"Рекламный трюк" - читать интересную книгу автора (Олег Мушинский)

Глава 12

С утра зарядил мелкий дождь. Антон проснулся под его мерный шелест, и долго лежал в темноте, соображая, где он находится. Воспоминание не принесло радости, но позволило сориентироваться в реальности. Антон включил фонарик, сел и осмотрелся. Елена свернулась клубочком неподалеку, тихонько посапывая во сне.

Дядя Ваня храпел у самой двери. То ли сторожил во сне, то ли не хотел долго тянуть, если кто-нибудь все-таки к ним прорвется.

Антон, пошатываясь, добрел до двери. Вроде, все было как вчера. Дядя Ваня приоткрыл один глаз.

– А, это ты, – пробурчал он. – Чего колобродишь? Не спится?

– Утро уже, – ответил Антон.

– Да ну. Тебе это только кажется.

Антон хотел было посоветовать посмотреть на часы, но потом вспомнил, что компьютеры отключены. Он сам включал свой только на время связи с Георгием, после чего опять как бы умер.

Внутреннее ощущение подсказывало, что утро уже наступило. Антон твердо решил при случае установить себе пси-программу чувства времени, осторожно отодвинул импровизированную баррикаду и приоткрыл дверь. В узкую щелочку хлынул серый утренний свет. Дождь тоже был серый. Все было серым, словно кто-то свыше отключил миру цветность.

– Что там? – спросил дядя Ваня.

– Утро. И дождь. Серый.

– Серый – это хорошо, – сказал дядя Ваня. – Кислотность минимальная.

– Вроде того. Хотя кто знает, какая в нем тут химия?

– Ладно, не порти настроение до завтрака. У нас вроде было что-то в запасе, а то эта паста из аварийного комплекта – такая мерзость.

– Мерзость, – признал Антон. – Зато фильтры снимать не надо. Есть концентрат, если сможешь пропихнуть его через фильтры. Снимать маску не советую.

– Блин. Хочу нормальное питание.

– А я хочу ванну, – произнесла, потягиваясь, Елена. – Горячую, с ароматизатором и гидромассажем. Хочу домой.

– И я хочу, – вздохнул Антон, закрывая дверь обратно.

– К себе домой, или к Лене? – ехидно уточнил дядя Ваня.

– Да хоть к тебе, – беззлобно отмахнулся Антон.

– А что, у меня тоже неплохо, – согласился дядя Ваня. – Диван мягкий, и видеосистема два метра в диагонали. И холодильник рядом.

– Ох, не травите душу, – вздохнула Елена.

– Может, хоть дождь переждем? – спросил дядя Ваня.

– Да не похоже, что он скоро кончится. Ну, тогда завтракать, и в путь.

– Бэ-э-э… – высказала Елена свое мнение о питательной пасте.

– Согласен, но есть надо. Нам сегодня десять километров отмахать придется.

Хорошо хоть, по дороге.

– Там река-то есть? – уточнил дядя Ваня.

– Не знаю. Да тут везде реки. Вон, с неба целый водопад падает.

В отличие от неопытных авантюристов, правозащитник после бессонной ночи держался бодро, как будто только что из элитного санатория. Выступая на импровизированном митинге перед сожженным дотла рестораном, он гневно перечислял все грехи мигрантов, которые успел накопать за ночь. Фактуры хватало и без фантазии: и убийство год назад в том же ресторане местной девушки, за которое никто так и не был осужден; и наплевательское отношение мигрантов к закону и политкорректности притом, что любой местный, рискнувший наплевать на закон или политкорректность в отношении мигранта, мог не дожить до суда; и лежащее далеко за рамками здоровой конкуренции вытеснение местных с перспективных рабочих мест; и постоянные бытовые конфликты – вроде бы мелочь на фоне остального, но психологи давно подтвердили важность влияния подобных мелочей на психику человека, потому правозащитник прошелся по этой теме особо. Собравшиеся люди в ярости потрясали кулаками и оглядывались по сторонам, но избитый бармен как сквозь землю провалился.

