"Флейта для чемпиона" - читать интересную книгу автора (Медведев Валерий Владимирович)Глава 6. ОЛИМПИЙСКОЕ СПОКОЙСТВИЕНад "судейской" беседкой висел написанный маслом портрет Вениамина Ларионова в большой багетной раме. Дворовые "олимпийцы" азартно соревновались на спортплощадке по прыжкам в высоту, а болельщики, как и положено болельщикам, весело горланили. Голос Виктора-диктора, комментирующего соревнования, гулко разносился из усилителя по всему двору: — Итак, первая часть олимпийских марафон-прыжковых игр подходит к своему разгару! Участники наших игр сделали почти по сто тридцать пять прыжков! Осталось предварительно определить только чемпиона по прыжкам в высоту. Среди претендентов Вениамин Ларионов, Вадим Масюков и Геннадий Цветков. Как сказал бы Грибоедов: "…который же из двух, то есть, который же из трёх?.." Рёв, свист, крики: "Ла-ри-онов! Ма-сю-ков! Цвет-ков!" Комментатор продолжал: — Если Ларионов возьмёт первое место по марафон-прыжкам в высоту, тогда это будет мировое достижение! Мировое, конечно, не в смысле мировое, а в смысле замечательное! Сейчас к прыжку готовится соперник Ларионова Вадим Масюков. Он заметно волнуется. Слишком даже заметно. А что же делает в это время Ларионов? Как всегда, улёгся на траву и читает книгу своего любимого писателя… Вита сидела на скамейке и что-то писала в блокноте. К ней подошёл Леонид и заглянул через её плечо: — Оказывается, ты пишешь ему записки и без меня? — Не подсматривай, — подняла голову Вита. — Вита, нас с тобой обманывают. У него роман со Стеллкой и её сестрой Степанидой. — Тогда почему это обманывают нас? — рассердилась Вита. — Ты хочешь сказать — меня! В это время Татьяна, держа под мышкой какую-то доску, окликнула Елену: — Товарищ Гуляева, вы не разрешите мне прибить к стене дома вот эту мемориальную доску? — Это что ещё за мемориальная доска? — А вот… — Татьяна показала ей доску. Елена медленно прочитала надпись: — "В этом дворе прыгал и допрыгался…" Это кто допрыгался, уж не Ларионов ли? — возмутилась она. — Ну, я же не написала фамилию. Вот кто допрыгается, я и допишу, а пока так повешу. В назидание потомкам. — Только попробуй!.. — И Лена сожалеюще сказала Фокиной: — А вообще-то, как мы сами не догадались про доску? Сидякин, сделай сейчас же мемориальную доску Ларионову! — Слушаюсь! — щёлкнул каблуками Тарас. Стеллка бродила по двору, кого-то разыскивая. Увидев Виту, она спросила: — Слушай, девочка, а где Веня? — Уже Веня, — Вита демонстративно отвернулась. А невдалеке от них Гиви Мебуке устанавливал свою кинокамеру и восторгался: — Нет, какая погода, какое солнце! Приготовиться к съёмкам! Тишина на площадке! Мотор! Кадр 384-й, дубль 1-й! Начали! Где Ларионов?!! Я спрашиваю, где Ларионов? Татьяна огляделась по сторонам: — Был где-то здесь. Гиви ринулся в толпу болельщиков, всё время спрашивая: "Где Ларионов?" — Ничего не понимаю, — сказала Стеллка Татьяне, — вот у меня есть любимый мальчишка — чемпион мира по прыжкам в ширину. И машина у него есть, а тянет меня сюда, к Вениамину, а он ещё и не чемпион мира, и машины у него нет, и дачи. Что значит это? Как ты думаешь? — Это значит… любовь это значит… — ревниво отозвалась Татьяна. — А как же мой жизненный принцип, чтобы любовь с первого взгляда, но по маленькому расчёту? — растерялась Стеллка. — Чтобы он был знаменитый и с машиной… — А ты дай расчёт тому своему чемпиону в ширину, и будет у тебя любовь по его расчёту, — посоветовала Татьяна. — Умница! Дай я тебя поцелую, девочка! — И отбей его у всех от этой дурацкой затеи, а то у меня что-то не получается, — грустно посмотрела на неё Татьяна. А Елена продолжала развивать бурную деятельность. — Ты написал статью о Вениамине? — дёрнула она за рукав Цветкова. — И перепечатал на машинке… Вот. Называется: "Ларионов чемпион, но… кому много дано, в скобках, от природы, с того много и спросится!.." — подчеркнул Геннадий. — Хорошо! Но