— Глава 7

— Лина, — Алек дернулся, пытаясь вырваться из ее рук, на что Каталина только фыркнула, — больно же!

— Ничего, потерпишь. Не маленький, — она оставила в покое края раны, которые ощупывала, пытаясь определить, нет ли нагноения, и осмотрелась, раздумывая. К счастью, воспаление, хоть и имело место, но судя по всему, только начиналось, и состояние Алекса не было критическим. Теперь надо было найти воду и кусочек ткани, чтобы промыть ранение. Так как этим, определенно, никто из мужчин не озаботился.

Лина еще раз фыркнула, раздраженная подобной небрежностью, и подошла к столу, где стоял какой-то кувшин, и накрытая тарелка. Она решила не обращать внимания на продолжающееся ворчание друга, только удивилась, кому он с таким упорством мог звонить, и заглянула в кувшин. К ее радости, там оказалась вода. И пусть жидкость не была горячей, что было бы предпочтительней в данной ситуации, по крайней мере, та была чистой. Значит, ей удастся смыть грязь и кровь, которые превратили шевелюру напарника в сплошную корку.

Игнорируя то, что жажда мучила ее саму все сильнее, так как понимала, что вода, навряд ли, сможет помочь, Лина взяла льняную салфетку, которая лежала рядом с тарелками, и, смочив водой из кувшина, вернулась к Алексу.

Наверное, ей все же стоило бы попробовать напиться воды. Серьезно, любая зависимость преодолевается, тем более что ее этой мании — несколько дней от роду. Возможно, стоит поинтересоваться, нет ли у Алека сигарет, и попытаться вспомнить, как она любила никотин…

Закусив губу, Катти, приложила ткань к ране, не замечая, что друг ругается сквозь зубы, проклиная чрезмерно заботливых напарниц, и их комплекс вины.

— Кому ты звонишь? — она сделала вид, что не услышала этих проклятий. В конце концов, в чем-то Александр был прав, Лина чувствовала себя виноватой за то, что все это время нежилась в заботе Грегори, а ее друг был серьезно ранен.

— Яре…, - глухо ответил Алекс, в один миг, забывая и о возмущении и о том, что ему должно было быть больно от прикосновений подруги к раненой голове. Резко встав, отбрасывая от себя салфетку и руки Катти, Алекс нервно прошелся по комнате от одной стене к другой. Словно волк, которого заперли в клетке, а он рвался на свободу. — Я звоню Ярине, но она не берет трубку… — мужчина напряженно сжал кулаки, хрустя суставами, и снова начал набирать номер, не глядя на Лину.

А она…, пораженно села на стул.

Только сейчас, в этот момент, Лина осознала, что есть жизнь за пределами этого замка, за границей рук Грегори. Что есть что-то, помимо этого самоуверенного, но такого привлекательного вампира…

Как, разрази все гром, она могла настолько увлечься?!

Черт! Скорее всего, их уже считают умершими…, и Алекс прав, надо хоть как-то, хоть кому-то сообщить, что они живы. И про маньяка…, хотя нет, как кому-то рассказать, что весь Будапештский департамент полиции разыскивает вампира? Тихо выругавшись, Лина обхватила ладонями лицо, подперев голову, упираясь локтями в колени. Что же она делает?! Как позволила настолько одурманить себя? Ведь она же человек, ей нет места в этом нереальном мире мистических созданий! Или уже есть?

Этот вопрос настолько озадачил ее, что Лина, почти со страхом оторвала лицо от ладоней, и стала пристально разглядывать руки, пальцы, рисунок линий на коже. Прижала пальцами пульс, вслушиваясь в удары…

Не совсем понимая, как это может доказать ее человечность, но отчего-то, убежденная, что сможет заметить, изменись что-то в ее сущности именно по этим признакам. Но кожа была обычной, лишь бледнее, пальцы совершенно не изменились, только дрожали, а пульс стучал, как и всегда, пусть и тише…

Да и вообще, она не ощущала в себе никаких изменений, кроме неимоверной слабости, такой, которая накатывала волнами, едва не заставляя Лину падать, и желания все время быть в объятиях Грега… Но это, ведь, не признаки вампиризма? Конечно же, нет! Просто она мало отдыхала, и неоправданно сильно увлеклась этим мужчиной.

Утвердительно ответив самой себе, Катти даже хмыкнула, пытаясь иронией отогнать страх, все глубже проникающий в ее сознание.

Ей хотелось пить. Кровь. Она желала крови. Но это же ничего не означало, разве не так? Наверное, у нее просто анемия, после всех этих суток с Грегори, вот организм и испытывает потребность в железе, а она, из-за окружения, сама переводит это в желание крови. И потом, ей же хотелось только крови Грегори, так что это, вообще, не в счет. Катти утвердительно тряхнула головой, словно узаконивая свой внутренний диалог.

