"Том 2. Лорд Тилбури и другие" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Грэнвил)

Глава IX

Известие о том, что Бифф не в полиции, а дома, то есть у Джерри, было истинным ударом для Пилбема. Именно из-за этого по агентству пополз слух: «Босс — не в себе». Стенографистка Лана предупредила стенографистку Марлен, что, если ту вызовут для диктовки, учтивости ждать не стоит, а сыщик по фамилии Джеллаби, выйдя из кабинета, сообщил, что ему отъели голову. Юный Спенсер, истинный златоуст, определил это словами «Большой террор».

Но тут появился Мерфи со своим Биллингсли, и Перси приободрился. Звоня во второй раз в издательство, он уже был спокоен. Он помнил свой былой страх и принимал как данность, что Бифф никогда не устоит перед столь могучей личностью, да еще во всей ее силе. Словом, он был на коне; и когда Спенсер доложил о каком-то посетителе, выразил приветливость, чем обрадовал герольда, полагавшего, что новый клиент идет на верную гибель.

— Кристофер фамилия, — прибавил он для ясности. Перси удивленно покрутил ус. Про сорок фунтов он забыл, как и вообще забывал о неписаных соглашениях.

Когда же Бифф вошел, он удивился еще больше. Его поразило, что после общения с Мерфи, этим живым насосом, можно так хорошо выглядеть. Правый глаз припух, брюки не по размеру — и все, остальное в порядке. Голос тоже не выдавал недавних испытаний.

— Пип-пип! — звонко и чисто сказал гость. — Как живем?

Перси ответил, что живет неплохо, и прибавил, что у посетителя немного распух глаз.

— А, чепуха! — воскликнул Бифф. — Гулял, знаете. Как без этого!

— Понятно. Кстати, лорд Тилбери спрашивал ваш телефон. Он звонил?

— Куда там, еще и зашел! Хотел обсудить завещание.

— Да? Что ж он сказал?

— Сказал, что опротестует. Старик, видите ли, был тю-тю. Смешно, честное слово! Ничего не выйдет.

Перси покачал головой, как покачал бы мудрый отец в беседе с порывистым сыном.

— Не скажите, не скажите. По чистой случайности я встретил американского журналиста, который знал мистера Пайка. Видимо, у Тилбери шансы есть. Говорил он вам, что старик обедал задом наперед?

— Говорил. Прекрасная мысль.

— А про Чарльза Форта?

— Еще бы!

— И предлагал договориться миром?

— Вот именно.

— Очень советую. Избежите тяжбы…

— Ничего, я их люблю, как-то освежают. Ему в жизни не выиграть. А какое вам, собственно, дело?

— Да никакого. Просто жаль, что деньги потеряете.

— Не потеряю. Кстати, о деньгах. Я за ними и пришел. Ну, ну! Вынимайте чековую книжку.

Перси заморгал, как моргал всегда при подобных разговорах.

— Помню, помню, — сказал он. — Удалось вам что-нибудь выведать?

— Нет. Я старался, но — как об стенку. Говорю, тяжело зимой в России, холод, нос отваливается, а он отвечает: «Да, это неприятно». Ну, я спрашиваю, на что похож Хрущев, а он: «Простите, не видел». Вообще, говорит, нигде не бывал, только ездил во Францию на сутки. Эти шпионы хитрый народ. За то и держат. Я свое, а он — о марках.

— О марках?

— Он их собирает. Личина, конечно.

— То есть как?

— Пошевелите мозгами. Филателист — это ж тихий человек, придурок такой, кому он нужен? А он плетет паутину. Хитрый народ, шпионы!

— Значит, ничего не выведали?

— Ничего. Одно ясно: пьет как пылесос. Тренируют их в России, с детства на водке держат. У меня давно в глазах двоилось, а он сидит, и хоть бы что. Интересный человек, хорошо бы с ним ближе познакомиться. Вижу, вы недовольны. Шпион все-таки, в любую минуту взорвет парламент. А что такого? Им это на пользу.

Видимо, Пилбему претила такая широта взглядов. Во всяком случае, манере его позавидовал бы Генри Блейк-Сомерсет.

— В общем, — сказал он, — ничего не сделали.

