"Чужая в чужом море" - читать интересную книгу автора (Александрович Розов Александр)38 – ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ. Дата/Время: 6 сентября 22 года Хартии, после полуночи. Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу. Макасо. Fare Shuang-Butcher.Когда они с Наллэ вернулись из кафе домой, Эстер немедленно отправилась под горячий душ. Ее слегка знобило – видимо, маленькое искусственное землетрясение и эта бомбо-троллевая история стукнули по ее нервам. Не то, чтобы сильно - но стукунули. В такие моменты она жалела, что Рон и Пума уехали. Вот кто умел легко снимать такие мелкие стрессы. Какая-нибудь история из жизни и пара-тройка грубых, но смешных армейских анекдотов, и все. Полная и безоговорочная смена настроения с минуса на плюс. Можно, связаться с ними по интернет или по коммуникатору. Наллэ тоже будет рад, он здорово привязался к этой бесшабашной парочке… Хотя, сейчас, наверное, не очень удобно. У них там середина дня. Рон – на работе, Пума – или тоже на работе, или в колледже. Вот завтра днем – другое дело. Ребята вернутся домой, сядут «типа, поужинать» на балконе своего fare, нависающем над морем, и у них как раз будет самое время поболтать с друзьями. Если даже у них гости, это не играет роли. Вернее, играет, в том смысле, что гости у Рона и Пумы под стать им самим: такие же веселые и бесшабашные. Иногда это коллеги Рона или новые приятели Пумы по колледжу, а иногда - какая-нибудь команда туристов-тинэйджеров, на каникулах шатающихся между атоллами на надувных «proa» или «deltiki» без гроша в кармане. Для этой молодежи Fare Butcher - настоящий подарок судьбы. Тут и пожрать дадут, и спать уложат, и весело. Иногда там появляется местный правоохранительный орган – констебль Крэгг (ровестник Рона – слегка нескладный, но крепкий мужчина, рыжий, круглолицый, с по-детски оттопыренными ушами и носом-картошкой. Он старается быть немного серьезным, но ни черта не выходит. В гостях у Батчеров дурачатся все, даже сосед, дядя Еу, который родился во времена японского колониального правления, перед II мировой войной. Он помнит американский десант на Пелелиу в сентябре 1944, и сражение, длившееся более месяца. Он помнит полувековую опеку США и атомные подводные ракетоносцы времен Холодной Войны с СССР. Он, разумеется, помнит революцию и Акт Атомной Самозащиты. Правда, такое множество воспоминаний с трудом укладывается на хронологической шкале – но это уже мелочи. … Шуанг сидел за столом, в окружении целых трех ноутбуков – со спины он был похож на какого-нибудь навигатора звездолета из самого идиотского голливудского фильма про космос и маленьких зеленых человечков… Маленькие зеленые человечки – это какая-то универсалия культуры. В Голливуде – инопланетяне, а в Африке – kalanoro... - Наллэ, контракт-то дашь почитать? – спросила Эстер, положив ладонь ему на плечо. - Что? – переспросил он. - Контракт с маленькими подземными человечками, - уточнила она, - Я надеюсь, у тебя хватило осмотрительности сохранить свой экземпляр с подписью главного подземного человечка, на случай, если придется предъявлять претензии в арбитражном суде. - Ну, видишь ли… - начал шеф-инженер. - Еще бы, - перебила Эстер, глядя на один из экранов, - разумеется, вижу. Изображение в ИК-диапазоне, видимо, транслировалось с аэростата-дрона, висящего в десятке миль к западу от горы Нгве. Метров 500 верхушки, похоже упали вниз, туда, где часть склона просто исчезла. Как будто срезанная ножом бульдозера. Там виднелась отвесная стена полуторакилометровой высоты. На месте подошвы горы, которая раньше плавно спускалась к озеру, теперь был неровный круг диаметром около пяти миль – что-то вроде огромной воронки, равномерно засыпанной щебнем и обломками скал. Вокруг воронки было нечто, похожее на