Глава 15

Едва Женя переступила порог дома, как тут же зазвонил городской телефон. К ее немыслимому удивлению, это оказался Городинский. Странно, ведь раньше он всегда звонил на мобильный. Впрочем, ничего странного: раньше он звонил для того, чтобы бросить ей коротенькое сообщение: мол, я тебя жду, давай быстрей. Теперь же разговаривал с нею подолгу, вновь и вновь пытаясь уговорить спасти его от страшного человека Зимина. Все правильно: зачем платить за мобильную связь, когда можно сэкономить?

— Женька, родная моя, ну что там у тебя, чем порадуешь?

— Мне нечем тебя радовать, — довольно сухо ответила Женя.

Городинский взмолился:

— Женька, милая, ну как же так? Ты же обещала!

Женя не ответила, не имея ни малейшего желания говорить на эту тему.

— Женька! — воскликнул Дима.

Но Женя не спешила откликаться на его призыв, прекрасно зная, что последует дальше.

— Ну ты же знаешь, как я тебя люблю, Женька! — взывал к ее совести Городинский. — Да, я понимаю, с моей стороны это может выглядеть несколько некрасиво, но ты же должна понять… Я ведь не виноват, Женька, ты же понимаешь, что это просто роковое стечение обстоятельств! Жень, ну не молчи, пожалуйста. Женька, ау, ты где?

Женя принужденно отозвалась:

— Я здесь, Дима, я всегда здесь.

— Так не пугай меня молчанием! Если бы ты только знала, как я соскучился, Женька! Но ты же понимаешь — пока мы не разрулим эту ситуацию, я не смогу у тебя появиться. Кто знает, что этот козел еще задумал? Эта сволочь ведь почти каждый вечер к нам приезжает, представляешь?! Подонок, мразь! Если бы ты только видела его взгляд!!! Он ждет, Женька, он ведь все еще ждет! Я не знаю, что там у вас тогда произошло, но он до сих пор ждет подарка! И если не получит в ближайшее время — разразится гром. Зимин — страшный человек, детка. Если бы ты только знала, какой это страшный человек! Он способен на всё, я это точно знаю! Женька, нам придется заплатить ему дань, как бы нам с тобой ни хотелось этого избежать. Придется, понимаешь?

Женя опять промолчала.

— Чем раньше, тем лучше, — продолжил Городинский, не ожидая ее ответа. — Обойдется меньшей кровью. Наверное. Жень, позвони ему. Ну пожалуйста, позвони, а? Что тебе стоит? Ты — наше спасение. Конечно, тебе неприятно, но что поделаешь? У нас ведь нет выхода, понимаешь? Нет выхода, Женька! Мы обязаны сделать это!

— Мы? — укоризненно спросила Женя.

Чуть стушевавшись, Городинский ответил:

— Да, Женька, мы. Именно мы. Ты думаешь, это только твоя обязанность, только твоя жертва? Я, между прочим, жертвую гораздо больше, чем ты. С тебя-то как раз не убудет — ну что страшного, если один-единственный разок вместо меня с тобой побудет другой мужик? Ты просто закрой глаза и представь, что это я. Это же так просто. Я, между прочим, именно к этому приему и прибегаю каждый раз, когда приходится обслуживать Алинины телеса. Ты же знаешь, я ее терпеть не могу, а что поделаешь? Надо, работа у меня такая: супружеские обязанности исполнять. Я просто закрываю глаза и представляю, что это ты. И уверяю тебя, мне приходится это делать гораздо чаще, и ничего, живой. А я прошу тебя пожертвовать собой всего разочек. Ну, может пару раз. Но не каждый же день, Женька! Ему самому это скоро надоест. Ему лишь бы отомстить мне, понимаешь? Его не ты интересуешь, он просто хочет сделать мне большую гадость. Его жена бросила, вот он теперь и бесится. Она бы и без меня его бросила, но он все равно считает меня своим самым главным врагом. Потому и вцепился, гад, мертвой хваткой. Теперь точно не отстанет, пока дань не получит. Женька, ну что тебе стоит, а?

Ответом ему была тишина. И кажется, Городинский уже начал привыкать, что ему не отвечают:

— Жень, ну Жень, а? Не молчи, пожалуйста, только не молчи, а?

— Я не могу, Дима! — взорвалась Женька. — Я сделала все, что от меня зависело, и теперь никогда в жизни не прощу этого ни тебе, ни себе! Потому что это грязно и подло, Дима! И не надо меня умолять — от меня уже ничего не зависит. Он отказался, Дима! Отказался! И я больше ничем не могу тебе помочь! И не хочу!

— Не говори так, Женька! — испуганно заявил Дима. — Никогда так не говори! Я никогда не поверю, что любящая женщина не желает помочь любимому.

