Глава 4 Кровавые слезы

С его стороны

Испуганная моим криком, девчонка мигом исчезла с поля зрения.

На всякий случай, выждал пару минут.

Прикрыв глаза, убедился, что ею и не пахнет в радиусе сотни метров, и только потом рухнул на траву.

Частые удары сердца отдавали в висках. Не могу нормально вздохнуть, словно воздух стал слишком густым для моих легких. Пугающий холод сковывал все внутри, вытесняя жалкие крохи тепла. Кровь медленно застывала и оседала в сосудах ледяными иглами. Начало знобить.

Я не хотел показывать свои слабости при ней.

Неожиданный укол в сердце заставил скрючиться, но я почти сразу одернул себя и перевернулся на спину.

Не будь слабаком.

Хотелось разорвать грудную клетку и вырвать все, что причиняет адскую боль.

Пальцы впились в податливую землю.

Если перетерпеть еще несколько минут, станет легче. Я знал это, потому что такое происходит не в первый раз.

Последствия полного истощения.

Раз за разом Мирана повторяла насколько это опасно для таких как мы. Особенно днем, под этим небом и обжигающими лучами солнц…

И вновь я позволил гневу подчинить разум.

Я так и не научился сдерживать себя. Пусть на немного, но оказался рабом дурацкого инстинкта.

То, с чем борюсь всю жизнь, опять взяло верх.

Победило меня.

— Тряпка! — процедил сквозь стиснутые зубы.

Невесть как пробившийся сквозь тучи солнечный лучик скользнул по щеке и тут же исчез.

Я слизнул с щеки холодную кровь.

Все еще знобит, но боль понемногу отпускает.

Я жадно вдохнул. Голова закружилась от притока кислорода.

Надеюсь, не сильно ее испугал.

Нужно было отослать ее подальше, пока мог сохранять лицо…

Для меня это очень важно…

Ветер сдул со лба намокшую челку. Ненавижу это противное липкое ощущение…

Почему с ней никогда такого не было?

… По сравнению с ней я слишком человек.

Небо, и без того темное, начало чернеть.

Вот уж не ожидал подобной погоды от этого места.

Наверно специально приберегла к ее появлению… — Я проводил взглядом здоровую тучу, похожую на профиль Алекс. Ее пересекали серые росчерки, чем-то напоминающие волосы. Плыла туча, плыла и вдруг разорвалась надвое.

— Погода ведь женский род… Ревнуешь?

Порыв ветра бросил волосы на лицо. Я раздраженным жестом откинул их.

— Это значит да?

Привстав на локте, я заправил волосы под куртку и лег обратно. Ветер, обозленный, что у него отняли добычу, стал ожесточенно трепать челку.

Я пытался думать о чем-нибудь другом, о чем угодно, но мысли неизменно возвращались к ней.

Почему же… Почему ты не помнишь???

Я думал, что ты узнала меня. Как я узнал тебя там, на дурацком вечере.

За день до этого, я постоянно дергался, терял контроль. Я не мог подавить в себе то, что скрывал ото всех.

А потом меня начало тянуть… Словно кто-то невидимый накинул на меня веревку и настойчиво тащил на север.

И только поэтому я пришел.

Не зря… ведь я нашел тебя. Как и обещал давным давно.

Но ты забыла. Меня. Мое обещание.

Хоть я и видел тогда в твоих глазах узнавание… ты не помнишь…

Но, увидев снова этот мир, ты вспомнила.

Может, если ты побудешь со мной рядом, то окончательно вспомнишь?

Да…

Я расскажу тебе все заново.

И, может, ты вспомнишь свое обещание.

…Холодно. В каком кармане была зажигалка?

Я похлопал по карманам сначала одной потом другой рукой. Искомый объект был обнаружен в нагрудном кармане.

Пламя, взвилось вверх, но его задуло практически мгновенно.

Чиркнул вновь, предусмотрительно заслонив от ветра. Пламя лизнуло ладонь, а потом просочилось внутрь. Я пару раз сжал руку. Силы этого огня хватило согреть ее лишь до локтя.

Мало…

Повертев зажигалкой, сунул обратно.

Бездумным взглядом я бродил по нависшим над землей облакам.

Я заметил, как во мне появилось что-то странное. Смутно знакомое чувство, терзающее душу… или то подобие, что имеется у таких, как я. Иногда сдавливает грудь, заставляет останавливаться сердце, а иногда доставляет боль. Оно сильно как ненависть, притягательнее, чем месть и связывает, как привязанность… и как раз последнее — наиболее сильно в этом чувстве…

Я испытывал такое раньше, десять лет назад. На день рождения в качестве подарка мне преподнесли маленького, серебристо-серого щенка, в последствии оказавшегося волчонком.

Откуда я знал, что он волчонок?

Я почувствовал это. А своим чувствам я доверяю.

Так меня учила Мирана…

Я назвал его Локи. Помню, тогда это существо стало мне чем-то вроде семьи, которой никогда не было. Я забросил занятия и все свободное время проводил рядом с ним. Счастливейшие три месяца…

Однажды, встав пораньше, я как обычно пошел навестить Локи. Он жил в загоне, рядом с лошадьми.

Я уже планировал, как мы проведем день, но планы разрушились в один миг, едва я открыл дверь. Мой щенок лежал на полу в луже алой, как росчерк краски на мокром полотне, крови.

Он был еще жив.

