"Красный Кристалл" - читать интересную книгу автора (Казанцева Марина Николаевна)

Глава 27

Свою комнату он заговорил — теперь никто в его отсутствие не сможет войти сюда. Лён подозревал не без основания, что герцог обязательно попытается овладеть кристаллами. Каменный шар, который теперь являлся хранилищем осколков Вечности, ненадёжное укрытие, и Лёну надо как можно скорее покинуть Дерн-Хорасад. Ещё следует подумать, где хранить этот шар, пока он не отыщет Джавайн — Гедрикс не оставил никаких намёков на то, где может быть этот таинственный эльфийский город. Всё это теперь задавало новых забот, а старые ещё не были решены. Одно было ясно: нельзя, чтобы Ксиндара знал о том, что Лён добыл эльфийские кристаллы, иначе приятель станет доставать его. Поэтому Лён с нетерпением ждал, когда же Ираэ даст ему знать, что пора отправляться в пещеру Красного Кристалла.

В мыслях он не раз рисовал себе эту сцену: как он приходит вместе с графиней в некое тщательно укрываемое место, где-то среди сумрачных ущелий, где дневной свет редкость. Он видит большой паралеллепипед с почти прозрачным верхом и кроваво-красным низом, в котором смутно угадываются очертания человеческой фигуры — таким в последний раз он видел Алариха, таким должен быть и Паф. Он снимает с пальца Перстень и кладёт его на верхнюю грань, потом отступает и лишь смотрит, как Гранитэль делает для Пафа то, чего не сделала для Алариха: поднимает его из смерти.

Вот ровная поверхность хрусталя пошла волнами, он размягчается, обтекает вниз и испаряется. Вот показывается неподвижное тело, через мгновение грудь спящего мёртвым сном судорожно вздымается, руки его оживают. Вот он садится, протирает глаза и оглядывается. Но, Лён никак не мог себе представить лица Пафа и часто думал: каким он будет? Ведь сам Лён за эти четыре года вырос, стал совсем взрослым. А Паф — он всё ещё подросток? Что ж, тогда он будет своему товарищу, как старший брат?

В дверь тихонько постучали, и Лён поспешил открыть — он ждал посыльных от Ираэ.

В дверях стоял с очень деловым видом Лавар Ксиндара.

— Я с посланием от графини, — официозным тоном заявил он, перешагивая порог.

— Ба, ты уж у неё на посылках служишь! — не удержался от ехидного замечания Лён.

— Да вот! — с достоинством отвечал Ксиндара, доставая из-за пазухи конверт. — Жизнью вот рискую! Герцог устроил засаду в коридорах, чтобы не допустить вашей встречи со своей невестой.

— А ты, конечно, снова притворился кипарисом… — пробормотал Лён, беря конверт.

— Ещё чего! — вознегодовал товарищ. — Я притворился герцогом!

Лён расхохотался, очень довольный хитростью приятеля, который был мастером иллюзий.

— Небось, заглядывал внутрь? — осведомился он, помахивая надушенным розовым конвертом.

— Очень нужно! — фыркнул друг, — Можно подумать, я не знаю, о чём пишут друг другу влюблённые! Небось назначила свидание так, чтобы герцог не застукал!

— Ага. Ты догадался, — рассеянно ответил Лён, читая послание от Ираэ. Девушка объясняла, как следует поступить, чтобы избегнуть хитростей Ондрильо, который позаботился сделать встречу Ираэ и Румистэля невозможной. Ей было категорически предложено отправиться завтра поутру в деловой вояж по области, чтобы проверить финансовое состояние провинции — Ондрильо весьма твёрдо проявил свою власть регента, которую пока ещё с него никто не снял. Официально графиня была его подданной и должна повиноваться. Если бы не мастер иллюзий, услуги которого Лён недостаточно ценил, это послание едва ли достигло адресата — об этом герцог позаботился.

— Ему тут служат не за страх, а за совесть, — пояснил Ксиндара, располагаясь в кресле и, видимо, никуда особенно не собираясь.

Тут он был прав: у наследника в Дерн-Хорасаде нет ни одного союзника, кроме Ираэ.

В письме помимо словесного описания имелся рисунок, изображающий горный рельеф, где Румистэлю следует ждать прибытия графини. Она сумеет ускользнуть от своей охраны — в провинции ей будет проще, потому что там за ней не будут так следить, как в Дерн-Хорасаде.