Нет, серьезно, ей же не хотелось напиться крови Алекса. Вот он ходит перед ней, что-то бормоча, а у нее нет ни малейшего желания…

Непроизвольно, Лина втянула воздух, и поняла, что ее рот наполняется слюной. Под кожей напарника текла кровь. Горячая, красная…

Она имела иной, совершенно другой аромат. Он ей не нравился. Этот запах был бледным и невыразительным по сравнению с ароматом крови Грегори. И вкус, наверное, будет отвратительным. Но эта кровь могла помочь ей продержаться до тех пор, пока ее вампир вернется, и позволит Лине напиться той крови, которой ей по настоящему хотелось. Как заменитель, вполне сгодится…

Каталина облизала пересохшие губы, не замечая, что пристально, чуть прищурившись, следит за другом, который отвернувшись от нее, продолжал пытаться дозвониться до своей девушки. Лина прикинула, как ей быстрее и тише добраться до Александра. И почти ощутила, с какой силой стучит кровь под кожей напарника…

И в этот момент, понимание происходящего, едва не раздавило ее. Дерьмо.

Каталина резко отвернулась от друга, от вида его кожи, под которой пульсировала кровь, и так сильно прикусила кулак, что едва не вскрикнула от боли.

Ох, чтоб его! Этот нахальный, самоуверенный вампир, почти уподобил ее себе!! Но как?! Ведь Лина была живой! Однозначно, она не помнила, чтобы умирала… В конце концов, собственная смерть — не то мероприятие, которое можно пропустить, или не заметить. Тогда, как?! И что с ней происходит?!

Лине захотелось кричать. Потребовать, чтобы Грегори немедленно вернулся, и бросить ему в лицо все накопившееся возмущение и недоумение. Заставить его унять ее страх, признав, что ничего не происходит, и она никакой не вампир, а самый обычный детектив по расследованию особо тяжких преступлений. Глубоко вдохнув, набирая полную грудь воздуха, она попыталась избавиться от паники, которая все сильнее охватывала ее сознание. Подавляла.

Ей просто надо уйти. Сбежать отсюда. И все снова будет хорошо. Она станет прежней…

Мысль о том, что Каталина может уйти, и прожить день, не увидев Грегори, не почувствовав касания его рук, не услышав протяжного "К-а-т-ти", произнесенного ей в ухо хриплым, с рычанием, полным страсти, голосом Грега… казалась убийственной.

Но Лина заставила себя абстрагироваться.

Да, она никогда не ощущала ничего подобного ни к одному мужчине. Да, ни один мужчина, за всю ее жизнь, не относился к ней так, как это делал Грег. Но разве у Лины есть необходимость в такой зависимости?! Нет, чтоб его! Определенно, не у крутого детектива румынской полиции! Да она же феминистка, в конце концов! И всегда презирала слабовольных дам, полностью покоряющихся своим мужчинам. Тем более что в большинстве своем, эти глупые и тщеславные самцы не заслуживали даже уважения…

"Грегори таким не был", прошептало внутри нее сомнение. Он был…, настоящим. Истинным мужчиной, таким, на которого она всегда смогла бы рассчитывать. Тем, кто смог бы унять саму Лину, кто смог бы ее покорить…

"О, да! Все было бы просто прекрасно", заткнула Катти эту жалкую подчиненную вампиру часть своего сознания, — "если бы не одна проблемка — Грегори не был человеком".

Вдруг, прерывая ее невеселые размышления, Алекс резко выдохнул, заставив Лину обернуться к нему.

— Яря…? — как-то хрипло, и неуверенно, почти со страхом, произнес ее напарник в трубку, вызывая недоумение у Катти. — Ярина…, - мужчина замер посреди комнаты, с напряженным выражением лица вслушиваясь в то, что, очевидно, ему говорили на обратном конце связи. Лине не было слышно ни звука, и она не могла даже представить, что же происходит, заставляя глаза ее друга наполняться недоумением и страхом. — Яря…, что…?! — Алекс словно бы пытался докричаться до девушки.

Лина совершенно ничего не понимала. Возможно, связь была плохой и прерывалась? Ведь она даже не знала, где они, вообще, находились.

Но девушка продолжала внимательно следить за другом, отвлекаясь от своих собственных нерешенных проблем.

В этот момент, мужчина резко опустил руку, с зажатым телефоном, и с неясным выражением посмотрел на подругу.

— Что? Что случилось, Алекс? — она подскочила, игнорируя головокружение, которое одолело ее от такого резкого порыва. Лине не понравилось, как он смотрел перед собой. — Что такое? Да не молчи же ты! — ей захотелось подойти и встрянуть друга, но Лина поостереглась, все еще чувствуя запах его крови, еще испытывая искушение…

Александр не ответил, все с тем же странным выражением на лице, круто разворачиваясь, и стремительно направился к двери.