— Так то, Дима, любящая! — с неприкрытым сарказмом заявила Женя.

И сама словно бы испугалась своих слов. А разве она не любящая? Или все таки любит? А разве можно разлюбить вот так, в одночасье, когда любимый попал в беду? Господи, как же все сложно! Как же разобраться в том, что чувствуешь на самом деле?

— Женька, не надо! — взмолился Дмитрий. — Пожалуйста, не надо! Конечно, ты злишься, и, наверное, у тебя есть для этого все основания. Только не надо из меня делать чудовище. Уж ты-то знаешь, кто на самом деле чудовище! Ты ведь не можешь утверждать, что я сам все это придумал?! Ведь я же при тебе разговаривал с этим козлом! Ты же слышала, что инициатива исходила именно от него. Ведь слышала, так?

— Да, — вынужденно признала Женя.

Городинский обрадовался, словно бы это снимало с него всякую ответственность:

— Ну вот! А что я мог поделать?! Ты же видела, я пытался отказаться. Я пытался ему объяснить, что это была просто шутка, розыгрыш. Но он же тупой, он ничего не понимает! Адская смесь, Женька, гремучая: тупой, озлобленный урод, уверенный в том, что виной всех его несчастий являюсь я. Так я-то в чем виноват?!

— Ни в чем, — все так же вынужденно произнесла Женька.

— Ну вот, видишь! — воскликнул окрыленный надеждой Городинский. — Ты же сама все понимаешь! Никто ни в чем не виноват, просто так случилось. И нам теперь от этого никуда не деться. Как бы нам ни хотелось от этого убежать, а не получится. И чем дольше мы будем с этим тянуть, тем больнее будет, поверь мне. Лучше сразу разрубить этот узел.

После короткой паузы Женя едко спросила:

— Тогда, может, сразу и ушел бы от Алины? Разруби узел, Дима. Чем дальше ты будешь с этим тянуть, тем больнее будет. Сам сказал, не я придумала.

Городинский разочарованно протянул:

— Ты так ничего и не поняла… Это другое, Женька, это же совсем другое. Я не могу уйти от Алины. Она без меня погибнет. По крайней мере, я не могу сделать это так вот сразу, на ровном месте. Я должен ее подготовить к этому, понимаешь? Чтобы она смогла пережить развод. Я ведь не хочу, чтобы ее смерть легла на мою душу. Ты только разберись с Зиминым, а я сделаю остальное. Я тебе клянусь, Женька — через год-другой я обязательно с ней разведусь! Вот подготовлю почву, приучу ее к мысли, что меня в ее жизни быть не должно, и тут же разведусь. И тогда уже никто не сможет нам с тобой помешать!

— Уверен? — скептически усмехнулась Женя. — А память? Думаешь, наши воспоминания нам не помешают? Ты думаешь, после всего этого у нас есть будущее?

— Конечно! — убежденно воскликнул Городинский. — Конечно, Женька, а как же иначе?! Ведь я так люблю тебя! Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, Женька! Я так хочу быть с тобой! А Алину я начну приучать сразу после того, как Зимин оставит нас в покое. Ты переступишь через себя. Знаю, знаю, это будет нелегко, но ради меня, Женька, ради нас с тобой! Ты переступишь через себя, а потом я снова смогу бывать у тебя. Даже чаще, чем раньше, Женька! А Алине буду каждый день давать понять, что она не так дорога мне, как бы ей того хотелось. И когда она, наконец, привыкнет к этой мысли, тогда я немедленно с ней разведусь, обещаю тебе, Женька! Ну как, убедил? Ты же у меня умница, правда? Женечка, родная моя, любимая, позвони Зимину, а?

— Нет! — резко ответила Женя.

— Ну Жень! — умолял Городинский. — Ну пожалуйста! Ну ради меня! Ради нас с тобой. Ты ведь меня любишь, правда?

— Нет, — не так уверенно повторила Женя.

Городинский возмутился:

— Ну ведь врешь же, Женька! Я понимаю, как тебе не хочется звонить Зимину, но врать-то не надо. Ладно, не хочешь — не говори. Я и сам знаю, что ты меня любишь. Разве меня можно не любить, Женька?! Я же не Кастрюлькин какой-нибудь, я же Городинский!

Женя не стала отвечать. А что тут ответишь? Да, Дима — действительно Городинский, а не какой-нибудь Федя Кастрюлькин. Но что это меняло, если ради него ей предстояло вновь пасть лицом в грязь?!