руины крепостного вала. На оставшейся части склона, кажется, что-то горело. Раньше там были густые заросли кустарника… - Это – не совсем то, что тебе кажется, - сообщил Шуанг, - в смысле, не то, что кажется хорошему парню Виллему. - Если ты и мне будешь морочить голову на счет подземных человечков, то я обижусь. - Не буду. Я просто хотел сказать, что это устройство не является атомной бомбой в том смысле, который вкладывает в этот термин дружище Виллем. - Так, это гораздо ближе к делу, чем подземные человечки - удовлетворенно произнесла Эстер, - значит, в каком-то смысле, все-таки атомная бомба, не правда ли? - В том смысле, - пояснил он, - что это устройство использует энергию ядерного синтеза. Правда, обычно в литературе такие бомбы называют не «атомными», а «водородными», или, для краткости H-bomb, в отличие от U-bomb, которые используют реакцию деления тяжелых ядер, способных к лавинообразному распаду: уран-235, плутоний-239 и т.п. В прошлом веке существовали только UH-bomb - критическая температура и давление для реакции синтеза достигались в них за счет инициирующего уранового или плутониевого заряда. В нашем веке появились классы чистых устройств синтеза: KH, CН и LH-bomb. Первые используют для инициации кинетическую энергию пучка электронов, вторые, называемые также «холодными» - особые условия в сверхчистых кристаллах гидридов платиновых металлов, а третьи, самые дешевые, энергию лазерного излучения… - И ваша, конечно, самая дешевая, - перебила Эстер, - а что это меняет? Вы устроили атомный взрыв, а это радиоактивное заражение, лучевая болезнь, мутации… Шуанг в притворном ужасе схватился за голову. - Ой! Ой! Неужели в глазах любимой женщины я похож на того дегенеративного типа, который допустит массовое рождение двуххоботных слонов и трехногих страусов?! Я думал, что мое трепетное отношение к живой природе… Ладно, короче смотри на этот экран. Здесь отображаются профили уровня радиации, а вот в этом окошке – динамика уровней в пяти контрольных точках. Напоминаю для маленьких сердитых девочек, что интенсивность радиации измеряют обычно в Рентгенах, сокращенно «Р». Естественный радиационный фон составляет в среднем 0,02 милли-Р в час, а кое-где – до 2 милли-Р в час. Это - нормальное состояние окружающией среды. Опасность возникает при гораздо больших уровнях: от 500 милли-Р в час, бояться нечего. Если этот уровень превышен, то местность считается зараженной, и там нельзя жить постоянно. Такое, кстати, бывает не только в районах атомных тестов, но и вблизи естественных выходов радона из горных пород или в районах свалки шлаков от тепловых электростанций и металлургических производств. Теперь переходим к собственно атомным тестам… - Да, действительно, что мы ходим вокруг да около, - вставила Эстер. - Так вот, - невозмутимо продолжал он, - после боевого применения U или UH-bomb на местности возникает, условно, 4 зоны заражения. Зона A - с уровнем радиации около 10 рентген в час. Эта зона выглядит, как эллипс, вытянутый по направлению ветра и может простираться на десятки миль. Здесь есть риск получить опасное облучение за 5 часов. Зона B примерно втрое меньше, но уровень там уже 100 Р. Полчаса - и готово. Зона C не более мили, но там уровни порядка 300 Р. Там все происходит за 10 минут. Зона D – это место рядом с эпицентром. Там уровень радиации такой, что человек умирает на месте. - Очень познавательно, - заметила она, - и где у нас граница зоны «A»? - Нигде, - ответил Шуанг, постучав ногтем по экрану, - радиус зоны с уровнем радиации выше 500 милли-Р через час после взрыва составил полуторы мили, при уровне около 5 Рентген в эпицентре. За 10 часов, как и положено, уровни упадаут в 8 раз, так что утром можно будет совершенно безопасно гулять сколько угодно везде, кроме 100 