Лина опешила. И даже не смогла бы сказать, от чего больше — от того ли, что друг ее проигнорировал, или от того, что двери оказались открытыми, и свободно поддались рывку мужчины, громко ударяясь о стену.

— Эй! — спохватилась Лина, — Ты куда?! — она побежала за Алексом, который уже вышел в коридор.

— Я ухожу, — не оборачиваясь, коротко бросил напарник, продолжая целенаправленно идти по коридору так, словно знал, куда именно тот вел.

Катти искренне в том сомневалась. Она, к примеру, совершенно не знала, где здесь выход.

— Алекс, ты сдурел?! — она догнала его, и схватила за плечо, заставляя остановиться. — У тебя жар, ты ранен, куда ты прешься?! Что сказала Ярина, черт побери, что ты с катушек съехал?!

Мужчина несколько мгновений смотрел на нее так, словно и не слышал того, что Лина говорила, а потом, с силой, зажмурился, тря лицо рукой.

— Она в беде, Лина… — хрипло произнес он, не глядя в глаза напарницы. — Ярина…, мне кажется, что она умирает, понимаешь?! — Алекс сбросил с плеча ладонь девушки, и пошел дальше.

Нет, Каталина ни черта не понимала! И склонялась к версии, что у ее друга начались галлюцинации на фоне высокой лихорадки.

Однако было что-то такое в глазах напарника, что не давало ей его остановить. То, что настораживало. Почти заставляло поверить, что друг говорит правду. По крайней мере, сам в это верит без всяких оговорок…

Но ведь так и есть. Люди редко сомневаются в правдивости своих видений при бреде. Ей так, во всяком случае, казалось.

Это было слишком сложно для нее в нынешнем состоянии, черт возьми! Каталина запуталась и устала. Ей хотелось пить, хотелось уснуть, забиться в теплые, крепкие объятия Грега, и никогда из них не выбираться…

Тихо выругавшись, она вновь побежала за другом.

— Я с тобой, — Лина с удивлением заметила, что ей сложно нормализовать дыхание, хотя нагрузка была ничтожной. Да что же с ней происходит?

— Не думаю, что твой Грег это позволит, — Алек скосил глаза на подругу, и внимательно присмотрелся. — Ты сама-то в порядке, Лин?

— Буду, если уйду отсюда, — она упрямо выставила подбородок вперед, отметая оскорбительное для ее самолюбия, замечание друга. — Я сама себе хозяйка. И он мне — не указ.

— Лин, мне не нужны проблемы с ревнивым вампиром, я должен быстро добраться к Яре, понимаешь? — Александр уже полностью повернулся к ней, не прекращая, тем не мне, идти по темному коридору вперед.

Или назад…, кто знал, куда они шли? Не она, однозначно. Катти сжала губы.

— Я тебя одного не отпущу. И сама тут не останусь. Так что, мы уходим вместе, Алек, — твердо проговорила она, для наглядности, скрещивая руки на груди, и очень стараясь не смотреть на шею друга. Дьявол ее забери!

— Он убьет меня. Однозначно. — Алекс на миг остановился и посмотрел на Лину, пристально разглядывая ее лицо. — Ладно, пошли вдвоем. Но мы оба пожалеем о том, что ты не осталась. Я уверен, — он поднял руку, по привычке пытаясь взъерошить волосы, но тут же опустил, едва нащупал рану. Скривившись, Алекс отвернулся и пошел вперед. Лина пошла следом, отбрасывая неясную печаль и сожаление, затапливающее сердце.

Дерево оказалось таким приятным на ощупь, словно инструмент был живым.

Теплым. Дышащим.

Это было не так.

Но ощущение было настолько реальным, что Лилиана не смогла удержаться от радостного смеха, скользя пальцами по изгибам скрипки.

— Нравится, медовая? — Тео нежно коснулся губами ее плеча и посмотрел на инструмент, позволяя Лили увидеть скрипку.

— Очень, — она не смогла удержать благоговения в этом слове, произнося его с придыханием, чем вызвала улыбку у вампира.

Лили отбросила сожаление о том, что не может увидеть ее. Она чувствовала эту улыбку, и это уже было много.

И потом, Лилиана знала, что всегда может попросить Тео, и тот улыбнется только для нее. Сделает все, чтобы она увидела его улыбку его же глазами, даст ощутить движение своих губ пальцам Лили, прислонится своей щекой к ее щеке, чтобы ни один спектр его чувства радости от ее удовольствия и счастья не ускользнул от Лилианы.

— Я рад, — Тео нежно скользнул губами по ее шее, мягко ударяя языком по пульсу, заставляя кожу Лили покрываться мурашками.

