"Город Ветров" - читать интересную книгу автора (Певзнер Керен)

Глава четырнадцатая,

Летя рядом с нами на бреющем полете, Сенмурв произнес:

– Всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно…

– Ты что, дорогой, – осадила я коня, – Черчилля читал?

– Нет, – ответил пес, – это мои собственные размышления. Думаю, если бы не Далила, долго бы вам пришлось искать ключ.

– Да, – крикнула издалека Гиневра, – Далила у нас молодец! Отлично поработала!

– Я бы так не смогла, – призналась Ипполита.

А я подумала, что ситуация с Далилой очень напоминает мне рассказ «Пышка» Мопассана с точностью до наоборот.

– О чем ты думаешь? – окликнула меня Ипполита, пуская коня в галоп.

– Так, вспомнила одну байку…

– Расскажи, – попросили мои спутницы.

И я принялась рассказывать. Наши кони перешли на медленную рысь, и в конце концов Гиневра стала вытирать покрасневшие глаза, а Далила красноречиво хмыкала, будто говоря: «Я бы им показала…»

Так, беседуя, мы обогнули огромное дерево с транспарантом «Добро пожаловать в Гадолию!» и помчались дальше, на север, к горному кряжу.

Как мы перебирались через него, мне даже вспоминать неохота. Наши кони сползали, Сенмурв подталкивал их сзади. Далила упала и расцарапала себе щеку. Ипполита подбадривала нас всех, но и ее силы были на исходе. Самое противное в этой ситуации было то, что мы не знали, куда мы идем. Знали только о том, что Шикора находится на севере, и все.

Когда мы достигли перевала, Сенмурв вызвался провести рекогносцировку на местности. Решив сделать привал, наша маленькая компания нашла ровное место, мы развели костер (у меня еще оставались спички, а пользоваться волшебным даром магов не хотелось) и уселись вокруг него, грея озябшие руки.

Крылатый пес отсутствовал недолго. Опустившись и степенно сложив крылья, он произнес в телеграфной манере:

– Там внизу человек. Лежит. Не двигается. Но дышит.

– Ему, наверное, плохо! – заахала Гиневра. – Надо помочь!

– Мужчина? – хмуро поинтересовалась Ипполита.

Сенмурв кивнул.

Поспешно загасив костер, мы двинулись вниз.

У подножия горы был вырыт глубокий ров. Он тянулся вдаль и концу ему не было видно. Лежащего человека мы увидали издалека. Он лежал навзничь, выпятив подбородок вперед. Ров только сверху показался нам мелким, на самом деле человек лежал на глубине около трех метров. Ни веревки, способной выдержать наш вес, ни молодого деревца поближе не оказалось.

– Эй! – стали кричать мы ему. – Ты живой?

Бородач открыл глаза и уставился на нас мутным взглядом.

– Вроде… – пробормотал он, хлопая себя по бокам. Попытки встать он не сделал.

Сенмурв сидел на краю рва, по обыкновению склонив голову набок.

– Хотите, я принесу его? – спросил он.

Мы обрадовались.

– Давай, Сенмурчик, вытащи его, – попросила я.

Крылатый пес плавно взлетел и спикировал в овраг.

Лежащий на спине человек, увидав, что на него несется жуткое чудовище, стал размахивать руками, отбиваясь изо всех сил. Лететь наверх посредством пса величиной с теленка он не собирался.

Вылазка не удалась. Обиженный пес вернулся к нам и пробормотал:

– Темный человек! Что он, летучих собак не видывал?

Если бы у Сенмурва были плечи, как у людей, он бы ими пожал.

– Еще бы, – встала на защиту человека во рву Гиневра, – я бы тоже испугалась…

– Так что будем делать? – спросила Ипполита. – Нельзя же его тут оставлять.

– А по-моему, он там себя неплохо чувствует, – заглянув в ров, констатировала Далила.

Человек снова разлегся на глинистом дне рва, скорей всего, он уже успокоился после схватки с крылатым монстром. Глаза его были закрыты, он даже улыбался.

– Какая же ты бессердечная! – рассердилась я.

Так в препирательствах – стоит что-либо делать или оставить так, как есть, – прошло несколько минут. Тем временем снизу послышились звуки. Мы наклонились надо рвом.

Мужик уже не лежал, а сидел, оглядываясь по сторонам. Видимо, соображал, где он находится. Потом достал из кармана какой-то сосуд, отпил немного, вытерся рукавом и что-то в сердцах буркнул. В мгновение ока он взвился вверх и оказался сидящим около нас, на краю рва.

Мы лишились дара речи.

– Ну, что уставились? – икнул он. – Пограничника никогда не видели?

– Это кто пограничник? Ты, что ли? – Ипполита пришла в себя первой.

– Я! – гордо сказал мужик и подбоченился.

