"Чужая в чужом море" - читать интересную книгу автора (Александрович Розов Александр)39 – ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ. Дата/Время: 5 сентября 22 года Хартии. Место: Меганезия. Ист-Кирибати. Атолл Кэролайн.----------------------------------------------------------------- Жанна Ронеро. Green World Press. Репортаж №17. Проблема транспортного средства морских бродяг. ----------------------------------------------------------------- Со спутника атолл Кэролайн похож на сабельный клинок. Остается только приделать на севере рукоять, и можно смело рубить с запада на восток. Его длина - чуть больше 5 миль, а ширина – миля с четвертью в самом широком месте. Длинная лагуна имеет 500 метров в ширину и нигде не глубже 7 метров. «Hotfox» - это единственный класс боевых кораблей, способных встать здесь на внутренний рейд, пройдя сквозь очень узкий кривой пролив у северо-западного угла моту Саут. Всего в атолле 40 моту, но только 4 имеют значимые размеры – порядка ста гектаров. Это Саут и Нейк (крайний южный и крайний северный, соответственно) с подземными источниками пресной воды, далее - Лонг (часть рифового барьера на северо-востоке), и Ливорд (центральный выступ западного рифового барьера). Остальные моту - это надводные верхушки кораллового рифа площадью около гектара. Суша здесь не поднимается выше 6 метров над уровнем моря, так что кое-где во время приливов возникают протоки с морской водой. Тем не менее, все моту, кроме самых маленьких покрыты огромной шапкой ярко-зеленого цветущего кустарника, а на Саут и Нейк растут, к тому же, кокосовые пальмы (поставляющие сырье для местного пива). В период Гавайики, атолл был населен и назывался Римапото, (сейчас от этого периода осталось только миниатюрное древнее святилище - marae на моту Нейк). В европейский период полинезийские жители были истреблены, а колонизаторы неоднократно пытались устроить здесь то добычу гуано, то заготовку копры. Единственное, что у них получилось – это изуродовать часть острова Ливорд. Европейцы так и не смогли здесь закрепиться: у них не получилось жить на расстоянии 800 миль от ближайшего обитаемого острова. В начале XX века атолл был брошен, и там время от времени жили энтузиасты-экологи. В 2001 году атолл получил третье имя – Миллениум, но так и остался необитаемым. Кэролайн был заселен примерно через 4 года после Алюминиевой революции, за счет появления дешевых «дальнобойных» флаек. Заселение произошло в один день: полсотни молодых людей, членов фэн-клуба Люиса Кэрролла толпой прилетели сюда и построили два городка с «кэролловскими» названиями: Снарк на моту Нейк и Буджум на моту Саут. Точнее, не построили, а собрали из фанерных модулей на бамбуковых каркасах. Дома, а иногда и улицы, стоят здесь на ножках (такой стиль характерен для Полинезии и Папуа, здесь так строили много веков). Моту Ливорд считается муниципальным парком, а на моту Лонг размещен общий торговый комплекс: рынок и порт. Здесь и пришвартовался «Фаатио» (оказавшийся самым крупным кораблем из всех, что стояли у пирсов вдоль внутренней, обращенной в лагуну, стороны моту Лонг). По местному обычаю, детям тут дают имена из книг Кэрролла, так что парковочный сбор мы платили парню, которого звали Моктартл, а пальмовое пиво нам продала девчонка по имени Джубджуб. Согласно Британской энциклопедии, атолл получил имя Кэролайн в 1795 году в честь дочери секретаря британского адмиралтейства, лорда Стефенса. Сами кэролайнцы уверены, что атолл назван в честь писателя и математика Люиса Кэрролла. Спорить тут с этим - верный путь быть вышвырнутым из любого публичного заведения. Кэролайн - аграрный муниципалитет: из примерно 200 взрослых и условно-взрослых, (т.е. старше 13 лет) жителей, около 150 заняты в морском и сухопутном сельском хозяйстве, а остальные - в транспорте, ремонте и сборке, торговле и социальной сфере. Здесь неплохая поликлиника, начальная школа и аграрно-морской колледж с достойной репутацией. Основной предмет экспорта с атолла - это пальмовые воры. Таково официальное научное название крупного сухопутного краба, который лазает по деревьям и ест практически все, что угодно. На атолле Кэролайн самая многочисленная в мире популяция этих забавных, разноцветно-ярких и непоседливых существ. В естественных условиях пальмовый вор к 5 годам, вырастает до 4 дюймов, и только 20-летние патриархи могут достигать фута, но в условиях крабо-питомника, с обильной пищей и стимулирующими добавками, эти крабы растут чуть ли не в 10 раз быстрее. Собственно, крабо-питомником является весь атолл. В лагуне ходят целые косяки крабовых личинок (только взростый пальмовый вор живет на суше, а нерест и развитие личинок происходит в воде). Тут бегает столько пальмовых воров, что в кафе надо приглядывать за своим сэндвичем – иначе оглянуться не успеете, как десятиногий злодей утащит вашу еду. Сам пальмовый вор, между прочим, съедобен, но кэролайнцы выращивают их не на мясо (это нерентабельно), а для продажи в качестве декоративных животных для arti-atolls, парков, ферм и back-yards. Судя по числу флаек, которые загружаются крабами на пирсе у торгового центра, это весьма серьезный бизнес. Вторым по значимости предметом экспорта являются bull-kril. Больше всего они похожи на полуметровые толстые розовые колбаски с ножками и усиками. Они целыми стадами пасутся на заросших водорослями отмелях, внутри сетчатых ограждений – ну точь-в-точь как овцы в Новой Зеландии. Эти существа – трансгенные, на базе криля и лобстера. Они набирают вес гораздо быстрее, чем бройлерные куры, и их-то как раз разводят на мясо. В отличие от пальмовых воров, bull-kril не специфичны для Кэролайн – они есть на многих агрокультурных атоллах с мелководными лагунами достаточной площади (по крайней мере, так сказано в справочнике). Особая ремарка из справочника: «Распространение недоказаной информации о вреде трансгенных культур, карается первый раз - штрафом 10.000 фунтов, а второй и последующий - штрафом, в 10 раз больше предыдущего. Если у нарушителя нет достаточных средств, он подвергается каторжным работам до погашения суммы штрафа». Та же ремарка есть в разделах об атомной энергетике и о