— А хочешь, я сам ему позвоню? — предложил Дмитрий. — Я понимаю, тебе не совсем удобно. Давай я позвоню, а ты уже сделаешь все остальное, ладно? И тогда мы снова будем вместе. Ну ведь признайся — ты же хочешь, чтобы мы были вместе, правда? Ты же соскучилась по мне, да? Я приду, и целый вечер буду только твой. Представляешь? Целый вечер на арене, только здесь и только для вас — Дмитрий Городинский в вашем личном пользовании! И ты будешь ласкать мое звездное тело, сколько пожелаешь! Практически без ограничений, Женька!

Женя неуверенно положила трубку на рычаг. Внутри все перевернулось: да, высокую награду предложил ей Дима за грехопадение, ничего не скажешь! Не он ее будет ласкать, а всего лишь любезно предоставит для ласк свое звездное тело! Эх, Димочка!..

Домой ехать не хотелось. Дома ее снова ждут телефонные звонки, а Женя с некоторых пор их сильно невзлюбила. Подумать только: раньше она так ждала, так мечтала, чтобы Димочка ей позвонил, чтобы звонил почаще, каждый день. Теперь же… Господи, как же быстро все может измениться!

Вместо дома после работы поехала к Сычевой. То есть нет, к какой же Сычевой? Сычева нынче пребывала в недавнем прошлом, теперь Лариска называлась уже Гондуровой, по фамилии Вадима, любимого мужа. После довольно скромной свадьбы Лариска перебралась к супругу в съемную квартиру. Дальше от метро, а потому гораздо менее удобно стало к ней добираться. Женя и раньше не слишком часто баловала ее визитами, после свадьбы же стала бывать у подруги еще реже. Впрочем, замуж-то Лариска вышла только-только, чуть больше месяца назад, так что ровным счетом никаких графиков посещения пока еще у подруг не выработалось. Просто из-за обилия событий за последнее время Жене казалось, что с момента свадьбы прошло уже как минимум несколько месяцев.

Лариска, пока что еще едва заметно беременная, стояла на кухне спиной к гостье и шинковала капусту.

— Жень, ты прости, что я так, ладно? — сугубо символически извинилась она. — Вот они, прелести семейной жизни. Романтика с цветочками да шашлычками осталась в прошлом, теперь на первый план вышла проза жизни. Оказывается, мужики очень любят поесть. Кто бы мог подумать, а? Да не что попало. Бутерброды да яичница ему, видите ли, в холостяцкой жизни надоели. Теперь ему борщей подавай каждый день, да макарон с котлетами. И чего это бабы так замуж рвутся, а?

Сидящая за обеденным столом Женя равнодушно пожала плечом:

— Это ты мне скажи. Не я ж замуж рвалась.

— Вот-вот, — обреченно вздохнула хозяйка. — Даже и винить некого. Сама, все сама!

— Что, так плохо? — посочувствовала Женя.

Лариса улыбнулась так искренне, что всякие сомнения в ее семейном счастье отпали сами собой:

— Да нет, Жень, что ты, это я так, выпендриваюсь помаленьку. Нет, кухня, вообще-то, достала — это чистая правда. Каждый вечер стой у этого мартена, как проклятая. Ладно бы еще просто готовить, это бы еще не смертельно, но ведь надо же еще придумать, что именно готовить! И каждый раз удивляюсь — куда в него столько лезет?! Ну а зато в остальном… Мррр… В общем, свои борщи мой Вадюша отрабатывает добросовестно, грех жаловаться.

— Рада за тебя, — грустно усмехнулась Женя. Хотя ни в голосе ее, ни в глазах особой радости не было заметно.

Лариска озаботилась:

— А ты чего-то какая-то не такая сегодня. Что-то случилось?

— Нет-нет, все нормально.

Женя сама почувствовала, что ответила уж очень поспешно, и испуганно замолчала. Однако Лариса, кажется, даже не заметила ее маленькой ошибки, по крайней мере продолжала столь же методично кромсать капусту.

— Просто настроение какое-то хреновенькое, — добавила Женя, дабы сгладить впечатление некоторой нервозности.

— А, настроение, — протянула Лариска. — Так это известно что — осенняя хандра называется. Световой день укорачивается, светочувствительные люди на это сильно реагируют. Видимо, ты и есть светочувствительная. Вот и хандришь. Мужика тебе хорошего надо, Женька, всю твою хандру рукой бы сняло!

От нейтрального, казалось бы, замечания Евгения изменилась в лице, но хозяйка, полностью сосредоточенная на капусте, этого даже не заметила.

Женя помолчала минутку, потом осторожно приступила к волнующей ее больше всего остального теме:

— Знаешь, я вот по телевизору ток-шоу смотрела…

— Да? — отстраненно поинтересовалась Лариска. По ее голосу чувствовалось, что всяческие ток-шоу в данную минуту интересовали ее меньше всего на свете. — Какое?

