"Выдра по имени Тарка" - читать интересную книгу автора (Уильямсон Генри)

15

Разбудил его оглушительный собачий рев. Он увидел лапы, с плеском переступающие по мелкому дну, несколько черных носов и свисающие языки. Отверстие было слишком мало, чтобы туда прошла хоть одна голова. Тарка скорчился в ярде от входа, вдавился в холодный гранит. От страшного шума стало больно ушам.

На бурых камнях переката заскрежетали подкованные сапоги, застучали обитые железом острия охотничьих кольев.

— Отрыщь! Капкан! Менестрель! Отрыщь!

Тарка услышал звук рожка, и низкий вход посветлел.

— Отрыщь! Капкан! Капкан! Отрыщь!

Рожок пропел еще раз, потише — стаю уводили прочь. Под камень сунули кол и стали вслепую тыкать по сторонам, затем забрали. Тарка увидел сапоги, человечьи руки и морду терьера. Раздался шепот:

— Вперед, Сэмми. Взять!

С рук соскочил кудлатый коричневый песик. Сэмми унюхал Тарку, затем углядел его и стал пробираться к нему бочком. «Тяв-тяв-тяв-тяв!» Выдра не шевелилась, и терьер подполз поближе, вытянув голову и громко тявкая.

Тарка не вынес раздражающего его шума. Через минуту, раскрыв пасть и шипя, он двинулся мимо терьера; злобное тявканье перешло в пронзительный визг. Люди на противоположном берегу стояли молча и неподвижно. Они увидели голову Тарки, залитую солнечным светом, — свет падал сквозь деревья позади них и зажигал бурые плоские камни переката теплой желтизной. А Тарка увидел трех людей в синих куртках; люди не шевелились, и он скользнул в прозрачную, холодную воду. Она не покрыла ему спину, и Тарка вернулся к корневищам на берегу. Побежал, прячась в тени и под папоротником, своим обычным шагом. Один из мужчин заметил, что у выдр нет чувства страха.

Ни одна гончая не подавала голоса, но причина их молчания была не известна Тарке, да он бы и не понял ее. Он проснулся в смятении и страхе, он страдал от мучительного шума, он оставил опасное место и теперь убегал от своих недругов — людей. Когда он шел с поднятой головой вверх по ручью, все его чувства — обоняние, зрение, слух — были настороже, чтобы уберечь от гончих — его заклятых врагов.

Так как Илкертонский ручей был узкий и мелкий, выдре по охотничьим законам полагалось дать четыре минуты форы. Когда истекли эти минуты, Тарка услышал позади звуки рожка, голоса собак и крики егеря:

— Вот, вот, вот, вот! Пошел! Возьми! Вот, вот, вот, вот! Возьми!

Стая во всю прыть возвращалась к ручью. Гончие бултыхались в воду возле большого камня, пытались просунуть голову в дыру, разбивались на смычки или в одиночку спешили по мелководью за мокрым, дрожащим от возбужденья терьером и громко взлаивали, втягивая носом запах выдры.

Первым в погоню устремился Капкан, за ним — Кэролайн, Морячка, Капитан и Повеса. Они промчались мимо терьера, и Капкан в нетерпении свалил его с ног. Сэмми вскочил, дрожа всем телом, и бросился вслед.

Тарка погрузился в пронизанную солнцем воду по самые ноздри и замер. Он лежал бурой колодой наискосок к камням, на которых покоился его хвост. Там его и увидел егерь. Тарка поднял усатую голову и поглядел на него. Рядом раздавались голоса собак. От заводи, где был Тарка, ручей полого спускался вниз. Когда Капкан, идя по чутью, прыгнул в заводь, Тарка бесшумно нагнул голову и коричневой маслянистой пленкой скользнул под брюхом у пса, беззвучно вынырнул и двинулся по затянутым тиной камням. Прилизанная шерсть блестела на солнце. Казалось, он идет не спеша, у самых собачьих морд, чуть не наступая им на лапы.

— Пусть собаки сами его загонят! Не натравливай их, не то они разорвут его на куски!

Стая смешалась, гончие скололись со следа; запах выдры был похож на скрученную из многих прядей веревку, конец которой они пытались распутать. Но вот Канкан натек на выходной след и повел стаю вперед.

