"Мой принц" - читать интересную книгу автора (Детли Элис)

5

Ночью Кэтрин никак не могла прийти в себя от радостного потрясения. Спустившись в сад прямо в ночной рубашке, она готова была танцевать от переполнявших ее чувств под светом убывающей луны. Ей казалось, что все вокруг разделяет ее радость. Даже обычно скорбный лик луны сегодня улыбался ей с высоты. Нетерпение сжигало ее.

Скорей бы наступило утро, когда я смогу увидеть Оливера, твердила Кэтрин, согреваясь под одеялом после ночной прохлады. Спала она урывками и окончательно проснулась с первыми лучами восходящего солнца. Сразу после верховой прогулки и холодного душа, едва дождавшись начала рабочего дня, Кэтрин, на ходу допивая кофе, позвонила в свой офис.

– Джанин! Как хорошо, что ты уже на месте. Оливер Уинстон пришел в сознание! Я еду в клинику, на работе буду во второй половине дня.

Перед тем как положить трубку, она услышала, как завизжала от радости Джанин, а мысли ее уже занимало составление нового графика своей работы, чтобы выкроить как можно больше времени для Оливера в период его выздоровления.

В коридоре верхнего этажа клиники Кэтрин встретила медсестру, которая сообщила ей, что мистера Уинстона перевели в другую палату, что сейчас у него находится врач и что ей придется дождаться его.

– Оливер… Вы видели его. Как он сегодня? – спросила Кэтрин, сгорая от нетерпения.

– Поздно вечером окончательно пришел в сознание. Потом уснул. У него еще сильные головные боли. Кстати, вчера ночью он спрашивала о вас.

– Он меня узнал! – тихо воскликнула счастливая Кэтрин. – Значит, с ним все в порядке, – радостно заключила она и широко улыбнулась.

– Будем надеяться, – уклончиво ответила медсестра без улыбки. – Дождитесь Майкла Вуда. Наверняка он вам расскажет больше, чем я.

Ждать пришлось довольно долго. Кэтрин прошла в коридорный холл и села на диван. Чтобы скрасить ожидание, она попыталась представить себе радостную встречу с пришедшим в себя Оливером. Озабоченное выражение на лице появившегося наконец Майкла Вуда несколько охладило ее радость.

– Что скажете, доктор? – спросила Кэтрин, поздоровавшись с Майклом Вудом.

– Что могло быть и хуже.

– Я могу пройти к нему?

– Да, – как-то неуверенно произнес Вуд. – Только должен вас предупредить. Похоже, Оливер Уинстон считает, что попал в автомобильную аварию в прошлом году.

– Не понимаю. Как это, в прошлом году?

– Сейчас трудно сказать точно, какая часть его памяти заблокирована в результате травмы. Об аварии сам он ничего не помнит, узнал от меня. Последнее, что он помнит, как ехал из аэропорта к себе в Бостон. Только не вечером, а днем. Почему авария произошла на дороге, ведущей к вашему поместью, объяснить не может. Сказал, что сравнительно недавно закончил работу в вашей фирме, что давно знаком с вашим отцом, Льюисом Норманом. Уверяет, что прилетел в тот день из Копенгагена. Особых причин для визита в ваше поместье у него не было. Кстати, в его документах полицейские нашли билет на рейс из Парижа. Странно, что при нем не было багажа. Зато в кармане пальто на заднем сиденье лежала коробочка с флаконом парижских духов. Я уверен, что духи предназначались вам. – Майкл Вуд специально упомянул сейчас об этом, чтобы хоть так смягчить новое испытание для прелестной мисс Норман. – Об этой поездке Оливер Уинстон ничего вспомнить не смог.

Кровь отхлынула от щек Кэтрин. Слушая врача, она словно цепенела от внутреннего холода. Майкл Вуд замолчал, а она, застыв как изваяние, молча смотрела на него.

– Не отчаивайтесь, мисс Норман. Скорее всего, память его восстановится. Понадобится время, конечно, и бережный уход…

– Сколько? – почти беззвучно спросила Кэтрин.