я надеюсь, ты его в статье не хвалишь? Он, конечно, уже чемпион многих соревнований, но звёздная болезнь… уже должна в чём-то проявляться… Вот что, давай переделаем название статьи… Вот так: "Ларионов — чемпион, но… результаты могли бы быть лучше!.." Хотя, куда уж лучше? — Она заглянула в блокнот Фокиной: — Я ничего не понимаю, — результаты Ларионова не только не ухудшились, а даже улучшились?! — Я сама ничего не понимаю! — призналась Надежда. Все нервничали… Но, наверное, больше всех нервничал Вадим. Он ходил вокруг беседки и бормотал себе под нос: — Итак, у меня десять прыжков по один метр семьдесят, восемь по один метр шестьдесят, два… — И десять по рубль с полтиной!.. — не без ехидства заметила ему Татьяна. — Ты! — рассвирепел он. — Не каркай под руку!.. То есть под ногу! А диктор Виктор продолжал вещать на весь двор: — А мы том временем вернёмся на спортплощадку к нашим "играм". Вот Масюков готовится к прыжку… Вадим Масюков внимательно рассматривает дорожку для разбега. Вот он собрал камешки и бросил их в сторону. Подняв высоко ногу, сделал первый шаг… — Полный вперёд!.. — крикнула ему вдогонку Татьяна. — Стельки не потеряй, Сальери! Масюков разбежался, прыгнул и… сбил планку. Виктор-диктор объявил: — Итак, предварительно места первой половины марафон-прыжка распределяются так: к удивлению судейской коллегии, вне конкуренции идёт Вениамин Ларионов, затем Геннадий Цветков, и на третьем месте — Вадим Масюков. Вадим Масюков достал из сумки банку с мазью и принялся натирать ноги. — Химичишь? — сказала Татьяна. — Тигровая мазь. Это можно. Все марафонцы перед бегом натираются этой мазью. — Можно всем, а натираешься один… И почему расписку взяли с одного Гуся? Комментатор Виктор продолжал: — Ларионов прыгнул за первую половину олимпийских игр по марафон-прыжкам на 262 с половиной метра. Высоко, конечно, но ниже, чем мы от него ожидали. Его соперник, конечно, друг и соперник, Масюков, вероятней всего, на этот раз перепрыгнет своего вечного соперника. Масюков преследует лидера, но, может быть, это чисто тактический ход Ларионова. Прыгать придётся около месяца, и на такой марафонской дистанции, может быть, самое главное — это распределить свои силы. Вот в сектор для прыжков в высоту выходит Вениамин Ларионов. Это стройный и длинноногий паренёк. Он расслабленно трясёт кистями рук, делает маховые движения то левой, то правой ногой. Следом за ним идёт Тарас Сидякин с мольбертом, большой золотой рамой на плече и со съёмочной камерой в руках. Татьяна недоуменно смотрела в сторону сектора для прыжков. — Ничего не понимаю, никто не прыгает, Ларионова нет, а репортаж идёт?.. Гуляева!.. — громко позвала она. (Из-за беседки возникла Елена Гуляева.) — Извини, мать-начальница, у вас там на площадке никто не прыгает, Ларионова нет, а репортаж о его прыжках идёт?! Но Елену это не удивило: — Ну и что такого, что никто не прыгает? — Как что такого? Начнутся прыжки, и всё ведь будет по-другому! — доказывала Татьяна. — Не бойся, Цветкова, — заверила Елена, — у нас по-другому не будет. У нас будет всё, как в репортаже. Виктор! — крикнула она. — Дяла! — иронически протянула Татьяна и крикнула в сторону: Виктор! К ней подбежал диктор Виктор с микрофоном в руках, за ним тащился провод. — Ты хоть смотришь, что происходит на площадке или нет? постучала Татьяна ему пальцем по лбу. — Где сейчас прыгает Ларионов? Он уже, кажется, допрыгался… — А вообще-то, где Ларионов? — спохватилась Елена. — Почему он не готовится к прыжкам? — А его вообще нет на стадионе! — почесал затылок микрофоном Виктор. — Как нет? Что это за безобразие?! Что это за премьерство: когда хочу — ухожу, когда хочу — прихожу!.. — распетушилась Елена. К Елене подскочила Светлана Мухина и выпалила: — Ларионова в милицию забрали — своими глазами видела! Его, Гуся и отца Ларионова!.. — перечислила она. — Не может быть! — не поверила Елена. — Своими