Примерно, так оно и было. Пока крушили ресторан, двое помощников правозащитника деликатно, но твердо отобрали у погромщиков еще стонущее тело, заволокли за угол и, не мудрствуя лукаво, сбросили в канализационный люк. То ли спасли, то ли утопили – в зависимости от наполненности колодца. Для дальнейшего шоу бармен не требовался, и его судьба волновала только его самого. Конечно, правозащитник бы с куда большим удовольствием посмотрел процесс линчевания, но местные показались ему слишком отходчивыми. Пролитая кровь могла отрезвить горячие головы, что совершенно не входило в его планы, а для настоящего правозащитника дело превыше всего. Настоящую казнь, в конце концов, он может спокойно посмотреть и после, на своей вилле, наняв через посредника за малую толику от своего гонорара какого-нибудь одинокого электа, которого никто не будет искать. Правозащитник решил, что это будет девушка: вроде вон той, в несуразном синем комбинезоне и маске с кисточками, которая так смешно потрясает маленькими кулачками. Правозащитник отложил этот момент в своей памяти, ничуть не уступающей современным компьютерам, и призвал людей отправиться в район мигрантов требовать ответа.

– Доколе?! – гневно восклицал он. – Вперед!

Простенькие и не отягощенные смыслом лозунги нашли понимание в коллективном бессознательном, и часть толпы двинулась в заданном направлении. Кому-то хватило и одного погрома. Правозащитник мысленно обругал их последними словами, но только мысленно. Не следовало акцентировать внимание толпы на отстающих, тем более, что материала и без них хватало. У мигрантов нет ни одного шанса.

Мигранты, впрочем, тоже это поняли, поэтому запланированного побоища не получилось. Со спортом мигранты дружили куда лучше, чем с аборигенами, и легко оторвались от своих преследователей. Пришлось удовлетвориться сожжением недвижимого имущества. Как бы случайно приглашенные совсем по другому поводу журналисты с увлечением фиксировали сенсационный материал на камеры.

Правозащитник, будучи по натуре скромным человеком, предоставил позировать перед объективами своим новым товарищам, а сам отбыл к новым свершениям. До следующего выпуска утренних новостей следовало еще подготовить волну слухов, придумать леденящие душу подробности и сделать массу других важных дел. Здесь работа закончена, и дальнейший ход событий правозащитник мог предсказать, как настоящий провидец.

Оставшись без врагов и его мудрого руководства толпа разбредется. Кто-то продолжит мелкие погромы, кто-то пойдет праздновать, часть народа разойдется по домам. Тогда к месту событий подтянутся спецподразделения полиции Правосудия и без всякой политкорректности набьют морды самым отчаянным хулиганам и попавшимся на пути прохожим. Порядок будет восстановлен, кое-кого из задержанных отправят остыть за решетку, а вернувшиеся из марафонского забега мигранты начнут подсчитывать убытки, щедро домножая каждую цифру на моральный коэффициент. На пепелище подтянутся правозащитники рангом пониже, ученики еще, и в неистовой борьбе снимут свой пласт урожая. Двух-трех самых толковых правозащитник решил потом привлечь к раскачке кампании, а то уж больно инертный материал попался.

Одна радость: власть тоже демонстрировала редкостную инертность. Это, впрочем, также означало, что, когда она все-таки проснется, мало никому не покажется.

Гайки закрутят так, что у слабых резьбу посрывает. Это, в свою очередь, означало, что сильно затягивать с кампанией не следует. Как только миссия будет выполнена, следует слить ведение на парочку начинающих непримиримых и осуществлять координацию со стороны, а при команде "отбой!" немедленно спрыгнуть с поезда.

Резкая боль в груди заставила его остановиться. Безжалостное время требовало свое. "Как не вовремя", – подумал правозащитник. Проглотив пару таблеток, он немного постоял, ожидая, пока утихнет боль. Если спрыгивать с поезда, то сейчас.

Третьего инфаркта больное сердце не выдержит. Но без его мудрого руководства столь удачно начатый скандал быстро увянет.

Правозащитник вздохнул и набрал номер заказчика.

– Нужно срочно ускорить раскрутку скандала, – без предисловий сказал он. – Я метнусь по сектору, поднимая всех, а вы обеспечьте мне информационное сопровождение и наймите еще трех правозащитников поддерживать волну… Нормально я себя чувствую. Просто мне нужна подстраховка. Исключительно на всякий случай…

Когда Антон во второй раз осторожно приотворил дверь башни, чтобы оглядеть окрестности, беспорядки при странном благодушии властей уже охватили половину сектора. Глотая пачками лекарства и легкие наркотики, правозащитник поднял настоящую бурю и без чувств упал на руки прибывших на место последнего митинга учеников. Один из них профессионально проверил пульс, и через минуту уже вещал с хорошо поставленным надрывом в голосе:

– Сегодня от нас ушел еще один боец непонятого фронта…

За дверью водонапорной башни все осталось по-прежнему. Пейзаж в серых тонах и дождь.