– Трудно сказать. Завтра его будут смотреть еще два специалиста. Подождем, что скажут они. Полагаю, в клинике Уинстону придется провести еще не меньше трех недель. Вы мужественная женщина, мисс Норман. Я уверен, что вы поможете ему вернуть утраченную память. От вас, как и в предыдущие дни, потребуется терпение и… любовь. – Майкл Вуд коснулся доброжелательным взглядом бледного лица Кэтрин. – Только не торопите событий. Пусть все идет своим чередом. Он сам должен вспомнить. Это понятно?

Кэтрин медленно кивнула, выходя из оцепенения.

– А почему вы сказали, что могло быть и хуже?

– После таких мозговых травм большинство пострадавших не могут вспомнить, кто они, как их зовут. У Оливера Уинстона частичная амнезия.

Амнезия… Слово пугало ее.

– Как же мне с ним себя вести? – растерянно произнесла вслух Кэтрин то, что мучило ее с самого начала их разговора. Когда она поняла, что Оливер ничего не помнит об их отношениях в течение последних восьми месяцев.

Врач понял, что имела в виду Кэтрин.

– Вспомните, какими были ваши отношения в тот период, о котором он помнит, и ведите себя соответственно.

Посмотрев на растерянное лицо Кэтрин, он улыбнулся.

– Разве не интересно пережить с самого начала то, что стало привычным, причем с тем же мужчиной. Вам выпадает редкая возможность внести в ваши отношения коррективы, если, конечно, вас в них что-то не устраивало. – Майкл Вуд опустил взгляд на ее руки, обручального кольца он не увидел.

Кэтрин поняла значение его взгляда и порозовела.

– А если он изменил свое отношение… – Она осеклась. – Если он изменился в результате амнезии?

– Не думаю. Если судить по моим наблюдениям, он по-прежнему неравнодушен к вам, – успокоил ее Майкл Вуд, вспомнив, как заволновался его подопечный, услышав имя Кэтрин. – Знаете, лучше вам отложить свой визит к Оливеру Уинстону на завтра. Сегодня он еще очень слаб. А вы пока продумайте свою линию поведения с ним. Если хотите, я дам вам несколько советов. Кстати, медсестра неосторожно сообщила ему, что вы дежурили возле него, пока он находился без сознания. Это обстоятельство сильно удивило его.


– Вот теперь совсем другой вид! – воскликнула медсестра, оглядев свежевыбритого Оливера Уинстона. – Теперь вам не стыдно показаться даме, которая выходит сейчас из машины у подъезда клиники, – добавила она после того, как раздвинула оконные шторы.

– Кэтрин! – догадался Оливер. – Я хотел бы пересесть в кресло, – заявил он.

– Нет-нет, – строго сказала медсестра. – Еще недельку вам придется спокойно полежать. Могу предложить вторую подушку, чтобы вы лежали немного повыше.

– Наверное, Кэтрин напугают мои синяки на лице, – предположил Оливер и поморщился от боли, когда медсестра осторожно приподняла его, чтобы подложить вторую подушку.

Ей хотелось сказать, что мисс Норман видела его в гораздо худшем виде, чем сейчас. Но после выговора, полученного от доктора Вуда, она предпочла промолчать.

– Не испугается, – бодрым голосом заверила она его и вышла из палаты.

В ожидании Кэтрин Оливер придирчиво осмотрел свой новый домашний костюм из мягкой серой фланели, в который ему помогла переодеться утренняя сиделка. Впервые в Жизни он чувствовал себя таким беспомощным. Яркий клетчатый плед укрывал его до пояса. Он с тоскою подумал о том, что придется пролежать здесь еще неделю. Нельзя будет ни читать, ни писать, как сказал врач. Даже смотреть телевизор и слушать радио ему запретили. Чем он будет заниматься целую неделю? Что будет с его договорными обязательствами? В его офисе, наверное, телефон звонит не умолкая…

Задумавшись, он не услышал, как в палату вошла Кэтрин. Она молча смотрела на него, борясь с волнением. Только бы не выйти из той роли, которую она выбрала для себя, следуя советам врача.

– Доброе утро, Оливер, – негромко поздоровалась Кэтрин, чтобы привлечь его внимание.

Оливер поднял на нее глаза. Они показались ей огромными, словно два синих озера.

