"Город Ветров" - читать интересную книгу автора (Певзнер Керен)

Глава тринадцатая,

Нас тут же увлекла толпа. Гиневра была осыпана конфетти, а Далила запуталась в серпантине. Ипполите какой-то рослый синий парень (то есть кузен) нацепил на голову львиные уши, она тут же распустила свой каштановый хвост и стала похожа на роскошную львицу.

Все мои уговоры о том, что мы приехали не развлекаться, а искать ключ в Город Ветров, пропали втуне: мои спутницы не желали заниматься делом, а хотели лишь скакать в толпе веселящихся гадолийцев и не думать ни о чем мрачном.

Отовсюду слышались зазывающие крики и лозунги, призывающие голосовать за кандидатов в президенты. Как мы поняли, соискателей было двое: один – одетый в львиную шкуру, а другой – с пышным павлиньим хвостом. Скорее всего, львы и павлины составляли две конкурирующие партии. Иногда вспыхивали потасовки, но тут же пресекались рослыми молодцами со внушительными бицепсами. Это были местные стражники.

На меня налетел со всего размаха какой-то юнец, отчаянно крича:

– Да здравствует Павлин-Дорлекох! Дорлекоха в верховные правители! – в волосы юнца было воткнуто несколько павлиньих перьев, делающих его похожим на вождя краснокожих.

Схватив его за руку, я спросила:

– Кто такой Дорлекох?

Мальчишка тщетно пытался выдернуть руку. Поняв, что от него не отстанут, он произнес:

– Откуда вы такие явились? Не знать Дорлекоха?! Он же лучший фог-певец в Гадолии! – и он во весь голос заорал какую-ту мелодию из репертуара вышеозначенного Дорлекоха.

На пацана тут же набросился другой, с нарисованными усами и черным носом, и принялся колотить его по голове портретом кандидата в верховные правители. Я разжала руку.

– Твой Дорлекох поет, как пенек! – приговаривал усатый, методично нанося удары по затылку вождя краснокожих. – Ты еще называешь его фогом? Настоящий фог-певец – Авенайс. И он будет нашим верховным правителем!

Павлинообразный вырвался и убежал, а его противник обернулся к нам и выдохнул:

– Вы не верьте глупым майсам. Все вам врут про Авенайса! – и выставил перед нами портрет.

Зрелище было довольно жалкое. От интенсивного использования портрета, как подручного средства для борьбы с оппозицией, от изображения мало что осталось. Мы увидели лишь немного львиной гривы, переходящей в кусок бороды. Физиономия отсутствовала.

Пропагандист Авенайса понял по нашим лицам, что портрет произвел на нас совсем не то впечатление, на которое он рассчитывал. Он крякнул, отбросил его в сторону и убежал.

На центральной площади Гадолии собралось несметное количество народу. Синие мускулистые парни, задрапированные в львиные шкуры и украшенные павлиньими хвостами, танцевали друг против друга воинственный танец, топча плиты босыми ногами. Они кружились, сходились и расходились, и было видно, что для них это не просто танец, а образ мышления.

– Ох, хороши кузены! – облизнулась Далила. – Особенно тот, с хвостиком кисточкой. Ишь как виляет.

Гиневра одернула ее, но было заметно, что и она увлечена кудрявыми танцорами цвета индиго.

Народ валом валил в сторону двух больших зданий, стоящих по разные стороны широкой улицы. Не меньше дюжины зазывал наперебой приглашали зайти внутрь, обещая зрелище, которого никто раньше не видел. Со всех сторон доносились крики: «Тот, кто не совсем оглох, будет петь, как Дорлекох! Выберут все зрители верховного правителя!»

Им вторили последователи Авенайса: «Будет Авенайс у власти – минут наш народ напасти!»

– Шире разевайте пасти… – пробурчала я, так как терпеть не могу, когда давят на психику.

Толпа разделилась на две широкие реки и потекла в раскрытые ворота. Все держали в вытянутых руках бумажки оранжевого и фиолетового цвета. Оранжевая река исчезала в глубине здания с надписью на фронтоне «Лев– Авенайс», фиолетовые, соответственно, пропадали в воротах, украшенных лозунгом «Павлин-Дорлекох».

Мы остановились в нерешительности. Во-первых, у нас не было билетов, во-вторых, в нашей сплоченной компании наметился раскол: Ипполита и Далила хотели пойти на Авенайса, а мы с Гиневрой склонялись в пользу Дорлекоха. Царица амазонок взяла бразды правления в свои железные руки:

– Значит, так, – веско сказала она, – не разбегаться. Кто знает, какие тут демоны бродят. Может быть, они не все ручные, как у нашей хозяйки. Решено, идем на льва.

– А мы хотим… – заныла Гиневра.

– Никаких «хотим»! Идем все вместе, и точка!