– Вроде, никого, – тихо сказал Антон.

– Ну так в такую собачью погоду только люди шастают, – хмыкнул дядя Ваня.

– Я слышала, тут и люди мутировали, – опасливо припомнила Елена.

– Ну так мутировали-то они в животных, – уточнил Антон. – Так что тоже наверняка под крышей сидят. Ну а нам самое время идти.

– Только давайте в поселение заходить не будем, – попросила Елена. – Страшно очень.

– Не будем, – успокоил ее Антон. – Наша дорога обходит его стороной. Дядя Ваня, помоги-ка мне.

Они оттащили от двери весь собранный вчера мусор и выбрались наружу. Никто ниоткуда не выскочил, не выпрыгнул и даже не высунулся. Под мостом жуткий монстр деловито потрошил вчерашнего мутанта. Огромный лысый волк отрывал куски мяса и с аппетитом чавкал на всю округу. Сурово рыкнул на появившихся в поле зрения людей, но, убедившись, что чужаки не претендуют на заваленную ими дичь, спокойно вернулся к трапезе. Люди же, внезапно почувствовав себя обедом из трех блюд, поспешили удалиться.

Путь до блокпоста был скучен и долог. Дождь то усиливался, то почти прекращался, превращаясь в плотный серый туман. Чтобы не потеряться, трое авантюристов крепко держались за руки. Иногда им казалось, что в тумане мелькают чьи-то тени и тогда они надолго замирали, вслушиваясь в мерный шелест дождя. Он действовал успокаивающе, и путешествие продолжалось.

Вначале пути каждый шаг давался с трудом, лишь свежее воспоминание о встрече с явно плотоядным существом подталкивало в спину, но постепенно они втянулись.

Втянулись настолько, что чуть было машинально не миновали блокпост.

Во время утреннего сеанса связи несколько осунувшийся Георгий порадовал их новостью, что полиция Понимания, заинтересовавшаяся случаем проникновения в чумную зону, провела расследование и официально признала трех беглецов погибшими.

Четвертым, к сожалению, вполне реальным трупом оказался строго засекреченный ресурс Георгия в службе контроля. Рассекретили его минуты за две, раскололи на предмет кому он сливал секретные данные, за три, после чего списали на утилизацию. К Георгию у них тоже возник вопрос: почему преступники пользовались его каналом? К счастью, того предупредили заблаговременно. Хорошо подготовившись, он более-менее успешно слил все грехи на хакерские способности уже покойного агента. Подозрение, разумеется, осталось, но Георгий был не того уровня, которому можно подозрения к делу подшивать.

Умерев официально, трое беглецов от Понимания ожили виртуально и сразу почувствовали себя лучше. Даже псионический фон под тридцать процентов не портил им настроения. Неясно шелестящие где-то в подсознании призывы были столь неконкретны и противоречивы, что влияли не сильнее привычной рекламы. Да и структура была схожей. "Иди сюда, и все будет хорошо". При этом половина не уточняла, где находится это "сюда", вторая же легко отсекалась малопривлекательным образом жрущей плоть твари под мостом. Трое авантюристов четко держались автодороги, пока нанокомпьютер Антона не остановил их сообщением о прохождении мимо конечной цели путешествия.

Антон удивленно огляделся по сторонам. По краям стояли два раздвижных бронещита, но полотно дороги было достаточно широким, чтобы трое могли свободно пройти между ними. Над левым щитом топорщился черный раструб псипроектора. Правый украшала какая-то конструкция наподобие приемной антенны-тарелки. Солдат в поле зрения не наблюдалось.

– От дождя, что ли, все попрятались? – удивился дядя Ваня. – Кислотность-то всего первого уровня.

– Наверное, от дождя, – не стал спорить Антон, настороженно заглядывая под брезентовый навес, натянутый за правым щитом. – Лена, держись рядом со мной, ладно?

Под навесом укрывался странный агрегат, соединенный толстенным кабелем с тарелкой. Сбоку к агрегату был аккуратно прислонен короткий армейский автомат.

Стволом вверх, приклад – на деревянном ящике, повыше от разливающейся по дорожному покрытию воды. Дядя Ваня тем временем спустился к бетонной коробке караульного помещения, заглянул в узкую смотровую щель и бодро забарабанил в железную дверь.