– Кэтрин, – задумчиво произнес Оливер. – Доброе утро. Как мило, что вы навестили меня.

Мы теперь снова на «вы», подумала Кэтрин. Как странно. По выражению его глаз Кэтрин не могла понять, что он сейчас испытывает. Все в его облике казалось ей настолько непривычным, незнакомым, что она растерялась.

– Садитесь в кресло. Его поставили специально для посетителей.

Кэтрин нерешительно подошла к креслу, стоявшему в двух шагах от кровати Оливера, и села.

– Как вы себя чувствуете сегодня? – вежливо спросила она, ощущая себя посредственной актрисой в чужой роли, текста которой она не знает.

Впрочем, именно так она и вела бы себя, случись подобное несчастье с Оливером год назад.

– Как муха на булавке, – неожиданно ответил Оливер со знакомым ей насмешливым сарказмом. – Дела заброшены, а я тут вынужден прохлаждаться.

– Полагаю, это ненадолго, – попыталась ободрить его Кэтрин.

– А как здоровье вашего отца? Мы с ним теперь почти в одинаковом положении, он прикован к инвалидному креслу, я к этой кровати. Как идут дела в вашей фирме? Расскажите, мы ведь с вами давно не виделись.

У Кэтрин перехватило горло, на глаза навернулись слезы. Теперь она и сама убедилась, что память Оливера пострадала серьезно.

– Почему у вас слезы на глазах? Льюису стало хуже?

– Да, – солгала Кэтрин, проглотив комок, вставший в горле. – Врачи посоветовали ему сменить климат. – Она помолчала. – Он уехал, Оливер, на север, к своей сестре. Там ему… будет лучше.

Трудно было рассказывать ему то, что Оливер прекрасно знал еще восемь месяцев назад. Тем более что здоровье отца за это время улучшилось. Льюис Норман теперь встает с кресла и заново учится ходить.

– Будем надеяться, – поддержал ее Оливер. – А как обстоит дело с реализацией ваших планов?

Кэтрин, внутренне восстав против навязанной ей обстоятельствами роли, рискнула рассказать, как на самом деле обстоят дела на фирме.

– Скоро выходим на рынок с новой продукцией. Духи с лечебными ароматами будут нарасхват, – гордо заявила она в конце своего рассказа.

Оливер наморщил лоб, пытаясь сообразить, когда же Кэтрин успела все это сделать? И лабораторию создать, и получить результаты, и запустить в производство новую продукцию… Кэтрин быстро поняла, какие вопросы его мучают, но не дала ему долго размышлять над временным несоответствием.

– Чуть не забыла передать вам приветы от ваших поклонниц. Лилиан Уорнер и ее племянница Пруденс кланяются вам и желают скорейшего выздоровления. – Кэтрин специально запустила этот пробный шар.

Тут Оливер обрел твердую почву под ногами. Он довольно быстро вспомнил эксцентричную владелицу старинного особняка в центре Бостона и роскошную молодую блондинку, ее племянницу. Кажется, блондинка была слишком навязчива… В глазах Оливера мелькнул знакомый насмешливый огонек. Кэтрин внутренне напряглась, гадая, вспомнит ли он, что на приеме у Лилиан, в саду, впервые поцеловал ее?

Оливер пристально посмотрел на Кэтрин, потом прищурился и слегка покраснел.

Вспомнил! – поняла Кэтрин и потупилась, чтобы не выдать себя взглядом.

– Кажется, у нее на приеме я повел себя не совсем корректно, – медленно произнес Оливер, вспомнив Кэтрин в открытом вечернем платье какого-то удивительного цвета. – Вы больше не сердитесь на меня?

– О чем вы? Я уже все забыла, – с невинным видом сказала Кэтрин и улыбнулась. – Поправляйтесь, Оливер. Я скоро снова к вам приду. Если вам что-нибудь нужно, скажите – я принесу.

– Нет, ничего не нужно. Я благодарен вам за заботу, Кэтрин. И за то, что вы больше на меня не сердитесь. – Последнюю фразу он произнес вкрадчиво, словно проверял ее.