— И чего же вы собираетесь искать в горах? — поинтересовался Ксиндара. — Эльфийские кристаллы?

— Всё-таки пошарил в письмеце, — уличил его наследник.

— Не без того, — легко согласился хитрец.

Как лучше поступить? Лён никак не мог решить, что делать с громоздким шаром. Не тащить же его с собой. Когда он выкатил это своеобразное хранилище из стены, то дальше ему уже помогла Гранитэль — шар сам поплыл наверх по лестнице, словно воздушный пузырь. Приятно вспомнить, какое изумление было в глазах Ондрильо! Тот, кажется, осознал, что за соперник ему попался, и более уже не позволял себе пренебрежительного тона по отношению к Румистэлю. Он отдал инициированные кристаллы, хранящиеся у него в шкатулке и был ещё раз потрясён зрелищем, на которое не поскупился принц: на глазах у Росуано тот засунул кристаллы в шар, как изюм в тесто! Только результат от этого цирка оказался неожиданным — герцог услал Ираэ подальше от наследника короны.

Тащить с собою шар было бы слишком обременительно, и Лён решил оставить его до времени в комнате — всё равно никто не сможет преодолеть твёрдости камня, даже если и сумеет превозмочь заклятие, наложенное на комнату. Одно лишь его тревожило — Лавар Ксиндара. Этот мастер иллюзий был слишком сообразителен и мог найти лазейку. Он мечтает добраться до кристаллов, поэтому его следовало взять с собой в горы, где хранится Красный Кристалл. До времени не стоит говорить ему о настоящей цели путешествия — он пойдёт с большей охотой, если будет думать, что экспедиция собрается за вожделенными эльфийскими осколками.

Правда, в этом будет своя сложность: Лёну придётся труднее добираться до места встречи. Без Лавара он просто обратился бы соколом и долетел туда за полчаса. А с Лаваром ему придётся прибегнуть к хитрости, потому что Северные ворота Дерн-Хорасада строго охраняются — именно оттуда начинался путь, ведущий в горы. Там среди уходящих в небо неприступных вершин, коварных ущелий и непроходимых перевалов, заваленных снегами, сокрыта пещера, которая была целью Лёна.

Когда он освободит Пафа из объятий смерти, то вернётся в Дерн-Хорасад, чтобы забрать эльфийские кристаллы. Ему придётся пройти через тягостное объяснение с Ираэ, но другого выхода нет — он не может всё время обманывать её. Так получилось, так вышло: то, что началось, как невинная шутка, как маленькая хитрость, принесло неожиданные плоды. В противном случае, возможно, он бы не получил ни осколков Вечности, ни дороги к месту хранения Красного Кристалла. Он не поплыл бы через море, он не нашёл бы гробницу Гедрикса, он не узнал бы о своём родстве с этим героем древности. Как вышло, так и вышло.

— Ксиндара, — сказал он товарищу, — я знаю способ выбраться за Северные ворота, минуя стражу.

Горный путь хранили огромные ворота, называемые Северными. Меж двух башен, мощно возвышающихся над крепостной стеной, располагались две гигантских створки, которые за всю историю Дерн-Хорасада ни разу не открывались. Никто и никогда не выходил этими воротами, от которых не было дороги.

Снаружи прямо от ворот начиналась каменистая пустошь, ограниченная с одной стороны стеной, а с двух других — высокими горами. В эту бесплодную пустыню не было прохода извне, а из неё вела лишь одна тропа, петляющая меж громадных утёсов и проходящая по краю пропастей. Далее путь её терялся среди безлюдной дикости северных хребтов, затянутых облаками и вечными снегами.

Северный путь был страшен, и не было смельчаков, желающих ходить им, потому что он никуда не вёл — болтали языки, что за десятком перевалов лежит вечная пустота, и нескончаемая ночь царит там.

Ираэ знала, где пряталась пещера Красного Кристалла. Сегодня ночью, пока Ондрильо не отправил её прочь, Румистэль должен проникнуть к ней. Ещё требовалось придумать, как сделать это, потому что вход в покои графини охранялся — это передал Лёну Лавар Ксиндара. Он сумел миновать охрану только благодаря своему искусству иллюзии. Теперь товарищ предлагал Лёну один план лучше другого. Сам он мог принять облик герцога — ему хорошо давались имитации, но как быть Лёну? Воспользоваться покрывалом незаметности было невозможно — будет видно в освещённом коридоре. Совершить перенос тоже не представлялось реальным — он не знает, куда переноситься.