– Где будем брать билеты?

– Найдем…

Словно услышав наши слова, из-под земли вынырнули два беса. Один держал в руках веером оранжевые билеты, другой – фиолетовые. У бесов были физиономии прожженых коммивояжеров, готовых всучить покупателю все, что угодно.

– Не угодно ли билетики?

– Замечательные билетики, все в центре. Все будет видно.

– Кто вы такие? – спросила Ипполита.

Бесы, как по команде, хлопнули себя по груди, и на обоих высветилась надпись: «Официальные распространители билетов на выборы».

– Здорово! – восхитилась я. – А что, люди билеты не продают, только нечистая сила?

Оба чертенка скривили свои мохнатые физиономии. Один из них сказал:

– Выборы – дело тонкое. Только нечистая сила может с ними справиться.

Второй добавил:

– Люди билетами спекулируют, а мы – нет. У нас цена твердая: один золотой.

Судя по их виду, они были еще те обманщики. Но Ипполита решительно отрезала:

– Вы не единственные, мы и у других можем купить. Два золотых за четыре билета, и ни на грош больше!

Сторговались на трех. Ипполита взяла четыре оранжевых билета, и мы влились в толпу жаждущих зрелищ. Обернувшись, я увидела, что бесы яростно спорят, деля наши золотые.

Как только мы вошли в зал, свет погас. Искать свои места было бесмысленно, и мы присели, где смогли. Представление началось.

Огромную сцену осветили разноцветные огни. Они мелькали так, что в глазах рябило. Появились дюжина рослых танцоров, наряженных в львиные шкуры. Они, изгибаясь, мягко прыгали по сцене, скалясь на публику. И без того огромные зубы этого народа в львином исполнении выглядели устрашающе.

Невидимый оркестр заиграл в полную силу. Забили барабаны, визгливо запели струнные, и на сцене, освещенный мощными прожекторами, появился сам виновник торжества – кандидат в верховные правители – Авенайс. Толпа разразилась приветственными криками, свистом и топаньем. Гвалт не прекращался несколько минут. Авенайс стоял, купаясь в выражениях признательности, и потрясал инструментом, похожим на бас-гитару.

Честно говоря, он меня разочаровал. Среднего роста, он пытался выглядеть выше за счет высоких каблуков и начесанной львиной гривы. Он так улыбался, что, казалось, у него было не тридцать два зуба, а все восемьдесят.

Загремела музыка, певец на сцене схватил свою балалайку и принялся скакать по сцене, издавая такие звуки, что у меня заложило уши. Он скакал, изгибался так, что колени оказывались выше головы, крутил сальто, при этом умудряясь еще что-то тренькать на своем инструменте. Публика вопила и бушевала от восторга.

Львы, окружившие Авенайса, повернулись хвостами к публике и принялись брыкаться. Хвосты вертелись, как пропеллеры.

Впереди меня стоял толстый дядька. Он так надувал щеки, когда свистел, что я испугалась: вдруг они лопнут. Справа от меня парочка юнцов визжала, как резаные поросята, и поминутно толкала меня. Мне уже надоела эта какофония.

Вдруг внезапно музыка смолкла, свет, заливавший сцену, потух и в притихшем зале замерцали мириады огоньков. Они рождались на сцене, неслись в зал и садились на макушки зрителей.

– Что это? – спросила я утихомирившихся подростков.

– Как что? – удивились они. – Счетные демоны.

– Что, и здесь демоны?

– Как же без них? – повернулся ко мне толстый дядька. – Сейчас посчитают и скажут, кто у нас стал верховным правителем.

– А почему на концерте выбирают правителя?

Толстяк понял, что перед ним ничего не понимающая путешественница и снисходительно объяснил:

– Ты хотела, небось, урны и черепки с нацарапанными именами? Но это же скучно. Гораздо интереснее, когда правитель выходит к народу, объясняет свою предвыборную программу…

– Это вы называете программой? – я ткнула пальцем в сторону сцены, накоторой продолжала крутить хвостами агитационная бригада.

– А что? – толстяк слегка обиделся. – Ничем не хуже других. И народу развлечение, и казне пополнение – деньги за билеты ведь составляют бюджет Гадолии.

Светлячки, тем временем, перестали лететь на головы публики и замерли. Теперь весь зал напоминал море колышущихся огней.

Все замерло. Наступила абсолютная тишина. И вдруг… Зал озарился светом, заиграла торжественная музыка, и луч прожектора, идуший с купола зала, озарил певца, стоящего на сцене.

Он одним движением смахнул с себя львиную шкуру, взмахнул руками и начал расти на глазах.

Зал взорвался ликующими криками: «Мы победили!», «Наш лев лучше всех!» Публика обнималась и плакала от восторга.

