ГЛАВА 26. Муниципальные эскулапы

Валет был очень занят. Накануне, проследив, чтобы дети уехали в город, он вернулся в горы и принялся обследовать скалу. То, что в дыру ему не пролезть, это было ясно. Но, если эта гора и в самом деле Вход, то Стражи, наверняка мужики не слабые. В свое время как-то должны были туда проникать. И, понятно, не через дырку сбоку горы. Валет забрался по ступеням наверх и сразу заподозрил, что под камнем может быть спуск. Но камень был больно велик.

Не могли же Стражи всякий раз двигать такую махину, чтобы войти или выйти. Скорее всего, Вход законсервировали, чтобы никто любопытный не сунулся. А чтобы сунуться, нужно точно знать, зачем лезешь.

Вот он знает про сокровище и про то, где Вход, вот он и лезет. И эти детки, к сожалению, тоже лезут.

Бурбон был человек прямой и привык устранять препятствия не очень-то раздумывая. Тут нужно кое-что, чего в этом городке нет.

Придется съездить в Д. Но сегодня уже поздно. Завтра с утра стоит поискать. Но искать придется в Д, а там он мог и не найти то, что нужно, потому что знакомых у него в Д. не было.

Он вернулся к своей машине, стоящей в холмах, и потратил немало времени, отыскивая путь, которым можно проехать к заброшенной ферме.

Войдя в жилище, он поморщился от затхлого запаха. Но выбирать не приходится, уж лучше на плохонькой ферме, чем среди холмов вообще без всяких удобств. Он принялся обследовать новое обиталище. К его большому разочарованию, свет был отключен. Поэтому не работал ни холодильник, ни водяной насос. Удобства были во дворе, а душ, похоже, бывшему хозяину был понятием незнакомым.

Валет улегся на старый диванчик. В темноте отчетливо пели комары.

Это было вчера, а сегодня он поднялся с утра пораньше и засобирался в Д. Настроение у него было отличное, но он был так покусан комарами, что спешил быстрее покинуть это гнилое место. Впрочем, если в Д. подкупить кое-что, могущее помочь от комаров, то это весьма поправит дело. Валет кое-как помылся, принеся воду из речки. Все-таки он вчера целый день мотался в горах и без мытья в такую жару очень скверно. Он отыскал в доме кусок дешевого мыла, кой-какие полотенца, даже скромное постельное белье.

Валет переоделся в чистую одежду, которая у него еще оставалась, и вышел, не заметив, что оставил на столе бумажник Паркера.

Он поехал в Д. искать динамит.

***

Дарби в тот же день решил занять себя делом. Так было легче, поскольку не было сил всякий раз поднимая трубку телефона, узнавать, что Сарториус так и не пришел.

Полукоп решил сходить к Валентаям, чтобы получше узнать всё про бумажник ювелира.

Сидящий в кресле в садике хозяин взглянул на Дарби с каким-то странным беспокойством. Но, узнав, что он пришел не к нему, тут же поспешил сообщить, что Вилли ушел к друзьям и объяснил, куда именно.

Юный сыщик последовал по указанному адресу. Там вся компания и сидела. Дарби надо было узнать, где именно они нашли бумажник. Получив исчерпывающие объяснения, он собрался уходить, но Вилли задержал его вопросом:

— А этот, как его, Сарториус…, он — кто? Сыщик?

— Сарториус пропал. — выдал совершенно неожиданно для себя Дарби. Все-таки целая ночь беспокойства не прошла даром.

Так ему пришлось слово за словом рассказывать о том, что Пазола пропал, когда отправился с важным документом к мистеру Марчу, чтобы спрятать его от Валета.

Валет был ребятам незнаком. А что за документ?

— Всё вам знать надо! — Дарби был недоволен собой. — Не знаете вы этого человека, это про Мартироссу!

— Про князя? — спросил Эдди и схватился за рот.

— Откуда вы знаете?! — изумился Дарби.

Они давай мяться, а потом рассказали про находку под подкладкой бумажника.

— Все ясно, — пробурчал Дарби, — сокрыли вещдоки!

— Неужели, его еще не принесли в полицию? — удивился Эдди.