– Эй, есть кто живой?!

Никто не отозвался. Ничуть не смущаясь, дядя Ваня потянул дверь на себя. Антон осторожно взял автомат в руки. Елена под маской побледнела. Железная дверь поддалась без малейшего труда. Внутри было темно, сыро и пусто. Только у стены подмигивал зеленый контрольный блок управления.

– Эй, здесь никого нет! – дядя Ваня повернулся к своим спутникам, увидел автомат в руках Антона и сильно удивился. – Откуда это?

– Тут стоял, – неопределенно пояснил Антон. – И, я так полагаю, солдат можно не искать.

– Ох ты елки-моталки, – значительно тише высказался дядя Ваня.

– Там внутри точно никого нет? – уточнил Антон.

– Ну да. Блин, ты что, меня как кролика вперед запустил?

– Ты сам пошел, – напомнил Антон. – Что там за хреновина на стене?

– Не знаю, – воинственно отозвался дядя Ваня. – Тебе надо, ты и выясняй.

– Ладно.

Антон подошел к караулке и некоторое время через дверь разглядывал пустое помещение, водя фонариком по сторонам. Вроде ничего подозрительного. Тихий писк заставил вздрогнуть всех троих.

– Это там, – сказала Елена, указывая на агрегат за правым щитом, но не делая ни малейшей попытки приблизиться.

Писк повторился. Антон, и следующий за ним по пятам дядя Ваня, подошли ближе.

Агрегат пискнул еще раз, после чего переключился в автоматический режим и громко щелкнул. Внутри что-то загудело, тарелка озарилась зеленоватым сиянием. Сразу запищало под левым щитом. Уже без страха прошли туда. Пищал внешний блок связи.

Антон имел дело с такими во время своей службы. Мощный сигнал с фильтрацией помех должен был обеспечить устойчивую связь в любых условиях, а защищенный корпус позволял вести переговоры даже под ливнем десятого уровня кислотности.

Агрегат не из дешевых, такими не разбрасываются. Впрочем, оружие тоже так просто не оставляют.

– Что будем делать? – спросила Елена.

– Они хотят поговорить, – пояснил Антон. – Мы тоже. Установим контакт.

Он нажал на кнопку принятия вызова. На маленьком экранчике появилась суровая усатая физиономия.

– Спите, что ли, мать вашу за ногу?! – рявкнул он.

– Никак нет, – четко, на автомате отрапортовал Антон.

– А почему автоматика опять сработала?! Лень на кнопку нажать, мать твою перемать?! – тут грозный собеседник сделал паузу, вгляделся в экран и совершенно искренне удивился: – А ты вообще кто, человече?

– Человек и есть, – оптимистично заверил его Антон. – У нас тут гравиплан навернулся неподалеку.

– Где неподалеку?

– Ну, с километра два будет. Я не отметил место на карте…

– Да погоди ты со своей картой! Что вы там делаете?

– Я же объясняю, – сказал Антон. – Мы – ученые. Прилетели изучать чумную зону, а у вас тут какие-то беспорядки. Мы хотели улететь, но не туда свернули, а потом вообще упали.

– Ни хрена не понял, – честно признал усатый. – Слушай, позови кого-нибудь из солдат.

– А нет никого, – сообщил ему Антон.

– Как это нет?!

– Да нам тоже интересно. Мы, как щиты увидели, думали, тут нам помогут, а здесь нет никого. Мы и в караулку заглянули, там тоже никого.

– В какую караулку?! – усатый, кажется, начал всерьез подозревать, что это глюк, и он просто сходит с ума.

– Ну, такая квадратная будка из бетона, – начал описывать Антон. – Метра два на два. Спереди щель, сзади – дверь железная без шлюза. На крыше вроде как пулемет, но могу и ошибаться. Я…

– Я знаю, нахер, как выглядит караульное помещение! – рявкнул усатый. – На шестьсот двенадцатом нет караулки. Это выдвижной пост!

Антон удивленно оглянулся. Караулки, как и утверждал усатый, действительно не было.

– Я готов поклясться, что она только что тут была, – потрясенно прошептал Антон, ясно понимая, что ему никто не поверит.

Усатый, как ни странно, поверил сразу.

– Проспали, падлы, – простонал он. – Слушай, ученый, тарелка работает?