Он был доволен. Она чувствовала это довольство у вампира внутри. Испытывал удовлетворение от того, что не поверил и сделал так, как сам посчитал верным.

Честно, Лили не думала, когда, в шутку, ответила на вопрос Тео, что он воспримет это серьезно. Лежа в его объятиях, наслаждаясь тем, что он перебирает ее локоны, она ответила, не особо вдумываясь, когда Тео спросил, о чем она мечтала раньше? И пыталась потом убедить его в несбыточности этой мечты.

Она точно знала, что это было выше ее возможностей. Ей очень наглядно это показали…

Но вот, в ее руках была самая настоящая скрипка, блестящая лаком и переливающаяся темно-вишневым цветом, а в углу огромного зала, стоял человек, который и принес инструмент.

Этот тощий, с редкими тусклыми волосами и крупным, выделяющимся на лице носом, мужчина испытывал страх.

Лилиана уже была способна ощутить, как неистово бьется его сердце, и как нервно стучит пульс, ударами крови по сосудам человека.

Ей даже стало немного забавно, что тот испытывал настолько выраженный ужас, и все равно, послушно стоял там, где Тео указал ему. Хоть Лили и понимала, что, очевидно, у человека есть все основания для таких эмоций. Она с детства знала сильнейших вампиров, как и все Каратели. И потому, имела представление о силе и привычках Теодоруса в обращении с людьми. Его стоило бояться…, а она так ни разу и не смогла испытать хоть что-то подобное страху к нему. Не боязнь, определенно.

— Что так развеселило тебя, драгоценная? — Тео не отрывал своих губ от ее кожи, уткнувшись лицом в затылок Лилии, помогая ей рассматривать скрипку.

— Его страх, — тихо ответила она, чуть поворачиваясь к Тео.

— Он разумен, раз опасается за свою жизнь, — в этот раз Лили смогла ощутить щекой усмешку вампира, и это вызвало у нее удовлетворенный вздох. — Одна ошибка — и я убью его. Он знает об этом.

— Кто он? — Лили позволила себе опереться на Тео, понимая, что вялость все больше овладевает ею.

— Ты устала, медовая? — это ощутил и вампир. — Он вернется завтра…

— Нет, — она лукаво усмехнулась, и еще немного повернула лицо, словно прячась в укрытие его плеч и шеи. — Я не смогу теперь терпеть, раз уж ты меня раззадорил.

Тео тихо засмеялся в ответ на такой упрек.

— Я просто исполнил твое желание, потому что знал, что оно реально, хоть ты и не позволяла себе верить в это, — вампир оперся подбородком на ее макушку, глядя на человека, который вперив глаза в пол, ждал его приказа. — Это… колдун, один из тех, кто состоит в ордене, который я и мой бывший помощник поддерживали.

— Колдун? — Лили усмехнулась. — Но почему он?

— Я просто сказал свои требования, а он им соответствовал, — Тео пожал плечами, и она ощутила движение его мышц, вызванное этим жестом. — Его зовут Шен, и он сможет научить тебя. К тому же, он служит мне, и никогда не рискнет ослушаться.

— А мы можем уже начать? — Лили чуть прикусила губу, рассмешив Тео своим нетерпением.

— Конечно, драгоценная, — он нежно поцеловал Лили, а потом, встал, кивнув Шену, и пересел на стул, который стоял позади скамьи, на которой сидела Лилиана.

Девушка неуверенно обернулась к любимому, туда, где чувствовала его, ощущая пустоту без объятий, ставших уже настолько необходимыми, хоть и знала, что иначе не выйдет.

Видя эту растерянность и ощущая ее потребность в нем, Тео протянул руку, отводя распущенные пряди, которые закрывали щеки Лили.

— Я рядом, моя Лилия, и никуда не уйду, наслаждайся своей мечтой, — вампир в последний раз провел пальцем по щеке Лилианы, и откинулся на спинку стула, наблюдая за всем, что происходило. Позволяя этим, видеть ей все.

Она "смотрела" за тем, как Шен расставлял перед ней пюпитр и раскладывал ноты на подставке. "Видела", как он учил ее держать скрипку, как управлять смычком.

Этот человек, бросающий полные страха взгляды в сторону Тео, даже не подозревал, что внезапно доставшаяся ему ученица — слепа.

И это было…, ох, Лили была счастлива, вот и все.

И каждой минутой своего счастья, каждой сбывшейся мечтой, она была обязана вампиру, что ни капли не смущало ее.

Наверное, этот колдун, проклинал в душе тот день, когда его родителям вздумалось обучать его игре на скрипке. Уж очень нервно дергался его кадык при каждой попытке прочистить горло и более спокойно говорить, объясняя ей ноты и позиции пальцев на струнах.