Я на мгновение застыл, а потом бросился к нему. Увидев меня, Локи попытался встать, но не смог и повалился обратно. На белоснежной когда-то груди пузырилась кровь — кто-то пробил ему легкие. Ему было больно…очень больно. Я прочел это в его подернутых дымкой приближающейся смерти глазах.

Он не скулил, цепко смотрел мне в глаза, словно прощался навсегда. Хотя так оно и было.

По щекам катились слезы, первые слезы в моей жизни. Невыносимо смотреть, когда на твоих руках умирает дорогое тебе существо. Ничего не можешь сделать… только видеть, как с каждым выдохом из него утекает жизнь… просто наблюдатель.

Из груди Локи вырвался судорожный хрип. Я осторожно погладил его, пытаясь хоть как-то утешить. Как же я хотел тогда избавить его от боли, забрать ее себе. Пусть я мучился, мне плевать на себя, но он бы больше не страдал…

Издав еще один хрип, переходящий в бульканье, он стал сучить лапами… и через секунду так и застыл, изломанный в последней агонии. В остекленевших глазах я видел свое отражение.

Я отскочил в сторону, не в силах более смотреть в них.

Локи… смешной, веселый Локи — такой, каким я его знал, сейчас превратился в сломанную игрушку.

Я словно находился во сне.

Дыхание стало тяжелым, громким, движения заторможенными, словно мир замедлил свой бег, но на самом деле двигался медленно я. Руки были покрыты скользкой пленкой застывающей крови.

Но что самое ужасное, в самом дальнем и темном углу моего сознания, появилось желание слизнуть ее с пальцев…

Во рту появился металлический привкус, я с ужасом почувствовал, как в душе что-то… пробудилось?

— Теперь ты понял? — я не заметил, что дядя вошел. — Понял, что проявление чувств в конечном итоге приводят к страданиям?

Это пробудившееся что-то… было зверем. Рычащим и бьющимся в такой тесной клетке. Он поднимался из самых глубин, оттесняя самого меня все дальше и дальше. Испуганный и растерянный, я не мог его остановить, но оставалась тонкая нить поводка, которая позволяла задерживать. За него я и ухватился.

Слова дяди услышали мы оба.

Оба, два разных существа, потому что этот зверь был не я.

Хрупкий поводок исчез и зверь прорвался.

Наравне с моим страхом встали его гнев и ненависть, настолько первобытные, что я оказался оглушен. Черными змеями они ползли из угла, где сверкали его кровавые глаза. Змеи заполонили разум, впились в оболочку души, распространяя свой яд.

Я повернул голову на голос.

Ненависть сочилась из меня.

В голове билось желание сомкнуть зубы на шее этого человека, увидеть, как брызжет кровь. Остатками моего "я" едва удалось остановить "себя".

Зверь выл и метался.

Да, я тоже ощущал жгучую боль, но она не шла ни в какое сравнение с его болью. Настолько сильной, что терзала мою душу.

— Ты убил его… — порычал зверь.

Довольная ухмылка перекосила лицо дяди.

— И что с того?

— Подлая сволочь…

— Это ты мне, малявка?

Ленивым движением он схватил меня за волосы и поднял на уровень своих глаз.

— Как смеешь ты говорить такое мне, императору страны, честь которой мараешь своим существованием? Ты должен быть мне за эту маленькую услугу.

Ничто не должно влиять на тебя, твое сердце должно быть скрыто непробиваемой стеной от чувств и желаний. Стальная выдержка, каменное сердце и холодный разум — вот что должно наполнять тебя

Змея — ненависть проникла в душу, а за ней скользнули остальные. Зверь рыкнул и вырвался наружу.

— Услуга? Ты, предатель, который вовремя подхватился и занял нагретое место, дважды отнявший мою семью, не смеет строить меня по своему подобию!

Щеку обжег хлесткий удар.

Я почувствовал, как ноги оторвались от земли. От удара меня снесло в одну из стоек.

Резкая боль пронзила позвоночник.

Дядя, чеканя шаг, подошел ко мне, присел на корточки. Вновь схватил за волосы и приподнял. Я не мог пошевелиться.

Зверь яростно скреб меня изнутри когтями.

Скривившись, словно держал в руках нечто мерзкое, он отпустил мою безвольную голову. Брезгливо отряхивая руки, встал.

— Я — предатель? Считаешь, это я убил твоих родителей? Пусть, но тебе никто не поверит. Одно мое слово и твое жалкое существование прекратится. Радуйся, что ты необходим мне, как политический инструмент, иначе бы валялся в луже собственной крови, подобно этой шавке.

Да и не хочется марать руки о такого слабака… — выплюнул он и развернулся к выходу. Уже исчезая за дверью, он бросил:

— В два будет встреча с мэром второго раздела, чтоб был ни минутой позже. И…приведи себя в порядок, не хочу позориться…

Я вынырнул из душных объятий воспоминания. Ногти судорожно впились в ладони.

Я заново пережил все те чувства. Гнев заполнял голову, но я смог взять себя в руки.

Ну вот, опять вышел из себя… Зачем вспомнил?..

…

Но я испытывал это странное чувство намного раньше.

Тогда, когда ты была со мной…

Хоть, после твоего исчезновения, я так хотел обо всем забыть.

Небо озарила яркая вспышка молнии, в отдалении, чуть опоздав, прогромыхал всегда сопровождающий ее гром.

Жадно вдыхая насыщенный ароматом бури воздух, я заворожено наблюдал за бегом облаков. Меня всегда неудержимо влекло предгрозовое небо. Опасная красота…

Вспышки молний появлялись все чаще, раскаты грома оглушали.

