрыть это от меня? Я была о вас лучшего мнения. Передавая в ваши руки часть своих забот, я не ожидала, что мне придется узнавать о подобном от дворецкого… Родгар посмотрел на Лотакинта с плохо скрываемой ненавистью. Тот сделал вид, что не заметил, но на его лице определенно читалось торжество. — Я полагал, — мягко произнес Румпль, — что при вашей любви к покойной сестре, лишнее беспокойство не принесло бы вам пользы. Сначала мы собирались разобраться в подробностях, и лишь потом… — Спасибо за заботу о моем спокойствии, но я не давала вам полномочий решать за меня, что мне знать, а что нет. Мольфи удивленно смотрела на графиню. Такой язвительной и раздраженной она ее еще не видела. — Подобное больше не повторится, ваше сиятельство, — Родгар низко поклонился. Голос Уртиции смягчился. — Рада это слышать. В зал вошел Гарвен с неизменным длинным ножом на поясе. — Вызывали? — Да, сержант, — подал из угла голос лейтенант, — в городе объявилась некая самозванка, посмевшая назвать себя Бетицией. И она направляется к замку… Загорелое лицо Гарвена отчетливо побледнело. Он нервно огляделся, кого-то высматривая, увидел стоявшего рядом с Румплем Ангиса, вздрогнул и чуть попятился. — Возьмите людей, найдите и доставьте ее в замок живой или мертвой, — сухо приказал Родгар. Гарвен перевел взгляд на лейтенанта. Тот кивнул, показывая, что согласен с распоряжением. — Живой, — зло произнесла Уртиция, — мертвой самозванку мы сделаем сами… Мольфи показалось, что она физически ощутила идущий от графского кресла ледяной холод. Себастин откинулся на спинку, забросил ноги на стол и с удовольствием разглядывал клинок своей шпаги. Все ж таки она вернулась к хозяину. — Ты смотришь на эту железку больше, чем на меня… Труда обиженно надула губы. — Ну что ты, — разве может какая-то железка стоить такой девушки как ты, — Себастин отложил клинок и улыбнулся. Я стольким тебе обязан. Девушка расцвела. — Я даже разбойников не испугалась… ну, испугалась, конечно, но все равно к тебе приехала. — Ты смелая, — заверил ее Себастин, опуская ботфорты на пол и, кряхтя, поднимаясь со стула. Волчьи укусы затянулись, но при каждом движении все еще напоминали о себе тупой ноющей болью. — А ты действительно заберешь меня с собой? — спросила Труда. — Я же обещал… — В городе на меня косо смотрят. Они что-то подозревают… И вообще, после того как старого мага убили, меня начали сторониться, — всхлипнула Труда, — говорят, будто я приношу несчастье. — Только не мне, — широко заулыбался Себастин, — не бери в голову, это все сплетни. Не приносишь ты никаких несчастий. — Я хорошо готовлю, — заверила его девушка, — старый маг часто меня хвалил. А еще вышивать умею… — Да ты просто сокровище! — Себастин озирался по сторонам в поисках промасленной тряпки, чтобы счистить замеченное на лезвии пятнышко ржавчины. Эти горожане совершенно не представляют себе, как обращаться с хорошим оружием. — Я могу остаться у тебя до завтра? Себастин прекратил искать взглядом тряпку и оценивающе поглядел на девушку. — Не то чтобы я боялась разбойников… — поспешно добавила Труда, — но сейчас уже так рано темнеет. Пока я доберусь до заброшенного хутора, солнце зайдет… — Ты боишься пустых домов? — Нет, конечно… Но когда я сюда ехала, я видела там людей. — Думаешь разбойники? Вряд ли. О них давно не слышно. Наверняка обычные путники, или из охотников кто на ночлег остановился. Не бойся. Девушка решительно замотала головой. — Они прятались, я только одного видела. И то мельком. Самый настоящий разбойник. Весь заросший, на лице шрам, аж челюсть перекосило, и глаза неприятные… Голодные. Как у кота. Я так перепугалась. Думала, он на меня набросится. — Может быть ты и права… Но вдруг тебя будут искать? — Да кто меня будет искать? Разве что Дагмара, столярова жена. Она мне всегда помогала, и девчонкам своим наказывала… Ее дочка