plancton-farms. Едва мы сошли на берег, как появился мэр. Этот симпатичный улыбчивый дядька лет 45, сообщил, что нас очень рады видеть на Кэролайн, но в смысле работы у нас тут ничего не выйдет. Для мониторинга радиации надо, как минимум, иметь радиацию, а ее как раз нет, и не будет. Даже если она имеется в интересующем нас количестве в том облаке, которое так хорошо видно на горизонте в направлении East-South-East, у нее нет шансов попасть сюда, поскольку ветер устойчиво дует с Nord-East, что легко заметить и по направлению дрейфа упомянутого облака. Так что он (как кэролайнец, и как мэр) советует нам не заниматься ерундой, а использовать имеющееся у нас время для культурного отдыха, относительно способов которого, он готов дать нам исчерпывающие консультации. Пак Ен, поблагодарив мэра за гостеприимство и за разумный подход к делу, и спросил, где тут можно купить недорогой и надежный парусник, примерно 10-метровый. Мэр улыбнулся и показал рукой в сторону одного из ангаров торгового центра. «Tweedle-y-Oyster sail-wing partnership, - пояснил он, - если даже у них нет того, что вам надо (а я очень сомневаюсь, что у них этого нет), то они сделают то, что вам надо, за несколько часов, за дополнительные деньги, конечно, но за вполне умеренные, как мне кажется». Ненадолго задумавшись, кэп изрек: «Значит так. Мне, Паоле и Иону придется, все-таки, выполнить ряд формальностей. На филиппинском лингво-франко говорит только Брай. Если она поможет ребятам в покупке лодки… (Брай кивнула) то, я надеюсь, кто-нибудь составит ей кампанию… (Фидэ поднял правую руку ладонью вперед). Общий сбор на борту в 23:50. До этого – отдых по индивидуальным программам. Экипаж, разойдись!». Я еще ни разу не видела, как выглядит меганезийская провинциальная коммерция, так что напросилась в кампанию к Брай, Фидэ, Синду и Тенуму. Через пару минут мы уже подходим к ангару с изображением футуристического парусного бота над дверью. Нам повезло – оба партнера были на месте, точнее – на лежбище под навесом слева от ворот ангара, пили чай и играли в «renju». Увидев нас, они отодвигают игровую доску в сторону, и предлагают обсудить наше дело (если мы по делу) за чаем (который мы можем самостоятельно налить из чайника в любую емкость, которая покажется нам подходящей, чтобы исполнить роль чашки). Мы, конечно, соглашаемся, наливаем себе чай, и устраиваемся рядом с ними. Партнеры - совсем молодые ребята, вероятно, только что закончившие колледж. Твидли - характерный «zambo»: темнокожий, пластичный, наверняка отлично играет в футбол. Ойстер - океанийская креолка «spano». На фиесте в Картахене она ничуть не выделялась бы из гуляющей местной молодежи - при условии, что на ней было бы одето еще что-то, кроме того пестрого сине-белого платочка, который по лантонской моде обернут вокруг талии и завязан на «скаутский» узелок над правым бедром. На Твидли, впрочем, и того нет. Единственный предмет на его теле - пластиковый браслет с коммуникатором. Отхлебнув по глотку чая (вкус необычный – видимо, это что-то местное, цветочное) мы излагаем суть проблемы. Наши «Ромео и Джульетта» (т.е. Тенум и Синду) собираются бродяжничать в акватории Центрального Туамоту (овале, длиной 500 миль, от Рангироа на северо-западе и Хаоранги на юго-востоке, и шириной 200 миль - от Анаа до Такумэ). Твидли интересуется, что мы имеем в виду под словом «бродяжничать» в этом контексте, и получает от Фидэ ответ: мы имеем в виду буквальное значение: «скитаться без системы и цели между разными пунктами без стационарного жилья и источников существования». Ойстер, в полнейшем недоумении смотрит на мальчишку и девчонку (одетых в короткие комбинезоны «коала» флотского образца, и выглядящих довольно элегантно) «Ребята, вы что, собрались поиграть в баджао?». Тенум с королевским достоинством отвечает: «Vi no bi game. Vi bi bajao pipl. Vi fri si uolker. Bat hurakan krash aur bot. Vi nid niu. Ken u help?». Дальше - немая сцена длительностью четверть минуты, после которой Твидли говорит: «Пошли со мной, ребята! Сейчас подберем вам парусный домик получше сухопутного». При этом он снимает с полки, оборачивает вокруг бедер и застегивает на липучку сине-белый килт с той же эмблемой, что и на ангаре - футуристического парусного бота. Этот килт явно играет ту же роль, что в Америке - костюмы с корпоративной символикой. В ангаре царит умеренный беспорядок. Мы проходим ремзону, где лежат каркасы, шасси, пластиковые корпуса и поплавки, движки, воздушные винты и крылья разного фасона, и добираемся до выставки-продажи. Слева дешевые флайки, в основном – popular-light, и в дальнем конце - две micro-light. Справа - лодки: алюминиевый Mini-trawler, пластиковый Bayliner, надувные моторки, и разнообразные проа. Рядом с ними мы и останавливаемся. Твидли принимает позу университетского лектора (это выглядит очень забавно - при его возрасте и одеянии), и сообщает: «Самые надежные модели - это Fiord-hai и Octo-pussy. Мы с Ойстер, к примеру, ходим на Octo-pussy. Поплавки 6 метров, палуба 3x4, берет 8 центнеров, паруса - 15 квадратов. Фиорд на полметра длиннее, и выигрывает в скорости, но мне не очень нравится компановка. Дело вкуса. Но сейчас нам интересны лодки для длительного похода, так что смотрим на другие модели. Я бы взял Sea-fun. Поплавки 9 метров, палуба 5x7, берет 2 тонны, веерный парус 30 квадратов, хорошая скорость при минимальном ветре. На случай полного штиля - электродвижок 10 КВт на спиртовых топливных элементах. Управление - и ручное, и электронное. Рубка: тент-пирамида с обзорным окном, кухней, электроплиткой и мойкой. Это на мой вкус. А вот продвинутая версия. Называется: Sello-de-oro. Поплавки 11 метров, Палуба 6x7, пластиковый бытовой модуль 6x5 и ходовой мостик с полным обзором. Есть водо-конденсатор, это важно для автономного похода. Машинка проверенная. Уникорн, Китти, Брилл и Мимзи прошли на Sello-de-oro отсюда до Фиджи и обратно, намотали почти 5000 миль». Он сделал многозначительную паузу, чтобы усилить впечатление от последней фразы. Я поинтересовалась, сколько времени заняло это путешествие - оказалось, что два месяца. Тут подал голос Тенум: «It gud buti bot. Vell fo kanaka, bat