Уставшие глаза закрылись сами собой и мое сознание погрузилось в темноту, где место имели лишь звуки… Обостренный слух улавливал все: и сухой звук стелющейся по земле травы, и шелест листвы на высоких деревьях, треск молний и грохот грома.

На щеку упала первая капля дождя, еще одна, через секунду еще… и вот нескончаемым потоком они обрушились на землю.

Мне было все равно. Я лежал, чувствуя, как капли с силой бьют по лицу, влага, несмотря на куртку, быстро пропитывает тонкую ткань рубашки и борется с джинсами.

Я еще раз глубоко вздохнул и тут же распахнул глаза.

Запах дождя не был похож сам на себя.

Он пах железом…

…и солью.

Я знаю лишь одно, что может так пахнуть.

Все в округе было покрыто красноватыми каплями. Приблизив ладонь к лицу, я ощутил тот самый острый запах.

Я перевел взгляд на небо. Изменившиеся облака покрылись сетью черных прожилок.

— Не может быть…

Вдалеке послышался дикий крик.

"Алекс!!" — мгновенно вспыхнуло в голове.

И я, схватив меч, бросился в сторону леса.

***

С ее стороны

Убежав, как мне показалось, достаточно далеко я привалилась спиной к шершавому стволу и шумно пыталась отдышаться. Инстинкт самосохранения потихоньку успокаивался и перестал толкать уставшее тело дальше.

Я была напугана.

Эти глаза… отражение самой глубокой из бездн…

Я уже потеряла в своих воспоминаниях тот отпечаток смерти, увиденный мною на вечере.

Перед внутренним взором то и дело всплывало перекошенное яростью лицо Демма. Каждый раз скулы сводило судорогой.

"Я успокоилась… все хорошо" — уверяла я саму себя. Но предательски трясущиеся коленки говорили об обратном.

Я ощущаю к Демму необъяснимое доверие и теплоту. Но в секунды, когда я всмотрелась в его яростные изумрудные глаза с танцующими алыми искрами, поняла, что я могу ошибаться. Потому что я не знала кто он есть на самом деле. Не простой человек…

А неведение порождает недоверие…

Наконец, кое как успокоившись, я отлипла от дерева.

Пока бежала, я не заметила, что небо помрачнело еще сильней.

"Наверно, будет гроза…"

Я бесцельно брела между вековыми деревьями. А может им больше, чем век?

Они такие огромные… Словно видели еще начало этого мира.

Зелено-коричневая шершавая кора такая теплая…

Ничуть непохожие на деревья, растущие возле академии. В городских деревьях нет ничего, кора их сера и уныла, словно сделана из пластика. В них нет этих размашистых серебристо-зеленых пятен лишайника, нет длинных, гибких стеблей диковинных цветов, оплетающих корни и упорно тянущихся вверх. От них не тянет ароматом смолы и горьковатым привкусом молодых листьев на языке.

И они правда живые.

Я почему-то верю в это.

И чувство от прикосновения к ним напоминают мне чем-то первое прикосновение к Демму… нахлынивает такое же странное узнавание и безмятежное счастье.

Тяжело вздохнув, я подобрала ветку. Я ведь за этим и пришла — собирать хворост. Если смотреть с определенного ракурса, то ветка своей формой смутно напоминала меч. Поддавшись порыву, я, перехватив толстый конец по удобнее, с гиканьем сделала выпад в раскидистый куст. Просто так, не задумываясь о попадании. И очень сильно удивилась, когда обнаружила два наколотых на импровизированное оружие листика.

— Браво! — воскликнули откуда-то из-за спины.

Я поклонилась, но, как оказалось, пустоте. Никого не было. Нет, определенно мне не могло показаться.

"Наверно Демм решил таким глупым образом попросить прощения…"

Я деланно пожала плечами, как ни в чем не бывало повернулась, а потом резко развернулась обратно. Опять никого, даже никакого шевеления.

— Кого-то ищешь? — эхом отдалось из крон деревьев. Мгновенно повернув голову, я увидела лишь маленькую пичужку, которая, то так, то эдак поворачивая голову, внимательно меня рассматривающую с высоты насеста. Она негромко запиликала на своем птичьем языке и заскакала по ветке.

— Может меня? Тогда я здесь… — послышалось совсем близко, из зарослей кустов. Покопавшись в них, снова никого не обнаружила. Смутная тревога комом подкатилась к горлу. Я знала Демма неполных четыре дня, но все же запомнила его мягкий баритон, могла узнать его из тысячи, если потребуется, как ни банально это звучало.

И этот голос… ни капли не походил на него. Как я сразу не заметила?

Но я, опять же, могу ошибаться. Я же один раз не узнала его голос…

Раскаты грома заставили меня подпрыгнуть… надеюсь невысоко и незаметно. Сработал фактор неожиданности, обычно я грозы не боюсь.

Небо словно сошло с ума: свинцовые тучи неслись друг за дружкой, касаясь рваными краями верхушек деревьев. В местах, где их куцые телеса прорывали частые молнии, расползались жирные черные пятна, после пускающие корни — паутину. Сумасшедший ветер срывал листву и уносил ее ввысь, в раззявленную небесную пасть.

Паутина покрыла все небо. Воронки поглотили пятна и хаотично плевались молниями. Одна их них ударила в землю в считанных метрах от меня. Я инстинктивно вскинула руки и пронзительно закричала. Вовремя успев зажмуриться, я отделалась легким туманом в глазах.

