"Любовник ее высочества" - читать интересную книгу автора (Смит Хейвуд)10Отложив перо, Великая Мадемуазель пристально смотрела на чистый лист бумаги, обдумывая слова, которые собиралась написать. Она взглянула на открытую коробку, лежащую на диване. – Успокойся, Нурье, все чисто. Уверена, она ничего не заподозрит. Служанка заботливо разгладила складки. – Нигде не морщит. Я вывела все пятна. Трудно заподозрить подвох. Луиза вернулась к приготовленному листу и написала: Пусть будет так. Невеста Филиппа должна будет подчиниться – Луиза слышала о ее простодушии, – не догадается, что это необыкновенное платье уже один раз было использовано, принцесса появлялась в нем в тот незабываемый вечер пять месяцев назад. Но Филипп узнает это платье, как и большинство придворных, и это будет достойным возмездием за неприкрытый намек этой неуклюжей провинциалки на возраст Луизы. Кончик пера пощекотал губы Луизы, вызвав легкую улыбку. Она с нетерпением предвкушала выражение лица Филиппа при виде его простоватой, визгливой невесты, явившейся перед всеми в том же самом платье, в котором была его высокородная возлюбленная в ту первую ночь их страсти. То самое платье, которое срывал Филипп – ленту за лентой, крючок за крючком, – стремясь к желанному, трепещущему телу Луизы. – Мадемуазель, смотрите, что вам принесли. Гладкая деревянная коробка была почти такой же длинной, как Мари, которая ее тащила. Она положила ее на постель. Стряхнув с себя крошки от завтрака, который она доедала в своей комнате, Энни подошла к постели и потрогала блестящий бок коробки. – Это от кого? Мари пожала плечами: – Посыльный не сказал. И на его ливрее не было цветов его хозяина. – Наверное, внутри есть записка, – предположила Энни. Мари с любопытством заглядывала через ее плечо. Энни подняла крышку. Обе женщины изумленно замерли, увидев, что лежит внутри. Мари первая вскрикнула: – Вы только посмотрите! Уютно устроившись в муаровой подкладке, внутри коробки лежало самое прекрасное платье, какое когда-либо видела Энни. Полупрозрачный воротник шириной чуть ли не целых тридцать сантиметров был изящно расшит. Шесть дуг, идущих от края воротника, казались гигантскими бабочками, кружащимися возле прекрасного цветка. Они соединялись в самой яркой точке, из которой, как огромная капля слез, свисала жемчужина чистой воды. Узкие рукава платья были вышиты так же, как воротник и свободно собранные складки юбки. Зерна жемчуга и крошечные блестки покрывали легкую, мягко лежащую ткань и, переливаясь, напоминали то пушок персика, то стальной отлив серебра. Их светящийся эффект вызвал в памяти Энни незабываемую картину свежевыпавшего снега, которую она видела всего два раза в жизни и которая так поразила ее. Мари в возбуждении приподнялась на цыпочки. – В записке говорится, от кого оно? Энни достала вложенный в ящик листок и прочитала записку. Слова, написанные изящным почерком, заставили ее нахмуриться. – Это от Великой Мадемуазель. – От Великой Мадемуазель? – Мари открыла рот от изумления. Перечитав записку, Энни сказала: – Да, я видела ее вчера вечером. – Она резко отбросила платье, как будто неожиданно заметила скорпиона, вылезшего из складок. – Их высочество желает, чтобы я надела его сегодня вечером. Скорпиона не оказалось, но в воздухе повис сильный характерный запах духов принцессы. Энни мрачно подумала, что принцесса пропитала ими платье, чтобы искусно напомнить о происхождении подарка. Несмотря на неприязнь к личности дарителя, Энни была очарована изысканностью платья. Она приложила его к себе. Мари в ужасе прижала руки к губам. – О боже! Оно такое короткое. И широкое! Линия талии была слишком высокой и попадала прямо на ребра, да и лиф был намного объемистей, чем