Вид у него, конечно, был еще тот. Одетый в затрапезную куртку грязно-бурого цвета и мешковатые штаны, густо залепленные грязью, он был похож на бродягу, а не на пограничника. Борода, торчащая в разные стороны, только дополняла картину.

Он понял, что не очень-то нас убедил. Ругнувшись про себя, он достал из кармана маленькую зеленую шапку, нацепил ее и выпятил вперед бороденку.

– Ну?

На шапке была надпись: «Шикорянские пограничные войска».

– Ага, – кивнула Гиневра, – вот теперь убедил.

– Это что, Шикора? – спросила я, боясь поверить в удачу.

– Она самая, – кивнул он и чуть не упал. – Предъявите документы!

– Чего? – рявкнула на него Ипполита. – Какие документы? Я – царица амазонок, буду тебе чего-то там показывать?

– Или я, королева Гиневра! – тут же добавила артурова супруга.

Мне пришлось их урезонивать. Ипполита кипела от гнева и хотела тут же порубать мужика в капусту, Гиневра изображала оскорбленную добродетель. Далила решила исправить ситуацию:

– Послушай, пограничник, давай договоримся…

Мужик посмотрел на нее с интересом и прищурился.

– Ну, что? – сказал он. – Начнем предъявлять или сделаем красиво?

– Красиво, красиво, – закивала умненькая Далила и сунула ему четыре золотые монеты.

– Другое дело, – согласился он, пробуя монеты на зуб. – А то вчера вот какие-то зубастики проходили, зеленые бумажки совали. Разве это деньги, то есть, документы? Тьфу!

– Скажи, пожалуйста, как тебе удалось подняться из оврага? – спросила я.

– Тсс… никому ни слова, – прошептал он, оглядываясь.

– А что такое?

– Я ничего не говорил! – мужик зашатался и рухнул на землю в непосредственной близости от края рва. Мы поспешили оттянуть его подальше.

Кажется, он заснул мгновенно. Ипполита принялась его тормошить:

– Скажи, идти-то куда?

Не открывая глаз он пробормотал:

– Куда вождь рукой показывает…

И заснул окончательно.

– Черт с ним! – Ипполита бросила свою затею. – Спит мертвецким сном. Куда теперь?

Сенмурв плавно взлетел и, сделав несколько кругов, опустился на землю.

– Там что-то видно. Надо туда.

Мы развернули своих коней и поскакали подальше от гор, от спящего пограничника, туда, где на горизонте виднелась еле заметная черная точка.

Этой точкой оказался железный истукан. Непропорционально большая голова сидела на коротком туловище. Огромный лоб доходил до лысой макушки, маленькие глазки были прикрыты.

Правая рука истукана вытянулась вдоль туловища, в левой он держал головной убор макушкой вниз.

Мы обогнули статую. Сенмурв обнюхал ее, а Далила постучала по короткой ноге. Железный болван ответил гулким эхом – внутри он был полым.

– Что будем делать? – спросила Ипполита. – Интересно, это о нем говорил тот мужик, у горы?

– Если не о нем, то в этой степи больше нет никого… – разочарованно протянула Гиневра.

Истукан меня жутко раздражал. Набрав мелких камешек, я принялась бросать их в него, стремясь попасть в нос железному лобастику. Носа у него практически не было, так что задача стояла трудная.

Один камешек попал в кепку, которую статуя держала позади себя. Истукан вздрогнул и заскрипел рукой.

– Что это?! – вскрикнула Далила.

Решив повторить эксперимент, я бросила камешек прямо в кепку. Истукан не шевельнулся, только камень со свистом вылетел из нее.

– Ага, – сказала Далила, – камни ему не по вкусу.

– А что ему по вкусу? – спросила Гиневра, подвигаясь поближе.

– А мы сейчас проверим, – сказала я и порылысь в карманах.

Достав мелкую монетку, я бросила ее в кепку. Правая рука истукана дернулась и застыла под углом тридцать градусов к телу. Поняв, что денег недостаточно, я взяла еще несколько монет, которые протянула мне Далила, и опустила их все в тот же головной убор. Словно мотор, попробовавший горючего, рука железного истукана выпрямилась и показала направление. Дорога вела на северо-восток.

Теперь хоть была какая-то определенность. Мы вскочили на своих скакунов и помчались по направлению, указанному статуей. На пути нам еще попадались несколько подобных болванов, все на одно лицо. Я бросала монетки, внутри что-то скрипело, поворачивалось, и мы ехали дальше.

Начали появляться строения. Серые угрюмые дома так не были похожи ни на пестрые жилища ирбувян, ни на закрученные как раковины, громадные здания гадолийцев. Все было тускло, серо и находилось в состоянии вечной стройки.

Копыта коней стали утопать в вязкой глине, мы тряслись от холода и сырости и вскоре подъехали к первым домам.

Несколько шикорян несли на плечах какую-то железяку, по-видимому, очень тяжелую. Технологическим процессом командовал толстый мужик в теплой шапке. Он ритмично взмахивал рукой, и рабочие делали еще пару шагов. Они продвигались к огромному постаменту, на котором было установлено нечто бесформенное.