— Осталось последнее, — сказал он Ксиндаре, когда все способы были обсуждены и отвергнуты.

Лён поднялся с кресла, резко обернулся вокруг себя, прочитав про себя заклинание, и обернулся соколом.

— Здорово, — только и сказал Ксиндара, когда птица аккуратно села на его плечо.

— Действуй давай, — проклекотал сокол, и слова, исходящие из его загнутого клюва, звучали очень странно.

Лавар Ксиндара встал, поднёс руки к лицу и провёл ладонями перед глазами. Он медленно начал обносить себя ладонями, и его внешность стала меняться. Скромная одежда дворцового стражника сменилась на элегантную одежду, какую носил герцог Ондрильо. Лицо Ксиндары словно потекло, неуловимо теряя прежние черты и приобретая новые. Чёрные волосы быстро посветлели и завились локонами. Кожа посветлела, глаза приобрели стальной блеск. Через минуту посреди комнаты уже стоял герцог Росуано, неотличимый от оригинала. На руке его образовалась толстая кожаная перчатка, на которую он пересадил сокола.

— Только не дери когтями, — сказал он изменившимся голосом. — Перчатка всего лишь видимость, на самом деле ты сидишь у меня на коже.

Герцог Росуано стремительно шёл по коридорам, и перед ним почтительно расступались все обитатели дворца. Он миновал стражу, стерегущую проход в дворцовое крыло, где были комнаты графини Ираэ. Не отвечая на поклоны, он прошёл дальше и остановился перед дверью, охраняемой особенно тщательно. Стража поспешно расступилась, и герцог вошёл внутрь.

Стоящая у окна девушка обернулась. Графиня Ираэ была немного бледна и очень серьёзна. Не успела она ничего сказать, как герцог опередил её, сделав предупредительный жест.

— Я знаю, что вы хотите мне сказать, Ираэ, — поспешно начал он, — Я сожалею, что мне пришлось прибегнуть к таким мерам, но я надеюсь, что вы со временем и сами всё поймёте. Ираэ, ради вас самой я должен удержать вас от опрометчивого шага. Этот человек, который сделался вашей навязчивой идеей, не тот, кто сможет дать вам счастье.

— Откуда знаешь ты, Ондрильо, что может дать мне счастье. — тихо промолвила графиня, снова отворачиваясь к окну.

— Что может связывать тебя и Румистэля? — с тоской ответил Росуано. — Разве ты не знаешь, что жизнь и чувствования магов проходят совсем иначе, нежели у обыкновенных смертных? Какой химерой ты обманываешь себя, Ираэ?

Она не отвечала, лишь вглядывась в силуэты дальних гор, в заснеженные вершины безлюдной горной страны.

— С тех пор, как тут побывала в моё отсутствие эта смутьянка Нияналь, ты отдалилась от меня, — горько продолжил Росуано. — И вот случилось то, чего я опасался: он прибыл. Ты думаешь — зачем? Единственно затем, чтобы овладеть наследством. Я видел вчера страшные вещи, я видел его преображение. Он не человек, Ираэ. Лучше бы он был обманщиком, как я думал до вчерашнего момента. Слишком много власти для обыкновенного смертного — Румистэль ужасен.

— Всё напрасно, брат, — едва слышно отвечала Ираэ. — Я решила.

Ондрильо с минуту безмолвствовал, вглядываясь в силуэт, темнеющий на фоне ярких заснеженных вершин, освещаемых утренним светом. Казалось, горы полыхают серебром, и тонкая, невесомая завеса мерцающих и переливающихся волн ходила над ними — который год нечто тревожило по утрам Дерн-Хорасад и его окрестности. После ухода Нияналь начались эти признаки изменения в природе — нечто предвещало приход неведомого. Никто и никогда в этих местах не знал о том, что существует такое явление, как северное сияние.

— Мне очень жаль, но я вынужден прибегнуть к жёстким мерам, — твёрдо заявил Ондрильо.

Графиня обернулась от окна и удивлённо посмотрела на кузена.

— Я знаю, — ответила она, — Вы отправляете меня подальше от Дерн-Хорасада. Я готова.