Но Лилиана была настолько рада, что не испытывала сочувствия к своему наставнику.

Она с самого детства мечтала научиться играть на скрипке, но это было чем-то, за гранью реальности. Никто в ее семье не пожелал бы тратить время и деньги на обучение той, которую считали бременем.

В отличие от ее старшей сестры. Та получала все желаемое. Ее учили играть на скрипке. Потому что девочка была полноценной. Зрячей.

Прижав скрипку подбородком к плечу, Лилиана расположила пальцы так, как сказал ей Шен, и поднесла смычок к струнам, следуя указаниям мужчины.

Она старалась не вспоминать, но невольно, возвращалась в памяти в детство, испытывая боль, от того, что пережила тогда, когда и родная мать не могла защитить свою ущербную дочку.

… Однажды Лили нарушила строгий запрет, и зашла в комнату сестры, когда никого не было дома. Она просто хотела подержать скрипку в руках. Ей так нравилось, как звучал этот инструмент. Маленькой Лилиане казалось, что ничего в мире не может звучать прекраснее. Она почти видела, как эта музыка кружится в воздухе, могла себе представить это. И так хотела взять скрипку в руки, представить себе, что это она играет, рождая такую красоту…

Сестра зашла в комнату так внезапно, что даже Лили, уже научившаяся прислушиваться к каждому шороху, не успела вернуть скрипку на место. От гневного крика сестры и своего испуга Лили выронила смычок и, не зная, куда тот упал, пытаясь убежать, наступила на него, сломав…

Лилиана закрыла глаза, испытывая слишком противоречивые чувства внутри, чтобы продолжать притворяться обычной сейчас. И мягко повела кистью руки, смычком касаясь струн. Невольно улыбнувшись, вслушиваясь в первые ноты, сыгранные ею, Лили не заметила, как по щеке катятся слезы.

… Сестра была так зла тогда. Она ее избила. Лилиана не могла защититься, не имела права. Она была ничем. Ничтожеством, которое тяготила семью. Бросало на них тень. А вечером, Лили наказывал отец. И мать стояла рядом, глотая слезы и не смея вмешаться…

— Что такое, медовая? — Тео обнял ее со спины, и его тихий урчащий голос отвлек ее от воспоминаний, которые так настойчиво пытались завладеть Лили.

Она поняла, что Шен испуган ее слезами, и со страхом смотрит то на свою ученицу, то на вампира, очевидно, опасаясь, что тот решит убить его, обвинив в печали Лилианы.

— Ничего, — Лили улыбнулась и опустила скрипку, поворачиваясь к любимому, наклоняясь к нему, чтобы коснуться кожи Теодоруса, вдохнуть его запах. — Все хорошо. Просто вспомнила, как долго я мечтала, считая невозможным то, что ты теперь, так просто, даешь мне…

— Значит, мне не стоит убивать Шена? — В голосе Тео звучала насмешка, когда он смотрел на испуганного человека, чтобы Лили увидела, что своими слезами едва не довела беднягу до обморока. — Не в нем причина твоей печали?

— Нет, — Лили улыбнулась, — мне понравилось, как он объясняет.

— Ты свободен, — Тео кивнул Шену, так и не разжимая рук, обнимающих ее. — Придешь завтра, после заката.

Шен нервно кивнул, и Лили увидела капельки липкого пота, блеснувшие на лбу человека. Он, в самом деле, испытывал ужас перед Тео. Но она была благодарна Шену за этот, первый в ее жизни, урок, и потому, постаралась искренне улыбнуться своему учителю.

— Не думаю, что этим ты его успокоишь, — Тео едва слышно усмехнулся, говоря это почти в разуме у Лили. — Теперь он боится, что я его убью за улыбку, которую ты подарила ему.

Ей оставалось только вздохнуть, глазами любимого наблюдая за тем, как Шен быстро пересекает зал, в попытке скорее уйти, пока его хозяин не передумал.

— А он точно завтра вернется? — ее начали одолевать сомнения, что хоть кто-то, в здравом уме, захочет раз за разом выносить такое напряжение, которое испытал этот человек в течение последнего часа.

— Ты хочешь этого, драгоценная? — Тео приподнял ее, пересаживая себе на колени, и аккуратно отложив скрипку и смычок на скамью, обхватил ладонями щеки Лили.

— Да, я хочу…, - она кивнула и, поддавшись слабости, позволила ему полностью удерживать себя.

— Значит, он будет тут завтра, Лилия, и послезавтра, и столько, сколько этого будет хотеться тебе, — она ощутила, как его губы коснулись ее скул, мягко поцеловали веки, и подняла лицо, ловя своими губами его рот.

