Глава 5 Полукровка

С ее стороны

Едва высунув нос наружу, я тут же запрыгнула обратно во внезапно ставшую милой и на редкость уютной палатку.

На улице стояла такая холодрыга, что мой бедный нос, первым ознакомившимся с температурой, как доблестный разведчик разослал весть о узнанном по всему организму. Признанный мерзляк, естественно, взбунтовался и твердо решил не высовываться, пока не потеплеет как минимум градусов на пять. Причем поначалу полусонный мозг в этом активном процессе не участвовал, пропустив всю дискуссию о "холодных" фактах. Вдруг он проснулся и захотел поуправлять. Ему ответил дружный возмущенный крик заговорщиков, уже успевших забиться под покрывало.

Они так жарко спорили, что я с минуту дергалась в разные стороны, то залазила, то вылазила из под одеяла.

Так, мне надоело.

"Стоп! — прикрикнул разум, то бишь я, на спорщиков. — Что за самоуправство, кто здесь главный?"

"Ты…" — сразу притихли они.

"Тогда нечего устраивать революцию! А ну, по местам!.."

Я медленно открыла глаза, пошевелила руками, ногами.

"Вроде в норме…"

Ничего не напоминало недавнего конфликта. Это, конечно, радовало. И особенно после вчерашнего.

Рука самопроизвольно зашкрябала внезапно раззудевшую голову. Потом зачесалось под лопаткой…

"Так, с этим нужно что-то делать — думала я, пытаясь дотянуться до нее. — Еще немноо-гоо…"

— Ууууу!! — я вскочила и принялась ожесточенно чесаться.

А еще говорят, грязевые ванны полезны для здоровья… Ничего подобного! Неет, мне это совсем не нравиться, надо поскорей ополоснуться".

Но вот только где?..

Разве что… точно, на водопаде было озеро! Вот туда я и отправлюсь.

Второе впечатление от творящегося на улице меня так же не вдохновило. Погода не поменялась ни на йоту, особенно пробирающий до костей ветер, гоняющий над землей дождевую пыль.

Да, я люблю ветер, но не до такой же степени…

Подавив желание почесаться, я поежилась под очередным порывом ветра. Моя трикотажная куртка явно не справлялась с буйством природы.

Обреченно поглядывая назад в поисках причины вернуться назад, я заприметила рукав жутко знакомой черной куртки. Снова шмыгнув обратно, двумя пальцами я выудила ее из-за спинки, как оказалось, раскладного кресла.

"Жуть". — Одним емким словом припечатала я, но вспомнила о температуре.

Стараясь не задеть грязевые разводы, натянула ее поверх своей и тут же забыла о ворчании. Меня окутал тот самый дурманящий аромат его кожи. Вдыхая его снова и снова, так глубоко, насколько смогла, я чувствовала, как в груди наполняется та сосущая пустота, живущая со мной всю сознательную жизнь. Словно очень давно из души вырвали важный ее кусочек, а теперь возвращают один из них на прежне место.

Едва коснувшись грубой ткани куртки, внезапно вспомнила шелковистость его нечеловеческой кожи. Хотелось провалиться сквозь землю.

Я прикасалась к Демму… Что я вчера наделала…

Нет, нет, нет!

Я похлопала по щекам. Вроде помогло.

… но все-таки куртка страшно грязная!

С ужасом посмотрела на патлатое коричневое нечто, прикидывающееся родными волосами и приняла решение заправить их под капюшон. Стараясь не запачкаться еще больше, застегнула молнию.

Более комичного наряда я не видала. Куртка правда ничего (была когда-то), но в общем, смотрелось это как здоровенный пыльный мешок на тощей вобле (иногда вредно иметь бурное воображение).

Вывод после десяти минутных усилий. Минусы: итак не блестящая внешность стала настолько ослепительной, что особо впечатлительные могли хлопнуться в восторженный обморок. Плюсы: двойной слой одежки действительно грел.

Противно скрипя при каждом движении, я пошла на поиски.

— Х-холло-ддры-ы-га-аа!!

Ветер нещадно задувал во все бреши в моей обороне. Я завернула в лес.

Может там дует не так сильно…

— Дд-а-аткуд-да-он-ббере-етс-ся? — выдохнула, стараясь не спотыкаться на каждой букве. Зубы старательно отбивали морзянку.

Я ошиблась, ветер есть и тут.

Наконец, нашла, что искала. Среди стволов обозначилась неприметная тропка, ведущая, если не путаю, к водопаду. На деревянных ногах я потопала в нужном направлении.

Чудесное начало утра. Ползущий поперек пути корень решил, что лежать одному скучно и повалил рядом бедную меня. Лицо приземлилось аккурат в пару сантиметрах от чьей-то белесой ступни, которая с шуршанием скрылась в кустах.

"И что это было?" — лениво проползла замерзшая мысль, а голова со скрипом повернулась вверх. Я изобразила лицевую судорогу, именуемую удивлением. Надо мной нависло не менее удивленное и смущенное (нет, скорее мне показалось) лицо Демма, в обрамлении веточек, листиков, кусочков моха и тому подобной дряни, торчащей из смоляных волос. Переведя взгляд ниже, я почувствовала, что краснею. Ниже не было ничего. В прямом смысле и совсем. Невысокие кустики едва прикрывали нагое безобразие до пояса, глубокомысленно колыхаясь и заставляя бедного парня пригибаться вровень с землей. При еще одном порыве ветра кусты опасно накренились, обнажая коленку и…

"Аааааа!!!" Я не выдержала такого зрелища и, отпрыгнув, вжалась в ствол дерева.

Кустику стало стыдно и он, к обоюдному облегчению, вернулся обратно.

— А… э-ээ… омн?

Судорожно задергалась правая бровь.

Демм трагически покивал и присел пониже.

Челюсть медленно отвисала.

Едва уловимо покраснев, он спрятал коленку.

Впервые вижу, чтобы он краснел…

"Как мило!" — промелькнула мысль, от которой я тоже покраснела.

Отвернувшись, я сипло спросила:

— Т-тт… кхе-кхе, ты чего это здесь, кхе, голый? — и краем глаза посмотрела на него.

Он виновато посмотрел на меня и радостно подпрыгнул. Это он зря. Я уже не красная, я пунцовая, как минимум.

— Снимай куртку! — выдал он и протянул руку.

— Ззачем? — Мы вместе с деревом попытались отползти подальше, но помешали корни. Не мне, ему.

— Я ее надену.

Он заметил мою реакцию и довольно ухмыльнулся. Его выражение лица отрезвило меня.

— Да забирай, больно она мне нужна… — проворчала я, стягивая злополучную куртку, мысленно укоряя себя за дурацкое смущение. Спина покрылась боевым строем мурашек.

— Можно тебя кое о чем попросить? — через минуту с претензией на мольбу спросил он.

— Смотря о какой.

— Ну… эту ты не исполнишь… и эту…

"Я ему доброе дело готова сделать, а он… одно слово — нахал!"

Я бросила в его сторону яростный взгляд. Он ответил беззаботной улыбкой. Получив вожделенную куртку и накрыв ею колени, он явно чувствовал себя уверенней.