грудь Энни. И, хотя юбка свисала к полу, как узкая длинная колонна, отсутствие нижней юбки создавало впечатление, что Энни задрала подол, спасаясь от наводнения, – или надела обноски старшей сестры. – Силы небесные! Мари, что мне делать? В записке от принцессы ясно сказано, что я должна появиться в нем сегодня вечером. Отказаться я не смею, это будет недопустимым вызовом. Но платье коротко больше чем на десять сантиметров. Если я надену его без нижней юбки, каждый сможет увидеть мои ноги чуть не до колена. Может быть, это новая мода – носить платье без нижней юбки? Мари скептически сморщила губы. – Без нижней юбки? Никогда о таком не слышала. – Да, ты права. У всех дам платья с нижними юбками. – Энни вертела платье то так, то этак. – Мы должны что-нибудь придумать. Элен упадет в обморок, если я покажу всем свои обнаженные лодыжки. А Филипп! – Она покраснела, вспомнив свою неловкость и многочисленные промахи прошедших трех недель. Филипп не делал замечаний, но Энни видела едва заметную напряженность в его поведении, возникающую при каждом ее неверном шаге. Оставалась единственная возможность – попробовать успеть удлинить прекрасное, шитое жемчугом платье к началу бала. Конечно, можно было игнорировать просьбу-приказ Великой Мадемуазель и надеть свое собственное платье. Энни тут же отбросила эту мысль. Она не могла себе позволить так оскорбительно пренебречь видимым великодушием принцессы. Может, притвориться больной и отменить вечерний бал? Но после всех расходов и хлопот по подготовке к балу Энни ничем, кроме действительно смертельного заболевания, не сможет оправдаться перед Элен. Есть простой выход. Она не только сможет надеть платье, но и сделает его еще наряднее. Энни еще раз присмотрелась к фасону. – Несколько складок на лифе, кушак или широкий пояс – и, я думаю, оно пройдет. Она положила платье в коробку и обратилась к Мари: – У нас еще есть время для переделки платья, но нам надо торопиться. Возьми платье с собой к портнихе, пусть она подберет самую лучшую ткань и ленты нужного цвета. Скажи, что это срочно. Возьми карету. Портниха приехала в два, привезя трех помощниц, кусок бледно-розового шелка, подходящего по цвету к ткани платья, и набор различных лент. Но когда Энни надела платье, портниха вдруг помрачнела и спросила, не прислано ли оно принцессой. Энни так торопилась начать переделывать платье, что даже не удивилась неожиданному вопросу мастерицы. Она просто ответила: – Да, и я должна быть в нем сегодня вечером. У меня нет выбора, так что начнем поскорее. Портниха поколебалась, но все-таки, заикаясь, обратилась к Энни: – Но мадемуазель, очевидно, понимает… Это платье… оно… Энни взглянула на часы и прервала ее: – Прошу вас, мадам. Я знаю, платье сидит на мне ужасно, поэтому я и послала за вами. Время идет. Может быть, начнем? Женщина кинула многозначительный взгляд на своих помощниц, пожала плечами и села за работу. В восемь вечера Энни стояла и торопливо жевала гренки, пытаясь хоть чем-то успокоить голодный желудок, пока Мари поправляла складки платья. После четырех часов безумной спешки, разрезания и сшивания, скалывания булавками, платье приобрело приличный вид, но нервы Энни были так же натянуты, как шнуровка ее лифа. Она глубоко вздохнула, успокаиваясь, и возблагодарила бога за то, что он дал достаточно времени, чтобы пришить лиф и все складки. Мари довольно улыбнулась, закончив с последними складками юбки. – Вы так элегантны, мадемуазель. Все дамы умрут от зависти. Если бы Энни могла согласиться с мнением Мари! Но она, к сожалению, слишком мало знала современную моду. Платье совсем не походило теперь на то, совершенно непригодное для нее одеяние, которое она держала в руках всего несколько часов