однажды самого мага перепугала. Монеты его на полке нашла. Себастин замер с открытым ртом. Он собирался что-то сказать, но передумал. Потом вкрадчиво спросил. — Это какая дочка? Не Малфрида ли? — Она самая. — Рыжая такая, веснушчатая и нос кнопкой? — перед мысленным взором Себастина всплыла поляна с черным камнем посредине, и стоявшие вокруг камня люди. — Точно… А вы откуда знаете? — Труда удивленно посмотрела на ординатора. — Я… это… хм-м… просто показалось, что она именно так должна выглядеть, — растерянно пробормотал Себастин. Рассказывать девушке все подробности той поляны явно не стоило. В ее взгляде мелькнула подозрительность. — Я, по-вашему, хуже выгляжу? — Ну что ты, ты просто красавица, Труда, — Себастин обворожительно улыбнулся. — А чего вы на всяких столярских дочек заглядываетесь? — произнесла она уже добродушно, пряча довольную улыбку. Ответить ей Себастин не успел. За стеной заскрипели ворота, донеслось ржание и голоса. Труда испуганно обернулась. Себастин опередил ее, одним движением преодолев расстояние, отделявшее его от маленького оконца. Во двор мельницы въехало два всадника, еще несколько человек толпилось с той стороны плетня. С первого взгляда было видно, что это не крестьяне и не горожане. Цветастые костюмы, оружие, длинные перья на беретах и шляпах — все выдавало наемников. И Себастину это весьма не понравилось. — Кто там? — испуганно спросила Труда. — Тихо, — махнул рукой ординатор, — не шуми. Тебя могут услышать. Девушка испуганно моргнула и зажала себе рот рукой. Один из пришельцев о чем-то заговорил с хозяйкой мельницы, Криппой. Себастин прислушался. Полуприкрытые ставни приглушали голоса, и до него долетали лишь обрывки слов. — Три человека и девица… точно не проезжали?… заброшенный хутор у дороги… не вздумай нас обмануть… всю мельницу вверх ногами перевернем… Себастин нервно закусил губу. Не хватало еще, чтобы эти головорезы устроили тут обыск. Он попробовал их пересчитать. Двое во дворе, еще человека три на дороге. Угол побуревшего от времени сруба скрывал от него часть отряда, и там могло быть еще несколько человек. В любом случае в одиночку не отбиться. Но тут предводитель отряда махнул своим людям рукой, и лошади, разбрызгивая копытами красноватую дорожную грязь, двинулись прочь от мельницы. — Это разбойники? — испуганно спросила Труда. — Нет. Скорее наоборот. Графские наемники… Ты говорила, что кого-то видела на заброшенном хуторе? Девушка утвердительно закивала. — Тот разбойник со шрамом был один? — Я видела одного, но там еще кто-то был внутри. Я слышала голоса. Можно я здесь останусь? В ее голосе звучал неприкрытый испуг. — Пожалуй, так и правда будет лучше. Отпускать тебя сейчас одну в лес у меня рука не поднимется. Но вот мне стоит немного прогуляться… Сучок в руках Грена изогнулся и звонко лопнул. Мечник бросил половинки в огонь. Оттуда потянулся едкий, молочно белый дымок. — Сырые, — вздохнул Ялмар, — всю осень дожди, весь лес промок. Он с сожалением посмотрел на кутавшуюся в грубую шаль Бетицию. На фоне серой ткани ее лицо казалось особенно бледным. Девушка глухо закашлялась. Капеллан вздохнул и отвернулся к неровно горевшему в заброшенном очаге костерку. Когда-то здесь был богатый хутор, но испуганные волками и разбойниками хозяева оставили его и перебрались в более спокойные места. За прошедшее время жилье пропиталось сыростью, помрачнело и совершенно лишилось обжитого вида. Теперь здесь было промозгло, темно и неуютно. Но зато тут не было ветра, и дождь не капал на головы. За стенами порыв ветра зашуршал листвой. — Наш ждешь видели, — пробурчал Тоутон, — надо бы уходить… Ялмар отрицательно покачал головой. — Девушке необходимы тепло и сухость. Мне очень не нравится этот кашель. До утра останемся здесь. Лучник ничего не ответил. Грен встрепенулся и завертел головой. За стенами опять зашуршал