Певец на сцене преобразился. Сейчас он уже не выглядел смешным человечком. Это был мужчина огромного роста, со светлыми волосами и кожей голубого оттенка. Он стоял, улыбаясь улыбкой человека, отдыхающего от трудов праведных, и сполна принимал поклонение народа.

С толпой происходило что-то невероятное. Люди лезли на сцену пачками, пытаясь приблизиться к верховному правителю. Мускулистые парни, одетые в львиные шкуры, встали между ним и обезумевшими фанатами. Выставив наизготовку кулаки и когти, охрана Авенайса расшвыривала избирателей, ничуть не церемонясь. Выборы ведь уже прошли.

Впрочем, для одной категории пылких фанатиков было сделано исключение. Молодые девушки, оказавшиеся на сцене, проходили за живую ограду без усилий и кучковались вокруг новоиспеченного главы государства.

Верховный правитель поднял руку, и зал притих. Не успевшие залезть на сцену так и застыли в неудобной позе.

– Народ! – крикнул Авенайс зычным голосом. – Ты меня выбрал, и ты прав! Демоны подсчитали верно. Я выполню все, что обещал! Будет больше праздников и зрелищ. Каждому – персонального демона! Все светлоголубые оттенки приравниваются к белым! – при этих словах зал загрохотал. Послышались выкрики «Голубых – в кузены!» и «Ура Авенайсу!». – Я увеличу свою семью, и ни одна гадолийка не почувствует себя обделенной! Будет хорошо! Наша страна – самая…

– Великая! – скандировал зал.

– Самая…

– Демократичная!

– Самая…

– Процветающая!

Новоиспеченный верховный правитель обвел руками зал, видимо показывая, что все здесь – его родственники. Один из львинообразных поднес ему инструмент на этот раз духовой, и Авенайс, надувая щеки, начал плести замысловатую мелодию. Зал внимал…

– Пойдем отсюда, – сказала Ипполита, и мы согласились.

С трудом пробравшись через толпу стремящихся к сцене, мы выбрались наружу и облегченно вздохнули.

Из соседнего здания вываливалась огорченная река проигравших выборы. Павлиньи хвосты как-то поблекли и опустились. Сторонники Дорлекоха расходились под улюлюканье мальчишек с львиными хвостами.

– Вот гады! – заметила Гиневра, а Далила угрожающе на них рявкнула.

Ипполита, вспомнив, что на ней до сих пор надеты мохнатые львиные уши, поспешила стянуть их и выбросила подальше. Нам уже надоел этот бардак. Нужно было найти ключ, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки.

Тетушка Ласло ожидала нас в компании Сенмурва. Казалось, они были вполне довольны друг другом. Хозяйка трепала пса за ухом, он жмурился и улыбался во всю ширину пасти.

– Ну что, понравилось? – спросила она, как только мы вошли.

– Нет, – ответила я, – было ужасно шумно и тесно.

– Этот Авенайс совсем не может петь, – заявила Гиневра. – Носится по сцене, как обезьяна, рычит что-то. Разве это пение?

– Мне цветной свет понравился, – вступила Ипполита на защиту певца. – И львы. Совсем как Геракл наш.

– Тетушка Ласло, – добавила я, – Авенайс вначале был какой-то маленький, черный, с бородкой всклокоченной, а как только его выбрали, он как будто вырос, похорошел… Как это получилось?

– А что ты думала, – ответила Ласло, – он же был простым певцом. А сейчас – верховный правитель. Правитель должен выглядеть соответствующе. Он же избранник!

– Ничего не понимаю! – удивилась я. – Вы сказали, что он должен выглядеть. Но как он вырос на двадцать сантиметров минимум?

– Может он горбился? – предположила Далила.

– Зачем же ему горбиться? Ему народ завоевывать надо, – вполне резонно заметила Ипполита. – Вот в Элладе, когда выбирают сенат, так каждый на котурны становится, лишь бы показать, что он выше другого. Так что Авенайс не складывался пополам, он такой и был.

– Ему нечистая сила помогла! – убежденно заявила Гиневра. – А львы эти из преисподней. Я дело говорю!

Сенмурв громко зевнул:

– Он стал таким, потому что народ его таким хотел видеть. А демоны помогли…

Мы остолбенело уставились на него.

– Знаете, а он прав, – спустя небольшую паузу, сказала Ипполита.

Мы ничего не успели добавить, как в дверь постучали:

– Заходите! – крикнула тетушка Ласло.

На пороге стояли два дюжих стражника – белый и синий. За их спиной, во дворе маячили еще четверо. Они были одеты в новую форму песочного цвета с эмблемой в виде львиной головы и надписью: «Авенайс – голова!»

– Про-проходите, по-пожалуйста, – дрогнул хозяйкин голос.