— Нет, я никуда вас не отправляю. Вы останетесь здесь, в Дерн-Хорасаде, просто до отъезда Румистэля вашим жилищем будет Северная башня. Не сердитесь, Ираэ, я тоже кое-что решил.

— Вы изменили планы?! — вскрикнула она.

— Да, — сказал, как отрубил, Ондрильо. Он резко развернулся и открыл дверь. В помещение вошли стражники — они несли длинную меховую накидку и обувь для графини.

— Я прошу прощения, — сухо проговорил Ондрильо. — Моё решение возникло спонтанно, я не успел подготовить помещение, так что некоторое время вам придётся мириться с холодом. Но я позаботился о ваших удобствах.

С этими словами он вышел, а молчаливые мужчины накинули на плечи Ираэ меха и уже хотели помочь ей переобуться.

— Не смейте меня трогать! — гневно остановила она стражников. — Я должна взять свои вещи!

Не допуская возражений, она направилась к столу, где лежали её драгоценности и туалетные приборы. Ираэ молча собирала вещи, потом в досаде бросила это занятие.

— Мне всё равно, — холодно сказала графиня, глядя на стражников сухими глазами. — Можете нести кандалы.

Эта реплика явно была лишней, поэтому среди мужчин возникло замешательство — они стали переглядываться и даже пытались чем-то оправдаться. Ираэ гордо прошествовала мимо них на выход.

По коридорам быстро шёл герцог Росуано. Он прошёл мимо стражи, едва кивнув последним. Он был очень озабочен и почему-то держал на руке охотничьего сокола. Дойдя до покоев графини Бланмарк, он решительно вошёл внутрь, на что крепкие стражники никак не прореагировали.

В покоях Ираэ её самой не оказалось — все комнаты были пусты.

— Вот это раз, — удивлённо сказал герцог, не зная, что дальше предпринять. Но сокол вдруг слетел с его руки и сел на небольшой туалетный столик с зеркалом. Там стояла резная шкатулка душистого дерева, и через край её небрежно свисали нити отборного жемчуга и аметистового ожерелья. Среди бусин виднелся клочок бумаги — он-то и привлёк внимание зоркой птицы.

— Она в Северной башне, — обернувшись к лже-герцогу, проклекотал сокол.

— Нам придётся на время разделиться, — сказал Лён своему товарищу, когда они покинули дворец. Он оглядывался на склоны гор, чётко видных в прозрачном воздухе за северным краем Дерн-Хорасада — высокие хребты начинались прямо за крепостной стеной.

— Я проникну в башню и отыщу графиню, — пояснил он Лавару свой план. — А ты пока попытайся выйти за Северные ворота города и жди меня. Ты сумеешь?

— Думаю, сумею, — серьёзно отвечал Ксиндара.

Лён коротко кивнул, как будто с этим ответом избавлялся от всяческих сомнений. Если Ксиндара хочет идти с ним, он должен найти в своём арсенале мастера иллюзий какие-нибудь средства — это в его интересах.

Дивоярец отошёл в тень дерева и скрылся от возможных взглядов, в следующий миг быстрый сокол вынырнул из-под кроны и резкими зигзагами пошёл наверх. Птица полетела в сторону Северных ворот. Оставшийся на земле человек проводил взглядом серую молнию, потом оглянулся и вошёл под крону того же дерева. Спустя минуту из ветвей выпорхнул крупный чёрный ворон. Он замахал крыльями, набирая высоту, и тоже ринулся на север.

Высокая башня имела в основании огромные стотонные базальтовые блоки, но по мере возвышения камни становились легче, и самый верх был сложен из обыкновенных кирпичей. В ней не имелось окон, кроме как под самой крышей — но это были не бойницы, а настоящие окна, только почему-то забранные прочными решётками.

Когда-то здесь было узилище, где содержались неугодные герцогам Росуано богатые граждане Дерн-Хорасада — мало ли, что случается за годы долгого династического правления. Высокопоставленные узники содержались в условиях относительного комфорта: помещение было просторным, светлым и сухим. Здесь был камин, на данный момент бездействующий по причине долгого простоя. В дымоходе накопилась сажа, которая за долгие годы, прошедшие с того дня, когда здесь тянул свои серые дни последний узник Северной башни, спрессовалась в плотный слой. Поэтому посреди комнаты стояла переносная жаровня, которая тщетно пытылась обогреть пустое помещение.