глазами видела! — повторила Светлана. — Часа полтора назад. — Что же ты молчала? — сказала Елена. — Я боялась тебя расстроить. — Боялась!.. Ну, Ларионов! Всё перевыполнил! Всё! Надо же его вызволять оттуда!.. Это же может сорвать всё наши "игры"! Взять на поруки, что ли?.. А за что их всех?.. Светлана пожала плечами. К Гуляевой торопливо подошёл Босс. — Где Ларионов? — спросил он Елену. — И он ещё спрашивает, где Ларионов?.. Ларионов там, куда вы его устроили по знакомству… — По знакомству с чем?.. — не понял Босс. — По знакомству с кем?.. По знакомству с вами!.. — злорадно сказала Елена. — Мы же с ним договорились!.. А куда я устроил его? — На Петровку, 38… Босс нервно закурил и осведомился у Надежды: — А Гусь где? — И Гусь там… — ответила она. — Этого только не хватало! — забеспокоился Босс. — А вдруг расколется?.. — И он ринулся со двора на улицу, чуть не столкнувшись с Гиви Мебуке. — Не стая воронов слеталась!.. — язвительно заметила Татьяна. — Девочка, ты не знаешь, где Ларионов? — спросил Гиви Мухину. Она неопределённо махнула рукой: — Он там. — Там?.. Где там?.. — В тюрьме… то есть ещё не в тюрьме, но где-то рядом с ней, в милиции… на Петровке… Гиви, присвистнув, переглянулся с Татьяной и озабоченно сдвинул кепку с затылка на нос. Среди болельщиков и судей бродила Валентина Сергеевна, тоже разыскивая Ларионова. — Здравствуйте, олимпийские тигры, — сказала она. — А где ваш главный тигр Ларионов? — Все интересуются Ларионовым! Все!.. Даже милиция, — пробормотала Елена и поспешно ответила: — Ларионов, Валентина Сергеевна, он, понимаете ли, занят… — И как долго он будет занят? — От некоторого времени до… пятнадцати суток, — намекнула Светлана. — Если всё кончится сравнительно хорошо! — А где же он всё-таки? — взглянула на часы Валентина Сергеевна. — Если бы знать… — сказала Лена. Во двор вбежали весёлые и оживлённые Вениамин и Гусь. Ларионов чуть прихрамывал и морщился от боли. — А вот и мы! — воскликнул Гусь. — Извините, задержали в милиции… — потрогал колено Вениамин и спросил Гуся: — На сертификаты, думаешь? Гусь скептически сдвинул брови: — На сертификаты?! Тут поднимай выше, тут пахнет, как при Иване Грозном, — Валютой Скуратовым! — При Иване Грозном пахло не Валютой Скуратовым, а Малютой, невольно рассмеялся Вениамин. — Это неважно… Важен результат… в смысле… — Гусь потер большим пальцем о средний, — пети-мети… — Сертификаты!.. Ах, валюта… Ах, слова-то какие!.. раскудахталась Светлана. — А что это вас там задержало, в милиции? — пронзительно спросила Елена. — Да так… дела, — уклончиво ответил Гусь. — Уголовные, да? — тут же встряла Светлана. — Господи, что это с вами? — Надежда первая заметила то, что никто сгоряча не заметил. — А что такое? — сказал Гусь. Тут же и Татьяна увидела: — У вас же у обоих фонари под глазом?! — А… это по Блоку: аптека… улица… фонарь… — вновь рассмеялся Вениамин. — Это чтоб ночью прыгать было виднее, — подсказал Тарас. Гиви нацелился в Ларионова объективом кинокамеры. — Да, с такими нервами и вправду можно стать чемпионом мира по любому виду спорта: и в милиции, и из милиции со спокойным выражением лица. Между прочим, а куда в это время смотрели лица друзей, лица судей и прочие лица? Он навёл кинокамеру и на Гуляеву с Фокиной. Они отвернулись. Ларионов стянул с себя тренировочный костюм. Достал из сумки "спортивки" и начал их сгибать и разгибать, сев на траву. Валентина Сергеевна так ничего и не поняла: что же произошло?! Но дело есть дело, ей некогда было выяснять подробности происшедшего. — По просьбе режиссёра приглашаю вас… — деловито начала она, обращаясь к Ларионову. — Нет, Валентина Сергеевна, я в вашем фильме сниматься не буду, — отрицательно покачал он головой. — Но почему? Все так мечтают в вашем возрасте сняться в фильме, и пробы у вас просто замечательные! Она достала из портфеля несколько фотографий Ларионова: вот он улыбается, разговаривает