not fo bajao. Vi nid aze bot». Твидли кивнул, как будто и ожидал такого ответа, и спросил: «So, if I’ll give you chock, will you drawing here, on the floor, the sketch of boat, ones well for bajao?». Юный баджао коротко ответил «ya». Твидли взял откуда-то кусок мела и протянул ему. Через минуту Тенум и Синду уже сидели на корточках посреди ангара, проводя на полу линии. Скоро я поняла: они рисуют горизонтальную проекцию своей пироги в натуральную величину. Чтобы не мешать процессу, я ушла в левую часть ангара, и стала рассматривать флайки-microlight. Одна оказалась уже знакомым мне Cri-Cri, а вторая - странным гибридом Cri-Cri с автожиром. Дизайнер заменил родные 8-футовые крылья самолетика на 6-футовые, поставил над кабиной четырехлопастной ротор из двух соединенных крест на крест 12-футовых пластиковых полос, и выкрасил флайку в болотный цвет. Я пыталась понять смысл этой модификации, когда подошла Ойстер и сообщила: «Это - Ultimate Answer To Greenpeace (UATG). Придуман, чтобы отпугивать зеленых. UATG - Уменьшенная копия боевого вироплана Ute-Ape-Tapu (UAT). Была такая машинка, сразу после революции». Я сказала, что знакома с этой историей (по книге Ван Хорна), но не могу понять, при чем тут «зеленые», и как их можно отпугнуть явно безобидной летающией игрушкой. Между прочим, я тоже каким-то местом отношуь к «зеленым» т.к. пишу для «Green Word Press» (Nova Scotia, Canada). Тут Ойстер развеселилась, и заявила, что в таком случае, сначала ответит на второй вопрос, а уж потом – на первый. Она залила в бак гибрида канистру спирта, затем выкатила флайку из ангара (UTAG, как и Cri-Cri весит примерно столько же, сколько скутер), и уселась в маленькую кабину. Фидэ, Брай и парочка баджао тоже вышли посмотреть, что тут будет. Твидли пошептался с Ойстер, они похихикали, она захлопнула колпак, после чего Твидли спихнул флайку с пандуса в воду. Зажужжали два пропеллера по бокам кабины, флайка пробежав сотню метров по лагуне, свечой взмыла в небо. Я заметила, что ротор пока неподвижен - как верхнее крыло биплана, только X-образное. Как известно, Cri-Cri – это акробатический самолетик. UTAG, видимо, имел похожие свойства. Впрочем, Ойстер, не изощрялась в фигурах, а просто несколько раз повернула флайку так, чтобы мы снизу могли видеть силуэт, очень похожий на силуэт боевого «Ute-Ape-Tapu» с фото из книги Ван Хорна. Я было подумала, что этим все и закончится, но все еще только начиналось. UTAG выполнил полукруговой вираж на подъеме (у летчиков это называется «боевой разворот»), и полетел в нашу сторону. Казалось, флайка пройдет в полсотне метров над нами, но тут у нее завертелся ротор, и она, как будто затормозив в воздухе, очень быстро и плавно снизилась, и почти неподвижно зависла прямо перед нами. Я вдруг обнаружила, что трехдюймовый цилиндр, торчащий из фюзеляжа UTAG прямо перед кабиной пилота, это не какой-нибудь воздухозаборник (как мне казалось несколько минут назад), а что-то похожее на ствол орудия, нацеленный прямо на меня. Еще секунда, и орудие выплюнуло что-то вроде сгустка ослепительного оранжево-красного пламени, вспыхнувшего на воде в нескольких метрах от зрителей. Кажется, я громко взвизгнула и, кажется, не только я одна. Видеокамера выпала у меня из рук – хорошо, что она висела на ремешке на шее. Не успела я прийти в себя, а флайка уже набрала высоту до ста метров, описала широкий круг над лагуной, а затем села на воду и подкатилась почти к самому пандусу. Откинулся колпак кабины, Ойстер выпрыгнула в воду - тут ей было по пояс. «Классно! - заявила она, - Новое преступление меганезийской хунты против мирных граждан Новой Шотландии». Твидли хохочет, помогая ей вытолкать флайку обратно на берег. Я интересуюсь, что это было, Ойстер хочет ответить, но Брай уже сообразила: «Гелий-неоновый лазер, мощность около ста милливатт. Хорошо, что в воду, а не в рыло». Ойстер кивает: «Точно, гло. Я же не садистка, чтобы такой штукой – и хорошим людям в физиономию. А гринписовцам, лепили именно в рыло. Так папа рассказывает. Да и чего было с ними церемониться…». Внезапно рядом с нашей теплой кампанией появляется кэп Пак Ен. «Aloha, foa. Что это у вас такое?». И Ойстер с удовольствием рассказывают нам обоим историю UTAG, уже в подробностях. Оказывается, все началось в первые годы освоения Кэролайн. Колонисты, обустраивая здешний быт, не принимали во внимание, что этот атолл еще в 1991 объявлен «биосферным заповедником». Согласно протоколу комитета ООН по защите окружающей среды, люди вообще не должны были селиться на Кэролайн. На фанерных стенах Снарка и Буджума еще муха не сидела, а в Лантон уже явились чиновники UNEP (United Nation Environment Protection), требуя, чтобы городки были снесены, а колонисты - выселены. Координатор Ашур Хареб час слушал про птичек и цветочки, которые живут и растут на Кэролайн, читая параллельно файл об этом атолле, а затем прервал гостей вопросом: «Прошлые 150 лет, колониальные и неоколониальные власти разрушали атолл, добывая из него фосфаты, и сводили леса ради плантаций. Это, по-вашему, не повредило среде? Колонисты, в отличие от колонизаторов, сами заинтересованы в благоприятной среде обитания. Они тем более ничего не повредят. Не отнимайте у меня время по пустякам». Визитеры не унимались, и тогда Ашур переадресовал их в Верховный суд. Обратившись туда с заявлением, чиновники UNEP через 48 часов получили феерическое определение: «Изучив аргуманты заявителя, Верховный суд пришел к выводу, что из программы UNEP логически следует необходимость уничтожения всех городов, промышленных объектов и аграрных производств на планете, т.е. возврата человечества к палеолитическим формам хозяйства, что потребует сокращения числа жителей Земли до 0,05 процента нынешнего. Верховный суд находит эту программу странной, и не считает Меганезию подходящим местом для подобных экологических опытов, однако готов рассмотреть ее по существу, после того, как она будет выполнена в том регионе, где находится штаб-квартира UNEP». Это определение сочли издевательским, хотя оно было вполне логично. Индустриальный мегаполис Нью-Йорк, где расположена штаб-квартира UNEP, конечно, вредит природе гораздо сильнее, чем два поселка, население которых тогда составляло по 50 человек. Возмущенные представители комитета ООН уехали, но через несколько месяцев, с их подачи, у берегов Кэролайн появился корабль международной организации «Гринпис». 