— Я не виноват!

— Возможно. Однако речь вряд ли может идти о сорока фунтах.

— Дадите пятьдесят?

— Не дам ничего.

Левый глаз, способный открываться, широко открылся от ужаса. В Нью-Йорке и в Париже он видывал подлость, но все же не такую.

— Не дадите?

— Нет.

— Так мне же нужно!

— Ничего не могу поделать.

— Значит, — сказал Бифф, — Джерри был прав. Именно, гад. Как верно! Вообще-то он вам еще польстил.

— Спенсер, — сказал Перси, нажавший тем временем звонок, — покажите этому джентльмену, где выход.

Как бы ни оспаривала это сестра, у Биффа бывал иногда и разум. Внутренне содрогнувшись, что нелегко в чужих брюках, он кинул на сыщика холодный взор и последовал за рассыльным. Сыщик погрузился было в семейные дела миссис Ф. Г. Восток, но тут зазвонил телефон.

— Пилбем?

— Да?

— Говорит лорд Тилбери. Я в Хэлси-чамберс, квартира три.

«Странно», — подумал Перси, предполагавший, что он давно оттуда ушел.

— Притащите мне брюки.

— Что?

— Брюки. И побыстрей.

— А в чем дело?

— Неважно. Сказано вам, скорей. Брюки!

Поэт Гораций, говоривший обычно по-латыни, советовал сохранять спокойствие разума в самых тяжелых обстоятельствах. «Aequam memento rebus in arduis servare mentem», — говорил он, и все признавали, что совет его достаточно здрав; все — но не лорд Тилбери. Его не удалось бы убедить и за час. В первом виконте, ожидавшем Перси, не было римского стоицизма.

Вначале он думал было позвонить Гвендолен, но решил, что ситуация умалит его в ее глазах. Позвонить дворецкому, в Уимблдон? Но дворецкий ушел, как и вся прислуга. Кухарка миссис Бингли, горничные Клер и Джейн, кухонный мальчик и сам мистер Уилмби обиделись на него, уволились и исчезли, как прошлогодний снег.

Человеку, у которого 23 пары брюк, такая ситуация неприятна. Лорду Тилбери снилось иногда что-то похожее, но он и не думал, что станет санкюлотом наяву, да еще днем. Словом, он заметался в отчаянии — и увидел пеструю обложку «Светских сплетен». Звук, который он издал, можно поставить где-то между «хрюкнул» и «забулькал». Если бы Архимед охрип, он бы примерно так воскликнул: «Эврика».

Давление, вскочившее вверх, быстро опустилось. Разум и чувства встали на свои места. Виконт удивлялся, что раньше не подумал о Пилбеме. Хорошо, перед Гвендолен — стыдно. Ладно, дворецкого нет. Но Пилбем же есть, а его мнение… Вот уж поистине наплевать! Может быть, он посмеется — что ж, пожалуйста. Лорд Тилбери кинулся к телефону.

Дальнейшее мы знаем. Виконт ждал долго, так долго, что давление поползло вверх, чувства и разум — дрогнули. Он привык, чтобы его приказы выполняли точно и быстро. Конечно, Пилбем уже от него не зависел, но он видел в нем подчиненного (как, впрочем, почти во всех).

Наконец раздался звонок. Он кинулся к двери. За нею стоял Пилбем с красивым бульдогом, который немедленно стал кидаться на несчастного лорда, осыпая его пылкими поцелуями. Кое-как увернувшись, лорд строго заметил:

— Однако вы не спешили.

Пилбем удивился, мало того — огорчился.

— Нет, спешил. Это ж какой крюк, в Вэлли-Филдз!

— Зачем вас туда понесло?

— Как это, зачем? За Брюквой.

— Какой Брюквой?

— Да за ним. Вы же сказали его притащить. Я и поехал к Гвен.

Лорд Тилбери просто озверел.

— Вы имеете в виду мисс Гиббз?

— Ясное дело. А, понятно! Удивились, что я ее так называю. Ничего, она моя кузина.