— А кто должен его принести?

— Ну, я подумал, может миссис Оппеншо принесет. — заскучал Эдди.

Дарби некоторое время смотрел на него, а потом решил уйти, чтобы еще чего-нибудь не выдать. Все-таки их четверо, а он один. Разболтают его так, что он и не заметит.

***

Провинциальный сыщик направился на ферму Пака. Стоило все осмотреть еще раз, поскольку ребята вчера проронили, что Пак нашелся.

— Эй, Пак! — позвал он у дверей дома. Никто не отозвался, но Дарби сразу заметил, что замка на двери нет.

Он отворил дверь и позвал еще раз. Никто не ответил. Дарби вошел.

На столе лежал бумажник ювелира, точно соответствующий описанию. Дарби раскрыл его и нашел документы. Совсем сбитый с толку, он забрал вещицу и вышел, прикрыв дверь.

Дети еще сидели у Ларкиных. Сегодня ни тех, ни других не пустили гулять. Мамы созвонились между собой и, поскольку виновные отказались давать показания по поводу перепачканной одежды, все четверо были заключены под стражу и отбывали домашний арест.

Вот они сидели и вертели ключ — это все, что у них осталось, — как снова вошел Дарби и спросил:

— Вот этот бумажник? — и показал его.

— Где ты его нашел? — изумился Вилли.

— В доме Пака, на столе.

Бумажник ювелира непонятным образом вернулся на то место, откуда был тайком унесен Вилли и Джейн! Ребята не знали, что и подумать.

— Ну, рассказывайте, как вещдок скрыли! — нажал на них Дарби.

Он хотел быть грозным. Но его напускная суровость никого не обманула. Невооружённым глазом видно, как он опасается этой четвёрки, каждый из которой был в десять раз хитрее полукопа Дарби.

— Простите, шеф, какой вещдок? — невинно осведомился Эдди. — Вы нашли бумажник на столе. Выходит, никто его не брал.

— Как это не брали! — удивился и растерялся деревенский детектив. — Вы же сами рассказывали!

— А вы сейчас сами его нашли в доме Пака. Так что стоит наш рассказ против вашей находки? — нашелся Эдди.

Все с интересом слушали этот диалог.

— Вы не брали его? Зачем тогда наврали?

— Так, так, продолжай, Эдди. — поддержала Минди.

— Я это к тому клоню, — Эдди решил все-таки не испытывать этого парня сверх меры, — что можно забыть о том, что мы его взяли. Ведь вы все равно его нашли, причем там же, где он лежал, то есть на ферме Пака. То есть как бы и не было его сокрытия.

Дарби осмысливал сказанное. Всё это было как-то слишком сложно.

— Но ведь по-настоящему вы его взяли. — он испытывающе посмотрел по очереди на всех четверых.

— Ну взяли. — признался Вилли. — Мы просто не хотим, чтобы на нас заводили дело, ведь бумажник теперь у вас.

— Я подумаю. — осторожно ответил Дарби. И начал спасаться бегством.

Джейн встала, чтобы проводить его и проследить, как бы он не вступил в контакт с родителями. Послышался звук падающего предмета.

Дарби обернулся.

— У вас ключ упал. — указал он на пол.

***

Пазола пришел в себя только поздно вечером. Он лежал на кровати, осунувшийся, с темными кругами вокруг глаз. Очень болела голова. Адвокат осмотрелся и понял, что находится в больнице. Он нажал кнопку вызова и к нему явилась медсестра.

— Мне нужно позвонить. Срочно. — тихим, но твердым голосом сказал Пазола.

Медсестра уже целый час занимала телефон разговором со своим обожателем и была недовольна, что ее оторвали от жизненно важных дел.

— Больной, вам необходим отдых, завтра вас осмотрит врач. — официально заявила Маделин.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Со мной был пакет, где он?

— Больной, с вами ничего не было.

И ушла.

Маделин снова говорила со своим кавалером, когда перед ней возникло бледное лицо с темными глазами.

— Больной! — успела воскликнуть она.

Больной нажал кнопку и телефонная трубка загудела.

— Дайте! — Сарториус требовательно протянул руку и отобрал трубку у медсестры.