40-метровая шхуна «Rainbow Warrior V» (RWV) бросила у якорь северо-западнее моту Саут, и своим корпусом перекрыла фарватер единственного пригодного для траулеров прохода в рифовом барьере. Фактически, это была морская блокада, убийственная для такого маленького островного поселения. Ойстер (которая знает эту историю со слов родителей, поскольку сама была еще младенцем) рассказывает, что было дальше: «Дядя Кэррот, который тогда был мэром, позвонил в Тараву, в полицию Кирибати, но до туда 2300 миль, большое расстояние по тем временам. Всем надоело ждать, и тогда дядя Пехто взял снайперскую винтовку, с которой он воевал в революцию, и одним выстрелом с полумили вышиб мозги помощнику капитана RWV. Тут, как на зло, как раз появилась полиция из Таравы. Гринписовцы отошли на четверть мили к северу, и говорят: мы, мол, никому ничего не загораживали, а этот маньяк просто так грохнул нашего помкэпа. Дядю Пехто арестовали, и суд, с учетом смягчающих обстоятельств, влепил ему год каторги на атолле Раваки. Там как раз строили военную базу, а дяда Пехто - монтажник. Он говорит, что на каторге военные прорабы - тупые, и футбольное поле кривое, а так – неплохо, но это он уже потом рассказал. А когда его посадили, все наши очень обиделись, особенно его жена, тетя Тутти, и ее второй муж, дядя Феликс. Дядя Феликс пообещал, что взорвет этот RWV на хер, и стал делать аммоналовую бомбу. Он такими бомбами взрывал оффи, во время революции. Тетя Тутти пошла к мэру и сказала, что у нее всего два мужа, она к ним привыкла, а теперь один уже сидит на каторге, второй тоже собирается туда сесть, и все из-за этого сраного Гринписа. Дядя Кэррот понял: надо что-то делать, иначе RWV по-любому взорвут, и кто-нибудь сядет. Он пошел к тете Понни, которая сейчас директор колледжа, они думали всю ночь, выпили галлон пива, и решили переделать ее Cri-Cri так, чтобы гринписовцы сдуру приняли его за вироплан UAT для охоты за пиратами». Здесь требуется поясняющая ремарка. Венно-полицейская операция «Barrido del mar» (морская метла), в которой были задействованы виропланы «Ute-Ape-Tapu» (красная мельница), велась с исключительной жестокостью. Суда «naval bandidis» (т.е. пиратов) уничтожались с воздуха без предупреждений, и без предложения сдаться. Против них применяли дешевые боеприпасы с белым фосфором: зажигательно-химическое оружие, изобретенное в середине I мировой войны, и приводящее к таким жутким обгораниям людей, что каждый случай его применения вызывает острый резонанс в прессе. В ходе «Barrido del mar», скандальную огласку имел случай с пиратами, пытавшимися уйти на скоростном катере в территориальные воды Австралии. Вироплан догнал их у островов Трегросс и расстрелял с воздуха рядом с австралийским прогулочным теплоходом. Два десятка человек сгорели заживо на глазах у туристов. Разумеется, эта история, с фото и видео (туристы любят фотографировать кошмары, а позже заявлять, что получили, мол нервный шок), прошла по мировым TV каналам. Это был плохой PR: Ни капли белого фосфора не попало ни на одно мирное судно, но у патрулей Народного флота Меганезии сложилась репутация садистов-убийц. Теперь - продолжение рассказа Ойстер. «На следующий день тетя Понни сделала на компе чертежи, и они с дядей Кэрротом, взяв один Cri-Cri и всякую всячину для переделки, пошли к дяде Хэджу, директору школы. У него как раз появилась молодежь, которую надо было занять чем-то продвинутым. А тут как раз инженерно-техническая практика. Дня за три они переделали Cri-Cri тети Понни вот в эту машинку. Еще пару дней тетя Понни эту штуку погоняла с западной стороны атолла, а на третий день, поутру дядя Кэррот подошел на проа к «Rainbow Warrior V», и стал их кошмарить. Типа, мы в суде доказали, что морской Гринпис - это просто naval bandidos, и теперь они попляшут. Будет им и War, и Rainbow. У Народного Флота на всех фосфора хватит. Не то, чтобы они ему поверили, но по психологии так было правильно. А на закате, тетя Понни на этом UATG зашла со стороны солнца, чтобы только силуэт было видно. Размер не вдруг поймешь, особенно - если в натуре никогда боевого вироплана не видел. Она показала силуэт на фоне солнышка, потом перешла в режим ротора, зависла и в упор лазером. Ну, как я только что показала, только по мордам. А дальше, под хорошую панику, зависла над мачтами и сбросила им на палубу четыре фунтовых блока китайских «chukka». Ну, батареи по 30 новогодних ракет-шутих. Ими, как бы, злых духов отгоняют. Эти подумали: фосфорная бомба, и попрыгали в воду, а кто-то добежал до мостика, дал полный ход, не снявшись с якоря, и очень качественно посадил шхуну на рифы…». Слушая рассказ Ойстер, я начинаю вспоминать, что слышала про какую-то очень старую и темную историю со шхуной активистов-экологов, атакованной боевым геликоптером. При атаке погибли 2 пассажира из 18 и 1 член экипажа из 9, а шхуна полностью сгорела. Спрашиваю об этом свою собеседницу. Она пожимает плечами: «Член экипажа - это, как я понимаю, помкэп, которого застрелил дядя Пехто. А из пассажиров двое утонули. Кто же мог знать, что они плавать не умеют? Шхуна, конечно, сгорела - прямо там, на рифах. Надо было тушить шутихи, а не прыгать в воду. Пожар засек патрульный дрон, и через 2 часа прилетели форсы с форта Молден, это 450 миль отсюда, а к утру нарисовались копы и пресса. Гринписовцы говорят: коптер обстрелял нас фосфорными бомбами. Форсы им в ответ: не было тут коптера, а попади в вашу калошу фосфорная бомба, вы бы хрен успели с нее соскочить. Наши говорят: на шхуне, по пьянке, игрались с бенгальскими огнями, и сами подпалились. Судья говорит копам: плывите на огарок шхуны и делайте экспертизу. Те делают, и получается: следов фосфора нет, а остатков пиротехники - сколько угодно». Я спрашиваю, можно ли опубликовать эту историю. Ойстер фыркает: «Нет проблем. Все давно заиграно, да и мало ли сказок в море. Я еще про морского змея знаю… Так вот, я дальше