Не будем скрывать, что виконта это потрясло, тем более что утром, в отеле, лакей заверил его, что племянница исключительно рада своей должности. Но глубина его чувств доказывается тем, что, хотя он дернулся, словно ученица мисс Дункан, напоровшаяся на гвоздь, чувства эти удержались. Лучше бы не породниться с Перси и не называть его отца «дядя Уилли», но если все это входит в набор — что ж, пожалуйста. Можно в конце концов и отвадить их от гнездышка, если мы вправе так называть солидный дом в Уимблдон Коммонс.

— Да? — заметил он, отпрыгивая от бывшего Персиваля Рандольфа. — Тесен мир. А вы — идиот, каких мало.

Пилбем поджался, он не любил таких отзывов.

— Я просил брюки. Брю-ки. У меня их нет.

— Ясно, — признался Перси. — Вижу. Сразу заметил. В чем дело?

Виконт стал почти синим, что случалось с ним в пылу чувств.

— В чем? А в том, что ваш Кристофер их забрал.

— Зачем они ему нужны? Для коллекции?

— У него их тоже забрали. Чтобы не вышел и не влип в историю. Сестрица додумалась.

— Умно! — признал сыщик, человек справедливый, подумав, кстати, о том, что с этой семейкой держи ухо востро. — Что же я тут могу сделать?

Лорд Тилбери нетерпеливо пощелкал языком. Казалось бы, и так понятно!

— Вы можете поехать ко мне, в Уимблдон, и привезти пару. Знаете адрес?

— Как-нибудь найду.

— Брюки в шкафу, у меня, на втором этаже.

Виконт подошел к столу, где предусмотрительный Бифф положил все, что вынул из карманов.

— Вот ключ от входной двери.

Перси рассеянно сунул ключ в жилетный карман. Он соображал, как бы тут поживиться.

— Я думал, — сказал он, — вы сейчас поближе, в «Баррибо».

— Да, — отвечал лорд. — Но если вам кажется, что можно пойти туда и попросить брюки, вы сильно заблуждаетесь. Через полчаса об этом узнает весь Лондон. Так что будьте любезны, отправляйтесь в Уимблдон.

Тон его не понравился бы пуристу. Сыщик пуристом не был, но в нем еще оставалось что-то от прежнего страха перед шефом. Только когда тот заметил: «Слышите, кретин?», он ответил:

— Буду я таскаться! Дел много.

— Пилбем! — заорал виконт, но Перси уже понесло. Думал он и о возможной выгоде.

— Да ладно, — сказал он. — Орет, кричит… Страшный какой нашелся! Черта с два я туда поеду. Я вот что сделаю, я вам по дружбе свои брюки продам. Тесноваты, да, вы у нас дядя солидный, но до отеля доберетесь. А? Идет?

Человек, начавший с нуля и создавший могущественную компанию, знает, что самолюбием иногда приходится жертвовать. В былые, давние дни нынешний лорд умел глотать обиды. Сейчас он стал синим — но не колебался. У него был разум прагматика. Брюки нужны? Нужны. У Пилбема они есть? Есть. Вот и все. Значит, не стоит варить сыщика в масле. Предложение надо принять.

— Сколько? — спросил он.

— Сто десять фунтов.

— Вы с ума сошли! — пропыхтел он.

— Нет, — отвечал Пилбем. — Десятка за брюки, сотню я дал Кристоферу, чтобы напился.

— Я не обязан за это платить!

— Ну, что вы! Обязаны.

— Сто фунтов!

— Накладные расходы. Я ему вкрутил, что это от Скотланд-Ярда.,

— Не заплачу!

— Как хотите. Пошли, Брюква.

Шесть проектов пронеслось в мозгу лорда Тилбери, очень похожих друг на друга, но обесцененных тем, что этот лорд никак не сильнее сыщика. Вот если бы дубинку или топор — однако их нет. Как говорили авторы его передовиц, пришлось примириться с неизбежностью.

— Пятьдесят, а?

— Сто десять.

— Семьдесят пять.

— Ну ладно, сто. По старой дружбе.

Лорд Тилбери больше не спорил. Его посетила здоровая мысль — можно позвонить в банк и остановить чек. Она освежила его, словно утренний ветер.

— Хорошо, — сказал он, удивляя Перси внезапной веселостью. — Прошу. — И буквально через минуту, в очень сомнительном виде, уже шел к двери, огорчая тем самым общительного Персиваля Рандольфа.