– Светится зеленым и гудит, – сообщил Антон. – Это работает?

– Да. Ах ты мать-перемать! Ныряйте нахер все, сколько есть, под щит с тарелкой и носа не высовывайте. Связь возьми! Ах, падлы.

Усатый отключился. Антон и дядя Ваня переглянулись.

– Что-то мне здесь не нравится, – сказал дядя Ваня.

– Мне тоже.

Антон проверил фон. Было что-то около четырех процентов. Осторожно приблизился к правому щиту. В зеленом сиянии фон упал до нуля.

– Все в порядке, – сообщил он.

– А с караулкой что? – спросил дядя Ваня.

– Не знаю. Хорошо, внутрь не сунулись.

– А что было бы?

– Давайте не будем о этом, – попросила Елена.

– Ладно. Смотрите по сторонам.

Антон на всякий случай нацелил автомат на то место, где раньше была подозрительная конструкция. Все было тихо, только шелестел вновь разошедшийся дождь и гудел агрегат. Потом из серой пелены вынырнул мутно-зеленый армейский броневик. Он еще не затормозил, когда лист обшивки на борту съехал в сторону и из образовавшейся щели запрыгали солдаты в тяжелых бронекомбинезонах. Когда броневик остановился между щитами, грозно поводя по сторонам башней с двумя пулеметами, солдаты уже заняли позиции вокруг.

– Ученые? – спросил тот, что ближе.

– Ага, – поспешно кивнули все трое.

– Где эта караулка была?

– Вот там, – указал автоматом Антон. – Метров десять, как раз перед той корягой.

Мощный разряд тотчас пробил корягу насквозь, но та ничем не обернулась и никуда не убежала.

– Вроде чистая, – неуверенно заметил солдат. – Автомат-то где нашли?

– Да здесь же, вон на ящике стоял.

– Ах вы падлы, – тяжело вздохнул выбравшийся из броневика усатый здоровяк с лейтенантскими эмблемами на рукавах. – Где, говоришь, автомат нашел?

Антон продемонстрировал, где и как тот стоял. Лейтенант вздохнул и склонился над пультом управления тарелкой.

– Ну, так и есть! Выставили на автоматику, мать их перемать. Хоть бы уровень пониже поставили. Ах ты ж ерш твою меть.

Горестно помянув исчезнувшее подразделение недобрым словом, лейтенант повернулся к лжеученым.

– Где, говоришь, навернулись?

Антон неопределенно махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли.

– Там. Точно не скажу, но мы по дороге шли.

– Там кто-нибудь остался?

– Нет. Ну, только сам гравиплан…

– Забудь о нем. Радуйтесь, что сами живы, хотя ума не приложу, как?

– А что у вас тут творится-то? – осторожно поинтересовался Антон.

– Так вы ж свидетели. Других, как видишь, и не осталось.

– Простите, я имел в виду, в секторе.

– Опять не ко мне вопрос. Слышал только, местные из-за чего-то взбеленились, ну и, как водится, начистили вывеску мигрантам. Полиция тоже клювом прощелкала, теперь сплошной мордобой по сектору. День что ли сегодня такой? Капитан, блин, как чувствовал. Говорит, усилить все посты. Усилили… Целое отделение тут было. Отдохните пока, сейчас доложусь начальству, пусть оно решает.

Лейтенант поднес к самой маске упрятанный в полиэтилен нанокомпьютер и, поминая через слово ерша с его матерью, обрисовал обстановку. Судя по его докладу, можно было стреляться сразу. Командование, к счастью, было настроено более оптимистично. Выслушав задание, лейтенант опять вздохнул.

– Говорят, про вас уже из метрополии справлялись. Мол, рванули вы от погромщиков не туда. Ах, да уж точно не туда.

– Просили оказать нам содействие? – с надеждой уточнил Антон.

– Ага, сейчас, – буркнул лейтенант. – Только про груз и спросили. На гравиплане, что ли, оставили?

– Нет, нет, – поспешил успокоить его Антон, и продемонстрировал сумку со шлемом.

– Вот, с собой.

Лейтенант вгляделся через полупрозрачное покрытие и поморщился.

– Гадость какая-то. Вон, лучше бы о девушке такой красивой заботились.

– Так что с нами будет? – спросила эта красивая девушка.