— Так что?

— Ты правильно заметил — твоих просьб мне не исполнить.

— Это значит нет?

— Да.

— Значит да?

— Нет.

— Так да или нет?

— НЕТ.

Наступила пауза. Я отвернулась, Демм заглядывал мне в лицо. Молчание затягивалось.

Неожиданная встреча отвлекла меня от намеченного плана.

И вообще, что я время теряю? Пусть сидит себе сколько хочет, у меня, в отличие от него, есть хотя бы одежда, вот!

— Эй, эй ты куда? — в его голосе слышалось беспокойство.

"Когда надо было, тогда бы и наслаждался моим присутствием" — злорадно подумала я, оставляя за спиной возмущенные вопли.

А правильно ли я поступила?..

Этот вопрос мучил меня всю дорогу. С одной стороны я ведь отдала тему куртку. И страдаю теперь от холода. Пожертвовала собой, а могла ведь и оставить! Это же хороший поступок, верно?

Но прорезавшаяся совесть категорически не соглашалась с таким рассуждением.

"Вот сложно было исполнить его просьбу! И почему раз попросил он, значит это что-то неприличное? Может, он хотел, чтобы ты одежду принесла! И теперь он мерзнет, совсем один". — Так говорила она. Ну да, с другой стороны, совесть в чем-то права. И вообще он сам виноват! Я даже была готова выслушать его, помочь, но этот поганец как всегда все испортил своими ухмылочками.

Злая на всех и вся, я раздвинула раскидистый папоротник. Наконец, пришла…

Ступая по знакомому каменистому берегу, еще раз восхитилась завораживающе невинной и, одновременно с этим, сильной и решительной красотой частички исчезающей природы. Спокойное течение воды, зеркальная гладь глубокого озерца, поражающего чистотой. Я ни разу не видела такой воды.

Тишина и спокойствие… оказывается, этого так не хватает.

Попыхтев над кроссовками и закатав джинсы, для начала опустила в воду только ноги. Как оказалось, правильно. Их мгновенно сковало обжигающим холодом.

— Ы-ы-ы-ы!! — я кое-как упрыгала на несколько шагов и, плюхнувшись на пятую точку, стала растирать сведенную судорогой левую ступню.

А может ну его, мытье?

Ясным и четким ответом была зазудевшая лопатка. Мол: надо, хозяйка, надо.

Знаю, что надо. Уныло.

Мрачной подготовке к предстоящему издевательству над теплокровным человеком помешал уже одетый нахал, как я решила называть Демма про себя, прошедший к краю озера. Я открыла рот, но он, чуть повернув голову, приказным жестом дал знак к молчанию.

Нахал он и есть нахал.

И приготовилась выдать длинную проповедь о его замашках, поведении и т. д. т. п., он прошипел:

— Можешь помолчать минуту? Ты меня отвлекаешь.

Я возмущенно вздернула нос и замерла в оскорбленной позе оскорбленного достоинства. В глубине души теплилась маленькая надежда, что он обернется и рассыплется в извинениях, признает, как туп, избалован, встанет на одно колено и торжественно поцелует руку…

…Я уже замучалась ждать! Нахал и не думал поворачиваться. А нога, отставленная в знак обиды, давно затекла. Да что он там делает? Непродолжительно помучившись, на цыпочках подошла и выглянула из-за его плеча. Демм сделал вид, а может, и в правду не заметил моего появления.

Я склонна ко второму. Неудивительно! Он целиком и полностью сосредоточился на крошечном огненном шарике, что быстро крутился между ладоней. В подвешенном состоянии его удерживали вспыхивающие оранжевыми искрами черные нити, берущие начало из дрожащих пальцев. В центре шарика пульсировала многоигольчатая красная звезда.

"Прямо как сердце" — восхищено подумала я.

На глазах шарик вырос до теннисного, потом до футбольного. Дохнуло жаром, от которого зашевелились волосы. От меня не укрылось, насколько парню становилось тяжелее удерживать огненный шар. Капли пота срывались с напряженного лба и испарялись в воздухе. Губы сжаты в тонкую линию, лицо дышало такой решимостью, что дух захватывало.

С этого момента, он круто изменил мое мнение о себе.

Торжественно вытянув руки, он выдохнул и резким жестом закинул потрескивающий шар в середину озера. Пар хлынул в разные стороны.

Демм поводил пальцем в воде, сам себе кивнул и отошел в сторону. Клубы пара полностью скрыли его. Почему-то глядевшись, я последовала его примеру.

Водичка пощипывала кожу, но только чуть-чуть. Руки сразу отогрелись, горячая кровь понесла тепло вверх по телу. С каждой секундой усиливалось желание окунуться с головой в манящую воду.

С противоположного берега раздался шумный плюх.

И захотелось же ему поплескаться именно в то время, когда я решила сделать это!

Хотя… если бы он не пришел, пришлось бы "купаться" в ледяной воде…

Закатав все, что можно до неприличия, опустила продрогшие конечности в озеро.

Печально булькнули забытые часы, уходящие под воду вместе с правой рукой. С блаженным прищуром я наблюдала, как капельки влаги заполняют пустое пространство под стеклышком циферблата, не сразу вникнув в суть происходящего. Я с воплем выдернула руки и сорвала часы.

Увы. Стрелка печально протикала последние в жизни секунды и замерла навечно на цифре девять. Они отошли в мир иной. Я обреченно вздохнула.

Вдалеке послышался смешок, бездарно переделанный под кашель, о чем я не преминула сообщить нахалу.

— Просто у тебя забавное выражение лица. — В голосе сквозили искорки смеха.

Я огрызнулась:

— Я не бесплатный цирк для вашего величества!

Часики теперь совсем бесполезны…

Со вздохом я положила их рядом с собой.

— А почему нет? За тобой интересно наблюдать.

Брызги воды попали на лицо.

— Эй, осторожно!

— И не подумаю, — фыркнул он в ответ, окатив еще большей тучей брызг.

Замечательно! Еще и поднявшийся ветер заморозил все, что не было скрыто под теплой водой. Судя по всплескам, нахал сделал круг и остановился поблизости. Я возблагодарила небеса за невозможность видеть его и лишний раз краснеть.

— Ты, кажется, хотела искупнуться?

— Хотела, — зубы начали прыгать, — пока здесь не объявился ты.

— Я то чем мешаю? — возмутился он.

— Намекаешь, чтобы я ушел?

— Нет… говорю открыто!

Что-то он начал меня раздражать…

Демм подплыл чуть ближе, промелькнуло плечо и часть руки. Я в который раз вспыхнула и отвернулась. Он что, делает это специально?

— Ты всегда так грубо себя ведешь? — в его голове появились стальные нотки. Похоже, он злится. Но вместо того, чтобы испугаться, я тоже начала раздражаться.

— С чего ты взял? Я нормально себя веду.

— Судя по твоему поведению, не скажешь. — Голос нахала раздавался совсем рядом.