рассказываю. Тетя Понни решила, что летать на UATG как-то стремно, и купила обычный Cri-Cri, а переделанный спрятала в гараж. Полгода назад мы с Твидли сделали партнерство, она через нас купила InCub, а обе свои старые флайки выставила к нам на продажу. Типа, second-hend, в хорошем состоянии. Cri-Cri точно купят, а UATG…» Тут ее перебивает экс-сержант Крис (он только что появился на месте событий, но уже успел обменяться парой коротких фраз с Брай): «… Ну, UATG я бы купил, - говорит он, добавив непременное, - …Если в цене сойдемся». Ойстер отвечает, что почему бы двум приличным людям не сойтись в цене на хорошую вещь. Оба подходят к псевдо-боевой машине, и начинается торг. Я не в состоянии описать, как торгуются меганезийцы - это феерическое зрелище можно оценить, только наблюдая собственными глазами. На некоторое время я замираю в состоянии культурного шока, но тут возникает шумная кампания из двух девчонок и двух мальчишек, примерно ровесников Твидли и Ойстер. Выясняется, что это уже упоминавшиеся участники парусного путешествия на Фиджи – Уникорн с Китти и Брилл с Мимзи. Их пригласили, как консультантов по реализации проекта bajao-boat, начерченного мелом на полу ангара. Все четверо одеты в короткие килты из тонкой зеленой ткани в красно-бронзовую клетку. «Типа, они - клан, а это их боевая униформа», - поясняет Твидли. «Показывай», - говорит Уникорн. Зайдя в ангар, четверка некоторое время смотрит на меловой чертеж с разных сторон, а затем Мимзи (невысокая крепкая девушка монгольского типа) твердо заявляет: «Tripitaka»! Брилл, рослый маори кивает: «Томогавк против скрепки, это Трипитака». Китти по-хозяйски подходит к компьютеру на столике в углу ангара и начинает молча что-то делать. Через минуту она стучит пальцем по экрану и кратко сообщает: «вот!». У экрана образуется маленькая шумная толпа. Поняв, что мне тут делать нечего, я выхожу наружу и чуть не сталкиваюсь с Брай. Оказывается, она высмотрела нечто на острове Ливорд, через лагуну от нас. Выяснив, что в ближайшую пару часов нам тут делать нечего, Брай, Фидэ и я, на взятой у Твидли надувной лодке форсируем лагуну – здесь ее ширина всего 300 метров. ----------------------------------------------------------------- … - О! – воскликнула Брай, тыкая пальцем в сторону маленького открытого кафе с ярко-зеленой литерой «Y» над вывеской, - пошли, foa! - Ну, пошли, - флегматично откликнулся Фидэ. - А что мы там будем делать? – осторожно спросила Жанна. - Кофе выпьем и, по ходу, осмотримся, - ответил он. Как обычно в таких меганезийских забегаловках, бармен присутствовал, в основном, для наблюдения за процессом. Посетители сами управлялись со шведским столом, дозатором напитков и кофеваркой, бросая купюры на блюдце или e-money на электронную кассу. По примеру своих спутников, Жанна обставилась кофе, соком и пирожками, и стала слушать, как они обсуждают дальнейший план действий. - Та лошадь, на которую ты смотришь, - тихо говорила Брай, - грубо тебя изнасилует. Не думаю, что ты хочешь именно этого. Назад можешь не оборачиваться. То, что там сидит, еще сиськи толком не отрастило, пусть оно трахается с одноклассниками. А вот на столик в северо-западном углу я бы обратила внимание. - По-моему, она толстая, - возразил Фидэ. - Joder! Много ты понимаешь! - возмутилась она, - Это специальная жизнеутверждающая полнота. Бедра, попа, брюшко, бока, грудь, все дела… Тут к их столику подошел высокий элегантный мулат лет 40 и, глядя на Жанну, спросил: - Feria lady, puedo ofrecer 70 pondas? Жанна растерянно развела руками, не зная, что сказать. - Lo siento, bro. Yo y mi novia lesbi est, - вмешалась Брай. Мулат улыбнулся, тоже развел руками, и, сказав «Sorry, glo. Yo no sabia antes», вернулся за свой столик. Фидэ дважды икнул, с трудом сдержав смех. - Я правильно поняла: ты сказала, что я лесби? – прошептала Жанна. - Нет, что мы обе. Что за муха меня укусила?… Но он же тебе не понравился, так? - Ну, не знаю… Просто это как-то непривычно. - Брай, что скажешь про ту, что только что села по east-south-east от нас? - спросил Фидэ. - Так, ничего. Костлявая, правда… Но ты тоже не дискобол Мирона. - Вечно ты ругаешься, - буркнул он, вставая из-за столика, - ладно, встретимся тут же. Брай кивнула, проводила его взглядом и пожаловалась. - Фидэ клевый парень, но очень дремучий в смысле искусства. Как можно не знать, что «Дискобол» Мирона это, типа, античная классика, эталон мужской красоты? - А я что-то такое слышала на счет Праксителя, - рассеянно заметила Жанна. - Да ну, скажешь тоже! У него все мужики какие-то вареные. В них драйва нет ни фига. Тем временем, Фидэ подошел к худощавой молодой даме, обменялся с ней несколькими фразами, она встала из-за столика, он взял с полки за стойкой широкий рулон какого-то почти невесомого материала, похожего на поролон и они оба вышли из кафе, повернув в сторону парка. Еще через несколько минут, отвергнутый по lesbi-мотивам мулат подошел к даме, которую рекомендовала Брай, и эта парочка выполнила аналогичный маневр. - Вот этот тип действительно знает толк в женщинах, - прокомментировала Брай, - а Фидэ разбирается только в шестеренках. Остальное у него так, на интуитивном уровне. Хотя, в этом тоже есть шарм, как ты думаешь? - В этом - это в чем? – переспросила Жанна. - В том, что парень воспринимает эротику и все такое, без этой, как ее, вербализации. Без слов. Подкоркой, - меганезийка похлопала себя ладонью по затылку, как будто подкорка находилась именно там. - А, теперь поняла. Ну, даже не знаю… - Жанна запнулась, - … Может, ты права, и это… - Эй, гло, ты чего? - настороженно спросила Брай, - Расслабься. Ясно, что для тебя это первый ураган в океане, и тебя после этого колбасит и таращит… Канадка не знала, как объяснить ей, что дело, вообще-то не в урагане (там было страшно, но спокойная уверенность экипажа хотфокса не дала испугу дойти до шока). Дело было в обстановке здесь. Сколько не объясняли Жанне, что Y-club - это нормальное развлечение (а для кого-то - и способ подработать), но она, все равно, чувствовала себя проституткой. Женским телом, выставленным на продажу для сексуального удовлетворения заказчика. Очевидно, воспитанием