В комнаты поспешно заносили мебель и ковры. Слуги вспотели от усилий, втаскивая тяжёлые предметы на самый верх башни. Узница же этой тюрьмы стояла поодаль, возле забранного решётками окна. Она смотрела на север, где громоздились горные вершины. Лицо Ираэ было слегка бледным, как будто холодные северные ветра, гуляющие среди гор, стёрли с её щёк живой румянец. Она куталась в тёплую накидку, которая была так кстати предоставлена заботливым Ондрильо. Ей пришлось надеть и тёплые сапожки, поскольку пол в Северной башне был холоден. Девушка никак не реагировала на шум — она ушла в свои мысли.

Наконец, все хлопоты по устройству Ираэ закончились. Слуги расставили мебель, покрыли пол коврами, принесли еду и другие вещи, которые могли понадобиться узнице. Неизвестно, сколько ей предстояло тут пробыть — всё решал лишь герцог.

— Достаточно. Идите, — обратилась она к слугам, и осталась в одиночестве, как того желала.

По уходе слуг Ираэ некоторое время прислушивалась, потом подошла и слегка потрогала массивную дверь — ручки здесь не полагалось, узник запирался снаружи. Вот и на этот раз дверь оказалась заперта — судя по звуку, это были два металлических засова. Да, сторожат её основательно.

Девушка чуть усмехнулась предосторожностям со стороны Ондрильо. Возможно, он захочет явиться сам, чтобы проверить, как устроили его кузину — чего-чего, а на отсутствие внимания со стороны кузена ей жаловаться никогда не приходилось.

Она была слишком занята обследованием своего нового жилища и не заметила, как на широкий каменный карниз окна села птица — это был серый сокол. Холодный северный ветер тревожил мягкие пёрышки на его груди, когда нежданный посетитель новой узницы заглядывал через гнёздо решётки. Сквозь двойные стёкла, давно не мытые снаружи и оттого слегка мутные, была видна часть помещения и дверь. Возле двери стояла Ираэ, она, кажется, пыталась отворить её и потому не видела окна. Это был удачный момент, потому что Лён не желал пугать девушку своими превращениями.

Лёгкий звук за спиной заставил графиню Бланмарк вздрогнуть — как будто кто-то легко спрыгнул на пол. Она стремительно обернулась и застыла от неожиданности, увидев посреди помещения принца Румистэля.

— Не пугайтесь, Ираэ, — мягко сказал он, пытаясь сгладить впечатление от своего внезапного появления в закрытом помещении. — Для меня эти стены не преграда.

— О, да, я вижу, — слегка дрожащим голосом ответила она.

— Я могу вынести вас отсюда, — продолжал наследник, подходя к ней и беря в свои холодные ладони её руки. От его одежды ещё несло запахом северного ветра — тревожный, пугающий дух.

— Нам нужно уходить, Ираэ, — настойчиво продолжил он, подводя её к окну, когда она безмолвствовала.

— Смотри, вон тот склон, где есть небольшая площадка. Мы сейчас туда перенесёмся, а там я посмотрю, куда дальше перескочить. Ты готова, Ираэ?

Она смотрела на далёкую гору и внутренне содрогалась от страха. Это было невообразимо и слишком страшно.

— Это хорошо, что ты тепло оделась, — проговорил он, надевая на голову графини меховой капюшон плаща. Он заботливо запахнул полы, и девушка машинально перехватила у горла края накидки.

— Ничего не бойся, — сказал он ей, глядя в зрачки Ираэ своими диковатыми глазами. Очень странные глаза были у Румистэля.

Он плотно обхватил девушку за талию и не обернулся, когда в следующий миг послышался за дверью звук открываемых засовов.

Герцог Росуано вошёл в помещение и обвёл глазами комнату. Ираэ в ней не было. Тогда он прошёл в другую комнату, где наспех была приготовлена спальня. Ондрильо хотел знать, как её устроили, и ещё раз извиниться перед кузиной за свой поступок. Графини не оказалось и там. Помещение, наглухо закрытое со всех сторон, тюрьма, из которой ни разу никто не убегал, была пуста. Не больше получаса тут провела узница, и тут же пропала.