— Тебя забыла спросить! — вырвалось у меня, но я тут же прикусила язык. Действительно, почему грубость нет-нет, да и срывается, когда я разговариваю с Деммом? Почему я раздражаюсь? Он ведь не настолько и плохой, нормальный парень, даже лучше, чем те, кого я знаю. Но иногда он говорит такие вещи…

Какие? Обычные слова, но именно эта обычность заставляет вскипать кровь и так остро реагировать.

Он ведь мне не противен. Я воспринимаю его как нечто… родное?

Так почему? Совсем запуталась…

— Вот, ты опять грубишь, и я даже знаю почему. Ты очень похожа на одного человека, который старался грубостью отгородиться от слов, которые его смущали.

Я фыркнула на нотки понимания в его голосе и осеклась.

Получается, я веду себя так от смущения? Но ведь это глупо, вести себя так.

Я тяжело вздохнула.

А ведь он прав. Я ужасно смущаюсь, когда он рядом. Потому что… я не знаю, как это чувство описать… со мной ни разу такого не было.

Пошевелив распаренными, как сосиски пальцами ног, я укорила себя: "Маленький ребенок".

Демм, тем временем, плескался уже вдалеке от меня.

— Эй… ты вся дрожишь.

— А какое тебе дело?

Да что это такое? Оно само, честное слово! Я не хотела…

— Черт, Алекс, большое! Во всяком случае больше, чем ты себе можешь представить!

Его неожиданный порыв сбил меня с толку.

— Ну, мне же потом лечить некоторых от простуды… — словно оправдываясь, поспешно пробурчал он. — Так что лезь в воду. Я отвернусь.

Сквозь это бурчание прокрадывались нотки заботы, правда грубой и неуклюжей… или же опять плод моей фантазии?

— Честно? — голос прозвучал немного по-детски.

— Да честно, честно…

Я вытянула все конечности на берег. Дрожащими руками стянула через голову трикотажную ветровку, оставшись в тонкой футболке. Прежде снимать и ее, я еще раз решила удостовериться.

— Точно отвернулся?

— Если так хочешь, могу повернуться обратно.

— Только попробуй!

— Мне начинать пробовать сейчас? — ехидно спросили из пара.

Я уже не знала, что ему ответить.

Подгоняемая ветром, я побросала одежду в кучу и с разбега нырнула.

Ууааа!! Какое блаженство! Я уже позабыла это чувство невесомости и безграничной свободы. Последний раз я плавала года четыре назад, когда наша семья еще не переехала в столицу и жила около небольшой речки. Правда, она была совсем мелкой и там иногда купали лошадей…

Я не стала закрывать глаза, прозрачная вода не сильно щипала.

Красиво…

Обхватив колени, я села на дно. Запустила пальцы в разноцветные камушки. Нет, определенно надо забрать парочку себе. Шероховатые на ощупь около берега, сменялись все более гладкими по приближении в водопаду. Наверно, проточная вода с годами обтесала их. Интересно, а сколько этому озеру лет? Пятьдесят? Сто? Но уж точно не за четыреста, ведь на дворе четыреста шестнадцатый год. Не могло же оно не могло образоваться до сотворения мира!

Воздух катастрофически быстро закончился, и пришлось выныривать за дополнительной порцией.

Мда, у всех все нормально, а у меня как всегда… Вынырнув под углом я так врезалась лбом о неожиданно возникший громадный камень, что отлетела в сторону, загребла ногой дно и с чудовищным плюхом погрузилась под воду.

Никогда не подозревала, что можно запутаться в собственных конечностях…

Распутывая клубок рук и ног, успела порядком наглотаться взбаламученной воды и едва не потеряла сознание. Кое-как достигнув поверхности, я судорожно закашлялась.

— Алекс, если будешь продолжать в подобном духе, я поплыву к тебе.

Откашлявшись от мути, я возмущенно спросила:

— А просить, все ли со мной в порядке, ты не хочешь?

— Нет, я уже посмотрел.

Я оторопела.

— На что ты посмотрел?

— На все.

Оглушительно рыкнув, я поплыла на голос.

Ну сейчас ты получишь!!

Во мне клубились звериная злость пополам со стыдом: вдруг успел что-то заметить. Ух, ему же хуже!

Из пара появился черный камень, об который я треснулась. Дно сделало скачок вверх, теперь вода едва доходила бы до пояса, если встать.

Пришлось подтянуться, чтобы достать до верха.

По другую сторону меня встретила растерянно хлопающий глазами нахал. Увидев мою злобную гримасу, он бестолково замахал руками и скрылся. Судя по звуку — под водой. Удовлетворенно вычихнув остатки мути, я засела по другую сторону камня.

"Чтоб ты утонул!" — тепло пожелала ему вслед, правда про себя.

В который раз особи мужского пола не оправдывают моих надежд. Он не утонул.

— Ты больше не делай так, а то я почти подумал, что ты хотела меня задушить… — напряженно сказали из-за камня.

— О нет, что ты… — протянула я зловещим голосом. — Я просто хотела тебя разорвать! — последнее слово рявкнула так, что сама испугалась.

— Не надо, я ни в чем не виноват, я ничего не видел! Когда я обернулся, я увидел только твою голову и все! Честное слово.

— А почему ты тогда так испугался?

— А кто бы на моем месте не испугался? — вопросом на вопрос ответил он.

— Ах, вот как?

Ну все, я обиделась. Значит, я все-таки для него страшная…

— Нет, не подумай ничего такого, я от внезапности упал! Ты так резко выскочила, что я…

— Брось, я итак всегда знала, что не красавица.

— И кто сказал тебе такое? — голос Демма звенел.

Я не поверила своим ушам. Из его уст это звучало, как чуть ли не признание в любви.

— Ну, в смысле, я хотел сказать, это… извини, я не хотел смотреть, просто немного испугался за тебя, как-то так.

Демм за меня волновался…

Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он за меня волновался…

Мельком взглянув на поверхность озера, я ужаснулась этому туповато-блаженному выражению лица и стукнула по воде.

На берегу выстраивалась косоватые пирамиды из разноцветных камней.

Я отыскала место, где покидала одежду и складывала наиболее понравившиеся камушки со дна. Демм как-то подозрительно тихо сидел в своем закутке.

Но не настолько подозрительно, чтобы его в чем-то подозревать.

Сквозь серые облака проглядывало лиловое небо и золотистые лучики света. Похоже, погода устала после вчерашнего и не собиралась больше устраивать никаких сюрпризов. Оно и к лучшему.

Ветер стих и больше не беспокоил. Может дело было в паре от горячей воды, может в чем-то другом, но температура воздуха уже не напоминала морозильник, а нормальную весеннюю, примерно градусов в тринадцать. Хотя и для весны это много.

Пирамидок стало двенадцать, и я решила, что пока хватит.

Меня мучило множество вопросов, на которые Демм должен ответить.

Должен, потому что мне кажется, что они как-то связаны со мной.

И с ним.

Его странные слова, поступки, да вообще, он сам — сплошная загадка, также как все, что связано с ним… В конце концов, я просто хочу все выяснить. Разве это плохо?

И еще я хотела проверить кое-что. Помниться, бабушка рассказывала истории про людей, подчиняющих силы природы. Сиды, кажется, их так называли.