был вбит штамп в подкорку (о, черт, и тут подкорка): деньги за секс это, по определению, проституция. Позорное, унизительное, грязное занятие. - …Первый раз всех колбасит, - продолжала Брай, - естественная реакция организма. Научный факт. Объясняю, как с этим бороться: ни о чем не думай и оторвись. Видишь рыжего у стойки? По ходу, он на тебя запал. Вот, уже выруливает на позицию… «Рыжий» выглядел экзотически: типично-ирландские черты были смешаны с типичными чертами утафоа. Ярко-зеленые глаза и огненно-рыжая шевелюра соседствовали со светло-коричневой кожей и мягким овалом лица. Курносый кельтский нос сочетался с полными губами полинезийца. Даже телосложение и рисунок движений выглядели смешанными. При этом все вместе организовывалось во вполне гармоничный образ. - Можно задать нескромный вопрос двум дамам? – спросил он. - Попробуй, - разрешила меганезийка и озорно подмигнула. - Я болтал с барменом, и он слышал, что вы, типа, лесби, а я сказал, что типа, нет… - На сколько забились? - прервала Брай. - 20 фунтов, как обычно. - Ты выиграл, - она повернулась в сторону стойки, - Бро, я сочувствую. Рыжий выиграл. - А что вы грузили про лесби тому длинному, что ушел с толстушкой? - спросил бармен, подойдя к ним и положив перед рыжим купюру с портретом королевы Лаонируа, - Типа, так прикололись? - Типа, да. Мы только что из середины бывшего урагана Эгле. (Брай коснулась пальцем нашивки MFRR на своем коала-комбинезоне («Mar Forza Reaccion Rapida» - Морские силы быстрого реагирования). А она (Брай легонько хлопнула Жанну по плечу) первый раз в такой мясорубке. Надо же как-то make-relax, прикинь… Бармен присвистнул и буркнул: - Ни хрена себе… - Но вы никак не связаны с флотом, - заметил рыжий, внимательно глядя на Жанну. - Верно, - она кивнула, - Я журналист. - Ты просто долбанный Шерлок Холмс! - заявил бармен, глядя на рыжего с некоторой обидой, - таким типам надо запретить пари. Надул бедного коммерсанта на двадцатку. - По рюмке зеленки за мой счет? - предложил тот и, кивнув дамам, спросил, - вы будете? - Мы похожи на абстинентов? - удивилась Брай, толкая Жанну коленом под столом. - Не похожи, - согласилась она. - А ты, рыжий, наверное, разведчик, - предположил бармен, ставя на стойку 4 рюмки и ловко разливая в них зеленую жидкость, оказавшуюся 80-градусным абсентом. - Мимо, - ответил тот, - я погонщик небесных сарделек. - Вот как? Тоже не фигово. Они выпили за стойкой (в Меганезии пьют абсент по-простому, a la Syberia). - Что такое «небесные сардельки»? - поинтересовалась Жанна. Рыжий улыбнулся: - Так называют конвои грузовых дирижаблей-роботов. Конвоем управляет бортинженер -человек. С земли, естественно. Это и есть я… - он помедлил секунду и добавил, - …Вы не откажетесь от 66 фунтов? - Ну, даже не знаю… - начала она, но Брай посмотрела на нее, как на полную дурочку, и Жанна неожиданно для себя закончила фразу словами, - … как это у вас тут устроено... - У нас тут обалдеть, как устроено, - сказал бармен, - тут, типа, аквапарк и все такое. - Я в курсе, - рыжий кивнул ему и, повернувшись к Жанне, спросил, - Пошли? - Встречаемся здесь же, - напомнила Брай. … Прямо за кафе, у берега лагуны, была узкая полоса парка - низкорослый лес из кустистых пальм и саговников. Кое-где на верхушках висели яркие майки, штормовки и лава-лава. Публика, парочками или группами плескались в воде. Над водой летали мячики разных цветов и размеров, периодически раздавались мокрые шлепки по телу и чей-нибудь визг. - Что ты скажешь на счет местечка вон там? - рыжий махнул рулоном в сторону одной из маленьких пальм метрах в ста, и пояснил, - ничего не висит, значит, никого нет. - Я смотрю, тут все продумано, - несколько уныло сказала она. - Удобный обычай, - пояснил он, двинувшись вперед, - чтобы никто никому не мешал. Когда они дошли до выбранной точки берега, рыжий стянул с себя яркую сине-желтую футболку и забросил ее на ветку (или точнее лист) в двух метрах над землей. На другую ветку таким же образом отправились не менее яркие оранжевые шорты-бермуды, - Вот. Теперь это наша полянка, - пояснил он, осматривая край берега, - Ровное место и глубина сразу метра полтора. Здесь, кстати, почти везде так. Тебе нравится? - Как тебя зовут? - спросила она. - Атли. Имя гэльское, но в нем слышится что-то ацтекское, верно? А тебя? - Жанна… Знаешь, Атли, я немного нервничаю. - Еще бы! Морской спецназ - полные отморозки! Взяли человека без подготовки в такое tapu. Эгле был мощнейшим циклоном в Полинезии за последние 5 лет, - Атли рыбкой нырнул с берега, проплыл около самого дна, вынырнул, и весело сообщил, - признаков опасности в акватории не наблюдается. Прыгай сюда. Отказываться было как-то смешно, так что Жанна разделась и прыгнула. Удивительная штука теплое море. Его ласковое прикосновение, ощущаемое всей поверхностью тела, мгновенно меняет настрой человека. Только что ей казалось, что она влипла в какую-то глупую и постыдную историю, а теперь она плескалась в воде с довольно обаятельным мужчиной, и мысль заняться с ним любовью уже не вызывала внутренних возражений. Да, была сомнительная деталь, эти 66 фунтов, но мало ли какие смешные и безобидные ритуалы бывают вокруг секса? Это не так уж важно, если партнер физически, в широком смысле, вызывает приятные эмоции. Когда Жанна пришла к означенному тезису, они с Атли уже выбрались из воды и улеглись на подстилку. - Ты знаешь обычай «Golf - Klio - Panta»? - спросил он, кончиками пальцев поглаживая кожу на ее животе. - Похоже на заклинание, - шепнула она. - Это комбинация сигнальных флажков, - пояснил Атли, - Она означает, что мне нужен лоцман, который будет корректировать мои действия. Суфлер, как говорят в театре. - Я никогда так не корректировала. - Попробуй, это просто, - сказал он, и поглаживания переместились к ее груди. - Э… По-моему все хорошо, - нерешительно сказала Жанна, - но лучше, если… Она почти сразу втянулась в эту игру. Слова не только направляли действия партнера, но и влияли на восприятие этих действий. Уверенное ожидание названного прикосновения вызывало более сильный отклик, когда это прикосновение происходило. Непривычная обстановка не сковывала, а