Молния уже не была такой слепящей. Она исчезала, слой за слоем, пока не обрисовала человеческую фигуру.

— Надо же, в меня впервые ударила молния… Потрясающие ощущения, не находишь? — передо мной стоял обладатель того таинственного голоса.

Нет, это не Демм.

Моя голова отрицательно помоталась: нет, совсем не нахожу, не испытывала и не желаю испытывать в здравом уме и твердой памяти. Глаза же, наверняка, испуганно округлились, а мозг неспешно обдумывал сам факт того, что человек выжил после разряда в несколько тысяч вольт.

Человек, судя по голосу, мужчина, посмотрел на беснующееся небо.

— Что-то он запаздывает…

Стоило ему это сказать, как на землю обрушился красный ливень. Не доверяя глазам, я подставила под него сложенные лодочкой ладони. Густая вода (да и вода ли?) кроме ржаво-кирпичного оттенка имела стойкий железистый запах. Я брезгливо отряхнула руки.

Парень закинул голову, позволяя каплям бить по лицу и едва слышно прошептал:

— …кровавые слезы по падшим изгоям…

Странный… Я попыталась его рассмотреть, но тщетно, молнии — плохой источник света. Во тьме, нагнанной бурей, мои человеческие глаза не могли видеть так же четко, как днем.

Я ощущала всем телом, так, как совсем недавно с Деммом — этот человек очень опасен. Мне хотелось убежать — естественная реакция на опасность у любого человека, но ноги приросли к земле.

Тут стало по настоящему страшно.

"Кто этот человек? Что эму нужно? Как он оказался в отражении?"

— Первый и третий вопрос опустим, на второй отвечу так — просто пришел познакомиться, — сказал он, поворачиваясь, наконец, ко мне.

…Словно я спросила вслух.

— Отчасти так, мысли для меня не преграда, — мгновение и он оказался рядом, — как и чувства. Страх ведь прекрасное чувство, способное превратить героя в дрожащую тварь или наоборот. Хотя подобного я за вами не наблюдал.

Он стоял в нескольких шагах от меня, но опять же глаза не могли увидеть незнакомца. Ничего, кроме контура его тела. На ум пришло сравнение с наклейкой. Отрываешь картинку — остается повторяющий форму контур, немного темнее по цвету, чем остальная бумажка. Так и сейчас. Сгустившаяся тьма в контуре. Только наклейки я не видела.

Незнакомец обошел меня по кругу, наклоняя голову в разные стороны. Как будто осматривал интересный экспонат в музее. Мне такое отношение не понравилось.

— Хм…А где твой страж?

— Страж? Я не понимаю. — Я нахмурилась.

— Ну страж… — Он водил в воздухе руками, стараясь нечто очертить. Увидев выражение моего лица, а может, прочитав мысли, застыл. — Как в пророчестве… или ты не знаешь о нем?

Я действительно ничего не понимала ни в происходящем, ни в его словах. Слишком много потрясений за этот день, мои нервы не выдержали:

— Кажется я сказала, что ни-че-го не по-ни-ма-ю или ты глухой? — и через секунду поняла, что сболтнула лишнего. Фраза вырвалась сама по себе и я жалела о невозможности забрать ее назад. Впервые вспыхнули на безликом лице сиреневые глаза. Я съежилась от обдавшего из этих глаз холода и приготовилась к худшему.

— Я прощу твои неосторожные слова, потому-что ты не знаешь, с кем столкнулась. Ведь ты не знаешь, кто я? — вопрос скорее утвердительный, чем вопросительный.

Я отрицательно помотала головой, всем сердцем желая, чтобы все поскорее закончилось.

— Нет? А кто твой страж, опять же не знаешь?

Он играл со мной. Знал ответ и все равно задавал свои вопросы. Мне оставалось лишь опять помотать головой.

— А кто ты сама, тоже тебе не известно? — напирал он, сверля угнетающим взглядом сиреневых глаз.

— Я человек. — Скрытое волнение хрипотцой отразилось в голосе. Хотя он и так знал мои чувства.

Похоже, это единственное, чем я уверенна. Я человек.

Внезапно к грохоту грома примешался еще один звук. Сиреневые угольки глаз смеялись. Он смеялся. Обычно, когда кто-то смеется, смеется искренне, трудно сдержать ответную улыбку. Но вместо этого мне сейчас хотелось зажать уши.

Я осторожно шагнула назад, но это все, что я смогла сделать. Как будто что-то мешало сделать мне еще шаг.

— Значит, человек? — выдавил он сквозь смех.

— Да.

Он зашелся в новом приступе.

— Ой, не могу… — он шумно отдышался, словно не смеялся, а пробежал километр. — Человек… да если бы люди лет двадцать были такими, как ты, наша армия не одержала победу…

Наша армия?..

Тут он посерьезнел. Я не умела подобно ему считывать чувства, просто ощутила это изменение.

Незнакомец смотрел поверх моей головы.

— Кажется, скоро появится второе действующее лицо. Чтож, тогда мне пора. Сейчас я не намерен с ним встречаться. — Он сказал это ровным тоном, но шестое чувство подсказывало, что незнакомец занервничал. — Обязательно задай ему свои вопросы. Уверен, он ответит. Ему придется. Ведь так неприятно, когда аналитический ум не может понять происходящее. И перестань так удивляться. Твои мысли — открытая книга.