— Демм, тебе ведь огонь подчиняется? — спросила я, подплывая к камню.

Он явно не ожидал подобного вопроса, потому что ответ его был несколько сбивчивым:

— Ч-что? А… да.

— И давно?

— Не знаю… лет с семи. А к чему ты все это спрашиваешь? — несколько подозрительно протянул он.

— Да так, надо.

Значит, он не сид. У них все с рождения проявляется, судя по словам бабушки. Но тогда кто?

Я вспомнила слова того незнакомца: "Я такой же как он, только сильнее".

Получается, тот незнакомец тоже может подчинять огонь?

Или же их схожесть в чем-то другом?..

Я предупредила Демма, что выхожу и взяла честное слово о неподглядывании. Когда он крикнул: "полотенца у папоротника" и "скажешь, когда оденешься", я очень удивилась.

Он заботится обо мне?..

"Эти двое не люди. Это точно" — думала я, уже одетая, сидя на берегу.

Но опять же возникает вопрос: тогда кто?

Спрашивать напрямую: "ты кто?" как-то некультурно.

Но по-другому нельзя узнать.

Хотя у меня есть одна, даже не догадка, а так, маленькая зацепка. Та фраза вчеранего незнакомца: "Наша армия…"

И нечто вертится в голове, но я все никак не могу ухватить эту мысль за хвост.

У них обоих странные, нечеловеческие глаза. Вихрь алых точек в ярчайших изумрудных глазах и светящиеся в темноте сиреневые озера.

Элементалы?..

Нет, не может быть. Элементалы — существа, лишенные эмоций. Бездушные запрограммированные куклы, что раньше были людьми. Мы проходили историю их создания прошлой осенью.

… третья эпоха.

За четыреста лет мир кардинально изменился.

Раньше, в самом начале, когда мир едва родился, люди не слишком задумывались о науке и происхождении своего мира. Больше они уделяли взаимоотношениям друг с другом, взаимопомощью… Им не были чужды понятия, как честь, совесть, благородство…

Конечно, мир был не идеален — кое-где вспыхивали войны, распри, куда уж без них. Но люди привыкли так жить и считали, что вокруг всё благополучно и спокойно.

Всё началось после очередного "парада солнц", что теперь знаменовал конец эпохи. Тогда же это был первый "парад".

Появилась странная организация, ратующая о всеобщем благополучии. На каждом углу стояли люди, которые расхваливали методы организации и принимали желающих… а таких было всё больше с каждым днём.

Всего-то через год её влияние охватило практически всю страну, а меньшинство, те, кто не вступил, стали притеснять, как изгоев. С ними старались не общаться и не иметь ни каких дел. Они не получали работу, да и вообще не могли выйти наружу без страха за свою жизнь.

Ещё 3 страшных года… Чтобы выжить, многие из изгоев приняли сторону организации. Остальные ушли в подполье, устраивая тайные собрания. Организация окончательно заполучила власть над людьми. В столицах каждого из разделов были построены огромные Лаборатории, куда отправляли на учебу так называемую аристократию — людей, сразу же вступивших в Организацию или же занимающих руководящие посты. Направляли в обязательном порядке… отказавшихся просто лишали титула.

Исключение было сделано только для императорской семьи.

Принимали людей от десяти до тридцати лет. Поступивших было очень много, в Лабораториях обучали даже ночью. За первые три месяца были отсеяны не способные аристократы.

Но вот странность, уходив из Лабораторий, они исчезали… точнее их устраняли. Наверное, чтобы методы Организации не дошли до простых граждан.

Им было что скрывать.

Кроме лекций, студенты подвергались неким тайным опытам, предположительно, это воздействие на мозг или психику. И вот, после восьми лет появлялись первые учёные — люди, жизненной целью которых была только работа в Лабораториях.

Две сотни лет возводились новые города, появлялись новые уклады жизни.

И тогда же случилась череда событий, окончательно перевернувшая мир.

Учёные, долго и упорно разбиравшие природные материалы, научились вытягивать из них так называемую "суть вещей".

Они вывели теорию, звучавшую так — мироздание создано из шести стихий: вода, ветер, огонь, земля, разнообразные металлы и существа из плоти и крови. "Суть вещей" — это, как понятно, то, из чего они сделаны, сама суть. Из неё создали особый мутаген FGTE-397.

В Лабораториях начали проводиться опыты на мелких животных. Учёные добавляли в их ещё живой клеточный материал мутаген одного из элементов.

Наконец, опыты дали результаты, свет увидели новые существа — химеры. Прикоснувшись к веществу, добавленного в клетки своего организма, они могли им управлять.

…Потом стали пропадать люди. Учёные Лаборатории N3 — "Кнех", отлавливали простолюдинов и применяли на них мутагены. Но выверенные теории неожиданно дали сбой.

Сотни жертв…

Но для учёных погибшие люди были лишь подопытным материалом, ступенью к высшей науке превращение.

Вскоре, к исследованиям подключилась Лаборатория N1 — "Сабурама".

…Прошло ещё пятьдесят восемь лет.

Учёные, наконец, добились своего — в двести семидесятом году выжила первая подопытная женщина. В её организм был введён мутаген земли. Правда прожила она только четыре года. Но и этого времени хватило ученым, чтобы достаточно изучить её.

То, что они узнали, было настоящим прорывом — после долгих исканий, найден действующий способ превращения.

Именно в этом году общественность узнала о Элементалах — так называли создатели своих модифицированных людей.

Через несколько месяцев были сделаны первые заказы, Элементалы оказались превосходными охранниками и охотникам, обладали нечеловеческой силой и выносливостью. Превращения пошли на широкий поток.

В двести семьдесят первом году нашли несколько их недостатков.

Первое: у этих химер отсутствовала свобода воли, абсолютно не было чувств и свободного мышления. Зато они превосходно слушались хозяина, имя которого выло выжжено на их шее, и исполняли их приказы.

Второе: огромная цена. За требуемые деньги можно было купить особняк в крае Паланкаров или приобрести себе статус аристократа малой руки…

… это неофициальная версия.

Естественно, нам рассказали бахвальную историю, как прогресс изменил будущее в положительную сторону.

Ага, как же. Убили море народу под высоким предлогом.

Кровавые убийцы… И что ужасно, вскоре я стану одной из них.

Я не хотела идти в академию, по мне, лучше бы я осталась в обычной школе.

Но все решили за меня. Из-за возвращенного статуса аристократа, меня послали в единственное место, где такие же, как я могли учиться — академию Лаборатории… Чтобы из достойного материала они продолжали лепить своих верных рабов…

Я боюсь своего будущего. Никогда и никому я этого не говорила, но… я бы все отдала, лишь бы изменить его.

И, Демм… я больше так не могу. Загадки, что окутывают тебя сплошным покрывалом… именно сейчас я поняла, насколько они не давали мне покоя. Волнение это не облекалось в мысли, пряталось все время в глубине сознания, в самом дальнем его углу, а я списывала его на разворачивающиеся с пугающей быстротой события.

Ты ворвался в мою жизнь, перевернул ее с ног на голову и исчез. Оставил меня одну наедине с рушащимися планами и надеждами. И я даже не подозревала об этом.