С искажённым лицом герцог кинулся наружу, призывая криками людей. Несмотря на все поиски, графини Бланмарк нигде не нашли. Тогда Ондрильо подошёл к окну и мрачно посмотрел на горы. Он понял, что все его предосторожности оказались напрасны — маг Румитэль легко похитил Ираэ.

Он некоторое время что-то обдумывал, что-то решая про себя, потом повернулся к двери с мрачно-спокойным лицом.

— Готовьте отряд для похода в горы, — бросил Росуано начальнику стражи и стремительно покинул башню.

Северные ворота со страшным скрипом отворились — впервые за всю историю Дерн-Хорасада. Ни разу с момента постройки они не выпускали и не впускали никого, поэтому, чтобы пропустить конный отряд, пришлось прибегнуть к помощи сотни людей. Титанические створки разошлись, словно губы проснувшегося от тысячелетнего сна каменного великана — из всех ворот Дерн-Хорасада Северные ворота были самыми могучими.

В образовавшуюся щель скользнули всадники на лошадях и понеслись по каменной крошке, покрывающей небольшой треугольник, устье которого переходило в узкий горный путь меж двух хребтов. Здесь не было ничего живого, лишь чёрный ворон сидел на крохотном уступе и обозревал беспокойным взглядом вечно неподвижные вершины. Здесь ещё не было снега — он начинался дальше — но уже было холодно, словно замкнутый среди высоких стен треугольник хранил стужу, вытекающую из ущелья. Туда улетел отряд.

Ворон сорвался с места и пустился в облёт безжизненных склонов. Иногда он срывался в пике и проскальзывал над крутыми боками гор. Он кружил над щелями, проносился над холодными ручьями, текущими по извилистым руслам. И вдруг увидел некое видение: с небесной выси спускался крылатый белый конь. Это был Сияр.

Два человека, стоящие под холодным ветром северной окраины Дерн-Хорасада, смотрели на его крепостную стену. Уступ располагался высоко, так что они могли видеть, что делается на широкой полосе, окаймлённой двумя парапетами — низким внутренним и высоким наружным. Если бы кто был на стене, то видел бы их, но на стене никого не было. Зато были видны полуоткрытые ворота.

— Он послал за нами погоню, — прячась от ветра в капюшон, проговорила Ираэ.

— Ничего, — сказал ей спутник, одетый гораздо легче. Он придерживал девушку руками, чтобы та не упала с уступа. Румистэль смотрел на небо, словно ожидал оттуда помощи — сами спуститься с крутого бока горы они бы не могли.

Шум крыльев раздался внезапно, и Ираэ увидела волшебного коня принца Румистэля — крылатого скакуна Дивояра. Тот снижался, широко раскинув крылья и неведомо как держась в воздухе. Серебряная грива и такой же хвост метались на ветру, и Ираэ вдруг поняла, что доселе не понимала, каке странное создание этот крылатый дивоярский конь — под стать своему хозяину, волшебнику Румистэлю. До неё вдруг дошло, в какую авантюру она ввязалась, отказавшись от своей спокойной жизни под заботливой рукой кузена, среди неприступных стен Дерн-Хорасада. Но поворачивать назад было поздно, и Ираэ подавила крик, когда Румистэль вдруг ловко сдёрнул её с места и они оказались вдвоём на спине крылатого жеребца — без седла и стремян!

— Не бойся ничего, Ираэ, — сказал дивоярец, дыша ей в щёку. Она закрыла глаза и лишь почувствовала, как жеребец рванул с места, уносясь в прозрачный воздушный океан.

Спустя немного времени лёгкий толчок дал знать, что Сияр приземлился. Тогда Ираэ решилась открыть глаза. Конь стоял на твёрдой земле, держа наготове распахнутые крылья — он и его хозяин прекрасно понимали друг друга. Румистэль оглядывался, словно чего-то искал среди красноватых базальтовых скал.

Из-за огромного валуна вышел человек в одежде дворцовой стражи. Это оказался Лавар Ксиндара. Он явно замерзал в своём лёгком плаще.

— Ты молодец, Ксиндара! — с облегчением сказал принц — Как удалось удрать?

Тот лишь пожал плечом, указав взглядом на Ираэ — мастер иллюзий явно не желал выдавать свои секреты.

— Вопрос такой, — сказал принц, спрыгнув наземь и оставляя Ираэ на своём коне. — Как будем перемещаться? Сияр троих не может понести.