Ты мне понравилась и поэтому дам одну маленькую подсказку: я — такой же, как он, только сильнее. Про сильнее не забудь ему передать!

Он развернулся и пошел прочь.

— До очень скорой встречи, Выжившая… Его фигура растворилась среди завесы дождя.

Стоило ему исчезнуть, погода потихоньку улучшалась. Гром ворчал все тише и тише, удаляясь в свою берлогу, прихватив с собой непутевых проказниц молний. Очистившийся дождь смывал все упоминания о красном своем воплощении.

Ноги предательски подогнулись, утянув тело в глубокую грязную лужу. Если бы не выставила руки перед собой, окунулась в нее с головой.

Ни мыслей, ни чувств, ни эмоций — полнейшая пустота. Раньше хотелось убежать, мешала неведомая сила. Теперь ее нет. Почему я не бегу?

Хотела плакать от страха и собственной беззащитности, хотя никогда этого не сделаю. Нет сил, ни капли…

Сперва мелко затряслись плечи и руки, после дрожь перекинулась с них на спину, ноги. Было холодно, но не в этом причина. И я не могла понять в чем. Произошедшее потом, сильно удивило меня, особенно то, что я еще могу удивляться. Из груди рвался беззвучный смех. Внезапно, стало так весело.

Я не пыталась встать, я даже забыла, что сижу в воде. Весь окружающий мир веселил меня. Было в этом смехе что-то истерическое. Живот болел от постоянного напряжения. Я не могла остановиться. И кто знает, к чему это привело, если бы Демм не пришел мне на помощь.

"Она плачет" — вот что наверно он подумал. Да и я сама бы так подумала на его месте, услышав судорожные всхлипы. Ну а что делать, если теперь я так дышу? Раздался плеск — Демм упал на колени рядом со мной и осторожно раздвинул закрывшие лицо волосы. Я хотела сказать ему, не надо мокнуть ради меня, встань. Приступ смеха рассеял благие намерения в пух и прах.

Не знаю, что он предполагал, но увиденное его явно удивило. Не сумел скрыть эмоции — значит сильно потрясло. В какой-то мере это льстило — я вызываю сильные эмоции у такого красавца и пусть не совсем такие, как хотелось… Какое же у него смешное выражение!

Опять приступ. Я закачалась и стала заваливаться набок.

"Теперь искупаюсь полностью. Прощай относительная чистота, здравствуйте перхоть и чесотка…"

Но вместо холодной лужи ощутила скользкую ткань и нечто стальное, царапнувшее скулу.

Я скосила глаза. Бедный парень словил падающую меня ценой вымокших джинсов.

И тут мне стало стыдно… правда совсем чуть-чуть.

Отдельными частями мозга я пыталась заставить тело двигаться. Тело отвечало веселым похрюкиванием в чужую куртку.

Демм тихо спросил:

— Все хорошо? — Я положительно икнула, но меня не поняли. — Тебя не ранили?

Хотела бы я ответить… Я боднула его в грудь. Как мне казалось, положительно. Воспользовшись его беспомощным положением, я подтянулась и зарылась лицом в ранее запримеченный вырез куртки. Тепло… и мне сейчас все равно, что так делать неприлично. Парень с точностью до полутона повторил мой "ик". Потом извинюсь.

Смех, наконец, прекратился.

Тепла не хватало.

"Так будет он вынимать меня из лужи или нет? Если нет, то пусть уходит сразу и не соблазняет теплом. А вот если да, то…"

Я возмущенно засопела ему в шею. Понимай, как хочешь, но желательно, как надо. Скоро моя обычная температура в тридцать шесть и два убавится вдвое.

Еще один плюх, что-то железное звякнуло о камень. Демм медленно поднимался, прижав меня к себе одной рукой. Я якорем тянула ко дну лужи. Как всегда, грубая сила взяла верх, в прямом смысле. Придав моему телу более менее вертикальное положение, он вздохнул, решаясь. На что, я поняла слишком поздно. Этот предатель внезапно пропал. Я мешком ухнула вниз и была ловко подхвачена его спиной. Спасибо, конечно, но можно и предупредить.

— Держись крепче.

Не раздумывая, я крепко, насколько могла, ухватилась за шею, а он поддержал меня за ногу. Одну…

Так и шли: я прилагала жалкие накопленные силы, чтобы не сползти и он — небрежно удерживал одной рукой меня, а другой трепетно прижимал свой драгоценный меч. (Меня бы лучше так нес, я же падаю-ю-ю!)

Дрожь проходила, Демм на время дороги стал для меня чем-то вроде большой ходячей печки. Ноги отогрелись и вроде шевелились. Скоро меня разморило и я уронила подбородок ему на плечо.

Находясь на пороге между сном и явью, мое тело необычайно четко ощущало окружающие вещи.

Звуки: шум дождя над головой, отголосок шагов Демма на земле и плеск воды в лужицах… его размеренное дыхание… громкий и уверенный стук сердца.

Ощущения: удары по ледяному телу не менее ледяных капель дождя, отчего кажущихся просто холодными, неприятная тяжесть и грубость мокрой одежды, прилипшая ко лбу челка… обжигающий жар его тела, проникавший глубоко в душу… горящий след на щеке от прикосновения к его шее…

Запахи: целая какофония зелени, что давит на непривыкшего к такому городского жителя, среди этого, как глоток свежего воздуха легкое благоухание неизвестных цветов… дурманящий аромат его кожи.

Вот что заинтересовало меня больше остального.