Знал ли ты, что натворил? Видела ли я в изменяющейся жизни искры скорой смерти? Наверно да, но не осознавала их.

До последнего момента я цеплялась за жизнь, как любое существо не хотела умирать. Даже не так… Я не задумывалась о моей смерти.

Может, кто-нибудь другой на моем месте стал биться в истерике, обвинять в случившемся тебя, но не я… Я ведь боялась своего будущего. Мысли, что уж лучше смерть, чем это продолжение кошмара, а дальше и возникновение ненависти к себе, посещали довольно часто, потому что жизнь не имела никакого смысла.

Я хотела умереть, чего таить.

Но опять же, стойкое подсознательное желание жить не смотря ни на что, в последний момент останавливало занесенную над пропастью ногу.

И опять все с начала. Бесконечный круг. Кто знает, может быть в течение всей жизни я приходила бы туда, на самый верх сорокапятиэтажной высотки, где облака касаются творения рук человека, где ураганный ветер успокаивает мою душу.

И в один прекрасный день лимит моей выдержки подошел бы к концу, и я просто сошла с ума…

Вот поэтому я благодарна тебе. Ты помог мне.

После смерти я попала в удивительно прекрасный сон, так похожий на сказку.

Здесь я поняла, что маска для окружающих, маска, с помощью которой я смотрела на мир с юмором, пусть и несколько циничным, есть моя истинная сущность.

А главное, ты рядом…

Ведь ты — утраченная частичка моей души…

По щекам лились слезы. Не горькие, не радостные — просто слезы.

Заскрипели камни.

— Почему ты мне ничего не говорила…

Демм сидел на коленях напротив меня. Сделав вид, что поправляю челку, я начала стирать слезы.

— Ты о чем? — постаралась сказать веселым тоном, но на последнем слове голос дрогнул.

Его лицо было ошарашенным.

Кончиками пальцев он дотронулся до моей щеки. Жест был настолько неожиданным, я вздрогнула и от этого прикосновения, и от необычайного жара его кожи.

— Ты хорошая актриса. Вот только забыла вытереть здесь… Почему ты скрывала, что тебе было так плохо?

"Он тоже умеет читать мысли?" — с ужасом подумала я и озвучила свою догадку.

Демм чуть удивленно покачал головой.

— Ты говорила вслух. Разве ты не знала?

Вот теперь знала… Я зажала рот рукой. Ну почему я раньше так не сделала? Настолько личное не должно было достигнуть чужих ушей.

— И давно я говорила? С какого момента?

— Разве это важно?

Кроме всего, в его глазах поселилась боль. Нет, невыносимо разделять свою боль с другим человеком. Тем более с ним. Слишком сильное понимание встречает она в ответ.

Я отвернулась. Не хочу видеть.

— Для меня важно, — прошептала я.

— Ты сказала, что я разрушил своим появлением твою жизнь. Что… — теперь боль отражалась в голосе. — Алекс, я понял, что ты… умерла…

Пальцы мелко задрожали.

Умерла… да, ты понял правильно. Мое существование пресеклось. Я умерла на пороге между сном и явью.

Я кивнула.

Не надо, чтобы он слышал мой голос. Он итак слышал предостаточно.

— Как это случилось?

Я пожала плечами, как будто случившееся несущественно.

Придется говорить. Надо сделать так, чтобы он не догадался, насколько мне было больно. Но врать я не хочу.

— Меня избили.

— Кто?? — зарычал он. Столько ненависти… почему он так реагирует?

— Я их не знаю.

Демм вцепился другой рукой мне в плечо.

— Как они выглядели?

Мне вдруг стало смешно. Неужели он собирается им мстить? Что-то острое проткнуло ткань двух кофт и царапнуло кожу.

— Больно…

Это "что-то" мгновенно убралось вместе с рукой Демма.

— Прости… я… потерял контроль, — он замолчал. Это молчание тяжелыми волнами накатывалось на меня. — Было больно… умирать?

Слово "умирать" он произносил как-то осторожно, словно думал, что оно может ранить меня.

"Глупый" — подумала я с некоторой нежностью.

— Нет. Я уснула. — Даже односложные ответы нелегко произносить обыденным тоном. Когда же он перестанет меня терзать…

— Откуда ты знаешь, что умерла? Может ты просто…

Тут я не выдержала. Оттолкнув его руки, я посмотрела ему прямо в глаза и закричала:

— Что просто?? Уснула? Ты ничего не понимаешь. И никогда не поймешь, как страшно принять правду, что ты умираешь… И пусть я хотела умереть, но не так, без боли!!

Перестань… прекрати так смотреть на меня. Почему ты такой? Почему твои глаза отражают мои чувства? Ты никак не поймешь, что мне от этого еще больнее! Это невыносимо!!!

Я закусила губу. Наверно, я выгляжу как образец жалкости и ничтожности. Презираю это тело за слабость.

Меня резко дернуло вперед, нос въехал в знакомо пахнущую рубашку. Руки с силой прижали к твердому горячему телу.

Демм… обнял меня?

Я опешила.

Тепло его тела отогревало озябшую душу. И хоть горечь и боль остались на месте, они не так сильно жгли меня. Стало так спокойно и по-домашнему уютно.

"Дура, стоило ему обнять и ты тут же разомлела… слабое и никчемное существо".

Тепло и его потрясающий запах окутали меня, руки обнимали мои плечи, напряженная голова лежала на моей макушке. Он как будто окружил меня.

Но все же, как же давно я хотела оказаться так близко к нему…

— Ты ведь больше не исчезнешь? — тихо шепнул Демм.

— Нет. Обещаю, — шепнула я ему в рубашку.

А в голове внезапно зазвучал совсем детский голосок:

" — Да, обещаю…

… я всегда-всегда буду рядом…

… чтобы тебе больше никогда не было одиноко…"

И вторил ему другой голосок:

" — Я всегда буду рядом…

… защищу от всего мира…

… я ведь твой Страж…"

"Клянусь" — завершили они одновременно. Два голоса — маленького мальчика и маленькой девочки.

Мне вспомнился мой старый сон, который я забыла. И помню лишь этот обрывок.

Почему он вспомнился именно сейчас?..

Сколько мы просидели вот так? Кто знает…

Зачем считать время, когда совсем не хочется, чтобы оно уходило.

Но тут я вспомнила о своих размышлениях. Все спокойствие пропало. Меня снова начали мучить эти вопросы.

Ну почему именно сейчас??

Словно что-то внутри меня требовало поскорей, без промедления узнать правду.

Высвободив нос, но стараясь больше никак не двигаться, я начала издалека:

— Демм, вчера приходил странный нечеловек.

— Ты уже успокоилась? — Он словно не слышал вопроса.

— Э-ээ, да, но…

— Тогда помолчи, — прозвучало, как приказ.

Он снова устроил голову на моей макушке.

Почему он так старательно увиливает? Что такого страшного он скрывает?

Так… с меня довольно.

Поднырнув под его руку, и таким образом освободившись, указательным пальцем ткнула его в лоб.