метровой окрестности эпицентра, а через пару дней там будет примерно такая же радиационная обстановка, как в центре обычного американского или европейского мегаполиса. Эстер покрутила пальцев в воздухе и ткнула в красный кружок на экране. - Интересно. Наллэ, что ты будешь делать утром, если Виллем со своим дозиметром захочет полезть прямо сюда? Скажешь: Эй! Там еще работают подземные человечки! - Я ничего не скажу. Я просто покажу ему кое-что… Сейчас, если ты сваришь кофе.. … Однажды Эстер позвонила Пуме, когда та занималась очередным наведением порядка в fare дяди Еу (так, по-соседски), и пообщалась с патриархом по видео (пока Пума что-то там ремонтировала). До этого Меганезия казалась ей чем-то вроде смеси масла с водой. Как эту смесь не взбалтывай, все равно между двумя жидкостями будет резкая граница. Целостность тут невозможна, слишком разные свойства. Дядя Еу, сам того не зная, дал Эстер ключик к пониманию меганезийского мировоззрения, предельно-либерального в одних аспектах жизни, и предельно-тоталитарного в других. «… Сейчас Рон почти что взрослый, видишь, поставил fare и даже нашел себе faahine, правда, недокормленную… (Дядя Еу, сидящий в кресле-качалке, и похожий на древне-египетскую мумию, неожиданно - ловко шлепнул по попе Пуму, которая очередной раз проходила от пирса к дому с каким-то увесистым пакетом в руке и большой картонной коробкой на плече) … А тогда он был еще совсем мальчишка, только что поступил в колледж и поставил fare из двух контейнеров. Он их купил в рассрочку, на стипендию, чтобы где-то жить. Вообще, с деньгами тогда было напряженно - не то, что сейчас. Зато, мы меньше покупали мороженую еду в лавках, а больше кушали то, что ловили в море и то, что выросло на огороде. Огород тогда был только для витаминов. Много ли можно было там вырастить? Сейчас другое дело. Правда, овощи какие-то пришлые… (Дядя Еу махнул рукой в сторону миниатюрного - пять sentesimo - огорода, где торчали стволы триффидов, по бамбуковым каркасам вились лианы трансгенного самоанского винограда с лиловыми ягодами, размером с мандарин, а на грядках виднелись огромные оранжевые элаусестерские тыквы)… И рыбалка сейчас проще: Забросил сетку с мини-траулера - вытащил пол-центнера рыбы. Только молодежи теперь лень по-настоящему ходить в море, им бы только баловаться… (Патриарх протянул костлявый палец в направлении пирса Батчеров, рядом с которым стоял на берегу гибрид надувного проа с мото-дельтапланом)… Они теперь летают в Ореор, на рынок, а рыбу ловят через два дня на третий. Вот, когда Рон учился в колледже, мы каждый день ходили на старой лодке, втроем. Третий - Крэгг, который теперь коп. Тоже смешно. Какой из него коп, если он мальчишка? А в то время, с деньгами было не то, что сейчас. Тот янки приехал очень кстати. Он хорошо платил за то, что мы помогли ему с дайвингом. Его папа здесь воевал, в мировую войну, когда плутократы с самураями делили наше море. Вот, дураки: как его можно делить, если оно наше? Потом мы их всех выгнали, вместе с их дурацким «United Nation». Что они тут делят и делят? А папа того янки здесь пропал без вести. Много их парней пропало. Вон оттуда морпехи-янки плыли на своих десантных штуках, а с того берега в них стреляли японские пушки. Пушки до сих пор там, только очень ржавые. Кому все это было надо? В итоге - что: гора ржавого железа, и парни, которые не вернулись домой. Рон и Крэгг ныряли около того берега, искали утонувшие LVT, это такие бронетранспортеры-амфибии. Он знал номер транспортера, где был его папа, которого он никогда не видел. Его мама с тем парнем встретилась весной 1944, и все. Мы нашли 4 разбитых LVT примерно в том месте, но у них другие номера. Больше ста парней-янки, но других. Мы сообщили номера в штаб янки, на Оаху. Может быть, у этих