Вдруг нога одного из носильщиков поехала по скользкой глине, он поскользнулся, упал, за ним зашатались другие, тяжелая загогулина упала на землю. Раздался хлюпающий звук, фонтан жидкой глины окатил и рабочих, и их бригадира.

Издалека мы наблюдали немую сцену, так как звуки голосов до нас не доносились. Толстый бригадир топал ногами и размахивал руками. Рабочие стояли, понурив головы. Любопытная Далила двинулась вперед. За ней потянулись Гиневра с Ипполитой. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ними.

Подойдя поближе, я услышала, как толстяк-начальник орал нечто непонятное:

– Идиоты! Прощелыги! Уронить в грязь ногу великого вождя! Я вас посажу! Сгною! Немедленно забиячьте эту биевину на вон ту биятень и чтобы она забиялась как бий! Понятно?

– Понятно…– хмуро сказали рабочие и наклонились над железякой. И произошло невероятное. Тяжелая железка легко выплыла из грязи и, поддерживаемая рабочими, вплыла на постамент, да так и осталась там стоять, как влитая.

– Уф-ф… – сказал прораб и, сняв свой треух, вытер пот со лба. Под шапкой оказалась абсолютно лысая голова с выпуклым лбом. Сходство с железными памятниками было столь поразительно, что я оглянулась на своих подруг, словно искала подтверждение своим ощущениям.

То же самое заметили и они. Все три дамы совершенно неприлично уставились на прораба, не веря глазам своим.

Он был смущен этаким вниманием к своей персоне и буркнул что-то про себя, отворачиваясь.

Мне пришлось взять на себя тяжелую долю сборщика информации.

– Скажите, пожалуйста, что это вы там строите? – спросила я его, указывая на постамент, выполненный в конструктивистской манере.

– Памятник вождю, что же еще, – недовольно ответил он.

Не это меня интересовало, но надо было соблюдать политес.

– И много у вас в стране таких памятников?

– Сколько надо.

– А сколько надо? – ввернула неугомонная Далила.

– Чтобы народу хорошо было, – твердо ответил прораб.

– Оно ему надо… – я схватила Далилу за руку, иначе не миновать было беды.

Ипполита перехватила инициативу:

– Да, ты прав. Ваши истуканы здорово помогли нам. Показывали дорогу как компасы.

– Что?! Какие истуканы? – начальник, похожий на вождя, был вне себя. Он орал и топал ногами так, как будто амазонка обидела его кровного родственника. Мы растерялись. Гиневра укоризненно смотрела на неследящую за языком амазонку. Работяги, внимательно наблюдавшие за процессом, схватились за мотыги. Обстановка накалялась.

Сходство со статуей и навело меня на мысль немного успокоить разбушевавшегося прораба:

– Знаете, вы очень похожи на вашего вождя! Прямо вылитый! Он вам, случайно, не родственник?

Прораб недоуменно уставился на меня, потом глянул на своих рабочих, но те отшатнулись от его бешеного взгляда, и вдруг внезапно бросился на меня. Он несся, как разъяренный бык, свистя ноздрями и крича:

– Убью!

Ипполита подхватила его на полдороге ко мне и железной рукой крепко приложила ему по затылку. Детина обмяк. Работяги, замахиваясь ломиками, бросились на выручку своему хозяину. Но навстречу им встали Гиневра и Далила. Ловко работая короткими мечами, которых они даже не вытащили из ножен, смелые дамы глушили всех подряд. Четверо мужиков свалились, как спелые бананы. Мне так и не удалось воспользоваться своими нунчаками.

Бригадир постепенно начал приходить в себя. Отплевываясь жидкой глиной, он сипел:

– Кто похожи – эти придурки? Они похожи на вождя? У этой ненормальной четыре глаза, а она не видит, что только я здесь начальник и право имею…

Мне вдруг стала понятно, что всему виной моя старая ошибка. Я снова обратилась к здешнему обитателю на «вы», и бригадир счел это оскорблением. Вероятно, он был так доволен своим сходством с популярным человеком, что не хотел делиться им ни с кем.

Неожиданно из-за угла недостроенного серого дома показалась закрытая карета. Лошади мчались прямо на нас.

Рабочие, лежащие в жирной глине, переменили позу: со спины они перевалились на живот и встали на колени. Бригадир затрясся мелкой рябью. Но с места они не сдвинулись – казалось, что им совершенно безразлично, собьют их лошади или нет.

Не доходя до нас десяти шагов, карета резко остановилась. Из-под копыт полетели комья грязи. Мы отшатнулись.

– Но-но! – рявкнула Ипполита. – Вы поосторожней там, болваны!

У бригадира подкосились ноги, он тоже рухнул в лужу рядом с подчиненными.