— Больной, я требую, чтобы вы вернулись в палату! — нервно воскликнула сестра.

— Отдайте мне мою одежду.

— Какую одежду?

— Меня разве голым привезли сюда? — удивился он. Маделин явно не вызывала в нем симпатий.

— Я иду за дежурным врачом! — Маделин была возмущена.

— Сходите, мой ангел, займитесь хоть чем-нибудь в рабочее время. — одобрил больной ее планы.

— Алло, миссис Доу? Да-да, это я! Я жив! Нет, я в больнице, заберите меня отсюда! У меня даже одежды нет, только какой-то халатик с завязками. Какой халатик? В горошек!

Он положил трубку. По коридору двигался молодой человек и пытался выглядеть суровым.

— Больной, почему вы не в палате?

— У меня, между прочим, имя есть. — напомнил Пазола.

— Ничего не знаю, сюда вы поступили без документов.

— То есть, вы мне не поверите, если я назову себя? — насторожился Сарториус.

— Ну, почему же, поверю. — согласился дежурный врач. Его тоже оторвали от важных дел и он стремился вернуться на свое место. — Только теперь, по крайней мере до утра это неважно.

— Почему? — удивился Пазола.

— Потому что вас записали как человека без документов и без сознания, с ранением головы.

— Я в муниципальной больнице! — догадался Пазола, и это прозвучало как обвинение.

— Ну что вы так нервничаете? — удивился врач. — В понедельник снова начнется рабочая неделя. Вызовем полицию, опознаем вас…

— Вы уже говорите обо мне, как о трупе! — пришел в настоящий ужас больной.

Врач смутился.

Пазола принялся набирать номер. Было занято. Его раздражала эта распашонка с завязочками на спине. И какой идиот придумал лишить его штанов?!

Маделин вернулась и пожаловалась:

— Какая-то корова требует, чтобы ее немедленно пустили. А у нас распоряжение, никого после двадцати одного не пускать из-за маньяка.

— Вам ли, друзья, маньяков бояться! — прокомментировал ситуацию Пазола. — Пропустите даму, а то я ей нажалуюсь, как вы ее назвали.

— Хорошо, я пропущу, если вы успокоитесь. — согласился врач.

— Где он?! Он ранен?! — бежала по коридору и вопрошала миссис Доу, ища глазами лужи крови на полу.

— Оливия! Я тут! — закричал Пазола.

Он успел завернуться в одеяло, подобно римскому патрицию. Не с голым же задом встречать даму! На голове его красовалась повязка.

— Больной, прошу вас… — бормотала Маделин, впрочем, без всякой надежды.

— Умоляю вас, миссис Доу! Штаны, немедленно штаны!

— А где ваша одежда? — растерялась миссис Доу.

— Эскулапы отняли! — гневно бросил он в сторону дока и тут же спросил с испугом: — Вы хотите сказать, что не взяли для меня одежду?!

— Я так растерялась, я сразу кинулась… — оправдывалась миссис Доу.

— Если вы не вернете мне одежду, — угрожающе обратился адвокат ко врачу, — я уйду прямо в одеяле.

— Сарториус, вам будет неудобно идти в одеяле, ведь велосипеда больше нет!

— Я не верю, что в больнице, даже такой муниципальной, как эта, нет лишней пары штанов. Где моя одежда?!

— Да в прачечной, больной, — отозвалась медсестра, — а прачечная на воскресенье закрыта, и ключей у меня нет. Ведь в выходные дни никого не выписывают.

Пазола повернулся ко врачу.

— Свои штаны я не отдам, не надейтесь! — предупредил тот.

Сарториус побежал по коридору, рыча, как лев. Врач поспешил за ним.

— Куда вы, больной?

— У меня есть имя! — сварливо откликнулся больной.

— Ну хорошо, я вам верю, только куда вы?

— Домой, за штанами!

Он добежал до конца коридора. Там оказался тупик. Пазола развернулся и помчался в обратную сторону.

— Но вы же в одеяле! — жалобно прокричала Маделин, когда он пробегал мимо сестринского поста.

— Вот именно! — свирепо ответил адвокат и помчался дальше, шлепая босыми пятками. Врач вернулся к посту.