парней тоже кто-то остался. По вечерам мы с этим янки спорили про политику, про демократию, про религию, и всякое такое. Ему не нравилось, что у нас нет партий, что вместо урн и бумажек для выборов - соц-заявка и соц-конкурс, и что вместо марьяжей – хаусхолды, а толерантности нет совсем, потому что Хартия и Tiki. Мы с ним здорово ругались! Он – мне: ваш режим - фашистский. Я - ему: у нас вообще нет режима, у нас бытовое обслуживание. А ваш режим – это надувательство. Сплошные дегенераты у власти. А он мне: что ты понимаешь, папуас? У вас вообще язычество и полигамия. А я ему: у нас, может быть, полигамия, а у вас тетки неудовлетворенные, у парней застой спермы, оттого у вас фаллоимитаторы и агрессия. А он мне: это у нас агрессия? Это мы, что ли, демонстрантов расстреливали? А я ему: не такие ли демонстранты вам сделали 9/11 в Нью-Йорке? Потом доктор ругался: мол, доспоритесь до инфаркта, ага. Но мы же потом нормально мирились. А если не спорить, то не интересно. Вот, с Пумой мы тоже спорим. Она нахваталась всякого, про космос. Как коммунистка. С коммунистами о чем не говори, все равно свернут на космос … (Дядя Еу замолчал, а потом окликнул Пуму, которая, вооружившись монтажным набором и мотком провода, что-то делала на крыше, рядом с консолью солнечной батареи)… Хэй, иди уже сюда, и захвати в доме спиннинг. Давай, развлекай свою подружку, она же тебе позвонила, а не мне. А я пойду, половлю с пирса. Сейчас как раз солнце под хорошим углом, чтоб ловить каменного окуня…». Впоследствие, Эстер несколько раз вспоминала этот монолог дяди Еу, и у нее сложился образ. Маленькая страна, рассыпанная по великому океану, как семечки по огромному столу. Этот огромный стол, век за веком, делят различные великие державы, империи и геополитические альянсы. Островитяне, каждый раз оказываются в центре чудовищных военных катаклизмов. Авиация и артиллерия совершенно чужих им стран, соревнуясь в огневой мощи, походя стирает с лица земли маленькие домики, огороды, причалы – все, что составляет основу уютной жизни на этих островках. Здешних юношей забирают в чужие армии, а девушек – в солдатские бордели. Бессмысленная оргия разрушения и насилия, закономерными побочными жертвами которой становятся местные жители… Даже у камня лопнуло бы терпение. И островитяне начинают защищаться от любого государства, используя для этого все мыслимые средства… И побеждают. Но логика войны такова, что победитель – наступает. Война, начавшаяся в форме самозащиты, катится дальше уже в форме экспансии. В форме экспорта Алюминиевой революции… … Кода она принесла кофе, Наллэ молча повернул к ней один из ноутбуков.. На экране был кусочек каменистого ландшафта, в нескольких местах из-под камней били струйки пара, а посреди всего этого торчал металлический шток с красно-черно-белым щитком. На щитке имелась надпись: «DANGER! RADON GAS!» - И что означает эта инсталляция? – спросила Эстер. - Это – общепринятый в мире способ обозначения точек выброса природного радона, радиоактивного газа, который может создавать опасный фон облучения. - Общепринятый? Гм… - Ага. Как ты думаешь, где установлен данный конкретный значок? - Я так понимаю, что вот тут, - она снова ткнула пальцем в тот же красный кружок. - Увы! – он развел руками, - На этот раз, ты не выиграла суперприз. Это изображение с web-камеры в Национальном Парке Йеллоустоун, у тебя на родине, в США. Там кое-где есть мощные гейзеры, а они обычно совмещены с источниками радона. Знак стоит для безопасности туристов. Мы решили установить такие же знаки в том месте, куда ты так эмоционально тычешь пальчиком. К утру военные их уже поставят. Они обещали. - Вот как… - задумчиво сказала Эстер, - … Значит все хорошо? - Ну… - Шуанг снова развел руками, - Как говорит Ематуа, faakane моей