Дверцы кареты распахнулись, и оттуда выскочили четыре бравых молодца в черных костюмах. Я, честно говоря, подумала, что они – негры, причем голые. Странная эластичная ткань костюма, похожая на блестящий латекс, облепляла все тело молодцов, не скрывая ни мощных бицепсов, ни рельефную выпуклость между ног. Такие ребята понравились бы Далиле – любительнице фактурных мужчин, если бы не одно обстоятельство – у них не было лбов. Прямо от бровей начиналась плоская, как тарелка, макушка, на которой росли вверх волосы ежиком. Это напомнило мне проростки пшеницы, которые высевают у нас в Баку перед весенним праздником Новруз-Байрам. Уверена, это были телохранители крупного местного шишки.

Они встали по бокам кареты. Оттуда, лысиной вперед, вылез их начальник. Выйдя на свежий воздух, он расправил плечи и посмотрел на нас. Мы загляделись – этот дядька тоже был похож на вождя, только ростом чуть повыше.

– Что здесь происходит? – спросил он, капризно изогнув брови.

Поняв, что в ближайшие десять минут его бить не будут, бригадир встал с колен и почтительно изогнулся.

– Все в порядке, господин Троюродный, работаем…

– В порядке?! – гаркнул мужик из кареты. – Почему до сих пор у вождя только одна нога? Где вторая?

– Не подвезли…

– Медленно работаете, уклонисты!

– Мы не виноваты, – заныли рабочие, – это все они. Прискакали, вопросы задают странные.

Троюродный посмотрел на нас, будто раньше не видел.

– И какие-такие вопросы вы задаете, женщины?

– Да пошел ты! – плюнула Далила перед собой, а Сенмурв зарычал.

– Девочки, не надо, – попыталась я их урезонить.

– Что-о?! – завопил он как резаный. – Троюродного посылать?! Взять их!

Парни в латексе направились к нам. Мы снова приготовились к бою. На этот раз противники были посерьезнее.

– Разбегайтесь! – крикнула Ипполита.

Обороняться было нелегко. Телохранители хватали нас, а мы увертывались от объятий и захватов – благо их костюмы были гладкие. Державший себя ранее в рамках приличия, Сенмурв взлетел, как истребитель, круто вверх и стал долбить лапами по плоским, как сковородки, головам разъяренных телохранителей. Он даже умудрился встать задними ногами на удобные макушки двух парней, а передними пихнуть со всей силы третьего, схватившего меня.

Троюродный начальник, стоявший поодаль и не вмешивающийся в драку, вдруг крикнул резким высоким голосом:

– Ату их! Забиячьте этим биевым забийкам так, чтобы забиянились совсем!

Со мной стало происходить что-то странное. Все члены обмякли, и я без сил опустилась на землю. Руки-ноги стали ватными и тяжелыми. Мои подруги были в таком же состоянии. Как будто нас загипнотизировали.

Только Сенмурв продолжал яростную атаку. И пока двое резиновых молодцов отбивались от него, другая парочка подхватила нас, как кули с мукой, и зашвырнула в просторную карету. Телохранители вскочили следом за нами, успев захлопнуть дверцу прямо перед носом крылатого пса, и лошади рванули с места.

Последнее, что я смогла увидеть перед тем, как закрылась дверь, прораб и работники наперегонки бросились к нашим коням.

Гонка по ухабам продолжалась недолго. Карету так трясло, что мы все набили себе синяки, но даже повернуться удобнее не было сил. Начальник сидел впереди, а четверо качков без признаков лба не выпускали нас из поля зрения.

Наконец, лошади замедлили свой бег, и карета остановилась. Послышался скрип открываемых ворот, вопросы привратников, и мы въехали на широкий двор, замощенный булыжником. Меня и моих подруг выволокли наружу, я с радостью поняла, что уже могу немного двигать руками и идти. Действие гипноза стало ослабевать. С огорчением я заметила, что нас разоружили, а меня лишили даже моего надежного рюкзачка.

Подталкиваемые уже другими охранниками, такими же мускулистыми и безмозглыми, мы вошли в замок, возле которого остановилась карета. Темным извилистым переходам, казалось, не будет конца. Лестницы то взбирались круто вверх, то опускались глубоко вниз. Глаза ничего не различали в кромешной темноте. Мы шли, крепко держась друг за дружку и с трудом сохраняя равновесие.

Дверь отворилась, и мы вошли в ярко освещенную комнату, зажмурившись от резкого перехода. Когда я открыла глаза, то с удивлением заметила, что в центре пустой комнате стоит стол, а за ним сидит еще одна копия железного вождя. С каждым новым близнецом схожесть становилась все яснее, будто скульптор оттачивал резец, набираясь опыта.

– Привели, господин Двоюродный, – один из охранников поклонился, а остальные встали сзади нас, уперев руки в бока.