обостряла чувства. В ее голове прыгали мысли: «О черт! Я за 66 фунтов трахаюсь с едва знакомым парнем, в парке, средь бела дня. Даже не верится, что это на самом деле происходит со мной…». Потом, когда они снова плескались в лагуне, Атли спросил: - Ты из Паго-Паго? - Почему ты так подумал? - Ты говоришь на американском клоне английского. Лингва-франка для тебя не родной. Ты выросла в большом развитом городе. Настолько американизированный, большой и развитый город старше 20 лет есть только один: Паго-Паго на Самоа. Я ошибся? - Ты даже не представляешь, насколько ошибся! - воскликнула Жанна. Это было весело. Проницательный человек (каким, без сомнения, был Атли) принял ее за меганезийку, да еще не с первого взгляда, а после полутора часов флейма и хорошего секса. - А на самом деле? - сконфуженно спросил он. - Я из Галифакса, Новая Шотландия. - Новая Шотландия? Это рядом с Папуа, там, где Новая Британия и Новая Ирландия? - Да нет же! Это в Канаде, к востоку Квебека, а Галифакс – это порт на Атлантике! - Ты шутишь! - Ни капли. Вот выйдем на берег - покажу тебе канадский паспорт и ID репортера Green World Press. Я пишу цикл статей про Меганезию. За этим, в общем-то, и приехала… - Что, и про меня напишешь? - поинтересовался он. - Конечно! В эксклюзивной части цикла, специально для «Hustler». - Но ведь это политический журнал, - заметил Атли, вылезая на берег вслед за Жанной. - Ты что-то путаешь, - удивилась она, - «Hustler» это порнографический журнал. - Вообще-то, - сказал он, сдергивая с пальмы свою футболку и «бермуды», - Я слышал только про «Hustler», который создал в США Ларри Флинт, оппозиционный политик… - Оппозиционный политик? – переспросила канадка, застегивая на себе «коалу». - Он в 1970-х возглавил политическую борьбу против пуританской теократии, - пояснил Атли, - про это даже есть фильм «The People vs. Larry Flynt». Ты не смотрела? - Смотрела. Но я как-то не связывала это дело с политикой. - Странно, - заметил он, - Я помню 5 великих прогрессивных политиков США, и… - Интересно, кого именно? – перебила она. Меганезиец задумался и начал загибать пальцы: - Том Джефферсон – независимость. Сэм Гомперс – трэд-юнионы. Мартин Лютер Кинг - права цветных. Ларри Флинт – свобода информации. Барт Рутан - частный космос. - В жизни не видела такого странного объединения фамилий, - сообщила Жанна. - А что странного? - спросил Атли и, как бы невзначай, вытащив из кармана несколько купюр, протянул ей. - Оставь, - сказала канадка, - Это совершенно лишнее. - Оставить? - искренне поразился он, - Ты что? Так нельзя. Это же верх неприличия! - Как-как ты это назвал? - Верх неприличия, - уверенно повторил Атли. Тут Жанна расхохоталась. У нее случился приступ смеха, неудержимый, как икота после неумеренного и торопливого употребления пива. - Неприличие! - восклицала она, - Goddamn! Ты сказал «неприличие»! Oh, shit! Я точно напишу, что шокировала меганезийца неприличным сексуальным предложением! - Пиши, что хочешь, - обиженно буркнул он, - но деньги все-таки возьми, ОК? - ОК. - согласилась она, взяла 66 фунтов, и спросила, - А почему именно столько? Атли развел руками: - По ходу, магия такая. У каждого свои счастливые числа. Мне вот везет на шестерки. Жанна совершенно изумленно помотала головой. - Никогда бы не подумала, что плата за секс определяется магическими соображениями. - А какими же еще? - спросил он, - Ведь секс это такая особенная штука… … Когда они вернулись в кафе, Фидэ сидел за стойкой, держа в одной руке чашечку кофе, в другой - зажженную сигарету, и болтал с барменом. Увидев Жанну и Атли, он сделал им приглашающий жест рукой и, когда они уселись на соседние табуретки, сообщил: - Брай сегодня зажигает без тормозов. - Она склеила двух парней с трэкера «Меигуту», - добавил бармен, - Хреновина четверть километра в длину. - У парней? - спросил Атли. - Блин! Я про корабль. Он курсирует между Ниуэ и Нуку-Хива, а мы как раз посредине, и он у нас останавливается часа на 4, на внешнем рейде. А парни, как парни. Ничего такого. - Почему сразу двоих? - удивилась Жанна. - А потому, - сказал бармен, - Они прискакали в нетерпении, а из претенденток только тощая школьница, интеллигентная дама в очках, лет 40, и ваша companero sargento. Она так на них посмотрела и рубашку расстегнула до пупа, типа «все для народа». Ну, аут… Брай появилась в кафе примерно через полчаса. Вид у нее был мечтательный, а довольная улыбка едва помещалась на лице. - Какой-то хлипкий контингент пошел в гражданском флоте, - промурлыкала она, - по два раза кончили, и все. Гидравлика отказала. То ли дело курсанты на Капингамаранги. Я там как-то раз подцепила одного melano. Вот был конь, я понимаю. А эти… Ладно, по крайней мере, я размялась. И аппетит вроде бы появился… Произнеся этот монолог, она бросила на блюдце десятку, взяла бумажную тарелку и стала нагребать себе туда всякой всячины. Жанна задумалась, не последовать ли ее примеру, но тут прискакала Ойстер, сияющая, как хорошо начищенный медный тазик. - Hola, Флами! У тебя есть какое-нибудь хорошее пойло? - У меня все хорошее, - с достоинством ответил бармен, - А если у кого-то плохой вкус… - Короче, налей что-нибудь, я угощаю, - перебила она, - У нас сделка сезона! Ваш Крис Проди купил UATG, и еще заказал три таких же. Типа, с вариантом на будущий выпуск KIT-комплектов. Гипер-партнерство, новые палубные флайки, все такое. Классно, а? - Зачет по бизнесу, - согласился Фидэ. - Не то слово, - добавила Брай, - Это же не просто какая попало флайка, а с легендой… Бармен уже выставлял на стойку стаканчики с чем-то ярко-фиолетовым… … ----------------------------------------------------------------- Жанна Ронеро. Green World Press. Репортаж №18. Прощание с Кэролайн. Как провожают корабли. ----------------------------------------------------------------- Наши «Ромео и Джульетта» (т.е. - Тенум и Синду) почти счастливы. У них снова есть лодка. Они дают понять, что с их точки зрения, она не совсем «bajao boat», но гораздо ближе к идеалу, чем они могли рассчитывать. А с моей точки зрения, тримаран, который команда из 6 местных ребят собрала за несколько часов из элементов от других моделей, выглядит просто потрясающе. Центральный 9-метровый попловок напоминает изящную пирогу. Два боковых поплавка отнесены в каждую сторону на 3 метра. Шестиугольный настил-палуба занята дакроновым шатром - пирамидой на трубчатом каркасе (креплении для 11-метровой мачты). Два косых паруса: большой грот и малый стаксель (т.