Сенмурв негромко зарычал. Мы сидели, не зная, как реагировать. Ипполита вся напряглась, рука ее коснулась короткого меча, висевшего на боку. Стражники, заметившие это движение, поспешили нас успокоить:

– Мы пришли к вам, чтобы пригласить вас к верховному правителю, – сказал белый гонец, и оба поклонились.

– Зачем? – спросила я недоверчиво.

– Это нам неизвестно, – ответил синий, – мы всего лишь почетный караул и должны препроводить вас во дворец Авенайса.

– Ох! – всплеснула руками тетушка Ласло. – Какая честь! Я была там только один раз, на экскурсии. У мужа на работе организовали.

– Чего мы там не видели? – буркнула Далила.

– Нам ключ искать надо, а эти тут антимонии разводят, – тихо сказала мне Ипполита.

Поразмыслив, я поняла, что правительственный дворец не хуже любого другого места в этой стране для поиска ключа в Город Ветров и громко произнесла:

– Вот и хорошо. Мы согласны.

Хозяйка гостиницы удовлетворенно кивнула:

– Вот и хорошо, девочки. Собирайтесь, а я пойду прикажу демонам оседлать вам лошадей.

С этими словами она вышла из гостиного зала.

Кавалькада получилась внушительной. Впереди скакали два стражника. У одного из них к седлу был приторочен флаг с львиной головой в центре. За ними парами мы с Ипполитой и Гиневра с Далилой. Четверо остальных замыкали группу.

Дворец верховного правителя был построен из белого мрамора с синими прожилками. Он стоял на зеленой лужайке и был увенчан куполом со шпилем. В данный момент по шпилю взбиралась еле различимая фигурка, чтобы поменять флаги.

Охрана дворца предложила нам сдать оружие, и мы неохотно отдали им свое снаряжение. После этого нам разрешили войти вовнутрь.

Надутый дворецкий в чулках и в парике с кисточкой провел нас во внутренние покои. Мы оказались в круглой комнате. Нет, все-таки она была не круглая, а чуточку овальная.

– Красота-то какая, – выдохнула Гиневра.

Потолок был украшен лепниной и позолотой. Со стен на нас смотрели львиные головы, вроде той, которая висела на двери тетушки Ласло. На огромных вазах, стоящих на резных подставках, был изображен портрет нынешнего верховного правителя. Авенайс глядел на нас и с гобеленов, и с картин в богатых рамах.

– Интересно, когда же он успел? – спросила Далила. – С выборов-то прошло всего-ничего.

– Это все демоны, – услышала я голос.

Мы все обернулись. В комнате стоял Авенайс, держа в руках небольшое лукошко. Вблизи он производил впечатление не свойского парня с гитарой, а солидного государственного деятеля. Никаких карнавальных излишеств, как-то: усов, гривы и хвоста – на нем не было. Видимо, они сделали свое дело. Темный костюм, волосы песочного цвета уложены в строгую прическу. Только вот лукошко не вписывалось в этот облик.

– Хотите малины? – спросил он. – Свежая. Угощайтесь. Обожаю малину.

Мы взяли по горсточке. Малина действительно была необыкновенная: крупная, сочная, со сладким запахом. Я ела по одной ягодке, Ипполита запихнула в рот всю горсть, а Далила облизывалась, умильно поглядывая на правителя. Гиневра же ела совершенно машинально, вроде бы и не замечая вкуса. Видимо, ее больше, чем нас, тревожил вопрос: «Зачем все-таки нас пригласили?»

– Хорошо, – сказала Ипполита, освободившись от малины, – мы здесь. Кому это нужно?

– Действительно, – добавила я, – мы путешественницы, в вашей стране проездом… Чем мы могли заинтересовать верховного правителя?

Вместо ответа Авенайс спросил:

– Вам известны результаты выборов?

– Ну конечно, – удивилась Гиневра. – Ты победил. И твои львы.

Мои спутницы не сомневались, как надо правильно называть уважаемого человека – на вы или на ты. Обращаться во множественном числе было для них нелепицей. Если бы я так могла!

– Действительно, – наклонил голову Авенайс. – Я – верховный правитель Гадолии, избранный по закону и большинством голосов. Вам известно, с каким счетом мне далась победа?

– Нет, нам это неизвестно.

– Я победил с перевесом в четыре голоса. И эти голоса дали мне вы, любезные путешественницы.

– Не может быть! – мы переглянулись.

– Да, да, не сомневайтесь. Демоны представили мне полный отчет. По закону, выбирать имеет право тот, кто в данный момент находится в стране и купит билет на представление. Это именно то, что вы сделали.

– Да, но мы не хотели никого выбирать, мы просто пошли на концерт… возразила Ипполита.