ветер. Мечник встал и, подойдя к стене, выглянул в щель между бревнами. Немного посмотрев, он сделал знак рукой Тоутону. Лучник проворно вскочил и мягкими шагами подошел к Грену. Посмотрев в щель, он вернулся назад, достал из чехла лук, упер один конец в пол, надавил коленом, и с видимым усилием согнув деревянную основу, накинул тетиву на второй его конец. — Что там? — шепотом спросил Ялмар. — Гошти к нам пожаловали… Тоутон сбросил кожаный чехол, прикрывавший от влаги колчан, и, вытащив оттуда пучок стрел, заткнул их за пояс. Бетиция внимательно глядела на его приготовления. — Вы же не будете вот прям так стрелять? — тихим осипшим голосом спросила она. — Еще как буду. Ежели люди втихаря подкрадываютша к дому, то пушть не обижаютшя, когда получат оттуда штрелу… Он некоторое время смотрел в щель между бревнами, затем резко шагнул к оконному проему, вскинул лук и несколько раз взмахнул правой рукой. Только по раздавшимся с улицы вскрикам и проклятиям Бетиция сообразила, что он стреляет. Он натягивал лук и спускал тетиву настолько быстро, что в полумраке его движения казались девушке смазанными и нечеткими. Выпустив несколько стрел, Тоутон отступил обратно за прикрытие стены и недовольно пробурчал. — Штарею… Три выштрела, одного только завалил, второго зацепил, но живым ушел, шобака. Ругательства на улице стихли. Бетиция попробовала встать, но Ялмар решительным движением вернул ее на место. — Один раз тебе повезло выжить со смертельной раной. Дважды такой удачи не бывает. Не подставляйся. Капеллан достал из котомки небольшой круглый щит размером не больше суповой миски и неизменный бронзовый кистень. — Грен правую шторону, Ялмар — левую, — коротко распорядился Тоутон, — грамотные, окружать начали… — Здесь, — несколько минут спустя негромко произнес капеллан. Лучник подошел к левой стене, пригляделся сквозь щели перекошенной ставни. Кивнул Ялмару. Тот прислонившись к стене рядом с окном вытянутой рукой толкнул ставню. Стоявший в глубине комнаты Тоутон снова вскинул лук. С улицы донеслись крики, треск ломающейся ограды, ругательства и топот. Потом все стихло. — Еще одного доштал, — констатировал лучник, прикрывая висевшую на одной петле ставню. Послышался странный звук, словно кто-то снаружи забивал в стену хутора гвозди. Один, второй, третий… Четвертый удар прозвучал совсем рядом с Бетицией. Она удивленно обернулась и увидела короткий и толстый, в палец, деревянный прут, торчавший в стене всего в локте от ее лица. На его конце была пристроена небольшая кожаная лопасть, напоминавшая оперение. — У них есть арбалет, — произнес Ялмар, — или два. Бетиция, пригнись и отойди за очаг. И не вставай во весь рост… Девушка послушно отползла на четвереньках к каменной кладке рядом с уже потухавшим костерком. Тоутон выпустил еще одну стрелу в оконный проем. — Не стреляй попусту… — пробурчал капеллан. — Попушту я не штреляю. У меня три дюжины штрел. А их не больше одной дюжины. По три на каждого… С улицы донеслись голоса. Сначала там неразборчиво переговаривались. Потом некто, обладавший достаточно звучным голосом, прокричал. — Отдайте нам девчонку и уходите. Мы вас не тронем… Бетиция испуганно сжалась. — Не бойся, — кивнул ей Ялмар, — мы тебя им не отдадим. Она с некоторой опаской глянула на Тоутона. — Я может и жаден, — возмущенно буркнул тот, — но швоих не брошаю. — Считаем до трёх, — добавил голос снаружи, — или мы подожжём эту рухлядь. Бетиция растерянно оглядела спутников. — Я должна… Вы не обязаны умирать за меня. Возможно, они не сделают мне ничего дурного. Тоутон возмущенно фыркнул. Ялмар покачал головой. — Эти люди уже один раз пытались тебя убить, и только чудом тебе удалось спастись. Думаешь, теперь они устроили все это только чтобы пригласить тебя с ними отобедать? — Но… — начала девушка. — Никаких но, — отрезал Ялмар, — пока мы живы, мы можем