Он заметил Тарку, когда тот пробегал по плоским камням, где вода едва прикрывала ему хвост, и с вытянутым правилом бросился выдре наперерез. Тарка выскочил на берег. Затрещали, зашелестели засохшие ветки и листья живой изгороди — Тарка выбирался на луг. Он бежал по траве и слушал, как яростно ревет Капкан, этот огромный черно-белый пес, продираясь сквозь заросли лещины, колючей куманики и раскинувшей тонкие ветви жимолости. Пробежав с полсотни ярдов по лугу, Тарка влез на насыпь и спустился по откосу к шоссе. Гудрон жег ему лапы, но даже когда на него устремилось огромное темно-красное чудище, он не свернул на луг, где вереницей неслись гончие. Несколько раз содрогнувшись всем телом, чудище замедлило бег и остановилось, в нем, тыкая в выдру пальцами, поднялись фигуры людей. Тарка нырнул под автомобиль и снова выбежал на закатное солнце, слыша, как, перекрывая крики людей, доносится сзади разноголосый хор гончих, которые так рьяно взбирались на высокую насыпь, что сталкивали друг друга вниз.

Тарка побежал по укрытому тенью кювету, среди обрывков газет, банановой кожуры, апельсиновых корок, окурков и смятых коробок из-под шоколадных конфет. Перед ним возникло еще одно, на этот раз желтое чудище; оно росло с каждой минутой, из него высунулись люди и уставились вниз. Тарка промчался ярдов двести по дороге. Его душила вонь, оглушал шум, огнем жгло глаза. Задержавшись на миг в кювете, он прислушался к собачьему хору, звучащему теперь по-иному: собаки выбирались на шоссе. Тарка пробежал еще ярдов двести, затем вскарабкался на насыпь, пробрался сквозь пыльную траву и шиповник, цепляющийся за шерсть, и спустился по лугу к ручью. Плюхнулся в воду и поплыл; он плыл, пока перед ним не поднялись скалы и валуны. Влез на них и пошел дальше, бороздя мох и лишайники хвостом и оставляя за собой запашистый след. Подал голос мчавшийся впереди всей стаи Капкан.

В ручье — что на мелях, что в заводях — Тарка двигался ровно, не сбавляя хода, но и не торопясь, хотя и быстрее течения; он скользил вместе с потоком, пересекал затоны, огибал валуны, оставляя свой запах в мокрых оттисках лап и хвоста.

По зеленому, испещренному тенями лугу спешили люди, неподалеку послышались хриплые крики и звуки рожка. Гончие дружно взорвались ревом — Тарка понял, что они добежали до берега. Закружилась воронками под ударами перепончатых лап напоенная светом вода. Через тень и рябь, по омутам и перекатам Тарка уходил от собак. В лучах солнца ручей сверкал янтарным блеском, лоснилась гладкая бурая шкура выдры, когда ее спина на миг показывалась из воды. Тарка скользил неторопливым змееподобным движением. Гончие были уже недалеко.

За излучиной ручей протекал возле шоссе. Там выстроилось множество автомобилей. В них дожидались мужчины и женщины с украшенными зарубками кольями — «охотники» на колесах.

Перед Таркой вырос мост. Гончие гнались за зверем по пятам, и он не обратил внимания на людей, склонившихся над парапетом. Люди кричали, махали шапками, подбадривали собак. За мостом плавали утки; с громким кряканьем они вышли на берег и заковыляли во двор фермы. Поравнявшись с тем местом, где только что были птицы, Тарка тоже вылез и устремился за ними. Пытаясь взлететь, утки захлопали крыльями, но он догнал их колонну, врезался в нее, разметав птиц, и исчез. Рев Капкана звучал все ближе, за ним, впереди остальной стаи, валили Русалка и Капитан. Егерь, выжлятник и полевой сторож остались далеко позади, за живыми изгородями и насыпями.