– Да не бойтесь, здесь не оставим. Сейчас до лагеря на броневике, там первым делом в санитарку, а после за вами обещали гравиплан пригнать. Могут и соврать, конечно, но мы тогда вас завтра с почтовым бортом отправим. А пока посидите тут, ладно?

Убедившись, что штатские уяснили задачу, он переключился на своих подчиненных.

– Так, ребята. Стандартная проверка в радиусе километра. Ищем, что осталось от третьего отделения. Смотрим бодро, по моим данным нас с флангов прикрывают два спецподразделения.

Он сверился с компьютером, опять помянул ерша и мать его, после чего уточнил задачу.

– Нас прикрывает одно спецпоразделение. То, что справа.

– А слева? – крикнул кто-то.

– Слева уже нет. Сворачиваем пост и в полном порядке отступаем на базу. У нас форы метров на шестьсот по прямой, так что не копаемся. Шевелись, шевелись! Так, ученые, быстро на борт. Иванов, мать твою и тебя тем более, аккуратнее с этой хренью! Тарелку на башню, и запитай сразу от генератора… Конец у тебя в штанах, а эта хрень называется разъемом, и мне плевать, что она не подходит! Слева только что полегло целое подразделение спецназа с тяжелым снаряжением, так что пихай в дырку чего хочешь, но чтоб тарелка работала!

Подгоняемые лейтенантом и таинственным нечто, поглотившим подразделение спецназа, солдаты споро собрали снаряжение, навесили его на броню и набились в броневик, как сельди в бочке.

Механик-водитель рванул с места, словно переквалифицировался в пилота истребителя. Долетели в момент. Броневик загнали в мойку, спасенное оборудование уволокли техники в белых халатах, а людей загнали под душ. Елена решительно воспротивилась идти туда в столь многочисленной и чисто мужской компании, но лейтенант заверил, что все душевые кабинки индивидуальные и сильно экранированные.

– Комфорт тут у вас, – заметил Антон, вспомнив условия своей службы.

– Условия тут такие, что иначе нельзя, – пояснил лейтенант. – Это сейчас сканнеры более-менее приличные стали, а по-первости тут дело было: вернулся как-то патруль с двумя спасенными, пилоты типа, ну, и тоже сразу под душ. Один человек как человек, а другой комбинезон снял, такой монстряра оказался, ерш его меть…

А у солдат в руках только мыло да мочалки. Двоих сожрал, десяток покалечил, да потом еще неделю санблок удерживал. Газ его не берет, штурмовики в шлюз лезть отказываются – оно и понятно, тот с той стороны караулит. В общем, привезли горелку помощнее, вырезали кусок стены и расстреляли гада из карабинов. Зато теперь у каждого отдельная кабинка с личным врачом. Тот и горести выслушает, и раны подлечит, и пристрелит, ежели что не так в анализах.

Нельзя сказать, чтобы его рассказ подействовал сильно успокаивающе, но, по счастью, все обошлось. Вот только одежда, также подвергшаяся интенсивной санобработке, основательно помялась. Особенно был измочален комбинезон Елены, окончательно низведенный грубым агрегатом до статуса кандидата в половую тряпку.

– Извини, красотка, – развел руками лейтенант. – Машина не рассчитана на такой нежный материал. Можешь, конечно, жаловаться, но инструкция есть инструкция, так что вряд ли найдешь понимание.

Медики тщательно обследовали всех троих, не нашли ничего для себя интересного и с чувством глубокого разочарования сдали их с рук на руки пилоту прибывшего точно по графику гравиплана.

Башня управления Северо-Западным сектором провинции Петербургского конгломерата, 15-й этаж, офис Управляющего сектором.

– Ну, хвала Маммоне, они добрались благополучно, – подытожил Пал Палыч. – Хотя, надо отметить, пару раз вы заставили меня сильно поволноваться.

– Не требуйте невозможного, и не разочарованы будете, – развел руками Сергей Михайлович, Хранитель Безопасности сектора. – Этих трех оболтусов прикрывали шесть оперативных групп. Тварь под мостом была исключительно травоядная, еще неизвестно, кто там кого больше напугал. Волк – падальщик, живых не тронет.

– А с блокпостом что приключилось?

– Честно? – спросил Сергей Михайлович. – Не знаю. Я знаю только, что потерял пятнадцать человек.

– Пятнадцать? – фыркнул Управляющий сектором. – У меня счет уже за четвертый десяток перевалил, не считая прямых и косвенных материальных убытков. А сколько рабочей массы разбежалось или покалечено, в точных цифрах сейчас один Маммона знает.