– Вижу… – человек, которого назвали Двоюродным, встал из-за стола и, обойдя его, направился к нам. – Чужеземки, значит. Ну-ну…

Он покачал головой, и лицо его приобрело зловещее выражение.

Еле разлепив непослушные губы, я произнесла:

– В чем дело? Зачем вы нас задержали?

– Ха! – деланно хмыкнул он. – И она еще спрашивает! Прискакали, мутят воду, мешают творческому процессу возвеличивания вождя! А еще переход границы без документов! И собака…

– Что собака? – с вызовом спросила Ипполита. – Наш Сенмурв будет сидеть и дожидаться, пока вы нас скрутите?!

– Вы оказали сопротивление работникам боевых искусств! Во время их непосредственной деятельности на благо государства! Этого мы не прощаем!

– Так вам этот пограничник напорол чуши? – вставила Далила. – Да он лыка не вязал! И вверх на три метра летал, вместо того, чтобы границу охранять!

– Употребление священного напитка Хомы в рабочее время не возбраняется, сухо ответил Двоюродный. – А вот почему он использовал магический язык на службу себе, а не государству, это нужно еще проверить.

– Какого такого напитка? Священной Хомы? – удивилась Гиневра. – Да ваш хранитель границ пьян был в драбадан и лыка не вязал!

Очень смешно было слышать от почтенной жены короля Артура такие выражения. Но что поделаешь, общение с такими экзотичными дамами, как Ипполита и Далила, отпечаток накладывает.

– При чем тут лыко? – удивился начальник, похожий на вождя. – У нас пограничники действительно не вяжут лыка. Для этого есть специалисты. А вот потребление Хомы ведет к росту сознательности, любви к вождю и ревностному исполнению долга.

– Оно и видно, – прошептала Далила мне на ухо.

– Что вы там шепчетесь? – нахмурился он.

– В той стране, откуда я родом, – ответила я, – употребление вашей Хомы, а попросту алкогольных напитков, является нарушением трудового законодательства, а в некоторых случаях и преследуется по закону.

Сама того не замечая, я перешла на сухую канцелярщину. Назло Двоюродному…

– Это все, конечно, очень интересно, но меня занимает совершенно другое зачем вы пожаловали к нам в страну? Какие такие диверсии замышляли против вождя? Сознавайтесь! А не то хуже будет.

– Вы что все тут, с ума посходили?! – взорвалась Ипполита. Она явно намеревалась броситься на начальника и придушить его, но безголовые молодцы с ежиком схватили ее за локти и не отпускали. Амазонка попыталась вырваться, но ей это не удалось.

Начальник, меривший комнату неторопливыми шагами, тем временем продолжал:

– Вы начали с диверсии против постамента нашему кормчему! Из-за вас нога вождя оказалась в грязи и в опасности.

– Рабочие сами поскользнулись, – начала оправдываться Гиневра, но мы на нее шикнули.

– Нет! Они поскользнулись из-за того, что вы появились в их поле зрения и вместо того, чтобы заниматься своим делом, рабочие загляделись на вас! А если бы они перепутали бы ноги?

– Чьи ноги? – удивилась я.

– Вождя! – выкрикнул он что есть силы. – И тогда мы лишились бы указующей и направляющей линии, по которой мы все живем и созидаем.

– Болванов железных вы созидаете! – рявкнула Ипполита и пяткой стукнула охранника по коленке. От неожиданности он отпустил ее, схватился за ушибленное место и взвыл.

Не растерявшись, она сложенными в замок руками ударила его по плоской голове, от чего охранник рухнул, как подкошенный. Гиневра и Далила не заставили себя ждать и ввязались в драку. Они ловко наносили удары налево и направо и, казалось, получали от этого удовольствие.

Вспомнив, как подействовали на нас странные слова, произнесенные троюродным начальником, я одним прыжком подскочила к лысой копии вождя, намеревавшегося заорать, и зажала ему рот. Он вырывался, пытался укусить меня, но я крепко держала его, чтобы он не позвал на помощь.

Наконец, мои боевые подруги успокоили всех ежикоголовых, затянутых в латекс, и обернулись ко мне.

– Что ты его держишь, стукни и все! – бросила мне разгоряченная Далила.

– Он позовет стражу.

– Верно, – сказала Ипполита и, поискав глазами, нашла в углу комнаты два полотенца. Сделав из одного кляп, она засунула его в рот перепуганному начальнику. Другое полотенце она с треском разорвала вдоль и связала пленнику руки и ноги. Удовлетворенная работой, амазонка отступила в стороную. – Вот теперь в самый раз…

– Может, прирезать его и дело с концом, – задумчиво протянула Гиневра.

– Ну что ты?! – возмутилась я такой кровожадностью всегда милой королевы бриттов. – Он нам еще пригодится.

– Как?

– Вы подумали, как мы будем выбираться отсюда? Забыли, какими лабиринтами нас сюда вели? Как будем наружу выбираться? Нам же еще вход искать в Город Ветров.