— Да фиг его знает, я не с начала смотрела, — поспешно ответила Женя, дабы отвести от себя подозрения. — Даже канал не помню, не обратила внимания. И ведущая какая-то незнакомая, я ее раньше не видела. Так там героиня рассказала жуткую историю. Якобы у нее друг сердечный, который требует от нее очень странного доказательства любви. Якобы ради него она должна переспать с его врагом. Вот ты скажи, Лар, ты бы на такое пошла?

— Ни фига себе, эротические фантазии! — возмутилась бывшая Сычева.

— Да нет, Лар, это тут ни при чем. Там другая ситуация.

Лариска ухмыльнулась:

— А что, очень даже прикольненько! Наставить муженьку рога по его же требованию! Класс!

— Нет, Ларка, я серьезно, — попыталась усмирить буйное воображение подруги Женька. — Вот представь себе ситуацию, при которой твой Вадим от кого-то очень сильно зависел бы. И для того, чтобы его из этой кабалы вытащить, ты должна была бы переспать с его врагом. Ты бы на это согласилась?

— А хрен его знает! — ответила Лариска, продолжая терзать несчастную капусту. — Как-то эта история дурновато попахивает, тебе не кажется?

— Кажется, — убежденно кивнула Женя.

— Вот и мне кажется. Хотя, знаешь, ситуации ведь разные бывают. Может, этот козел преувеличивает опасность?

— Да нет, — Женька грустно вздохнула. — Там как раз, вроде, все очень серьезно. От этого врага очень многое зависит. А он еще вроде бы большой пакостник, мерзавец редкий. Так что угроза нешуточная.

— Ну, если нешуточная…

Хозяйка ненадолго задумалась, потом добавила:

— Знаешь, когда все так серьезно… Не знаю. Если это действительно единственный выход… Ради своего, ради родного?.. Черт его знает, Женька. Не дай Бог, конечно, но если бы с Вадькой моим что-то приключилось, я бы, наверное, даже не задумалась. Если бы только могла ему помочь — хоть чем, пусть даже и через постель — на все бы пошла, только бы ему было хорошо. Наверное…

Лариса повернулась к Жене, постояла мгновение, глядя на нее, но вроде даже и не видя, потом, забыв про капусту, подсела за столик, наклонилась поближе к гостье и прошептала с задорным смехом:

— Прикинь, Женька, она возьмет и переспит с тем врагом, да еще и кайф при этом поймает небывалый! А что, они, пакостники, наверное кое-чего умеют. Вот это был бы номер, а? А муженьку потом всю жизнь придется в постели доказывать, что тоже не импотент. И никто ни в чем не виноват — такая ситуация сложилась, так карта легла! Она всего лишь защищала семейные интересы. Ценности, блин, семейные! А то еще враг и официальным любовником станет, а? А жена пожизненную индульгенцию от мужа получит! Во класс!

Женя невесело усмехнулась и с некоторым недоумением посмотрела на Ларису.

— Сычева, ты ж вроде совсем недавно замуж вышла. А уже о любовнике мечтаешь.

— Дура ты, Денисенко! — беззлобно выругалась Лариска. — Много ты понимаешь! Во-первых, не Сычева, а Гондурова — привыкай, я к девичьей фамилии возвращаться не намерена, даже паспорт уже поменяла. А во-вторых… Во-вторых, Женька, муж — это муж, это твое, родное, и от тебя уже не убежит. Вернее, теоретически такой побег еще возможен, но только через высокий-высокий барьер, а такую преграду не каждый мужик возьмет. А хочется ведь еще и чего-нибудь необычненького, понимаешь? Вот, скажем, нельзя же питаться одним борщом, каким бы вкусным он ни был, правда? Иногда ведь и пирожного захочется с мороженым… Клубники с перчиком. Чтоб и сладко, и остренько было. А тут — нате вам, муж сам велел мосты с врагами наводить. А еще если враг — не особо стар и противен… Эх, Женька, я бы дала жару!

— Уу, Ларка! — укоризненно протянула Женя. — Я-то серьезно, а тебе бы все хиханьки!

— А я что? — задорно улыбнулась Лариска. — Я ничего, я тоже очень даже серьезно. Мужика спасти — святое дело! Это ж они у нас слабый пол, а не мы. Это они без нашей помощи погибнут, вымрут, как мамонты. Нет, Женька, мужика беречь надо, холить и лелеять. Ну и уж конечно — выполнять их маленькие прихоти. Тогда уж они потом полностью под нашим контролем!

— Думаешь? — с глубоким сомнением спросила Женя.

— А то! — убежденно ответила Лариса. И хитро улыбнулась.