Да, это были задачка — ведь у Лавара не было летучего коня. Кто-то должен был идти своим ходом, и, кажется, это был Ксиндара. На лице мастера фокусов с перевоплощением отразилась явная досада, он раздумывал. Потом тихо заговорил с товарищем.

— Послушай, Лён, у меня есть в запасе парочка козырей.

— Не называй меня так, — зашептал тот в ответ. — Ираэ думает, что я Румистэль. Не время для разоблачений.

— Ах, да, конечно! — тут же спохватился Ксиндара. — Я всего лишь хотел сказать, что иллюзии не всё, что я могу.

— Да? — удивился друг.

— Представь себе, — пряча глаза, признался Лавар. — Я могу, как и ты, оборачиваться птицей. Я просто не хотел раньше признаваться, потому что не доверяю дивоярцам. Но мы с тобой друзья, и путь у нас один. Так что, поскольку мне не совладать с летучим жеребцом, придётся тебе лететь с графиней. К тому же, она мне не расскажет, где спрятан клад.

Лён спохватился: он забыл, что не сказал Лавару, какова настоящая его цель. Ксиндаре ничего тут не светит, а он старается, как может!

— Я обернусь вороном и полечу за вами, — продолжал шептать ничего не подозревающий товарищ. — А графине чего-нибудь насочиняй.

— Ну, что ж, давай, — досадуя на вынужденную ложь, ответил дивоярец. Придётся как-нибудь потом перед Лаваром извиняться. Выходит, он обманул обоих.

Он отошёл обратно к Сияру и легко вскочил на спину жеребца позади Ираэ. Лён обернулся к товарищу, едва кивнул ему и взмыл в воздух, крепко держа графиню. Лавар оставался внизу, провожая взглядом пару на крылатом лунном коне. Едва те скрылись из виду, как мастер иллюзий обернулся вокруг себя, рассекая руками воздух. Его тело стремительно сжалось и прямо в воздухе превратилось в птицу. Тёмный силуэт взмыл с камней и захлопал крыльями, набирая высоту. Он пронёсся над узким ущельем, где по каменистому дну нёсся растянутый в нитку отряд. Крупный ворон словно в насмешку спикировал прямо перед носом переднего всадника, в котором можно было признать герцога Ондрильо. Тот слегка придержал коня и поднял голову, внимательно разглядывая птицу. Воины подоспели следом и окружили своего господина.

Ворон повыделывался в воздухе, нахально каркнул и улетел дальше.

— Это просто птица, мой герцог, — сказал начальник стражи.

— Знаю, — кратко отвечал Ондрильо, снова трогая коня.

— Вот эта гора с раздвоенной макушкой, — указала Ираэ на высоченную гору с нахлобученной поверху снежной шапкой. Под белым покровом, холодно сверкающим под лучами высоко стоящего солнца, едва угадывался слабый провал. Если бы не Ираэ, Лён ни за что бы не догадался о примете той горы, в которой скрывалась пещера Красного Кристалла. На своём летучем жеребце он облетел гору, отыскивая вход, и не обнаружил его. Зато заметил ворона, летящего следом, и чуть улыбнулся. Хитрец Ксиндара — он ввёл Лёна в заблуждение, позволив думать, что, кроме простых фокусов, ничего более не может.

«Ну и жучила ты, Лавар Ксиндара!» — весело подумал он.

По указанию графини летучий конь спустился ниже и на малой скорости пошёл вокруг горы. Там, под выступающим каменным козырьком, скрывалась пещера. Сверху её никак было не заметить, а снизу к ней шла едва заметная тропа, к которой из глухого ущелья уже спешили воины герцога. Они не видели, как белый конь высадил на небольшой площадке двоих людей. Отряд быстро огибал гору и становился у подножия её, когда летучий конь уже убрался в небо.

Герцог пристально посмотрел на гору и дал отряду знак спешиться. Вместе со своими людьми он начал восхождение, ловко перепрыгивая по камням. На краткий миг он остановился отдохнуть и дал передышку людям. До пещеры уже было недалеко — маленькая площадка под козырьком уже была на виду. Оставался только последний трудный участок, где пришлось бы карабкаться по почти отвесной стене, цепляясь лишь за небольшие щели и выступы. Герцог достал из-за спины моток верёвки и арбалет. Он прицепил к жёсткому оперению короткой толстой стрелы конец верёвки и собрался выстрелить в щель, чтобы получить опору.