Ей так нравилось, как он целовал ее, как его губы захватывали ее губы в плен, чуть царапая клыками, втягивая в свой рот, заставляя Лили стонать — что могла бы вечно наслаждаться этим. Будто она, в самом деле, была сладкой, а Теодорус собирал каждым поцелуем этот мед, упиваясь вкусом.

Наконец, немного оторвавшись от ее рта, Тео поднялся, продолжая держать Лилиану на руках.

— Тебе стоит отдохнуть, драгоценная, — он потерся носом о шею Лили, делая глубокий вдох, заполняя этим ароматом свои легкие. — Пошли, уложим тебя в постель. Слишком много впечатлений в такой период. А я не желаю, чтобы ты истощала себя, — Теодорус направился к выходу из зала, зная, что Лилиане нравится рассматривать этот дом, а торопиться им было некуда.

— Ты будешь со мной? — Лили почти заснула, полностью расслабившись в его объятиях, и все равно, не забыла уточнить.

Он сдержал рык, зная, что страх еще оставался в глубине его Лилии. Даже не задумываясь об этом, она до сих пор опасалась того, что пережила, когда здесь был Стеф. И оттого, ее тонкие пальцы так крепко сейчас вцепились в его шею.

— Конечно, медовая. Всегда. Вечность, — Тео поцеловал ее закрытые веки, давая Лилиан уверенность. И тихо шел дальше по коридору, размышляя над тем, как именно он может расправиться со Стефаном, не оставляя при этом Лилиану наедине с ее страхом и опасениями.

Это было не самым простым заданием, слишком силен был его ученик. Он блокировался от него. Впрочем, Теодорус не сомневался, что ему потребуется не слишком много времени, чтобы преодолеть этот щит.

И он сразу же планировал заняться этим, как только Лилиана крепко уснет, истощенная продолжающимся перерождением.

Девочка. Она пыталась скрыть от него свои эмоции, чтобы не вызывать ярость на тех, кто когда-то был ее родней. Тео усмехнулся, заходя в темную комнату, и осторожно уложил Лили на кровать. Так много знать о вампирах, и в то же время, не представлять ничего. Он видел каждую секунду, каждый миг ее боли, ее воспоминаний, которые Лили переживала сегодня. Она даже не пыталась закрываться от него. Впрочем, он ей и не позволил бы подобного. Никогда. Лилиана была всецело его, полностью.

Она спала. Значит, он мог начать выслеживать Стефа.

Теодорус вытянулся на кровати рядом со спящей Лилианой, которая прижалась к его телу,

Однако стоило ему начать искать Стефа, как Древний обнаружил нечто, отвлекшее его от поисков ученика.

То, что заставило тихое рычание вырваться из горла и оскалить клыки.

Он знал, что Михаэль будет искать сведения, и сам сказал ему, что располагает информацией. Но Теодорус совершенно не желал видеть этих вампиров здесь сейчас, когда Лилиана была уязвима.

Впрочем, сомнительно, чтобы вообще, наступил такой момент, когда Тео мог бы обрадоваться этим "гостям". Однако они могли оказаться полезными ему, этим появлением, облегчая план Теодоруса.

Мужчина наклонился, нежно целуя Лилиану, и растворился во тьме, укрывая тьмой эту комнату так, чтобы никто кроме него не мог проникнуть сюда.

Он не нарушал своего слова, данного Лилии. Тео не уходил.

Не было смысла пытаться уводить Михаэля в другое место. Элен жила здесь достаточно, чтобы показать дом своего бывшего хозяина и путь к нему. Теодорус встретит их у дома. У него не было никакой причины опасаться этих троих. Он им был нужен как никто. И Михаэль с союзниками знали об этом. Иначе бы не пришли.

Теодоруса не волновал холодный ветер, несущий в себе обещание скорой метели. Ему не было холодно. Не телу.

Но что-то внутри, всякий раз, стоило Теодорусу оказаться вдали от Лилианы, словно покрывалось коркой льда. Это не было характерно для перерождения. Он знал точно. Но чем это было…? Ответа, даже при столь длительном существовании, Теодорус не знал.

Но это его не особо волновало. Если для того, чтобы его тьма не бушевала, Теодорус должен был быть рядом с ней всегда — так и будет.

Он безучастно наблюдал за тремя вампирами, которые материализовались в воздухе в нескольких десятках метров от него. Михаэль шел впереди.

Теодорус кивнул своим нежданным гостям, облокачиваясь на мраморный бортик фонтана, стоящего в центре двора, и молча ждал, предоставляя оппонентам возможность начать, пока сам изучал их.

— Ты знаешь, зачем мы пришли? — Михаэль кивнул в ответ, и сам рассматривая хозяина дома.

Пожалуй, Мастер казался самым собранным, был почти невозмутим. И лишь в самой глубине черных глаз Михаэля, Тео видел багровые всполохи, говорящие о бури внутри вампира.