Каждый раз, когда Демм находился рядом, меня обдавало совершено непонятным, резким и в чем-то отталкивающим запахом.

"Духи" — решила я. Забравшись ему на спину, я опять учуяла его… тот запах, смесь серы и пряного.

Когда я удобно устроила голову на плече и закрыла глаза… Когда разобралась с нахлынувшими чувствами и глубоко вздохнула… Я поняла, что ошибалась.

Человеку даны пять основных чувств: обоняние, осязание, зрение, слух, чувство вкуса. На все организмом выделено определенное количество энергии, которая равномерно между ними распределена. Если временно отключить одно из этих чувств, остальные пять станут сильнее. Отключить два — обострятся оставшиеся три. Отключить три — два вберут всю энергию, а дальше, отключив еще одно, единственное стане, как любят говорить ученые, сверхъестественным, то есть сверх естества, сверх положенного.

Никакого вкуса я не ощущала — осталось четыре. Закрыла глаза — осталось три…

… Да, я очень сильно ошибалась. Отталкивающий серный запах был лишь поверхностной нотой. Он развеялся… Миндаль, корица, кажется, запах смолы и вишневых ягод, чего-то потрясающе сладкого, отчего хотелось облизать губы, и многое, многое другое, что даже человек с обостренным чувством обоняния не мог учуять.

Этот запах окутывал меня, защищая и согревая.

Погруженная в себя и немного спящая, я как-то не заметила, что капли больше не бьют по коже, а лесные запахи исчезли.

Тихо зашуршала ткань. Демм выгнулся, отпустил мою ногу и я упала, как ни странно, на что-то мягкое. В голове поставила заметочку на счет такого обращения и на предмет отомстить, и разлепила сонные глаза. Как раз вовремя. Этот наглый тип собирался по-тихому улизнуть, пока я не успела очнуться.

— Куда обрался? — я осторожно села. Осторожно, потому что голова немного кружилась. Мы находились в палатке. Демм сгрузил мое тело на стоящее сбоку некое подобие кровати, составленную из пару, сдвинутых вплотную, ящиков, накрытых достаточно толстым матрасом, а сверху еще и простыней, с покрывалом и подушкой, которая грозила вот-вот свалится на пол. В соседнем углу скромно притулилось скромное кресло. От увиденного глаза полезли на лоб.

Откуда все это взялось посреди глухого леса?

Вышеозначенная личность решив, что я про него забыла, опять возобновил попытки к бегству.

Он в который раз вздохнул.

— И не вздыхай тут, я ничего не забыла. Предупреждаю сразу, просто так ты не отвертишься, — я набрала в грудь побольше воздуха. — Сядь. — Пальцем показала на кресло.

Он, как ни странно, последовал указанию. — Ты объяснишь все здесь и сейчас!

Демм лукаво ухмыльнулся уголком рта.

— Уж прости, не сейчас… — и впился своим переворачивающим душу взглядом. Я почувствовала, что опять засыпаю.

— Ты же… обещал… — язык заплетался.

— Тебе надо отдохнуть. Все завтра, Алекс, завтра.

— Честно? — я смирилась и перестала сопротивляться. На голову, похоже, стал действовать слишком сильный закон притяжения. Мир подернулся дымкой.

— Честно — честно. — Он перегнулся через подлокотник и накрыл меня покрывалом. Как мило с его стороны…

— Ты… только не… ухо-ди, хо-рошо?… — пробормотала я.

Он издал короткий смешок.

— Ладно.

Наугад протянув руку в его сторону, я поймала рукав и, крепко вцепившись в него, вскоре уснула.

***

— Мессир.

— Вы нашли их?

— Да, Мессир. Искажение номер шестнадцать.

— Точнее.

— По сетке Борминталя: двадцать восемь тысяч единиц на север и девятнадцать на запад. Вход из пригорода Кнех и Араго, край Паланкаров.

— Посторонние?

— Нет, Мессир.

— Возмущения?

— Зафиксированы всплески темной энергии девятого числа в осевом. Приборы показывают постоянное отклонение от нормы. Блокираторы установлены на полную мощность, отдачи в осевом нет.

— Наш наблюдатель?

— По плану, Мессир. Ждем дальнейших указаний.

— Продолжать наблюдения. Отправить еще двоих падших, подтвердить разрешение на трансмутацию. Цель — захват ключа и доставка его в Элизиум. Не допускается никаких повреждений.

— Что делать со стражем, Мессир?

— Желательно погрузить в сомнамбулическое состояние и также доставить в исследовательский центр в Ракхс. При сопротивлении разрешаю повреждения. Приказ понятен?

— Слушаюсь, Мессир. Сейчас же будут разосланы соответствующие указания.

— Чудно.

***

С его стороны

Рука затекла… Что я уже не делал, чтобы выбраться из железной хватки Алекс. На плечах висела ковриком, а тут… И откуда у нее столько сил? Пообещал же, не уйду, так нет, она не поверила! Причем подсознательно. Вцепилась в рукав и заснула.

И если бы обошлось только этим… Едва я устроился поудобнее, эта… особа решила перевернуться на другой бок. Перевернулась… ну и я вместе с ней. В итоге ноги оказались на кресле, а все остальное балансировало на свободной руке. Спасибо, хоть перевернулась не полностью… Поспал называется.

Алекс сжала мою руку так, что я тихо взвыл. Неужели она хочет оторвать ее к качестве трофея?