Ей надо было это говорить? Она такая правдорубка, прямо иногда зло берет. Нет, чтобы сказать: «Да, мы знали и постарались…» Вреда от этого никакого, а польза большая. Но Авенайс прервал мои размышления:

– Поэтому я пригласил вас сюда, чтобы поблагодарить и взять вас в свой гарем.

– Что?! – воскликнули мы в один голос.

– Это большая честь для вас, – Авенайс опешил от такой реакции. – Все девушки мечтают попасть в гарем к верховному правителю. И не каждой полагается такая привилегия…

– Я не девушка, – рявкнула Гиневра, – у меня муж есть, король Артур!

– И я замужем, – добавила я.

– А мне ты вовсе не нужен, – внесла Ипполита свою лепту, – после Тесея мне на мужиков смотреть противно. Все подлецы и изменники.

Далила же ничего не сказала.

– Вы не хотите? – поразился Авенайс. – Вы, наверное, не понимаете или не в себе. Нет привилегии больше для женщины, чем быть в гареме у верховного правителя. На всем готовом, демоны исполняют любые прихоти, в народе почет и уважение…

– Мы не согласны, – резко пресекла Ипполита его объяснения.

– Но поймите же и меня, – чуть ли не умоляюще произнес Авенайс. – Мои избиратели этого не поймут. Люди подумают, что я не в состоянии исполнять обязанности главы государства, и мне объявят импичмент и досрочные выборы! А я только-только пришел ко власти.

– А что, в этом заключаются обязанности верховного правителя? – спросила я, все-таки избегая как-либо называть его.

– И в этом тоже! – твердо заявил он. – Народ должен знать, что правитель трудится во благо ему и днем, и ночью. Народ должен быть удовлетворен! Иначе какой же я правитель. Так себе…

– Но мы же не относимся к вашему народу, – возразила Гиневра. – Мы не гадолийки и не требуем от вас удовлетворения.

– Ну и что? Вы же меня выбирали. Значит, знали основные требования нашей конституции.

– Ничего мы не знали! Говорят же тебе – мы пришли на концерт. Кто же знал, что выборы – самое большое представление в этой стране! – отпарировала амазонка.

– Ну, конечно! – воскликнул Авенайс. – Концерт сам по себе скучен, если не преследует более высоких целей.

– Интересно, каких? – не удержалась я.

– Выборы, например, или реклама. Все должно приносить пользу, даже такое эфемерное занятие, как пение и пляски.

Далила продолжала хранить упорное молчание. Это становилось подозрительным, если принять во внимание, что обычно она за словами в карман не лезет. Наконец она произнесла:

– Что вы напали на такого приятного человека? Видите, не может он нас отпустить, иначе заклюют его же слуги. Нужно пойти ему навстречу, а он нам навстречу. Так все будут довольны и удовлетворены. Верно? – и она посмотрела на Авенайса откровенным взглядом.

Тот встрепенулся.

– А что вам надо? Зачем вы к нам приехали?

– Ну, наконец-то, – вздохнула Ипполита. – Рассказывай, Марина.

И я начала рассказ о Йоме и колдунье Душматани. О том, как нашли мы заклинание, но не нашли еще ни двери, ни ключа, и то, что нам необходима помощь верховного правителя.

Авенайс задумался.

– Куда далее держите вы путь?

– В Шикору, страну варваров. Нам необходимо найти Город Ветров и освободить царевича. Иначе нам никогда не увидеть родных.

– Да, – задумался правитель, – сложная задача. Не знаю, чем же можно вам помочь… Ну, ничего. Пока останетесь у меня, вы же понимаете, что сразу я вас отпустить не могу. А тем временем мои хитроумные советники что-нибудь придумают. Должен же быть выход из этого положения.

И подхватив пустое лукошко из-под малины, Авенайс улыбнулся нам на прощанье ослепительной улыбкой в тридцать два зуба и вышел из овального зала.

– Влипли… – убежденно сказала Гиневра.

– Может, он нас действительно отпустит? – робко предположила я.

– Ага, дожидайся, – Ипполита была вне себя. Она не терпела ни малейшего мужского давления над собой.

– Все обойдется, я уверена, – только Далила была оптимистична в этой ситуации.

Снова на пороге возник толстый дворецкий в белых чулках и, поклонившись, повел нас длинными переходами.

Он остановился около массивной двери с надписью: «Гарем. Вход только по членским билетам», и постучал. Дверь открылась. На пороге висели в воздухе два демона. Ног у них не было. Полупрозрачными хвостами демоны мели пол.

– Привел, – сказал дворецкий и поспешил сдать нас с рук на руки.

– А-а, путешественницы! – сказал один из демонов писклявым голоском.

– Проходите, – добавил второй не менее тонким дискантом, – я сейчас выпишу вам членские билеты.

Мы вошли и осмотрелись.

Если на что-то это место было похоже менее всего, так это на гарем.