– Кто же, если не я, позаботится о вас, Оливер? – ласково сказала Кэтрин, поднимаясь с кресла. – До встречи.

Она пошла к выходу из палаты, когда услышала, что Оливер окликнул ее:

– Кэтрин, вы не хотите поцеловать меня? В знак примирения или из чувства сострадания.

Она застыла на месте. В его голосе ей послышались знакомые насмешливые нотки. Или ей показалось? А если нет, что бы это значило? Может, он помнит больше, чем предполагает врач?

– Да, конечно, – ответила Кэтрин, вернулась к его постели и склонилась над ним. Заглянув в его потемневшие глаза, она едва сдержалась, чтобы не сказать, как она любит его, как истосковалась по нему. Опустив ресницы, она поцеловала Оливера в запавшую щеку.

Он с наслаждением вдохнул аромат тела Кэтрин. Странно, он хорошо помнит, что раньше от нее веяло прохладой. Но почему тогда этот аромат кажется ему смутно знакомым? Или у меня просто обострилось обоняние после сотрясения мозга? – успел подумать он, проваливаясь в сон.


За три недели организм Оливера Уинстона восстановился настолько, что особой необходимости оставлять его в клинике уже не было. Кэтрин Норман предложила ему поселиться в ее особняке, чтобы продолжать лечение в амбулаторном порядке. Частичная амнезия по-прежнему сохранялась. Специалисты, смотревшие его перед выпиской, включая психотерапевта, сошлись во мнении, что пациенту надо сообщить диагноз. Кэтрин была с ними согласна. К ее удивлению, Оливер пережил это сообщение спокойнее, чем она ожидала. Пришлось ему смириться с мыслью, что при таком диагнозе возвращение к работе немыслимо.

После переезда Оливера в доме Кэтрин снова появились кухарка и постоянная, правда немногочисленная, прислуга. Ежедневно приходила делать уколы медсестра. В свободное от работы время Кэтрин водила Оливера на прогулки, постепенно удлиняя маршруты. В ее отсутствие он первое время часто сидел на террасе, ведя созерцательный образ жизни. Потом стал пропадать в библиотеке.

Каждую ночь Кэтрин напрасно ждала его в своей спальне. Оливера словно подменили. Он был с ней вежлив, внимателен, расспрашивал о делах на фирме. Теперь они много говорили о том, на что раньше у них не хватало времени: о литературе, искусстве, музыке. Сравнивая нынешнего Оливера с тем, прежним, чьей любовницей она была в течение восьми месяцев, Кэтрин не могла бы с полной уверенностью сказать, кто из двоих ей больше нравится. Лежа без сна в постели, Кэтрин вспоминала…


В их отношениях с самого начала было мало романтичного. Можно сказать, что она жила с ним по расписанию, которое диктовал ей Оливер. Встречались в пятницу, расставались в воскресенье. Часто в пятницу раздавался звонок, и он сообщал ей, что занят срочным делом и потому приехать не сможет.

– Позвоню, как только освобожусь, – говорил он.

Эта фраза стала своеобразным рефреном их любви, ограниченной постелью. Услышав ее, Кэтрин погружалась в состояние ожидания его звонка, как в анабиоз. Иногда, когда Оливер долго не звонил, она вдруг выходила из анабиоза и начинала думать, что такие отношения оскорбительны для нее. Но моментально забывала об этом, стоило ей услышать его голос. В тот раз голос его был особенно нежен. Он позвонил ей сразу после Рождества, которое она провела в одиночестве.

– Кэтрин, дорогая, как ты там?

– У меня все хорошо. Как у тебя? – бодро ответила Кэтрин.

– Прости, что не смог приехать на Рождество, был очень занят.

– Понимаю.

– Не хочешь приехать ко мне в эти выходные?

– Разве ты не приедешь сюда?

– Не могу. Меня пригласили в пятницу на прием, от которого неудобно отказаться. Пойдешь со мной?

– С удовольствием, – ответила Кэтрин, обрадовавшись возможности выбраться из дома и побыть вместе с любимым на празднике жизни, который в последнее время обходил ее стороной.

– Ты останешься у меня на все выходные?

– Если хочешь, – уже без особой радости сказала Кэтрин.