— Попрошу вопросы мои не игнорировать. Вы, товарищ, расскажите все здесь и сейчас. И отговорки "завтра" или применение своих странных способностей рассчитывается, как неуважение к суду и карается исправительными работами в виде прокопки носом двух борозд отсюда до палаток, — я повертела пальцем. — Товарищу все ясно?

Демм расхохотался.

— Что смешного я сказала?

— Нет, ты невыносима… — простонал он. — Такое ощущение, что у тебя в одном месте свербит моторчик, не дающий настроению продержатся и минуты. Только ты за десять минут успеешь позлиться, погрустить, поорать и после всего еще и шутить; и главное, от чистого сердца… определенно, с тобой невозможно не соскучиться!

Я демонстративно выгнула бровь.

— Ну и где у меня этот моторчик?

— Там, где ты старательно ставишь мне синяк.

Я намека не поняла и ткнула посильнее.

— Так, не отвлекаться от поставленной задачи. Шаг в сторону и я начинаю пытки.

А теперь отставим игры в сторону. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все. Но прежде всего — что за не человек приходил вчера вечером? Ты ведь знаешь, кто он, верно?

Демм бросил смеяться и серьезно посмотрел на меня. Потом вздохнул, развел руками.

— От тебя не отвяжешься. Но прежде чем я расскажу, ответь: почему ты решила, что он не человек?

— Чтение мыслей — раз, — я загибала пальцы, — красные глаза — два, странные разговоры — три, невозможность его рассмотреть — четыре, то, что он упоминал тебя — пять.

Он подогнул под себя одну ногу, а другую отставил, согнув в колене.

— По-моему пятое не доказательство. Меня знают многие.

— Отнюдь. Ты тоже не человек.

Я говорила это спокойным тоном, внимательно наблюдая за его реакцией на каждое слово. При фразе "ты не человек", брови срослись с веками. Он ничего не говорил, просто смотрел на меня.

— Ты каким-то невиданным образом управляешь огнем, у тебя есть крылья (которые я так и не увидела еще раз), твои странные глаза с алыми искрами — ты не можешь быть простым человеком. Ты что-то еще. Также, как и вчерашний незнакомец, с его сиреневыми глазами без зрачка и невозможностью его разглядеть.

Тяжелый, сверлящий кожу взгляд пропал. Он усталым движением откинул голову и лишенным всяких эмоций голосом сказал:

— Тогда кто мы по-твоему?

Я давно подготовила ответ.

— Можно было бы предположить, что элементалы. Но, по крайней мере, ты не похож на лишенного воли и чувств.

— А может я новая, усовершенствованная модель?

Я помотала головой.

— По закону на левой стороне шеи любого элементала должно быть имя хозяина-аристократа. А до обретения хозяина там стоит клеймо Лаборатории.

— Надо же, — откликнулся он, — А кто я, если не элементал и не человек?

— Я хочу услышать от тебя.

Он громко фыркнул.

— Скажи мне, кто же ты. Я должна знать, кто на самом деле мой… Страж…

Я с трудом выговорила это простое слово — Страж. И снова ощущение как на плато. Воспоминания, которые я не могу вспомнить.

Резко повернувшись, он все-таки посмотрел мне в глаза. Усталый и грустный взгляд.

— Кто ты, кто ты… Могла бы уже и догадаться, родившаяся в начало великой войны меж двумя расами. Что ты так смотришь на меня? — Губы его изогнулись в ухмылке, но не такой как раньше… Более тоскливой.

Но то, что он сказал… это значит…

— Т-ты говоришь о войне четырехсотого года? Войне между людьми и…

— Демонами, — докончил он. — И я демон.

В груди разлился первобытный страх.

Демоны… Монстры. Убийцы. Можно называть их как угодно, но смысл не изменится. Истребители рода людского. Хоть они появились единожды, их помнят до сих пор, спустя шестнадцать лет с ужасом ждут еще одного пришествия.

Зная только рассказы и слухи, я боялась их, как и все. Бабушка, которая видела этих "посланников смерти", как их называют, рассказывала, что демон одной лишь рукой без помощи оружия мог разорвать человека на части. Когда мы убегали из рушащегося горящего дома, на ее глазах демон оторвал голову у нашего соседа. Легко и непринужденно. А потом длинными когтями разрезал тело на несколько частей. И посмотрел в глаза бабушке. Полные презрения глаза маньяка, жаждущего вновь и вновь проливать кровь — вот какими они были. Он не стал нас преследовать. Почему, никто из нас не знает. Но если бы… нет, я не хочу думать об этом.

Демм… демон.

Звучит как приговор мне и моим чувствам. Он все это время играл, так правдоподобно, что я бы никогда не подумала, что за маской прячется холодное чудовище…

Что на меня нашло???

Почему я боюсь его? Потому что он — демон. Логичный ответ. Я боюсь демонов. Но он не дал мне повода боятся. Никогда. Его глаза: смеющиеся, лукавые, наполненные болью, задумчивые, бывало разъяренные, презрительные… глаза чувствующего человека. Не демона.

Демм, демон — эти два слова не могут быть совместимы друг с другом!

Я уверена. И эта уверенность настолько сильная, что удивляет меня.

Хотя пора уже привыкнуть, ведь когда он рядом это чувство постоянно.

— … не так, как в прошлом. Я знал, что все будет по-другому…

Демм сидел спиной ко мне. Пока я размышляла, он, похоже, что-то говорил.

Оказывается, сзади у него длинные волосы. Как я раньше не заметила? Короткие, растрепанные, они едва прикрывали уши, а ниже начинались длинные, до пояса пряди, что расплескались по напряженным плечам.

И я опять ощущала его чувства. Тоска… такая же сильная, как и тогда.

Он открыл мне очень важную часть себя. А я позволила предрассудкам захватить себя, тем самым предав его. Да все эти предрассудки не про него… Демм не монстр.

Мне стало больно. За него. Внезапно захотелось что-то сделать, чтобы… Чтобы что?.. Наверно, чтобы ему стало легче. Хоть немного.

Он находился двух метрах от меня. Я неслышно преодолела эту преграду и вот я сидела у него за спиной. Что мне делать?

— И все же я так хотел, чтобы ты вспомнила. И вот, то, что мы хотели, случилось — ты узнала правду. Да, я демон. Ты теперь боишься и ненавидишь меня. Считаешь, я чудовище, тварь.

Демм, зачем ты так?

Поддавшись порыву, я положила голову ему на плечо и тихо сказала:

— Я боюсь. Тебя и за тебя. Но ненавидеть тебя я никогда не смогу. Я не видела других демонов, но знаю, что они безжалостны. И глаза у них — пустые глаза убийц. А твои глаза не такие. Я вижу в них твою душу.

Перестань называть себя существом, чудовищем и как-то еще. Ты человек, просто немного другой. Я хоть знаю тебя недолгое время, но вот что хочу сказать: ты человечнее многих других людей. Никто из моих знакомых, а особенно те, кого я знала пусть неделю, не спасли меня, падающую со скалы, не общались со мной, рядовой аристократкой, если бы имели твой титул. Ты очень хороший. Не говори больше так про себя, ладно?