– Это – допустимые потери, – четко закрыл вопрос Пал Палыч.

– Ну а недопустимые ваши доползли до блокпоста когда уже все кончилось, сместилось на шестьсот метров к западу и волноваться было уже поздно, – заметил Сергей Михайлович.

– Откуда такая точность при таком минимуме информации? – уточнил Пал Палыч.

– А у меня там оперативная группа была. Четверо первоклассных специалистов. Ни один даже пискнуть не успел. Я, между прочим, рисковал потерять всех своих профессионалов разом за один день, а у меня их не так много. И, тоже между прочим, не первый раз я поднимаю вопрос о повышении финансирования.

– Скоро ваши просьбы будут удовлетворены, – спокойно произнес Дмитрий Борисович.

– Я лично обещаю вам это.

– Надеюсь, – кивнул Сергей Михайлович. – Не подумайте, что я пытаюсь поставить под сомнение ваши действия, но все-таки очень хотелось бы чуть больше понимания происходящего.

– Это для того, чтобы наши собственные действия лучше соответствовали вашему плану, – поддакнул Управляющий сектором.

– Перефразируя ваши фразы по-простому, вы хотите спросить, не совсем ли выжил из ума старый идиот? – едва заметно усмехнулся Дмитрий Борисович. – Я отвечу. Нет, не совсем.

– Нет, нет, имелось в виду…

– Я знаю, что вы имели в виду, – спокойно перебил управляющего Дмитрий Борисович.

– Но я слишком стар, чтобы тратить время на пустопорожние политесы. Поэтому буду краток. Со вчерашнего дня дело этих троих приобрело государственную важность и находится под личным контролем президента. Непосредственное руководство будет осуществлять Пал Палыч. Я буду только читать ваши доклады и приписывать себе ваши заслуги.

Дмитрий Борисович улыбнулся, отпил из стакана минеральной воды и продолжил.

– Все, что я скажу дальше, уже не шутка, а государственная тайна. Вам ее знать не положено, но придется.

Он снова сделал паузу. Управляющий и хранитель безопасности сектора кивнули и подтянулись. Гостайна не по чину – это одно из двух. Либо сильное повышение в статусе для соответствия оказанному доверию, либо ликвидация для блага государства. Выбор варианта, как правило, зависит от того, оправдают ли они возложенные на них надежды. Убедившись, что слушатели готовы внять сказанному с должным вниманием, Дмитрий Борисович отставил стакан.

– Итак. Вы, Сергей Михайлович, постоянно жалуетесь, что не получаете должного финансирования, техники и специалистов. Ваши жалобы вполне обоснованы, но вы не единственный такой жалобщик. Чумные зоны продолжают разрастаться. Да, – пресек он возможные возражения. – Ведется постоянная расчистка, в новостях проходят победные реляции, но, уступив в одном месте, чумные зоны продвигаются в другом.

И в общем зачете они сильно лидируют… Не будем далеко ходить за примерами. Вот вы, Сергей Михайлович, расчистили поселения Селезнево и Кравцово, плюс полосу дороги между ними. А чумная зона за тот же период продвинулась от реки Селезневки до Малиновки и Черной. Потеряно полтораста квадратных километров территории. Ваш коллега на севере в третий раз чистит Лаппенранту только для того, чтобы получить месяц спокойной жизни до следующего заражения.

– Мы делаем все, что в наших силах, – возразил Сергей Михайлович.

– Я знаю, – благосклонно кивнул Дмитрий Борисович. – Вы делаете все возможное, а подчас и невозможное тоже. Но остановить продвижение заражения вам не по силам.

И, к сожалению, не только вам. Мы проигрываем эту войну, господа.

Он отпил минералки, давая слушателям усвоить неприятную истину, потом задал вопрос:

– Что нам нужно, чтобы переломить ход событий в свою пользу?

Управляющий сектором неуверенно пожал плечами, и оглянулся на своего хранителя безопасности.

– Деньги, техника, специальное снаряжение, люди, – спокойно перечислил тот. – Короче, все то, что я требую в каждой заявке.

– Да, я помню, – сказал Дмитрий Борисович. – Короче, все то, чего в должном количестве нет и в обозримом будущем не предвидится. Кроме людей.