– Да-а, задачка, – задумалась Ипполита. – Придется его в заложники брать. Не выпустят – убьем!

Тем временем пленник вращал глазами и мычал.

– Он нам что-то хочет показать.

– Только не вытаскивайте кляп! – закричала я. – Пусть рукой покажет.

Ипполита развязала ему руки, и он стал тыкать в левый угол, скрытый шкафом. При этом наш заложник здорово напоминал статую вождя с указующим перстом, только почему-то усевшуюся на пол.

Далила открыла створки шкафа, но там были навалены только груды пыльных папок. Пленник отрицательно замотал головой.

– Может, за шкафом? – Далила с Гиневрой, поднатужившись, отодвинули шкаф в сторону, и мы увидали маленькую дверку. Ипполита рывком дернула ее на себя, и дверца поддалась.

– Вперед! – закричала она и подтолкнула вперед лысого начальника, предварительно развязав тому ноги. Он явно колебался, не желая идти в темноту, но дополнительный пинок Ипполиты придал ему решимости. Мы двинулись за ним. Охранники продолжали валяться на полу кабинета Двоюродного.

Мы опять шли длинными переходами, двигаясь на сей раз на одном уровне, не взбираясь высоко и не опускаясь под землю.

Переход привел нас к круглому люку, забранному решеткой с кольцом вместо ручки. Отверстия в люке служили для вентиляции и поэтому не были забраны.

Снизу, из-под люка, доносились голоса. Мы опустились на колени и прислушались. Слов разобрать мы не смогли – толстые стены глушили все звуки. Ипполита решительно поддела сильными пальцами край решетки, кусок ее отвалился, и стало немного видно, что было внизу.

Под нами находился ярко освещенный зал. Три его стороны были отделаны полированными панелями. Четвертая стена пряталась под тяжелыми портьерами густовишневого бархата. В середине стоял огромный овальный стол. За ним сидело шестеро лысых мужчин. Были они разного возраста и телосложения, но одно бросалось в глаза сразу – все они были копией вождя. Казалось, что однояйцевые братья-близнецы собрались отпраздновать свой день рождения. Они тихо переговаривались, кивая друг другу в знак согласия, и чего-то ждали.

Из-за портьеры вышел седьмой близнец, важный и осанистый, и сел во главе стола на резное высокое кресло.

– Родные! – сказал он, нахмурив густые брови, четко выделяющиеся на фоне гладкого лба. – Родина в опасности.

По столу пронесся шелест, и все стихло. «Родные» замерли. Наш пленник, услышав эту фразу, ползком приблизился к отверстию, но Далила его отпихнула.

– Вы же знаете, – продолжал он, – что мощь и нерушимость нашего государства стоит на нерушимой вере в Самого. Вождь – всегда живой! И мы, как его правопреемники, должны с честью выполнять свои обязанности кабинета министров. Как вам известно, на создание одного Родного уходило самое большое количество генетического материала. Мы могли себе позволить создавать Троюродных и даже Двоюродных из излишков, как-то: обрезки ногтей, волосы, которых, к несчастью, очень мало, и прочее. Но Родных! .. – тут говорящий торжественно поднял палец. – Родных наши ученые создавали только из отборного материала!

– Правильно, – закивали все разом, – а как же иначе… Только из отборного…

– Спорить не буду, – наклонил голову оратор, – такова была наша политика, которая зиждется на идеалах преемственности дела и тела Самого. Но последствия крайне печальные: от Самого осталась одна голова – все остальное ушло на создание аппарата партии, в том числе и нас.

Единый вопль ужаса вырвался из шести глоток. Все Родные вскочили и принялись кричать и жестикулировать. Если бы на головах у них были бы волосы, они начали бы их рвать. Возгласы «Что будет с нами?!», «Этого не может быть!» заполнили зал.

– Не верите? – удивился ведущий Родной. – Так убедитесь сами…

Он сделал широкий жест в сторону портьеры, и остальные гуськом просочились туда. Зал опустел.

– Что будем делать? – прошептала Гиневра.

– Если кто и знает, как пройти в Город Ветров, так только они, – я выразила вслух мысль, пришедшую, когда я увидала этот синедрион.

– Нужно вытрясти из них эту информацию.

– Но каким образом?

– Мы захватим голову, и тогда они нам все расскажут, – сказав это, я была в полной растерянности, не представляя себе, как это можно сделать.

– За мной! – крикнула Ипполита и, рывком открыв решетку, прыгнула вниз, точно на массивный стол. Мы по одной прыгнули за ней.

Близнецы, встревоженные шумом, выбежали в зал, но Ипполита, не дав им опомниться, схватила пару первых попавших и стукнула их головами друг об друга. Гиневра пяткой толкнула еще одного. Я тоже присоединилась к подругам.