назад. Энни выглядела в нем почти королевой. Портниха очень ловко расправилась с задачей, спрятав швы под рядом бусинок. Она отрезала лиф от юбки, добавила необходимую длину за счет широкой полосы ленты по талии и вновь пришила юбку. Нежно-розовый цвет подчеркивал изящную фигуру Энни и ее гибкую талию. А слишком узкие и короткие рукава они опустили до запястий, сделав вставки от лифа до манжет из такой же ленты, как на поясе. Раздался стук в дверь, и послышался голос дворецкого: – Их милость герцог де Корбей ожидает мадемуазель в фойе. Их милость просил сообщить, что великая герцогиня де Монпансье уже прибыла. Кусок выпал из пальцев Энни. Итак, Великая Мадемуазель приехала без приглашения, да еще на полчаса раньше, чем все остальные. Энни догадывалась, почему она приехала так рано, и у нее пересохло горло при мысли о будущей встрече. Подавив свою ярость, она прикрыла глаза и постаралась собрать все свое мужество. Когда к ней вернулось самообладание, она холодно произнесла: – Мари, попроси передать герцогу, что я готова выйти к гостям. Последний взгляд в зеркало придал ей уверенность. Ее прекрасные мягкие волосы каскадом вьющихся кудрей струились вдоль шеи, подчеркивая классическую строгость лица. Изящные жемчужные серьги, взятые у Элен, обращали внимание на красивую форму ушей, обычно скрытых пышными волосами. Охватившее ее волнение только прибавляло ей очарования, усиливая блеск темных глаз и яркость румянца. Мари подошла сзади и улыбнулась отражению в зеркале. – Мадемуазель похожа на принцессу из сказки. Энни поморщилась: – Ради бога! Ни слова о принцессах! Спускаясь вниз, Филипп настраивался на нелегкую встречу с принцессой. Этот вечер рано или поздно должен был наступить. Когда он приехал из своего дома в дом отца, принцесса была уже здесь – незваная, необычно для нее пунктуальная и, несомненно, отнюдь не благодушно настроенная. Хотя он, как всегда, вежливо улыбался, но в глубине души проклинал свою наивность. Как он мог надеяться после прошлого вечера, что она забудет о нем? Итак, предстоял долгий и тяжелый вечер. – Я сообщил, ваше высочество, отцу и Элен о вашем прибытии, но, боюсь, вам придется удовлетвориться моим обществом до того, как они спустятся вниз. Принцесса выжидательно взглянула наверх лестницы. – А где Анна-Мария? – Я уже послал за ней. – Филипп предложил принцессе руку. – Мы можем подождать ее в зале. Его высокая гостья не сдвинулась с места. – Я предпочитаю ждать здесь. Тревожная дрожь пронзила Филиппа. Принцесса никогда не задерживалась, ожидая столь низкородных людей, без серьезной причины. – Как пожелаете. – Он решил быть готовым ко всему. Но он был неготовым к виду женщины, которая появилась наверху лестницы. Он проследил за озадаченным взглядом принцессы и увидел одетое в светящееся, сияющее белизной платье создание, при виде которого останавливалось дыхание. Он никогда не видел такой восхитительной картины. Казалось, сама богиня Венера спускается с Олимпа. Но это была не Венера. Это была Анна-Мария. Нет, этого не может быть! Ведь Анна-Мария такая простушка! И все-таки, гореть ему в аду, это она! Но что ее так изменило? Платье? Конечно. Но не только. Волосы? Да, они тоже. Да. Но не только. Что-то еще, почти неопределимое. Анна-Мария спустилась к ним и присела в вежливом реверансе перед принцессой. – Добрый вечер, ваше высочество. – Ее движения были так же изящны, как и ее платье. – Подарок вашего высочества более чем щедр. Я не знаю, как благодарить вас. – Она обернулась к Филиппу: – Как вы находите это платье, Филипп? Ее высочество прислала его как свадебный подарок и просила надеть сегодня на бал. Филипп почти потерял дар речи: почему принцесса выбрала такой подарок? Не в силах оторвать