Большой зал, освещенный неоновым светом, был разделен на небольшие перегородки, не достающие ло потолка. Стены выкрашены в серо-зеленоватый эргономический оттенок. Все пространство зала было уставлено столами с большими тумбами под ними. На столах стояли странные приборы, издающие стрекочущие звуки.

И еще – везде были женщины. Одетые в длинные строгие юбки и белые блузки, они сновали между столами, неся в руках кипы бумаг. За одним из столов, самым большим, сидела строгая дама и отдавала приказания. В воздухе роились мелкие бесы, выполняя многочисленные поручения.

От неожиданности у меня перехватило дыхание. Я, воспитанная на сказках «Тысячи и одной ночи», представляла себе гарем совершенно по-другому.

– Что это, Марина? – спросила меня ошарашенная Далила.

– Не знаю, они говорят, что гарем.

Ипполита взяла быка за рога:

– Послушай, подруга, – схватила она за рукав пробегавшую девушку, – где мы находимся?

– Как где? – удивилась она. – В гареме верховного правителя-льва Авенайса.

– А кто вы тут все такие? – продолжала допытываться Ипполита.

– Смотря кто, – девушка попыталась было высвободиться, но Ипполита крепко держала ее за рукав. – Я, например, наложница-практикантка.

– Кто? – наша четверка вскрикнула одновременно. Ипполита даже выпустила от неожиданности рукав.

– Да, а что? – с вызовом сказала практикантка. – Вот поучусь немного и дойду до уровня младшей жены, а там и до статуса «Отрада души» недалеко.

– Нет, я сейчас умру! – застонала Далила и уселась прямо на пол, устланный ковром. – Чтобы я этому училась? Как мужчине понравиться? Да за кого они меня тут принимают? Чему меня могут научить эти сушеные ящерицы?! Да они позабыли все, как выглядит мужское орудие, а уж как его в руках держать – и слыхом не слыхивали!

Мы бросились к ней.

– Успокойся, дорогая, – говорили мы ей наперебой. – Никто твое умение под сомнение не ставит. Может, они не то имели в виду…

– Я знаю, что они имели в виду! – заорала разъяренная Далила, ничуть не успокоившись. – Мало мне своих родственничков дома было: «Далила, подумай о себе, он же еврей, не надо с ним. Он это не так поймет…» Много вы знаете, как Самсон меня понимал, на руках носил. И никого лучше него у меня не было. И я была у него самая-самая. А сейчас, эх…

Далила закрыла глаза руками и зарыдала. Седая начальница сделала рукой жест, тут же подбежали две девушки с травяным настоем и принялись поить расстроившуюся филистимлянку. Далила покорно выпила напиток и через несколько мгновений уснула.

Мы бережно подхватили ее под локотки и потащили сонную в одно из боковых помещений, где стояли застеленные кровати.

Когда суматоха утихла, мы подошли к столу седовласой женщины.

– Присаживайтесь, уважаемые гостьи. Меня зовут Пери Пилегеш, я главная хранительница гарема, и моя должность не меняется от перемены верховного правителя. Сейчас мы служим львууподобленному Авенайсу, раньше были другие, но это не важно. Гарем – это незыблемый институт нашей демократии. Мне передали, что вам оказана большая честь – быть в числе гаремных наложниц и жен. Я объясню вам ваши обязанности…

– Объясни нам только одно, мудрая женщина, – вдруг перебила ее кроткая Гиневра, – как могу я, или вот Марина (она ткнула в меня) быть женами у вашего повелителя, если мы замужем?

– Ну и что? – удивилась она. – Мы входим в положение. Замужние женщины не остаются в ночные смены, а если есть маленькие дети, то получают отпуск по уходу. С тридцатипятилетнего возраста можно уходить из гарема свободно, но не все этим правом пользуются. Есть настоящие энтузиастки своего дела.

Ее речь напомнила мне что-то смутно знакомое – примерно такой лексикой разговаривала с нами, пузатой малышней, моя первая учительница – Галина Сергеевна. Когда мы слишком шалили, она рисовала на доске круг и заставляла туда безотрывно глядеть. А наш класс боялся оторвать глаза от этой меловой окружности – такими методами жуткая сталинистка боролась с избытком детской энергии!

– Ну, хватит, – внезапно остановилась директриса. – У меня полно работы, видите?

Она показала на пачку бумаг на столе. Виднелись график ночных дежурств, кривая посещений повелителя и прочая бюрократическая макулатура.

– Идите отдохните, – махнула она рукой, там комнаты релаксации.

И Пери Пилегеш углубилась в бумаги.

Ночью я вертелась, как на угольях. Гиневра, погоревав, уснула. Ипполита, истратив весь свой пыл на обличение здешних порядков, угомонилась тоже. Где-то за стеной храпела Далила. А я все обдумывала, где же достать ключ ко входу в Город Ветров. Так ничего и не придумав, заснула.