– Простите, я уточню, – продолжил Сергей Михайлович. – Мне нужно не лагерное мясо. Его хватает с избытком, но только на то, чтобы подчищать грязь за специалистами. Мне нужны настоящие спецы вроде этого гада Строганова, которые могут не только войти в чумку, но и выйти обратно.

– Таких специалистов у государства нет, – спокойно пояснил Дмитрий Борисович. – Имеющиеся кадры уже разобраны, массовой централизованной подготовки нет и, скорее всего, не будет. Кое-кто наверху боится, что массовая подготовка специалистов подобного профиля вызовет в народе нездоровые настроения. Это недопустимо.

– Тогда, наше дело – труба, – подытожил Сергей Михайлович.

– Как вы можете так говорить, Сергей Михайлович?! – вскинулся управляющий сектором.

– Так прямо говорят уже в администрации президента, – сообщил Дмитрий Борисович.

– Точнее, говорили. Что возвращает нас к нашим подопечным.

– Простите, Дмитрий Борисович, – сказал Сергей Михайлович. – Но это похоже на химеру.

– Отчаянные ситуации требуют отчаянных мер.

– Тогда почему мы не подсунули им что-то поприличнее? Этот шлем – просто хлам.

Простите, но я знаю, что говорю.

– Я вас внимательно слушаю, – благосклонно кивнул Дмитрий Борисович. – Продолжайте.

– Так вот. Повторюсь – это хлам. Такая же отчаянная мера своего времени. Защитный слой в подкладке шлема типа ПСИ-Ш4 способен заглушить до пятидесяти процентов рассеянного фона и процентов на десять направленного внушения. Собственно, все это, и даже больше, сейчас могут дать нелегально распространяемые пси-программы. Я уже не говорю о той закалке, которую получает рядовой потребитель в условиях постоянного рекламного давления в крупном конгломерате. Строганов живет в своем прошлом, но для этих трех шлем по сути своей бесполезен. Бесполезен полностью. Даже расшифровав состав защитного слоя, они мало что получат, ну разве что защитные панели в домах станут тоньше при той же отражающей способности. Еще довоенники пришли к выводу о бессмысленности наращивания толщины пассивной защиты. Или вы надеетесь, что умельцы Непонимающих обойдут на повороте официальную науку?

– На это надежды нет, – ответил Дмитрий Борисович. – Да и обозначься она, полиция Понимания мигом ее придушит. Нет, мы делаем ставку только на законопослушных граждан.

– Что законопослушным гражданам делать в чумной зоне?

– Искать свою прибыль, – пояснил Дмитрий Борисович. – Я поясню, а то, смотрю, вы на меня опять как на идиота смотрите. Дело не в самом шлеме. На его месте могло быть что угодно. Главное, что в чумных зонах осталось немалое количество материальных ценностей, формально никому не принадлежащих.

– С чего вы взяли? – удивился Сергей Михайлович. – Нет там ничего толком. Что было, давно сгнило, да и помародерствовали в Великую войну от души.

– Есть, – убежденно возразил Дмитрий Борисович. – Теперь есть.

– Откуда?

– Не знаю, я еще не придумал, – честно признал Дмитрий Борисович. – Скорее всего, вы и завезете. А наши граждане, вдохновленные должным образом раскрученным примером этих троих, полулегально вытащат все обратно.

– Вот мутанты-то порадуются. Они ж с ходу сожрут половину.

– Не больше, – предупредил Дмитрий Борисович. – Вторая половина вернется. Кто с трофеем, кто с горьким опытом. Следующие будут осмотрительнее. Они обзаведутся техникой, снаряжением и столь необходимым опытом. И, заметьте, это будут свободные люди, которым, в отличие от низкоуровневых заключенных, не страшно доверить любую технику. Не поломают и не удерут на ней. Таким образом, как бы стихийно, мы сильно пополняем ряды расчищающих, и, главное, готовим столь нужных нам специалистов.

– Думаете, сработает?

– Думаю, да. И президент думает также. Первая волна, естественно, будет в основном из мародеров, но на себе много не вытащишь. Людям придется объединяться в концессии, и расчищать территории, чтобы потом спокойно выгребать найденные ресурсы. Которые, там, кстати, все-таки остались. У президента есть данные на этот счет, но он не посвятил меня в детали. Сейчас наша задача: провести эксперимент, положительный исход которого позволит изменить весь ход борьбы с заражением.

– Звучит заманчиво, но догадаются ли люди, что от них требуется?

– А вы на что? Подскажете, поможете и направите.