— Вы должны что-то придумать! — напустилась на него Оливия.

— Что я придумаю?! Штанов нет, велосипеда нет, больной бегает! Я могу довезти вас до дома на своей машине, только с условием, что одеяло вы отдадите!

— Блестяще! — воспрянул Сарториус, прибежав обратно.

— И халатик тоже! — отозвалась медсестра.

— Халатик?! Да прямо сейчас! — Пазола был готов на всё.

— Ладно, больной, — сказал врач спустя минут двадцать, остановив машину около дома миссис Доу, — отдавайте одеяло!

— Друг мой, — с чувством произнес тот, — профессия сделала вас жестоким!

***

Обретя штаны, Пазола бессильно упал на диван.

— Что-то мне нехорошо. — пожаловался он.

— Ну еще бы! — молодой врач свернул драгоценное одеяло и обратил внимание на больного. — Столько бегать и шуметь и все это, заметьте, после ушиба головы! Возможно у вас сотрясение мозга. Рубашечку давайте.

Адвокат поморщился и попытался снять рубашечку через голову, поскольку завязочки сзади никак не поддавались.

— Эй, эй, порвете ведь! — забеспокоился эскулап.

— Маньяки! — пыхтел из горошков Пазола. — Халатик пожалели!

Ему удалось вытащить себя из рукавчиков, и теперь игривый халатик в горошек был на его голове. Голова не пролезала.

Вернулась миссис Доу с чашкой горячего чая. Втроем они как-то справились с завязочками. Пазола выбрался с растрепанной причёской.

— Я пойду. — заторопился врач.

— Точно, бегите, прикончите еще кого-нибудь! — напутствовал его Сарториус с чашкой чая в руке.

— Больной, вы возбуждены. — ответил, убегая, дежурный потрошила.

В дом входил Дарби. Он был счастлив видеть Сарториуса живым и невредимым.

— Сарториус! Кто же вас сбил? Вы не видели преступника? — вспомнила миссис Доу.

— Никто меня не сбил, я сам упал. Налетел колесом на бордюр и вылетел из седла!

— А где же тогда пакет? — полное лицо Оливии посерьезнело.

— Боже! Пакет! — опомнился Пазола. — Проклятая рубашечка! Мы должны сейчас же бежать туда, может он еще лежит там!

— А где вы упали? — забеспокоился Дарби.

— Не помню! — в отчаянии воскликнул больной и снова схватился за повязку.

— Я знаю, где! Я уже была там. Велосипед остался на месте! — Оливия вскочила. — Ох, давно уже ночь!

— Я пойду с вами! Я на велосипеде! — Дарби тоже вскочил.

— Друзья, я не покину вас! — Сарториус попытался встать, но снова побледнел. Возбуждение, которое позволяло ему бегать по больничным коридорам, оставило его. Пазолу сильно мутило. Болела голова.

***

Двое людей под светом уличных фонарей тщательно обшаривали траву и кусты недалеко от лежащего в траве велосипеда с погнутым передним колесом.

— Миссис Доу, ничего нет.

— Вернемся сюда на рассвете и поищем еще раз.

Она и Дарби выбрались на дорогу. Вспотевшая от ползания по траве миссис Доу тяжело дышала. Они не знали, что поиски их напрасны. Дело в том, что Мёрф, прощаясь с приятелем в дверях своего заведения, наткнулся взглядом на этот самый велосипед, одиноко оставшийся лежать на траве прямо напротив парикмахерской. Мёрфу это не понравилось, и он перетащил его метров на тридцать подальше, к дому миссис Оппеншо, гадалки. Так его и нашла еще в первый раз Оливия Доу.

***

Сарториус не спал, несмотря на то, что чувствовал себя из рук вон плохо. Узнав скверную новость, он расстроился.

— Ничего, мы его еще утром поищем. — старался успокоить его Дарби. — А я бумажник нашел.

— Какой еще бумажник? — отозвался Сарториус. — Ах, бумажник! Дарби, дорогой, что же ты молчишь?!