взгляд от Анны-Марии, он пробормотал: – Оно просто изумительно. Краска бросилась в лицо принцессы, но вопрос прозвучал непринужденно: – Что вы сделали с платьем, Анна-Мария? Я с трудом узнаю его. На лице невесты Филиппа мелькнула чуть заметная лукавая усмешка. – Я сожалею, ваше высочество, что пришлось внести небольшие изменения, но, надеюсь, вы их одобрите. Филипп понимал, что между двумя женщинами идет скрытая борьба. Что здесь происходит? Принцесса, еле разжимая губы, обратилась к нему: – Пойдемте, Филипп. Надеюсь, вы понимаете, что значит это одеяние. Его взгляд переместился с платья Энни на ее лицо, задержался на ее темных глазах… – Это действительно уникальный подарок, ваше высочество. Я никогда не видел ничего подобного. Энни покраснела, не уверенная, понравилось ему платье или нет. Он ничего не сказал, но смотрел на нее так, словно видел впервые. По правде говоря, Филипп почти не обратил внимания на само платье, настолько был увлечен его владелицей. Анна-Мария, такая изменившаяся, вызвала в нем волну жаркого желания и, как это ни странно, смущения. Женитьба была делом… С самого начала он определил модель своего брака, но теперь неожиданное предложение, почти приказ, принцессы Анне-Марии стать ее фрейлиной все очень осложнило. Он хотел бы, чтобы у него была своя жизнь, а у жены своя, во всяком случае, пока не появятся дети. А теперь еще и изменение в облике Анны-Марии заставило его смотреть на их союз совсем по-другому. Он никак не предполагал, что берет в жены женщину, способную так взволновать его. Она просто поразила его. Как только он увидел ее сегодня, в нем вспыхнуло страстное желание, опалив душу и заставив бурлить кровь. Чтобы сохранить хладнокровие, он обратился к дамам: – Прошу вас. Позвольте мне проводить вас в зал для танцев. Великая Мадемуазель отошла в сторону, не приняв его руки, и обратилась к Анне-Марии: – Сегодня вы будете царицей бала. Думаю, что вы думали именно об этом, переделывая мой подарок, не так ли? Лицо Анны-Марии оставалось безмятежным. – О соблюдении приличий, вот о чем я думала, ваше высочество. Только об этом. До чего, оказывается, приятно быть объектом женской зависти и мужского восхищения! Конечно же, дамы встретили появление Энни с недоумением или даже неприязнью. Но их ехидные критические замечания не попадали в цель, потому что их начисто перекрыло внимание мужчин. Все они, начиная с желторотых юнцов до огрузневших знатных аристократов, приходили от нее в восторг. Только Филипп по-прежнему выглядел странно отчужденным. С насмешливой полуулыбкой он наблюдал, как она танцует, оживленно беседуя с восхищенными кавалерами. Ему, казалось, было безразлично их внимание. Энни готова была поклясться, что видит огонек восхищения в его глазах, но она не могла понять, почему все последнее время он постоянно был рядом с ней, а сейчас упорно старается держаться на расстоянии. Наверное, это из-за Великой Мадемуазель. Бал только начинался, когда она стремительно ушла, уведя с собой стадо придворных сплетниц. Но Энни не волновало, что думает принцесса или ее друзья. Сегодня она царица бала, а завтра станет герцогиней де Корбей, женой самого красивого мужчины в Париже. Платье совершило чудо, сделав ее прекрасной. Она почувствовала в себе силу – силу, достаточную, чтобы не обращать внимания на перешептывания по сторонам и косые взгляды присутствующих дам. И еще она ощущала свободу. Ее больше не тревожило, что она сделает неверный шаг или нарушит правила приличия. Она танцевала, она смеялась, она пила пунш с окружавшими ее поклонниками и впервые с тех пор, как приехала в Париж, действительно наслаждалась. Теплая ночь промелькнула незаметно в беседах и танцах под нежное пение скрипок. Когда