Как многие люди со средствами, лорд Тилбери пользовался услугами разных банков. Чек он выписал на Мэйферское отделение банка Национального, расположенное неподалеку от Хэлси-корта, и теперь шел туда, надо заметить — с трудом, брюки очень жали. Когда он в них влезал, он сокрушался, что нет сапожного рожка.

Удачно остановив выплату, он проследовал в отель. Там он переоделся и позвонил поверенному, приказав ему явиться к ленчу. Через несколько минут (контора тоже была рядом) они сидели в малом зале.

Лондонские юристы бывают самые разные, но все они похожи на какую-нибудь птицу. Дядя Джерри Шусмита, вождь и вдохновитель конторы «Шусмит, Шусмит, Шусмит и Шусмит», напоминал казуара, но есть и совы, селезни, воробьи, попугаи, даже рябчики. Мистер Бантинг, консультант лорда. Тилбери, легко затерялся бы в пустыне Гоби, среди стервятников, но — до начала трапезы. Его бы немедленно опознали, поскольку, в отличие от них, он был чрезвычайно осторожен в еде. Лорду Тилбери, большому гурману, он портил аппетит и своими таблетками, и рассказами о том, как отразилось бы на его пищеварительных органах то блюдо, которое ел собеседник.

Словом, виконт предпочел бы встретиться в другом месте, но время поджимало. Проканителившись с Биффом и Перси, он пренебрег множеством дел, они накопились. Так что — ленч.

— Вам повезло, дорогой Тилбери, — сказал юрист, усевшись за столик. — Я уже уходил в молочное кафе. Пью, знаете, в это время молоко, понемногу, глоточками. Насколько я понимаю, вы хотите со мной посоветоваться?

Лорд Тилбери это подтвердил и заказал бифштекс с картошкой, отказавшись понюхать лекарство, которое, по словам юриста, понадобится после этого блюда, и сочувственно поцокав языком, когда тот описал, как подействовало бы оно на его желудок. Потом он перешел к делу.

— Знаете, Бантинг, — начал он, — нам принесли занятный рассказ. У одного субъекта насильно отняли брюки.

— Насильно? — переспросил юрист. — Вы хотите сказать, применили силу?

— Ну, угрожали.

— Тогда выразимся иначе, «позаимствовали под угрозой».

— Хорошо, выразимся.

— Так, так. Вы собираетесь запивать это пивом?

— Неважно. Слушайте.

— Я слушаю. Только, если бы пиво с бифштексом потребил я, кислотность…

— Мы любим такие рассказы, — перебил его виконт. — Нужно уточнить, чтобы не было ошибок. Тот, пострадавший, может вызвать полицию?

— Шпинат здесь, — заметил мистер Бантинг, — исключительно хорош. Вот его я могу переварить. Спаржа, к сожалению, — чистый яд, что же до горошка…

Лорд Тилбери метнул в него один из тех взглядов, которые превращали сотрудников «Мамонта» в грязное пятно.

— Я был бы рад, — напомнил он, — если бы вы меня слушали.

— Простите. Слушаю. Так вы говорили?

— Я спрашивал, можно ли арестовать того, кто забрал брюки?

Мистер Бантинг покачал головой.

— Пострадавший вправе подать в суд. Буквально такое же дело — Шьюд против Мерефита, с той разницей, что casus belli — не брюки, но пальто. Подал иск, уплатили издержки. Лорд Тилбери подавился бифштексом. Суда он не хотел; и так пригорюнился, что пробудил его лишь крик собеседника:

— Видите? Видите, что он ест? Венгерский гуляш! Знаете, что было бы с моими желчными путями, если бы…

Виконт не слушал. Да, рассказ этот представлял интерес только для врачей, но дело не в том. Дело в том, что лорду пришла в голову мысль, и теперь он ее обмозговывал.

— Бантинг, — сказал он наконец.

— Да? — откликнулся юрист, дошедший до инцидентов времен далекой молодости.

— Помните, я спрашивал, можно ли опротестовать завещание моего брата?

— Помню. Я полагал, что у вас нет свидетельств.