Чёрный ворон сел на краю площадки и хрипло расхохотался, разинув твёрдый клюв. Рука герцога моментально взяла чуть выше и короткая стрела с резким звуком сорвалась с арбалета и во мгновение пронзила ворона.

— Надеюсь, я убил его, — сказал Ондрильо.

Пронзительный вопль заставил Лёна обернуться. Он увидел, как Ксиндара, шатаясь, движется от входа. Лицо Лавара было искажено от боли, а плечо истекало кровью — правая рука товарища бессильно повисла.

— Я д-думал подразнить его, чтобы он задержался, — стуча зубами от внезапного озноба, проговорил Ксиндара.

Лён заметался. От входа уже слышались голоса, а в другой стороне стояла с большим глазами испуганная Ираэ. Надо было срочно принимать решение, и он подхватил Ксиндару под здоровое плечо и потащил дальше, вглубь пещеры. Там уже алело яркое пятно — тот Красный Кристалл, к которому он так долго шёл, и за который отдал так много. Спасение Пафа было совсем близко.

Он положил Ксиндару наземь и поспешно снял с пальца перстень с чёрным бриллиантом.

— Где сокровищница? — хрипло спросил товарищ, тяжело дыша и обводя вокруг взглядом. Он обратил внимание на покрытый пылью полупрозрачный параллелепипед, наглухо вмурованный основанием в скалу.

— Это? — спросил Ксиндара.

— Да, — кратко ответил Лён, понимая, что не время объясняться.

Он слегка стёр пыль и положил на поверхность Перстень, и отступил, не зная, чего ожидать дальше. Все трое обернулись и прислушались к тому, что происходило у входа. Оттуда доносились удары — то люди Росуано вколачивали в камень металлические штыри. Они уступали волшебнику в скорости, зато брали упорством.

Вдруг сильный толчок потряс гору, отчего все трое людей упали на пол. Снаружи послышались пронзительные крики — кто-то там сорвался и покатился по склону неприступной горы, ломая кости.

Ираэ неотрывно глядела на вход в пещеру, и Лён вдруг отчётливо понял, что она жалеет о том, что сделала. Могла ли графиня предположить, что герцог бросится за ней в погоню!

Второй толчок обвалил козырёк над входом и убил ещё несколько людей Ондрильо, но твёрдый голос герцога приказал его людям продолжать восхождение.

Лён повернулся к Красному Кристаллу и увидел, что его поверхность идёт волнами, как и думалось ему. Очертания Кристалла колебались, а вместе с ними трепетало всё — пол, стены, воздух. Тяжело дышащий Ксиндара поднялся с пола и подошёл поближе, чтобы рассмотреть явление. Внезапно стены стали двигаться, потолок потерял чёткость очертаний. Дальний конец пещеры словно проваливался, а из дыры начали восходить багровые клубы.

— Что происходит?! — испугалась Ираэ.

— Я думаю, это преобразование пространства, — неуверенно ответил Лён. Наверно, как-то должен выглядеть процесс размыкания границы.

Кристалл закрылся красными клубами дыма, словно растворился в них, и перстень уже не было видно. Пол под ногами сотрясался, и камешки прыгали по нему, добавляя к глухому гулу мелкий треск.

— Что там такое? — Ксиндара поднял один такой камешек и запустил им вглубь пещеры. В ответ словно сорвало заглушку с парового котла — раздался такой оглушительный вой и понесло таким горячим воздухом, что всех троих в одно мгновение опрокинуло навзничь.

Атмосфера наполнилась удушливым запахом, похожим на запах серы.

— Наверно, мы разбудили старый вулкан! — крикнул Ксиндара, стараясь перекрыть звук выходящих паров.

Словно в подтверждение его теории из глубины пещеры вырвался длинный непрозрачный поток газа. Он пронёсся над головами людей и вылетел наружу. Там раздались крики — отряд Ондрильо понёс новые потери. Сам герцог, кажется, был ещё жив — он что-то кричал, что-то приказывал.

Ираэ оглянулась на принца и неуверенно направилась на выход.

— Не надо, Ираэ, — вдруг сказал он, понимая, как сильно ошибся в чувстве девушки к нему — она явно сострадала герцогу, который с беспримерной отвагой шёл за ней.