Проснулась я поздно. Гиневры с Ипполитой не было – наверное, они встали раньше меня и пошли в общий зал. Потянувшись, я нащупала свой отощавший рюкзачок, с которым не расставалась, достала щетку, смятый тюбик «Колгейта» и пошла искать ванную.

В гареме был страшный переполох. Дамы бегали, задевая друг друга, Пери Пилегеш со злости бросала в разные стороны бумаги, наваленные на столе. Гиневра с Ипполитой сидели в центре зала и ошарашенно глядели по сторонам. Далилы нигде не было.

– Что происходит? – я подошла к подругам.

– Сами не знаем, – ответила Ипполита.

– Далила пропала…

– Куда она могла деться? – спросила я. – Из-за этого такой сыр-бор? Может, погуляет и вернется?

– Тут говорят, – взволнованно сказала Гиневра, – что ее уже пять часов нет.

Она очень переживала за подругу.

Пришлось подойти к разъяренной начальнице. Увидев меня, она заорала:

– Нет, вы совсем ничего не понимаете! Как она посмела?! Без графика, без получения статуса младшей наложницы! Пусть ее демоны накажут!

Смутная догадка замаячила передо мной. Я поняла, что лучшей защитой яляется только нападение, тем более, что ко мне подбирались демоны-евнухи с хвостами вместо ног.

– Это наша Далила – младшая наложница? Да она таких, как ты, старая клизма, дюжину за пояс заткнет! Да если твои паскудные демоны к ней приблизятся, я их в порошок сотру – не хочу пока силу показывать!

Ко мне на выручку прибежали Гиневра с Ипполитой и стали по бокам. Видимо, втроем мы представляли собой довольно внушительную композицию, потому что начальница отступила и недовольно заворчала что-то.

– Если бы не этот ключ, ноги бы моей здесь не было! – вздохнула я.

– Да что мы тут сидим? – Ипполита была вне себя. – Только время тратим. Что ты думаешь – этот канатный плясун знает, где что искать? Он поможет нам найти ключ?

– Ты не понимаешь, – возразила я ей, – у него в руках власть. Если он согласится нам помочь, то мы найдем ключ гораздо быстрее, чем если бы искали сами.

– Марина права, – сказала Гиневра, – надо подождать немного и добиться встречи с Авенайсом. Ты вспомни, как эти львы спихивали со сцены всех, кроме девушек. Вот кратчайшая дорога к нему.

– И кто пойдет по этой дорожке? – съязвила амазонка. – Вы, замужние дамы? Или я – поклонница Сапфо?

По залу внезапно пронесся коллективный вздох изумления. Как будто ветер взметнул кучу опавших листьев. Мы обернулись…

Посередине зала стояла Далила. Боже, как она выглядела! Спутанная грива волос стояла дыбом, под глазами залегли глубокие синие тени. Одета она была в какую-то хламиду с глубоким вырезом.

Но главное – Далила улыбалась, как кошка, съевшая блюдце со сметаной. Ничуть не смутившись от взглядов, устремленных на нее со всех сторон, она подбоченилась и крутанула на пальце какую-то блестящую штуковину на веревочке.

– Далила, где ты была? – бросились мы к ней.

Но нас опередила Пери Пилегеш, которой подлетевший демон что-то шепнул на ухо:

– Мне доложили, что ты только что вышла из опочивальни нашего верховного правителя! – сказала она грозно.

Далила соизволила открыть рот:

– А тебе-то что?

От такой наглости начальница открыла рот да так и осталась. А Далила продолжала:

– Буду я еще тебя спрашивать. Или твоих евнухов хвостатых… Мужик он и есть мужик – неважно, где находится – в хлеву или на троне.

– Что это? – спросила я, указывая на блестящую штучку, которую Далила, не переставая, вертела на пальце.

– Медаль, – ответила она и протянула мне ее.

– За усердие? – не удержалась Гиневра.

Медаль была тяжелой и отблескивала тусклым металлом. На одной стороне была высечена надпись на незнакомом мне языке, а на другой – женский профиль. Вертя так и эдак медаль в руках, я оглянуться не успела, как подскочившая Пери Пилегеш, выхватила ее у меня из рук.

– Ты, ты… – ее голос прервался. – Это же священная медаль первого верховного правителя Гадолии!

– Вот как? – удивилась Далила. – А я и не знала…

– Она – историческая реликвия нашей страны, а ты крутишь ее, будто это медный грош с дыркой.

– Откуда она у тебя? – спросила Ипполиту Далила.

– Оттуда, – огрызнулась она. – Левчик подарил.

– Верховный правитель для этой чужестранки – уже Левчик, – заскрипела большими зубами начальница.