Дарби выложил на стол пресловутый бумажник и все трое с интересом посмотрели на это чудо. Юный пинкертон рассказал, как сумел, о всех своих поисках в то время, пока Пазола находился в больнице. Получалось маловразумительно, но некоторые факты очень заинтересовали адвоката. Терпеливо выспрашивая Дарби, он выяснил для себя немало полезного. Но одно было несомненно: надо немедленно отправляться к этим детям и разговаривать с ними.

В бумажнике обнаружились две вещи: недостающий листок из письма, которое теперь невесть где пропадает, и рисунок ключа с пояснениями. Пазола, был в восторге: вот этого листка ему все время так не хватало! На него свалилось множество фактов, которые следовало упорядочить, но голова болела все больше, и он вынужден был по настоянию хозяйки лечь в постель.

Дарби, проведший предыдущую ночь без сна, тоже остался в доме миссис Доу. Благо, что комнат хватало. Кое-как они все успокоились.

Пазола впал в тяжелое забытье. Оливия не могла заснуть в своей спальне. А счастливый Дарби сладко сопел. Румянцы вернулись на его круглые щеки.

***

Ночь окутала землю, и яркие звезды в безоблачном небе поблескивали, словно маленькие зеркальца.

На холме сидели две фигуры и тихо любовались на луну. Отставному капралу Славовичу было хорошо. Недели две назад он сорвался в крутой штопор и только теперь начал из него выходить.

Кобурка Мэтт был послабее и начал уже похрапывать.

— Завтра воскресенье, — нежно сказал Айзекайя, — завтра я прочту проповедь о милости к падшим.

Пастор начал в нем брать верх над капралом.

Славович пошевелился, и Кобурка медленно повалился набок, не переставая храпеть.

Айзекайя решительно поднялся, взял на плечо ближнего своего и начал спуск.

***

Валет вернулся на рассвете. Он нашел, что хотел, и спешил заняться делом. Следовало опередить настырных детишек, чтобы они его не увидели. Поэтому, едва переодевшись, он отправился в горы со всем своим багажом.

Взобравшись на скалу, он подсунул три динамитные шашки под круглый камень и принялся тянуть шнуры вниз. Он понятия не имел, сколько нужно зарядов, чтобы разбить камень, взрывотехника для него была делом новым.

Он возился довольно долго и уже начал нервничать. Также не хотелось получить осколком по башке, поэтому он спрятался подальше. Подрывник он был никудышный, поэтому закупил шнура в десяток раз больше, чем требовалось. Он тянул его к избранному укрытию, уселся там и поджег все три конца вместо того, чтобы сделать это у самого основания скалы, а потом просто не спеша отойти. От всей этой возни два из трех заряда выпали от натяжения шнура из под камня и лежали в стороне. Но Валет этого не видел и продолжал трудиться. Он засел за большим камнем, поджег все три шнура и заткнул уши.

Так он просидел минуты три. Ничего не происходило. Он подождал еще и решил, что шнуры затухли. Некоторое время он еще сидел, не решаясь выглянуть. Ничего не произошло.

— Вот паршивые торговцы, подсунули барахло! — рассердился он и встал.

Тут и рвануло. Динамит оказался качественным. Оглушенный Валет упал наземь и лежал так, пока осколки камней высекали искры из скал.

Стряхнув с себя пыль, Валет осторожно полез посмотреть, что получилось. Получилось не очень. Весь верх скалы обрушился вниз. Валет увидел стоящую облаком каменную пыль, медленно оседающую вниз, на крупные обломки. И понял, что теперь тут можно действовать только экскаватором, которого у него при себе не было.

Он плюнул на все то, что получилось и отправился на ферму. Хорошо еще, что сам цел. Ладно, есть и другие Входы.

Придя в свое временное жилище, он хотел достать бумажник Паркера, чтобы подумать над схемой. Но бумажника не было. Удивленный Валет обшарил всё помещение, потом поискал в машине. Все его поиски не к чему не привели. Он сел, крайне обескураженный, пытаясь вспомнить, когда в последний раз он держал в руках этот бумажник.

Обсыпанный пылью человек сидел на пороге обшарпанного дома и смотрел покрасневшими глазами на пустой загон для свиней.

— Ну, Макконнехи, твой выход. — проговорил он, вставая.