наконец последние гости распрощались и маршал ушел, утреннее небо уже розовело. Усталая Элен подошла к парадной лестнице. – Скажи Филиппу спокойной ночи, Анна-Мария. Или доброе утро. Скоро ваша свадьба. Нам нужно поспать хоть пару часов, прежде чем начать последние приготовления. Филипп обернулся к Энни: – Пойдемте. Прогуляйтесь со мной на свежем воздухе. – Хорошо. Неожиданно смутившись, Энни подала ему руку. Они вышли во двор, где возле огромного черного коня Филиппа спал слуга. Филипп шагал непривычно тяжело. – Сегодня была утомительная ночь. Энни улыбнулась, вдыхая теплый, влажный от росы воздух раннего апрельского утра. – Но не для меня. Это была самая замечательная ночь в моей жизни. Мне было все легко. Он странно посмотрел на нее. – Я вижу. Ваши глаза до сих пор сияют. – Затем он прижал ее к себе так, как будто сделал это против своей воли. Замерев в его объятиях, Энни чувствовала, как бешено бьется его сердце. Что это – магическое очарование ее туалета или он и в самом деле находит ее соблазнительной? Боясь получить ответ, она все-таки решилась посмотреть ему в лицо и впервые заметила темные круги под его глазами, складки усталости, прорезавшие его щеки, на которых уже пробивалась легкая щетина. – Бедный Филипп. Я не задумывалась, что вам было трудно последние недели. Быть со мной почти каждый вечер, а потом отправляться на службу в гарнизон… Вы совсем измучены. Его лицо смягчилось. – Да, я немного устал. – Он подавил зевок. – Простите меня. Если я начну клевать носом, когда мы будем стоять на коленях перед алтарем, толкните меня как следует. Я не ручаюсь, если церемония будет продолжительной, что не засну в середине. – Не беспокойтесь. Уверяю вас, я не дам вам заснуть. – Энни оглянулась вокруг и понизила голос до шепота: – Я хочу, чтобы церемония поскорее закончилась. Он заметно напрягся: – После свадьбы мы оба должны немного отдохнуть. Я уже продумал наш медовый месяц. – Медовый месяц? – Я знаю, это необычно, но, как я упоминал раньше, я хочу отправиться в морское путешествие. Мы поплывем по Средиземному морю, вдоль берега, сначала к Савойе, а потом к Риму. – Это будет восхитительно. – Энни, не заметив, положила голову на его плечо. – С самого детства я мечтала о море, хотела лизнуть хоть капельку соленой морской воды. – На него, такого сильного, надежного, было так приятно опереться. – А море в самом деле такое огромное и прекрасное, как говорят? Филипп обнял ее плечи: – Оно больше и прекраснее, чем можно описать словами. Она улыбнулась. – Я и не мечтала о таком замечательном свадебном подарке. Он смотрел на нее сверху вниз со странным беспокойством. – Я рад, что вы это одобряете. Энни заглянула в глубину его глаз, пытаясь понять, о чем он сейчас думает. – Наше знакомство было таким коротким. Мы были вместе почти каждый день в прошедшие три недели, но я чувствую, что знаю о вас немногим больше, чем в тот вечер, когда мы встретились. Он насмешливо улыбнулся: – Я не могу ручаться, что вы не будете сожалеть о том, что вышли за меня замуж. Возможно, я буду не самым лучшим мужем. Энни не хотела дальше слушать. Вырвавшись из его сильных рук, она заглянула в его красивое лицо и сказала с лукавым кокетством: – После всех моих промахов за эти дни, мне кажется, это вы должны в первую очередь раскаиваться. – Я ни в чем не раскаиваюсь, – сердито бросил он и неожиданно крепко и страстно поцеловал ее. Она еще не пришла в себя, как он уже выпустил ее из своих объятий. Филипп подошел к своему огромному черному жеребцу, вскочил в седло, повернулся к ней и крикнул: – До завтра. Завтра. Глядя ему вслед, Энни задумалась. Совсем скоро они соединят свои жизни ради счастья узнать друг друга. Или для разочарования. |
||
|