Как ураган, Ипполита ворвалась за портьеры и через мгновение выскочила обратно. В руках она держала голову. Маленькая и сморщенная, голова совершенно не походила на своих вальяжных отпрысков. Так как волос на голове не было, Ипполита ухватила ее за нос.

– Нет! – закричали клоны вождя разом. – Не надо! Стража!

Двери открылись, и в дальнем конце зала появились уже знакомые нам безмозглые качки.

– Стоять! – закричала Ипполита, поднимая голову наверх. Стража замерла. Если кто подойдет, я успею изрубить эту башку в капусту.

Клоны взвыли. Мы приблизились к бесстрашной амазонке и встали около нее, готовясь защищаться до последнего.

– Что вы от нас хотите? – спросил наконец один из них.

– Вы из партии натуралов?

– Что?

– Ну из тех, которые хотят выбирать власть из обыкновеннорожденных шикорян, – мне даже показалось, что губы говорящего презрительно скривились.

Никто из нас не успел ответить. За нашей спиной, из-за портьеры, появился клон-оратор и закричал, что есть сил:

– Бию! Биюм! И забием биючих!

При этих словах голова выскользнула из рук Ипполиты и зависла под потолком. Двоюродный, про которого все забыли, вылез наполовину из люка и принялся молотить руками в воздухе, пытаясь ее достать. Качки бросились на нас, и быть бы беде, если бы Далила вдруг не заорала:

– Ах вы, забиенные бии! Да я вас сейчас так выбию, всю жизнь с бием в заду гулять будете! Биены недобиенные!

Эффект был поразительный: Двоюродный упал из люка на стол, стража затряслась в конвульсиях, а клоны стали попеременно то бледнеть, то краснеть, лишившись дара речи.

Подпрыгнув, Ипполита снова схватила голову и для надежности сунула ее мне в руки. Я не сопротивлялась, хотя и было противно.

Взяв за руки и за ноги корчившуюся стражу, мы выкинули их наружу, туда же полетели Двоюродный и шестерка Родных, и крепко заперли дверь.

Мы остались наедине с клоном-оратором.

– Послушай, – сказала ему Ипполита, – если ты ответишь нам на один вопрос, получишь свою вонючую голову обратно. Понял?

Он с нескрываемым страхом смотрел на Далилу.

– Чего уставился? – грубо сказала она. – Давай, говори, что надо…

– Откуда ты, чужеземка, знаешь наш магический язык?

– Поуправляй сорока ткачихами, которые только и норовят слинять от работы или завалиться в кусты с каким-нибудь мужланом, еще и не так научишься говорить, – совершенно серьезно ответила она.

– Давайте к делу, – я была настроена быстрее выйти отсюда. – Где находится вход в Город Ветров?

Клон, видимо, удивился простоте вопроса:

– В Город Ветров? Там же, где и всегда был. В саркофаге.

– Где?

– На центральной площади Шикоры стоит Саркофаг Самого. Наши граждане думают, что там лежит вечно живой кормчий. Но там – кукла. Не можем же мы такой ценный материал выпускать из рук. А по законам Шикоры все руководители высшего эшелона и низшего звена должны быть похожи на вождя.

– Зачем?

– Как зачем? А как человек, напившийся священной Хомы, сможет опознать начальника и воздать ему хвалу? Только если образ господина намертво запечатлелся у него в памяти. Что будет, если господином сможет стать всякий и кривой, и горбатый? Будет полный разброд мыслей и развал благосостояния.

– Вашего благосостояния, – уточнила Гиневра.

– Конечно, – согласился он, ничуть не смутясь, – а зачем же власть брали? Наши лучшие умы работали над этой проблемой и решили ее. Теперь каждый руководитель – вылитый вождь. И каждому ясно: господин идет. Только вот Самого на всех не хватило.

– Ладно, – махнула рукой Ипполита, – веди нас к своему саркофагу. И чтобы без всяких штук. Твои органы власти находятся пока что у Марины.

– Без Сенмурва я никуда не пойду, – напомнила я своим подругам.

– И без нашего оружия, – добавила Далила.

– Найди нашего пса, – приказала Ипполита.

– Хорошо, – кивнул лысый, – идемте.

И мы зашли за вишневую портьеру.

Через несколько минут прохода по темным коридорам власти наш провожатый открыл маленькую неприметную дверь, и мы оказались на огромной площади. У входа сидел Сенмурв и нервно перебирал лапами. Рядом с ним стояли охранники, державшие в руках лук Ипполиты, мечи Далилы и Гиневры и мой любимый рюкзак.

– Сенмурв, дорогой! Как ты нашел нас?! – но умный пес не хотел говорить в присутствии шикорянского начальника.

Выхватив из рук охранников рюкзак, я торопливо порылась в нем и с удовлетворением отметила, что ничего не пропало. Сунув туда голову главной мумии Шикоры, я вздохнула с облегчением.

– А где наши кони? – грозно спросила Ипполита.

Охранники даже не смутились.