сражаться. — Пеняйте на себя, — добавил голос с улицы. Повисло гнетущее молчание. Потом Бетиция заметила оранжевые блики, мелькнувшие в проемах. Что-то гулко ударило по крыше и покатилось, грохоча по дранке. Потом еще и еще. — Они забрасывают факела на крышу? — спросила она, — если дом загорится, мы все равно погибнем, я должна была выйти к ним… — Прекрати. Дожди шли всю осень, дом не топили пару месяцев, все это дерево, — Ялмар пнул ногой стену, — насквозь отсырело. Чтобы его поджечь им придется очень хорошо постараться. Он не ошибся. Дело ограничилось легким запахом гари, просочившимся с улицы. Заниматься от факелов промокшая древесина не спешила. Нападавшие это тоже поняли и метание прекратили. Стало тихо. Ялмар, Грен и Тоутон внимательно следили за происходившим вокруг дома, но там было спокойно. — Может они ушли? — с надеждой спросила Бетиция. — Они ждут, — сухо отрезал Тоутон. — Но чего? — Темноты, — пояснил Ялмар, — сумерки осенью приходят рано. Скоро будет достаточно темно, чтобы Тоутон не мог стрелять. — А тогда? — испуганно спросила девушка. — Тогда бы будешь за нас молиться. Ты же будущая сестра-палатин. А мы будем сражаться… Бетиция съёжилась и замерла. Время тянулось удручающе медленно. Ей начало казаться, что этот день никогда не кончится. — Они пошли, — наконец тихо произнес Грен, — я их вижу… Думаю, человек пять-шесть, не больше. — У тебя глаза как у кошки, — прошипел Тоутон, откладывая лук, и вытягивая из ножен короткий меч, — будем молить всех праведников, чтобы ты не обсчитался. Грен перехватил свой двуручник и встал напротив двери. Тоутон занял позицию левее, а Ялмар по правую руку от мечника. Бетиция спиной прижалась к каменной кладке очага. Все чему ее учили наставники ордена, вылетело из головы, и она осталась просто до смерти перепуганной девчонкой. В полумраке скрипнула дверь, и помещение немедленно заполнилось шумом. Зазвенела сталь, длинный клинок Грена с шелестом описал дугу, что-то чмокнуло, захрустело, выплеснулось на стену. Первый из ворвавшихся мягко повалился на пол. Было темно, и Бетиция видела лишь невнятно колыхавшиеся силуэты. Она услышала, как упавший забулькал, несколько раз зашуршал, дергаясь в агонии, и затих. Она закрыла глаза и едва слышно забормотала молитвы. Свистнул кистень и этот звук прервался жутким хрустом и звуком падения еще одного тела. И все это происходило без слов и криков, лишь топот и тяжелое дыхание примешивались к звукам боя. Резко щелкнул механизм, басовито прогудела арбалетная тетива. Грен хрипло ругнулся, раздался звук падения, неожиданно тонко зазвенел по полу, отлетевший в сторону двуручный меч. — Мы свалили мечника! — выкрикнул незнакомый голос, — добивайте их… Режьте всех, потом разберемся. Бетиция отвернулась и уткнулась лицом в холодный щербатый камень. — "Вот и все"… С улицы донеслись крики и звон клинков. — Ялмар! — зазвучал приглушенной стеной голос, — это я, Пераль, держись, мы уже идем! Вперед, канальи!!! Все на штурм! Пленных не брать! — Засада! — взвизгнул кто-то в комнате, — они вызвали подмогу! — Уходим! Бетиция открыла глаза. Неясная тень метнулась к дверному проему, резко остановилась, захрипела, выпустив из себя воздух, и повалилась назад в комнату. Еще одна тень с оглушительным треском вышибла окно и загрохотала по двору. Кто-то метнулся за ним, раздался треск разрываемой ткани, приглушенное ругательство, звук падающего тела. — Я его держу! — ворвался в общий шум голос Грена, — кто-нибудь добейте эту тварь! — Нет! Нет!! Пощадите!!! — от пронзительно фальцета у Бетиции заложило уши. — Не убивайте, — хрипло заорал Ялмар, — живьем берите! — Вы в порядке? — спросил незнакомый голос с улицы, — меня не прибейте сослепу. — Вроде бы в порядке, Себастин, — ответил Ялмар, — но один или двое ушли, пусть твои люди их возьмут! — Я соврал, — ответил голос, — я здесь один… |
|
|