— Амн мнн… ффф… люблю… тебя… хмм…

Я уставился на ее спокойное и безмятежное лицо. Не ослышался, она сказала "люблю тебя?.." Алекс еще что-то прошептала. Я склонил голову.

— … милый… нежный… умн мн…

Продолжай, продолжай, мне очень интересно…

— … пышущий… жаром…

Так меня никогда не называли… Приятно.

— …пфф…фф… целовать…

Дальше, дальше…

— … прожаренный… умм… кусок мяса… хррр…

Я впал в ступор.

Разочарованно отстранившись, я дернул руку. Бесполезно. Алекс надула губы и потянула на себя.

Еще немного и я подумаю, что она не спит.

Я залюбовался ее безмятежным лицом. На губах блуждает легкая улыбка. Маленькие прядки пересекают ее личико, делая его таким неуловимо детским и ранимым…

Прямо, как тогда, когда я нашел ее крепко спящей под дубом, на берегу озера. Маленькая спящая девочка.

Сам не понимаю, что меня подтолкнуло протянуть руку и погладить ее по рыжей растрепанной голове…

И мне навсегда запомнились ее первые слова:

"Я так ждала…"

В соседнюю стенку палатки что-то противно заскребло. Сначала еле слышно, но с каждым скребком все громче и громче. Девушка нахмурилась, улыбка пропала с ее лица. За то, что наделало это "нечто" я был готов разорвать его в клочья.

Надо пойти посмотреть.

Еще раз дернул руку. Очевидный результат.

И тут в голову смущенно постучалась скромная мысль: "Она вцепилась в рукав, можно снять куртку…" Где ты раньше была?? И последовал дельному совету. Это уже отдельная история, как я зубами расстегивал молнию…

Ночь встретила сыростью и белесым, стелющимся над землей туманом, таким, что можно ложки вешать. Луна краешком проглядывала сквозь плотные облака. Ни ветра, ни дождя. Абсолютная тишина.

И это меня больше всего напрягло.

Обойдя палатку несколько раз, я не заметил ничего, что могло две минуты назад издавать скребущие звуки.

"Может зверь…"

— Людишки часто нас сравнивают со зверьми, но ты знаешь это лучше, чем я. — Послышалось из тумана.

— Любишь устраивать представления? — немедленно откликнулся я, пытаясь разглядеть таинственного гостя.

"Читаешь мысли, да?"

— Ответ: "А ты разве нет?" на оба вопроса. — Туман почернел, часть его сформировало фигуру.

Я не стал отвечать. Он итак знал ответ.

— Ох, ну где же мои манеры? Прошу прощения. — Он склонился наподобие поклона. — Дмитрий Лаер де Шисст, лорд белокрылых ныне именуемый Дмитрием Версе, наследником трона, тебя приветствует Хейрат Мадемиус Тору де Схаат, клан ночных охотников. Да восславятся дни твои!

— Что за бред?

— Ты должен ответить: благословит нас луна.

— Я не собираюсь отдавать тебе дань вежливости. Зачем ты пришел, Хейрат Мадемиус как-то там?

Он знает мое имя? Но откуда? Ведь Мирана говорила, что я для них…

Нет, ни слова больше. Он "услышит".

Он выпрямился.

— Значит, мир людей затмил твой разум. Даже после того, как я назвал свое имя, ты все равно не помнишь меня?

— А должен? — Я старался не думать, а отвечать сразу. Пресекал возможность считывания мыслей.

— Я надеялся, что годы дружбы не прошли бесследно. Теперь я понял, что понятия дружбы и верности для тебя никогда не существовало, переступивший гордость, пес людей.

Дружбы? Какой дружбы??

Я вспыхнул.

— Ты не тот, перед кем я должен отчитываться. Говори, зачем пришел или убирайся!

"Пес? Он знает, что я… нет молчи".

Повисла тяжелая пауза. От него явственно потянуло злостью, угрозой. Казалось, он вот-вот бросится на меня.

Шестым чувством я улавливал, что его появление связано с моей встречей с Алекс и поэтому решил сконцентрировать все внимание на себе. В отличие от девчонки, я могу оказать сопротивление, пусть и недолгое.

Незнакомец хмыкнул.

— Какой ты наивный. Это решение вас не спасет. Ничто не отвлечет от приказа верного своей присяге. Хочешь знать, зачем я пришел? Так знай — я прислан забрать Ключ и, по возможности, доставить тебя к хозяевам, живого или мертвого.

Мое решение зависит от твоего поведения. Так что будь паинькой и не делай глупых телодвижений. Тебе не сравнится со мной.

Меня трясло от плохо сдерживаемой ярости. Это самый худший из моих недостатков — завожусь с пол оборота и медленно остываю. Один знакомый сравнил мой характер с извержением вулкана: хватает маленького толчка и, бум, он извергает бесчисленные потоки лавы, остывающей часами, если не облить водой. В моем случае она может остывать вечно.

— Так что? Отдашь ее сам или мне помочь? — тень неспешно поплыла к палатке. Я бросился наперерез. Тень остановилась. Он вздохнул с показным смирением.

— Все-таки помочь…

Молниеносное движение и дерн пронзили два кинжала. Они были направлены в сердце и горло. Меня спасла лишь врожденная сверхъестественная реакция. На внешней стороне ладони остались продолговатые царапины.

… Черт.

Я принял защитную стойку. Игры закончились.

От тени не укрылись мои раны.