Я осторожно обняла его.

Опять боль в его голосе. Почему тебе так больно? И твоя боль становится моею.

— Я был рожден монстром, значит ничем не отличаюсь от них, — глухо откликнулся он.

— Ты убивал людей? Ты ненавидишь таких, как мы?

— Нет…

— Ты хочешь этого?

— Нет.

— Значит, ты не такой, — постаралась как можно убежденнее сказать.

Меня не покидает ощущение, что я разговариваю с ребенком. Маленьким потерянным ребенком, запутавшегося в собственных страданиях, как в огромной липкой паутине. Одиноким и всеми брошенным. И чем больше он пытается выбраться, тем сильнее запутывается.

Без чужой помощи оттуда не выбраться. Я буду той помощью, постараюсь помочь, как смогу. Не брошу. Не предам.

"… Я всегда-всегда буду рядом, чтобы тебе больше никогда не было одиноко…" — слова, совсем недавно зазвучавшие в моей голове. Они — истина, которой я буду следовать.

— Я не брошу тебя одного, если ты этого сам не захочешь.

Я верю в свою убежденность. Поверь и ты в нее.

Я постараюсь сделать так, чтобы тебе было легче.

— Вместо того, чтобы спорить со мной, расскажи мне побольше о себе, о своей семье, вообще о своей жизни.

— Тебе мало на сегодня откровений?

Я кивнула и улыбнулась. Раз тебе больно, я буду улыбаться за нас двоих. И тогда может твоя боль немного утихнет.

— Ага, я расскажу и ты хлопнешься в обморок от страха. — Он скосил на меня глаза. И я уверена, мне не показались пляшущие в них смешинки. И отсутствие тоски.

— Если такое случиться, думаю, ты меня откачаешь.

— Откачать то откачаю, но ты ведь упадешь. — Он тоже улыбнулся. — И перестанешь обнимать меня.

Кажется, я покраснела.

Перемены были ощутимы. Лицо его словно просветлело, и мне было приятно думать, что эти перемены произошли благодаря моим словам. Я счастлива, что ему лучше.

***

С его стороны

— … Я перестал быть человеком после девяти лет прожитой жизни. Прожитой в роскоши, но не вседозволенности. У меня был строгий распорядок дня, а с семи лет, кроме обязательных пятичасовых занятий фехтования и занятий с учителями, туда добавились с утомительные встречи с различными министрами, секретарями, мэрами и прочими чиновниками. Сидел я всегда в качестве еще одного кресла: немого, в меру глухого, с благообразной миной на лице. Для дяди я был политическим инструментом и решающим аргументом в различных спорах.

В общем, жизнь моя окончательно наскучила мне как раз в девять лет. Школьную и академическую программу я прошел еще в восемь. Учителя называли меня уникальным ребенком, что мне безмерно льстило. На мечах тоже не было мне равных, хотя желающих это исправить было много. Я начал читать императорскую библиотеку и прочитав примерно половину огромного количества книг, забросил.

И тогда мне подарили щенка. Я очень привязался к нему. Но дяде не понравилось, что меня что-то отвлекает от государственных дел, к коим я не имел никакого причастия. Он убил его, а заодно до полусмерти избил меня, сломал позвоночник и половину ребер.

Дядя чертовски сильный человек.

Тогда, лежа на бетонном полу в загоне для лошадей, я почти смирился с мыслью о скорой смерти. Под скорой я не имел ввиду быстрой, точнее будет, неминуемой. Во мне билась слабая надежда, что кто-нибудь заметит меня, поднимет тревогу. Но, похоже, дядя подстраховался и отослал всех слуг.

Солнце перевалило за полдень, когда я смог пошевелиться. Сначала пальцами рук, потом уже и всей рукой. Я бы сказал, что очень удивился, но сил не хватало выразить это хотя бы мысленно. Боль немного притупилась и я смог размышлять. На назначенную дядей встречу я безнадежно опоздал, значит идти в замок нет смысла. Если я там появлюсь, значит, окончательно распрощаюсь с обретенной возможностью двигаться. И я решил уйти, а точнее уползти, потому-что ноги еще плохо слушались, в лес.

Я заполз достаточно далеко, как мне казалось.

Вдалеке слышались крики и топот лошадей, пару раз среди деревьев мелькали люди с факелами, выкрикивающие мое имя; наконец, меня хватились. Но, как я уже говорил, дорога в замок была мне заказана. Что делать дальше, я не знал, да и честно говоря, не хотел думать.

Вот именно тогда и пришла она…

Я на секунду замолчал, чтобы перевести дух.

— Кто она? — нетерпеливо переспросила Алекс.

Она сидела у меня за спиной, обняв за талию. Мои мокрые волосы наверняка насквозь пропитали водой ее футболку. Я хотел попросить ее пересесть, но побоялся разрушить хрупкую атмосферу.

Она еще ни разу не обнимала меня…

Так даже лучше, когда я не вижу ее. Словно я просто говорю вслух, не обращаясь ни к кому. И главное, не надо следить, как бы не проявились на лице эмоции, знать которые ей не нужно.

Я продолжил рассказ.

— Ближе к ночи была буря. Ветер свистел в ушах, сухо трещали молнии в перерыве между раскатами грома. Пошел дождь, но какой-то странный дождь, остро пахнущий ржавчиной и по вкусу напоминающий кровь.

Я выполз из своего укрытия, попытался рассмотреть небо сквозь пышные кроны и, наконец, увидел маленький кусочек черного сурового неба. И тут произошла вторая попытка прервать мою жизнь за сегодняшний день. С тучи сорвалась молния и стремительно направлялась ко мне. Я оцепенел и со страхом наблюдал, как она приближается, как высыхают и скукоживаются листья у нее на пути. Все ближе и ближе.

И вот, когда между нами оставалось не больше метра, между нами возникла маленькая ладошка. Молния врезалась в эту ладонь и исчезла.

"Ее словно засосало" — так я подумал тогда.

Сердце колотилось, как бешенное. Я хотел закричать, но кто-то зажал мне рот.

— Не кричи, они услышат.

Из темноты обрисовалась маленькая фигурка с длинными волосами, которые укрывали ее переливающимся серебристым светом плащом. Они как будто источали слабое сияние. Но еще ярче сияли ярко алые глаза.

Это была девочка примерно моих лет, может чуть старше.

— Ты не будешь кричать?

Я помотал головой.

Она отняла ладонь. Переведя взгляд на ее лицо, я увидел пересекающие щеку четыре широких пореза с рваными краями и один короткий глубокий. Кровь засохла коркой, как будто они были нанесены вчера. Я открыл рот, чтобы спросить, откуда такие раны, но девочка приложила палец к губам, призывая к молчанию.

Буря резко прекратилась. Совсем рядом затрещали ветки, разорвав звенящую тишину, послышалось глухое рычание. Девочка бросила быстрый взгляд в сторону и вскочила.

— Сейчас ты должен закрыть глаза и ни в коем случае не открывать их, что бы ни услышал. Понял?

Я послушно зажмурился. Что-то подсказывало, можешь назвать это шестым чувством, что нужно послушаться.