— А теперь есть. Предположим, я заказал бы блюда в обратном порядке. Как бы вы это расценили?

— В обратном порядке?

— Да.

— Я вас не понимаю.

— Очень просто. Начали бы с кофе и сигар…

— Лично я сигар не курю, только сигареты без никотина. Если не ошибаюсь, болгарские. Не только безвредны, но и полезны при бронхиальной астме, язве двенадцатиперстной кишки, повышенном давлении…

— Слушайте! — взревел лорд Тилбери. — Мой брат ел именно так. Свидетельствует ли это о невменяемости?

— Могут это подтвердить?

Газетный магнат размеренно и ясно изложил всю историю. Мистер Бантинг, перешедший от шпината к теплой воде, выслушал ее и ответил:

— Дорогой мой Тилбери, я не думаю, что суд признает невменяемость. Хороший адвокат, на мой взгляд — вполне резонно, представит это милым чудачеством. Присяжные, вероятней всего, с ним согласятся.

— Мне кажется, и меньшего хватало…

— На экране — конечно. В реальной жизни… Что с вами, Тилбери?

Дело в том, что при слове «экран» виконт громко вскрикнул, словно под него наконец решились подложить взрывчатку. Мистер Льюэллин! За всей этой беготней он совсем забыл, что обидчивый киномагнат приезжает сегодня.

Лорд вскочил, словно вспугнутый фазан, и кинулся к телефону. Глядя ему вслед, Бантинг надеялся, что он успеет вызвать доктора, пока не поздно.

— Мисс Гиббз! — вскричал тем временем лорд, набрав дрожащими пальцами свой номер.

— Да, лорд Тилбери.

— Ми… мистер Льюэллин не звонил?

— Звонил, лорд Тилбери. Точно вовремя.

— Вы… вы не объяснили, почему меня нету?

— Объяснила, лорд Тилбери. Вы заболели и лежите там, в Уимблдоне.

— Спасибо, мисс Гиббз, спасибо!

— Не за что, лорд Тилбери.

— Так что он не обиделся?

— Что вы, лорд Тилбери! Он вас очень жалел. Он сказал: «Поем и поеду туда».

— Что!!!

— «Поем и поеду».

— О, Господи!

— Езжайте и вы, лорд Тилбери.

Волна восхищения и любви снова окатила виконта. Ладно, дядя — лакей, кузен побуждает усомниться в том, что человек — венец природы, но сама она достойна лучшего жениха в Англии, то есть его самого.

— Конечно, конечно, — ответил он. — Скажите Уотсону, чтобы подвел машину к отелю.

— Сейчас, лорд Тилбери. Ключи у вас?

— Какие ключи? От дома? Естественно… Нет! Я их дал вашему кузену. Посмотрите в моем столе.

— Сию минуту, лорд Тилбери. Да, вот они. Дать их Уотсону?

— Пожалуйста, мисс Гиббз. Спасибо вам большое. Когда, обуреваемый любовью к Гвендолен и досадой на Льюэллина, виконт поспешал к столику, его посетила тревожная мысль. Кто откроет дверь киношному магнату? Шофер Уотсон? Нет. Как многие шоферы, он — тугодум, и скажет, что только что привез хозяина в полном здравии.

Тут взгляд его упал на юриста, все еще прихлебывавшего свою воду, которой он всегда завершал трапезы.

— Бантинг! — воскликнул он в озарении.

— А, Тилбери! Что сказал доктор?

— Мне надо лечь в постель.

— Так я и думал. Помилуйте — пиво, бифштекс, картофель! Обопритесь на меня, я отведу вас в номер.

— Отвезите меня домой. Объясню по дороге.

— Отвезти? Я вам нужен?

— Непременно. Ко мне придет один человек, я один не справлюсь. Знаете что, сыграйте-ка дворецкого!

Бантинг по-стариковски захихикал.

— Ну конечно, с удовольствием! Вы просто возвращаете мне молодость. Я часто играл в любительских спектаклях, как ни странно — именно дворецких. Помню, помню, в местной газете писали: «Неплох и Сирил Бантинг в роли дворецкого». Ложитесь, дорогой, ложитесь, предоставьте все мне.