— Эх, скучнейшее занятие в мире убивать настолько слабых противников. Раньше ты побеждал даже взрослых. — Он развел руками.

Да о чем он???

— Я не слабый. — Огрызнулся в ответ. Он прав… Нет, я не признаю этого. Согласиться в своей слабости значит заведомо проиграть.

— Да? А по виду не скажешь. Ладно, ладно не горячись, мы ведь не хотим, чтобы случилось нечто непоправимое? — Из тумана с сочным чавканьем образовались несколько сгустков и закружились над палаткой.

— Одно движение и они попробуют ее крови, — сгустки ощерились множеством длинных игл. — Приказ — доставить ключ, но ничего не говорилось об оболочке. Как думаешь, шрамы украшают не только мужчин?

Бешено зарычав, я бросился на него. Когда между нами оставалось несколько жалких сантиметров, он незаметно отклонился. Я отлетел в противоположную сторону, получив удары в солнечное сплетение и в основание затылка.

Я попытался встать.

— Ну? Все еще думаешь, что не слаб? — ударом ноги он опрокинул меня обратно. — Тоже мне, Страж. Кого ты можешь защитить, если не в состоянии выдержать одного простого удара?

Он пнул по ребрам и повернулся спиной.

Знал ведь, для меня это ужасное оскорбление. Жест значит — противник на сто процентов не сможет причинить тебе вред.

Стоп, откуда… почему я уверен в том, что он очень хорошо осведомлен об этом?? Мимолетная… уверенность…

— Я дам тебе второй шанс. Отдай ее по-хорошему и, так и быть, я замолвлю за тебя словечко. Может и не будут тебя препарировать в лаборатории…

Только сейчас я заметил поблескивающую в тусклом лунном свете рукоять моего меча. Меня отбросило около входа в палатку и я этим воспользовался. Щелкнул скрытый механизм. Я быстро оглянулся, не заметил ли он и сжал отделившийся от многослойного лезвия кинжал.

Как бы то ни было, все мои ощущения сейчас не важны. Главное — защитить Алекс.

Он не переставал болтать, что позволило его быстро найти — он сидел на ветке в десяти метрах от меня.

Чтож, не расстояние.

Я добела раскалил лезвие и метнул.

Он заметил слишком поздно, нож с шипением пробил плечо.

Дрогнувшая не вовремя кисть не дала загнать в сердце. Мое правило — зуб за зуб.

— Быстро ты пришел в себя… Но, даже, несмотря на это, ты жалок. Неужели так сильно ударился головой? Простое оружие не сможет навредить мне.

— А кто сказал, что оно простое? — и щелкнул пальцами. Рисунок на рукояти вспыхнул. Теперь настал мой черед ухмыляться. Через мгновение мой противник мешком свалился вниз. Не было ни сантиметра тела, не пронзенного уменьшенной копией кинжала.

Такого его уникальное свойство моего оружия: по щелчку хозяина рассеяться тысячью своих копий и пронзить податливое тело противника.

— Ненавижу, когда меня недооценивают. Твоя ошибка — оставить врага за спиной. — Я медленно шагал к нему. — Знаешь, что это за кинжал? Черная роза, — я не отказал в удовольствии чуть потянуть последние два слова и увидеть, как испуганно дернулся противник. Он знал, что это за меч. — Его яд убивает медленно и мучительно, "ты знаешь это лучше, чем я", так, кажется, ты сказал.

На всякий случай я не стал приближаться к нему слишком близко.

— Черная роза, роза мести… значит и меч скорби у тебя. Меч основателя признал нового хозяина… Я подозревал… всегда…

Слишком он спокойно себя ведет… Что-то нечисто.

— Хотя все равно… кинжал отравил меня, но не смертельно. Я ведь чистокровка, в отличие от тебя… — его тело подернулось рябью и начало делать невообразимое — стало утекать в окружающий туман. — Наша битва не закончена, предатель, ты не победил. По закону дуэли я имею права назначить новую дату. Так знай ее — через два дня. Запомни два коротких дня и я приду снова. Ты правильно заметил. Игры закончились. А я ведь надеялся… — Его тело окончательно исчезло.

— Какая высокопарность… уже начинаю бояться.

Но его уже не было. Он исчез из этого сна.

Значит меня нашли… и знают, что я жив. Охота вновь объявлена открытой.

Теперь, когда я знаю — его нет, ярость вновь понемногу обретала надо мной власть. Почему она пришла? Ведь причин больше нет! Нет!!

Я сжал голову.

Не надо…

Не вылезай…

Зверь глухо заворчал. Клетка, как в детстве, не в состоянии его сдержать.

Пожалуйста… не надо… не хочу, чтобы она видела…

Зверю было все равно. Он разбужен. Он лезет наружу. Его ярость, удушливой волной затопила сознание.

Я потерял контроль. Должен уйти. Прочь, так далеко, насколько смогу.

Ноги понесли вглубь леса. Деревья по бокам сливались в одну сплошную линию.

Ноющие мышцы перекатывались под кожей, подстраиваясь под меняющееся с каждой секундой тело. Одежда рваными кусками оставалась на кустах. Я опустился на четвереньки — так удобнее. Сквозь зубы вырвалось тяжелое, хриплое дыхание.

Впереди был обрыв. Не замедляя бега, я прыгнул.

Мой разум слишком слаб, чтобы выдержать сущность зверя. И я уступил, дав волю животным инстинктам…

… На песке остались четыре глубоких следа. Распугав стайку птиц, взметнулся протяжный тоскливый вой.