мамы, «если тебе кажется, что все хорошо, то последняя папироса с марихуаной была лишней». - Разумно, - согласилась она, - и что же плохо? - Скажи сама, - предложил он, - по глазам вижу, что у тебя есть гипотеза на эту тему. - Моя гипотеза? Нет, скорее мысль… Знаешь, Наллэ, мне кажется, такие вещи открывают ящик Пандоры. Я не только об L-bomb. Я о принципе: нам захотелось взять металлы из-под горы – мы снесли гору. А ведь эта гора, окружающий ландшафт, природа, миллионы живых существ вокруг – это формировалось миллионы лет. А если мы что-то испортим в этом тонком механизме? Знаешь, я читала, что на месте пустыни Сахара когда-то были луга и леса, но люди завели большие стада коз, козы выщипали молодые побеги, леса погибли, влажные ветра уже ничто не задерживало, а сухие ветра начали продувать эту местность насквозь. И теперь там пески. Почти безжизненные. Оно того стоило? Шуанг откинулся на спинку стула и начал сворачивать самокрутку. - Если ты так ставишь вопрос, то давай плыть от пирса. Сто веков назад человек первый раз спалил лесо-степь и на ее месте посеял зерно. Можно патетично заявить, что в этот момент был сделан эпохальный выбор, но ничего подобного. Просто человек понял, как выращивать пищу, и стал это делать, чтобы кормить семью. До того большая часть его детей умирала от голода, а теперь ситуация изменилась. И она продолжала меняться по мере того, как человек учился получать что-то от преобразования окружающей среды. - … И настанет день, - подхватила Эстер, - когда человек преобразует среду так, что она ляжет на дорогу, как загнанная лошадь и скажет: «извини, брат, я сдохла». - Тут есть две стороны, - ответил он, - Первая: не будем драматизировать взрывы. Самая мощная H-bomb - советская «Kuz-kinamat» 1961 года, имела 50 мегатонн ТЭ, а взрывные извержения вулканов Тамбор и Кракатау в 1815 и 1883 года имели ТЭ 20.000 и 200.000 мегатонн соответственно. Наши инженерно-взрывные упражнения – это мелочь на фоне того, что происходит в природе естественным путем. Они незаметны для биосферы. - А второе? – спросила она. - Второе не так оптимистично. Дело в том, что наша биосфера радикально меняет свои свойства каждые 13 тысяч лет - дважды за один цикл прецессии Земли. На фоне этого механико-климатического процесса, все реплики в стиле «давайте ничего не трогать в природе» выглядят, мягко говоря, наивно. Та человеческая цивилизация, которую мы знаем, возникла в начале этого интервала, и истратила уже 3/4 периода относительной стабильности климата. За оставшееся время или цивилизация возьмет климатические процессы под контроль, или эти процессы отправят ее к мамонтам и динозаврам. - Но человечеству больше миллиона лет, оно переживало такие пертурбации сто раз. - Человечество, как биологический вид – да, переживало, а цивилизация – нет. - ОК, Наллэ, допустим, ты меня убедил. Надо учиться управлять климатом, биосферой, атмосферой… Но как из этого следует оправдание взрыва горы ради грабежа недр? - Никак, - сответил Шуанг, и прикурил свою самокрутку, - Ты совершенно справедливо назвала эту операцию «грабежом недр». Ничем другим она не является. Эстер тяжело вздохнула и улыбнулась. - Знаешь, медвежонок Наллэ, твоя циничная честность иногда просто возмутительна. - Угу, - грустно сказал он, - Это мой врожденный дефект, я всю жизнь с этим... - Знаешь, - перебила она, - А возьми меня завтра с собой. - Можно спросить, зачем тебе это? - Можно. Я боюсь, что тебя попытаются украсть маленькие подземные человечки. - Ну… Это, серьезный аргумент, не спорю… - Это формальный повод, - снова перебила она, - На самом деле, я просто маленькая негодяйка и мне хочется посмотреть, как Виллем будет готовить себя к публичному манифесту веры в этих самых подземных человечков. У вас с ним пари, не так ли? |
|
|