с очень красивой девушкой, прыгает через планку и т. д. и т. п. — Пробы, конечно, неплохие, — мельком взглянул на снимки Вениамин. — Сценарий неважный. — Неважный? — оскорбилась Валентина Сергеевна. — Потому, что он глупый, опять, как некто зазнался и как исправился. Сколько можно об этом. Я вообще не видел умного фильма о спорте. Смотришь кино, и такое впечатление, что спортом одни дураки занимаются. И потом, почему спортивная комедия? В спорте, по-моему, ничего смешного нет. Спорт — это, по-моему, драма, вечная драма!.. Валентина Сергеевна протянула Ларионову руку, помогая встать, и так за руку отвела его в сторону, точно маленького. — Ты говоришь, сколько можно о том, как зазнался спортсмен? А ты знаешь, что про тебя ребята говорят? — негромко сказала она. — Что? — Как раз то, что ты уже зазнался, что ты и режим нарушать начал, и с подозрительными личностями якшаешься… и… Много что о тебе говорят. Но её слова никак не подействовали на Ларионова. — Ну, это как смотреть на всё, что обо мне говорят. Знаете, есть такое выражение: угол зрения… это, когда у человека зрение сужается в угол. А должно быть наоборот… и потом, я где-то читал, что беда людей в том, что они судят о людях по поступкам, а не по мотивам поступков. Вы меня извините, конечно, что я у вас отнял столько времени. Он вернулся к скамейке, достал из сумки сценарий и вернул его Валентине Сергеевне. — Ничего, может, ещё надумаешь… У Валентины Сергеевны был богатый опыт работы в кино. Она считала, что он просто пижонит перед товарищами и не сегодня-завтра прибежит на киностудию и станет упрашивать: "Возьмите меня, пожалуйста! Я тогда неудачно пошутил!" Примерно так он скажет, надеялась она, или нечто в этом роде. — Ларионов, после Цветкова прыгаешь ты, — предупредила Елена. — Я только расслаблюсь по системе йогов… Ногу сильно потянуло… Помассировав колено, он присел на пьедестал и замер. — Никаких расслаблений! — заявила Лена. — Никаких йогов!.. Прыгает Цветков. Приготовиться Ларионову! Почему Ларионов не готовится к прыжку? — А он заснул, — во все глаза глядела Светлана на спящего Ларионова. — Как заснул?.. В такую минуту?! — Знаешь, если начнёшь нарушать ре… — начал Вадим. — …жим… — привычно подхватила Светлана. — И трени… — продолжал Вадим. — …ровки… — закончила Светлана. — Конечно, будешь спать, если три свидания будешь назначать сразу! И ногу потянешь на три свидания бегать! — сказала Надежда со знанием дела. — Вот это нервы! — позавидовал Вениамину Тарас. — Совести у него нет! — устала возмущаться Елена. — Вот это кадр! — навёл на Ларионова кинокамеру Гиви. — Просто Ларионов умеет, как никто, расслабляться, вот и весь секрет, — спокойно ответила Татьяна. А Гиви снимал себе и снимал Ларионова. — Картина будет называться… "Олимпийское спокойствие"… На что Татьяна сказала: — Документальный сатирический снимаете? Или сами являетесь участником фильма под названием "Допрыгался"? Учтите, что все сценаристы и участники фильма привлечены будут к ответственности. — Слушай, девочка! — заметил ей Гиви. — Как в тебе, такой маленькой, помещается такой большой язык? Я снимаю фильм "Прыжок в известность". — Известность тоже бывает всякая, — не осталась Татьяна в долгу. — Обрати внимание, где лежит у чемпиона голова, — показал Геннадий Сидякину. — Где? На возвышении. — "На возвышении"… Не на возвышении, а на первом месте… а ноги на третьем… Символика! Валентина Сергеевна взяла лежащую на скамейке "мемориальную доску" и прочитала вслух: — "Во дворе этого дома прыгал, и тренировался, и побеждал всех в юности чемпион мира по прыжкам в высоту Вениамин Ларионов!" — А почему и мне с вами не попрыгать, пока чемпион спит? — вдруг сказал Гиви, положив на скамейку кинокамеру. — В конце концов, нам, людям объективным, сила нужнее нужного. Держать в руках камеру — это вам не вечную ручку!.. Он снял с себя куртку, джинсы и убежал на спортплощадку, в