Максимилиан выглядел так, словно был на пределе, и сдерживался невероятным усилием. Грегори мало чем отличался от светловолосого друга. Казалось, что он утратил всю свою веселость и оптимизм, которыми обладал, даже находясь у Ротана и Тео в плену триста лет назад.

Такое поведение было весьма интересным, и наводила его на определенные выводы.

— Думаю, да, — не меняя позы, ответил он. — Но что я буду иметь взамен?

— Мне кажется, что ты, так же, имеешь в этом интерес, — Теодорус наблюдал за тем, как Михаэль многозначительно поднял бровь.

— Имею, — глупо было отрицать очевидное, они видели Лилиану, а он видел их пары. — Но какая мне выгода о чем-то договариваться с тобой, а не с Рохусом, который обладает большей силой в этом вопросе?

— А ты уверен, что Рохус, в самом дел, поможет тебе защитить ее?

Вопрос Михаэля повис в воздухе, который, внезапно, словно уплотнился, став настолько густым, что каждое движение давалось с трудом тем, кто вызвал ярость Древнего.

Впрочем, Тео понимал, что Михаэль сможет быстро преодолеть такое. Они были равны по силе…

Но его тьма, которую еще пару минут назад вампир считал ледяной бездной вдали от Лили, вспыхнула всепожирающим огнем от одного намека, малейшего допущения, что его Лилии может грозить опасность. Что его могут обмануть. Пусть сам допускал подобное. Он не желал слышать подтверждение своих подозрений или опасений!

Такая реакция была же настолько нетипична, сколь и все его чувства в последние дни. И с такой же неотвратимостью и спокойствием, как он принял свое отношение к Лилии, Тео воспринял и эту… ярость. Пусть и не до конца понимая.

Казалось, Михаэль доволен эффектом, который произвел его вопрос. Усмехнувшись уголками губ, его собеседник негромко произнес, с силой проталкивая слова в этом удушающем полотне, которым стал воздух вокруг них.

— Я могу предложить нечто тебе, Теодорус. То, о чем ты не имеешь представления. Мы можем помочь друг другу в том, чтобы защитить… их.

Михаэль не ждал ответа, и Тео не собирался пока что-то говорить. Он пытался научиться смирять свою ярость, свой страх за Лилию, вспыхивающий от одного намека не то, что лучиной, извергающимся вулканом…

Сейчас только разум должен был руководить Древним, и Теодорус старался вернуться к здравому смыслу.

— Завтра, в полночь? — Михаэль смотрел ему в глаза, предлагая встречу. — Все мы.

— Ты узнаешь мое решение до полудня, — Теодорус оттолкнулся от мрамора своей опоры, и повернулся, показывая, что разговор окончен.

Михаэль кивнул, признавая право Теодоруса диктовать в этом свои условия. Он сейчас был более необходим им, нежели эта троица самому Тео.

Он знал, что двор за его спиной опустел. И растворяясь во тьме, желая как можно скорее оказаться возле Лилианы, впервые задался вопросом, испытывал ли каждый из тех, с кем он только что говорил, нечто подобное? Возможно, у Михаэля был ответ на тот вопрос, который так интересовал Тео?

Лилиана не спала. Но он и не ощущал в ней страха или беспокойства, как вчера, когда она сделала все, чтобы Тео остался с ней.

Его Лилия просто подняла лицо, нежно улыбаясь, но он чувствовал, что она задумчива.

— Тебя не было, — тихий голос Лилианы был спокойным.

— Я был рядом, медовая, — Тео сел около нее, притягивая Лили ближе к себе. Понимая, что только теперь, бушующий внутри него огонь ярости начинает стихать, заменяясь удовольствием от того, что она в безопасности и в кольце его рук.

— Я знаю…, - она кивнула, целуя его шею, и чуть извернулась, так, чтобы сесть поверх бедер Тео, обхватывая его своими ногами. Заставляя Тео довольно урчать от такого положения. — Я видела…, и слышала…. каким-то образом, — Лили казалась немного растерянной.

Тео усмехнулся ее недоумению. Он перестал удивляться хоть чему-то, что происходило между ними.

— И что ты думаешь, драгоценная? — Обхватив ее затылок ладонью, Теодорус прижался лицом к впадинке над ее ключицей.

— Ты уже разговаривал с Рохусом, да? — страх, тот, который был в ней, когда Тео забрал Лили из пещеры, заставил вампира зарычать, крепче сжимая свои руки на теле любимой.

— Да, медовая, — он поцеловал ее, давая свой покой, позволяя ощутить свою силу, защиту, которую он давал ей от всего и вся.