н. «схема парусов бермудский шлюп»). Тримараны подобной конфигурации у местных яхтсменов называются «Tripitaka» (на санскрите это значит «три корзины»). Почему они похожи на «bajao boat» - неизвестно, но это, в общем, и не важно. Главное – такая лодка прекрасно приспособлена для морского бродяжничества, и имеет только ручное управление. Здесь нет автоматики и движков. Принцип bajao-walking: «тут все можно починить в пути». Получив тримаран, Тенум и Синду проводят получасовой test-drive в лагуне. Результаты их устраивают, и Тенум спрашивает: чего, сколько и когда надо отдать за эту лодку. Тут возникает некоторое замешательство: за эти полчаса успел произойти короткий шумный скандал на берегу как раз по поводу того, кто будет платить. Твидли, Ойстер и «клан» экспертов заявили, что не возьмут ничего сверх цены материалов (мол, они сделали эту «tripitaka» в порядке эксперимента и для удовольствия). Объявляется сумма: 500 фунтов. Может, это и есть стоимость материалов (Твидли поясняет, что использовались старые элементы конструкций, которые оцениваются, как second-hand), но даже мне ясно: имеет место грубая попытка отдать лодку даром. Пак Ен спрашивает: «Ребята, вы думаете, что вы самые умные?», а Крис Проди добавляет: «Или нас держите за идиотов». Появляется мэр атолла, и говорит: «Ничего на надо, мы тут сами решим с деньгами». Кэп заявляет: «Баджао пришли сюда на «Фаатио», а не сами собой». Экс-сержант применяет военную хитрость: идет в ангар, читает надпись фломастером рядом с 9-метровым проа «Sea-fun»: 5000 фунтов без стоимости энергетического бытового и ходового оборудования. Ойстер тут же пишет фломастером рядом с ценой: «скидка 10 процентов, бытовое оборудование в подарок». После 5 минут ругани, цена 4500 принимается, и ее начинают делить. Еще 10 минут – и соглашение достигнуто. Мэр, экс-сержант и кэп скидываются по 1500 фунтов. Только они успевают облегченно вздохнуть, как появляется Тенум, и хочет сам заплатить за тримаран. Ясно, что ему нечем платить, и что поиск денег или чего-то эквивалентного для обмена, станет для него и для Синду очень непростой задачей. Присутствующих это не устраивает, но сказать в лоб, что за лодку уже уплачено, никто не решается: это может оказаться оскорблением (баджао - гордые ребята, они не берут подачек). Выход находит экс-сержант. Отведя Тенума в ангар, он что-то ему втолковывает, несколько раз снимает на камеру своего мобайла меловой чертеж bajao-boat на полу, после чего они ударяют по рукам. Вопрос расчета решен: экс-сержант купил у баджао нарисованную модель лодки, за стоимость одного экземпляра. Тенум, на всякий случай, уточняет у Твидли, правда ли тот получил всю причитающуюся сумму. Тот, конечно, подтверждает. Все довольны. Следующий неожиданный эпизод: Тенум и Синду благодарят всех (военных моряков – за помощь на море, а кэролайнцев - за помощь на берегу), и спрашивают, где можно набрать пресной воды. Они намерены, на теряя времени, отплыть на nord-east-nord, к Рангироа (до которого примерно 400 миль), поскольку ветер сейчас удачный, и на этой замечательной лодке, дающей при таком ветре 20 узлов, они могут добраться туда завтра к вечеру. Уже стемнело, и мэр предлагает им остаться до утра, но баджао не хотят пропустить хороший ветер. Единственное, на что ему удается уговорить ребят - это взять не только воду, но и некоторый запас продовольствия. На всякий случай, он поясняет: за еду платить не надо. Якобы местное табу запрещает брать что-либо за еду, которая дается гостям в дорогу. Не знаю, действительно ли так, или мэр придумал это табу только что. Дальше – короткое и теплое прощание. Все обнимаются. Тенум говорт мне: «когда ты вернешься домой, будь осторожнее в своем холодном море, удачи тебе». Синду добавляет: «Если бы мы могли дать тебе немного тепла с собой, мы бы это сделали». Мэр подкатывает на квадроцикле, груженом шестью 30-литровыми канистрами с питьевой водой и четырьмя огромными коробками с какой-то едой. Кроме того, он вручает подарок: два прекрасных спиннинга. Кэп Пак Ен добавляет к этому внушительный десантный нож. Экс-сержант дарит очень удобный портативный фонарик с аккумулятором и солнечной батареей на корпусе. Мне тоже хочется что-то подарить, и я отдаю Синду свое небьющееся карманное зеркальце. Вроде бы, ей понравилось. Местная молодежь притаскивает мощное подводное ружье. Тенум пытается отказаться (оно явно довольно дорогое) – но у него не получается. Вот и все. Баджао на тримаране отходят от пирса. Некоторое время их парус виден над хорошо освещенной лагуной, затем он сворачивает в отмеченные небольшими маяками восточные ворота в рифовом барьере, и тает в темноте. «Может быть, это не совсем по-честному, - замечает Твидли, - но мы воткнули радиомаячок в основание мачты». Кэп кивает и улыбается: «Значит, там два радиомаячка, второй – мой, на креплении правого поплавка». Мне сразу становится легче на душе – наверное, эти юные баджао и правда потрясающие мореходы, но хорошо, что они, все-таки, будут под присмотром дельных людей. У нас остается час на то, чтобы поужинать всей кампанией в уютном маленьком кафе прямо у пирса. Мэр угощает, снова сославшись на местное табу. Кажется, я готова влюбиться в этот маленький атолл, затерянный почти в самом центре великого океана. Наше отплытие на «Фаатио» проходит менее трогательно, поскольку это - не прощание. Те, кто успел перезнакомиться за эти несколько часов, обменялись ком-адресами всех видов. Я – не исключение. Даже не представляю, что я буду чувствовать у себя дома, в Галифаксе, получая сообщения или звонки от Атли. Сейчас мне не хочется думать об этом. Сейчас мне хорошо от мысли, что Кэролайн – это не только маленькое пятнышко света за кормой хотфокса, но и друзья, которых я нашла на другом конце планеты. ----------------------------------------------------------------- |
|
|