– Подумаешь, – пожала плечами филистимлянка, – и что вы все на меня взъелись? Ну, провела ночь с мужиком. Не лучше и ни хуже другого. Самсончик мой ему сто очков вперед даст…

Ипполита подошла к Пери Пилегеш и решительно отобрала у нее медаль.

– Что это за штука такая? – спросила амазонка, разглядывая подарок Авенайса.

– Эту медаль приказал отлить наш первый верховный правитель Клугер Мудрый в честь дамы, покорившей его сердце. После того, как она таинственно исчезла, был организован государственный гарем, в котором служат лучшие девушки и женщины нашего государства. Но ни одна с тех пор так и не смогла завоевать сердце ни одного верховного правителя.

– Одна смогла, – констатировала я и взяла медаль у Ипполиты. Профиль не принадлежал красавице. У нее было три подбородка и крючковатый нос. – Она же безобразна!

– Просто не нашлось в те времена хорошего резчика. Вот и вышло так, как вышло. Как ни старались наши скульпторы вылепить прекрасные черты юной возлюбленной Клугера Мудрого, после отливки получалось вот такое безобразие. Лицо расплывалось, появлялись подбородки… Наконец наш первый правитель, дал понять всем свою великую мудрость. Он сказал: «Что бы ни было изображено на этой медали, знайте: ее отливали в память о моей так бесследно исчезнувшей возлюбленной. И пусть ее черты изображены лишь приблизительно, память о красоте несравненной навсегда будут запечатлена в моем сердце. Да будет так!» – Пери Пилегеш даже всплакнула, вытирая глаза уголком рукава.

– Кажется, я знаю, кто это… – сказала я, усиленно всматриваясь в портрет, выбитый на медали. Точно! Такие же изображения, только на позеленевшей бронзе, я видела у двух мужиков в Баку. Они-то и заманили меня сюда.

Сомнений не было – на моей ладони лежал портрет ведьмы Душматани!

– Кажется, Далила нашла то, что мы ищем в этой стране… – пробормотала я, не веря в свою удачу.

– Что ты сказала? – Ипполита подошла поближе.

– Это ее портрет! – я все больше убеждалась в своей правоте. Сомнения покинули меня. – На медали изображена ведьма из Города Ветров!

– Ты уверена? – ахнула Гиневра.

– Вполне. Я уже видела медальон и кольцо с таким же профилем. Они были на ее слугах.

– Здорово! – Далила прямо подпрыгнула на месте. – Надо срочно сматываться отсюда.

– А как… – Гиневра выразительно посмотрела на Пери Пилегеш.

– Выпущу вас, – вздохнула она, – вы мне тут такой беспорядок создаете. Никакой управы на вас нет.

Она подозвала к себе хвостатых демонов. Те, поклонившись в воздухе, поспешили к выходу, и вскоре мы были уже за пределами дворца верховного правителя Гадолии – Авенайса.

Тетушка Ласло ахнула, увидев нас, и всплеснула руками. Видимо, она горевала о четырех сумасбродных девицах, выбравших приключения на свою голову вместо обеспеченного существования в государственном учреждении.

Сенмурв прыгал, лизался и вилял хвостом от радости, как обыкновенная дворняжка. Домашние демоны и здоровая пища ему до чертиков надоели.

– Что случилось? – спросила она.

– Вернулись, нам ехать надо, – ответила за всех Ипполита.

– И он вас отпустил? Вы ему не понравились? Вот уж не поверю!

– Очень даже понравились, – усмехнулась Гиневра.

– Что, все сразу?

– Ну, не все… – вступила я в разговор. – Далила больше всех.

– Сколько мы вам должны за стол? – перевела Ипполита разговор со скользкой темы.

– Сейчас подсчитаю, – хозяйка гостиницы сразу посерьезнела и принялась шевелить губами.

– А что, твои демоны этим не занимаются? – съязвила Далила, молчавшая до сих пор.

– Что ты, милая?! – встрепенулась тетушка Ласло. – Разве им можно деньги доверять? С вас двенадцать золотых, включая стоимость особого блюда из экзотических продуктов.

Интересно, что она называла экзотическими продуктами? Виноградные листья для долмы?

Ипполита расплатилась, а я спросила:

– Как нам добраться до Шикоры?

– И что вы там забыли? – запричитала она. – Дикие люди, никакого понятия о демократии. О демонах в доме понятия не имеют, холодно, по улицам белые медведи разгуливают. Оставайтесь у нас, а? Женихов вам подберем, кому беленького, кому – синенького.

– Нет, нет, – отказались мы. От хозяйки не было никакого прока. На роль гида тетушка Ласло не годилась. – Нам пора… Сенмурв, пошли.

Вспрыгнув на коней, мы поскакали прочь из Гадолии.