У фермы гончие скололись. Озадаченно опустив носы к земле, они носились взад-вперед. Пронзительный визг Капитана сообщил, что Тарка прошмыгнул под воротами. Русалка побежала вдоль мокрых отметин в пыли, но свернула в сторону, увидев цепочку более крупных перепончатых оттисков. След спутался снова. Басовито взлаял Капкан, за ним другие гончие, однако настигли они только утку, которая в ужасе закрякала и забила крыльями. Какой-то человек с граблями в руке погнал собак прочь, крича на них и грозя ударить. Из глубины двора раздался голос Росинки, и гончие помчались к ней, но отпечатки лап привели их к другим воротам, и хотя они пытались их перепрыгнуть — не могли достать до верха и шлепались вниз. А под ворота ушла утка, не Тарка.

Запах выдры исчез. Гончие катались в пыли, подходили к людям и нюхали карманы, выпрашивая подачку. Руфус нашел кроличью шкурку и сожрал ее, Данник затеял драку с Весельчаком — в шутку, так как они побаивались друг друга, лишь Капкан отправился дальше. Гончие ждали, когда их поставят на след. Но вот подбежал потный егерь в белом, сдвинутом с красного лба котелке, за ним два выжлятника и собрали собак в стаю. Резкий утиный дух остановил гон.

А Тарка пробрался по дренажной трубе обратно в ручей и теперь отдыхал, отдавшись течению, с каждой минутой приближавшему его к журчащей мгле — узкой лесистой долине. Яркое расплывчатое пятно — зимородок. Сидя на ветке, он выглядывал жука или гольца. Зимородок увидел, как тень выдры разорвала светло-золотые ячейки сети, которую закинула рябь на каменное ложе ручья.

Проходя под крутым берегом мимо корневищ ивы, Тарка услышал тявканье терьера. Сэмми прополз по дренажной трубе за ним вдогонку и теперь, черный от липкой грязи, выглядывал из ее конца, нетерпеливо призывая своих рослых друзей. К тявканью Сэмми присоединился рев Капкана. Старый выжлец был на берегу, под трубой — он опять натек на след выдры там, где зверь коснулся камней. Тарка заметил его в каких-нибудь десяти ярдах и нырнул. Он плыл, отталкиваясь всеми лапами, вниз по течению; от его морды бежала тонкая струйка, ее тень на дне казалась золотой стрелкой, пущенной к морю.

И снова Тарка покинул воду и двинулся по суше, чтобы развеять свой запах. Он пробежал ярдов двадцать, когда на берег вылез Капкан, а за ним Весельчак и Данник. Собаки втягивали носом выдриный дух, стелющийся по земле. Тарка добрался до прибрежных деревьев, всего на одну длину тела опередив Капкана, и, как набухший чурбан, свалился в ручей. Капкан прыгнул следом, ляскнул зубами, но вода была другом выдре, и та скользящим грациозным движением увернулась от пасти, которая, сомкнись она на Таркиной голове, раздробила бы ему череп.

Могучие дубы не пропускали здесь солнечный свет, отражали эхом шум водопада. Ручей бежал, сужаясь, стремительным потоком, кружились воронки у покрытых водой камней. Гул становился все громче, неслись мелкие брызги. Тарку и Капкана мчало вперед. Через просвет в листве упал широкий солнечный луч и осветил дымку над падуном. Тарка скользнул вниз на тяжелых белых водных отвалах. Капкана швырнуло следом за ним. Оба исчезли в бурлящей пене. Но вот появилась маленькая коричневая головка и стала озираться, ища своего врага в порушенных пенных сотах. Рядом вынырнуло черно-белое тело; вытянув шею, гончая тщетно пыталась выбраться из потока, который тащил ее вниз. Тарка был господином водоворотов, они служили ему игрушкой. Он радостно качался на волнах. Вдруг высоко над ним пропел рожок. Вновь отдавшись течению, Тарка понесся вниз по ущелью в заводь, над которой громоздились к небу утесы, и стал искать убежища под кучей сочившихся влагой, заросших папоротником камней.

Он увидел под водой две ноги, рядом — два колеблющихся перевернутых их отражения, а над ними — расплывчатые очертания плеч и головы человека. Тарка свернул от рыболова обратно на стрежень, а когда поднялся, чтобы вдохнуть воздух, снова услышал звук рожка. По дороге на косогоре между егерем и выжлятником валила стая, перед ними бежали люди с кольями в руках; они торопились к мосту у подножия холма, чтобы устроить там заслон и не дать выдре уйти в море.