Запела сталь, этот звук я ни с чем не спутаю. К нам приближались какие-то звери. Вот один из них рыкнул сзади. И тут же раздался сочный звук, похожий на звук раздираемого апельсина, короткий вой, звук осыпающегося песка. Подобное повторилось три раза.

Все это время сухо звенела сталь. Я не мог понять, каким оружием она сражается.

Когда бой стих, я не совладал с любопытством и приоткрыл глаза.

В руке девочка сжимала громадную косу, усеянную острыми наростами по всей длине, а трава вокруг нее была усыпана серым песком.

Девочка спиной почувствовала мой взгляд, обернулась. Коса исчезла. Алые глаза с еле видным узким разломом зрачка смотрели на меня в упор.

Я ощутил приступ леденящего страха. Не знаю, что было причиной, может быть эти глаза, а может устрашающая коса, которую я успел заметить. Но вывод один: мне стало страшно.

Девочка заметила мой страх и, быстро подойдя, опустилась на колени и порывисто обняла. Теперь я изумился.

— Наконец, я нашла тебя. Не бойся, маленький брат, — шепнула она. Стянув через голову цепочку с поблескивающим медальоном, протянула ее мне. — Пожалуйста, надень ее и стань тем, кем рожден изначально.

В момент, когда цепочка коснулась шеи, я перестал быть просто человеком. Я стал демоном.

Девочка представилась Мираной. Сказала, что я не только человек, но и такой, как они — демон; что моя настоящая мать однажды полюбила человека и родила ребенка, меня. Что до начала войны меня украли демоны, не терпящие полукровку среди чистокровных, и отдали на воспитание человеческому императору. Много лет моя семья искала меня: моя мать и сестра, и вот, наконец, нашла…

— Так это была твоя сестра?

— Да. Она много поведала в ту ночь о природе демонов и моей силе. В течение нескольких дней обучила, как пользоваться силой огня и другими способностями. А потом, через три дня она ушла, сказав, что если задержится дольше, то ее начнут подозревать.

Я вернулся в замок. Раны мои зажили и с тех пор любые раны затягивались на глазах. Как объяснила Мирана, эта способность называлась регенерацией и что во мне она очень сильна.

— Подожди, — прервала Алекс, — а сколько тебе было лет, когда тебя украли?

— Почти три года.

— И ты ничего не помнишь?

— Абсолютно. Мирана подозревает, что мне стерли память.

Так вот. Мирана навещала меня каждый месяц, обучая и рассказывая про наш народ. Я впитывал знания быстро, не особо напрягаясь. Словно вспоминал давно потерянное. Именно тогда она рассказала отрывки из одного старого пророчества. В этом отрывке говорилось, что однажды родится демон, в котором будут равноправные между собой светлая и темная стороны. Его будут называть Стражем Ключа жизни, что есть человек с силой хозяев. Они возглавят падших и поведут их на войну за свободу и независимость.

— Ключ жизни — это я, а страж с темной и светлой половинами — ты?

— Я Страж — знаю это точно. И я уверен, что ты та, кого я должен оберегать — Ключ. Когда я спросил, кто такие хозяева, она внезапно замолкла и тихо добавила, что я сам узнаю однажды.

В десять у меня прорезались крылья и я смог летать наравне с птицами. Ты не представляешь, какой восторг переполняет все твое естество, когда ты взмываешь над миром…

На протяжении следующего года, сестра не появлялась. Но на кануне моего двенадцатилетия, Мирана вновь появилась.

— Вот! — объявила она, уронив гигантский меч, в ее ручках выглядевший громоздким и неподъемным, мне под ноги. — Мой подарок.

— И что, я его подниму? — скептически протянул я, носком трогая рисунок гравировки на многослойном на лезвии. (описание меча)

— Будет очень удивительно, если нет. Ты — сын клана белокрылых, ты должен.

Не надеясь на успех, я сомкнул пальцы на рукояти и дернул вверх. Как ни странно, он поддался. Сделал пару выпадов. Меч, несмотря на свои внушительные, мягко говоря, размеры казался продолжением руки, совершенно не ощущался его вес.

Мирана наблюдала за мной расширившимися глазами, а потом, немало удивив, опустилась на одно колено.

— Ей, ей, ты чего? — я бросился поднимать ее.

— Меч основателя рода, меч Скорби признал тебя. Ты теперь глава семьи, я выказываю дань уважения.

— Ну у вас и обычаи… Не хватало, чтобы собственная сестра стояла на коленях, мало мне коленопреклонятелей здесь. Давай вставай.

Из-за размеров меча, мне пришлось переучиваться фехтовать. Многие рубящие удары остались теми же, нужно было просто перенести центр тяжести, а вот про колющие пришлось забыть. С моими короткими руками было невозможно выдернуть меч обратно, правда, если только не отпрыгивать вместе с ним. Грубо говоря, я семь лет уже учусь обращаться с этим своенравным оружием.

— Двенадцать плюс семь… тебе что, больше девятнадцати?

— Да нет, пока только восемнадцать, — сказал я, полуобернувшись.

Она округлила глаза и свалилась с моего плеча.

— Мама…

— Что такое? — я не понимал, с чего она так бурно реагировать.

— Ты такой взрослый…

Ах, вот в чем дело!

— А разве тебе не столько же?

Она приподнялась и помотала головой.

— С чего ты взял? Мне… почти шестнадцать.

— Три года не разница. Вот помнится у меня была подружка, ей было двадцать пять и…

— Сколько??? — Алекс опять шлепнулась на камни. Это что, некое выражение удивления?

— Или около того, — как ни в чем не бывало продолжал я. — Ей нужно было, чтобы я появился под ручку с ней на одном из светских раутов. Думала, я не знаю… А что я? А ничего. Она меня вкусным мясом кормила, ну я поэтому и встречался с ней. Чудесная была женщина…

— Была?.. — девчонка перешла на полушепот. — Ты ее зверски убил и закопал в саду, потому — что она много знала?..

— Ну зачем в саду… Я ее повару отдал, чтобы мясо не пропадало, — с серьезным видом ответил я.

Она тонко взвыла и стала пятится в сторону.

— З-зги-инь д-дем-мон!

А изобразил адские муки и повалился, забившись в предсмертных судорогах, а под конец трагически подергал ногой и стал ждать результата прикрытым глазом.

Алекс недоверчиво похлопала ресницами, подползла и найденным прутиком проверила свежесть трупа. Труп взревел и вышел на охоту.

Кажется, я немного увлекся…

***

— Хей? Хей, что с тобой???

— У него украденная реликвия клана Шисстов… и Черная Роза… он ранил меня, поэтому я пришел к тебе, целителю…

— Тихо, Хей, береги силы. Скорей садись… Какой ужас, столько ран… неужели это сделал Дмитрий?

— Он самый. Предатель… Как всегда выиграл из-за своей изворотливости и хитрости… Ммм…

— Прости, придется потерпеть.

— Ничего.

— Имей ввиду, я смогу только остановить распространение яда… Тебе нужен меч, чтобы излечиться полностью.

— Я возьму меч у трупа. От живого бывшего друга слишком много проблем….