— Поговори с ними, Тео, — Лилиана положила голову ему на плечо, когда Тео позволили ей отстраниться для вдоха. И так сильно обняла его, что вампир ощутил холод алмаза, зажатого между их телами. — Четыре камня, четыре девушки…, три, которые были там, в том переулке…, - Лилиана задумчиво водила пальцами по коже груди Тео, — с этими вампирами, ты можешь стать сильнее. Мы все — можем стать сильнее…, - она прерывисто вздохнула, и устало потерла лоб. — Рохус старался не показать этого, но он опасался такого объединения. Я знаю это.

Теодорус приказал себе не думать пока о том, как именно проходили такие разговоры Рохуса с Лили. Задвинул в самый дальний угол сознания картину ее кожи, сплошь покрытой узором синяков, не выпуская только что усмиренную ярость на волю.

— Раз ты хочешь этого, драгоценная, мы с ними поговорим, — пообещал он, целуя ее волосы, и откинулся на подушки, удерживая Лилиану лежащей поверх своего тела.

Стеф скривился, ненавидя слабость. Свою слабость.

Он рычал, пытаясь освободиться от невидимых тисков, которые удерживали, не давали освободиться ему. Но был не в силах переиграть эту дряхлую сучку. Она была сильней.

Но как?! Разве он не был избранным?!

Был!

Так от чего эта старуха так легко подчинила его, распластав на земле, словно беспомощную курицу, которую собралась обезглавить?!

— Затихни! — хриплый старческий голос этой ведьмы резанул по его ушам, словно плетью. Резкая боль пронзила голову Стефа, и он ощутил, как что-то горячее потекло из его уха. Кровь…

Эта стерва разорвала ему барабанную перепонку! Сука!

— Больше уважения, Стеф, — ведьма рассмеялась, словно в книге, читая все мысли по его лицу. — Ты мне нужен. Но ты не незаменим. Так что усмири себя, и послушай, что я скажу, — она с насмешкой, выжидающе уставилась на него своими проклятыми зелеными глазищами. — Подумай, хорошенько подумай, что тебе надо сделать…

Дьявол бы побрал ее!

Он снова чувствовал себя мальчишкой, над которым потешались те, кто был сильней.

"Ничтожество! Ничтожество! Ты — ничто! Пустое место, вот ты кто, Стефан"

Визгливые девчачьи голоса заполнили его голову, взрывая мозг изнутри. И он завыл, желая выцарапать, вырвать их оттуда. Но Стефан не мог и пальца оторвать от мерзлой земли, к которой его приплюснула старуха.

И как бы он ни скалился, как бы не обзывал ее, ведьма лишь презрительно смотрела на него, словно на беспомощную козявку.

С НИМ НЕЛЬЗЯ БЫЛО ТАК ПОСТУПАТЬ! Он избранный, черт возьми! И Стефан всем докажет это! И этой старой суке, и своему отцу!

Теодорус… мысль о Мастере заставила присмиреть Стефа. Ему надо вернуть себе внимание отца. Надо освободить Теодоруса от той грязной сволочи, которая одурманивала его, не давала увидеть, что является лишь ничтожеством, мразью, такой же шлюшкой, как и все они…

— Наконец-то, — старуха довольно поджала тонкие бледные губы, заставляя Стефана вспоминать о ее присутствии. — Вот теперь, ты думаешь о том, о чем стоит думать.

Она медленно подошла к нему, и поддела носком туфли голову Стефа.

— Отец просто проверяет тебя, Стеф, — ведьма поставила свою ступню на его скалящийся рот, усиливая унижение. Он ненавидел ее! — Убей эту девчонку, Стеф, — она наклонилась чуть ниже, все с той же презрительной усмешкой. — Докажи своему Мастеру, что ты достоин его, и Теодорус снова будет учить тебя.

Он не хотел слушать какую-то дряхлую сучку. Стефан и сам знал, что отец не мог отвернуться от него из-за той мерзости. Сам понял, что это было проверкой. И он справится. Докажет, что достоин той силы, которую его Мастер дал ему.

Но было приятно слышать подтверждение того, что Стеф шел по верному пути. Даже от женщины.

— Завтра ночью ты сможешь достать ее, Стеф, так не упусти своего шанса. Теодорус только раз дает возможность проявить себя, — старуха сильно надавила ногой, ломая челюсть вампиру, и дребезжаще рассмеявшись, исчезла во тьме.

Завтра…

Он с трудом поднялся на колени, ощущая себя ничем не лучше, чем после того, как отец избил его.

Сглотнув кровь, ощущая, что сломанная кость начинает срастаться, Стефан провел пальцами по щеке, вытирая алую струйку, которая текла из уха.

Завтра…

Облизывая пальцы, Стефан усмехнулся. Завтра ночью он уничтожит эту мразь, и докажет Теодорусу, что достоин быть его творением. Он вернет себе расположение отца…

Завтра. Надо лишь сутки потерпеть.