Видимо, Оливер уловил эту перемену в ее настроении, потому что в голосе его появилась особая нежность.

– Дорогая моя, я очень хочу этого. – Он помолчал. – Я соскучился по тебе.

Этих слов было достаточно, чтобы растопить недовольство Кэтрин. И все-таки в Бостон она приехала изрядно взвинченная, едва успевая к назначенному времени. Причиной ее задержки было желание выбрать такой наряд, который понравился бы Оливеру.

Недовольное выражение на лице Оливера, когда он открыл ей Дверь, быстро сменилось восторгом. Он ввел ее в гостиную, снял меховую накидку с плеч и застыл, любуясь. Облегающее длинное платье из золотистой парчи удостоилось его полного одобрения. Он поцеловал ее в обнаженное плечо, скосил глаза туда, где за треугольным вырезом лифа скрывалась ее нежная грудь, и застонал.

– Как хочется ее поцеловать, – прошептал он ей на ухо, и у Кэтрин закружилась голова. – Но если я начну, то мы никуда не поедем. Подожди меня, я быстро.

Оливер умчался в гардеробную, оставив Кэтрин в гостиной. Она впервые была в его квартире и теперь с интересом осматривалась. Обставлена гостиная была дорогой мебелью, на окнах висели красивые шторы, на стенах – картины. Но во всем облике комнаты было что-то бездушное, как обычно бывает в отелях, где люди живут временно.

– Я недавно снял эту квартиру. Пока не знаю, стоит ли ее покупать, – объяснил Оливер, возникнув за ее спиной. – Тебе нравится?

Кэтрин пожала плечами.

– Ты сам все здесь обставлял?

– Нет, этим занимался мой агент. А что, чувствуется?

Кэтрин кивнула.

– Ничего, после приема я покажу тебе свою спальню. Там все сделано по моему вкусу. – Оливер обнял ее за талию и вздохнул. – Я даже поцеловать тебя не смею, чтобы не размазать помаду. Ты сегодня ослепительно красива, страшно тебя показывать. Украдут!

Кэтрин, прильнув к Оливеру, уже готова была вместо приема отправиться с ним в спальню.

– Но надо ехать, – произнес он, не скрывая сожаления.

Прием в честь Рождества давала гигантская корпорация, с которой Оливер сотрудничал в течение последнего месяца. Кэтрин была поражена его роскошью и количеством гостей. После ужина их с Оливером разлучили. Кэтрин беспрерывно приглашали танцевать, и она с упоением отдавалась ритмам музыки в объятиях партнеров. Ей вдруг стало весело, как давно уже не бывало. Она перестала постоянно искать глазами Оливера, войдя во вкус общения с незнакомыми людьми. За ней ухаживали, ею восхищались и говорили изысканные комплименты. Как давно она не была в атмосфере всеобщего веселья! Разгоряченная последним танцем, она подошла к подносу с бокалами шампанского.

– С трудом тебя нашел! – сказал, подходя к ней, Оливер.

Кэтрин подняла на него сияющие глаза.

– Мы с тобой еще не отметили Рождество.

Он протянул ей бокал.

– С праздником, дорогая! – поздравил ее Оливер и чокнулся с ней. – Рад, что тебе здесь понравилось. Но не пора ли нам отправиться домой, как ты считаешь? – спросил он, бросая на нее жадные взгляды.

– Конечно, пора. Я, кажется, немного опьянела, – слукавила Кэтрин, потому что до появления возле нее Оливера она и не думала о нем.

В лимузине, который дожидался их у подъезда, Оливер прижал к себе Кэтрин, скользнув руками под меховую накидку.

Уик-энд они провели в постели, выбираясь оттуда только для того, чтобы поужинать и прогуляться по городу.

После праздника снова потянулись будни, заполненные работой, любовью по часам и долгими ожиданиями телефонных звонков Оливера. Для Кэтрин в этой расписанной по дням и часам жизни таилось завораживающее безумие. Каждая последующая встреча с любовником по страстности не уступала предыдущей. И все-таки их отношения с Оливером, в которых ничего не менялось и которые, похоже, не имели будущего, пугали ее. Все чаще она подумывала о том, что когда-нибудь надоест Оливеру и он расстанется с ней, как расставался прежде с другими любовницами. Однажды она попыталась расспросить его о том, как он жил до нее, с кем проводил время. Оливер, обнимавший ее в этот момент за плечи, убрал руку и спросил недовольным тоном:

– Почему тебя это интересует?