– Про коней ничего не было приказано! – четко отрапортовали они.

Поняв, что коней мы потеряли безвозвратно, но все равно повеселевшие от встречи с Сенмурвом, мы пошли по брусчатой мостовой.

– Это центральная площадь нашей страны – Братская площадь.

– Почему братская? – удивилась я.

– Потому, что здесь похоронены все Родные, Двоюродные и прочие начальники Шикоры.

Вокруг площади шла высокая стена, увешанная портретами. У меня зарябило в глазах: все портреты были одинаковые – на каждом изображена та же самая физиономия, оригинал которой покоился у меня за спиной.

В центре Братской площади стоял большой куб из черного металла, величиной с добротный двухэтажный дом. По фронтону шла короткая надпись: «САМ». К кубу струилась длинная очередь шикорян, державших в руках какие– то бумаги.

– Что это у них в руках? – спросила Гиневра лысого.

– Челобитные, – ответил он.

– Подожди, – я была в недоумении. – Они что, несут просьбы к вождю? Но от него осталась только голова? Как он может прочесть и помочь? Что, для рассмотрения нет других служащих?

– Странные вещи ты говоришь, чужестранка, – возразил он мне на ходу. Мы уже шли мимо очереди, и люди, завидя нас, расступались и кланялись. – Все хотят, чтобы их просьбу рассматривал Сам, а не какой-нибудь Троюродный, в котором от Самого только мочка уха. Это очень демократичный закон. Знаешь, сколько мы набираем макулатуры таким образом? Она вся идет на восхваление Вождя.

– Попросту говоря, эти челобитные никто не читает?

– А зачем их читать? – удивился он. – Все и так ясно. Положит человек свою бумагу, нальет себе стаканчик Хомы, выпьет за здоровье вождя и уйдет просветленный, что сделал все, как надо, теперь будет все в порядке: и законы соблюдены, и Самого почтил. Что тут плохого?

Не доходя нескольких метров до входа в Саркофаг, мы увидали свалку. Группа молодых шикорян с плакатами в руках, на которых был изображен тот же лысый, но перечеркнутый по диагонали, вопила, пытаясь пробраться без очереди: «Пустите нас, мы хотим за железный занавес! Хотим свободы! Шикорянину – права человека! «Очередь, как ни странно, расступилась и пропустила их. Возбужденные молодые люди вбежали по ступенькам и скрылись в Саркофаге. Наружу не вышел ни один.

– Куда это они пошли?

– Вы же слышали, они захотели свободу. Железный занавес – единственный цивилизованный выход в другие миры. Ведь, как вы уже успели убедиться в этом, путь к нам лежит через горные перевалы. Не все могут их преодолеть.

– Вы всех отпускаете? – спросила недоверчивая Гиневра.

– Конечно, – кивнул он. – У нас демократия не хуже, чем в Гадолии.

Мы уже входили в Саркофаг. Четверо безлобых охранников вытянулись, увидев начальника. Внутри было пусто и сумрачно. На стене висел большой портрет вождя. Под ним виднелась щель. К ней вела стрелка с надписью: «Сюда бросать». Рядом со стрелкой из стены торчал кран. Под ним стояла корзинка, полная одноразовых стаканчиков, на которых также был нарисован вождь и надпись: «Для Хомы». Один из очереди уже стоял внутри. Он сунул свою просьбу в щель. За стеной что-то сразу заурчало. Шикорянин удовлетворенно крякнул, налил себе стаканчик, опрокинул его одним махом и, крякнув еще раз, вышел на площадь.

– Вы сейчас увидели процесс демократии в действии, – сказал лысый.

– А что там заурчало?

– Сзади находится машинка для нарезки бумаги в лапшу. Она режет ее на очень тоненькие полоски, и у нас получается отличная продукция из вторичного сырья! – добавил он гордо.

– Да уж, – подал голос Сенмурв, – вы используете демократию, потому что ничего лучшего придумать не смогли…

Наш экскурсовод вздрогнул, не ожидая, что пес может говорить, а я подумала, что на этот раз Сенмурв стащил высказывание у Черчилля. Интересно, сколько у него еще в запасе?

– Посмотрите сюда, – пригласил нас провожатый.

Сбоку, в самом темном углу Саркофага висел серый, отливающий стальным блеском, занавес. Мы подошли к нему. Протянув руку, я ощутила прохладу металла. Занавес, действительно, был железным. Удивительно только было то, что железо искусно имитировало складки и драпировки.

– Как мы попадем туда, куда хотим? – спросила я.

– Очень просто. Когда зайдете и занавес за вами закроется, произнесите вслух название того места, куда вы хотите попасть, и он повернется именно в ту сторону. Только отдайте мне голову, – он умильно улыбнулся.

– Мы можем быть уверены, что ты нас не обманешь?

– Я войду вместе с вами и, когда вам откроется путь, выйду. Договорились?

И мы все вместе вошли за железный занавес.