Капкан остался далеко позади. Он ослабел, хрипло дышал, был весь избит, голову покрывали ссадины, в глазах стоял туман, но пес по-прежнему плыл следом за Таркой. Тарка миновал еще одного рыболова, и крошечный перовидный крючок случайно вонзился ему в ухо. Закрутилась, разматываясь, вертушка: «ж-ж-ж-ж», — пока вся блестящая нить не прошла через пропускные кольца; удилище изогнулось дугой и вновь со свистом выпрямилось, когда лопнула леска.

Тарка увидел мост, под ним на камне фигуру человека и лица наверху. Услышал крики. Человек под мостом заорал, сдернул шапку и стал махать ею егерю, который, спотыкаясь на шатких камнях, спешил вместе со стаей по красной крутой дороге. Тарка вылез из последней заводи выше моста, пробежал по мшистому, уже залитому камню и скользнул у человека между ног.

— Ату его!

Когда Менестрель с плеском кинулся в ручей, Тарка успел миновать мост. Стая неслась через проем между концом парапета и склоном холма, голоса собак звенели под фермами, отдавались эхом от стен домов на высоком скалистом берегу.

Гончие прыгали в прозрачную воду среди гниющих автомобильных шин, битых бутылок, консервных банок, ведер, старых туфель и прочего выброшенного за негодностью хлама. Один раз Тарка повернул обратно; много раз он оказывался под ногами собак. Ручей был недостаточно глубок, чтобы прикрыть ему спину, и достаточно мелок, чтобы гончие могли двигаться вдвое быстрее его. Порой на Тарку наваливалась вся стая, готовая его разорвать, а затем маленькая головка появлялась у скалы, ярдах в десяти от сгрудившихся собак.

Между валунами и скалами, обросшими ракушками и космами морских водорослей, мимо изъеденных червями столбов, отмечавших во время прилива фарватер рыбачьим лодкам, выдра уходила от гончих. С каждого столба стремительно взлетала чайка и сердито кричала на них. Наконец Тарка достиг моря. Медленно вошел в подернутую зыбью воду и нырнул, увернувшись от зубов Менестреля в тот самый миг, как через стаю пробежал Капкан. Гончие заплыли за полосу прибоя, егерь погрузился по пояс, прочие остановились у кромки лениво плещущих волн. Говорили, будто выдру загнали чуть не до смерти и, возможно, ее носит теперь где-нибудь у отмелей. Прошло еще несколько минут, и егерь вынул из-за пазухи рожок. Только он набрал в легкие воздух, задержал дыхание и сложил губы, чтобы протрубить четыре долгие ноты отбоя, как в ярде от Капкана вынырнула бурая голова со свирепыми темными глазами. Тарка посмотрел на пса и прокричал: «Ик-янг!»

Голова скрылась. Подплыв под собаку, Тарка вцепился зубами в ее брылы и потащил под воду. Пес попытался вывернуться и укусить выдру, но ему это не удалось. На поверхность стали выскакивать пузыри: пес задыхался. Гончие не понимали, что происходит. Задние лапы Капкана слабо задергались в воздухе. Егерь с трудом подошел к нему и потянул к берегу, но Тарка разжал зубы, только чтобы передохнуть; набрав свежего воздуха, он снова подплыл под Капкана и снова схватил его. Лишь когда на Тарку набросилась вся стая, он выпустил своего врага и исчез в волнах.

Еще долго после того, как выжлеца откачали и стая повалила вверх по увалу холма, чайки летали над морем у устья ручья. Иногда одна из них опускала желтые перепончатые лапы, чтобы сесть на воду, и всякий раз, вспугнутая щелканьем белых зубов, снова взмывала вверх, в беспокойно кричащую стаю. На горизонте шел грузовой пароход, волоча по небу длинный хвост дыма. Над побережьем Уэльса клубились низкие тучи. Монотонный глухой шум гребного винта доносился в мирной безветренной синеве туда, где лежал Тарка, довольный и сонный, однако не терявший из виду бледно-желтых, глаз ближайшей птицы. Наконец чайкам надоело глядеть на него, и они улетели обратно к столбам. Перевернувшись на живот, Тарка зевнул, потянулся и спокойно поплыл вдаль.