сектор для прыжков. — Игры продолжаются! — тихо сказала Елена. — Прошу не расслабляться! Пока Ларионов спит, пусть отпрыгают свою норму Цветков, Сидякин и Масюков! Или нет… пока Ларионов спит и пока у него нога болит… Вадим, попробуй наверстать упущенное. Сегодня Ларионов хороших результатов не покажет. Гуляева, Фокина и Масюков ушли на спортплощадку. Леонид, оставшийся один, задумчиво произнёс с видом Гамлета: — Игра ума, игра чувства, спортивная игра, игра на скрипке… Может, всё в жизни игра?.. И просто одни играют честно и талантливо, а другие жульничают и бездарничают… Ах, вы наше Сиятельство Медалей и Улыбок!.. Ах, вы наше Страдательство Падений и Ошибок! — И вдруг деловито сказал в пространство: — Вот завалю все наши олимпийские игры гениальными стихами! Вита ещё пожалеет, кого потеряла!.. Читайте, завидуйте!.. Перед спортплощадкой Масюков приотстал от Надежды с Еленой, вынул из сумки толстые стельки и засунул их в шиповки. Гусь насмешливо наблюдал за ним: — По-моему, одни стельки у тебя уже есть? — Иди ты! — И Масюков убежал. — Эй, ты! Стельки не потеряй! Стелька Разин! Масюков стремительно мчался по дорожке. Голос диктора Виктора вновь заполнил двор: — Как сказал бы Пушкин: "И вдруг прыжок! И вдруг летит! Летит, как пух от уст Эола!.." Со двора доносится шум, свист, крики: "Чепчик! Мазила!" У Цветкова есть ещё двести попыток. А сейчас свой девяносто девятый прыжок сделает Вадим Масюков. Увидев Гиви, Масюков остановился. — Ну как, присмотрелся ко мне? — гордо развернул плечи Вадим. — Присмотрелся. — Гиви после неудачного прыжка повторить попытку раздумал и теперь одевался, спеша выступить в более удачной и привычной роли — кинооператора. — Как к Терешковой, присмотрелся? — приставал Вадим. — Как к Терешковой. — Теперь плёнки у тебя на меня хватает? — Теперь плёнки у меня на тебя хватает, теперь у тебя не хватает… — Гиви водрузил на плечо киноаппарат. — Чего у меня не хватает? — почуял Вадим что-то неладное. — Сходства с Терешковой у тебя не хватает. — Смотри, пожалеешь! — сказал ему вслед Вадим. Обернулся… Перед ним стояли Лена и Надежда. — Главное — помни про стрелки: на часах без пяти шесть!.. Так и ноги!.. Маленькая стрелка — толчковая нога, большая стрелка маховая… тихо и гипнотически внушительно бубнила Лена. — Масюков, на тебя смотрят все ребята… и даже взрослые из окон. И твой папа смотрит… И твоя мама… Ну, перепрыгни ты этого Ларионова!.. Ну, что тебе стоит! — Слушай, Гуляева, что он тебе, шина, что ли, что ты его всё накачиваешь? — усмехнулся Тарас Сидякин. Но Лена пропустила его слова мимо ушей: — Сейчас ставить рекорд только за счёт одарённости и силы становится всё труднее. Скорость, техника атаки на базе развитых специальных средств!.. — Да не мешай человеку прыгать! — вмешался Тарас. — Главный судья соревнований не может мешать! — заявила Гуляева. — Может! Ещё как может! — уверенно сказал Тарас. Вадим побежал к сектору для прыжков. Елена Прекрасная, в скобках наставница, продолжала бежать рядом с Масюковым, продолжая наставлять изо всех сил своих убедительных слов, внушая Масюкову: "Физические возможности человека ещё не раскрыты полностью, рекорды обновляются, а главное — это вера в себя… " Тарасу показалось, что с этими словами Гуляева оторвалась перед самой планкой вместе с Масюковым от земли и, взлетев гораздо выше Масюкова над планкой и в воздухе, продолжала с высоты своего тренерского положения давать Масюкову свои драгоценные тренерские советы: "Когда-то знаменитый негр Джесси Оуэнс подбежал к маме и сказал: "Мама, я буду чемпионом!" И ребята и я верим, что Масюков, а не этот зазнавшийся Ларионов, тоже когда нибудь подбежит к своей маме и скажет: "Мама, я буду чемпионом!" Впрочем, оставим всю эту картину не совсем художественного воображения на совести этого подводного художника Тараса Сидякина, мало ли что может вообразить его бурная фантазия… |
||
|