– Хочу больше знать о тебе. По-моему, так естественно между близкими людьми делиться…

– Я ведь не спрашиваю, кто у тебя был до меня, – резко прервал он ее.

Кэтрин промолчала и больше никогда не возвращалась к этой теме. А как ей хотелось тогда, чтобы Оливер просто посидел с ней вечером и поговорил по душам. Но на разговоры у него никогда не оставалось времени. Даже приезжая к ней в поместье на уик-энд, он больше разговаривал по телефону, чем с ней…


Теперь они могли разговаривать часами. Эти разговоры сближали их, создавали атмосферу дружеского союза. Они быстро перешли на «ты». Во время разговоров Кэтрин иногда замечала на себе его странный задумчивый взгляд, в котором читались нежность, печаль и что-то еще, непонятное, никак не вязавшееся с обликом прежнего Оливера. Она вопросительно смотрела на него, тогда он отводил глаза и начинал говорить о чем угодно, только не о том, что их связывает. Да и что их теперь связывает? Болезнь Оливера, и только. Наверное, так уж все женщины устроены, грустно усмехалась в темноте Кэтрин, вечно им чего-нибудь не хватает для полного счастья. И если раньше она мечтала о задушевном друге Оливере, то теперь тосковала по Оливеру страстному любовнику. Все чаще она вспоминала их последнюю встречу перед его поездкой в Лондон…

Как всегда по пятницам, Кэтрин пораньше отпустила прислугу и сама приготовила на ужин то, что любил Оливер. Небольшой столик на двоих она накрыла возле камина в гостиной. Чтобы придать встрече немного романтики, она поставила на стол две свечи и низкую вазу с орхидеями.

Оливер приехал с небольшим опозданием, что само по себе для него нетипично, и очень уставший. Во время ужина он часто задумывался, рассеянно отвечал на ее вопросы, и Кэтрин осторожно спросила:

– У тебя неприятности?

– Нет, с чего ты взяла? Просто болит голова. Наверное, от голода. Сегодня не успел пообедать. Перед отъездом всегда наваливается куча дел.

После ужина настроение Оливера изменилось. Перед ней снова был восторженный любовник, нежный и насмешливый, предупредительный и властный. Он шутил и делал ей комплименты. Кэтрин легко сдалась в плен его неотразимого обаяния, и вместо десерта они занялись любовью прямо в гостиной на диване. Потом он отнес ее в душ, а оттуда в спальню на второй этаж. Все было как обычно, если не считать вопроса Оливера в тот момент, когда она уже погружалась в сон, прозвучавшего для Кэтрин неожиданно:

– Тебе хорошо со мной, Кей?

Больше всего ее поразила странная печаль, которую она уловила в его голосе. Кэтрин не понимала, почему так тревожно сжалось сердце. На мгновение она затаила дыхание. Наверное, стоило ответить весело, какой-нибудь шуткой, но сил на это не было.

– Конечно, хорошо, Оливер. Почему ты спросил? – тихо сказала Кэтрин и попыталась заглянуть ему в лицо.

Он молча привлек се к себе и прижался щекой к ее волосам.

– Не знаю, – ответил Оливер. – Спи спокойно, – добавил он и нежно поцеловал ее в висок.

Кэтрин положила ему на грудь ладонь. Ровное биение его сердца убаюкивало ее, избавляя от тревожных мыслей.

А в понедельник Оливер Уинстон был снова энергичен и настроен по-деловому.

– Вернусь в четверг и сразу позвоню тебе из Бостона, – говорил он Кэтрин, завязывая галстук перед зеркалом в гардеробной.

– Хорошо, – бодро отозвалась Кэтрин, все еще под впечатлением его странного настроения в выходные.

Никогда прежде Оливер не проявлял к ней столько внимания, никогда не казался ей таким неуверенным в себе, как в этот свой приезд…